Текст книги "Воспоминание о настоящем"

– Спасибо, с будильником я справлюсь, – злобно отвечаю я на ещё не озвученный секьюрити вопрос.

Держу в руках ненавистный агрегат и безуспешно пытаюсь сообразить, как заставить его замолчать. Семён Викторович спокоен, он приближается ко мне и, взяв в руки будильник, несколько раз нажимает маленькое, едва заметное окно на циферблате. А ларчик просто открывался… У будильника явно не остаётся аргументов, и он покорно замолкает. Семён Викторович смотрит на меня. Невежливо будет лишать его благодарности.

– Спасибо, но и сама… – отводя взгляд в сторону, замечаю я. Наверное, это мало напоминает выражение признательности.

– Доброе утро, – Семён Викторович не дает мне закончить фразу.

Удивительный человек. Я уже отчаялась услышать от него хоть слово.

– Если для кого-то это утро действительно доброе, – скептически замечаю.

– Максим Алексеевич ждёт к девяти, – по-солдатски резво чеканит он.

Секьюрити сегодня разговорчив или его ночью подменили?

– Помню, – поднимаюсь я с колен.

Он ещё несколько секунд смотрит на меня, словно усердно пытаясь сформулировать мысль, но мысль никак не желает формулироваться, затем тактично удаляется. Быстро привожу себя в порядок, чтобы никого не нервировать. Зачем не спала до четырёх часов, иногда занимаюсь всякой ерундой себе во вред. Нужно отбросить пока мысли о побеге, грамотно распланировать свой день, вечером уделять, по крайней мере, двадцать минут дневнику. Смотрю в зеркало… Иногда кажусь себе такой посредственной… серой и посредственной. Сказывается бессонная ночь…

К условленному сроку предстаю в полной готовности. Столик на балконе уже накрыт, стоят фрукты, выпечка и две чашечки кофе. Наверное, именно так выглядит завтрак счастливого человека. Свежий воздух и успокаивающий шум моря. Красота… Наслаждаться уединением приходится недолго, его прерывает появление Макса.

– С добрым утром, как спалось? – бодро начинает он.

– Доброе утро. Спалось прекрасно, – решив поддержать заданный тон, с видом чопорной английской аристократической особы отвечаю я.

– Илья – тот парень, что дежурил сегодня ночью у твоей двери, рассказал о попытке бегства, – присаживаясь на кресло, говорит Макс.

– Вздор, – делая глоток кофе, усмехаюсь я. – Если бы хотела отсюда уйти, давно бы уже это сделала… И сомневаюсь, что кто-либо смог бы меня остановить.

– И всё же почему ровно в четыре часа ночи ты робко вышла из комнаты?

– Жажда не смотрит на часы.

– Почему на тебе была не одежда для сна, а вещи, в которых ты провела весь день?

– Он надеялся увидеть меня в шёлковом пеньюаре? – изо всех сил стараюсь изобразить удивление, пожимая плечами и приподняв бровь. По взгляду Макса понимаю, что до полного правдоподобия ещё очень и очень далеко. Налицо очередная область для развития. – Боюсь, я оставила его дома, как и остальную одежду.

– Чем тебя не устроил графин с водой, стоящий в комнате?

– Я его не заметила.

Я действительно его не заметила.

– Слышал, возникли трудности с будильником? – видимо, посчитав, что признания от меня не добиться, меняет он тему.

– Пустяки, я справилась…

– Хорошо, – с трудом сдерживая улыбку, добавляет Макс. – У меня на сегодня большие планы, не будем задерживаться.

– Я ещё не позавтракала даже, и вообще…

– Ты редко завтракаешь, а несколько глотков кофе сделать успела…

Макс уже выходит за дверь, и мне ничего не остаётся, как последовать за ним, спешно дожевывая на ходу дольку мандарина. Смотрю ему в затылок, не знаю зачем, но смотрю. Выходим на улицу, идём по узкой тропинке по направлению от побережья, куда-то в кущу деревьев.

– Есть ещё что-то, о чём вчера меня забыли проинформировать в ходе увлекательной экскурсии по окрестностям? – с нескрываемым разочарованием в голосе спрашиваю я.

– Безусловно, – с энтузиазмом отвечает Макс.

Через несколько минут ходьбы пред нами предстаёт помещение, напоминающее ангар. Каркасное сооружение огромных размеров, покрытое тентом из какой-то специальной ткани. Возле входа Макс останавливается и берёт на столике, стоящем перед дверью, кусок темной ткани.

– Я к таким играм с тобой не готова, – вполне серьёзно заявляю я.

Макс выглядит несколько растерянным.

– Сейчас завяжу тебе глаза и помогу пройти внутрь, – собравшись с мыслями, поясняет он. – Необходимо, чтобы ты описала все ощущения от этого помещения: от интенсивности дневного света до предметов, находящихся вокруг. Сосредоточься, почувствуй атмосферу вокруг себя.

Он аккуратно завязывает мне глаза. Несколько секунд чувствую полную, точнее, тотальную дезориентацию. Слышу, как дверь отъезжает в сторону. Благодаря Максу удаётся протиснуться в дверной проём. Видимо, автоматически дверь за спиной закрывается, этот звук заставляет меня обернуться.

– Дверь закрылась, – продолжая держать меня за плечи, говорит Макс.

Будто я сама не поняла. Дышу глубоко, пытаюсь сосредоточиться на своих эмоциях. Кроме тишины, отсутствия света и панического страха ничего не ощущаю. В такой благоприятной для фантазий обстановке на ум приходят лишь сцены из страшных фильмов. Кажется, что стою над пропастью, а внизу ров либо с кипящей лавой, либо с жуткими голодными аллигаторами, точно ещё не решила, с чем именно. Затем представляю, что в ангаре много металлических предметов, садовой утвари, пил, хирургических инструментов, и всем этим меня сейчас начнут пытать.

– Рассказывай, что чувствуешь? – с нетерпением спрашивает Макс, возвращая меня в реальность.

– Страх и дискомфорт.

– Правильно, состояние вполне объяснимое. Успокойся, ты здесь не одна, я рядом.

– От этого становится ещё страшнее и дискомфортнее, – откровенно замечаю я.

– Помимо страха что чувствуешь? – не теряя надежды на успешный исход эксперимента, продолжает он.

– Темно, свет полностью отсутствует.

– Отлично, не останавливайся, продолжай дальше, – с нарастающим любопытством в голосе говорит Макс.

– Много металлических предметов, пилы, наручники, топор. В левом углу большой обломок какого-то механического средства – автомобиля или самолета. А в правом углу парочка расчлененных трупов.

– Хватит паясничать, – резко прерывает он мой монолог. – Если сейчас не возьмешь себя в руки, то в левом углу действительно появится труп.

– Ты хотел сказать в правом углу?

– Я так и сказал.

– Нет, ты сказал про левый угол.

– Какое это имеет значение? – спрашивает он с явным раздражением в голосе.

– Никакого, ты сам начал пререкания.

Самодовольно улыбаюсь. Трудно ответить на вопрос, почему мне так нравится выводить Макса из равновесия.

– Чего ты от меня ждёшь? Я никогда ничего подобного не делала, – примирительно начинаю. – Приводишь меня в ангар, переполненный непрозрачными конструкциями, напоминающими стены, и хочешь, чтобы я…

– Что ты сейчас сказала?

Кажется, что даже сквозь тёмную повязку на глазах я чётко вижу изумленное лицо Макса. Он с нетерпением ждёт продолжения.

– У тебя ещё и со слухом проблемы. Ох, с кем приходится работать, – тяжело вздохнув, важно произношу я. – Говорю, привёл меня в ангар…

– Нет, потом, потом ты что-то про стены сказала.

– Не перебивай меня. Что за манеры? – искренне возмущаюсь я. – Не знаю, как описать то, что здесь находится… Чувствую преграды, словно искусственно возведенные стены или перегородки. Довольно высокие, поскольку занимают примерно треть пространства.

Делаю несколько шагов вперёд, начинаю разводить руками, будто стараюсь ощутить энергетику стоящих передо мной предметов.

– Не могу точно определить, из чего изготовлены конструкции, – продолжаю более уверенным голосом. – К сожалению, не разбираюсь в современных технологиях и строительных материалах.

– Ты действительно это видишь?

Действительно, я действительно это видела.

– Макс, тебя трудно понять. То просишь описать свои ощущения, затем искренне удивляешься услышанному. Могу снять повязку?

Не дожидаясь ответа, снимаю повязку. Жаль огорчать Макса, но увиденное, отнюдь не является откровением. В трёх шагах от меня располагаются конструкции в высоту около двух метров, крайне напоминающие перегородки. Расстояние от верхнего края перегородок до тента, служащего крышей сооружения, порядка четырех-пяти метров. По всему периметру площади красуются металлические балки и каркасные конструкции. Много металла и материалов, выполняющих неопределённую функцию.

– Не подсматривала? – подняв бровь, уточняет Макс.

Он пристально смотрит в глаза, видимо, пытаясь оценить степень моей честности. Я, в свою очередь, тоже смотрю на него и тоже пытаюсь оценить… Интересно, он мне верит? Думаю, нет… Усмехаюсь. Собственно говоря, он кому-нибудь верит? Или это для него абстрактная категория?

– Нет, – резко отвечаю я, всем видом демонстрируя глубину его невежества и величину нанесённого оскорбления.

– Тебе удалось меня удивить. Есть, правда, неточности…

– Например, – возмущённо уточняю.

– Ошиблась, сказав про отсутствие света.

Бесспорно, в этом я ошиблась. Из-за наличия больших фрамуг помещение словно насквозь пронизано дневным светом.

– Если бы ты меня не отвлекал, получилось бы лучше.

– Как тебе удалось это почувствовать?

Улавливаю в его голосе незнакомые нотки? Что это? Восторг? В данный момент возникает желание рассказать, как на самом деле мне удалось это «почувствовать». Но вспомнив о задремавшем на время инстинкте самосохранения, рублю спонтанно возникшее желание на корню.

На самом деле чуда не произошло, и когда Макс начал пререкаться со мной… Просто я разозлилась и решила снять повязку. Слегка приоткрыв её, увидела стоящего спиной и не наблюдающего за моими действиями шефа. Упустить столь удачный момент я не могла. Нескольких секунд хватило, чтобы рассмотреть предметы, находящиеся в помещении. Затем я вновь надела повязку на глаза и хладнокровно сообщила Максу об увиденном.

Наблюдаю исподлобья. Возможно, он замечает блеф и сам начинает умело жульничать. Однако в голосе всё же прослеживается искреннее изумление и, похоже, даже восхищение моим даром. При таком раскладе решаю вести себя благородно, не лишая Макса иллюзий и надежды на светлое будущее.

– Как тебе это удалось? – настойчиво повторяет он вопрос.

– Увидела сегодня во сне, – не мешкая, отвечаю, медленно оборачиваясь к выходу.

– Сон? – удивляется он. – В дневник уже записала?

– Не успела… – и словно с укором добавляю, – пришлось рано встать.

– Не забудь это сделать.

– Постараюсь… Итак, опустим хвалебную песнь моей скромной персоне… – проявляю снисходительность и делаю несколько шагов в сторону двери. – Пойдем отсюда, я не привыкла…

– Мы только начали, сейчас будет самое интересное…

От его слов становится, мягко сказать, нерадостно. Крайне сомневаюсь в том, что в данном контексте наши представления об интересном совпадают.

– Ты права.

Я что-то сказала? Кажется, разговор закончился заманчивой фразой о грядущем…

– В чём? – осторожно уточняю, стремясь не выдать своего замешательства.

– Это стены, – указывая рукой в сторону перегородок, изрекает Макс. – Точнее, стены лабиринта, выстроенного специально для тебя.

– Какая честь, – не удерживаюсь от сарказма. Действительно, и так всё утро изображала из себя хорошую девочку, пора наконец проснуться.

– Точно, смотри не загордись, – Максу отлично удаётся блокировать мои агрессивные нападки. – Правильный путь к выходу, естественно, только один. Жду тебя с той стороны, на выходе из лабиринта. Дверь сможешь открыть одним прикосновением ладони, в базе есть твои отпечатки. На первый раз для выполнения этого задания у тебя тридцать минут.

Он начинает нажимать какие-то кнопки на панели, расположенной справа от входа в лабиринт.

– Для контроля за временем включить оповещение? – оторвавшись от процесса, конкретизирует Макс.

– Нет. Мне нужна тишина…

Зачем я так сказала, почему я решила, что мне нужна тишина?

– Только помни, что, подобно Золушке, ты ограничена во времени.

– Да, я слышала про полчаса, – возмущённо произношу я.

– Через полчаса ходы автоматически будут перестроены. Не пугайся.

Внимательно смотрю на Макса и пытаюсь понять, то ли у него проблемы с чувством юмора, то ли он не шутит. Очевидно, даже если буду блуждать в лабиринте трое суток, всё равно не смогу найти выход. Это нереально. Для меня нереально…

Но Макс серьёзен, выражение его лица не выдаёт ни тени сомнения. Понимаю, у меня нет иного выхода.

– Тридцать минут? – усмехнувшись, с наигранным удивлением парирую я. – Слишком долго. На той стороне лабиринта окажусь раньше тебя.

– Очень на это надеюсь… – и вполне искренне добавляет, – желаю удачи. Время пошло.

Нажав ещё раз на панель и широко мне улыбнувшись, Макс уходит. Остаюсь стоять одна перед входом в реальный лабиринт. Страшно. Пытаюсь призвать всю свою решительность, чтобы сделать шаг вперёд, но ноги категорически отказываются идти. «Только мудрец доволен, попав в лабиринт…» Вспоминаю строки из стихотворения, которое на пороге лабиринта, кажется, начинает приобретать новый смысл. Участие в эксперименте вызывает чувства неоднозначные, как минимум, двойственные… С одной стороны, возникает интерес и желание проверить собственные силы. Возможно, я смогу открыть в себе экстраспособности? К вопросу о том, что бокал наполовину полон и основах позитивной психологии… Однако эти чувства многократно уступают неизбежно возникающему и неотступно следующему ощущению мистичности происходящего. Становится жутковато. Поднимаю голову вверх, думаю, находиться в роли зрителя и наблюдать за происходящим в лабиринте со стороны гораздо веселее, нежели быть активным участником событий.

Делаю глубокий вздох, пытаясь притупить ощущение опасности и чувство тревоги. Мои знания о лабиринтах сводятся к греческой мифологии и истории о том, как храбрый Тесей убил Минотавра, освободив таким образом афинян от позорной и тяжкой дани. С одним лишь скромным уточнением, что отважному Тесею пройти лабиринт помогла золотая нить, которую юноша тянул за собой от самого входа. А волшебную нить ему дала Ариадна, дочь царя Миноса. Элементарно просто. Сейчас только нить Ариадны из кармана достану, и дело в шляпе.

Закрываю глаза, набираюсь мужества. Тяжело вздохнув, делаю шаг в узкий коридор. Ничего не происходит, стою, темно. Вспоминаю о необходимости открывать глаза. Открываю, но легче от этого не становится. Прийти к выходу раньше Макса уже не получится… Делаю несколько шагов вперёд, первый перекресток не заставляет себя долго ждать. Как и говорил Макс, я словно в сказке… Только хрустальную туфельку здесь примерить не предлагают. На перекрёстке предстоит сделать выбор и отправиться налево, направо или прямо. Не знаю, чем руководствуюсь при принятии решения, но, не дрогнув, шагаю прямо. Оглядываюсь по сторонам. Гнетущая атмосфера, хочется поскорее это место покинуть. Всё в моих руках. Потираю виски, пытаюсь ускориться. На следующей развилке поворачиваю налево, иду прямо и затем направо. Действую уверенно и твёрдо, но, несмотря на отважные манипуляции, оказываюсь в тупике. Не время для отчаяния.

Выхожу из тупика, возвращаюсь к развилке. Учитываю печальный опыт прошлого, начинаю двигаться в противоположную сторону. Сделав пять или шесть шагов, снова оказываюсь перед выбором. Передо мной три направления. Голова кругом. Иду прямо. Тупик. Возвращаюсь обратно. Отчаиваться рано, сдаваться тем более.

Решаю остановиться, успокоиться, подумать, прислушаться к себе. Останавливаюсь. Теперь необходимо успокоиться. Раздаётся шум, он везде, и совсем близко, и где-то далеко. Закрываю уши руками, оглядываюсь по сторонам. Стены начинают двигаться. Кричу. Закрываю глаза. Пертурбация длится несколько секунд, затем вновь воцаряется тишина. Макс предупреждал, только не говорил, что это произойдёт так неожиданно… Время истекло, полчаса. Продолжаю стоять на месте. Там, где раньше было лишь одно направление, теперь появилось два. Я совершенно, окончательно и бесповоротно дезориентирована. Ощущение, словно некуда деть руки. Сначала скрещиваю их на груди, затем пытаюсь засунуть в мнимый карман или резко прижимаю к телу. Весьма неприятное чувство. Видимо, пока приду в себя, пройдёт ещё полчаса. Тогда может быть вообще и не имеет смысла сейчас пытаться что-то сделать? Честно спрашиваю внутренний голос, что он думает обо всём этом безобразии? Но внутренний голос предательски отмалчивается… Блаженная пустота…

Вспоминаю о людях, обладающих экстрасенсорными способностями. Чтобы почувствовать энергетику, они часто дотрагиваются до предметов. Следую их примеру. Но энергетика предмета тоже не спешит себя проявлять. Пытаюсь ощутить ещё хоть что-нибудь, но и хоть что-нибудь не торопится ощущаться.

Поскольку фантазии мне не занимать, подумав ещё немного, решаю погрузиться в трансцендентное состояние. Опыта подобных погружений у меня нет. Да и слово «трансцендентное» я знаю исключительно из литературных источников сомнительного толка, не совсем, впрочем, представляя, что оно означает и как этого состояния добиться на практике. Но попытка не пытка, и, закрыв глаза, начинаю негромко издавать звук «м-м-м-м». Полагаю, что именно так мне удастся войти в транс или какое-нибудь схожее с ним состояние, при котором мое астральное тело возвысится над физическим телом и укажет ему дорогу. После десяти минут бормотаний итог очевиден – в планы моего астрального тела не входит возвышение над физическим. Отчаиваться рано… Наверное, рано.

Нестерпимо хочется плакать, но я стоически держусь. Главное, не сдаваться и не останавливаться. Когда-нибудь, возможно, выход будет найден. Иду, даже не пытаюсь запоминать, какие направления уже пройдены. Блуждаю по узким коридорам злосчастного лабиринта, старательно убеждая себя в необходимости идти вперед. Кажется, прошла целая вечность с того момента, как я сделала первый шаг в пучину запутанных дорожек, но так и ни на сантиметр не продвинулась к выходу. Надоело.

Терпению приходит конец, решаю вернуться к началу лабиринта. Но в моей ситуации решить и сделать так, как решила, далеко не тождественные понятия. Снова возникает шум, начинается движение стен. Вздрагиваю от неожиданности, но страха уже не испытываю. Ходы в лабиринте в очередной раз меняются. Значит, миновало ещё полчаса.

Нужно найти в себе силы, чтобы идти дальше, но очередная трансформация лабиринта запутывает окончательно. Постоянно захожу в тупики и уже не различаю, откуда пришла и куда уже поворачивала. Безвыходность, подавленность перед неминуемой встречей с Минотавром нарастает. Видимо, подходящее время для отчаяния и паники пришло.

– У тебя всё в порядке? – раздаётся знакомый голос откуда-то сверху.

Нет, это не провидение… Это Макс… Но он представить себе не может, как сильно я рада его слышать. Однако мой характер не позволяет в этом признаться ни самой себе, ни тем более ему.

– Великолепно, – изо всех сил пытаясь не выдать истинных эмоций, дрожащим голосом отвечаю я.

– Тридцать минут истекли, – и, немного помолчав, добавляет, – час назад.

– Не поверишь, но время здесь летит незаметно.

– Охотно верю. Тебе помощь нужна?

– Нет, – отвечаю, не задумавшись ни на секунду.

Ненавижу себя за это. Гордость, точнее, неимоверная глупость вынуждает меня произнести слово «нет». Желание сохранить хорошую мину при плохой игре в данной ситуации до добра не доведёт.

– Не сомневался… У меня важная встреча запланирована, ты развлекайся, я через пару часов вернусь, – хладнокровно заявляет Макс.

Игры в решительную и самодостаточную девочку, безусловно, привлекательны, но перспектива просидеть полдня в ангаре – явный перебор.

– Стой! Вытащи меня отсюда! – не в силах сдержать нахлынувший страх, кричу я.

Осталось ещё белым флагом махнуть, признав полную капитуляцию. Но я не могу больше находиться в замкнутом пространстве.

– Как мне это сделать? – спрашивает Макс.

От возмущения начинаю кашлять. Ситуация развивается крайне интересным образом.

– Умеешь удивить, Макс, – едва отдышавшись, произношу я.

Довольно неожиданно слышать от него нечто подобное. Если сказать, что спокойный, рассудительный тон Макса заставляет меня нервничать, значит не сказать ровным счётом ничего. Трудно словами передать глубину моей растерянности и гнева. Действительно, а как он может меня отсюда вытащить? От этих мыслей чувство тревоги усиливается, сердце начинает колотиться с бешеной скоростью. Видимо, я только что в полной мере осознаю смысл выражения «почва уходит из-под ног».

Стены вновь движутся. Ещё полчаса, очередные полчаса. Это начинает раздражать. Зачем он решил сразу бросить меня на амбразуру? Можно было в первый раз передвигать стены хотя бы один раз в три часа. Может, тогда я смогла бы сконцентрироваться. Здравый ум подсказывает, что обстоятельства складываются крайне неблагоприятно. Решаю попробовать ещё один метод ведения переговоров.

– Была убеждена в том, что ты контролируешь ситуацию, – колоссальным усилием воли заставляю себя изменить тон голоса и игриво добавляю, – я ошибалась?

Макс, видимо, оказывается не готов к такому повороту событий.

– Можешь вернуться назад, к началу лабиринта? – размышляя несколько секунд и не удосужившись придумать ничего, кроме банального и очевидного вопроса, произносит он.

При сложившихся обстоятельствах логичен ответ подобного плана: «Нашёлся умник. А чем, по-твоему, я занимаюсь последние полтора часа?»

– Пока не удаётся, – подавив порыв негодования, почти ласково отвечаю я.

– У меня действительно нет времени сейчас заниматься данным вопросом. Потерпи немного, Семён поможет.

Терпение на исходе, однако стремление выбраться на свободу перебарывает все остальные желания. Считаю до десяти, перевожу дух, чтобы не наговорить лишнего.

– Ты ведь придумал столь неординарное испытание, – стараясь говорить как можно более миролюбивым тоном, добавляю я, – теперь, пожалуйста, придумай, как меня из плена ангара вызволить.

Видимо, почувствовав в голосе фальшь и притворство, Макс решает спешно ретироваться.

– Завтра в девять на балконе. Не опаздывай. Кстати, я тебе читалку привёз, там три папки с полезной литературой. Разберёшься. До свидания.

Не описать испытываемые мной ощущения и степень их остроты. Эмоции колеблются в диапазоне от лёгкого возмущения до всепоглощающей ярости.

Словно я подопытный грызун, привезённый в лабораторию для проведения всевозможных научных экспериментов. Немыслимо. И ладно бы у сошедшего с ума учёного, в лаборатории которого я волею судеб оказалась, была добрая и светлая цель по излечению всех неизлечимо больных людей или упрочению мира во всём мире… Не так обидно было бы терпеть. Но то, что происходит со мной сейчас… а главное, для чего всё это происходит, одному небу известно. Поднимаю глаза вверх, активно жестикулирую руками. Наверное, ещё и произношу всё это вслух.

Единственное желание сейчас – поместить… Нет… Засунуть Макса в самый центр лабиринта, чтобы выход он искал долго и мучительно, снова и снова натыкаясь на тупик и возвращаясь к тому, с чего начал. Нужно упомянуть об этом в дневнике, пусть через два месяца прочтёт, может, его наконец-то постигнет чувство стыда?

Не соображаю, что делать дальше. Отдаю себе отчёт лишь в том, что положение остаётся крайне неутешительным. Медленно шагаю вперёд… или назад. Имею смутное представление о том, сколько времени теперь придётся потратить на собственное чудесное спасение. Мысли о Максе, точнее, о том, что я готова с ним сейчас сделать, развлекают. На ум приходят самые изощрённые способы расправы.

Не знаю, сколько времени провожу, рассуждая вслух о креативных идеях своего работодателя, но за одним из поворотов обнаруживаю Семёна Викторовича. Пожалуй, впервые в жизни испытываю настоящую радость от лицезрения секьюрити.

– Не слишком ли долго вы за мной шли? – с негодованием принимаюсь отчитывать Семёна Викторовича, однако инстинкт самосохранения включается вовремя, отчего автоматически прекращаю резкие обвинения в его адрес.

– Кто? – оборачиваясь, удивлённо уточняет он.

– Ты… – прикусываю губу. – Вы…

Семён Викторович, с недоумением взглянув на меня, молча делает шаг в сторону. Ответ исчерпывающий, как раз в фирменном стиле секьюрити. Смотрю растерянно… Выход напротив меня… Немного остыв и придя в себя, начинаю лучше ориентироваться в пространстве.

– Выход? – с недоверием спрашиваю.

Отрицательно качает головой.

– Вход? – всплеснув руками, осматриваюсь.

Кивает.

– Сама вернулась к входу, – хлопаю глазами я.

Маленькая победа над обстоятельствами и, что особенно важно, над собой. Ни на секунду не выдавая истинной радости по поводу окончания эксперимента, оказываюсь на улице. Настроение заметно улучшается после нескольких глотков свежего воздуха.

Вспомнив, что на обед Марина планировала приготовить борщ, я почти перестаю злиться на Макса. До обеда остаётся больше часа, решаю немного прогуляться. Семёна Викторовича не спрашиваю, даже не ставлю в известность, поскольку заведомо знаю, что в лучшем случае буду удостоена лишь мимолётного кивка. Проходим мимо конюшни, направляемся в сад. Присаживаюсь на скамью, мне нравится здесь находиться. Свежий воздух, запах трав и цветов, здесь словно нет ничего лишнего, ничего наносного, отсутствует фальшь и шелуха. И я здесь могу быть собой, остаться наедине с собственными мыслями. Именно здесь у меня получается достичь внутреннего уединения независимо от уединения физического, точнее, при его отсутствии. Как хорошо и спокойно. Закрываю глаза. Главное, не думать о Семёне Викторовиче, и тогда создаётся полная иллюзия одиночества. Не думать о Семёне Викторовиче, не думать о… После десяти минут тщетных попыток не думать о наличии секьюрити, я всё же сдаюсь и открываю глаза.

Предвкушая трапезу, направляюсь в сторону особняка. Сегодня повару вновь удаётся удивить постояльцев своим кулинарным талантом. Видимо, соскучившись по русской кухне, Марина приготовила сытный обед и яблочный пирог на десерт. Особенно удивляет необычная подача салата «сельдь под шубой», порция которого состоит из шести меленьких кусочков, напоминающих японские роллы. Каждый кусочек, точнее рулетик, представляет собой традиционные компоненты салата, выложенные слоями, и завёрнутые в полоску вареной свёклы. Неожиданно. Вроде вкус знакомый, а выглядит салат экзотически. Интересные ощущения. Обед получается вкусным и плотным. Теперь начинаю понимать, для чего в особняке отведено помещение под тренажёрный зал.

После обеда, взгромоздившись на кровать в своей комнате, начинаю внимательно изучать литературу, привезённую Максом. Книги размещены по трём папкам, но, естественно, объединены по темам. Макс усердно пытается развить во мне экстрасенсорные способности всеми известными ему способами. Условно подборку книг можно разделить на три группы. Первая папка вмещает часть книг, содержащих в себе комплексы определенных упражнений по развитию интуиции. При этом некоторые из упражнений кажутся довольно забавными и не способствующими формированию или развитию чего бы то ни было в принципе.

Следующие книг десять-двенадцать из папки №2 состоят в основном из глав с советами и опытом уже состоявшихся экстрасенсов, их историями и душераздирающими подробностями этапов формирования личности. К слову, данную папку незамедлительно отправляю в корзину, самонадеянно посчитав, что в моём обучении литература подобного толка будет малоэффективна.

Третья группа книг, по всей видимости, посвящена психологии человека, его поведению в различных ситуациях, в том числе и критических. Несколько книг, содержащих лекции видных научных деятелей современности кажутся особенно занятными, с ними решаю коротать сегодняшний вечер. И, как оказывается, не зря. Довольно много полезной информации удаётся почерпнуть.

Несмотря на захватившую меня увлекательную книгу об экстрасенсорике, законные двадцать минут на заполнение сегодняшней страницы дневника всё же выкраиваю. Макс будет крайне изумлён, читая запись о дне сегодняшнем. Любопытно было бы при этом видеть его лицо.

Часов в девять раздаётся несмелый стук в дверь.

– Да, – громко произношу я.

Дверь слегка приоткрывается, и в дверном проёме появляется Семён Викторович.

– Максим Алексеевич передал, лабиринт каждый день, – посчитав, что миссия выполнена, он, преисполненный чувством гордости, добавляет, – спокойной ночи.

Смотрю с прищуром. Беру лежащую на кровати подушку и резко швыряю её в сторону Семёна Викторовича. В очередной раз убеждаюсь в том, что моя безопасность в надёжных руках, поскольку секьюрити ловко избегает удара и закрывает дверь в комнату. Благодаря молниеносной реакции, он мгновенно исчезает из поля моего зрения. Выказать недовольство по поводу полученной информации не успеваю.

Ещё немного посмотрев советы по развитию интуиции, проницательности, а также моделированию сознания или ещё чего-то, и утомившись от абсурдности некоторых из них, ложусь спать.

День четвёртый.

Я в недоумении… Кто-то ежедневно тайком пробирается в комнату и устанавливает будильник ровно на восемь часов утра… Хотя, современные технологии всё упростили до предела, теперь необходимость пробираться в чужую комнату отпала, любой таймер или часы легко установить дистанционно, находясь хоть за несколько тысяч километров. Как можно догадаться из сказанного ранее, сегодняшнее утро начинается столь же бесчеловечно, что и вчерашнее. Впрочем, с одной лишь разницей, сегодня я знаю, какую кнопку необходимо нажать для деактивации. Прижав к одному уху подушку, тянусь рукой к супостату. Сейчас я тебя изолирую… Нажимаю окно на дисплее. Ничего не происходит, будильник продолжает разрываться, истошным криком заполняя всё пространство комнаты. Нажимаю ещё несколько раз… Безрезультатно. Чётко помню, как вчера Семён Викторович одним нажатием этой злосчастной кнопки обезвредил неприятеля. Сегодня что-то пошло не так. Нажимаю ещё несколько окошек, но ожидаемого эффекта это не приносит. Накрываю будильник подушкой… Не помогает… Раздражающие мой музыкальный слух звуки продолжают царить в помещении. Кладу ещё одну подушку и, трезво оценив ситуацию, сверху одеяло. Теперь у звонкоголосого точно ни единого шанса. Тру виски, начинает болеть голова. Огорчает, что вчера я забыла о существовании будильника, и мирно легла спать. Почему в голову не пришло ликвидировать противника ещё вечером или, в крайнем случае, проявив милосердие, просто оставить его в ванной или под подушкой?.. А лучше в ванной и под подушкой. Действительно, непростительная оплошность, за которую сейчас приходится расплачиваться. Через несколько секунд будильник замолкает. Уснуть уже не удастся, отправляюсь в ванную комнату.

Придирчиво рассматриваю отражение в зеркале. Отчего-то становится грустно. Не могу сказать, что не люблю своего лица. Точнее, теперь, в двадцать пять, отношусь к себе и своей внешности гораздо терпимее, чем раньше… лет в шестнадцать. Наверное, смогла примириться с неестественно большими близко посаженными глазами и носу с горбинкой. С возрастом даже стала считать красивыми свои губы. Особенно очаровательно они выглядят, когда я улыбаюсь. Чтобы ещё раз напомнить самой себе о красоте губ, улыбаюсь зеркалу. Однако полученный результат скорее огорчает, чем радует. В уголках глаз заметны первые мимические морщинки. Медленно провожу пальцем от середины лба к виску, едва касаюсь носа, затем губ. Несправедливо. В двадцать лет на лице прекращают появляться последние подростковые прыщи, а в двадцать пять начинают возникать первые взрослые морщины. Возможно, в сорок я буду скучать по себе двадцатипятилетней и весело смеяться над неукротимым и нелогичным женским желанием найти недостатки в собственной внешности.