Электронная библиотека » Анна Одина » » онлайн чтение - страница 21

Текст книги "Всадник"


  • Текст добавлен: 13 мая 2014, 00:43


Автор книги: Анна Одина


Жанр: Историческое фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Время высаживать, время пропалывать, время сеять, время жать, время кончаться времени, – чем дальше, тем более раздраженно звучали слова, и магистр поднес ладонь к маске, словно закрывая себе рот.

– Я понимаю, – сказал Галиат, как будто извиняясь. – Заканчивать историю, верно, сложнее, чем начинать ее. Но кто-то должен это делать, – мудрец указал на конструкцию. – Я принес Его.

– Да. Начнем, пожалуй, – согласился Делламорте. – Давай прямо здесь, на берегу. Пока он будет скатывать реальность, остров успеет получить счастье. Все на острове успеют его получить и не успеют им пресытиться.

Галиат покивал и стал разрывать снег, обнажая почву. Присев на корточки, он вырыл небольшую ямку, достал из тележки яйцо и, распеленав, угнездил в ней.

– Что теперь? – спросил он, поднявшись и отряхнув руки.

Делламорте снова опустился на камень.

– Теперь мы подождем, – ответил он. – Убедимся, что Он «принялся», и как только он проклюнется и начнет собирать мир, я отправлюсь доделывать дела. А пока мы можем неторопливо вдохнуть дым твоих чудесных палочек, и ты расскажешь мне о…

Однако он прервался: ибо из ворот выехали Дети. Предводительствуемые Сардом, сияющие голубыми доспехами под солнцем на снегу Дети, припав к спинам почти таких же сияющих лошадей, стелились по прибрежным камням, как убийственное дыхание смерти. Галиат незаметно передвинулся так, чтобы закрыть высаженное яйцо. Делламорте же только склонил голову набок и, достав меч, упер его в землю перед собой, не вставая с камня, и сам оперся на него.

Кони встали. Магистр смотрел на Сарда и остальных Детей с улыбкой, хотя этого и не было видно под маской.

– Наваждение спало, – наконец сообщил Сард то, с чем прибыли эфесты. – Ты Враг, а никакой не Оррант.

– Для меня уже довольно давно нет в этом новости, – признался гексенмейстер. – Но мне было приятно воспользоваться вашим заблуждением для уничтожения этого жукопротивного города.

– Сейчас ты умрешь, – сказал Сард просто, и луки победы уставились на магистра. Сард поднял руку.

– О Господи, – пробормотал всадник, торжественно встав: смотревшей на него гибели надлежало выказать уважение. – Не хочется второй раз умирать той же смертью, что в Камарге…

– Какой же смертью ты готов умереть? – спросил Сард, ибо, как мы уже видели, дети эфестов всегда давали магистру возможность высказаться.

– Никакой, – признался доктор простодушно. – Мое таинственное бессмертие вполне меня устраивает.

Сард вновь поднял руку, готовясь отдать приказ стрелять. Как бы зеркаля его жест, магистр тоже поднял руку и довольно картинным жестом приложил пальцы ко лбу.

– Здесь, – сказал он и медленно опустил веки.

– Что «здесь»? – настороженно переспросил предводитель Детей.

– Всё и все. Краснокирпичный Камарг, Библиотека, обнесенные стенами дороги, ледяная Ламарра в пенном цвете вишни, бушующий порт Маритима (да и Бархатный тоже), опутанная церемониями Медзунами, материк, акведук, город-остров Рэтлскар, Пребесконечный океан, опускающийся к сердцу земли подводный Тирд, священная Мирна и гордый хрустальный Эгнан. Все это и многое другое здесь – и более нигде.

И тут мы снова на минуту прервем диалог, еще раз грозя испытать терпение читателя. Почему, они всегда останавливались и слушали его? – спросим мы. Почему они ему отвечали? Почему они играли в эти шахматы, вместо того чтобы захлопнуть тяжелую коробку с громыхающими фигурами, и обрушить ее на голову созидателя? Потому что Дети Эфестов – несмотря на все наивное и механистическое впечатление, которое производили, не были идиотами. Они узнавали силу, когда сталкивались с ней, и в их двойной кровеносной системе, растворенная в крови, текла природная магия, которой они напитывались в ледяных низовьях Мирны, а магия умеет узнавать магию, особенно превосходящую. Предводитель спросил:

– Что это значит, гексенмейстер? – спросил Сард очень тихо.

– Не станет меня, дети мои, и не станет вас. Не станет ничего здесь.

– Тебе нельзя верить! – закричал Сард.

Магистр пожал плечами и снова сел на камень.

– Почему? Почему ты это сделал? Почему ты оставил нас в живых? – спросил предводитель эфестов почти с отчаянием.

Гексенмейстер тяжело вздохнул:

– Насколько мне известно, великий Оррант, в которого произвело меня твое плохое зрение, обещал эфестам, что сделает все, чтобы они увидели конец этого мира. Что ж, так и получилось. Это был плохой мир, Сард; вы были лучшим, что в нем появилось. Его не додумали до конца и, возможно, не додумали даже от начала. Он отравлял другой, настоящий мир, и губил его, а хуже всего оказался выморочный Рэтлскар. Ступайте, эфесты и дети их. Поднимитесь на корабли, возвращайтесь на материк, начните новую цивилизацию – в новых местах, на новых реках. Я объясню как. Пускай Раки вернется и воцарится в новых землях, но пусть только принимает тех, кто придет к нему, радушно, как некогда Иттерб принял вас, Дети.

Эфесты опустили луки.

– Другой, настоящий мир? – с горечью спросил Сард. – А как же наш… мир? Наши дома на Мирне, наши игры, наши пастбища и стадионы, древняя белокудрая Ламарра – все это было ненастоящим?

Черный доктор помолчал, затем, пожав плечами, протянул меч Сарду рукоятью вперед. Предводитель Детей принял меч и осмотрел его.

– Что же, ты более не Враг нам? – спросила Аима.

– Да, я более не Враг вам, – сказал чародей и снял маску. – Видишь, я стою безоружный перед вами, и вы вольны убить меня, если хотите: я в вашей власти, ибо мои дела здесь заканчиваются, а ваши лишь начинаются.

Сард и Аима переглянулись.

– Что ж, тогда и эфесты не враги тебе, – сказал Сард тяжело.

– We have terms[147]147
  Мы договорились (англ.).


[Закрыть]
, – ответил доктор Делламорте.

4. Обратный отсчет

Во дворе замка играл удивительный музыкальный инструмент, которым никто не управлял. Там были клавиши и струны, молоточки, подбитые замшей пинцеты, грифоны, лошади, змеи, драконы и свечи. Инструмент был похож одновременно на дерево и на фонтан. И хотя многие предметы в Рэтлскаре имитировали Древо Основания, на котором некогда был подвергнут испытанию первый военачальник, – детские колыбели, столы, резные панели в домах богатых людей – именно такой музыкальный инструмент на острове был один, никем не управлявшийся, самоиграющий. Он ткал ткань бытия – тихо и неизбежно. Ту же ткань теперь собирал, вбирал в себя, скатывал в компактный шар Жук на побережье. И хотя Жук работал быстрее, инструмент, называемый Рэтлскарским фонтаном, все-таки звучал.

Говорили, что сделал его господин Уго, но никто не знал, почему инструмент иногда начинал играть сам. Самого же господина Уго никто здесь не знал и никогда не видел.


В очередной раз Орах нашел Делламорте в библиотеке замка – прозревшие эфесты так и не разрушили военачальничий дворец. Военачальник подошел к всаднику. Тот сидел за столом, но ничего не читал: вместо этого взгляд глаз в прорезях маски были устремлен вперед, на окно, в котором наблюдателю показывали падающий снег.

– Господин, все собрались, – с фаталистическим спокойствием сказал Орах.

– Все? – перевел взгляд на Ораха Всадник. – Где, зачем и почему ты мне это говоришь?

– Конец истории Рэтлскара, – наклонил голову Орах и продолжил ровно: – Конец истории материка и нашего мира. Великое оружие окончания света в облике человека. В твоем облике. Люди хотят знать об этом. Бывшая площадь запружена, и прилегающие бывшие переулки тоже. Удобно будет там. Ведь еще есть время, но мало.

Делламорте наклонил голову и взглянул в очередную летопись.

– Справедливо, – согласился он. – Хотя мне и не доставляет никакого удовольствия разговаривать с людьми в целом и людьми Рэтлскара в частности.

Они вышли из замка и спустились к площади. Столпившийся народ замолк и расступился. Два военачальника дошли до середины площади, где толпа образовала круг.

– Воины, – откашлявшись, начал Орах, и голос его эхом разнесся над пустым местом, в течение пяти с лишним веков бывшим военным поселением Рэтлскар. – На наше время выпало тяжелое испытание, – с затруднением продолжил военачальник. – Рэтлскару больше не быть. Наш город не пал перед врагом, пережил не один мор и голод. Видит Жук, нам не было легко. Мало кто купался в роскоши. Так что… – Он помолчал, а потом неожиданно заключил: – Так что Жук послал нам с неба его. – Тут Орах указал на магистра. – Хозяина последних страниц истории, первого военачальника Рэтлскара. Не смотрите, что с виду он такой же, как вы или я, воины, – он тот, в зрачке которого сочетаются начало и завершение нашей истории. И эта история закончится теперь.

Стало очень тихо, не было слышно полагающихся в таких случаях подавленных всхлипов и криков – только шорох методически падающего снега.

– Он готов поговорить с вами, – заключил Орах и отошел в сторону.

Делламорте обвел людей взглядом.

– Военачальник все сказал, – негромко произнес он. – Все остальное вы либо чувствуете, либо знаете. Но если у кого-то есть вопросы, я отвечу.

Тягостное молчание тянулось довольно долго, а затем перед всадником появился выпихнутый из толпы мальчик, жующий яблоко.

– Что ж это, ты… – хитро прищурился мальчик, но стоявший рядом коренастый мужик отвесил ему подзатыльник, а какая-то женщина проворно отобрала у депутата яблоко и сунула в фартук. – Я хотел сказать… как это, конец? – обиженно спросил гаврош. – Убьешь ты нас всех, что ли? Дак ты ж один, а нас вона сколько. Всех-то не переможешь.

Парнишка – был это тот мальчик, что получил конфетти с точкой, а затем жареного поросенка – и тот, кто «поделился» с Делламорте поросенком бумажным, – улыбнулся, обводя взглядом лица взрослых. Но на лицах у тех свинцовой печатью лежало ожидание ответа. Делламорте посмотрел на мальчика с холодной приветливостью.

– Перемогу, малыш, – доброжелательно сообщил он. – Можешь не сомневаться.

Парень пригляделся к доктору и понял: правда – переможет. Улыбка сползла с его лица, он опустил глаза и смешался с толпой.

– Так что же это, наказание нам? – вступил молочник Клемян, глядя в сторону. – За что же? Мы что, умрем? Будет ли больно?

– Это не наказание, Клемян, – перевел взгляд на молочника Делламорте. – Это просто финал истории. Все истории должны заканчиваться… чтоб уступить место новым, – почему-то внезапно для самого себя заявил он, – вот и эта закончилась.

– Как это – закончилась?! – отчаянно закричала торговка померанцами Гита. – Небось, раньше-то не кончались! Вон померанцы-то каждый год новые! Как это, значит, года все вышли? Да не бывает так! И именно у нас, значит? В Рэтлскаре, значит? А в других странах, в других городах?

Делламорте подошел к торговке и протянул ей неизвестно откуда взявшийся персик.

– Я не собираюсь никого утешать, Гита, – сказал он с окончательностью, которая сполна компенсировала негромкость. – Если вы прислушаетесь к своим ощущениям… – он ненадолго замолк, и вместе с ним замолкла площадь, действительно «прислушавшись к своим ощущениям» (для большинства это переживание было сродни божественному откровению, потому что раньше времени на такие эзотерические занятия не находилось), —…то почувствуете: все, что можно, вы в жизни совершили. – Магистр вкрадчиво продолжал: – Ты, Гита, дождалась яблок и персиков. Ты, храбрый мальчик Цырт, – поросенка с золотым пятачком. Ты, Рэтлскар, – тут он повел руками вокруг себя, – негорьких вод, спокойных ночей, прекрасной музыки и своих детей.

Площадь наполнилась звучанием Рэтлскарского фонтана.

– Впереди отдых, – подвел итог Делламорте.

– Так что ж, и Берега… закончились? – недоверчиво спросил рыбник Белибах.

– Точно так, Белибах, – скорбно кивнул Делламорте. – Да и что тебе дались эти Берега? Честно говоря, они и начались-то чисто умозрительно. Но ведь мы все получили от этого недоразумения массу удовольствия, правда, люди Рэтлскара? – неожиданно жизнерадостно спросил он.

С побережья донеслись странные звуки. Титанические черные ножки Жука протянулись к солнцу и вытащили из него тягучую золотую нитку, затем еще одну, как будто он залез лапками в банку с ярко-желтым медом. Послышался мягкий, но гремящий стрекот.

– Время, время, – стрекотал Жук. – Ем время, ем. Всё вокруг тоже. Заканчивание всего. Кругло, жукско – последний шарик верчу.

Солнце стало чуть тусклее, а люди стали жаться друг к другу. Однако они молчали. Делламорте поднял голову к солнцу, затем снова посмотрел на людей.

– Вам грустно, поселенцы? – спросил он сочувственно. – Не стоит. Dath’quän[148]148
  Конец истории (гипт.).


[Закрыть]
 – великий день, запомните его.

«Зачем?» – подумал он, но вслух сказал непререкаемо:

– Теперь пусть вперед выйдут те, кто не хотят пропадать навсегда. Тихо и организованно, без толкучки. Всех детей вперед.

Жук, ставший тем временем размером с океанический лайнер, заглянул на площадь и, скрипнув, перестал скручивать солнце, оставив его размазанным на небе, после чего деликатно повернулся в другую сторону и принялся аккуратно сматывать в свой апокалиптический шарик все, находящееся в том направлении. Белибах с неизменной корзиной наперевес с показным равнодушием подошел к Всаднику.

– Пускай я первый пойду, – сказал он. – Пускай увидят, что бояться нечего. А что делать?

Делламорте сделал Ораху знак приглядывать за людьми, поймал в воздухе большую книгу в коричневом переплете и раскрыл ее. Внутри не было видно страниц – только густой туман, за которым угадывались очертания базальтового острова, виадука, отстроенного порта, Стаба, стен, дворца и прочих узнаваемых черт Рэтлскара. Чуть размахнувшись, магистр всадил книгу в мостовую города, и она, накрепко плененная мистической землей, разрослась и принялась шелестеть страницами. Белибах отступил на шаг, но Делламорте жестом остановил его.

– Делать нечего, – согласился он, – так что пускай. Иди сюда, в эту книгу.

Завороженные люди наблюдали за Белибахом, тот обернулся и откашлялся: никогда прежде ему не приходилось обращаться не только ко всему городу, но даже к большой группе людей, и оратор из него был небольшой.

– Ну что… Спасибо папе с мамой, что родили меня, хотя их уж и нет давно, – сказал он неловко. – Спасибо тем, кто у меня рыбу брал. Спасибо всем, кто денег одалживал. Спасибо друзьям, всем… – Он махнул рукой и улыбнулся, вспомнив что-то. – Эх, время было!..

Белибах вступил в книгу и на минуту исчез, а потом вновь появился и, высунув наружу руку, помахал, прощаясь. Затем отвернулся и пропал из виду, теперь – навсегда. Помявшись немножко, к магистру подошла Гита.

– И я пойду, – сказала она, опустив глаза. – Мы с ним рядом торговали. Может, ну, мало ли… вдруг там кому угорь нужна? С ней ведь известно как померанцы идут.

Обернувшись вполоборота, Гита махнула рукой и вступила в книгу. Видно было, что она всплеснула руками, а затем пропала.

– «Мешать соединенью двух сердец… я не намерен»[149]149
  Цитата из 116 сонета Шекспира в переводе С.Я. Маршака.


[Закрыть]
, – пробормотал всадник и продолжил тоном, не допускающим возражений:

– Как уже было сказано, детей вперед, иначе я закрою книгу и сгинут все.

После некоторого замешательства вперед опять вытолкнули мальчика Цырта, видимо, специально созданного для таких ситуаций.

– А что делать-то? – неуверенно спросил Цырт. – В кни… кни-книгу войти? А не больно в книгу-то?

Делламорте мягко протянул руку к мальчику и взял его за ухо – вырваться не было никакой возможности.

– Нет, – ласково сказал он. – Совсем не больно, мальчик Цырт.

– Ну ладно, ладно, чего за ухо-то? Сам пойду! – взвизгнул Цырт.

Он почему-то опустился на четвереньки и забрался в книгу задом, неловко перебирая ногами, так что последней из виду пропала голова. Снаружи было видно, как он оглянулся, а потом подскочил и побежал вдаль. Его фигурка едва пропала из виду, как вдруг, против ожидания, опять появилась и стала увеличиваться. Цырт добежал до «входа», высунул голову и закричал кому-то в толпе:

– Эй! Тут куча ребят, только они говорят не по-нашему! Смуглые! И озеро, теплое! Купаться можно!

Цырт втянул голову и вновь убежал. Немедленно возле книги собралась куча детей.

– Еще раз толкнешь – стукну в ухо, – тихо прошипела девочка в первом ряду.

– А вот и не стукнешь, я младший, меня бить нельзя, – обиженно ответил ей очень маленький мальчик. – Первый пойду.

– Нет, я, – упрямо возразила девочка. – Я старше, я решаю.

С этими словами она вошла в книгу.

– Ну-ка отошел, мелюзга, – грубо оттолкнул маленького мальчика мальчик побольше и нырнул в книгу.

Маленький мальчик заплакал, а толпа на всякий случай напряглась. Внезапно из книги буквально выпал давешний грубиян. Усиленно потирая покрасневший лоб, он с небрежным видом потянул в книгу маленького мальчика.

– Там это… сестра твоя переживает, – сообщил он. – Спрашивает, брат где. Иди давай.

Оба паренька вошли в книгу, а тут и остальные дети последовали за ними. Делламорте лишь качал головой, наблюдая происходящее; выражение лица его было печально и безмятежно. Поглядывая на Жука, он поманил остальных людей, и добропорядочная очередь – включавшая в себя и членов Трибунала (без масок, но в характерных мантиях), и дворцовую челядь, и рыбохотов, и писцов, и портнейших со строительными – заторопилась. Подошла Ицена, и, злобно взглянув на Всадника, прижала к груди сына, но не нашлась как съязвить, и исчезла в книге, молча кипя.

Люди на площади убывали. Кто-то предприимчивый попытался ввести в книгу осла, навьюченного мешками с пожитками, но под взглядом всадника отказался от этой затеи и со вздохом зашел без поклажи. Очередь стала тоньше, люди шли друг за другом, уже не задумываясь над тем, что впереди, а просто потому, что все, кого они знали, ушли, и оставаться было незачем. Потихоньку смолкли голоса и нервный смех: немногие остававшиеся торопились поскорее успеть в проход.

Через некоторое время на площади остался лишь Орах. Он молчал. Жук, уже довольно давно закончивший со всем «старым миром», кроме Рэтлскара, задумчиво сматывал солнце. Город погружался в сумерки.

– А где… где Галиат? – оглянулся Орах.

– Прошу, военачальник, – указал Делламорте на книгу, не отвечая. – Капитан покидает корабль последним. Твоя жена и ребенок уже внутри.

– Что ты сделал? – с ужасом посмотрел на всадника Орах. – Неужели ты убил их?

Делламорте недолго подумал.

– Надеюсь, не вполне, – сказал он. – Прощай, Орах.

– Нельзя получить всех ответов, да? Не бывает так? – горько спросил Орах и оглядел пустой, укутанный снегом остров.

Во дворце по-прежнему горели огни, потому что челядь не потушила светильники, выходя на площадь, а неподалеку красовалось розовым цветом главное дерево города, и оттого картина, сопровождаемая звучанием музыки фонтана, выглядела более умиротворенно, чем за всю печальную историю поселения.

– Столько всего еще надо бы сделать, – задумчиво проговорил Орах и, поднимая руку в знак прощания, подытожил, – как всегда. Прощай, Всадник.

Тогда Орах вошел туда, где уже скрылся весь его народ, а доктор Делламорте, всадник и Магистр искусств, аккуратно закрыл книгу и остался на площади под снегом один. Фонтан понемногу умолк, так и не доиграв бесконечной мелодии.


Придворный мудрец Галиат сидел в основательно просевшей лодке, сжав ногами мешок с книгами. Они плыли как будто вниз по течению реки, а выше клубился серый туман, в котором проявляются очертания прежнего мира Ура.

– Неужели я забыл «Буквы загадочных наречий севера»? – бормотал Галиат себе под нос. – «Историю двадцати древних городов» я положил первым делом…

Мудрец поймал взгляд старика Энрике Валенсы и замолчал. Галиат сжал руками драгоценный мешок и вздохнул, а потом повернулся туда, откуда они уплыли. Но вместо знакомых очертаний, пусть туманных, летописец увидел:


«Великий Камарг замолчал. Замолчала белопенная Ламарра. Гордый Эгнан стоит опустевший. Тирд, Корона царств, обвалился и обветшал. Не стало биения жизни в Маритиме. Не движется воздух в колониях. Вымер Санганд. Рэтлскар перестал существовать, как будто не было его.

Лишь в одном месте колышется память – плетет слабую нить, ждет своего времени. Скоро подует ветер, подхватит паутину, понесет по воздуху – опустит здесь, там.

Возможно, земля оживет, снова наполнится голосами. Снова люди будут торговать, приезжать в города, выходить в море, убивать друг друга. Но пока в мире обосновалась тишина, и сон опустился на него шерстяной пеленой.

Кто-то движется по акведуку».

VIII. День избавления

1. Udite, udite, o rustici![150]150
  «Слушайте, слушайте, о крестьяне!» (ит.) – ария Дулькамары из оперы Гаэтано Доницетти «Любовный напиток».


[Закрыть]

Кай первым услышал мягкий перестук копыт и выглянул из окна. На дальнем краю поляны мелькнула стремительная темная тень, и юный эфест из Ламарры, не сказав никому ни слова, промчался через дом, настежь распахнул дверь и выскочил на солнце. Каю хотелось пренебречь приличиями и побежать вперед, навстречу всаднику, какие бы вести ни нес он обитателям Ковчега. Он удержался. Тем более что через несколько секунд большой вороной жеребец уже стоял перед ним, тихо отфыркиваясь и роя копытом зеленую траву. Кай поднял голову.

В седле сидел Делламорте – ибо обширный плащ с глубоким капюшоном и серебряная маска вряд ли могли укрывать кого-либо, кроме него, а перед ним, твердо придерживаемый одной рукой магистра, располагался мальчик лет семи с блестящими каштановыми волосами, странными тигриными глазами и нежным персиковым румянцем во всю щеку. Вид мальчик имел очень довольный.

Кай молчал. Молчали всадник и мальчик. В открытую дверь вскоре высыпали все обитатели Ковчега – вечно заспанная жена Лота и сам Лот, приобретший за время пребывания на волшебной поляне вид евангелиста Луки с картины Франца Хальса. К ним вскоре присоединился ни на волос не изменившийся Сюцай с полотенцем на плече, подозрительно трезвый и тщательно причесанный Апеллес с кисточкой за ухом, гипт по имени Танкредо с заводной лошадкой на привязи и, конечно, добрый Эзра с керамической кринкой в руке. Вновь прибывшие присоединились к молчанию.



Делламорте снял маску. Под ней обнаружилось его обычное лицо, даже своенравный порез на левой скуле исчез бесследно, как будто магистр имел достаточно времени и сил, чтобы привести себя в самый полный из всех возможных порядков.

– Ну что ж, – вступил он, почему-то не поздоровавшись – как будто уехал совсем недавно. – Написали?

– Пишем, – ответил за всех Апеллес, всегда бывший самым скорым на реакцию.

– Что ж, пишите, – согласился всадник и развернул коня к лесу. Подумав, он продолжил: – А вообще… если хотите, можете идти. Лес больше не таит опасностей, а эфесты вас не тронут.

– Это все?! – закричал Кай разочарованно. – Бесчисленное время на этой поляне… хорошее время, и ты приезжаешь и просто отпускаешь нас?!

– Ах да. – Всадник развернул жеребца, подъехал и обратился к Лоту: – Он прав. Следует отпустить вас сложно. Так что принеси летописи.

– Ты сделал все, что хотел? – тихо спросил гексенмейстера Апеллес. – Совсем все?

– Не совсем, – признал Делламорте. – Например, так и не получил доспех Тарна. Однако… – Он уже устраивал летописи в седельной суме. – Должно же остаться что-нибудь на будущее, правда?


Должно же оставаться что-нибудь на будущее?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации