Текст книги "Глубина моря"

Глава 11

На площади Святого Сигфрида они сели в автобус. Он неторопливо подпрыгивал на узкой загородной дороге голубой весенней ночью. Последний отрезок пути пришлось пройти пешком по тропинке через лес. Бенгт взял Штеффи за руку, чтобы она не споткнулась в своих лодочках на высоком каблуке. Сначала Штеффи немного волновалась за туфли, но потом решила махнуть на них рукой. Крепкая рука Бенгта придавала чувство спокойствия.

Загородный поселок располагался на склоне холма. Невысокие домики, почти игрушечные, окружены аккуратными садами. За рядами домов начинался густой лес, бледная луна висела над верхушками деревьев. Пахло черемухой и свежескошенной травой. Коегде горел свет, но в большинстве домов было тихо и темно. Из одного вдали доносились радостные голоса и пение.

Ближе всего к опушке леса стоял домик, выкрашенный в зеленый цвет. Рикард открыл дверь. Все четверо расселись на плетеной мебели застекленной веранды.

Рикард принес бокалы, достал из внутреннего кармана фляжку и разлил по бокалам прозрачную жидкость.

– За ваше здоровье, – сказал он

Штеффи сделала глоток. Напиток был таким крепким, что у Штеффи перехватило дыхание. Рикард и Бенгт опустошили свои бокалы, и Рикард наполнил их снова. Штеффи слегка занервничала, но Бенгт ласково посмотрел на нее своими серыми глазами и сказал:

– Видно, ты не привыкла к алкоголю.

– Да, – сказала Штеффи и покраснела.

Бенгт протянул руку и потрепал ее по щеке.

– Вы заметили, какая она красивая? – обратился он к Рикарду с Верой.

Штеффи цедила свою порцию напитка, в то время как остальные выпили содержимое карманной фляжки и еще одной бутылки, которую Рикард принес из дома. Все болтали и смеялись. Хотя Штеффи выпила мало, у нее закружилась голова. Все было таким новым. Новым и захватывающим. Лунный свет. Запахи. Серые глаза Бенгта, которые ловили ее взгляд.

Штеффи не заметила, как Вера и Рикард встали и исчезли в доме.

– Стефания, – сказал Бенгт и снова протянул к ней руку. – Не могла бы ты сесть здесь, рядом со мной?

Он сидел на диване, Штеффи – в кресле. Только теперь она заметила, что место рядом с Бенгтом, где только что сидела Вера, пустовало. Она смущенно огляделась.

– Давай, – повторил Бенгт. – Присядь сюда.

Штеффи пересела на диван. Бенгт обнял ее за плечи. Она приклонила голову ему на плечо. Приятно. Она так устала.

Через некоторое время Бенгт повернул ее лицо к себе и поцеловал.

Штеффи целовалась лишь однажды. Со Свеном, в тот раз, когда он сказал, что любит ее как младшую сестру. Она все же заставила его поцеловать себя, не как сестру, а по-настоящему, в губы.

Но этот поцелуй был другим. Бенгт сильно прижал свои губы к ее губам.

– Открой же рот, – пробормотал он.

Штеффи раздвинула губы. Его язык протиснулся между ее губами, зубами и коснулся ее языка. Было противно, но в тоже время волнующе. По телу пробежали мурашки.

– Моя милая евреечка, – прошептал Бенгт.

Его ладонь легла на левую грудь. Только бы он не заметил, что в бюстгальтере у нее чулок! Только бы чулок не выпал!

Ладонь Бенгта скользнула ниже по телу. Он снова поцеловал ее. Рука двинулась вверх по ноге, к краю чулка…

Так нельзя. Она так не хотела. Штеффи попыталась освободиться, но Бенгт крепко прижал ее к себе. Рука добралась уже до голой кожи на внутренней стороне бедра, между чулком и трусами.

– Прекрати! – выкрикнула она.

Его лицо застыло в паре сантиметров от ее лица. Взгляд больше не был ласковым, как раньше.

– Что с тобой? – раздраженно спросил он.

– Отстань от меня! – сказала Штеффи и попыталась стряхнуть его руку.

Бенгт зло посмотрел на нее.

– Не строй из себя невинность, – сказал он. – Раз пришла сюда, нечего отказывать. Чем ты думаешь, занимаются Рикард и твоя подружка там, в доме?

Штеффи прислушалась. Из дома доносился мерный скрип, так скрипят пружины кровати или дивана.

– Я не знала! – сказала она. – Отстань от меня.

Штеффи уперлась ладонями ему в грудь и оттолкнула от себя.

Бенгт ослабил хватку, и Штеффи смогла высвободиться.

– Со мной что-то не так? – спросил он с притворной грустью.

– Нет! – поспешила с ответом Штеффи.

– А я думаю, да, – сказал Бенгт. – Не пытайся внушить мне, что ты невинна! Ведь говорят…

– Что говорят? – не смогла удержаться от вопроса Штеффи.

– Про еврейских девушек, – сказал Бенгт. – В вас больше страсти, чем в других. Ведь так говорят.

Штеффи уставилась на него. Она не могла понять, что красивого и доброго увидела в его серых глазах. Они были безобразны, похотливы от алкоголя и пугали ее. Штеффи встала.

– Я ухожу, – сказала она.

Бенгт не ответил. Он сидел, сгорбившись, на диване и просто смотрел, как Штеффи надевала пальто. В доме хихикала Вера. Как она могла?

Штеффи споткнулась на лестнице веранды. Пение из другого дома перешло в пьяные крики. Но сквозь них она услышала голос Бенгта, его ужасные слова:

– Ну и уходи, проваливай к черту, ты, еврейская малолетка!

Штеффи почти бежала через лес. Луна зашла за тучу, и она с трудом различала тропинку перед собой. В кустах что-то шуршало, над головой пролетела крупная птица. Ей хотелось повернуть и броситься назад к освещенной веранде. Но там был Бенгт. Она не хотела видеть его снова, никогда!

Штеффи внезапно споткнулась и сломала каблук. Она разулась и дальше пошла босиком в чулках, не заботясь о том, что чулки – Верины. Они уже наверняка порвались, но Штеффи не обращала на это внимания. Во всем виновата Вера. Она привыкла общаться с парнями и должна была такое предвидеть.

Штеффи вышла к загородной дороге. Разумеется, автобусы уже не ходили. Она стянула порванные чулки и пошла босиком в направлении города. Через некоторое время ее подвез грузовик. Шофер оказался хорошим человеком и ни о чем не стал спрашивать. Он высадил ее у Йэрнторгет.

Уже светало, и трамваи вышли из депо. Штеффи приехала домой около половины шестого. Она тихо открыла дверь и проскользнула в квартиру. К счастью, родители Май ничего не услышали, но Май проснулась, когда Штеффи легла в кровать. Штеффи попыталась улыбнуться, улыбка означала бы, что у нее все хорошо.

Но все было плохо.

Глава 12

Штеффи забылась беспокойным сном на пару часов. Простыня обвилась вокруг тела, опутав руки и ноги.

Во сне кто-то пытался схватить ее. Руки тянулись за ней и двигались по телу. Ладони, губы и ноги горели.

– Стефания, – звал голос. – Стефания, Стефания!

Голос похож на голос Свена. Она резко обернулась и увидела пару серых глаз. Глаза принадлежали не Свену, а Бенгту, и их выражение было холодным и насмешливым.

Проснувшись, Штеффи почувствовала себя грязной. Она долго стояла в ванной и тщательно мылась.

Она сказала Май, что ночевала у Веры. Что они не спали и проболтали до рассвета, а потом она решила вернуться домой.

– Как все прошло? – спросила Май. – Тебя часто приглашали?

– Да, – сказала Штеффи. – Хотя не так часто, как Веру.

Она подробно описала, как выглядела Рута и во что они с Верой были одеты. Но когда Май спросила о парнях, с которыми она танцевала, Штеффи была немногословна.

– Один был в очках. А другого звали Бенгт.

Только когда часы показали полвторого и пришла пора отправляться к Хедвиг Бьёрк, Штеффи вспомнила, что оставила свою одежду у Веры. И туфли, прежде всего туфли! Туфли на низком каблуке – это ее единственная пара весенней обуви. Пришлось надеть свои тяжелые зимние ботинки в разгар весеннего тепла.

– Удачи, – пожелала Май. – Надеюсь, фрекен Бьёрк что-нибудь придумала.

Спустя полчаса она позвонила в квартиру Хедвиг Бьёрк в Йоханнеберге. Штеффи повесила пальто, разулась в тесной прихожей и прошла в комнату, одновременно служившую Хедвиг Бьёрк спальней, кабинетом и гостиной.

Она никогда не думала, что здесь так уютно. Вдоль стен – полки, заставленные книгами. У большого окна – письменный стол и красивый стул. Кровать в углу днем скрывала занавеска мягких тонов: виннокрасного, сероголубого и цвета охры. Перед камином стояло удобное кресло для чтения, рядом с ним – столик, а на нем – стопка книг.

Хедвиг Бьёрк убрала книги и подвинула к столику стул. Затем она ушла в кухню за чайным подносом, а Штеффи рассматривала фотографии на камине. Среди них – милый снимок маленькой Хедвиг Бьёрк и много фотокарточек ее родителей и родственников.

Штеффи заметила новую фотографию, которую прежде не видела, живя здесь два года назад. На ней была изображена женщина лет тридцати, которая серьезно смотрела в камеру. Может, это ее сестра? Но Хедвиг Бьёрк никогда не упоминала ни о братьях, ни о сестрах, да и женщина на фотографии была совсем не похожа на нее. Линии рта мягче, нос острее, а лицо обрамлено кудрями.

Хедвиг Бьёрк поставила на столик поднос. На нем были чайник, две чашки и бутерброды с маслом и ломтиками огурцов.

– Английские сэндвичи, – сказала с улыбкой Хедвиг Бьёрк. – Садись ты в кресло. Я провела в нем все утро.

Она налила чай и задумчиво отхлебнула из своей чашки. Штеффи сидела как на иголках.

– Я исхожу из предположения, что ты правда хочешь продолжить учебу в гимназии? – наконец сказала Хедвиг Бьёрк.

– Конечно.

– И ради этого ты готова чем-то пожертвовать?

Пожертвовать? Штеффи не совсем поняла, но ответила:

– Да.

– Тогда у меня есть предложение, – сказала Хедвиг Бьерк. – Я поговорила с ректором, и он, так же как и я, считает, что твоих отметок и способностей хватит, чтобы перепрыгнуть через один год обучения в гимназии. Тогда тебе остается проучиться только два года, всего на один год дольше, чем если бы ты училась до выпускного экзамена в школе, и на этот компромисс комитет помощи мог бы согласиться. Естественно, ты должна пройти материал первого курса гимназии по всем предметам за лето и сдать вступительный экзамен до того, как начнется осенний семестр. Это будет нелегко, но у меня есть идея, к которой я скоро вернусь. Что ты скажешь?

– Фрекен Бьёрк, вы правда думаете, что я справлюсь?

– Иначе я бы не предложила. Есть еще одно условие.

– Какое?

– Ты сама позвонишь в комитет помощи и выложишь им наш план. Речь идет о твоем будущем. Ты уже достаточно взрослая, чтобы нести за себя ответственность.

Штеффи кивнула.

– Теперь я возвращаюсь к моей идее, – продолжала Хедвиг Бьёрк. – Итак, ты должна пройти программу первого курса по всем предметам за лето. Думаю, тебе понадобится помощь. Ты не знаешь, твои приемные родители уже сдали на лето комнаты?

– Не думаю.

– Тогда я хочу, чтобы ты спросила, можно ли нам с подругой снять их, – сказала Хедвиг Бьёрк. – Пару часов в день я буду заниматься с тобой математикой и биологией. Моя подруга – из Англии, она может давать тебе уроки английского языка. Кстати, вот она на фотографии. Ее зовут Дженис. Она тебе понравится. Немецкий язык ты уже знаешь, а что касается шведского – я прослежу, чтобы ты получила список литературы.

– Неужели вы не хотите летом отдохнуть?

– Летом дни долгие, – сказала Хедвиг Бьёрк. – Да и большую часть работы ты, разумеется, будешь делать сама. Не слишком-то веселые летние каникулы. Не пожалеешь?

– Нет.

– Тогда вот что, – сказала Хедвиг Бьёрк. – Ты сейчас же позвонишь в комитет помощи. Я выйду в кухню на время, чтобы не смущать тебя.

Штеффи села за письменный стол, а Хедвиг Бьёрк вышла и закрыла за собой дверь. Сначала нужно позвонить тете Марте и узнать у нее телефон своего опекуна в комитете помощи.

– Ты будешь звонить и надоедать? Не стоит этого делать.

– У фрекен Бьёрк есть идея. Я расскажу позже, если все получится.

Штеффи дождалась подходящего момента и спросила, нашла ли тетя Марта квартирантов на лето. Оказалось, что нет.

– Фрекен Бьёрк хочет снять комнаты вместе со своей подругой, – сказала Штеффи. – На все лето.

– Тогда я предложу ей хорошую цену, – сказала тетя Марта. – Попроси ее позвонить мне, мы наверняка договоримся. Кстати, слышала? Нашли «Волка».

Нет, об этом Штеффи не слышала.

– В прошлый вторник, – рассказала тетя Марта. – Их обнаружила рыбацкая лодка из Хэльшё, они думали, что сели на мель, а это оказался «Волк». Туда приехали военные моряки с водолазами. Сказали, что виновата мина. Все, кто был на борту, погибли. Это ужасно. Большинство – совсем мальчишки.

Закончив разговор, Штеффи еще некоторое время сидела с телефонной трубкой в руке. Во рту пересохло. Она взяла чашку и глотнула остывшего чая. Затем набрала записанный номер.

Она знала, что дама, которой она звонит, это та самая женщина, что провожала их с Нелли с железнодорожного вокзала на корабль, когда они приехали в Швецию. Но они с ней с тех пор ни разу ее не встречались. Штеффи не помнила ее лица, только желтый костюм.

– Добрый день, – сказала она. – Это Стефания Штайнер.

Язык словно распух во рту. Она быстро глотнула еще чаю.

– Стефания, – сказала дама. – Как у тебя дела?

– Простите за беспокойство, – сказала Штеффи, – ведь сегодня воскресенье…

– Ничего страшного.

Теперь нужно собраться. Сказать, что хотела, как взрослая.

– Это касается моей учебы, – сказала Штеффи. – В гимназии. Мне бы очень хотелось учиться дальше.

– Я понимаю, – ответила дама. – Но, как я уже сказала фру Янсон, мы не можем отвечать за образование всех детей. Ты должна понять, кроме тебя еще многие хотят учиться.

– Но еще один год ведь можно?

– Об этом я тоже сказала фру Янсон.

– А два года?

– Два?

– Моя классная руководительница предложила мне пройти за лето программу первого курса гимназии, – сказала Штеффи. – Тогда мне останется только два года.

В трубке стало тихо. Затем дама сказала:

– Интересное предложение. Дай мне подумать. Я не могу решать одна. Как зовут твою учительницу?

– Хедвиг Бьёрк.

Дама спросила телефон Хедвиг Бьёрк, Штеффи продиктовала. Дама пообещала сообщить результат в течение недели. Договорились, что она свяжется с Хедвиг Бьёрк, поскольку у Штеффи не было телефона. Штеффи поблагодарила ее и положила трубку.

«Я справилась, – все внутри нее ликовало. – Я справилась!»

Они прогулялись по тихим воскресным улицам Йоханнеберга. Хедвиг Бьёрк провела Штеффи через парк до Пруда Белых Лилий и вниз по ступенькам до Кошвэген. Она подождала, пока не пришел трамвай Штеффи. Затем быстро чмокнула Штеффи в щеку и сказала:

– Все получится. Я уверена.

Почти все места в трамвае были заняты, но Штеффи нашла, куда сесть. На скамейке впереди нее сидели две девочки, одна – ее возраста, другая – года на два младше. Что-то знакомое было в лице старшей девочки, но Штеффи не знала ее. Во всяком случае, незнакомка не училась в школе для девочек. У нее были русые курчавые волосы, голубые глаза и бледная веснушчатая кожа. Но светловолосая и голубоглазая девочка не была похожа на шведку.

Штеффи села. Девочка с курчавыми волосами повернулась и сказала по-немецки:

– Стефания Штайнер? Ты ведь Стефания Штайнер из Вены?

Глава 13

Память, словно молния, осветила сознание. Она знала эту девочку! Несколько месяцев они учились в одном классе в Еврейской школе в Вене. Тесные кабинеты, переполненные учениками. Голод. Страх.

– Конечно, – сказала Штеффи. – Это я. А ты – Юдит Либерман.

Юдит кивнула.

– Я не знала, что ты тоже здесь, – сказала она. – Когда ты приехала?

– В августе тридцать девятого. А ты?

– В апреле.

Да, Штеффи вспомнила, как однажды весной Юдит исчезла из класса. Никто не обратил на это особого внимания. В Еврейской школе дети приходили и уходили. Внезапно кому-нибудь удавалось эмигрировать. Но семья Юдит принадлежала к числу тех, кто почти не имел шанса выехать из Вены. Польские евреи, многодетные, без денег.

– Где ты живешь?

Штеффи рассказала.

– А ты?

– Я живу в Еврейском детском доме, – сказала Юдит. – Это Сюзи, она тоже там живет.

Штеффи даже не знала, что в Гётеборге есть еврейский детский дом. Но Юдит рассказала. Там жили только девочки, большинство – подростки, но были и помладше.

– Сначала я попала в еврейскую семью, – сказала Юдит. – Ты знаешь, моя семья из ортодоксальных, и папа настаивал, чтобы я жила у евреев. Но его расчет не оправдался, потому что в этой семье не соблюдали религиозных обычаев и никогда не ходили в синагогу. Я была им в тягость, поэтому через полгода они сказали, что не могут оставить меня. Тогда я попала к крестьянам в Дальсланд. Они заставляли меня есть свинину и работать со свиньями на скотном дворе. Я все время плакала, и они тоже отказались от меня. Затем я оказалась в шведской семье в Буросе. Там меня держали за домработницу. Все же это место было лучшим, потому что они оставили меня в покое. Но осенью в прошлом году семья переехала в Стокгольм, а я попала в детский дом.

– Как же тебе не повезло, – сочувственно сказала Штеффи.

– Не повезло? Не знаю! Сюзи жила в пяти разных семьях, прежде чем зимой попала в детский дом, – сказала Юдит.

Штеффи посмотрела на пухленькую Сюзи. У нее было угрюмое личико и грустные глаза.

Трамвай замедлил ход.

– Мы выходим, – сказала Юдит.

Она встала и тронула Штеффи за руку.

– Зайди к нам ненадолго! Или ты спешишь?

Штеффи задумалась. Дома у Май скоро ужин. Но она все еще сыта после английских сэндвичей Хедвиг Бьёрк, а когда за столом десять человек, не так уж важно, одним больше или меньше.

– Нет, сказала она. – Я не спешу.

Девочки сошли с трамвая.

– Они жадные? – спросила Сюзи. – Те, у кого ты живешь?

– Почему?

– Твоя обувь, – сказала Сюзи и показала пальцем. – Ты же ходишь в зимних ботинках, хотя уже май.

Штеффи не хотела рассказывать, что случилось с ее туфлями, но и не хотела, чтобы Сюзи и Юдит думали, будто тетя Марта с дядей Эвертом жадные.

– Мои туфли в ремонте, – солгала она.

Они поднялись на холм, окруженный высокими замысловато украшенными деревянными виллами. В одной из них располагался детский дом.

Юдит показала Штеффи дом и познакомила с девочками. Многие приехали из Вены, и пару из них Штеффи узнала. Одна девочка ехала в Гётеборг в том же поезде, что и Штеффи с Нелли.

– Я не знала, что таких, как мы, так много, – сказала она Юдит.

– Нас примерно пятьсот человек, – сказала Юдит. – Во всей Швеции.

– Так много?

Юдит одарила Штеффи холодным взглядом.

– Это не много, – сказала она. – Подумай о тех, кто остался! А финских детей они принимают десятками тысяч. Ведь они светловолосые и голубоглазые, как и сами шведы.

– У тебя тоже светлые волосы и голубые глаза, – сказала Штеффи.

– Я – еврейка, – сказала Юдит. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

Они сидели в общей комнате девочек. Дом был полон звуков: голоса, беготня по лестницам, звон посуды из кухни.

– А твоя семья? – спросила Юдит. – Ты знаешь, где они?

– Мои родители в Терезиенштадте. Моя младшая сестра – здесь.

Юдит замолчала. Затем сказала:

– Тебе повезло, что здесь у тебя кто-то есть. И существуют места гораздо хуже Терезиенштадта.

– А где твоя семья?

– Два моих брата – в Палестине, – ответила Юдит. – Они уехали в тридцать восьмом. Сестра хотела поехать с ними, но папа считал, что она слишком молода. А для того чтобы поехать сюда со мной, она уже не подходила по возрасту.

– Как это?

– Уехать как ребенокбеженец можно до шестнадцати лет, – сказала Юдит. – Эдит исполнилось семнадцать. Ты и правда ничего не знаешь.

– Где они сейчас?

– Старшего брата расстреляли, – сказала Юдит. – Три года назад. Маму, папу и Эдит депортировали в Польшу в сорок первом. Сначала от них приходили письма, но теперь вот уже полтора года я о них ничего не слышала.

– Думаешь, они… – нерешительно начала Штеффи.

– Я не знаю. О Польше ходит дурная слава. О лагерях смерти… и о газе.

– О газе?

– Терезиенштадт лучше, – сказала Юдит. – Можешь радоваться, что твои родители там.

Они тихо сидели. В комнату долетали приглушенные звуки дома. На улице за окном трепетала молодая листва высокого каштана.

– У Сюзи было два младших брата, – сказала Юдит. – Она приехала сюда из Берлина в девятилетнем возрасте. Одному брату было три, другому – пять, и мама Сюзи решила, что они слишком малы для поездки.

– Где сейчас ее братья?

– Сюзи не знает. Письма перестали приходить полгода назад.

– Как ужасно!

Штеффи чувствовала себя пристыженной. Она так мало знала по сравнению с Юдит, она получала письма от мамы с папой, и к тому же, несмотря ни на что, она не была совсем одна.

– Когда закончится война, я уеду к своим братьям в Палестину, – сказала Юдит. – Я хочу быть с ними и строить свою страну. Страну для всех евреев, где никто не сможет нас преследовать.

Штеффи мало знала о Палестине. Она имела слабое представление о пустыне, море и палящем солнце. Просто где-то очень далеко.

– Да, – неуверенно сказала она. – Наверное, это хорошо.

– Я коплю деньги на поездку, – сказала Юдит. – Откладываю все, что остается после того, как заплачу за себя. Поэтому я здесь живу. Выходит дешевле, чем снимать свою комнату.

– Где ты работаешь?

– На шоколадной фабрике. Никогда не думала, что можно ненавидеть запах шоколада.

Штеффи прикусила губу. Она чувствовала себя избалованной, требовала содержания, чтобы учиться, в то время как Юдит надрывалась на фабрике.

– Заходи к нам еще, – сказала Юдит, когда Штеффи собралась уходить. – Наверное, ты чувствуешь себя одинокой среди шведов. Хотя у тебя есть сестра. Но мы – твой народ. Мы – из одного племени. Приходи, когда хочешь.

«Из одного племени». Слова эхом отзывались в голове Штеффи в такт стуку колес, пока трамвай вез ее домой в Сандарну. «Из одного племени».