Текст книги "В дебрях Магриба. Из романа «Франсуа и Мальвази»"

Будущее опять заманчиво забрезжило, предвещая Амендралехо облегчить его гнетущуюся душу рядом замыслов, которые были у него в голове… как вдруг он заметил что принц встал.. вместо того, что бы съехать. Причем не просто встал, а стал вглядываться далеко вперед – Что почувствовалось резко меняло ситуацию. Это заметили, и троица стоящих у входа, и остановившийся Григорий. Он подбежал одновременно с тем как подошел Амендралехо. Вдали по дороге сюда несся неизвестный конный отряд.

– Опять марабуты! – вскрикнул недовольно Григорий – Конница Азиза Ламрани!

– Интересно знали они хоть что-либо конкретное кроме того что Розмадорский пешак был наголову разбит? Можно было погадать предположить, но и нужно было решать срочно что делать? – Решиться ли удирать, или это их только приманит? Или попытаться отсидеться в мазаре попытавшись пропустить их или отбиться. – делать нечего!

– Что будем делать? – спросил Амендралехо.

– Лично я – как все – заявил Григорий.

Принц взглянул на безлошадных безконяжных Куасси-Ба, Бабрака, подонка Малика, решил остаться.

– Но у нас нет оружия! – возразил Амендралехо, собравшийся ехать, хотя и видел уже что поздно, мы абсолютно на мели.

– У принца была на боку у коня оружейная сумка со всем добром. Григорий заверил что мазар выдержит, все видевшиеся на нем щели только на первый взгляд создавали видимость дуршлага, на самом же деле из этих амбразур было удобно стрелять, их нужно было так же еще заделать подсказал он.

Порешив удержаться за стенами мазара каждый быстро разошелся делать свои дела, какие он считал нужным, всеобще готовиться к отражению осады. Григорий кинулся к своему сундуку скорее затащить его что бы не попался на глаза бандитам, иначе у них появится резон задержаться здесь значительно долее, несмотря на всю их недоразвитость. Это бы они поняли.

Встав над сундучком широко расставленными ногами, взявшись обеими руками за ручку рванул и таким образом протащил эту тяжесть под собой на несколько шагов, как вдруг вспомнив что ему еще его повозку загнать нужно, посмотрел кто бы мог это сделать за него. Заметив дохляка показал ему загнать лошадей вовнутрь мазара. Но тот оказывается не умел и боялся править лошадьми – гнида!

Тогда попросил кругляка – крепыша с широкой ряхой, пышущей здоровьем, в том было слишком много ума – по-его-ному лучше было оставить повозку снаружи что бы бандиты довольствовались тем барахлом и ушли. – Полное незнание гнусной сущности этих недоносков. Крикнул черному султанскому гвардейцу, но тот только высморкался по служивому в его бандитскую сторону.

Тогда он сам пошел пригнал повозку, положил в нее сундучок, что бы лишнее зря не мучиться – не тащить на себе, и вогнал повозку в темное прохладное пространство, где стояла еще одна повозка и еще были кони. Вскоре вбежал тот конь, что увяз ногами, его вытащили негр и Амендралехо поддев жердью. Ворота уже начали закрываться, позвали за них принца. Прежде чем лезть наверх под купол одним только ему знаемым способом Григорий взглянул на угол на сидевший скелет нищего, у которого говорили нашли какую-то дорогую памятную вещицу… Эх, селяви! Живешь так, не знаешь – через пять минут пристрелят как собаку и останешься так же тлеть под стеной, несмотря на то что в жизни что-то да было…

Внизу уже закрыли и стали баррикадировать ворота, занимали места, изготавливаясь к бою, заколачивали в один из углов узкую конусообразную глыбу, полностью закрывшую пробоину. Низ можно было оставить со спокойным сердцем и с распускающейся веревкой Григорий полез по одним только ему известным выступам и щелям, зацепившись руками за горизонтальную плиту и повиснув ногами, скрючившимися для надобности зацепиться и быть там, Григорий подлез к смотровым щелям башни. Обвязал между двумя из них конец веревки, чтобы поднять затем свое добро, наверх, да залезть, отсюда так хорошо было стрелять, вокруг просматривалось все сверху.

Под куполом было приятно светло, не хотелось даже смотреть на подъезжавших марабутов, и тем более затаскивать от них сюда такой тяжелый сундучок, но нужно было и сильно вздохнув, а так же поплевав на руки, Григорий принялся тянуть… Заволакивая уже через край, он чуть не отпустил драгоценную тяжесть вниз, когда услышал трубный голос:

– Ты здесь, щенок!? А ну давай вылазь оттуда!! Ползи от самых ворот – мне к ноге!! – зычно проорал все тот же… Розмадор, только теперь его копну волос и морду перетягивала белая полоса повязки.

Дело становилось хреновым, более того оно приняло такой оборот, что хуже и не придумаешь, оказывается марабуты ехали сюда не просто, а за ним и тем что он заимел, и просто так они отсюда не отвалят, особенно если учесть что Розмадор выжил и не угомониться, пока не найдет то что ищет. Пришлось крикнуть ему:

– Ты еще не подох! Живучий пес, получи еще!! – просунул руку с пистолетом и почти не целясь выстрелил в крупного здоровяка, ранив в бок, за который тот непринужденно схватился и вместе с остальными прогоняя коней по большой дороге за прикрывший их выступ крутой части возвышения, на котором стоял мазар, при этом крича, своей скрипучей непродранной глоткой:

– Этот змееныш продолжает жалиться! Кого я пригрел на себе! Ничего ты сейчас приткнешься ко мне! – вызвал он взрыв бандитского хохота.

От ворот мазара и со двора отхлынули те всадники что без опаски заехали взять Григория со всем тем, чего говорили он набрался. Внизу, от его друзей не раздалось ни выстрела, так словно марабуты их не касались, а за место этого послышался приглушенный голос испанца Амендралехо, в сомбреро:

– Зачем ты рот свой раскрывал? Не нужно было говорить… Дай веревку.

– Пустое это все, вы не знаете марабутов. Те пока все не выпотрошат не успокоятся.

Амендралехо залез к нему и глянул через узкую щель вниз. Отряд марабутов численностью до сорока сабель реконгсцинировался за склоном, как раз там куда свалился в прежней драке Григорий. Очевидно они подготавливались к вылазке.

– Нужно бы побольше людей наверх, марабуты сейчас пойдут под прикрытием коней, только отсюда их можно будет доставать.

– Не-е, ты марабутов не знаешь, они своих коней никогда под пули не подставят, лучше сами полезут. Вот увидишь они будут лезть через кладбище. Сейчас Розмадор перевяжется, будет жарко… Только не ссать и они ничего не смогут. У них просто ничего нет что бы справиться с воротами. Дроби бы, тогда бы мы их с первой же атаки разделали на нет. Азиа сразу бы их увел.

– А что он может?

– Конница это самые богомольные – его, а не главаря. Его вставили туда чтобы держать в руках все воинство. Те, по мнению властей должны были взять им Мазаган, но по-моему это большая глупость. Португальцев им бы никогда не одолеть. И вот они пресмыкаются по мелочишкам.

– Ну. Не такие уж это мелочишки. Свой миллион ты себе заработал.

Веревка натянулась кто-то полез снизу.

– Если это индус нужно будет сказать ему о главаре, он что-то имеет к нему?

– Розмадор убил его отца.

– Как его звать?

– Зови принц Раджкот, – назвал Амендралехо и протянул руку в ответ, помочь тому взобраться.

– Послушай-ка принц, предлагаю совершить вылазку и раз, и навсегда покончить с нашим общим врагом. Нам нужно будет только доползти до края обрыва.

– Они предохранились, – указал Амендралехо и подлезший к нему Григорий со словом: – «Где?» выстрелил на показанное, заставив одного отвалиться вниз.

– А что вы не стреляете? – возмутился он, – что один я за вас должен отстреливаться? …И вообще вы мне представляетесь по меньшей мере – странными. Что вы здесь делаете? Давайте объяснимся начистоту, кто за чем сюда приехал?

– Лично меня сюда привезли – ответил про себя Амендралехо – Хотя вообще-то сюда привезли… одну знакомую мне женщину и я – за ней.

– Версия очень даже интересная, а вас принц что угораздило сунуться в этакую прорву, да еще с такими вещами. Подвигов на свою голову искали?

– Сестру.

– Значит так, господа шершеляфамщики, смею вам на полной серьезности заявить вы не так ищете женщин. Так никто здесь не делает, почему вокруг вас и хороводят неудачи. Я шустрю по всем этим делам, знаю все ходы-выходы, куда значит и к кому нужно обратиться, что бы все уладить. Денежный вопрос я тоже беру на себя.

– Ты много на себя берешь – прервал его принц, указав – лезут.

Со стороны кладбища, не особенно хоронясь от одного стрелка, резво пошли спешенные марабуты, неся за собой что-то, что они приготовили. Их замыслу подорвать расщепленный угол кое-как заделанный отпавшей глыбой, суждено бы было сбыться, имей, как они думали одного стрелка против, а так как случилось в реальности они чуть сами не подорвались со своим порохом, когда бросковую группу метко расстреляли обрушившие пульный шквал осажденные и сверху, и снизу. Взрыв пороховницы завершил первый этап боя. Потянулась перестрелка ничего не дававшая обеим сторонам и Григорий чтобы еще более поднять свое положение на высоту стал кричать.

– Ну как мои цыгане вам дали?! … Впредь так и будет продолжаться!!

Несколько уже валявшихся говорили сами за себя как, но перестрелка продолжалась. Марабуты засевшие за могильными плитами ни за что не хотели оттуда уходить, сковывая все возможные действия со стороны осажденных. Басовито отвечавший Розмадор уповал прихлопнуть их по наступлению темноты.

В ожидании ночи пальба с той стороны прекратилась, наступило затишье. Защищавшиеся всё-таки находились в крепостной постройке и значит в превосходном положении, даже не смотря на недостаточное вооружение. Ночное время сулило конечно большие неприятности. Южные ночи – непроглядная мгла. Григорий стал готовиться к слепой ночной стрельбе, тем что стал нашинковывать свинцовые пули на сечку, которой результативно стрелять в общую. Но это его мало удовлетворило, следующее что возникло в его голове было весьма интересно: открыть ворота и выпустить весь их табун что скопился внизу, и под этим прикрытием выпустить одного гонца что бы догнал индийский караван и повернул сюда. С мазара можно было прикрыть это дело и отрезать погоню за ним…

Никто ничего не хотел делать, полагаясь на волю течения, а ему больше других не надо ничего было. Он слез вниз познакомиться с остальными друзьями. Было слышно как он пристал с явной целью половить ха-ха на одном:

– Эй, иди сюда… Тебя как звать?

– Малик, – ответил тот.

– Это значит Малёк, – переиначил он на свой лад, что по-русски означало новорожденную рыбешку.

Но и этого ему было недостаточно, хотелось сорвать больше:

– А скажи Малёк у тебя ведь кличка должна быть? Я как чувствую по лицу что у тебя кличка есть, скажи какая? … Не скажешь?.. Мерзавчик наверное, я угадал

– Нет, никакая.

– Ну тогда мы тебя так будем звать так; мерзавчик, если не скажешь.

– Подонок! – громко подсказал Бабрак, вызвав смех внутри мазара.

– Что правда? Ты сос что ли?

Малик лыбясь и засмущавшись – ничтоже сумятящеся пошел от таких разговоров куда подальше. А Григорий услышал от спустившегося Амендралехо:

– Отстань ты от мальчишки с такими разговорами.

– Да я это в шутку. Вы бы знали марабутов, так не стеснялись бы. Эти все как один мужеложцы и скотоложцы. Осликов любят. Почему у меня и разошлись с ними пути. Я их уничтожаю.

Амендралехо направился выискивать своего Фарлэпа, что бы определить его в место укромное от пуль и закрыть телами других животных. Вся скотина и Фарлэп в том, числе – жаждали, и собрали толкучку у края стены в наиболее влажном месте, тыкаясь туда мордами, тюкая копытом, что бы добраться до чувствуемой воды. Хотя на человека жаждающие животные взглядывали как на того кто их должен напоить, все равно трудно было отогнать дурную скотину, от которой Фарлэп отличался лишь большей непроходимой непонятливостью, считая что ему он должен больше всех и вне всякой очереди.

К этому времени Григорий нашел чем разжечь огонь, и подошел к нему взглянуть что тот нашел? Хотя было совсем не так темно что бы не обойтись без огня, но по тому как он старательно поддерживал свет пламени чувствовалось что Григорий не желал иметь никакого затруднения со всякой помехой и неудобством, убирая или разделываясь с ними подчистую, что соотносилось с особенностями этого парня, личными или особенностями его народа, как приметил Амендралехо, решив использовать это в таком затруднительном деле поиска различных лазеек, из фундаментов зданий, тем более такого огромного, из каких обычно отводятся прокопы для стока воды. И Григорий подал большую надежду:

– Да, стоит пройти дождям здесь журчит родничок. А ну, разгреби!

Почувствовалось что-то твердое. То оказалось гипсовая подушка принимавшая и отпускавшая сточные воды наружу что бы не размылся фундамент.

– Так это здорово, – заключил Амендралехо, когда Григорий разгреб и указал на предмет, – Воды должны были намыть проход за все время?

– Да ну, нет! Это подземные воды, от них никогда ничего подобного не бывает. Иначе под землей существовали бы такие пещеры, – пошел ему доказывать и в завершение предложил, – ну если хочешь продолби, стоит посмотреть на всякий случай. Я лучше займусь поиском подкопа. Лучше всего вылазку делать с той стороны, а не этой. Ночь настанет можно будет даже через верх со стен спуститься, а забежать через ворота. Так мы их потихоньку доканаем.

– Григорий нам бежать отсюда надо, а не доканывать кого-то.

– К ним еще подойдут, мы с ними в век не разделаемся, а они нас заморят здесь.

– Не тужи, отстреляемся! В эту же ночь мы их столько настреляем что они просто вынуждены будут уйти из-за своей малочисленности. Уповай на вылазки. Да я один буду ходить настреливать их столько!

– Григорий, я думаю ради нас ты должен будешь расстаться со своим барахлишком.

– Стреляйте лучше! Откупаться я за вас должен! Держи карман шире!

Амендралехо еще хотел предложить и очень настоятельно раздолбить гипсовую подушку и по какому-никакому подземному руслу прорыть ход, но еще раз взглянув на массивное гипсовое залитие чувства его охладели, и он придумал лучше выбратся этой ночью далеко за мазар, по дороге, а ему выпустят затем Фарлэпа в табуне или еще лучше он вынесется на нем сразу и скроется с дороги в ночи. Привязав любимого коня в дальний угол он залез наверх.

За ним последовали все остальные с размеренностью разной для каждого, сначала был Григорий, который очень быстро разуверился в своих поисках, что и привело его наверх с фантасмагористичным желанием увидеть слона, на трубный рев которого марабуты приобрели стойкое ощущение.

Не было смысла оставаться внизу остальным, раз уж стрелять лучше было сверху. Приятное вечернее солнце сморило многих на дрему. После всего произошедшего приятно было отдохнуть, и поэтому никто, даже поставленные наблюдать не заметили ухода принца Раджкота.

*нездешний отец*

Подавшись общему настроению, всех обуял сон. Неизвестно сколько бы они еще проспали, а проснулись все разом, когда темнело, от голоса принца, донесшегося до пробужденного сознания словами:

– … Слезайте, нужно помочь.

Постовые спохватились, наверстав упущенное выглядываньем и досмотром что делается снаружи, а остальные с интересом спустились за принцем. Он указал на всю ту же гипсовую подушку.

– Разбейте ее, – приказал он им (с ними был только подонок, неспособный на это), и Григорий не замечая странного состояния говорившего перевел все на шутку:

– Принц! Вы и в самом деле принц! В добавок ко всему – белоручка! Нет, нужно нам вас скорее к слугам вернуть, без них вы никуда не годитесь. Да будет вам известно обсуждали мы этот вопрос и сошлись на том…

За плитой под настилом осталась канава!

Слова Раджкота прозвучали уверенно странно, он был весь как не в себе и чувствовалось хотел уйти от дальнейших выяснений.

– Откуда вы можете это знать?! – твердо и настоятельно спросил Амендралехо, прежде заметивший что с принцем – произошла перемена.

– Вы не были снаружи и не можете знать что там могла быть канава!

Взоры всех находящихся рядом людей устремились на него одного.

– Как хотите, я не могу вам говорить об этом. Понимайте это как вам будет угодно, но об этом не говорят. Считайте это прозрением, ясновидением, но продолбите убедитесь эта канава должна вывести нас за горку.

– А действительно это так, – припомнил Григорий, – По склону спускается огромная рытвина и по ней мы можем незаметно спуститься в укромное местечко откуда преспокойно уйти. Но как все-таки вы можете знать что есть какая-то канава и она соединяется с той рытвиной?

– Григорий, об этом же предполагал я! – возмутился Амендралехо, – Как ты мог отговаривать меня в обратном?

– Тихо не кричи могут услышать. Предположения пока остаются предположениями, это еще на воде вилами писано что там что-то есть. Прежде чем я стану что-то делать мне нужно твердо убедиться, что делать я буду не зря.

– Итак, господин Раджкот давайте выкладывайте что вы там скрываете, не томите, наше общество ждет от вас откровения, и если вы уважаете наше общество…

– Погоди Григорий! Принц! … Это не просто праздный, интерес. Мы видим с вами что-то произошло, вы сильно переменились. Никогда не стоит скрывать что тяготит вас от людей, вам же станет легче.

Принц не мог говорить и чтобы облегчить ему обстановку, дать толчок Амендралехо отправил отсюда Малика отойти погулять. – … Когда мы находились наверху… я вдруг… мне почудилось что меня как будто зовут вниз. Я слез … … Над этим местом что мы сейчас стоим… Я не могу, я наверное сошел с ума или это было какое-то галлюцинативное состояние, но на этом месте над плитой возник мой отец… это был его голос, он сказал мне… что мы может выбраться через заложенную канаву, нужно только пробить в нее ход. Он еще сказал что все проверил на той стороне никого нет.

– Это был твой убитый отец? Ты говоришь? – испуганно переспросил Григорий, – боюсь призраков, но слышал они помогают. Я берусь за дело, только не отходите от меня никуда.

Григорий вынул саблю из ножен и прикинув где нужно начинать вонзил клинок в рыхлый податливый гипс с алебастром.

Амендралехо и не собирался никуда отсюда уходить, спросить принца он ни о чем больше не смог; осведомился у русского:

– Идет? Нужно что-нибудь?

– Хорошо идет! Не боясь, до темноты успеем.

– Что дальше делать будем как вылезем?

– А дальше видно будет! Нужно бы проваливать, вот действительно что проваливать отсюда только после атаки.

– Что измениться? – недоуменно поинтересовался Амендралехо чужим мнением.

– У нас будет целая ночь в запасе!

– Или целая вечность. Нет уж давай мы будем делать: как только так сразу! Что бы не тащить на себе раненных и не оставлять убитых. Ты что не знаешь что такое бой?

– Я знаю что такое бой. Рубался – было дело – нынче грустно – попробовал он что-то спеть и затем быстро забывшись перешел на деловую тему:

– Нужно чем-то прикрыть это место, что бы они не сразу нашли. Сходи принеси могильную плиту что подпирает ворота, мы ею прикроем вход.

Уходя Амендралехо слышал что Григорий успокоил принца:

– А ты призраков не бойся, они вреда никакого не причиняют… Э!Э! Не оставляйте меня одного, я же вам сказал!! – вскрикнул Григорий бросившись от того места наутек, когда заметил что принц уходит, не желая с ним говорить об этом.

…Наконец когда все было готово, а в небе стремительно темнело, Григорий при свете огня подозвал и показал всем свою работу. Основательно расчищенное углубление с пробитым отверстием в пустоту прохода покрытого сверху каменной брусчаткой. О том что все оказалось верно от Григория уже слышали, но не видели – каждому интересно было посмотреть.

– Все бы хорошо, только змеи… они здесь ядовитые сволочи. – испортил настроение все тот же Григорий и взошел из ямы на пол, уступая место другим быть первыми, испробовать на себе. Сам же он полез по веревке наверх, где уже никого не было. Спустив сундук и спустившись сам, он оказалось от чего ушел к тому и пришел. Все боялись его змей, или же ждали чего-то еще?

– Ну что же вы? – удивился он, когда в положении в три погибели притащился вместе со своим сундуком, – Я не могу, я с сундуком замыкающий, А вы что? … Будете лучше бой держать? Малёк давай, или кому там, чей нездешний отец божился что все проверил. Сыночек его – давай!

Принц уже и без понуканий его, собравшийся лезть взял в руки длинную палку, которую использовали для рытья и с ней полез. Григорий пока еще оставалось немного света спохватившись нашел свою саблю и с трудом стал проталкивать ее в ножны.

– Зачем она тебе? Брось, только шуметь будет, – пристал Амендралехо.

– Не, без сабли я казак – никуда. Как в песне казачьей поется: – «только сабля казаку-у! – во степи подмога, только сабля казаку – в степи жена. Только с саблей казаку – помирать легко-о!

– Сыграешь ты в ящик с этим сундуком.

Каждый поочередно стал влазить в дыру, Григорий придержав выбранного сказал:

– Малёк, возьму себе в лакеи, ты мне нравишься. Поможешь мне потом с ящиком разобраться?

Малик был хороший парень он бы всегда помог, он и сейчас хотел помочь спустить сундук не только потом, но сейчас было не нужно. Григорий рукой отправил его в дыру. Затем опустив сундук в яму пролез в дыру сначала ногами, начав надвигать над собой могильную плиту…

Все было тяжело и особенно тяготил его незабвенный сундучок, казавшийся тянувший еще на большее богатство в столь стесненных условиях, после того как он впроголодь наработался. Кому бы предстоящие мучения и могли показаться тихим ужасом, но только не Григорию, дай бог каждому, пожелавший бы таких мук.

Первый вылезший наружу, еле протиснувшийся из-за последней перекладины заметив что он уже наружи, огляделся – осмотрелся. Ничего не было ни видно, ни слышно. И он продолжил сползать вниз, между двумя поднятыми над ним обочинами канавы, по сухим коростам и проторивать остальным русло водостока.

У самого подножия снова остановившись и прислушавшись, он услышал только шорох от спускавшихся за ним следом. Встав, принц Раджкот стараясь как можно осторожней не спеша пошел в другую сторону от дороги к горам. Там их даже искать не станут – это самоубийство. Только бы побольше досталось времени!

Отойдя на достаточное расстояние, где уже можно было остановиться чтобы собраться, принц Раджкот возблагодарил свою богиню Лакшии за то что пока не поднялась тревога, и четверо их уже собрались в сравнительно безопасном месте. Нужно было подождать остальных… Малика и Григория, которых задерживал их ящик.

Надолго замешкавшись с узким выходом, но протаранив все-таки кучу преткновения, собравшуюся по низу сундучка, Григорий посмотрел как с ним дальше быть на спуске..? Отклонив помощь Малика, набивавшегося ему в лакеи и потому по его легкому впечатлению старавшийся больше подлакействоватъ чем помочь, он взял все на себя. Он был силен, то что показалось бы другому – кошмаром, ему перейти хоть через горы с этакой многопудовой2121
  * пуд – тяжелая мера веса.


[Закрыть] махиной – шуткой. Держа в руках сундучок осторожно и даже нежно как маленького ребенка, как девушку – что бы не гремел, Григорий лишь один раз шумно стронул камешки вниз из-под ног, но в целом сошел быстро положив ношу вниз. Он бы дальше мог ее спокойно пронести, но нужно было беречь силы, пока с ним был Малёк с прихваченной палкой, кто знает куда еще потом тащиться придется?

Поддев сундучок за ручку они понесли, причем Малик занемог почти сразу, да и он почувствовал что на одной вытянутой руке тащить не сладкий мед, но дотащили-таки до всех и… ухнули с устали, громыхнув содержимым.

– Тсс-с! Я чувствую загремим мы с этим добром… Наведешь ты на нас беду. Спрячь его где-нибудь, не тащи с нами (Амендралехо)

– Не боись! Со мной не пропадешь. Уж за что Григорий берется – то доводит до конца. Сейчас вас нужно вывести – выведу! Только… А что вас в горы понесло? я вижу, что не на дорогу. За горами дорога еще не скоро будет.

– Плохо – сундучок в тебе говорит.

– А мне что, мне все равно, в горы решили так в горы. Айда.

Малик помог Григорию взгромоздить сундучок на спину и основные мучения его начались. По весу ноша тянула на половину, а то и на весь его вес, но сгибаться вначале под такой тяжестью было одно удовольствие… что нельзя было подумать потом, при подъеме в гору, при залезании на крутой склон, что бы выйти на горную тропу. Из последних сил с помощью тянущей его веревки, взобравшись наконец на тропу, устроил там привал для себя одного. Его подняли вести на обещанные пастбища, выделив в помощь Бабрака тащить на плечах через палку. Но та обломилась обрушив сундучок чуть не на ноги. И эта морока с сундучком и с Григорием тянулась всю ночь напролет. Этот сундук тащили на руках за боковые ручки под ножки. Полежал и подавил он хребтину многим. На этот сундук скулили, ругались, предлагали как и подобает зарыть, на что получали соответствующие поощрения, успокоения, и объяснения своих собственных доводов. Если Григорий нес весовую тяжесть, то казалось остальным пришлось нести на себе моральную тяжесть, сам-то он был неунывающ на всем протяжении нелегкого пути.

Наконец он привел их в долинку с пологими зелеными склонами, аккурат для пастьбы скота и подвел к палатке пастуха. С этим первая – самая тяжелая ночь завершилась. Григорий сыпнув золотом устроил своей дружеской компании пирушку, не бросившей его и с ним делившей все тяготы и невзгоды.

Зарезали жирного барана. Интересно было увидеть как пастухи его освежевали. Забив в определенное место трубку, стали надувать тушу барана, которая раздулась до небывалого размера. Затем ударив по разным местам разрезали шкуру на брюхе, после чего она сама снялась через верх, чисто отделившись от мяса. Пошла жарка. Жратва, окромя жаркого, была со всем дополнительным приличиствующим пирушке, в том числе и похмелительным. Каждая страна гостеприимна по своему и каждый участник застолья сколько бы плохого ему не досталось от этой страны согласился с этим.

– На утро – не спать, снова в путь! – снарядил всех Григорий и щедро оплатив пастушьего горного скакуна с сундучком в седле повел отряд своих друзей на дорогу ловить попутный транспорт. Они все вместе и каждый в отдельности ему нравились. Принц за то что не обращал никакого внимания на бывшее свое золото, будучи на своем уме, Амендралехо был интересен как интересный авторитетный тип, какого никогда не встретишь среди этих недоразвитых. Куасси-Ба – наш негр, Малёк вообще его человек, нализался как самая последняя скотина. Так бы он их давно оставил, указав дорогу, но по пьяности ли души ему не хотелось с ними расставаться, он привел их к дороге, устроил в засаду так, что бы обозревать и не быть видимым самим, и только тогда спросил:

– Ну, куда дальше путь держим?

– Лично мне и моим сопровождающим нужно в Мазаган там нас должен ждать корабль, – ответил за многих Амендралехо, и принц взглянув на него сказал уже ему с интересом.

– И мне нужно туда же, и меня ждет корабль.

– Смотри-ка корабли всех оказывается ждут. А меня ничего там не ждет, но мне то же нужно в Мазаган – потому что это окно в Европу из этой недоразвитой страны! – заявил Григорий.

– Удивительно, но наши пути ведут нас вместе, – произнес Амендралехо, – может и цели у нас сходятся? Вы говорили что ищете сестру? Где она предположительно может находиться?

– У султана.

– Необыкновенно. А такой человек по имени Омар Мейяд вам известен?

– И очень хорошо известен. Я почитаю его за кровного врага.

– Он и мой враг. Одна знакомая мне женщина, которую я должен вызволить, попала ему в руки. У вас та же самая история?

– Все точно так.

– Тогда я предлагаю действовать рука об руку. Вы принимаете мое предложение?

– Я всецело с вами.

Григорий встрепенулся самыми хорошими своими чувствами, положив на их пожимающие руки свою руку:

– Тогда и я присоединяюсь к вашему шершеляфаму. Я вам помогу больше чем вы сами себе, вы меня не знаете. Принц! Эти деньги не пошли на откуп. Я их забираю потому что вы не знаете, и не умеете ими распоряжаться. Я берусь вам и вам вызволить ваших девушек из неволи. Ставлю свою голову – буду участвовать лично, что тоже самое. Разобьюсь, но слово свое сдержу, иначе не сносить мне своей головы! Я – не я буду, но слово Григория Парамонова сдержу! – расбахвалился он доселе никем не слышанной высокопарностью по своему построению возможно сносимой только с его родным языком.

Прекрасно было обрастать такими содействователями, еще прекрасней делить свою беду пополам, сейчас Амендралехо вспомнил:

– А вашу сестру не Рита звать?

– Вы видели ее! Скажите что вы знаете о ней!? – горячно подступил нему принц Раджкот и подумав как бы лучше о ней высказаться, что бы не расстроить друга, Амендралехо нашел:

– Она подруга княгини де Сан-Вито.

Однако после того как снял свою руку с их разжавшихся рук он тут же куда-то засобирался и уехал на своем коне с сундучком.

Без него накинулись на припасы собранные в дорогу. Барашку и вовсе стал приходить конец, когда вернулся Григорий налегке и тоже набросился на жареное.

Принц Раджкот говорил о своей сестре и Григорий ею сильно заинтересовался. Он захотел во что бы то ни стало увидеть ее.

Невидимому на дороге редко кого можно было встретить, они просидели несколько часов и ни кого не дождались. Когда же заметили что по дороге двигается цыганский табор решили что и сейчас не время сниматься, но Григорий решил иначе, наоборот он даже обрадовался и вышел навстречу повозкам. Во главе процессии сразу появилось несколько человек, видимо восприняв подход неизвестного человека с крайней настороженностью. Но Григорий умел с цыганами разговаривать, сразу найдя общий язык:

– Эй! Ромалэ! Все ли хорошо у Вас? Вы Вайда Киликулу знаете? Он вам будет благодарен если вы от меня ему привет передадите… Меня Григорий звать. Я к вам вот по какому делу. Здесь путешествуют богатые люди. Коней потеряли. Не возьмете с собой до Агадира?2222
  * Агадир местное название Мазагана.


[Закрыть] Платят сотню золотом со всем прочим. Да и шесть стрелков я думаю будут не лишни.

– Да, да, – закивал головой вайд табора, – Мы знаем о том что на дорогах бесчинствуют бандиты. Что ж разделите с нами наш путь. Как сможем – так поможем.

Вышедшие из укрытия люди удовлетворили вайда и для них отвели сразу две повозки. Езда продолжилась до самого темного вечера. Ночью же гостям было устроено пиршество с песнями и плясками, в которых охотно участвовал Григорий, сплясывая и свои собственные па в приседаниях и выкаблучиваниях ногами вокруг цыганки, ходившей вокруг него с бубном.

Григорий и запел, казалось опять свое собственное не схожее с теми цыганскими мотивами что пелись:

 
Погадай мне цыганка на счастье
Погадай мне цыганка на любовь
Что бы всегда со мною было счастье
Что бы всегда была со мной любовь
Погадай…
 

После ему слышалось гадали по руке. Линия марса говорила Григорию о его воинственности, линия венеры скрещиваясь с линией марса говорила о том что большую любовь он найдет на воинском поприще и это для него казалось сущий правдой, пока же по-видимому ненадолго он нашел маленькую любовь, уйдя с ней прогуляться, как заведена таборная жизнь. Но очень скоро он пришел с ней к принцу Раджкоту, сидевшему за столом при кострах в одиночестве.