Текст книги "В дебрях Магриба. Из романа «Франсуа и Мальвази»"

– Почему ты считаешь я тебя подставил? – возмутился Григорий.

– А забудь, я уже все понял, тогда с волнением у меня не все в порядке было. Сам меня видел.

Пятерка наездников верхом с одним невзнузданным конем за ними тронулась, покидая двор Мазара по дальней стороне от дороги, там где невидимо проходила подземная канава, спасшая первую компанию, сошедшуюся в прошлый раз. Ныне от которой осталось только двое, не считая коня. А могло быть и трое, если бы Бабрак не поспешил раньше времени то бишь заблаговременно, бросив к черту коней. Что он сделал верно, но не подав знак, что было крайне ошибочно и непонятно, что шевельнуло в голове Григория кое-какие подозрения… Но они покидали уже это место, благополучно перескакивая через ограду и объезжая высокие могильные плиты., держась точно того пути каким вела подземная канава и даже по склону вниз съезжая рядом с размытой рытвиной, по которой удовольствие одно было вспоминать они когда—то, не так давно, но как в совсем другое время слазили, куда сейчас быстро сбежали на конях, продолжая держаться тем же путем, что они раньше шли по подножию горы, где-то там вдалеке начав взбираться на подъем.

Кто сейчас туда посмотрел – замер!…Оттуда по тому же склону той же дорожке на них спускались конные и пешие люди… Марабуты.

Взоры всех невольно обратились на уходящую дорогу вдаль…. – ее живо наполняли скачущие конные марабуты.

Весело присвистнувший Григорий выведший всех из растерянного состояния с той же веселостью констатировал:

– А к нам с прощальным приветом спешат показаться на глаза.

– Задница моя не зря ныла от этого мазара, – сознался Степан, – Ну, что скорее назад обратным ходом?

– Ты что рехнулся! – возразил ему так конечно же Григорий, – Мы целый час у них на виду как птенчики в гнездышке!

– Иного пути я отсюда не вижу, – Проговорил Амендралехо, – Не оставаться же нам здесь дожидаться их? Учтите через пятнадцать минут здесь будут мавры.

– Учтем.

Рита открыто заплакала, боясь за своего Григория и глядя на него с выражением «скорее нужно спасаться!».

– Не плачьте и не унывайте! – с Григорием не пропадешь! Все за мной я вас спасу! – тронул он коня на кручу увлекая остальных за собой, – Делайте все что я вам скажу… По заезде наверх всех коней сдать мне!

– Во здорово! – уставился Степан удивленно, – А взамен мы что получать будем? – Крылья что ли?

Наверху спешившись не доезжая разбитого разрыва угла по всей видимости после того как они тогда покинули мазар, Григорий придержал остальных за собой, осторожно выглядывая из-за края угла, стараясь высмотреть в той лощине откуда они съехали сюда, не наблюдает ли за ними кто? – не заметив никого и ничто ему все же захотелось отдаться порыву на свободу, или хоть бы Степана туда послать разведать, пока время есть….Но чувствуя всю зряшность, решил действовать наверняка. Взглянув по стенке в даль дороги, по которой спешили марабуты и не имея возможность заметить их из-за возвышающейся неровности по краю что значило и тем не могло быть видно что было здесь, все равно указал женщинам и Степану зайти за проходящую поблизости каменную ограду и там спрятаться.

– Глаза закрыть надо, чтоб ничего видно не было? – рассчитано на женщин сострил добродушно Степан, направляясь вслед за ними, куда было указано.

– Что ты собираешься сделать?

– Да есть тут у меня тайник…

– Это не тот ли тайник, куда ты сундук свой собирался прятать. И нас туда запихать хочешь?

– Да не, тот другой у нас еще тут имеется.

Амендралехо решил спокойно во всем положиться на Григория, выказавшего себя большим знатоком всяких здешних тайников.

Ему нужно было завести коней вовнутрь, чтобы не оставлять здесь на обозрение, что они и стали делать, выводя животных один за другим за угол и отправляя вовнутрь. Амендралехо ведя невзнузданного Фарлэпа одним прикосновением руки под шейкой вспомнил о петле и не обнаружив ее на том месте где отбросил, вспомнив и о покинутом виноватом виде Мальвази.

Заведя всех коней, привязав, а последнему своему Фарлэпу поставив ведро с водой и коротко распрощавшись. Они с Григорием пошли на выход, а тот еще завернув в овчину прихватил с собой и скелет сказав то этот какой-то костей Бессмертный им обязательно нужен.

Они вдвоем быстро дошли до того места за оградой, где Степан прятался вместе с женщинами и тоже пригнулись. Нужно было торопиться. Следуя за тем куда хоронясь за оградой, а потом и лесом могильных плит полез первый Григорий, остальные полезли за ним, стараясь так чтобы их на всякий случай не могли увидеть с окрестных гор. Григорий подлезший к нужной могильной плите с положенной от нее плашмя плитой могильного камня, замаскированной суглиняным налетом под общий тон и стал крутить на неприметный на первый взгляд налепок. Когда тот сорвался с натягу, потянув за него Григорий оглянулся на первого ближайшего, открывая люк.

– Здесь я кантрабанду прятал.

– А что ты в этот раз здесь не спрятал, а защищаться в мазаре заставил? – спросил Амендралехо.

– Тогда у нас со Степаном здесь все до самого отказу барахлом набито было. Куда девать было? И без коней остались бы. Я все правильно сделал. Лезь не бойся, ни змей, ни тарантулов, ни мертвецов.

Снизу попахивало определенным травяным запахом и Амендралехо и не думавший ни о чем более как о приближающихся марабутах и маврах им навстречу с другой стороны нырнул ногами вниз, уйдя и телом вслед затем на самый низ, не такой глубокий, как показалось сначала, но смотреть вверх можно было и помогать слезать вниз их женщинам. Он равнодушно спустил держа ладонями под подошвы Мальвази и сразу же встал, чтобы принять в руки ноги Риты. Мальвази молчала, а Рита хлопнула его по плечу для начала знакомства…

Степан заглянув в сверток что там лежит уткнул протяжно

– …А это еще что ты придумал?..

– Давай ты лезь, рассуждать еще будешь.

Степан уже и так слазил, но когда Григорий стал сувать свой сверток вниз, настырный мужик ожидая этого вытянутыми руками не стал давать ему это сделать:

– О, куда! Геморрой сюда еще, сидеть нюхать? Убирай! Выкинь вон, за обрыв.

Степан ни в какую не давал ему сделать то что на самый крайний случай стало бы очень необходимо.

– Надышимся этой заразы и хоронить не нужно будет.

Смешливая Рита тонко смеялась внизу, а Григорий выведенный из себя непроходимостью Степана, опустил края попоны и стал пропихивать недосыпавшиеся кости ногой прямо в того, чем вызывал знакомый испуганный писк. Он залез и оглядевшись оставили ли они заметные следы – не заметней чем были остальные следы вокруг, закрыл над собой люк затянув затяжку снизу и заклинив каким-то предметом.

Через несколько утомительных минут сидения в кромешной тьме можно было услышать конский топот отчетливо передавшейся по земле или может быть протопали близко. Но этого не должно было быть, марабуты были те же и помнили прошлую осаду мазара очень хорошо. Так бы просто подъезжать без налета они не стали бы. Если продолжать додумывать о том что могло происходить снаружи, то можно было надеяться что на этот раз они все таки проедут мимо, обыскав мазар и не найдя никого подумают что беглецы скрылись по низине меж гор и дорогой за кладбищем.

Но события развивались совсем иначе, нежели их можно было предположить со дна могилы при том что было известно схоронившимся. Они не знали и не предположили что с высокого холма с почти отвесной стороной обращенной к мазару на угловом лапчатом сходе которого и находился наблюдатель и он-то точно указывал подъезжавшим и подходившим марабутам на нужное место.

Марабутская конница подъезжая к месту, помня прошлое взяла в далекий объезд по дальней низине с другой стороны от дороги и скопилась на старом скрытном месте. С этого времени события стали развиваться еще более неожиданном обороте. Как только настал тот давно поджидаемый момент, когда марабуты все-таки подъедут к мазару сверху его, отделяясь от купольного пролома с угла вниз спрыгнуло крупное человекообразное существо, отбросив от себя наземь зловещую тень, но еще более превнося зловещести своим замшелым, чудовищным видом и поведением, с каким оно встало с ужасно выдающимися из рукавов волосатыми кистями рук. Идя походкой скорее вернуть свое.

Григорий прислушиваясь через слуховое отверстие к происходящему снаружи услышал хлопок от падения чего-то грузного, почувствовал тяжелые топочущие шаги. Но не придал им конечно же особого значения, как вдруг вслед за тем услышал ужасающие крики многих и неприятное воющее рычание в конец осатаневшего Розмадора, выглядевшего среди всех прочих особо ненавистно ему Ламрани и прыгнувшего сильным нечеловеческой дали прыжком прямо на намеченного… Тот стоял за конем и вмиг хребет коня разломался под ударами исполинских ног Розмадора. Ламрани вслед за криками с именем Розмадор, означавшими для него опасность, обратил внимание на отброшенную тень как его голова с шеей под алчный возмездный рев напрыгнувшего попали в мощные руки и тут же упадя в сторону не выпуская схваченного Розмадор легко свернул жертве голову.

Ламрани заорал кряхтящим криком, а быстро привставший Розмадор напрыгнул на него ногами ломая кости и натягивая грудь на себя супротив того что сам же стоя на животе. Страшный бес обуял Розмадора, что казалось он сам был тем бесом, будучи тем кем он есть, сейчас весьма смахивающим даже на Дьявола в своем долгополом облачении, наседающим на человеке, жаждуя доставить ему наимучительнейшую смерть. Розмадор ткнул два пальца в глаза жертве, но не сильно и давая время мучиться… Вложил пальцы в раскрывающийся от боли рот и дико глядя рванул челюсть вниз. Сломав, затем вообще вырвав, и откинув на ужас находившимся рядом. Взявшись поудобней за голову снизу за то что можно было схватиться, Розмадор наслаждаясь медленностью содеимого выжимая последние жуткие крики живучего тела, выплескивавшего из горла потоки крови вытянул голову на отрыв, дав костному стрежню в окровавленном мясе отпасть. А голову скорее сжал как пустой качан меж руками… нужно было торопиться с другим. Произведя жуткое поражающее впечатление Розмадор заметил что они, а кругом стояли в основном люди Ламрани, начинают опоминаться: опасаясь за свои жизни, некоторые уже начали лезть за оружием и заряжать.

Яростно бросив сдавленную голову в них Розмадор прекратив даже от бешенства рычать, магически замахал на них руками, заставляя некоторых бросать оружие и бежать вместе со всеми куда глаза глядят.

И странно когда он увидев своих пешцев замахал им рукой идти к нему у тех затеплилось к сему дьяволу в человеческой плоти с обагрянными рукам и что-то доброе в своем болезненном отношении.

Подползший сзади с гребня склона примерно к тому месту, откуда прыгал Розмадор Григорий заставший сцену жуткого убийства в самом завершении оцепенел не меньше остальных и трудно приходил в себя.

Он вспомнил что ему нужно было делать, достал из-за пояса пистолет заряженный крупной дробью, который ему так разрядить нигде и не довелось и протянул руку на прицел, стараясь навести дуло еще залепленное красным кружком для удержания сечки. Как можно точней выстрелил… Сквозь рассеивающийся пороховой дым увидел. Как упал подергиваясь Розмадор и как ни странно на свой голос заурсил тоненьким голоском словно в нем заговорили истинные сатанинские силы… Это был переломный момент, один конник залезши в седло прогнал его копытами по телу старающегося подняться Розмадора. И тут все остальные марабуты оголив сабли налетели колоть и рубать его, сначала опасливо боясь, потом все яростней и сильней. Кто-то сыпанул на еле подвижное тело и поджег. Порох в рассыпчатом виде воспламенился устраивая на теле убиваемого костер. Новые порции пороха из кисетов воспламенили все тело и в минуту превратили вместе с тряпьем в обугленную головешку.

Сзади послышался топот наезжающей черной гвардии мавров Амендралехо, спешили с дороги по низине к месту происшествия. А марабуты испугавшись приближения султанских служак стали отходить и отбегать в разные стороны.

Начальник сотенного отряда видя происходящее как оно представлялось его глазам. Замученного жуткой смертью Ламрани, которого он знал близко и с ним еще одного человека. Не разбираясь приказал бить бродяг, которое замучило своих же главарей.

Марабуты кто на коне, кто бегом поспешили спастись и кто смекнул взобраться на склон. Скрыться за плитами или в мазаре тот спасся, много же марабутов особенно пеших пало на дороге и за дорогой порубленными.

Григорий раньше того, когда некоторые бандиты стали забираться на кучу вернулся бегом пригинаясь и открыв люк, нырнул вниз, закрывая крышку над собой боясь что кто может рубануть саблей по рукам.

– Ну что там?

Григорий покинув дурную безобразную картину с Розмадором и сейчас не потерял прежнее присутствие духа оживившись как прежде, тем же жизнерадостным тоном уверил всех.

– Все, ребята, мы спасены. Уф! Я Розмадора убил, он оказывается отсиживался в башне, фу, мерзко. А твои мавры не знаю почему накинулись на марабутов и стали бить всех подряд. Может приказ такой был? Не будем гадать – мы спасены! Наверху вся земля в трупах, в этом кошмаре о нас и не вспомнят.

Командир гвардейского отряда после устроенной им бойни бродяжничества, которой он не придал никакого значения с основным костяком всадников следовавших за ним и впереди его вернулся, чтобы еще раз взглянуть на место убийств. Остановившись и глядя вдруг заметил со стороны подошвы холма кричит и бежит махая руками марабут. То был наблюдатель с вершины на свой страх и риск, Григорий сказал бы со смелостью шестерки бежавший осведомить о всем что он знает, хотя никто и ничто его уже не обязывало к этому – собачья преданность делу.

Прежде всего наблюдатель махая руками не бить его, указывал руками на трупы для привлечения внимания на иное чем-то чем они до сих пор занимались. Желание выслужиться рассказать начальнику пересиливало в нем всякий страх.

– Это Розмадор! Это Розмадор! Это он убил ибна Ламрани нашего господина верно служившего самому султану! А Розмадор спрыгнул с мазара и убил ибна-Ламрани. Ибн-Ламрани привел к мазару марабутов чтобы схватить беглецов. Это приказ султана!

– Где беглецы?!

– Они там на кладбище спрятались. Я заметил место, идемте я вам покажу!

– …Это вот где-то здесь! – Вот здесь я их видел! – услышали над собой сидевшие под плитой на которую точно указал наблюдатель с горы пальцем на вытянутой руке.

Сидевшие в темноте обмерли и особенно волнительно это случилось с женщинами. Воспринимающими всякое, тем более такое очень близко к сердцу, что Рита тихонько захныкала стараясь увидеть в темени лицо своего Григория, желая найти нем хоть какую-то надежду на то что он мог успокоить, заверив в прочности плиты или еще что-нибудь. Сверху уже долбили и кричали.

Григорий как главный ответчик видимо для всех встал на колени. Полезая рукой в карман, произнося:

– Так, это конец… А где пистолет?

Он же еще нашел время шутить, с негодованием подернулся Степан со всего места и ткнул его костяшками кулака больно в голову.

– Ты же еще веселишься! Скотина. Засадил нас в ловушку и доволен. А тебе пистолет нужен, на, застрелись!

– Эй, вылазите оттуда! Мы знаем о вас что вы сидите тут..? – кричали сверху продолжая долбить, как видно пока тщетно, но нужно было торопиться поблизости от них находилось много больших осколков плит. Григорий сделав успокоительный жест руками прошептал.

– У меня в тайнике прорыто на все случаи жизни.

Он ударил Степана в ответ, отодвинуться и схватившись за квадратную плитку, к которой тот прижимался спиной как к спинке. Выдирающими движениями стал вытягивать из стенки что там находилось, в чем ему помог Степан, по указке быстро юркнув затем в открывшееся отверстие… Не залезая по пояс вернулся с зашибленной головой и весь обсыпанный. Григорий вытаскивал уже вторую такую же плитку к которой до этого прислонялась сеньора Мальвази и тоже втянул второй бочонок поставив его на плитку как на подставку, открыв новый лаз.

– Живее, мне нужно пролезть первым. За мной женщины. Последний должен оторвать у бочонка поддон и отлезть закрыться за первым изгибом, и выстрелить по бочонку. В нем порох. Представляете?,..

– Я представляю, – принялся за свое Степан. – мало тебе плена, ты нас хочешь живьем в самую землю схоронить!

– Слушай, Амендралехо. Возьми у этого пенька пистолет сделай все сам как надо, а то я чувствую нас с ним выкопают как дождевых червей. Степан еще к тому же косой… Лезешь за сеньорой, накрываешь ее сверху.

– Накроем.

– Рита, придется тебе лезть первой, скорей!..

Рита и боясь, и медленно полезла как принцесса, как белоручка, как наконец просто изнеженная девушка, и получила пинка коленом вдогонку.

– Ручками работай и ножками!

– Я не могу там все колко.

– Тебе бы только по постели лазить, – нырнул Григорий вслед за ней в узкий, но высокий лаз чтобы не обвалился заставляющий лезть боком.

Сеньора Мальвази несмело указала Степану лезть вперед, но тот не смалодушничал потолкнув лезть ей.

– Не пугайтесь мадам за вашу честь в каком достоинстве вы туда залезете, в таком и вылезете, я только закрою вас от засыпу.

Амендралехо сделал что было необходимо и поторопился с парой пистолетов и щитком за собой ногами вперед, потому что сверху уже начали продалбливать пробоину, отбрасывающую вниз осколки и свет… бочонок стал хорошо заметен на краю отверстия. Уберя голову под щиток, припертый плечом. Прицеливаясь без глаз Амендралехо выстрелил.

Мощный сотрясающий взрыв, заглушивший требовательное: «давай», засыпал перегородку с той стороны, а с этой тоже значительно осыпал на спину и голову кучки песка.

– …Все целы?…

– Заткнись ты, если кто мертв. Как он тебе ответит? Хотя ты и мертвого доканаешь!

В итоге наверху около выровшейся воронки лежало несколько убитых и было много раненых каменной крошкой. Большим осколком оставивший мертвенно-синий отпечаток смерти был убит в лицо командир отряда. Поблизости от него растянувшись умер наблюдатель – смертью шестерки как сказал бы глянувший Григорий. Знавши его под этим числом и звавший его так.

Негры – гвардейцы долго ничего не могли понять без своих начальников, унесших с собой смысл своих действий и память. Посмотрев внимательно на разрытую взрывом яму и ничего в ней не найдя кроме обуглившихся костей от находившихся там дотоле людей, собрали и свернули их в тряпку. Нужно было еще разбираться со своими покойниками. Гвардейцы положили тела на коней принадлежавших им и привязав отправили обратной дорогой. Обыскав мазар оставив башню без внимания только потому что на ней находился Розмадор. Взяв всех коней находившихся внутри Мазара, а так же и тех кто были захвачены у марабутов, почти лишив их конницы поехали дальше по дороге.

Давнишний замысел Григория если его загонят – уйти от неминуемой смерти контрабандиста таким вот образом имел блестящее завершение. И Григорий с приятностью вознаграждался ласками любимой под собой, на которой он налегал ввиду тесноты и неудобства. Проводить так время после спасения и себя и всех, было большой наградой и он так и рассчитывал дождаться здесь темноты, не вскричи Рита:

– Дышать!

…А Степан не прерви:

– Не задуши! Замучаешь ты нам Риту! Потеряем мы девку… А ну давай отставай, отставай. Вылазь! Будет он еще здесь это устраивать. Вылазь, или в задницу сейчас солью выстрелю! Выскочишь у меня как угорелый!

Ничего другого больше не оставалось после такого обрыва. Степан что хочешь мог оборвать. Вот и стыдливо забеспокоившаяся Рита побивая его по плечу, словно трепыхаясь настойчиво потребовала отстать от нее.

Степана можно было понять, час прошел, который он все прозадыхался. Земля для его дыхалки слабо выдыхала. У них же с Ритой была пробита маленькая лазейка для поступа свежего воздуха и света и им конечно можно бы было проводить так время вечно. Проделав лазейку до отверстия в которую можно было голову просунуть, просунув Григорий ничего не увидел, не услышал. Можно было вылазить. Пробив выход на всю, не желая лезть через Риту, все равно ей вылазить, вылез вместе с ней одновременно вытягивая вместе с собой и ее смешащуюся от подобных действий, и весело упавшую вместе с ним за край вниз на глинистую почву подножия склона.

Любовь-любовью. А опасность была кругом, заставляя опасаться за свою любовь. Григорий быстренько взобравшись по пологому месту оглядел окрест – было тихо и пустынно с заунывным ветерком. Убитых уже подчистую обобрали свои же, так что тела лежали зачастую голыми, нужно было выбирать путь чтобы незаметно провести женщин, дабы не представлять картины человеческого кошмара… У ямы лежали знакомый шестерка, дошестерившийся.

– Хии-и-и! – со знакомым по сегодняшнему утру воскликом подумал Григорий о конях и бросился в мазар! Там было конечно же пусто. Тогда он еще вспомнил об одном и стал скорее залазить на башню..Так и есть!

– Бабрак лежал закрученный веревкой по всему телу, не в возможии двинуться ни руками, ни ногами, а не как о нем подумали сбежавшим с большим кляпом во рту – живой, пленник Розмадора! Григорий от радости забыв об осторожности чуть не свалившись с края вниз, залез-таки и подскочил к тому. Вынув первым делом кляп изо рта.

– Ну, как ты тут?

Развязанный Бабрак прежде всего потянулся расправив члены тела, как видно долго находившегося в такой неволе.

– Слезть сможешь, не сорвешься?

– Погоди, смотри! – заметил Бабрак, нечаянно через пробоину в куполе.

По дороге скакал разъезд берберской конницы, численностью не внушающий никакого опасения с пол-десятка как раз коней для них, и хороших берберских коней!

Смекнув Григорий оставил Бабрака с пистолетом со своей удобной позиции сверху помочь им с берберами, и если нужно будет – привлечь их внимание. Сам же он слез с них через расщелину за забор и кладбище, съехал вниз. Степан-харя бессовестная должный бы по идее вылезти вслед за сеньорой вылез первым.

– Дело есть, коней добыть надо, – сказал Григорий ему, оставляя стоять на месте и поджидать Амендралехо.

Помогая сеньоре вытянув ее пол руки, дождался проворно вылезшего за ней Амендралехо с парой пистолетов, которые очень были нужны. Коротко объяснив ситуацию и выгоду, которую с нее можно заиметь он повел друзей в обход мазара сзади. Но сделав два шага обернулся взглянув на стоящую около входа Риту с милым наклоном головы смотревшей ему вслед.

– Ну-ка! Туда, живо! – шугнул он ее. Заставив залезть обратно.

Выглядывая из-за могильных плит со стороны подземной канавы охотники видели как медленно проезжают оглядываясь по сторонам – черные как эпосные мавры. Прошло время когда они должны были подъехать во двор перед воротами и спешиться. Если бы они стали это делать. С купола на них легла тень, привлекая внимание – Бабрак давал знак рукой можно начинать.

Берберы оставили коней и совсем как в мирное время подошли к воротам как, тут с обоих углов, и сверху на них выскочили необычные люди, наставляя на них дула пистолетов.

– Замереть! А то пальну! – Это дробь!

Окруженным ничего не оставалось делать, как опустить невольно было потянувшиеся руки к оружию.

Приблизившийся к ним один Степан проворно обезоружил одного за другим, всех басурманов, как он их называл. Заведя их от сложенного наземь оружия за ворота, их пришлось горячо заверить что ничего плохого с ним не сделают, только повяжут и все. Как можно было содеять с ними что-то плохое?… Глядя на эти молодые испуганные лица вероятно по-африкански очень хороших ребят. Сами знали на своей шкуре как это плохо так попадать. Но один молодой все же не выдержал, будучи последним, улучив момент когда внимание за ним поослабело, рванул в сторону, вмиг оставив заднего смотревшего Амендралехо сначала впереди себя, потом развернувшись бросился к воротам как лошак… однако собиравший за воротами оружие Степан вовремя заметил проворство и сбросив оное с руки накинулся почему-то на воротину всем телом закрыть ее не пустив наружу пострела. Тот поздно в свою очередь наскочил на почти уже закрывшуюся воротину – намертво. Хотя Степан мог бы остановить его одной угрозой оружия. Как наверстывая упущенное Степан, дабы ретировать себя за недоглядку вошел вслед за тем с обнаженной шпагой наперевес и догнал беглеца, поддав хорошего пинка балбесу в два роста выше его, пригнал обратно ко всем.

– Не хорошо, человек! – необычно усовестил его Григорий и высокий тонконогий, но несуразно широкоплечий парубок с маленьким почти девичьим лицом действительно усовестился.

Что было делать с этой пятеркой куда засунуть так чтобы им вослед не аукнулось? Они могли аукнуться прямо сейчас с новым разъездом, или того хуже с отрядом появившимся на дороге. Нужно было торопиться и убрать коней с дороги – что сделать послали Степана, завести в низинку под укрытие, и заодно и за женщинами приглядеть.

Слезший Барбак с веревкой, которой был перевязан, сам принялся проворно перевязывать негров, а то ведь здесь от прежнего хозяйства с конями совершенно ничего не осталось, взяли все под чистую.

Решили повязать негров и запихать в канаву закрыв оба выхода. Взглянув на знакомое место Амендралехо вдруг заметил в углу плашмя неподвижно лежащего Фарлэпа??? Кинувшись к нему с болью в сердце Амендралехо при первом прикосновении к нему беря в руки его дорогую конскую голову не нашел даже признаков жизни, горестно наваливаясь на его еще теплое как будто еще дышащее тело… как вдруг оно резко подпрыгнуло вверх, сначала подняв, а затем с новым рывком опрокидывая перевернуло Амендралехо через себя. Он упал назад хорошо еще что на сено. Хотя чем хорошо когда с такой высоты, а его Фарлэп угнал из мазара прочь, метко выпрыгнув в расщелину.

Амендралехо первый раз за сегодняшний день и за несколько прошедших улыбнулся, а затем и расхохотался. Фарлэп слишком перестарался притворяться мертвым, почему и был оставлен здесь и не узнав хозяина чуть не свернул ему шею.

Повязанные один за другим берберы неуклюже пролазили в канаву. А снаружи послышался выстрел никак Степан?…конечно же его, такой не допустит чтобы в него стреляли первым.

– Ну что там опять? – устало уже от всего этого простонал Григорий, который все никак не мог отсюда вырваться.

Выбегая из расщелины, заметил что дорога пуста. Может с Степаном что случилось из-за подлезшего какого-нибудь недобитка.

Бежа вслед за сигающими через ограду и прочие препятствия Григорием они с Бабраком добежали до края, пустившись сбегать. Степан был жив и здоров и палил тоже он.

– Ну что ты палишь бес толку, дура!

– Не бес толку, по бандюгам палю, вон…

К подножию холма давали стрекоча два по-видимому мародерствующих марабута.

– Сдались они тебе, так бы мог пугнуть! Перед бабами хочешь выпендриться, показать какой ты кабан? – Косой ты

– Чего косой? Какой кабан, перед какими бабами?

– Ладно, все! – махнул руками уставши от всего Григорий, – Уедем мы отсюда или нет?! Поехали мне уже вот как надоело здесь!

И схватив Риту взобрался вместе с ней на коня, которых было только пять. Та упиралась во всю откровенно:

– Не хочу у меня все тело от тебя болит!

– Сейчас пойдут крутые горки не про тебя – упадешь! И ее бы тоже взять нужно, – простодушно указал Григорий на сеньору, чем поставил Амендралехо в затруднительное положение. Григорий заметил что пожелание натолкнулось на какое-то сокрываемое затруднение между ними, но оставив это без внимания, как что-то не касающееся, желая скорее наконец-то пуститься в путь.

Пятерка коней въехала на кручу и пересеча по кладбищу съехала вниз с правой стороны рытвины в ровную низину, и самое главное теперь уже свободную, только несущийся к ним с радостным ржанием Фарлэп занимал их внимание.

Вот кажется и все, осталась дорога до берега океана,…океан и миссия его завершалась в этой части жизни, так не похожей на все остальные прежние, что даже вся прежняя жизнь была оттолкнута далеко назад в неведомое к чему еще нужно было возвращаться и возвращаться.

Обретя потерянное и ничего при этом не потеряв, можно было наконец-то спокойно вздохнуть.

В светлый день оставлялось все былое и прошедшее позади. Впереди быстро проносился пройденный уже раз путь. Ныне настолько же легкий насколько в прошлый раз был тяжел из-за неподъемного сундука Григория и за него самого. Сейчас крутизна дорожки сама уходила вниз, выносясь конем в седле все выше и выше, дальше и дальше, все более скрываясь за встающими по сторонам склонами, большими камнями… знакомыми местами – порогом меж двух скал на который пришлось еще с трудом взбираться и еще же Григория с сундуком тащить на веревке, теперь легко оставалось позади. Вот наконец и еще более знакомая долинка, где их поджидал Степан, ехавший доселе впереди, разведывая дорогу. Через какое-то время была осмотрительно пересечена вскорую дорога, казалась уже в знакомом месте. Теперь вел Григорий подальше от дороги заполненной рыскающими султанскими служаками, ведя дебрями, о которых они не ведали, не знали, и по сути конечно же собираясь заехать на место, где запрятал свое богатство. Но только с этим вышла промашка, или они взяли не туда, или он сильно запамятовал место, что и проезжал а не понял.

Оставив всех отдыхать в укромном месте за деревьями по весне очень пышными и ярко зелеными, отправился искать. Вскоре нашел, но не место. А целую местность на которой вытащив всех заставил искать по данным приметам. Степан не унимался. Снова берясь ворчать.

– Где мы только не лазили. Теперь ходим клады ищем, будет о чем рассказать.

Амендралехо прямо потребовал на измор тайны не брать, а успокоиться, хорошенько все припомнив. Не то на этом поле же начинают выпас овец. Григорий отчего—то очень испугался овец и встал, начал осматриваться вокруг.

Когда уже давно начало казаться что они опять надолго застряли. А новые приключения на их головы не замедля вскоре накинутся на них с гор. Как спасла Григория от получения советов на пока оставить свой хорошо запрятанный клад так, что он и сам найти не может, его же Рита, ходившая так же около громадных камней и забредшая по траве вглубь, ступив на мягкое и рыхлое и раскопав рукой, обычно как находятся клады закричала.

Григорий прибежал к ней первым и ухватив за ручку вытащил наружу.

– Ха-а-а, – удивилась Рита, – Точно в таком же сундуке хранилось мое приданное!

– Теперь оно мое приданное, а тебе следует поискать еще.

– Это мои драгоценности я без них жить не смогу!

– Были твои – стали мои. Ладно, будут наши! – поцеловал он ее в раскрытый рот коротко, но затем снова прильнув к губам безотрывочно долго.

– У-у, Рита, я тебе если хочешь с неба звездочку достану! – И на счастье подарю… Поехали скорее на корабле, мы сыграем свадьбу прямо в море! Никогда таких свадеб еще не было!