Текст книги "Наследник. Поход по зову крови"

Глава 8
Дети надежды

Медленно, с напряжением вставал с судейского кресла Гай Каспиус Бреннан-старший, владетель Корнельский. У него дрогнули губы, когда он наконец произнес:

– Что вы такое говорите, директор? Вы в самом деле полагаете, что это возможно?

Он старался не смотреть на сына.

– А что я должен сказать, отец? – отбросив сдержанность, воскликнул младший Бреннан. – Мы находимся в таком месте, где нет смысла осторожно подбирать слова. Можно говорить так, как есть. Мы знаем, что на державу надвигается тьма. Мы знаем, что приход Предрассветных братьев, много столетий не объявлявшихся в здешних водах, неслучаен. Я не буду говорить о всякой бесовщине: трупах чудовищ, а также живых тварях, о которых сообщали и рыбаки, и наши морские дозоры. И еще многое, многое другое… Вести из Северного Альгама… Собственно, нет смысла перечислять все то, что тревожит. Это грозные, безошибочные признаки. И вам, отец, как одному из высших должностных лиц государства, это прекрасно известно.

Герцог молчал.

– Господин директор! – вдруг воскликнул Ариолан Бэйл, и в его голосе прорвалась одна звенящая, ликующая нота. – Господин директор, сэр Каспиус, я знал, что вы не сможете поступить по-иному! Я думал, что вы… Но вы – сами!

– Когда мы вернулись из того похода, мне самому было немногим больше лет, чем этим, как вы сказали, невоспитанным ученикам… – обронил Бреннан-младший.

Судья Бреннан-старший, герцог Корнельский, между тем тихо опустился назад в кресло и произнес:

– Мне кажется, есть, что сказать Себастьяну Мельмоту Эйри. Начинай.

Себастьян, вытянутый, как струна, обливающийся холодным потом, стоял в центре возвышения. И как-то сразу стало видно, что Ариолан Бэйл сместился на периферию, на край, что он уже аккуратно пробует ногой, чтобы не упасть.

Себастьян произнес:

– Вы совершенно правы, ваша светлость. Раз уж мы начали говорить о государственных тайнах, так коснемся их всех. Несколько лет назад произошло одно событие. Оно имеет прямое отношение к тому, о чем мы говорим здесь, господин герцог, господа судьи. Я, мой друг детства брешкху Ржига, здесь присутствующий, и наша Аннабель, которой тут нет по известным вам причинам, пришли в одно место. Мы называли его Языком Оборотня.

Себастьян не повернул головы, но он уже точно знал, почти видел, как срывает с лица мягкие повязки побледневший владетель Корнельский.

– В этом месте четверо людей, которые вершат судьбы державы, говорили о потаенном. Как минимум один человек из этой четверки тут присутствует. Ваша светлость, господин герцог, вы позволите мне продолжать?

– Да, – скрипнув зубами, произнесло первое лицо провинции Сеймор. – Только очень коротко…

– Об этом месте, Языке Оборотня, издавна идет дурная молва. Во-первых, его просто не существует – если следовать параграфу Иерархии. Во-вторых, там якобы выращивают, применяя запрещенное искусство, чудовищ-суррикенов. Молва полагает, любой проникший за древнюю каменную стену – неминуемо погибнет. И надо же было так тому случиться, господа судьи, что именно здесь, в этом гнилом, проклятом месте собрались четверо. Они говорили о странных и страшных вещах. Ставили опыты с применением так называемых Котлов лжи. Произносили непонятные слова: Покров, Столпы Мелькуинна, а также Дары Омута.

Себастьян закрыл глаза, и в ушах его зазвучали слова мага Астуана V так явственно, словно он слышал их еще сегодня: «Венец времен ближе, чем мы думаем. На этот раз нас ожидает не прямое противостояние, не война с открытым забралом. Мы даже не знаем, в глаза каких исчадий Омута нам нужно будет взглянуть, чтобы не допустить катастрофы…»

Черная Токопилья. Война. Катастрофа. Одно за другим повторял эти слова вслух Себастьян.

– Мне досказывать, чем кончилась та встреча? – произнес он. – Мне называть имена?

Председательствующий поднял руку, и Себастьян смолк.

– Не надо. Я сам. Это чудо, что вы вышли оттуда живыми. Да и мы… Дары Омута не приносят счастья. Сэр Милькхэм Малюддо исчез, и, наверно, не стоит надеяться, что он жив. Астуан Пятый погиб. Королю Руфу и мне небеса пока отпускают здравие – но только потому, что мы храним свои тайны при себе. И не тебе, мальчишка, говорить об этом вслух, – хрипло выговорил владетель Корнельский. – И вообще, мне бы не хотелось, чтобы из уст кого бы то ни было так часто звучало это слово «омут».

Он провел снятыми повязками по взмокшему лбу и отозвался:

– Не вижу смысла продолжать. Суд вынесет свой приговор. Хотя скажу тебе, Себастьян Мельмот Эйри, ты сделал все мыслимое и даже немыслимое, чтобы не остаться на этой земле.

– Отец, помни… – звучно вымолвил со своего места Бреннан-младший.

– Я и так помню слишком много. Очень хотелось бы выжечь иную память каленым железом. Но довольно отступлений. Суд удаляется на совещание.

Ариолан Бэйл повернулся к Себастьяну и провел ребром ладони по горлу.

– Не думаю, – отозвался тот.

Глаза его сияли. Сейчас Себастьян готов был поставить на кон свою жизнь – так велика была его уверенность в том, что он будет оправдан и что экспедиция состоится. Об истинных причинах этой уверенности он тогда еще и не мог помыслить…

Но его уверенность только умножилась бы, когда б он слышал, о чем говорили члены суда в тайной комнате, куда удалились для вынесения приговора.

– Конечно, все они, начиная с Себастьяна, почти дети. Они неопытны, юны и самонадеянны.

– Они многого не знают, – подсказал второй.

– В том числе и самого главного!

– Но где мужать, набираться опыта, обрастать мясом, получать шрамы, если не в таких походах? Тем более у них будет лучший наставник, которого только можно пожелать: ваш сын, герцог.

– И все-таки они еще дети…

– Они дети надежды! Дети надежды, понимаете? Нашей единственной надежды, быть может… – задумчиво проговорил тот, кто сидел по левую руку от владетеля Корнельского.

Да, Себастьян был уверен в том, что все будет хорошо. И эта уверенность возросла бы многократно, когда б он узнал, кто скромно сидел по левую руку от лорда-наместника провинции. Кто почел за необходимость прибыть на суд лично, пусть и инкогнито. Кто назвал их детьми надежды.

Тем более его имя уже звучало под угрюмыми сводами Старого Альзигорна.

Это был король Руф.

Разумеется, он так и не счел нужным объявить свое имя, когда судейская коллегия вышла в большой зал объявить приговор.

– Мы рассмотрели это дело со всех сторон и решили, что все из присутствующих здесь слышали слишком много, чтобы и впредь оставаться на земле вольного королевства Альгам и Кесаврия. Все-таки законов Иерархии никто не отменял. Мы сочли, что справедливым будет нечто среднее между полным оправданием и смертной казнью. Вы отправитесь в то самое плавание, о котором просил Себастьян. Как человек, который однажды уже предпринял подобную авантюру, могу сказать: выживут не все. Более того, сама вероятность того, что вы вообще вернетесь, – очень мала. Мне жаль, что все сказанное распространяется не только на вас, молодые и не в меру любопытные люди. Но и на моего сына.

– Ваша светлость… – негромко проронил тот, о ком шла сейчас речь. – Я отвечаю не только за себя, но и за учеников, за их судьбу. А Ариолан Бэйл, осмелюсь напомнить, – лучший мой ученик. Самый сильный за всю историю школы. И вам прекрасно это известно.

– Да, конечно. Известно. Плохая это практика – вести на убой лучших… Итак! – Голос лорда-наместника зазвенел тяжело, низко, как тревожный вечерний колокол. – Суд королевства Альгам и Кесаврия признает Себастьяна Мельмота Эйри невиновным в участии в убийстве барона Армина и подготовке захвата брига «Летучий» за отсутствием состава преступления. Суд королевства Альгам и Кесаврия признает Ариолана Бэйла невиновным в преступной халатности, повлекшей за собой убийство барона Армина и захват брига «Летучий», а также гибель всего экипажа. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Воцарилась тишина. Себастьян поднял голову и увидел совсем близко над собой огромную, низко подвешенную люстру. Неподвижно стояли огни свечей. Себастьяну показалось, будто не люстра это вовсе, а плывет над его головой черный корабль, вознесший горы темных парусов. Разметавший клубы дыма и огненно-золотые хоботки залпового огня.

Воспитанник барона Армина глубоко вздохнул и затылком почувствовал теплое дыхание мастера Ариолана Бэйла:

– Все еще только начинается, ублюдок. Клянусь самыми черными исчадиями Илу-Марта! Ты не оправдан и не оправдаешься никогда, – доверительно шепнул тот.

Не все те, кто присутствовал в зале Старого Альзигорна в качестве свидетелей, попали в состав будущей экспедиции. Подбором экипажа занимался лично Каспиус Бреннан-младший. Он наотрез отказался взять на борт всех представителей пушистого народца – Ржигу, Аюпа Бородача и Ялинека, чьи показания сыграли такую роль в судебном заседании. И если Ржигу все-таки взяли по настоятельной просьбе Себастьяна, то его дядюшка был признан непригодным для морского перехода.

Что касается Аюпа Бородача, то, честно говоря, решение Бреннана в отношении несносного брешака разделял и сам Себастьян. Сомнительные штучки и шуточки вездесущего коротышки едва ли были уместны в путешествии за край света.

Были сомнения относительно девушек. Однако Танита и Майя так решительно заявили о своем праве участвовать в плавании, что директор, а ныне капитан Бреннан без особых колебаний внес их имена в корабельный журнал. Не оспорил он и место в составе экспедиции повара Жи-Ру, здоровяка Олеварна и Инигора Мара.

По мере того как в обстановке строжайшей тайны шла подготовка к плаванию, менялись планы тех, кто ее курировал. Владетель Корнельский был человек увлекающийся. Он счел возможным включить в состав экспедиции не одно, а два судна.

Причем сложно было сказать, какое из них было главным.

Конечно, фрегат королевского флота «Громобой» был хорош. Очень хорош. Сошедший со стапеля корабельной верфи в Сейморе лишь пару лет назад, высокий, роскошно блистающий металлом пушечных портов, он являлся надежным и крепким судном с большим запасом хода. У него было шестнадцать больших корабельных орудий на пушечной палубе и еще шесть вспомогательных морских «серпантинов» на носу и корме.

По сравнению с «Громобоем» второе судно было не столь благородно и изящно, не столь богато пушечным огнем (лишь восемь орудий против двадцати двух громобоевских). Не выбрасывало вверх такую груду белоснежных парусов – располагало лишь двумя мачтами против трех у фрегата. Водоизмещением второй корабль самое малое вдвое уступал своему молодому собрату.

Зато это был «Кубок бурь».

Тот самый.

Вернувшийся из Омута двадцать лет тому назад.

Когда повар Жи-Ру увидел корабль своей молодости, он покачал головой и произнес:

– Зачем тащить его снова? Он и два десятилетия назад, кажется, был не первой свежести.

– Если хочешь, можешь плыть на «Громобое», повар. Там команда будет побольше, да и желудки у них, наверно, побойчее, – мрачно отозвался Каспиус Бреннан-младший.

Жи-Ру покачал головой.

При распределении на суда он указал, что поплывет именно на «Кубке бурь». Вместе с Себастьяном, Ржигой и самим руководителем экспедиции, капитаном Бреннаном.

Это выяснилось в самый последний момент. Когда в особняке герцога Корнельского мастер Ариолан Бэйл, уже оправившийся от последних ударов судьбы, величавый, уверенный, заявил, что рад наконец ступить на одну палубу со своим директором, – Бреннан-младший ответил:

– Одну? Так ты ж будешь на «Громобое». А я поплыву на «Кубке бурь».

У Ариолана Бэйла качнулась голова, словно от плотного тычка в лоб. Недоуменным взглядом он посмотрел на капитана Бреннана и проговорил:

– Отчего же так, сэр Каспиус?

– Так надо.

– Но ведь «Громобой» по всем характеристикам существенно и безоговорочно превосходит «Кубок бурь»!

Младший Бреннан сощурился на своего ученика и вдруг рявкнул, доказывая, что мощь его глотки ничуть не уступит отцовской:

– Когда ж, Илу-Март тебя забери, научишься ты, мастер Ариолан Бэйл, беспрекословно повиноваться приказам?! Если я сказал, что нужно сделать именно так, а не иначе – значит, так оно надо! Не первый раз позволяешь себе подобные вольности! Помнится, на днях ты обсуждал состав подобранного мной экипажа и назвал его пестрым, как шутовская рубаха! Так вот поставь отметину на своем высоком лбу: в том, что намерены предпринять мы, нужны особые люди. Только кадровыми моряками тут не обойтись.

– Думаю, что ясность в этом вопросе настанет в первые же дни плавания, – глухо кашлянув, отозвался владетель Корнельский. – Для мастера Бэйла и иных, кто сомневается…

Справедливости ради надо сказать, что Ариолан Бэйл был прав. Экипажи обоих судов действительно можно было назвать, самое мягкое, – пестрыми. Помимо настоящих, кадровых, офицеров и боцманов с матросами, здесь были люди, имевшие весьма отдаленное отношение к военно-морскому делу.

На борт «Громобоя» ступили несколько бородатых альгамцев, чьи черепа были гладко выбриты по обычаю одной из народностей с севера королевства. Из Трудовой армии пришли мастера кузнечного и строительного дела. Среди тех, кто составил экипаж «Кубка бурь», замелькали огромные фигуры двух глухонемых братьев-близнецов, которых, как болтали длинные языки, доставили откуда-то из западных провинций, где те работали то ли на строительстве судоходного канала, то ли на корабельной верфи.

– Это самые приятные люди их тех, кого дьявол дернул плыть с нами! – объявил Жи-Ру, узнав, что здоровяки глухонемые.

Было много и других… Всех так сразу и не перечислишь. Впрочем, Себастьяна ни на секунду не покидала убежденность в том, что неулыбчивый, сдержанный, бывалый капитан Бреннан кого попало не берет. Значит, надо.

Отправление было назначено на раннее утро. Еще не истаяла короткая летняя ночь, еще полз, все остывая, ясный предутренний сумрак – а на стоявшем в Старой бухте Сеймора бриге «Кубок бурь» уже кипела жизнь. Звенели цепи, стояли в ушах свистки боцмана, сновали по трапам люди с поклажей. В центре этого хорошо организованного хаоса находился капитан Бреннан.

– А где же «Громобой»? – быстро спросил Себастьян.

– Мы соединимся с ним уже в открытом море. А что ты тут торчишь? Или нет никакой работы? Так я тебе раздам…

– Так точно, господин капитан! – вытянулся Себастьян, выслушав последующие распоряжения Каспиуса Бреннана-младшего.

На него подозрительно косились глухонемые близнецы-гиганты. Их, по понятным причинам, капитан личными распоряжениями не удостаивал.

Наконец корабль вышел в море, и Себастьян, изрядно впечатлившись быстрой и утомительной работой со снастями, присел отдохнуть у борта. Рядом развалился мокрый, как новорожденный мышонок, Ржига.

– Доволен? – ни с того ни с сего спросил он у Себастьяна.

– Ты о чем? – не поворачивая головы, отозвался тот.

– Ну как же… Мы живы… Не в Альзигорне… Плывем… Ты все равно не смог бы жить спокойно, не доискиваясь до всех этих тайн. Даже если бы ничего не произошло с Аннабель…

– Если бы ничего не произошло с Аннабель, то она стала бы женой мастера Ариолана Бэйла, – негромко, но очень внятно выговорил Себастьян.

– Вот видишь! Опять не было бы тебе покоя!

– Ты что, выпил?

Ржига в замешательстве шевельнул ушами:

– Нет… Какое там… Ты боцмана нашего видел? Он за глоток эля утопит… А что ты так решил?

– Неважно, – махнул рукой Себастьян. – Как бы дальше ни сложилось, это лучше, чем сидеть одному в пустом доме дядюшки Армина и гнить от тоски. И пусть сожрут меня демоны пучин, если я не горю желанием взглянуть в глаза этому Магру Чужаку!

– А лучше – в глаза Аннабели, – опрометчиво пробормотал Ржига. – Ладно… не буду!.. Молчу, – поспешил он увести друга от опасной темы. – Ты вот лучше мне скажи: ты хочешь увидеть Столпы Мелькуинна?

– Мы и так увидим их вне зависимости от моего желания.

– А ведь это запрещено.

– Что запрещено? – не понял Себастьян.

– Ну… Иерархия знаний тайных и явных… э-э-э… запрещает нам с тобой даже рассуждать о Столпах Мелькуинна, не говоря уж о том, чтобы гадать, как они выглядят. Или вообще увидеть их воочию! Мы, конечно, хм… плевали на эти запреты частенько. Но вот только старина Жи-Ру, который наверняка видал Столпы, так и не сподобился объяснить, что это такое и как они выглядят.

Себастьян передернул плечами:

– Мы сами скоро все узнаем. Что же касается Иерархии… По ней считается, что Столпы Мелькуинна – это предел обитаемого мира, за которыми нет дороги. Только тут такое дело… Сдается мне, Ржига, что Иерархия знаний действует только в землях вольного королевства Альгам и Кесаврия и в территориальных водах… А дальше закон не распространяется. Об этом я слышал, кстати, от Ариолана Бэйла. А этот горлопан знает, что к чему в этой теме.

– Да, этот парень все четко раскладывает, – поспешил согласиться Ржига. – Он хоть и много болтает, но, по крайней мере, все по делу. А вот Аюп Бородач способен полдня рассказывать о том, как он, например, сморкался в канаву и случайно обнаружил там труп жены мясника…

Себастьян приложил палец к губам:

– Тихо ты! Еще накликаешь! У меня в последнее время создается впечатление, будто этот тип присутствует сразу повсюду. По крайней мере, тащится за мной, как хвостик.

– Это он может.

– И знаешь, Ржига… Я вот сейчас подумал, и даже стало грустно…

– Из-за Аюпа Бородача? Да ты перегрелся, Басти!

– Погода пасмурная… Так что нет, не перегрелся. Да, грустно из-за Аюпа. Я так думаю, что мы его больше никогда не увидим. Никогда.

Ржига сокрушенно развел руками:

– И этот человек говорит, что я якобы выпил! Это я должен подозревать, что ты выпил! Мы, брешаки, вообще очень подозрительные… Жалеть Аюпа! Ну-у!

– Все-таки он был один из четырех, кто помнит Язык Оборотня… – пробормотал Себастьян. – Девочки уже нет с нами, теперь и несносный бородач-брешак остался там, за горизонтом…

– Кхе-кхе!.. Кгррррм! – оглушительно прокашлялся прямо над ухом Себастьяна кто-то.

И не надо было поднимать головы, чтобы понять, кто это.

– Я подумал, что вам не нужно никуда плыть без меня, – сказал Аюп Бородач, появляясь. – Спрятался на корабле… есть еще укромные места, – таинственно протянул он. – Какого черта я буду торчать там, в Сейморе? Пока доберусь назад до Угурта, меня пять раз заберут в Трудармию. Или утопят. Ух, ух! А зачем тонуть одному, если можно утонуть вместе со всеми вами? Вы ж сами знаете, что ни до чего это гнилое корыто не доплывет – перевернется да потонет во время первой же бури. Ух! А если нам повезет, если мы успеем пересесть на «Громобой» и протащиться через десяток таких бурь – все равно нас сожрут демоны Омута. Говорят, они со вкусом…

– Ты умеешь говорить убедительно! – решительно сказал Себастьян. – Мне уже хочется скормить тебя акулам.

– Или хотя бы попросту выкинуть его за борт, – с чувством поддержал Ржига.

Аюп Бородач отскочил к мачте и воскликнул:

– Если вы хотите меня намочить, так необязательно сбрасывать с корабля. Посмотрите на небо.

Себастьян и его друг детства задрали головы. Тяжелые облака уже проглотили солнце. Под налетевшим порывом ветра сухо защелкали паруса. Совсем близко раздался протяжный вопль боцмана, призывавшего команду к снастям: «Рррифы у марселей!»

– Кажется, небо скоро прохудится, – философски вздохнул Аюп Бородач. – Непогода…

Два человека пришли в Старую гавань уже после того, как «Кубок бурь» ушел в свое невозвратное плавание. Пожилой брешак в длинном рваном плаще, по которому текли дождь и слезы. И высокий статный мужчина, чья дешевая широкополая шляпа не могла скрыть его седых волос. Он сильно прихрамывал, припадая на левую ногу и кривя губы.

Так получилось, что они сошлись на одном пятачке пристани и, не сговариваясь, разом взглянули друг другу в лицо.

– Я вас знаю, – всхлипывая, сказал Ялинек, а это был он. – У нас, у брешаков, очень острое зрение. Я видел вас на этом же месте ровно двадцать лет назад, сэр Милькхэм.

Он еще не успел договорить, как возле его морщинистого горла оказалось лезвие клинка. Ялинек, дыша парами дешевого альтеррского пойла, пробормотал:

– Мне кажется, что вам не надо меня убивать, сэр Милькхэм. Мы, брешаки, живые куда полезнее, чем мертвые…

– Ты кто такой?

– Я такой… Я Ялинек, сын Пшистанека из Угурта, который двадцать лет назад умер как раз на этом месте. И как раз в тот момент, когда вы, сэр Милькхэм, встречали вернувшийся из плавания «Кубок бурь». Я знал, я чувствовал, что вы придете сюда. Мы, брешаки, вообще очень чувствительны… Я вам пригожусь. Непременно пригожусь…

Седовласый мужчина вжал узкую полоску клинка в дряблую кожу брешака, и металл окрасился кровью. Ялинек задушенно трепыхался и смотрел на своего почти что убийцу печальными воловьими глазами, в которых не было ни страха, ни злобы.

Тот, кого Ялинек назвал сэром Милькхэмом, скрипнул зубами и отнял кинжал от шеи болтливого брешака.

– Назови мне хоть одну причину, из-за которой я не должен тебя прирезать, Ялинек, сын Пшистанека из Угурта. Тем более у вас складывается добрая семейная традиция помирать как раз на этом месте, – произнес он.

– Вы думаете, я не могу?.. Я знаю причину, я назову, я догадался. Мы, брешаки, вообще очень догадливый народ… Вы ищете отгадку на один-единственный вопрос, правда? Вы хотите до конца узнать, что же такое Дары Омута и почему все случилось так, как случилось. Почему вы, еще недавно один из первых людей славного королевства Альгам и Кесаврия, вот сейчас стоите под дождем, причем в крайне сомнительном обществе…

Вздрогнул, отваливаясь назад и запрокидывая голову, седовласый сэр Милькхэм. С шипением убрался в ножны тонкий кинжал.

– Откуда тебе известно такое, брешак? – оторопело спросил экс-глава Охранного корпуса.

– Ну… Потому что я ищу ответ на тот же вопрос. Потому что я подозреваю, сколь чудовищны могут оказаться ответы… Но я ищу. Мы, брешаки, очень любопытный народ.

Сэр Милькхэм Малюддо надвинул свою дрянную шляпу еще глубже. Поля головного убора намокли и тяжело обвисли, словно уши диковинного зверя. Ялинек между тем продолжал подвергать свою жизнь прямой и самой отчаянной угрозе, говоря:

– А между прочим, вы мертвы, сэр Милькхэм. Сам владетель Корнельский, ваш старый знакомый, недавно об этом сказал. Он заседал по одному крошечному делу в Альзигорне и сказал буквально следующее: «Дары Омута не приносят счастья. Сэр Милькхэм Малюддо исчез, и, наверно, не стоит надеяться, что он жив…» Да, да, именно это он и сказал. У нас, брешаков, отличная память.

– Довольно! – прервал его сэр Милькхэм. – Я жив! Меня сейчас действительно так легко узнать? Все-таки в свое время…

– Нет, нет… нелегко! – со свойственной всем представителям пушистого народца горячностью перебил его Ялинек и даже подпрыгнул от усердия. Бывший глава Охранного корпуса с досадой хлопнул его рукой по спине, умеряя пыл и красноречие вертлявого брешака, и произнес:

– Вот что… Если ты хочешь жить, то не называй меня прямо по имени.

– А как вы хотите, чтобы я называл вас, сэр Милькхэм?

– Тьфу ты… Как-нибудь коротенько и почтительно. Мастер Хэм, например.

– Мастер Хэм… Хм… Хы-хы… мм… Хорошо, хорошо, буду называть вас мастер Хэм, так даже удобнее. Вы хромаете, мастер Хэм? Позвольте предложить вам опереться на мою руку, мастер Хэм. Мы непременно поймем друг друга, мастер Хэм. Если вы думаете иначе, то вам сейчас проще вынуть свой кинжал и осуществить свой первоначальный замысел – перерезать мне глотку.

Сэр Милькхэм сделал короткое, едва уловимое движение рукой – и легковесный болтун-брешак оказался лицом к лицу с наклонившимся вперед лордом Малюддо. Тот крепко прихватил Ялинека за подбородок и произнес:

– Надеюсь, что ты сказал это с полным осознанием?

– Да, сэр… мас-тер Хэм. Вы, конечно, можете все-таки плюнуть на чрезмерно говорливого брешака и перерезать глотку. Только в таком случае кто вам расскажет, что буквально несколько часов назад из этого порта ушел «Кубок бурь»…

– Мне это известно.

– …с капитаном Гаем Каспиусом Бреннаном, на этот раз младшим…

– И это я знаю.

– …который снова направляется за Столпы Мелькуинна, в Омут, в Черную Токопилью или какие там еще имена носят те проклятые места…

– В Омут? За Столпы Мелькуинна? – после паузы выговорил сэр Милькхэм. – Ты что тут брешешь? Такие вещи делаются лишь с ведома наместника и самого короля…

– Ну да.

– И по высшей государственной необходимости!

Ялинек высвободил свой подбородок из ослабевших пальцев мастера Хэма, неторопливо, с достоинством, откашлялся.

– Я думаю, что такая необходимость есть, – произнес он. – Мастер Хэм, все-таки обопритесь на меня, чтобы не упасть. Грядет война. Та самая, о которой вы говорили четыре года назад в башне на Языке Оборотня.

Новоиспеченный мастер Хэм закусил нижнюю губу. Кровь, не смешиваясь с дождем, тяжело текла по подбородку и, падая, выплетала прихотливый узор на светлой блузе.

Похищенный бриг «Летучий»

Аннабели доводилось бывать на судах и раньше, но она никогда не видела такого пустынного корабля. Таких чистых от матросов мачт. А ведь девушка выросла на берегу моря. Она прекрасно знала, что для полноценного управления даже небольшим рыбацким судном нужно четверо-пятеро крепких мужчин, а для корабля с таким рангоутом и такелажем, как бриг «Летучий», требовался хороший экипаж. Человек восемнадцать – двадцать плюс боцман с мощной глоткой, дирижирующий матросами. И отличный шкипер, способный прокладывать курс и отдавать команды боцману, руководящему матросами.

На палубе «Летучего» не было ни единого человека, кроме самой Аннабели. Она лежала в парусиновом шезлонге все в том же светлом платье, в котором она пришла не так давно в кают-компанию на веселый ужин. Неужели то, что сейчас угрожающе заворочалось в голове, было лишь жутким сном? Эти черные воспоминания, которые сейчас неумолимо возвращала ей память? Неужели они – видение, жалкая блажь отравленного вином рассудка?

Она поднялась и сделала несколько шагов по палубе. Корабль шел под всеми парусами, но все звуки, кроме редкого хлопанья разворачивающейся по ветру шкаторины, кроме скрипа блоков, словно отсекло. Ни голоса. Ни свиста и ругани боцмана. Ни гомона веселых голосов, непрерывно доносящихся из кормовой каюты в течение всего времени плавания.

Ей не дали долго находиться в неведении. Аннабель скорее почуяла, чем услышала движение за своей спиной и, выхватив из рукава платья всегда бывший при ней маленький кинжал, развернулась…

И взглянула в изжелта-серые глаза Магра Чужака. Его руки, снова перехваченные повязками, были свободны.

– Я не стал тебя будить, – медленно выговорил он. – Мне показалось, что тебе нужно восстановить силы. Они тебе еще понадобятся.

Она не сразу сумела ответить:

– Ты?.. Но… Или это правда… и…

– Это было не видение, – не вдаваясь ни в какие подробности и уточнения, безжалостно проговорил он. – Все именно так, как тебе приснилось. Твоих друзей больше нет на борту этого корабля. Некоторых больше нет вообще, но я не думаю, что это принципиально для той, кто никогда больше не увидит берега вольного королевства Альгам и Кесаврия.

Аннабель обнажила крепко стиснутые зубы. Магр Чужак небрежно указал мизинцем на зажатый в ее руке маленький кинжал:

– Не нужно этого. У бывшего экипажа этого корабля было настоящее оружие, много оружия, и все оно было обращено против меня. И что же? Ничего не вышло. Тебе я предназначил совсем другую участь, чем всем этим глупым матросам и самонадеянным юнцам. Брось кинжал в море.

Даже не задумываясь, что делает, девушка швырнула свою единственную (как она сама думала несколько мгновений назад) надежду за борт…

Длинная, не открывающая зубов улыбка растянула тонкие губы Магра Чужака. Он кивнул:

– Рад, что мы начинаем находить взаимопонимание. У нас впереди долгий путь и, если дадут высшие силы, долгая жизнь… Зачем ставить все это под сомнение глупыми поступками?

Его слова были длинные, липкие и тянущиеся, как свежая паутина. Они обволакивали сознание Аннабель, они нежно целовали ее виски. Но она все-таки попробовала хотя бы обозначить попытку сопротивления:

– Ты вырвался на свободу и перебил экипаж? Ты похитил меня и направляешься в свою страну, в Черную Токопилью? Но как это возможно?!

По его высокому лбу проскользнуло облачко. Магр Чужак переплел перед собой длинные пальцы обеих рук, выгнул их с силой, до хруста, и бросил:

– Как я могу в два счета объяснить тебе то, что много веков не могут уразуметь ваши мудрецы? Я же сказал: у тебя много времени, путь длинный. Успеешь…

Аннабель закрыла глаза. У нее закружилась голова, и она мягко упала на палубу, словно ее отбросило на песок ласково набежавшей волной. Магр Чужак не стал препятствовать ее падению. Он стоял и смотрел куда-то в сторону, а над его головой едва заметно поворачивался по ветру огромный грот-рей.

– Ты действительно можешь управлять этим кораблем только с помощью двух своих спутников? Способен довести его до суши?

За широкой спиной безмолвного кемметери появились два его бородатых сородича. У них были мертвые черные глаза и плавные, раскачивающиеся движения хищников.

– Я способен сделать это даже без их помощи, – отозвался Магр Чужак. – У этих двоих разума не больше, чем у медузы. Поверь, девочка, есть много вещей, которые тебе даже и не снились. И уж конечно тебе не рассказывал о них твой дружок Ариолан Бэйл. Потому что он сам ничего не знает, хоть и Пятого окна.

Аннабель закусила губу. Это была последняя попытка отогнать видение, которое оказалось самой что ни на есть жуткой реальностью.

– Кто вы? Откуда вы все это знаете? Зачем я вам? – пробормотала она.

– Из всего этого я вижу смысл отвечать только на последний вопрос. Зачем ты мне? Знаешь, есть вопросы, на которые мужчина предпочитает отвечать не словами, а делом. В Кеммет не принято похищать женщин, но кто же узнает, что ты кесаврийка? Ты настолько красива, настолько не похожа на ваших толстомясых коротконогих веснушчатых девиц, что легко сойдешь за уроженку одного из самых благородных племен нашей земли. Тем более ты не сумеешь объяснить, что это не так: ты не владеешь нашим языком, а перенять его за время плавания у тебя не будет возможности.

– Значит, я пленница, – выговорила Аннабель и встала на ноги. – Ясно. И какую же участь ты мне уготовил, Магр Чужак? Или ты бы предпочел, чтобы я называла тебя твоим полным именем, этим длинным, извивающимся, как змея…

– Довольно! – Голос Магра Чужака прогремел, как выстрел из корабельной пушки. – Ты можешь называть меня, как и прежде, кратко, это больше подходит вашему бедному языку. И я, в свою очередь, буду любезен. Внимателен. Не прикоснусь к тебе и пальцем без твоего позволения…

Тонкие ноздри Аннабели раздулись и побелели от гнева:

– Это что же… ты… ты, тварь, вылезшая невесть из какой пучины… думаешь, что я когда-нибудь позволю?