Текст книги "Наследник. Поход по зову крови"

Магр Чужак выбросил вперед руку, и его длинные пальцы сомкнулись на запястье девушки. Она захлебнулась от боли. Ей показалось, что затрещала лучевая кость.

Кемметери произнес тихо и очень внятно:

– Ты когда-нибудь видела тварей из пучины? Я не советую тебе говорить о них здесь, на палубе «Летучего». По твоим глазам вижу, что если бы ты сейчас вырвалась, то наверняка попыталась бы прыгнуть за борт. Очень гордо и очень глупо. Так я скажу тебе, чтоб ты даже и не пыталась. Тем более что если ты мечтаешь о мести, о моей смерти, о том, чтобы уничтожить меня, – для тебя еще не все потеряно. Твои друзья бросятся в погоню. Они попытаются спасти тебя. Я знаю.

Он медленно разжал пальцы. Аннабель, ошеломленная, бледная, растирала побелевшую на месте захвата кожу. Она ждала, что он скажет дальше. Магр Чужак не стал долго испытывать ее терпение:

– Твои друзья уже получили письмо о помощи, написанное твоей рукой. О, действительно, писала ты, Аннабель, просто ты не помнишь об этом. Я позаботился о том, чтобы оно попало в нужные руки. – Он сощурил глаза и добавил: – Конечно, не сам лично, у меня есть помощники. Везде. В море, в воздухе, здесь, на палубе. Везде! Даже на мачтах и снастях этого замечательного корабля, который доставит нас в Кеммет. Страну, которую вы худосочно и оскорбительно именуете Черной Токопильей…

– Зачем тебе это нужно, Магр Чужак? Я о письме…

Он передернул широкими плечами:

– Вам, людям с пыльной равнины, сложно понять мои мотивы. Ступай в каюту, Аннабель. Тебе нужно перекусить.

– Я не хочу…

– Чушь. Но даже если ты действительно намерена отказываться от пищи – все равно уходи с палубы. Погода переменяется. Нужно убрать паруса. К нам идет шторм…

И, не дожидаясь, пока она исполнит его приказ, Магр Чужак повернулся к ней спиной и высоко поднял обе руки, уже свободные от повязок. И Аннабель, замирая, снова увидела на его предплечьях стигматы ордена Рамоникейя: серебристые ленты, заканчивающиеся головой твари с темно-красными глазами и золотыми, как серп молодой луны, зрачками.

Но это было не все, отчего ей суждено было похолодеть.

Она увидела, как на снастях бегучего такелажа зашевелился какой-то невзрачный серый налет, пушистый, похожий на плесень. Ближний к Аннабели бык-гордень сначала выправился, изогнувшись змеей, а потом вдруг натянулся без видимого воздействия на него. И – сам – пошел, пошел, подтягивая нижний край паруса к рее! Только взъерошился облепивший снасть серый пух…

Пришли в движение почти все снасти бегучего такелажа, с помощью которых убирались тяжелые нижние паруса и марсели. Но если на обычном корабле эта процедура проходила под топот десятков ног, хриплые крики и свистки боцманов, если на обычном корабле кипела оживленная возня – то здесь только скрипели блоки и такелаж, только мучительно вытягивались гитовы и гордени. Только сморщивались, вжимаясь в реи, безмолвные паруса.

Аннабель пролепетала:

– Магия… Разрыв в причинно-следственной связи… Но ведь ее не существует… Ведь Иерархия знаний тайных и явных…

Она говорила очень тихо, но он услышал. Не поворачиваясь к девушке лицом, он крикнул:

– Ваша Иерархия знаний – жалкая попытка обмануть самих себя! Что молчишь? Или ты думала, что я заставлю работать со снастями каких-нибудь мерзких многоруких чудовищ, похожих на осьминогов? Это, конечно, можно устроить, но этих безмозглых тварей еще нужно обучить, а зачем, если у меня и так есть два безмозглых скота?

Бородатые кемметери, находящиеся в нескольких шагах от него, даже не пошевелились. Они стояли как влитые, широко расставив ноги. В этой неподвижности было что-то от холоднокровной морской твари, замершей на дне лагуны, в камнях, и часами ожидающей добычу…

Друзья Аннабели, о которых так убедительно говорил чужеземец, уже начинали обещанную Магром Чужаком погоню. Не из захудалой Старой, а из самой что ни на есть первой гавани Сеймора и всего королевства, Золотой бухты, отправлялся в путь фрегат «Громобой».

На шканцах вокруг своего вожака собрались бывшие ученики Школы Пятого окна.

– Вам, конечно, может не понравиться, что я сейчас скажу. Некоторые посчитают это вызовом и недопустимыми словами – притом что нам сейчас нужно быть единым целым. Командой, – вымолвил Ариолан Бэйл. – Но я все-таки скажу. Так вот, помните, что где-то среди нас – тут, на «Громобое», или там, на «Кубке бурь», – есть предатель…

Звон корабельного колокола заглушил эти негромкие, недопустимые слова. Великое путешествие началось.

Часть вторая
Отцы погибели

«Были гиганты, были великие. Но вы поверили и возвеличили того, кто стал самым презренным из них. Вы боготворите труса и подлеца. Того, что улыбался и ждал, а потом, когда пришла жаркая, багровая смерть, ударил в спину своим, когда они гибли. А когда они ушли, он отрекся от погибели и плюнул на смертные холмы ушедших, объявив себя величайшим из них…»

Надпись на табличке, найденной на мертвом судне, затонувшем близ одного из Столпов Мелькуинна

Глава 1
Корабль, полный смертников

Ржига упал и больно стукнулся башкой о палубу. Его глаза разбежались в разные стороны, как вспугнутые зайцы.

Этот мир куда интереснее, больше и страшнее, чем мы о нем знаем, подумал Себастьян, наблюдавший за очередным злоключением несносного брешака. «Я всегда это подозревал, – проговорил он про себя. – С первых часов этого плавания я буду воплощать свои подозрения в жизнь…»

Это подтвердил и капитан. Каспиус Бреннан-младший, сутулясь, зашел в кубрик и проговорил:

– Себастьян! Встать, когда говоришь с капитаном! Так… Я должен сказать тебе важную вещь. Мы вышли из пределов территориальных вод вольного королевства Альгам и Кесаврия.

– И? – после паузы выронил воспитанник покойного барона Армина и выпрыгнул из гамака.

– Здесь уже не действует великий закон. Иерархия знаний тайных и явных…

Себастьян был удручающе однообразен. Он снова сказал:

– И?

– Ну что ты бубнишь! Чтобы хотя бы выжить, ты обязан теперь быть более богат мыслями.

– Я не от непочтения к вам, господин капитан, просто вы долго переходите к делу. Тем более я уже понял: вы хотите преподать мне многое. То, что было под запретом там, на земле, – заявил Себастьян.

– Вот это уже лучше, – выговорил капитан Бреннан. – Зайди через час в мою каюту. Есть что обсудить, парень.

У него был торжественный вид служителя культа, который имеет право первой ночи с невестой.

Откуда-то вынырнул Ржига. Он уже успел оправиться от удара о палубу и теперь излучал готовность получить новые тумаки.

– Что он говорил, Басти? Про Столпы Мелькуинна, нет?

– С чего ты взял? – буркнул Себастьян.

– Дык мы ж про них недавно говорили. Предел мира…

Себастьян пожал плечами:

– Ты набросай все свои вопросы на листке и подай капитану Бреннану в письменном виде. А то зачем через мое посредничество?

Ржига передернул плечами и гордо удалился. Кажется, играть в кости с Аюпом Бородачом и одним из двух гигантов – глухонемых братьев-близнецов.

Каспиус Бреннан-младший ожидал Себастьяна, привалившись спиной к громадному, в рост приземистого человека, пыльному сундуку с серебряной инкрустацией. Правой рукой капитан взвешивал пухлый том, левой смахивал с него при помощи кисточки кусочки растрескавшегося коричневого слоя.

– Зайди, – приказал он. – Сядь. Я не буду долго переходить к делу. Сам понимаешь, что после того, что ты сообщил на суде, ты никогда не вернешься домой, Себастьян Мельмот Эйри.

Начало разговора в самом деле выдалось весьма впечатляющим. Себастьян кротко склонил голову к плечу и выжидающе смотрел на Бреннана. Капитан хлопнул ладонью по сундуку и воскликнул:

– Клянусь кишками Илу-Марта и всеми демонами Омута! Ты мне нравишься! И глазом не моргнул. Я имел в виду то, что ты никогда не вернешься домой прежним. Коль скоро ты попал в такой переплет, тебе нужна совершенно другая подготовка. У тебя есть плюсы, но с точки зрения предстоящих нам испытаний ты соткан из одних минусов. Перечислить?

– Будьте так любезны…

– Ты не выдержан и импульсивен. Это раз. Ты не сдержан на язык и можешь ляпнуть все, что тебе вздумается. Это два. Ты самонадеян! Это три. Ты чрезмерно любопытен, и лично я удивлен, как это до сих пор не стоило тебе жизни. Один инцидент на Языке Оборотня чего стоит! – Капитан Бреннан с кривой усмешкой загибал пальцы. – Но это ладно. У тебя плохая подготовка. Ты абсолютно не готов к встрече с тем, что от тебя уже никуда не денется. Оружие в руках держал?

– И неплохо держал, – сказал Себастьян.

– Ну, о твоей самонадеянности я уже говорил… В нашей стране мало кто умеет по-настоящему хорошо владеть оружием. Альгам и Кесаврия ни с кем не воюют и не воевали давно, а внутренние распри… о, они требуют лишь незначительных усилий бойцов из особых полков Охранного корпуса. А тебе, да не услышит меня Илу Серый, эти навыки потребуются!

– Я и сам понимаю.

– За твоей спиной на стене развешано холодное оружие. Выбери любое по своему усмотрению.

Себастьян всегда полагал, что он недурно разбирается во всем колющем и режущем. Он с удовольствием прошелся взглядом по коллекции холодного оружия, висевшей на ковре. Здесь было никак не меньше четырех десятков единиц боевого оружия. Себастьян скользнул взглядом по роскошному чекану, прикоснулся кончиками пальцев к рукояти сабли с навершием, отдаленно напоминающим орла в короне. Помедлив, он взял в руки сначала массивный альгамский тесак с грубо сработанным рубчатым эфесом, а потом переменил его на палаш с великолепной гардой в виде раковины, отлично защищающей руку.

Капитан Бреннан кивнул со сдержанным одобрением:

– Недурной выбор. Тем более я уверен, ты хорошо с ним знаком. Это разновидность сейморского кламара, едва ли не самое любимое оружие королевских каперов. Незаменим при лобовой атаке. Хотя альгамские пираты предпочитают вот это… – Он приблизился к ковру и снял с него небольшую саблю с однолезвийным вогнутым клинком. – Это фальгар. Он полегче выбранного тобой палаша, более эффективен в плотной схватке. Когда нужно наносить удары во всех направлениях. Думаю, с ним мы и будем заниматься.

– А огненное оружие?

– Ты о «серпантинах»? Всему свой черед. – Капитан Бреннан отобрал у Себастьяна палаш и, всучив ему вогнутый легкий фальгар, сам вооружился совсем уж небольшим кинжалом. У него была крестовидная гарда, а клинок был украшен травлением и золотой насечкой. – Встань в центр каюты. Так. Смотри сюда. А теперь попробуй достать меня клинком своего фальгара. Ударом на твое усмотрение, в любой плоскости – колющим, режущим, комбинированным, скрытым. Ну!

– Я должен нападать на вас, сэр?

– Да!

– А вы будете защищаться вот этим коротеньким огрызком? – настаивал Себастьян.

– Несомненно.

– Тогда защищайтесь, капитан!

Справедливости ради нужно было сказать, что Себастьян владел холодным оружием довольно недурно. Причем разным. С детства ему доводилось орудовать рыбачьими ножами; при подготовке в Трудовую армию он отрабатывал владение чеканом, боевым топором и даже настоящей абордажной саблей, которая хранилась у Жи-Ру. В доме барона Армина всегда хватало тех, кто взялся бы преподать его воспитаннику искусство, достойное мужчины. Другое дело, что толку от большинства этих уроков, вдохновленных буйным хвастовством и буйным же хмелем «учителей», было немного.

Конечно, сейчас напротив Себастьяна стоял боец совершенно иного уровня. И воспитанник барона Армина ни капли не сомневался, когда с локтевого замаха нанес четкий, быстрый, самый настоящий боевой разрубающий удар, направленный в корпус Каспиуса Бреннана. Тот мгновенно сместился вправо, выбросил вперед руку с кинжалом, лязгнула сталь, и клинок фальгара прошел вскользь.

Себастьян постарался вывалить на капитана все навыки, которыми он овладел, как ему самому всегда казалось, довольно недурно. Он бил попеременно с обеих рук, нанося продольные удары сверху вниз в шею, под подбородок. Он наносил плотные вертикальные удары от левого плеча наискосок к правому боку через грудь – этому приему научил его заезжий капер. Он делал серии обманных движений с переводом в темп, чтобы заставить соперника раскрыться, и пытался достать Бреннана длинным, с падением на колено, выпадом. Он скрипел зубами от напряжения и не находил мига, чтобы смахнуть льющийся за ворот пот. Под занавес этого позорного ковыряния с фальгаром он отвесил капитану Бреннану не дававшийся, казалось бы, вертикальный удар от левого бока – повернул клинок острием вверх и полоснул к правому плечу наискосок через грудь…

До поры до времени Каспиус Бреннан отбивался молча, изредка хмыкая и даже не переводя дыхание. Когда же Себастьян, горячась и раскрываясь, полез в лобовую атаку, он отшвырнул кинжал и, скользнув под рубящий выпад соперника, голыми руками вырвал у того саблю.

Себастьян даже не успел понять, как это ему удалось. Как возможно браться за отточенное лезвие, оставаясь без единой царапины…

– Все понятно, – резюмировал капитан Бреннан. – Так я и думал. Подзаборная техника. Рисовка и широкий размах. Так, друг мой, и овцу не с первого раза зарежешь.

– А Бэйл с первого раза зарежет? – запальчиво выдохнул Себастьян.

– Ариолан Бэйл? Да, зарежет. Целое стадо легко перережет, если надо. Конечно, если оно будет укомплектовано овечками типа тебя. Тихо, тихо! Экий ты… – повысил голос Бреннан, увидев, как у Себастьяна заходили ноздри. – А вот если на настоящего бойца нарвется наш Ариолан Бэйл, то ничего не выйдет. Тут, понимаешь, нужна постоянная практика. А откуда ей взяться в мирных городах и селениях Кесаврии?

Было не совсем понятно, шутит ли капитан Каспиус Бреннан или же говорит серьезно. У него было непроницаемое лицо, но в глазах играли грустные и насмешливые огоньки.

Себастьян скрипнул зубами и подобрал с пола каюты фальгар, отобранный у него Бреннаном:

– И где ж нарваться на этого настоящего бойца? Уж не там ли, куда мы плывем? А этот Магр Чужак… уж не он ли – настоящий?..

Капитан поднял руку с раскрытой ладонью и вымолвил:

– Спокойнее! Спокойнее… О твоей ненужной импульсивности я тоже упоминал. Магр Чужак, говоришь? Ну… К этому мы вернемся позже. Заканчивай скрежетать зубами. Если это польстит твоему самолюбию, ты только что атаковал фехтовальщика, уж точно входящего в десять лучших на всем протяжении вольного королевства Альгам и Кесаврия!

Себастьян кивнул. Прилив веселой, ядреной юной злости миновал. Глаза воспитанника покойного барона Армина блестели.

С нескрываемым любопытством смотрел на него Каспиус Бреннан-младший.

– Но это ладно, – наконец произнес он. – Боевую подготовку можно форсировать. К тому же у тебя есть определенные задатки, которые не мешают это сделать. Важно другое. Твои знания. Твоя картина мира.

– Ну как же, – с сарказмом отозвался Себастьян, – на каждый мой вопрос, выходящий за рамки, меня потчевали вот этим знаменитым: «Знание – огромный гнет. Готов ли ты взять на себя сверх того, что можешь снести?» Тяжеловесы… Либо вовсе пытались колотить. Однажды даже дубинкой потчевали.

– Потчевали… Да, скудный выбор блюд, – отозвался Бреннан-младший. – Несерьезный. Теперь все изменится. К тому же у тебя перед глазами будет чрезвычайно богатый иллюстративный материал. Вживую… Так что ты должен быть готов.

– Иллюстративный материал – это хорошо сказано, господин капитан. Вы говорите о Столпах Мелькуинна, сэр? Ведь именно их мы должны встретить, когда преодолеем полосу вод Великого океана и упремся в предел мира, положенный Высшими?

Капитан Бреннан выпрямился и, выдержав паузу, отозвался:

– Не все так сразу. Столпы Мелькуинна… Да, я говорил и о них тоже. Тебе рано еще видеть их – чтобы не сойти с ума. Молчи! – задавил он в корне попытку заговорить Себастьяна, уже открывшего было рот. – Молчи. Ты должен уразуметь, что истинная картина мира серьезно отличается от той, что преподносили вам в Школе Второго окна. Ну, ты и сам всегда об этом догадывался.

– О! География – это мой конек. В центре мироздания простираются земли вольного королевства Альгам и Кесаврия, – непередаваемым тоном вымолвил Себастьян. – Они окружены водами Великого океана, которыми от нас отделены…

– Ну ладно, понятно, – с досадливой иронией прервал его капитан Бреннан. – Уж мне-то не излагай программу низших классов обучения. Столпы Мелькуинна стоят на границах плоского мира, и за ними вода ниспадает в бездну, где обитают демоны, из которой нет возврата… Бу-бу-бу. Тому подобный бред можешь выкинуть из своей головы.

– Давно выкинул, – скромненько вставил Себастьян, пряча дерзкие глаза.

– Это к лучшему. Тем более что, согласно преподносимой вам концепции, никакой Черной Токопильи вовсе и не существует. А ты уже успел убедиться в том, что это не так. – Да… Как тебе этот Магр Чужак? Ты ведь уже спрашивал о том, относится ли он к числу настоящих бойцов.

– Он представился как Эльмагриб-Эускеро оар Аруабаррена, Дайна-кемметери, один из Трехсоттысячных. Магром Чужаком его нарекли уже ваши ученики, которые плывут сейчас на «Громобое». Мм… Как он мне? – Себастьян сделал коротенькую паузу, подбирая наиболее удачное, как ему казалось, определение для ненавистного кемметери. – Быстрый. Дьявольски быстрый и опасный. Он не держал в руках оружия, но я и без этого сразу почувствовал, что ему никто из экипажа «Летучего» не ровня. А там были опытные матросы…

– Ариолан Бэйл тоже недурно владеет «серпантином» и клинком, – отозвался Каспиус Бреннан-младший. – Но и он вряд ли что-то смог бы сделать с Чужаком. Даже если бы руки того были чисты от оружия. Самое опасное оружие Предрассветных братьев – это они сами. Да, Магр Чужак – это настоящий боец. Думаю, что даже десять Ариоланов Бэйлов с ним ничего бы не сделали. Даже его руки быстрее, чем мысли моих бедных учеников. Один из Трехсоттысячных? Это очень высокий ранг. Мы не до конца расшифровали иерархию Предрассветных братьев, но Трехсоттысячные – это уровень высших офицеров нашего Охранного корпуса. Совладать с боевым терциарием ордена Рамоникейя мало кому под силу. И уж точно – не таким юнцам, как вы.

Себастьян подался вперед и с живым огоньком в глазах спросил:

– Вам доводилось встречаться с ними раньше, сэр?

– Да. Дьявольски быстрые и опасные твари. Ты правильно их охарактеризовал, – глядя куда-то в сторону, ответил капитан. – Орден Рамоникейя древний, с огромными, недоступными обычному разуму традициями. Тебе еще предстоит увидеть кое-какие из этих милых обычаев… Но и они только последыши.

Себастьян аккуратно уложил на пол фальгар, который он все это время продолжал держать в руке.

– А вот сейчас вы говорите о Маннитах, сэр. О великой древней расе. Согласно Иерархии знаний, о них нельзя даже говорить. И многие наши люди ничего о них не слышали или считают, что Манниты никогда не существовали. Ведь я прав?

– Совершенно верно, – сухо сказал капитан Бреннан. – На самом деле живописать истинную картину мира, не упоминая об Отцах Катастрофы, – бессмысленно. О той черной погибели, которую, согласно сакральным писаниям, они принесли в мир… У тебя очень живые и любопытные глаза, юный Себастьян. Я уверен, что ты слышал уже много толков и перетолков о том, кто такие Манниты, – в обход Иерархии, в обход закона. Уверяю тебя, в тех слухах была лишь ничтожная крупица правды. Даже Жи-Ру, который действительно был с нами тогда, двадцать лет назад… Даже он ничего не понимает.

– Тогда я хотел бы услышать от вас.

– Тебе очень много придется услышать от меня. Я хочу, чтобы ты начал путевой дневник и аккуратно вел его. Чтобы ни одно слово, ни один факт не ускользнули от тебя. Чтобы ты вытверживал все сказанное мной наизусть. Чтобы ты накрепко помнил все, что тебе предстоит увидеть, – сдержанно проговорил экс-директор Сейморской Школы Пятого окна. – Конечно, я не сомневаюсь, что ты запомнишь и без записи. Но бумага держит крепче человеческой памяти. Тем более нам предстоит миновать такие места, в которых не сразу вспомнишь и собственное имя…

Из путевого дневника Себастьяна,

заведенного им на борту «Кубка бурь»

«Третий день пути. Доблестный сэр Каспиус Бреннан не особенно спешит раскрывать мне обещанные тайны бытия. У него, так сказать, масса уважительных причин. Сначала он больше чем на сутки запирается в своей каюте и никого не принимает, передав все бразды правления капитану «Громобоя». Потом он вызывает к себе Аюпа Бородача – последнего человека, который, как я думал, потребуется Бреннану! – и заставляет того выпить дьявольское количество вайскеббо, после чего Аюп еще сутки блюет. Бородач до сих пор лежит в лежку, так, даже Ржиге, который постоянно подтрунивает над несносностью соплеменничка, стало его жалко. Для чего все это было нужно?

Впрочем, мне нашлось чем заняться. На «Кубке бурь» предостаточно интересных вещей и без выходок капитана Бреннана.

Мы повстречали береговую охрану. Побережье Кесаврии, как теперь известно, поделено на участки, которые патрулируются каботажным флотом. Собственно, другого и нет: выход в море больше чем на семьдесят лиг от материка карается смертью. На то она и Мертвая линия, граница разрешенных для плавания вод, чтобы ее ни при каких обстоятельствах нельзя было пересекать. Никогда. Ни за что.

Морские пограничники так удивились тому, что мы хотим выйти за пределы разрешенных вод, что даже поднялись на борт «Кубка бурь» и «Громобоя». Только тут капитан Бреннан соблаговолил выйти из своей каюты. Он сунул под нос офицеру какое-то разрешение, при виде которого у того даже глаза на лоб полезли.

Капитан неторопливо представился. У морского волка, который имел наглость взойти на борт нашего судна, даже челюсть запрыгала. Да уж конечно: Гай Каспиус Бреннан, что старший, что младший, – имя в морских кругах известное. Пограничник изогнулся:

– Вы действительно хотите, сэр, пересечь Мертвую линию, сэр, и углубиться, сэр?

Эта подобострастная речь напоминала булочку, пересыпанную тмином.

– Если ты считаешь меня идиотом, парень, то так и скажи, – грубовато ответил капитан. – В документе, который я тебе предъявил, все ясно сказано: выпустить. А дальше уже наша забота. Все понятно?

– Если вы хотите, сэр, то тут неподалеку на подводной гряде заякорен наш опорный пункт, сэр… огромная плавучая платформа, на которой находятся наши люди, опытные люди и снаряжение, сэр. Особое снаряжение, а также и специально обученные животные, которые…

Капитан прервал его с ледяным высокомерием:

– Если ты считаешь, дружище, что мы вышли на прогулку к Столпам Мелькуинна, скажем, с грузом кож и плохого вина в трюме, то ты ошибаешься. У нас наличествует все необходимое снаряжение. И даже сверх того.

– Вот об этом я тоже хотел сказать, сэр. Я должен заглянуть в ваши каюты и трюмы, сэр. Каюты и трюмы, – повторил этот тип.

Капитан Каспиус Бреннан широко раскинул руки, как будто хотел обнять морского пограничника:

– Пррошу!

Тот перегнулся через фальшборт «Кубка бурь» и махнул своим людям, дожидающимся на низкой палубе сторожевого корабля:

– Давай!

На наш корабль взошел какой-то низенький пузатый тип с плетеной корзиной в руках. На моряка он не походил совершенно. Капитан Бреннан смотрел на эту корзину так, словно толстяк держал в руках гниющую медузу, облепленную вонючей слизью. Или лошадиное дерьмо.

Оказалось, что это не столь далеко от истины. Толстяк энергично прошелся по шкафуту. Остановился около большого палубного люка. С него лил пот. Он выпустил из корзины нечто напоминающее коротконогую собаку с длинным туловищем и сплющенной головой.

Нет, не собака. Пузатая ящерица с небольшим гребнем. Она напомнила мне то страшилище, что нашли мы в проломе стены на Языке Оборотня, близ Малой Астуанской башни… Конечно, эта тварь, что шустро выстукивала сейчас лапками по палубе «Кубка бурь», была меньше в несколько раз.

Ящерица пробежала по шкафуту и бодро свалилась в люк.

– М-да… Вряд ли моим матросам может понравиться, что к ним является такое пугало, – неодобрительно сказал капитан Бреннан. – Хотя дело ваше.

Толстячок сбежал по трапу на нижнюю палубу вслед за ящерицей. Его не было около двух минут, а потом раздался истошный поросячий визг, и из глубин корабля исторгло толстяка-проверяющего.

– Опа! – сказал выглянувший из-за моей спины Ржига.

Ящерка, сомкнув челюсти, висела у него на щиколотке. Толстяк пытался сбить ее ударами второй, неповрежденной, ноги. Плескал ладонями по бедной пупырчатой шкуре, по которой плыли радужные волны. Вопил так, что закладывало уши. Ничего не помогало. Казалось даже, что тварь еще плотнее сомкнула челюсти.

– Какой у вашего животного аппетит необузданный. Кормить надо основательнее, – сказал Жи-Ру, выглянувший из камбуза на крики бедняги.

Пограничный офицер нервно теребил ухо. Было видно, что в его практике это первый такой случай.

Между тем тварь, вцепившаяся в ногу толстяка, пошла разноцветными пятнами. Если на тот момент, когда ее выпустили из корзины, ящерица-поисковик была зеленовато-бурой с серыми вкраплениями, то теперь она напоминала палитру пьяного художника. Наползая друг на друга, вылезали синий, грязно-оранжевый, светло-зеленый, аляповато-красный. Впрочем, белого и светло-серого тона становилось все больше. И в тот момент, когда на ее шкуре истаяли последние цветные пятна и осталась лишь вот эта мертвенная матовая белизна цвета надгробного камня, она разжала челюсти и упала на палубу.

Рядом рухнул воющий толстяк. Из глубоко распоротой зубами ноги хлестала кровь.

– Что это все значит? – громко сказал я. – Сэр Каспиус?

– Я бы хотел адресовать тот же вопрос нашему гостю.

Как мне показалось по тону, капитан несколько лукавил… Все-то он понимал. Просто не хотел говорить сам.

Морской пограничник прокашлялся, угрюмо наблюдая за тем, как двое его людей стаскивают по трапу бесчувственного толстяка и вот эту белую, гипсом застывшую тварь.

– Хорошо, сэр. Пусть будет по-вашему. С королевским патентом я спорить не могу и не стану, вы вольны взять на борт все, что разрешено законом. Только вот что я вам скажу от всей души, сэр: наши зверюшки обучены находить любую контрабанду растительного и животного происхождения. Так вот, в вашем случае нашла она что-то экстраординарное. Небывалое. За двадцать лет ничего подобного я не видел. Даже когда к нам по ночам на платформу взбирались светящиеся придонные твари, и эта ящерица предупреждала нас об этом посещении. Белый – это цвет страха, – с хрипотцой выговорил он. – Да, сэр. Панического, чудовищного ужаса. Этот ужас заставил ее вцепиться в ногу собственному напарнику. Честь имею, сэр. Удачи. Счастливого пути!

– Угу…

Офицер пошел по трапу, перекинутому со шкафута «Кубка бурь» к кормовой надстройке патрульного судна. Но в последний момент он повернулся к Каспиусу Бреннану-младшему и тихо сказал:

– Вот я пожелал вам удачи и счастливого пути. Не стану лукавить такому человеку, как вы, сэр: я мало верю, что мои слова вам помогут. Вы везете что-то такое, сэр, чему не могу подобрать слов. В любом случае – я рад, что схожу с борта вашего корабля, – донеслись до меня слова офицера.

О чем он говорил?

О ком?..

Четвертый день пути.

Это было забавно. Я встал с пола, осмотрел неглубокий порез на предплечье и произнес:

– Так что все-таки у нас на борту, сэр Каспиус?

– Ты воспринял слова этого любопытного флотского буквально? – усмехнулся капитан Бреннан и убрал саблю в ножны. – Ты что, все полтора часа практики думал об этой дохлой ящерице?

– И о ее визжащем хозяине.

– Зря. Работа с холодным оружием – это не только руки, это прежде всего голова. Ты должен быть сосредоточен на тех приемах, которые оттачиваешь. А ты отвлекаешься. Думаешь непонятно о чем… о ком. – Бреннан сдвинул брови и смотрел на меня откровенно неодобрительно. – Тебе доводилось видеть таких тварей? Это поисковая ящерица пограничников. Чутье у этой твари неимоверное, раз в десять лучше, чем нюх у самой хорошей собаки. Она почти безголосая, но результаты ее работы сразу видны на ее шкуре. Спроси у своего друга Жи-Ру, не везет ли он в своих запасниках каких-нибудь особенно ядреных приправ?

– Ящерица и на них реагирует?

– Она реагирует на все. Когда я служил во флоте, то видел, как подобные поисковики находили ма-аленький комочек запрещенных специй, завернутый в несколько слоев упаковки, обложенный сбивающими с толку зловонными медузами, накрытый сверху несколькими слоями свежедубленых кож, которые, сам понимаешь, тоже крепко смердят. И все равно не помогало… Ладно! – Капитан распахнул дверь каюты и глянул на море. – Кстати, Себастьян! Мы вышли за Мертвую линию. Видишь вон то нелепое сооружение? Мы миновали ту самую пограничную платформу, о которой говорил офицер. Ладно, все, свободен, Себастьян. Бэйл, заходи!

В дверях я в самом деле столкнулся с Ариоланом Бэйлом, который также пришел на урок фехтования. Я думал, он на «Громобое». Наверно, воспользовался тем, что корабли ложились в дрейф для пограничной проверки, и перешел на борт «Кубка бурь».

– Что, попрыгал от капитана по углам… боец? – бросил он мне с кривой своей высокомерной усмешкой.

Пограничная платформа, конечно, – внушительное сооружение. Хаотичное на первый взгляд нагромождение деревянных конструкций, металла и даже камня. Издали было сложно оценить ее истинные размеры, однако потом выяснилось, что платформа как минимум втрое длиннее, чем «Громобой». Интересно даже не то, как ее сделали и отбуксировали сюда, к Мертвой линии территориальных вод. Интересно другое: как именно ее поставили на прикол здесь, в открытом море. Да еще так, что никакой шторм не срывает и не уносит прочь. А ведь она тут не один год и, думаю, не одно десятилетие. У спецподразделений Трудовой армии, которые некогда строили пограничную платформу, видно, свои секреты…

Пятый день пути.

Стараюсь не думать о том, что может происходить с Аннабель прямо сейчас. Звериные рожи бородатых прислужников Магра Чужака и его хищные движения так и стоят перед глазами. Отмахиваюсь, как от назойливых насекомых. Но что-то много стало в моей жизни такого, от чего надо отмахиваться. Безуспешно. Аюп Бородач, очухавшись после нежданного угощения капитана Бреннана, дал умный совет, причем, как мне кажется, неожиданно даже для самого себя: мастер Басти, говорит, а ты все время занимай голову чем-то новым.

Аюп Бородач:

– Капитан Бреннан, я как посмотрю, к тебе очень даже благоволит.

Я:

– Конечно. Пообещал, что я назад не вернусь.

– Да, я тоже так думаю.

Судя по серьезному лицу Аюпа Бородача и его вдумчивому взгляду, он так и думает. Я заговорил совсем о другом:

– Я сейчас читаю книгу, которую передал мне капитан Бреннан. Интересная, знаешь ли, вещь. Там в ней несколько закладок было…

Аюп Бородач прищурился:

– И что?

Я рассказал ему о том, что странная пограничная платформа, торчащая посреди моря, не одинока. В нескольких десятках лиг от побережья – почти параллельно ему тянется большой подводный хребет, местами выходящий на поверхности моря. Острова Аспиликуэта входят в гребень этого хребта. Вдоль него установлено семнадцать платформ. Это опорные пункты для патрульных судов, которые барражируют по всей протяженности подводного хребта.