Текст книги "Аргентина. Полная история страны. От древности до наших дней"

Глава одиннадцатая
Реформы радикалов и «бесславное десятилетие»

Реформы радикалов

До 1912 года составлением списков избирателей занималось военное министерство, регистрировавшее мужчин, достигших восемнадцатилетнего возраста, для призыва. Судебная власть, согласно имущественному цензу, определяла тех, кому разрешено голосовать. Сложная дискриминационная система давала властям возможность производить отбор избирателей согласно своим интересам, и происходившие выборы нельзя было считать демократическими. Однако президент Роке Саэнс Пенья, пришедший к власти в октябре 1910 года, инспирировал принятие закона номер 8871, известного как «Закон Саэнса Пенья», который сделал голосование всеобщим и обязательным для мужчин старше восемнадцати лет. Первым главой государства, избранным в рамках этого закона, стал Иполито Иригойен, приступивший к исполнению президентских обязанностей в октябре 1916 года.

Безусловно, Иригойен был прогрессивным президентом, который старался вывести страну из-под иностранной кабалы, но надо понимать, что руки у него оказались связаны – влияние иностранных корпораций было слишком велико, и так вот, одним махом, уничтожить его не получалось. Иригойен старался сделать все возможное для облегчения участи простых аргентинцев, а также для повышения уровня их образованности, но главной заслугой его первого президентского срока стал экономический подъем, во многом обусловленный политикой нейтралитета во время Первой мировой войны. Аргентина превратилась в одно из ведущих государств Латинской Америки. Латифундисты отошли на второй план, всеми делами начала заправлять промышленная и торговая буржуазия. Буржуа были двигателями прогресса, поскольку они развивали производство или способствовали его развитию посредством наращивания торговых оборотов, а крупные землевладельцы, по сути, не приносили стране никакой пользы, поскольку они преимущественно сдавали свои владения в аренду, не более того.

Радикалы отличались от либералов нетерпимостью к альтернативным мнениям. Президент Иригойен жестко подавлял любые выступления против его власти. Примерами могут служить Трагическая (или Кровавая) неделя или Резня Ла-Форестраль. Трагическая неделя, длившаяся с 7 по 14 января 1919 года, была подавлением анархо-коммунистического восстания, в ходе которого погибло более семисот человек и около двух тысяч получили ранения. Примерно столько же жертв принесло жестокое подавление забастовки рабочих британской кожевенной компании La Forestral в начале 1921 года. В обоих случаях большого количества жертв можно было бы избежать, но правительство предпочитало действовать показательно-устрашающе. Инструментом для борьбы с недовольными, отчасти напоминавшим росасовскую «Масорку» (но не столь брутальным), стала Аргентинская патриотическая лига, созданная в январе 1919 года, во время Трагической недели. Костяк Лиги составляла молодежь из привилегированных семей, поддерживаемая армией, полицией и церковью. Лига оказалась палкой о двух концах: сначала она помогала правительству Иригойена бороться с недовольными, а в 1930 году способствовала его свержению. Что ж, в политике всякое бывает.

Иригойен всячески старался сделать Аргентину самостоятельным государством, свободным от засилья иностранных компаний, для чего подготовил создание Центрального банка, основал энергетическую компанию Yacimientos Petrolíferos Fiscales, контрольный пакет акций которой принадлежал государству, и начал контролировать деятельность иностранных концессионеров, следя за тем, чтобы она не наносила ущерба государственным интересам… Полностью изменить ситуацию президент не смог, поскольку для этого нужно было бы выкупить все концессии, а на это не было средств, но определенных успехов он добился.

Многое было сделано для улучшения положения простых аргентинцев, начиная с борьбы с неграмотностью и заканчивая улучшением условий труда. Называя Иригойена «отцом бедняков», люди нисколько не преувеличивали – он действительно проявлял отцовскую заботу о малоимущих гражданах. В 1919 году был принят закон об арбитраже в конфликтах между работниками и работодателями, согласно которому все споры решались арбитражной комиссией, в состав которой, помимо представителей обеих сторон, входили правительственные чиновники. Закон помог уменьшить количество забастовок, которые серьезно дестабилизировали производство и накаляли обстановку. Надо сказать, правительство довольно часто становилось на сторону рабочих, если их претензии были справедливыми. Коммунисты обвиняли Иригойена в том, что он пытается «подменить классовую борьбу буржуазным соглашательством», но на самом деле закон об арбитраже был крайне полезным.

Во внешней политике правительство Иригойена исходило из интересов аргентинского государства, для чего придерживалось нейтралитета во время Первой мировой войны, развивало связи со странами Латинской Америки и пыталось противостоять американской экспансии, которая к началу двадцатых годов XX века приняла крайне агрессивный характер. Вступив в войну, Соединенные Штаты пытались втянуть в нее и другие американские страны, но президент Иригойен не поддался на манипулятивные провокации тех, кто пытался выставить его германским пособником. Но нельзя забывать поговорку, что блюда выбирает тот, кто платит за обед, – самостоятельность Аргентины во многом была условной, потому что страна продолжала получать кредиты из-за рубежа.

Рабочая демонстрация за 8-часовой рабочий день

Однако же в целом действия Иполито Иригойена воспринимались аргентинским обществом с одобрением, ввиду чего в 1928 году он был во второй раз избран президентом, и снова – большинством голосов. Одним из главных достижений второго президентского срока Иригойена стало введение восьмичасового рабочего дня и сорокавосьмичасовой рабочей недели, что гарантировало работникам обязательное предоставление выходного дня по воскресеньям. Второй срок оказался гораздо сложнее первого, во время которого наблюдался стабильный экономический подъем. Аргентина страдала от последствий Великой депрессии, разразившейся в 1929 году,[126]126
  Великой депрессией (обычно – без указания годов) называют мировой экономический кризис, начавшийся 24 октября 1929 года с биржевого краха в США и продолжавшийся до 1939 года.


[Закрыть] в первую очередь – от снижения цен на сельскохозяйственную продукцию на мировом рынке. Девальвация песо, гиперинфляция и прочие «бонусы» депрессии воспринимались обществом как недочеты и ошибки правительства. Недовольство широких слоев населения дало возможность консервативным кругам произвести государственный переворот, который возглавил генерал Хосе Феликс Бенито Урибуру-и-Урибуру, племянник Хосе Эваристо де Урибуру, занимавшего пост президента Аргентины с января 1895 по октябрь 1898 года.

Сентябрьская революция, она же – государственный переворот 1930 года

9 августа 1930 года оппозиционные депутаты парламента опубликовали манифест, обвинявший правительство Иригойена в злоупотреблениях. Правительству сразу следовало бы принять решительные меры, но этого не произошло – страсти накалялись, обвинения множились, и когда 6 сентября 1930 года генерал Хосе Феликс Урибуру вошел в столицу с небольшим военным отрядом, его приветствовали как героя. Практически не встретив сопротивления, генерал Урибуру взял столицу под контроль, потребовал отставки президента и объявил временным президентом себя. Иполито Иригойен был отправлен в ссылку на остров Мартин-Гарсия[127]127
  Остров в эстуарии Ла-Плата Атлантического океана, близ побережья Уругвая.


[Закрыть], а в феврале 1932 года вернулся в Буэнос-Айрес, где до конца своих дней находился под домашним арестом.

«Армия и флот Отечества, отзываясь на единодушный призыв населения и зов неотложных обстоятельств, которые побуждают нас, верных своему долгу, к действию в этот ответственный для судьбы государства час, решили выступить для того, чтобы порвать с представителями правительства, предавшими доверие народа и Республики… – говорилось в прокламации, опубликованной Урибуру. – Мы извещаем всех, что не потерпим действий, направленных на спасение свергнутого правительства, осужденного общественным мнением». Собственно, никто и не пытался спасать правительство, престиж которого упал до нуля.

Демонстрация вокруг здания Национального конгресса в 1930 году

Урибуру начал с того, что распустил парламент, запретил политические партии, приостановил действие Конституции, ввел цензуру печати и произвел кардинальные перестановки в государственном аппарате. Затем были отменены многие нововведения, сделанные Иригойеном, в том числе и восьмичасовой рабочий день. Внешнеполитический курс нового аргентинского правительства стал проамериканским, за что Урибуру был «вознагражден» целой серией займов, предоставленных банками США.

С политическими противниками Урибуру расправлялся жестко. В аргентинском уголовном кодексе не было смертной казни, но, поскольку по всей стране было объявлено чрезвычайное положение, разбором дел занимались военно-полевые суды, которые могли выносить смертные приговоры, обычно исполнявшиеся сразу же на месте.

Президентские полномочия генерала Урибуру были легитимизированы посредством уникального юридического прецедента, известного как «доктрина правительства де-факто». Верховный суд страны признал новое правительство законным «до тех пор, пока оно выполняет административные и политические функции, вытекающие из обладания силой, в качестве гарантии порядка и социальной безопасности». По сути правительство Урибуру было узурпаторским, но признание Верховного суда придавало ему вид законного.

Бесславное десятилетие

Период аргентинской истории с государственного переворота 6 сентября 1930 года до государственного переворота 4 июня 1943 года принято называть Бесславным десятилетием[128]128
  Словосочетание «Dеcada Infame» также переводится на русский язык как «Позорное десятилетие» или «Печально известное десятилетие».


[Закрыть]. Это название, данное аргентинским историком Хосе Луисом Торресом в 1945 году, верно отражает атмосферу той эпохи, но не полностью соответствует реалиям, поскольку в Бесславном десятилетии было определенное количество позитива. В частности, политика импортозамещения, обусловленная внешнеэкономическими условиями, дала толчок интенсивному развитию аргентинской промышленности, в результате которого объемы промышленного производства превысили (в денежном отношении) объемы производимой сельскохозяйственной продукции. Другим знаменательным достижением стало основание в 1935 году Центрального банка Аргентины, правда, основная подготовка к этому была проведена еще при президенте Иригойене.

Хосе Феликс Урибуру скончался в феврале 1932 года, на втором году своего правления. Его преемником стал Агустин Педро Хусто, сын бывшего губернатора провинции Корриентес. Хусто был менее одиозной фигурой, нежели Урибуру – он поддержал переворот 1930 года без особого энтузиазма и отказался от предложенного ему вице-президентства. Но в президентских выборах, проходивших в ноябре 1931 года, Хусто принял участие и одержал убедительную победу над двумя своими конкурентами. Организация выборов вызвала много нареканий, но тем не менее 20 февраля 1932 года Хусто приступил к исполнению президентских обязанностей.

Главными проблемами «бесславного десятилетия» стали тотальная коррупция и множественные злоупотребления властью. Налоги росли, траты на социальные цели уменьшались, государство активно вмешивалось во все сферы экономической деятельности при помощи так называемых «регулирующих хунт», членами которых были «денежные мешки» и представители иностранных компаний. Регулирование носило характер картельных сговоров и вместо пользы наносило экономике вред.

Зависимость от иностранного капитала, с которой пытался бороться Иригойен, возросла. Иностранцы снова почувствовали себя полными хозяевами на аргентинской земле. Показательным примером того, как выстраивались международные торговые отношения, может служить Соглашение Рока-Ренсимена – торговое соглашение между Аргентиной и Великобританией, подписанное в мае 1933 года в Лондоне вице-президентом Аргентины Хулио Аргентино Рока-младшим и президентом британской Торговой палаты сэром Уолтером Ренсименом.

Преамбула была следующей: под нажимом своих доминионов, в первую очередь Австралии и Южной Африки, Великобритания существенно сократила импорт аргентинской говядины, что вызвало сильное беспокойство в Буэнос-Айресе. Аргентинскому правительству удалось добиться установления определенных квот на экспорт мяса в Британию, но при этом восемьдесят пять процентов этого мяса должны были поставлять предприятия, принадлежавшие иностранным владельцам, а на долю аргентинских мясопереработчиков приходилось всего пятнадцать процентов. Квоты были предоставлены на жестких условиях: определенную часть вырученных денег следовало направлять на выплаты процентов по внешним займам, и были снижены таможенные тарифы на британские товары, Аргентина обязалась приобретать уголь только у Великобритании, а британским компаниям, ведущим деятельность на аргентинской земле, гарантировались «доброжелательное отношение» и «надлежащая защита» их интересов. То есть британцы забирали в свои руки львиную долю аргентинского мясного экспорта, да еще и получали за это ряд весомых бонусов. Вице-президент Рока после подписания договора сказал, что «по своему экономическому значению Аргентина напоминает большой британский доминион», а оппозиционно настроенный сенатор Лисандро де ла Торре ответил на это следующей фразой: «В нынешних условиях было бы неверно утверждать, что Аргентина напоминает британский доминион, потому что Британия не отваживается подвергать подобным унижениям свои доминионы».

«Доброжелательного отношения» и «надлежащей защиты интересов» иностранные компании могли добиться и без международных соглашений, достаточно было «позолотить руку» чиновнику, от которого зависело принятие решения, или же заключить с ним взаимовыгодную сделку. Министр сельского хозяйства Луис Антонио Дюау, разводивший скот в своих огромных владениях, продавал его по завышенным ценам владельцам мясохладобоен в обмен на свое покровительство. Когда летом 1935 года Лисандро де ла Торре выступил в Сенате с разоблачением злоупотреблений Дюау и его партнеров, дело дошло до того, что на одном из заседаний Сената был убит сенатор Энцо Бордабеера, поддержавший Торре, и после этого скандал замяли.[129]129
  В 1984 году режиссер Хуан Хосе Хусид снял картину «Убийство в Сенате», посвященную этим событиям. (Прим. автора.)


[Закрыть]

В 1938 году на президентских выборах, которые считаются одними из самых мошеннических в аргентинской истории, победил Роберто Марселино Ортис, занимавший прежде пост министра финансов. Ортис попытался изменить ситуацию в стране и предпринял кое-какие меры по демократизации правительственной политики, но тяжелая болезнь вынудила его отойти от дел в июле 1940 года. Президентские полномочия перешли к вице-президенту Рамону Антонио Кастильо, бывшему министру внутренних дел. Хосе Урибуру был волевым лидером, способным повести массы за собой. Агустина Хусто, при всех недостатках его правления, можно назвать способным менеджером. Роберто Ортис показал себя как правитель, заботящийся не только о своем благе, но и о благе государства. А вот о Рамоне Кастильо сказать нечего – он был «никаким», и нет ничего удивительного в том, что его свергли в результате очередного переворота.

Очередной государственный переворот, он же – революция 1943 года

В 1942 году правительственным кандидатом на грядущих президентских выборах был объявлен экс-губернатор провинции Сальта Робустиано Патрон Костас, владевший большими земельными угодьями и одним из крупнейших в Латинской Америке сахарным заводом. По взглядам и повадкам Костас был настоящим каудильо, и его кандидатура не устраивала большую часть аргентинского общества, по сути его поддерживали только крупные землевладельцы и верхушка духовенства, но армейскому руководству и политикам, которые смотрели не назад, а вперед, Костас не нравился, а еще не нравилось, что президент Рамон Кастильо, пришедший к власти в результате «грязных» выборов, намеревается столь же мошенническим путем передать власть Костасу.

К недовольству верхов присоединялось недовольство низов, вызванное тем, что к концу «бесславного десятилетия» жизнь стала гораздо хуже, чем была в его начале. О президенте Иригойене, умершем в 1933 году, вспоминали с теплыми чувствами, и если в свое время его не раз упрекали в злоупотреблении властью, то сейчас сожалели, что «отцу бедняков» не хватило твердости в сентябре 1930 года.

Во Второй мировой войне Аргентина участия не принимала, что было совершенно логично, ведь никаких своих интересов в этой войне у нее не имелось. Однако Великобритания и Соединенные Штаты склоняли аргентинское правительство присоединиться к антигитлеровской коалиции. Как говорится, «ничего личного, это просто бизнес». Малочисленная аргентинская армия британцам с американцами и даром не была нужна, им хотелось выкачивать из Аргентины продовольствие и сырье на более выгодных условиях, как из союзника. Однако же вступление в войну сразу же сделало бы аргентинские суда мишенью для германских подводных лодок, да и вообще, с практической точки зрения нейтралитет был выгоднее. Британцам в сложившейся ситуации бесперебойные поставки были важнее условий, на которых они производились, поэтому Великобритания не проявляла особой настойчивости в вопросе вступления Аргентины в войну, в отличие от Соединенных Штатов, которые всячески старались установить полный контроль над странами Латинской Америки и рассматривали союзничество как инструмент для того, чтобы «придвинуть угли к своим сардинам»[130]130
  Испанское выражение «Придвигать угли к своим сардинам» («Arrimar el ascua en su sardine») по смыслу равнозначно русскому «перетягивать на себя одеяло».


[Закрыть].

В том, что, став президентом, Патрон Костас объявит о присоединении к антигитлеровской коалиции, ни у кого не было сомнений, но большая часть аргентинского офицерства выступала за сохранение нейтралитета, включая и тех, чьи симпатии были на стороне стран Оси[131]131
  Гитлеровскую коалицию называли «странами Оси» по термину «ось: Берлин – Рим – Токио» (столицы основных участников этого союза).


[Закрыть], которые понимали, что Великобритания и США никогда не допустят присоединения Аргентины к противоположному лагерю.

К началу сороковых годов отношения между правительством и армейской верхушкой стали натянутыми – «денежные мешки» всячески старались лишить генералов политического влияния, что привело к нескольким неудачным заговорам военных. Как это часто случается, удачной оказалась попытка, оказавшаяся спонтанной.

3 июня 1943 года президент Кастильо потребовал отставки военного министра генерала Педро Пабло Рамиреса, который собирался выдвинуть свою кандидатуру на предстоящих президентских выборах. В свое время Рамирес стажировался в Германии, затем был военным представителем в Риме и имел жену-немку, так что его прогерманскую ориентацию можно было считать предопределенной. Но при этом поддержку на выборах Рамиресу собирались оказать демократические силы – умеренные радикалы, социалисты, прогрессивисты[132]132
  Члены Демократической прогрессивной партии.


[Закрыть] и даже коммунисты. В Европе невозможно было бы представить подобного альянса, но у аргентинской демократической оппозиции не было иного выхода – оппозиция не могла победить без поддержки армии. Сам генерал Рамирес не собирался вступать в противоборство с Костасом, он планировал совершить переворот, и поддержка демократов была весьма кстати.

Требование отставки Рамиреса подтолкнуло генералов к немедленным действиям. Утром 4 июня восемь тысяч солдат во главе с генералом Артуро Роусоном выдвинулись с военной базы Кампо-де-Майо к Школе флотских механиков, ставшей опорным пунктом проправительственных сил. Школа была взята еще до полудня. Президент Кастильо бежал в Уругвай. Генерал Роусон провозгласил себя президентом при поддержке подавляющего большинства аргентинцев, которых радовал не приход к власти очередного генерала, а свержение правительства Кастильо. Рамирес поддержал Роусона и остался военным министром.

Движущей силой переворота стала организация, известная как Объединенная офицерская группа, созданная в марте 1943 года патриотически настроенными военными. Среди лидеров этой организации был полковник Хуан Доминго Перон, в 1930 году участвовавший в свержении президента Иригойена. Было ясно, что этот амбициозный полковник пойдет далеко, но в 1943 году никто не мог предположить, что всего через три года он станет не просто президентом, а самым знаменитым правителем аргентинского государства…

Генералы сменяют друг друга

Артуро Роусон не смог удержать власть в своих руках, потому что другие генералы не согласились с предложенным им составом Кабинета министров, в который вошли люди из его ближайшего окружения. Военное командование потребовало пересмотреть состав Кабинета, но Роусон заупрямился и 6 июня был вынужден уйти в отставку. Новым главой государства стал генерал Рамирес. Многие детали подковерных интриг остались неизвестными, но большинство историков считают, что Роусон элементарно перехватил власть у Рамиреса, воспользовавшись ситуацией.

7 июня 1943 года генерал Педро Пабло Рамирес был приведен к присяге. За исключением министра финансов Хорхе Алехандро Сантамарины, все остальные члены его кабинета были генералами. Своего сына Эмилио, имевшего полковничий чин, Рамирес назначил начальником полиции Буэнос-Айреса.

Традиционные меры, такие как роспуск Конгресса и жесткое подавление политических противников, среди которых преобладали коммунисты, правительство Рамиреса сочетало с популистскими действиями – были «заморожены» ставки арендной платы за землю, которая с началом Второй мировой войны постоянно росла, и начато расследование деятельности скандально известной Испано-американской электрической компании, получившей посредством взяток монопольное право на снабжение столицы электроэнергией.

В конце 1943 года полковник Хуан Перон, прежде бывший помощником военного министра, возглавил созданный по его инициативе Секретариат труда, ставший, на первый взгляд, самым незначительным из правительственных ведомств. Однако же это «незначительное» ведомство было весьма перспективным в смысле зарабатывания политического капитала. Перон активно проводил в жизнь меры по социальной поддержке населения и не менее активно брал под свой контроль профсоюзы. Сотрудничество было взаимовыгодным – в обмен на лояльность профсоюзы получали целый ряд преимуществ. Секретариат выделял средства на строительство недорогого жилья для рабочих, повышал минимальные расценки оплаты труда, ввел оплачиваемый ежегодный двухнедельный отпуск, сдерживал рост арендной платы за землю, учредил Национальную администрацию социального обеспечения – первую аргентинскую систему государственного социального страхования. В «бесславное десятилетие» простые аргентинцы и близко не видели подобной заботы со стороны правительства.

26 января 1944 года, будучи не в состоянии противиться давлению со стороны США, Аргентина разорвала дипломатические отношения с Германией и Японией, что вызвало сильное недовольство среди офицерства, приведшее к правительственному кризису. Генерал Рамирес попытался было удержать своих руках ускользающую власть, но 9 марта ему пришлось подать в отставку. К тому времени отставка президента стала формальностью, поскольку с 25 февраля 1944 года государством правил генерал Эдельмиро Хулиан Фаррелл, прежде занимавший должность вице-президента. Хуан Перон получил от Фарелла портфель военного министра, а в июле 1944 года стал вице-президентом.

27 марта 1945 года Аргентина объявила войну Японии и союзной ей Германии. В правительственном декрете говорилось: «Для согласования политики страны с политикой других американских республик, а также в целях сотрудничества с ними в деле отражения угрозы или актов агрессии со стороны любого государства, направленных против любого американского государства, правительство объявляет состояние войны между Аргентинской Республикой и Японской империей. Объявляется также состояние войны между Аргентинской Республикой и Германией, учитывая, что последняя является союзницей Японии». В ответ на это правительства США, Великобритании и стран Латинской Америки признали правительство Фаррела. Также Аргентина получила право членства в Организации Объединенных Наций, которую планировалось создать после окончания войны. Аргентинское офицерство восприняло вступление в войну спокойно, поскольку скорое поражение стран Оси уже не вызывало ни у кого сомнений.