Текст книги "Асоциальные сети"

И у них был свой независимый канал связи – они сами. Работает это так – мамочки накапливают информацию о происходящем, делятся в своём узком кругу за вязанием или рукотворчеством. Потом какая-нибудь едет в другой город к маме или подружке, и уже там, под домашнюю наливочку, вываливает тамошним все, что у них сейчас происходит, в обмен забивая свою головку их ситуациями. По приезде собирает на тортик или сковороду жареной картошки товарок и болтает без умолку часа два. Так они узнали, что в Казани разгромили городской рынок, где собирались хипстеры; без причин, просто приехали экскаваторы и снесли, предварительно выведя людей и посадив их в полицейские автобусы. В прессе и по телевизору об этом не рассказали, но у одной из мамочек там работал старший сын, кофе варил, «лату какую-то и экспрессы». Вернулся через сутки, с фингалом и синими ребрами, отлеживался с неделю да пропал потом, сумку спортивную собрал и молча удрал. Также стало известно, что во Владивостоке японские пограничники стали разворачивать суда с беженцами из России и Китая, которые хотели спрятаться от единого аккаунта. У японцев эта система работает еще круче, единый аккаунт там не просто твой двойник, японец теперь должен во всем ему следовать и подчиниться. Поэтому был отдан приказ погранцам разворачивать или вообще топить суда с беглецами, потому что они не смогут там прожить без авторизации, в Токио даже дверь в общественный туалет не открыть без смартфона.

Если до этого у Римминых подружек звучала мысль о переезде в другую страну, где о мамочках заботятся гораздо сильней, то после подобных новостей решено было улучшать свой быт здесь. Пока все, до чего они додумались, – расширять круг мамочек и вовлекать более старшее поколение – своих мамочек и своих бабушек. Основной целью был поиск приближенных к президенту и военачальникам плюс руководителям инспекции, ведь у них тоже были матери, а уж с ними Римма найдет общий язык, каждая женщина остается женщиной навсегда, материнский инстинкт не спрятать, не прогнать, даже чайлдфри-активистки – потенциальные превосходные матери, был случай – местная одна активистка, хороший популярный блог, много статей в федеральных журналах, интервью для Би-Би-Си, напилась на восьмое марта в честь борьбы, напилась жёстко, без-возвратно, проснулась в гостинице с каким-то грузином, голая, помятая, вся в засосах, да и он тоже покусанный. Алкострасть, будь она неладна. В итоге родила хорошенького мальчугана под четыре кило, нашла потом и грузина этого, замуж затащила, сейчас ждет второго и пишет в своем блоге про детские поликлиники, про скидки на памперсы, про развитие и про сюсюканье. Ее даже били два раза на улице бывшие поклонницы.

Отец Вадима воодушевился донельзя – три большие разноплановые группы, самостоятельно сформировавшиеся и автономные, – это большая сила, это говорит о том, что люди наконец-то стали просыпаться, что нашлись некие вилы, которыми они сами себе смогли поднять веки. Ошибка стратегического планирования и гадкая тактика управленцев привела к тому, что даже мамочки, мамочки, привыкшие жить на то, что бог пошлет, смогли преодолеть собственное умственное и физическое бессилие. Так и до отрядов бабулек дойдет или, чего хотелось бы больше всего, до возникновения волнений среди военных, юных срочников и кадровых офицеров, у которых есть дети-подростки. Но это в теории, сейчас же необходимо как-то консолидироваться и направлять усилия на свершение конкретных дел. Для себя отец Вадима как недоофицер и как инженер постановил следующее – чтобы купировать единый аккаунт и начать его вытеснять из электронных устройств, нужно найти его физическое местонахождение, откуда начинаются цепочки его кода, какой-то сервер или даже единичную машину, главную в этой цепи. Так как доступа к Интернету практически нет, то вычислять его придется офлайн, примитивными разведывательными действами. И первым нужно найти штаб-квартиры социальных сетей и IT-отделы, найти серверы, где хранится база данных пользователей и сам продукт.

Дома отпивались горячим чаем и возбужденно делились событиями с теми, кто не ходил к зареченцам и не видел мамочек. Славик принял все спокойно, будто так и следовало, Марк же заразился всеобщим подъемом и выкрикивал непонятные молодёжи слова вроде «Но пасаран». Впрочем, он и сам их не очень понимал, что-то из далекого детства, услышанное от деда, но ясно помнил, что это как раз про борьбу. К тому же мамочки упомянули про какую-то страшилку о красивой девушке по имени Галя и по кличке Ноги, но в Digital Resistance она или нет – понять не удалось. Марк очень надеялся, что это его Галя, и было бы прекрасно, если они вместе пойдут на штурм последнего рубежа, а Марк представлял себе картину именно так, не вполне понимая, что за последний рубеж будет, но он обязательно должен быть, они пойдут рука в руке и ниспровергнут… что-то ниспровергнут обязательно и построят на обломках этого ниспровергнутого абсолютно новый мир, краеугольными камня-ми которого будут любовь, справедливость, терпимость и пони-мание, удивительный мир, в котором не будет насилия, не будет ненависти, не будет вражды, а те, кто не сможет принять новые порядки, кто будет и дальше вести себя неподобающе, тот бу-дет, конечно же, расстрелян, ничего не поделаешь, насилие во благо – это не насилие никакое, а врачевание.

Тут Марк рассмеялся собственным мыслям и ушел спать, эмоциональный всплеск высушил силы, хотелось прилечь и забыться, чтобы не успели прийти другие мысли, темные и ужасные, они всегда приходят после эйфории. Их зовут рациональными и даже скептическими, и они несут больше правды, чем все остальные. Поэтому лучше уснуть и представить что-нибудь хорошее и поглощающее. Например, как они с Галей занимаются… занимались любовью в его квартире между чаем, просмотром фильмов на ноутбуке. Как она страстно терлась о его ноги, как целовала грудь, как кусала за ушко и как тихо, всхлипывая подраненным зайчиком, кончала.

10111

Итак – консолидация. Для того чтобы начать слияние и поглощение, нужно организовать встречу как можно в более полном составе. Да, опасно, могут накрыть сразу всех, но иного выбора для прений сторон и некоего соглашения пока нет, нужно, чтобы было полное согласие и поддержка даже самых незначительных членов групп, иначе ни о каком развертывании фронтов речи быть не может. Связь решено возложить на Семена и девчонок-ютьюберш как наименее подозрительных для общественности. Также нужно позаботится о том, как вывести из квартиры Марка, Славика и Вадима на встречу, все-таки на них открыта охота. Пока что отец Вадима все свое время решил тратить на поиск подходящего места, не подозрительного, такого, куда можно одномоментно привести много народу, и такого, откуда этому народу в случае чего можно будет быстро убежать с минимальными потерями. Остальные просто сидели и мысленно искали эти места.

Отец Вадима облазил окрестности всех отдаленных от центра районов, где движение людского потока наименее активно и довольно мало полицейских, обошел промзону в поисках заброшенных цехов, просмотрел висящие на столбах объявления о продаже и аренде коммерческой недвижимости в новостройках, заодно посрывав афиши с Марком и Вадимом. Убивал на это по двенадцать часов в день, но место нашел тот, на кого никто и подумать не мог, – Славик. Он и сам не заметил своего откровения, просто буркнул за ужином во время беседы, скатившись в плач по утерянным онлайн-играм, что в торговом центре у набережной есть игровой клуб, мол, это удивительно, что в эпоху персональных компьютеров и шустрого Интернета до сих пор функционируют игровые клубы, где собирается народ, чтобы поиграть по локалке и вполне себе на просторах Интернета. Отец Вадима выдвинул теорию, что не у всех хватает средств купить полноценный игровой системник, а здесь за небольшие деньги можно поюзать классное железо. Или второй вариант – за компьютерные игры дома нещадно травят родители, жена, дети, кот, приходится скрываться и отрываться там, где никто не смотрит через спину в монитор и не ест при этом изящной десертной вилочкой мозг. Отец Вадима аж вскочил из-за стола, прыгнул к Славику и обнял того так, что Славик поперхнулся макаронами, рецепт номер сорок шесть от Марка, с сыром и укропом. Пока Славик откашливался, посекундно пытаясь протащить макароны внутрь с помощью воды и чая, отец Вадима говорил:

– Это идеальное место, ребята! Много людей и в будни, и в выходные, самый большой торговый центр, ручеек из нескольких десятков человек никто не заметит, для визуального увеличения трафика это очень мало. А потом, в игровом клубе очень много молодежи, с которой также легко смешаться. Мы можем заранее облюбовать штук двадцать машин и сесть за них по двое, по трое, заказать игру какую-нибудь именно по локалке, без выхода в сеть, и тихо, через наушники провести конференцию.

Познакомимся, поговорим, поспорим, выработаем протокол встреч и обмена свежими данными, вообще поглядим друг другу в глаза – нам это необходимо, чтобы не застрять, не стагнировать в том опасном состоянии, что мы находимся сейчас. Если есть решение проблемы, то оно найдется только в обсуждении, оно не может просто так появиться, проблеснуть в извилинах, и пример Славика нам сейчас это явственно доказал, да, Славик?

– А чо я-то, чо я? Я ничего не сделал же!

– Как раз-таки и сделал, и сделал большое дело, не закрыв свой рот и дав вылезти наружу своей дико полезной ностальгии.

Неделя переговоров и «испорченного телефона» между группами – и вот встреча назначена. Выбрали наиболее шумный субботний день, восемь вечера, когда много праздношатающегося народу. Арендовали машины, почти треть зала, и принялись готовиться. Дима принес планы эвакуации, которые спер из торгового центра, и отец Вадима по ним составил общий план всего здания, максимально подробно отмечая лестницы, повороты в тупики, сквозные коридоры, ширину проходов – все, что может быть полезным на случай экстренного выбегания. В итоге получилось, что выходов четыре плюс мостик в соседний блок, где еще три выхода, но из-за слишком запутанной трассы до этого мостика оставили эти выходы на совсем уж крайний случай, когда вообще некуда будет бежать.

Подготовили одежду, ту, которая позволит быстро передвигаться и не стесняет движения, – спортивные штаны, легкие куртки свободного кроя, шапки в обтяжку, лёгкие ботинки, пусть и не по погоде, а лучше всего – кроссовки. Карманы набили шоколадками, водичкой в маленьких детских бутылочках, складными ножами, вдруг придется убегать и отсиживаться в подвалах, на чердаках, кустах; Дима, Вадим и Марк положили по маленькому радиоприемнику и рации, дагестанцы вооружились самодельными кастетами из проволоки-шестёрки, обнаруженной в лифтовой. Вадим побрился наголо, дагестанцы сделали ему парочку наколок над бровями, как модно было насколько лет назад у молодежи, и теперь его почти не узнать. Марк как обычно ссутулился, взял плащ на меху отца Вадима и его старомодную шляпу, которую тот покупал для костюмированного вечера, и стал похож на заштатного учителя техникума, одинокого и оттого счастливого. Отец Вадима каждому раздал по большому и тяжелому шарику от подшипника, вынутого из находящегося на последней стадии разложении трактора за ЖЭУ. Им можно будет разбить витрины бутиков первого этажа торгового центра и убежать через них, если выходы все же перекроют. Плотно поели, приняли душ, почистили зубки, сделали зарядку и перед выходом все молча обнялись.

Заходили по двое с разных сторон за десять минут до назначенной встречи. В толпе отец Вадима приметил Римму, а Семён – шапкастого, окруженного товарищами, не постеснялись идти одной гурьбой. Вход в игровой зал был платный, нужно было сразу оплатить по часам то время, которое они займут, но выручил отец Вадима, сразу рассчитавшись за всех с запасом, с деньгами-то, вернее, с методами оплаты у всех были проблемы. Компьютеры были распределены так, что тянулись от окна до входа вдоль стены, утыкаясь в стойку администратора. Отец Вадима специально такие выбрал, чтобы у всех были шансы выйти если не в окно, то через вход. К тому же Семена поставили снаружи, ему будет скучно, а вот зоркий глаз его пригодится, заодно напихает спичек в замок двери клуба, чтобы не закрывалась, и засунет щепку между косяком и дверным полотном.

Никто не опоздал и ровно в шесть отец Вадима произнес в микрофон наушников:

– Здравствуйте, друзья.

В ответ полились приветствия, превратившись в невообразимый шум, из-за чего вступил Марк и сказал, что он будет модератором встречи с правом выключения микрофона:

– И пожалуйста, не кричите вы так, привлекаете ненужное внимание других игроков. Понятно, что здесь всегда орут под накалом игровых страстей, но все же прошу немного унять ваш пыл. Предлагаю говорить только главным группы, остальным слушать и вставлять замечания только в том случае, если вам кажется, что имеется какое-то противоречие, непонятность, или есть существенное дополнение. Начнет наша сторона и отец Вадима.

– Здравствуйте еще раз. Мы собрались здесь для того, чтобы познакомиться и понять, для чего мы здесь собрались, вот такой вот парадокс. Вдруг окажется, что у всех нас разные цели, разные планы, разные взгляды на сложившуюся ситуацию и что мы, например, не соратники, а наоборот – враги. И это важно выяснить здесь и сейчас, пока мы не очень сблизились и не стали доверителями. Мы знаем адрес только зареченцев, мамочки рассыпаны по округе, а наш адрес, надеюсь, не знает никто из вас. И пока мы не намерены его раскрывать. Давайте расскажу о нас. Наша группа инициирована моим сыном Вадимом и его другом Димой, я был лишь пассивным участником, причем вообще до поездки в командировку не приветствовал вот это вот все. Однако там мое мировоззрение поменялось.

Отец Вадима рассказал про командировку, про то, что единый аккаунт не есть изобретение чисто российское, что он теперь повсюду, о пострадавших датчанах и американце, про то, как им удалось спасти Марка и найти Славика, про их житье-бытье, про навыки безопасности и про то, как важно быть незаметным в цифровом пространстве. После него вступили зареченцы.

– Здравствуйте, меня зовут Павел, я здесь главный. Это мой таунхаус, вернее, моих родителей, которые, как и вы, поняли и приняли мои методы дальнейшего существования. После того как закрыли наш паблик, мы потеряли один из смыслов нашей жизни и один из символов того, что можно назвать жизнью вообще. Зачем что-то создавать, подумали мы, если в один момент могут этого запретить или отнять. Поэтому выпилились из цифрового пространства, ставшего опасным, и стали думать над тем, как сделать его обратно таким, как раньше, – дружелюбным, свободным и искренним, без цензуры и без единого аккаунта, ставшего замаскированным стукачом, к которому доверия больше, чем к твоим собственным словам.

– Ты тот, кто в шапочке?

– Нет, это Илья, мой старший брат. Не повезло с родственниками, знаете ли. Он захотел нас сдать, втихую завел смартфон и уже сочинил простыню для инспекции. Хорошо, что я в доме поставил глушилки передачи данных, он не мог отправить, побежал на улицу искать бесплатный вай-фай, там мы его и раскололи, в офисном центре неподалеку. Телефон уничтожили, и теперь из дома он выходит только в сопровождении. Что с ним дальше делать, ума не приложу, отец предлагает его забрать, но я боюсь, что отец может дать слабину или не доглядеть и выпустить.

– Ок, вы сами решите, что с ним делать, только прошу прямо сейчас отключить его от чата.

– Он и не слушает, говорю же, мы ему не доверяем.

– Хорошо. У нас есть рации и радио от дальнобойщиков и сами дальнобойщики, которые приносят нам вести со всех краев страны. Ну или тех краев, где есть дороги. Есть ли у вас какой-нибудь канал информации?

– Как ни странно, есть. И вот тут пригодился мой непутевый брат. Несколько лет назад он увлекся веществами, расширяющим сознание, а в моей семье для этого обычно использовались книги. Но ему они не подошли по многим причинам, первой из которых было неумение слушать. Так вот, подсел на наркотики в самом широком смысле, потому что употреблять начал абсолютно все, от героина и анаши до кислоты и амфетаминов. Искал себя, так сказать. Не то чтобы это ему помогло познать мир, скорее, научило вытаскивать банкноты из отцовского кошелька, но дилеры, оказавшиеся причесанными и цивилизованными цыганами, нам сейчас, кроме наркоты, приносят разные вести. Этот древний заблудший кочующий народ тоже как-то с прохладцей отнесся к нововведениям, они тихонько начинают более плотно интегрироваться внутрь своей большой семьи, собираются большими когортами и чуют неладное. Многих из них уже повязали, впрочем, действительно за дело, но сдал-таки единый аккаунт, инспекция добралась с обязательствами и до них. Считаю, что цыгане смогут быть нам быть очень полезными.

– Согласен. Мамочки, что молчим, что у вас?

– Я Римма? Вы оба меня же знаете? Хочу похвастаться – у нас самая большая команда, только в нашем городе нас почти под сотню, а еще есть и в других, и количество растет?! Цель такая же, как у вас, – вернуть свободный и доступный Интернет, в котором каждый – хозяин своей странички, а не это чудище под нашей личиной? Каналов информации сторонних нет, но нам они и не нужны, мы сами каналы информации, а еще скоро у нас подрастут деточки, которые тоже будут помогать своим мамочкам, а то как же иначе, ради этого мы деточек и растим, только в них наше счастье, если у вас нету деточек, то зачем вы вообще жив…

– Так, мы поняли, поняли. Расскажи зареченцам про ваш план подобраться к мамочкам вышестоящих и вершителей судеб.

– В общем, мы ищем пути к родственникам президента и военачальников и хотим надавить на общие для всех мамочек триггеры? Ну там на здоровьице, на совесть, на религию, на что угодно, через что можно достучаться до их не совсем мертвых сердечек, мамочки-то, они везде одинаковы? И у нас уже есть небольшие успехи – две губернаторши с нами, только просили не афишировать, боятся за своих дитяток, дитятки это единственное, через что нас можно трепать как угодно, кто знает, то может нами вертеть? Но при одном условии – если сделал только что-нибудь плохое нашему сыночку или дочке, то мы найдем и зубами да ногтями разорвем на мелкие кусочки, ведь без дитяток и жизнь не мила, вон я видела среди вас двух юных девушек, готовы ли они стать матерями, ведь уже рожать им можно, они взрослые? А все еще в игры эти ваши мужские играют или в Интернете впустую сид…

– Римма!

– Ладно, ладно, я закончила?

– Ставлю вам всем и себе одну главную цель, которую можно разбить на подпункты, если пожелаете. Мы можем прятаться вечно, хотя это не так, и рано или поздно нас обнаружат, и скорее всего – рано, очень рано, в инспекции ведь не дураки работают, к тому же они подключат опытных следаков из полиции и других органов, так что времени в обрез. Чтобы кардинально поменять ситуацию, нам нужны найти локализованные на территории нашей страны серверы социальных сетей. Да, они разнесены по доменным зонам, откуда знаю, не скажу, но можете мне верить. И Facebook’, и Instagram, и запрещенный LinkedIn, как ни странно, тоже имеются у нас. Это соответствует общей договорённости между инспекциями стран – участниц программы единого аккаунта, и доступ к локальным данным имеют только местные. Как они выглядят, я не знаю, но предполагаю, что это одно-двухэтажные здания с большим количеством кондиционеров или промышленных вентиляционных систем. Вряд ли под это дело подойдет старый завод или что-то подобное, поэтому нужно искать постройки последних пары лет. Территориально – тоже не знаю, они могут быть где угодно, даже в нашем городе или на Северном полюсе. Задача, кажется, невыполнимая, но, если мы будем сидеть сложа руки, как политики на предвыборных плакатах, нас истребят по одному и будут гасить дальше всех тех, кто тоже будет рыпаться. Напрягите свои каналы до невозможности, давите на них, обещайте все, что угодно, пряников или кнутов, сейчас как раз такое время, когда цель оправдывает средства, да простит нас Лойола. Пусть откроют уши, глаза, все органы чувств и ловят, ловят. Я вам раздам еще по одному устройству, обычный радиоприемник, там есть любопытные частоты энтузиастов. Они то пропадают, то появляются снова. Есть Калуга на связи, есть Омск. Это из постоянных. Ну как на связи, мы можем их слышать, но дать обратную связь пока не в состоянии, я, может быть, и соберу передатчики, но не факт, нет умения и нет времени. Там тоже есть свои группы, причем в Омске очень радикальные, и они поджигали инспекцию и выводили из строя базовые станции провайдеров, какие-то бывшие военные, я полагаю, отщепенцы, ушедшие в подполье. Нам бы сюда парочку таких, мы бы, может, тоже громко заявили бы о себе. Еще один пункт повестки – нам нужно наладить ежедневный канал обмена информацией и некий тревожный сигнал. Я предлагаю уже привыкшую к нам кафешку и крайний столик, обычно не занятый, там дует от входной двери и вообще не очень удобно. Ежедневно Семен с нашей стороны снизу будет оставлять бумагу с запиской. Шифровать нет смысла, если поймают, объяснять ничего не придется. Вы взамен оставляете что-нибудь. Ничего не появилось от одной из сторон – сигнал тревоги, и нужно проведать. Мы дадим вам свой адрес, ничего не поделаешь, придется довериться, одним нам не выжить, как и вам, как бы банально и патетически это сейчас ни звучало.

– Кхм…

– Что?

– Я не согласна.

– Кто это – я?

– Простите, я подслушала совершенно случайно, впервые у меня такая активность на одном канале, не выдержала и подключилась. Я администраторша этого клуба, зовут меня Зуля.

Ребята-зареченцы бросили наушники и убежали, убежали и штуки три мамочки, отец Вадима предостерегающе поднял руку, и Семён хлопнул дверью снаружи, подперев ее заранее приволочённой скамейкой. Марк и Дима сорвались со своих мест, прыгнули к стойке, выдернули девушку из кресла, Марк сел за компьютер, а Дима бесцеремонно обыскал, правда, совершенно случайно, будем так считать, задерживаясь на некоторых местах, где, конечно же, могло прятаться какое-либо подозрительное устройство. Телефона у нее не было, села батарейка, и он лежал в сумочке. Отец Вадима сказал, что и в этом случае телефон может вести запись, поэтому нужно срочно уходить. Марк проверил все соединения и выходы во внешнюю сеть за последний час, но ничего подозрительного не нашел.

Выходили настороженно, по одному и растворялись в субботней праздной толпе, зареченцы убежали первыми, только пятки сверкали да шапка их иудушки. Мамочки остались в арьергарде, они в торговых центрах как рыбы в воде, да и везде свои, мамочки же соль народа, куда голову ни поверни, непременно наткнешься, покуда люди не разучились рожать. Марк и Дима вели перед собой Зулю к центральном входу, отец Вадима с дагестанцами шмыгнули в боковой и побежали в соседний переулок, где их ждала заведённая «газель». Вадим уже был там, как успел так быстро, а Семен и девчонки-ютьюберши остались понаблюдать за хвостами на полчасика и заодно быстро смастерить в местном копир-центре наклейку на дверь игрового клуба, что он закрывается на пару дней.

Несмотря ни на что, Зуля не боялась и смотрела на всех открыто, что странно для людей в этой стране и вообще людей, отвыкших от ответственности за что бы ни было. Ребята тихо сидели в гостиной, отец Вадима с Марком возились на кухне, гремя сковородками и переговариваясь скорее о еде, чем и возникшей проблеме. Когда чай был готов и накрыт нехитрый стол, отец Вадима пригласил всех на кухню. Мест, как всегда, не хватало, но здесь уже было привычней, и в маленьком помещении не нужно напрягаться, чтобы привлекать внимание слушателей. Каждый взял по тарелочке с нарезанными колбасами, помидорами, хлебом и кружку чаю, Зуле тоже досталось, она улыбнулась, подула как ребенок и отпила маленький глоток под напряжёнными взглядами, поперхнулась, схватилась за горло и стала падать. Славик решил подыграть, выскочил на середину, согнул одно колено, вытянул руку с указательным пальцем, тыкнул им Зулю и инфернально расхохотался, крича: «Ага, так тебе, изменница!» Зуля, свалившись на пол, умоляюще посмотрела на Славика, прошептала: «За что…», закрыла глаза и немного подёргалась. Семен закрыл глаза руками, дагестанцы начали быстро что-то лопотать на своем языке. Зуля открыла сначала один глаз, потом второй и сказала: «А, нет, показалось, не отравилась». Все рассмеялись, даже отец Вадима, хоть и хмурил брови во время этого представления, никак не вписывающегося в серьезную повестку.

Зуля оказалась неместная, приехала из района полгода назад, к сентябрю – поступать. Обычная история, когда не поступила, а для проститутки не очень красивая, грустно заметила Зуля. В деревне жить не очень хочется, там из работы только ходить с железным ломом да тыкать землю в полях – вдруг найдется что железное, чтобы его сдать. А если уж совсем туго, то сдать и сам лом и потом надеяться на волю божью. Все пьют, а кто не пьет, тот, значит, уже мертвый. По телевизору показывают красивый город, где летом девчонки в красивых юбках, а юноши без фингалов и с целыми зубами, как сюда не приехать-то? Не поступила потому, что совсем не готовилась, кто же знал, что нужно готовиться? Школу закончила на одни пятерки, но там всем поставили «отлично» и закрыли ее, к черту ради двух с половиной учеников держать целое помещении и платить зарплату преподавательском составу. Работу эту нашла по объявлению, оно стояло первым в списке, где требовались без опыта. Научилась быстро, за пару недель – тумаки начальника, тучной, мясистой женщины, да недовольный матерок клиентов – отличная мотивация. Про единый аккаунт, конечно, знает. Но сидеть в соцсетях ей не понравилось, там по паре фоток да статусы глупые, так что ее единый аккаунт и не знает, как поступить, отделывается общими фразами и по большей части молчит. Иногда она пишет маме, что все хорошо, но мама все равно не читает, она не знает, как включать телефон, который за две пенсии ей насильно всучил деревенский участковый, иначе обещал Зулю привести в районный отдел и устроить с ней «субботник». Зуля и знать не знала, что такое «субботник», отдыхают же в него, и говорила маме, чтобы согласилась ее отпустить и не покупать телефон. Но мама плакала и купила.

Идти ей некуда, тетка-хозяйка за то, что покинула рабочее место в рабочее же время, уволит, так что давайте принимайте в свою компанию, Зуля умеет вкусно готовить даже из коры, убираться поможет и вообще по хозяйству.

Отец Вадима попросил ее одеться и пойти с ним прогуляться. Зуля покорно накинула куртку, тыкнула пальцем Славика в живот со словами «Ты смешной» и вышла. Шли довольно долго, километров шесть, перешли через мост на ту сторону реки и спустились по гранитным ступням к набережной. Отец Вадима достал пауэрбанк, забрал у Зули ее телефон, подключил, подождал пару минут и включил его. Как только система загрузилась, он зашел в настройки, активировал геотрекинг, разбил каблуком тонкий лед слишком быстрой реки и бросил туда устройство. Вернувшись, он заново собрал ребят и представил Зулю как нового члена команды. Девчонки-ютьюберши быстренько облепили ее со всех сторон и показали, где и что лежит, нашли в квартире Вадима раскладное кресло и поставили его в маленькой комнате, благоразумно решив разделить ее и Славика стенами и тремя дагестанцами, бывшими в последнее время очень сосредоточенными. Славик кружил вокруг, почти припадая животом к полу, сняв очки на всякий случай, чтобы проступила мужественность и брутальность. Зуля подмечала, хихикала, но глаз не сводила с Марка, грустного, отражающегося в темном стекле окна.

Почти ночью пришли две мамочки от Риммы, принесли, сердобольные, одеяла, вязанные своими руками, пирожков целый эмалированный таз и смешных рисованных открыток от деток, корявых и непонятных. Передали слова поддержки и сказали, что они теперь почти семья, хоть и не спят вместе, одна из мамочек тут хихикнула в кулачок, задорно поглядывая на отца Вадима, но вперед вышла его подруга, внезапно нагрянувшая и соскучившаяся, обняла его за талию и посмотрела на мамочку так, что та быстренько юркнула за спину товарки. Отец Вадима отдал им еще один радиоприемник и одну рацию: протестировать – хватить ли сигнала в дебрях города до Римминой квартиры. Далековато, конечно, но между ними извилистое русло реки и не так уж много многоэтажек, может быть, и пробьет волна. Если нет, то у отца Вадима уже роились в голове варианты модернизации. Также мамочки сообщили, что они забрали себе шапкастого иудушку от зареченцев, нашлась его какая-то тетка, которая будет за ним приглядывать. От нас не убежишь, заметили мамочки, самые юркие из ребятишек ни за что не спрячутся от матушки, тут у нас глаз и нос настроен, хвать за шиворот, и все. Дагестанцы пригласили их приходить заниматься, приёмчики покажут, в ответ на что мамочки ехидно спросили, есть ли у них приемчики покрепче хорошего пинка по яйцам? Дагестанцы переглянулись и пошли на кухню поужинать.

Зуля быстро пообтерлась и стала заменять Семена на вылазках, он примелькался в кафе. Кроме готовки, она действительно неплохо управлялась с утварью и плитой, подсказав Марку еще с десяток блюд из макарон. Еще у Зули проявился редкий дар угадывать размер одежды и обуви, да так точно, что все, что она покупала по карте отца Вадима, приходилось впору. Дагестанцы обзавелись порядочными джинсами и свитерами, Зуля категорически приказала им снять свои спортивные костюмы, Марк обновил куртку на ярко-оранжевую, Зуля сказала, что лучше брать яркие цвета, они отвлекают от лица. Девчонки-ютьюберши хлопали в ладошки и умоляли ее сходить с ними на шопинг, ее, деревенскую простую девчонку. Она бордовела и соглашалась, видно было, что подобное внимание и ей невероятно приятно. Славик нарочно не соглашался с теми размерами, которые она называла у него, и предлагал собственноручно измерить, чтобы она сама пощупала, чтобы не ошибиться. Зуля хохотала и звала дагестанцев, ну чтобы они померяли, Славик убегал и из-за двери показывал ей и дагестанцам язык.