Текст книги "Опасная медицина. Кризис традиционных методов лечения"

Вероятно, они являются одним из самых больших «достижений» фармакотерапии XX века. Позволив решать очень тяжелые задачи, в то же время они увели научный поиск от более естественных путей противостояния болезни. Гормональное лечение – это самое что ни на есть лечение «против логики природы» из всего, что мог сделать человек в попытках одолеть ту или иную болезнь.

Все гормональные препараты можно разделить на две большие группы, хотя, как я понимаю по современным формулярам, как-то не принято сегодня такое строгое, принципиальное деление и принципиальные характеристики.

Первую группу составляют в основном гормоны коры надпочечников, которые используются как противовоспалительные, десенсибилизирующие, антиаллергические, противошоковые препараты. Конечно, сегодня трудно себе представить, как вывести человека из анафилактического или кардиогенного шока, если не с помощью дексаметазона, как лечить тяжелые формы бронхиальной астмы, если не гормональными ингаляциями и таблетками, и, наконец, как быть с такой группой заболеваний, как аутоиммунные процессы или коллагенозы.

Хотя все знают о побочных действиях кортикостероидов, но выхода как будто нет. Попробуйте начать снимать преднизолон при системной красной волчанке, и подавленный гормонами процесс так внезапно обострится, что ему будет трудно или невозможно противодействовать.

Помню, много лет назад мне позвонила молодая девушка с системной красной волчанкой и попросила помочь избавиться от гормонов, вследствие приема которых у нее были и отечное, «лунообразное» лицо, и жалобы на функционирование желудочно-кишечного тракта, и повышенная глюкоза в крови. Она получала прежде 10 таблеток преднизолона, но в данный момент была на четырех. Я от всей души хотела помочь девушке и предприняла первые шаги. Необходимо отметить, что прием кортикостероидов усиливает катаболизм – распад белка, и в этом случае идти по основному для натуральной терапии принципу – уменьшению или снятию белков (даже кратковременное вегетарианство) – либо невозможно, либо требует почти героического упорства врача и пациента на пути оздоровления. Первоначальные восторги по поводу улучшающегося самочувствия, а затем и попытка снять 0,5 таблетки преднизолона через 15–20 дней привела, к сожалению, к обострению заболевания и необходимости вновь применять гормоны, увеличив дозу до 8 таблеток в день.

Гормоны и цитостатики, конечно же, вселяют во врача уверенность: все, что невозможно будет решить иным путем, можно будет «остановить» с их помощью. Но опасность заключается в том, что научная медицина перестала искать что-либо другое, включив в свой арсенал столь опасные и грозные лекарства, как гормоны, ведь затем уже гормонозависимые состояния практически бывает невозможно контролировать.

Я помню, как еще на третьем или четвертом курсе мединститута писала очень подробный реферат о побочных действиях гормонов и насчитала их семнадцать. Однако через много лет ко мне пришло осознание их почти полной неприемлемости в качестве лечебных препаратов, и состоит оно в следующем. Любой воспалительный, даже аутоиммунный процесс в организме представляет собой грохот боевых действий: есть какой-то агент и реакция организма на него. Что касается аутоиммунных заболеваний, я думаю, поначалу процесс бывает направлен не против себя и собственных тканей, а против чего-то чужого, неприемлемого внутри организма, возможно даже это такие накопления, которые «не врачи» называют шлаками (кстати, врачи не понимают, о чем идет речь, – за долгие годы медицинского образования нам об этом почти не говорят). Поскольку мы не понимаем или подавляем реакции организма, токсические вещества накапливаются, совершенно «выводят из себя» иммунную систему, и она уже в гневе начинает обрушиваться даже на собственные ткани и разрушать их. Вспомните, как иногда в жизни рассердившись по одному какому-либо поводу, вы изливаете гнев на невинных людей и даже на членов своей семьи, своих детей.

Думаю, если бы мы научились лучше понимать язык природы, лучше распознавать этиологию, патогенез болезней и более адекватно находить решения, то человечество в целом смогло бы избежать такого распространения тяжелых заболеваний, в том числе аутоиммунных, из которых сейчас мы не можем выйти без гормонов или цитостатиков.

Врачам необходимо понять, что мы приглушаем грохот битвы не за счет победы над врагом, а за счет того, что выводим свои войска, расформировываем их, создавая иллюзию мира. Подавляя активность иммунной системы, влияя на миграцию стволовых клеток, активность Т– и В-лимфоцитов разными механизмами, мы создаем лишь видимость благополучия, ибо в итоге получаем еще более ослабленный и подверженный всевозможным заболеваниям организм. Мне кажется, это напоминает тот случай, когда, увидев пожар за окном, мы задергиваем штору, создавая у себя ложное ощущение, что пожара нет.

Еще более выраженными подобными действиями обладают и все цитостатики. Взять хотя бы колхицин (противоопухолевый препарат) – лейкоцитарный яд, обладающий антимитотической активностью, задерживающий развитие злокачественной (амилоидной) ткани, но столь же активно, пагубно влияющий и на живые, здоровые клетки организма, вызывая агранулоцитоз, миопатию, патологию почек и печени. Конечно же, все мировое научное сообщество единогласно твердит, что иного выхода для профилактики амилоидоза нет и не может быть. А я помню только одну статью, в которой утверждалось, что в группах больных периодической болезнью, принимающих колхицин и не принимавших его, существенной разницы по развитию амилоидоза не зафиксировано. Этот «загадочный» и коварный белок – амилоид (при всей научной его изученности), приобретающий качества злокачественной ткани, является неким субстратом, образующимся при тяжелых длительных воспалительных процессах в организме, аналогично этому и при периодической болезни. И если воспаление суметь предотвратить иными путями, то амилоидоза не будет. А самое удивительное то, что приступы периодической болезни удается снять без колхицина и даже, можно сказать, без большого труда. В ряду наших разных, часто очень тяжелых больных эти случаи относятся к разряду несложных. К нам нередко обращались с детьми, у которых приступы были очень частыми: поверьте, коррекция питания, очищение кишечника и крови очень быстро приводили к облегчению, уменьшению частоты, а также к исчезновению приступов. Но некоторые случаи запомнились особенно.

А., 21 год, обратился летом 2003 года. Он пришел с родителями. Юноша был серо-желтым, худым, у него не прекращались приступы периодической болезни (смешанная форма). Боли были как в грудной клетке, так и в брюшной полости: вся классическая симптоматика, температура, лейкоцитоз, доскообразный живот, невозможность пошевелиться, неэффективность лекарств. Положительный ответ генетического исследования был получен в тот же день: как мне сказали недавно специалисты, это довольно тяжелая мутация. Я по опыту знала, что для решения вопроса о годности к военной службе требуется фиксация и описание приступа, и спросила родителей, решен ли этот вопрос, ведь приступы, по всей вероятности, пройдут. Родители переглянулись, и во взгляде сквозило полное недоверие к моему прогнозу.

Надо сказать, что и юноша, и мать хорошо со мной поработали, с пониманием и аккуратно выполняя все мои рекомендации. Через 1,5–2 месяца приступов практически не было. Естественно, у больного улучшился цвет лица (порозовел), увеличилась общая упитанность. Кажется, легкий приступ возник где-то на Новый год на фоне простуды, но быстро купировался. В апреле, помню, это было на Пасху, А. с матерью пришли и сказали, что, несмотря на весь анамнез и генетические данные, для военной комиссии требуется описание приступа, которого, как очевидно, уже не было. И мы решили поставить клинический эксперимент, тем более что мальчик был болен на самом деле и служить в армии, естественно, не мог. С моей стороны ему было «предписано» съесть на Пасху все, что возможно, нарушив законы питания, которым я обучала его несколько месяцев: употребить яйца, рыбу, выпечку, выпить газированную воду и т. д.

После этого у юноши произошел классический приступ периодической болезни, и он был доставлен службой «скорой помощи» в клинику, где приступ был описан.

Через несколько дней после военной комиссии А. с матерью пришли ко мне на прием, в его легких еще прослушивался шум трения плевры. Через 1–2 недели состояние юноши восстановилось. Недавно я встретила его мать: молодой человек придерживается основных предписаний по питанию, кое-что самостоятельно повторяет (компоненты лечебного курса). За 4 года ни одного приступа не было, периодическое обследование почек патологии не выявило. Юноша окончил вуз и успешно работает.

Помню сестричек-двойняшек, у которых приступы периодической болезни совпадали с овуляцией, серединой менструального цикла. В результате курса натуральной терапии приступы практически прошли.

Вспоминаю маленькую девочку А., которая сейчас уже выросла и, кажется, даже окончила консерваторию. Она смогла стать здоровым человеком благодаря строгому соблюдению моих предписаний. Ее мать призналась мне позже, что самое главное, что в процессе лечения у нее исчез страх, ощущение неконтролируемости и безысходности ситуации. Даже при появлении первых симптомов приступа у дочери она уже четко знала, что делать, чтобы эффективно его облегчить.

У А. была подружка с той же болезнью, однако ее родители (мать-терапевт и отец-хирург) предпочли назначение колхицина. Через много лет мы встретились с этой женщиной-терапевтом, и она рассказала мне об А., которая стала здоровой, и о своей дочери, принимавшей по 1,5 таблетки колхицина, но, несмотря на это, имевшей 1–2 приступа в неделю. Вскоре она привела дочь ко мне, но та была почти не склонна к «здоровому образу жизни» и с трудом выполняла только часть моих предписаний. Тем не менее через некоторое время я узнала от матери, что колхицин они отменили и приступов у дочери нет.

Все эти истории я привела для врачей, чтобы они не «почивали на лаврах», не успокаивались на найденном выходе – колхицине, а продолжали искать другое, более естественное, более безопасное решение проблемы. Теперь колхицин рекомендуется уже и как противоподагрическое средство. Человеку присуща склонность довольствоваться малым, легким, быстрым, в то время как подагра совершенно определенно связана с образом жизни, с избыточным питанием животными белками, рафинированными углеводами.

Я не против колхицина (или любого другого средства) там, где иного решения нет, я против того, что мы, врачи, не ищем другой выход. Химические лекарства закрыли весь горизонт медицинского мировоззрения; академическая наука перестала свежо мыслить, по-новому формировать, ставить вопросы и искать новые решения. А они есть, и подчас гениально простые. Но для этого нужно обновить сознание, выйти за жесткие рамки стандартов лекарственной медицины, и в этой свободе творчества, в многотысячелетней медицинской культуре человечества найти бесценные россыпи новых решений.

К сожалению, пока на путях доказательной медицины и рациональной фармакотерапии медицинская наука все более закабаляет мышление врача и облекает его в поистине непробиваемую броню стандартов. А что может быть погибельнее стандарта для такой творческой профессии, как профессия врача? Стандарт – это путь к генерации серости, шаблона. Одаренные люди так или иначе вырвутся из плена стандарта, но обычные специалисты, у которых лечатся миллионы людей, станут еще более узкими, еще менее творческими. Так «стандартная» медицина готовит свою погибель. И это исторически оправданный процесс.

Следующая большая группа гормонов – это гормоны поджелудочной железы (инсулины), щитовидной железы и половые, предназначенные для заместительной терапии. Логика заместительной терапии также примитивно проста, но, думаю, где-то в корне неправильна. Если чего-то организм почему-то синтезирует мало (а почему – это сложный вопрос, к тому же затрагивающий основополагающие принципы человеческого бытия), то это вполне можно пополнить синтетическим аналогом из аптеки: мало инсулина – получайте его аналоги и колитесь по 2–3 раза в день, мало гормонов щитовидки – пейте тироксин, мало эстрогенов – пожалуйста, микрофоллин, прогестерона – масса гестагенов к вашим услугам. Недостатки такого протезного подхода очевидны, но вкратце остановимся на них.

1. Ни один химический препарат не обладает «пластичностью» натурального, ни один инсулин (и гипогликемический препарат тоже) нельзя идеально подвести под ритмы, состав пищи и т. д. К тому же «собственный синтез» снижается, необходимые дозы растут, и развивается пресловутая зависимость. Собственное производство недостающих гормонов на фоне их введения извне снижается, а это значит, что патологический процесс, болезнь, которая привела человека к врачу, в результате такого «лечения» углубляется – и это первое серьезное отрицательное последствие заместительной терапии. Второе, как уже было отмечено, – синдром привыкания и растущей зависимости от препарата.

2. Заместительная гормонотерапия приспосабливает дозу препарата к нашим неправильным, иногда порочным, принципам питания. То есть исходным является положение, что человеку нужно определенное количество больших калорий, белков, жиров, углеводов и т. д. (по принципам рационального сбалансированного питания), а организм для таких пищевых потребностей вырабатывает «недостаточно» инсулина. Вот и идет врач либо на стимуляцию инсулярного аппарата, либо на компенсаторные дозы инсулина. А ведь возможна обратная логика: даже если инсулина вырабатывается вроде маловато, может быть, следует уменьшить и приспособить количество и качество пищи под возможности организма. Коррекция питания по новым принципам позволяет резко уменьшить или снять и инсулин, и сахароснижающие препараты, кстати, с «побочными действиями» в виде коррекции сахара, артериального давления, веса, с улучшением самочувствия и т. д.

Заместительная гормональная терапия отводит поиски и врача, и больного от изменений образа жизни, питания, создает иллюзию лечения, благополучия, и только со временем выявляется вся пагубность этой иллюзии, как и любой другой. Упование на «гормон из аптеки» дорого обходится миллионам больных.

3. Гормоны, принимаемые при заместительной терапии, обладают неисчислимыми побочными действиями, и, конечно же, все их невозможно учесть. К примеру, тироксин, назначаемый при гипофункции щитовидной железы (которая, кстати, очень несложно, скорее легко, поддается коррекции с помощью методов натуральной терапии), вызывает стенокардические боли, аритмию, тахикардию (какие «невинные» побочные действия!), спазм скелетных мышц, тремор, возбуждение, приливы и потливость и т. д. Но, скажете вы, это бывает нечасто, а при правильно подобранной дозе – в 50 или 100 мкг в день – и вообще не бывает. Мне больно говорить, что бывает при долголетнем приеме этого препарата: я видела это у своей близкой знакомой, и ее мучения не поддаются описанию.

На первый взгляд кажется, что вполне безобидно лечиться и половыми гормонами. Но приведу такой пример.

Больная К., 26 лет, обратилась с диагнозом «вторичное бесплодие». Замужем 7 лет, первая беременность наступила сразу, но супруги почему-то решились на аборт. Если бы они знали о последствиях, то, вероятно, не пошли бы на такой (кстати, редкий для нашего народа) шаг. Но через 3–4 месяца начались нарушения цикла, затем аменорея – 3 месяца, б месяцев. Естественно, врачи назначили лечение гормональными препаратами: цикл то восстанавливался, раз в 2–3 месяца, то вновь прекращался. Сейчас вновь перерыв – более трех месяцев.

Самое удивительное даже не то, что женщина резко поправилась (вес 74 кг, рост 164 см, ИМТ (индекс массы тела) – 29,5), пребывает в депрессии, но то, каким неблагоприятным изменениям подверглись ее половые органы на фоне продолжительных курсов лечения дексаметазоном, метронидазолом, дюфастоном (особенно долго), норколутом и т. д. И все это происходило в специализированных клиниках, на фоне многократных анализов по гормонам: ФСТ, ЛГ, пролактин контролировались по нескольку раз в год.

Но посмотрите динамику УЗИ.

Исходные параметры матки и яичников – 1999: матка – 70–40–50 мм, RO – 24–26 мм, LO – 38–39 мм. (RO – right ovum (ovary) – правый яичник, LO – left ovary – левый яичник.)

2002, апрель: матка – 47–27–43, RO – 40–24–34, LO – 37–24–32 (очевидно значительное уменьшение размеров). В яичниках – мелкие кистозные включения, что свидетельствует об ухудшении их функции.

2002, ноябрь: яичники уменьшаются (на фоне лечения!): RO – 19–20, LO – 20–19, то есть отрицательная динамика углубляется.

По данным 2004 года: матка – 43–30–40, RO – 16–10, LO – 20–11.

Последние данные конца 2004 года: RO – аплазия (практическое отсутствие), LO – 10–05–05.

Диагноз – аплазия яичников. То есть на фоне классического противовоспалительного и гормонального лечения в течение 5 лет резко ухудшились не только функциональные, но и анатомические характеристики внутренних половых органов.

Да как же это случилось, почему на фоне лечения нормальные яичники подверглись обратному развитию? Кстати, пролактин все время был в норме, а гормоны ФСГ и ЛТ (фолликулостимулирующий и лютеинизирующий) – высокие.

Вот вам и заместительная терапия! А может, не надо было по стандарту назначать гестагенные препараты?

4. К гормонам, как к никакой другой группе лекарств, относится высказывание натуропатов, что лечить ими болезнь все равно что «молотком чинить компьютер». Гормональные болезни потому так плохо поддаются терапии, что природа их очень малоизвестна современной медицине. Вот если бы еще кроме человеческого тела мы знали то, что знали врачи тысячи лет назад: биоэнергетическое поле организма, тонкие тела и энергетические центры – чакры, тогда было бы понятно, что эндокринные железы являются тем «узлом», в котором энергии трансформируются в вещества (гормоны), и снижение продукции гормонов связано с «энергетической блокадой» железы, недостаточностью функции соответствующей чакры, а также недостаточной поставкой «сырья» для синтеза гормонов. А это происходит из-за нашего неправильного образа жизни (и на первом месте – жизни души и духа) и питания. Без коррекции поставок энергии и сырья не может работать производство – «фабрика» под названием «эндокринная железа». Да и взаимодействие желез, тонкий баланс разных гормонов, их производство вдали от специализированных органов – все это так сложно, что полагаться на примитивную логику (мало тироксина или ТЗ, Т4 – дополняем L-тироксином и т. д.), конечно же, нельзя. Я думаю, что биоэнергетику, как раздел анатомии и физиологии, необходимо обязательно ввести в курс современной медицины, иначе в ближайшие десятилетия в области эндокринологии (да и во всех других) скачка ожидать не приходится.

Когда я думаю о неполноценности наших знаний о природе человека, которые, как ни странно, делают врачей ограниченно самоуверенными, вспоминается такой случай.

В начале 1990-х годов к нам обратился молодой человек. Он был спортсменом, мастером восточных единоборств, выучился многому в Сингапуре и еще каких-то странах и заявил, что он с успехом справляется с различными заболеваниями, в том числе и с заиканием, эпилепсией, депрессией и т. д. Мы в то время открыли «Центр народной медицины» и могли предоставить ему возможность проявить способности. Он готов был браться за самые сложные случаи, например эпилепсию, при этом приходил и спрашивал: «А что это за болезнь?» Как-то раз он попросил у меня учебник анатомии (Привеса) и вернул его буквально на следующий день. Я удивилась и спросила, неужели он уже все изучил. Ответ его навсегда запомнился мне: «Если бы я столько знал, я бы не рискнул даже подойти к больному». Так вот, теперь я понимаю, что если бы врачи знали гораздо больше о природе болезней, то тоже не рискнули бы подойти к больному. Зная меньше, мы почти наугад, рискованно назначаем то, чего якобы не хватает в организме. Как бы мы ни кичились «доказательной медициной», как бы ни создавали иллюзию «научности», наши представления и логические связи, на которых мы строим свои доказательства, очень просты и примитивны, и нам необходим скачок в познании и человека и природы его болезней. Тем более это относится к эндокринологии – тонкой науке о взаимодействии десятков гормонов.

Еще одно соображение, которое недостаточно осознается современной клинической эндокринологией: эта цепь, состоящая из семи эндокринных желез, является производной функции семи чакр – энергетических центров. Главной – высшей – дирижирующей железой является эпифиз, о котором мы вообще почти ничего не знаем, кроме того, что он почему-то редуцирован у современного человека. Периодически появляются сообщения о «важности» мелатонина для человека и его здоровья. Приказы эпифиза контролируют функцию гипофиза, о котором мы кое-что знаем и в практических целях определяем ТТГ и пролактин. Затем щитовидная железа со своими ТЗ, Т4. Затем тимус, функции которого мало учитываются в обычной практике, да и мало известно об этом. Затем эндокринный отдел поджелудочной железы (стандартная связь инсулин – диабет, гиперинсулинизм – ожирение), а вот роль этой железы в общей цепи изучена мало. Затем следуют надпочечники с гормонами коры и мозгового слоя и только в конце цепочки – половые гормоны.

Если имеется нарушение в половой сфере, как правило, определяются половые гормоны, функция щитовидной железы и пролактин. Но ведь нарушения могут относиться к остальным звеньям этой цепи и тонкому взаимодействию гормонов. Иногда я привожу такой пример: в комнате не зажигается лампочка, но причина может быть не в самой лампе, а в тех семи подстанциях, по которым к ней течет электричество; центром является источник энергии – к примеру, атомная электростанция, а затем все передаточные станции, линии электропередач. В таком случае, скажете вы, вообще невозможно сориентироваться и сделать правильные назначения. Нет, в таком случае надо идти по правильной логике – по логике природы, обеспечить правильное питание органов и тканей (в плане вещества и энергии) и оптимальный уровень чистоты в организме, тем самым возложив всю «ответственность» и «заместительную терапию» на саморегулирующие механизмы организма. К тому же напомним трофостатическую функцию кишечника.

Говорят, что клетка – идеальный химик, тонко знающий и регулирующий поступление и выброс вещества, надо только создать для нее и организма в целом хотя бы переносимые, а по мере возможности лучше оптимальные условия существования. Такой подход прекрасно работает в условиях гинекологической практики: при нарушениях цикла, поликистозах, кистах, миомах, бесплодии. Вот один из последних случаев.

Больная М., 17 лет, обратилась в начале июня по поводу отсутствия менструации в течение последних 4–5 месяцев. Девочка хрупкая, маленькая, в доме нервная обстановка из-за болезни матери. До февраля пациентка предприняла попытку похудеть на мясной диете и похудела на 7 кг, но при этом нарушился, а затем и прекратился менструальный цикл. УЗИ – без существенных особенностей. Гормоны ТЗ, Т4 ТТГ – в пределах нормы, пролактин также.

Мы не знаем, как развивались бы процессы, если бы с целью восстановления цикла были назначены гормоны. Однако мы откорригировали питание (мясо было почти снято, принципы «адекватного» питания, режим приема жидкостей, отруби), назначены натуральные «иммунокорректоры», адаптогены – проросшее зерно, лен, а также местные процедуры. Кстати, очень эффективны методы американского врача-гинеколога Кристиан Нортроп, во многих случаях основанные также на натуральной терапии. Вот так, на таких методах, без гормонов, мы получили следующее.

1–2 июля (через 20 дней после начала лечения) было менструальное кровотечение, длилось 12–14 часов, скудно.

28 июля – выделения скудные, но продолжались 3 дня.

12 августа – цикл полноценный, кровотечение средней интенсивности, 5 дней.

1 сентября – нормальная менструация, 5 дней. Некоторое укорочение цикла нас не пугает, возможно, оно носит компенсаторный характер, ведь это произошло без гормонов, и мы учим людей больше доверять природе и своему организму.

Во всяком случае я думаю, что все это значительно лучше, чем попытки восстановить цикл с помощью дюфастона и прочих препаратов, которые, как в вышеописанном примере с К., привели больную к диагнозу «аплазия яичников», хотя в начале лечения размеры ее яичников были нормальные.

Это мне и хотелось сказать о заместительной терапии. Я подчеркиваю, что речь идет не о тех случаях, когда она абсолютно показана, а о том, что химическая гормональная пилюля не должна отвлекать научную и практическую мысль врача от поиска естественных натуральных средств, резервов организма по восстановлению, по саморегуляции механизмов гомеостазирования со стороны самой Природы.

Надо помочь организму наладить гомеостаз, по выражению Клода Бернара, а не нарушать его еще более грубыми вмешательствами.

Говорить о гормонах как средствах контрацепции вообще не хочется, потому что, с моей точки зрения, здоровому человеку регулировать свои функции с помощью гормональных препаратов совершенно нецелесообразно. Я думаю, что надо найти более мягкие и физиологичные методы (кстати, они есть), более разумное решение этих вопросов. Посмотрите на противопоказания и побочные действия этих контрацептивов, и станет ясно, стоит ли здоровой женщине их употреблять.

Наконец несколько слов о гормонах «вечной молодости», или гормонах менопаузы. У женщин бывает масса жалоб в этот период: гипертензия, сердечный дискомфорт – одышка, сердцебиение (часто по ночам), аритмии, превышение веса, вагинальная сухость, ну а приливы, жар и потливость просто покоя не дают. К этому времени многие женщины (на Западе еще больше) обычно имеют в анамнезе гинекологические операции: удаление матки (нередко не совсем оправданное – можете почитать в книге Кристиан Нортроп), яичников и т. д. И врачи часто назначают широко рекламируемые гормоны с целью компенсации возрастных изменений. Неоправданная «раскрутка» менопаузальных симптомов и готовность медиков помочь эстрогенами привели к тому, что 30 % женщин этой возрастной категории в США и 10 % в Великобритании и других странах стали употреблять гормональные лекарства (премарин или какие-либо другие). Затем появились данные о том, что эстрогены в 3–8 раз увеличивают риск рака матки (на 30 %) и на 10 % – молочных желез. Комбинация эстрогенов с прогестеронами (более «продвинутые» таблетки) несколько уменьшает вероятность рака матки, но существенно увеличивает (при длительном, более 7–9 лет, употреблении) риск рака молочной железы (до 70 %). Вот так и предложено выбирать женщинам между раком матки или молочной железы. О прочих побочных действиях: головных болях, головокружениях, тошноте, переменах настроения, риске возникновения желчнокаменной болезни, сосудистых осложнениях – и речи нет. А ведь менопаузальные явления, включая всю симптоматику дисгормональной кардиопатии, очень легко – повторяю: очень легко! – снять с помощью коррекции питания и натуральных средств (чаев, адаптогенов, очищения кишечника и т. д.).

Даже обидно за бедных женщин, что для избавления от приливов, сердцебиений, вагинальной сухости и т. д. им предлагают такие непрогнозируемые «лечебные» средства, как эстрогены и прогестероны. И все дело в незнании. Я уверена, что если бы так же широко пропагандировали и рекламировали правильный образ жизни и питания (особенно показывали по телеканалам больных, прошедших такой курс оздоровления), очень многие женщины предпочли бы его лечению гормональными таблетками. Видимо, потому и не пропагандируется.

Больная Н., 53 года, с диагнозом «климактерический синдром» обратилась ко мне в мае 2007 года. Она химик, преподаватель вуза, научный сотрудник, много раз была командирована на научную работу в США. Женщина не проходила обследования, однако клиника была очевидна: головная боль по утрам (АД 150/90 мм рт. ст. и выше), ночные приступы потливости и сердцебиений, одышка, избыточный вес, отечность тканей лица, рук, ног, усталость и прочее, озабоченность по поводу возможности продолжения преподавательской деятельности.

Работа наша шла легко и просто, как с любым понимающим человеком. Буквально в течение нескольких дней были получены первые положительные результаты, а за пару месяцев – снижение веса на 7–8 кг, легкость в теле, прилив энергии, нормализация давления, исчезновение одышки, ночных приступов – полное клиническое улучшение. Это еще раз доказывает, что достаточно соблюдать некоторые основные принципы в течение долгих месяцев и лет, для того чтобы обеспечить «превенцию НИЗ» – самый доступный, натуральный метод профилактики и лечения заболеваний.