Текст книги "Немезида"

К Ближней звезде

Глава 76

– Идеально, – сказала Тесса Вендель. – Идеально, идеально, идеально, – повторила она и резко опустила руку, будто вколачивала гвоздь. – Все идет идеально.

Крайл Фишер звал, о чем она говорит. Они уже дважды проходили через гиперпространство – сначала в одном направлении, потом в другом. Два раза Крайл замечал, что расположение звезд на небе немного менялось. Дважды он заново отыскивал Солнце; сначала оно стало чуть более тусклым, потом чуть более ярким. Крайл понемногу привыкал бродяжничать по космосу через гиперпространство.

– Если я правильно понял. Солнце уже не причиняет нам неудобств, – заметил он.

– Оно еще влияет на траекторию корабля, но это влияние можно рассчитать с очень большой точностью. Поэтому гравитационный эффект Солнца даже доставляет мне удовольствие – надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю.

Крайл решил сыграть роль адвоката дьявола.

– Солнце уже очень далеко от нас. Его влияние должно быть почти нулевым, – сказал он.

– Конечно, – ответила Тесса, – но «почти» не значит нулевым.

Эффект Солнца вполне измерим. Мы проходили через гиперпространство дважды, и наш виртуальный путь оказался таким, что сначала мы немного приблизились к Солнцу под одним углом, а потом ушли от него под другим. Ву проделал все расчеты заранее, и путь корабля совпал с расчетными данными с такой точностью, какой нам и не требуется. Ву – гений. Видел бы ты, с какой легкостью он находит простейшие программы, решающие самые сложные задачи.

– Не сомневаюсь, – буркнул Крайл.

– Так что теперь у нас нет проблем. Мы можем быть у Ближней звезды уже завтра, даже сегодня – если очень поторопимся. Не совсем рядом со звездой, конечно. На всякий случай мы выйдем из гиперпространства сравнительно далеко, а потому довольно долго нам придется лететь с обычной скоростью. Дело в том, что нам неизвестна с достаточной точностью масса Ближней звезды, поэтому рискованно входить в обычное пространство слишком близко от нее. Ничего хорошего не получится, если корабль вдруг отбросит назад и мы будем долго тащиться к точке перехода. – Тесса восхищенно покачала головой. – И все это сделал Ву. Я так довольна им, у меня просто нет слов.

– Ты уверена, что такое положение тебя устраивает? – осторожно поинтересовался Крайл.

– Устраивает? А почему меня что-то должно не устраивать? – Тесса удивленно посмотрела на Крайла, потом добавила:

– Ты считаешь, что я должна завидовать успеху Ву?

– Ну я не знаю… Но не может ли в конце концов получиться так, что настоящим первооткрывателем сверхсветовых полетов – я имею в виду практические полеты – будут считать Чао-Ли Ву, а тебя вскоре забудут вообще или в лучшем случае будут изредка вспоминать как одного из тех, кто начинал работы, но не более того?

– Нет, ничего подобного не будет. Я рада, что тебя волнует моя судьба, но беспокоиться не о чем. Мои достижения зарегистрированы в деталях. Математические основы полетов быстрее света – это мои и только мои разработки. Я внесла какой-то вклад и в решение технологических проблем, но за проектирование и создание корабля должны быть и будут вознаграждены другие. Что же касается Ву, то его главная заслуга – введение поправочного коэффициента в основополагающие уравнения. Это очень важное дополнение, без него полеты быстрее света так и остались бы всего лишь чисто теоретической возможностью, но все же это только украшение на том здании, которое построила я.

– Прекрасно. Я рад, что у тебя не возникает сомнений.

– Главное в том, Крайл, что теперь Ву, я надеюсь, займет мое место и будет руководить работами по совершенствованию полетов быстрее света. К сожалению, мои лучшие годы уже позади – лучшие для ученого. Только как ученого, Крайл.

– Я знаю, – улыбнулся он.

– Но как ученый я уже достигла своего потолка. В сущности вся эта работа была только продолжением и развитием концепций, которые я выдвинула еще в студенческие годы. Для этого мне понадобилось двадцать пять лет; теперь итоги подведены, а я исчерпала свои возможности. Сегодня нужны совершенно новые концепции, оригинальные идеи; нужно смелее вторгаться в неизвестные области. Я уже не смогу этого сделать.

– Перестань, Тесса, ты недооцениваешь себя.

– Такого недостатка я за собой никогда не замечала. Для новых идей нужны молодые ученые; не просто молодые, а совершенно новые умы. Пример такого нового ума – Ву. Подобные люди не рождались за всю историю человечества; очевидно, дело тут в каких-то генетических особенностях. Его талант не спутаешь ни с чьим другим. Ву способен генерировать абсолютно новые мысли. Правда, при этом он опирается на мои ранние работы; кроме того, он очень многим обязан мне как учителю. Не забывай, Ву – мой ученик, дитя моего интеллекта. Я рада любим его успехам. Завидовать ему? Нет, я горжусь им. В чем дело, Крайл? Чем ты еще недоволен?

– Если ты рада, то рад и я. И все же меня не покидает ощущение, что ты рассказываешь мне, только теорию развития науки, некую идеальную схему. А ведь в истории науки, как и в любой другой области, известны случая, когда торжествовала зависть, когда учитель ненавидел своего ученика только за то, что тот его превзошел.

– Конечно, известны. Я не задумываясь могла бы вспомнить не меньше десятка таких случаев, получивших скандальную известность. Но все это – исключения из правила. Как бы то в было, сейчас я не чувствую никакое зависти. Не могу поручиться, что когда-нибудь мне не надоедят в Ву, я век Вселенная, но сейчас ничего подобного нет и я надеюсь… О, что-то случилось?

Тесса нажала кнопку «Прием»; на головизионном экране появилось молодое лицо Мэрри Бланковиц.

– Капитан, – неуверенно сказала Мэрри, – мы тут немного поспорили. Я подумала, нельзя ли нам узнать ваше мнение.

– Опять неполадки с полетом?

– Нет, капитан. У нас спор о стратегии всего полета.

– Понятно. Хорошо. Не обязательно всем собираться здесь, я приду в машинное отделение. Экран погас.

– Мэрри не часто говорит таким серьезным тоном, – пробормотал Крайл. – С чего она вдруг переполошилась, как ты думаешь?

– Не собираюсь гадать. Пойду разберусь на месте. – И Тесса знаком пригласила Крайла следовать за собой.

Глава 77

В машинном отделении собрались трое членов экипажа «Суперлайта». Их кресла были старательно установлены на полу, хотя в это время корабль находился в состоянии невесомости и с тем же успехом они могли бы разместиться на разных стенах и потолке отделения. Однако серьезность ситуации к этому не располагала, к тому же слишком вольное поведение могло быть рассмотрено как знак неуважения к капитану. И в невесомости члены экипажа старались придерживаться своеобразного этикета.

Тессе невесомость не нравилась; на правах капитана она могла бы настоять на включении системы вращения корабля, что дало бы центробежный эффект, имитирующий слабое гравитационное поле. Однако она звала, что рассчитывать путь корабля несколько легче, если относительно Галактики как единого целого он находятся в состояния полного покоя. При равномерном вращения расчеты усложнялись не намного, но все же настаивать на нем было бы неуважением по отношению к тем, кто работал на компьютерах. Опять-таки своеобразный этикет. Тесса Вендель устроилась в кресле. Крайл тайком улыбнулся, заметив, что садилась она не очень уверенно и немного пошатнулась. Родившись на поселении, она так и не привыкла к невесомости. Сам же он, будучи землянином (при этой мысли Крайл еще раз улыбнулся про себя, на этот раз с удовлетворением), даже при полном отсутствии гравитации передвигался так, как будто всю жизнь провел в космосе. Чао-Ли Ву глубоко вздохнул. У него были темные, совершенно прямые волосы, заметно суженные глаза и широкое лицо того типа, которое обычно принято считать характерным для невысоких людей. Впрочем, Ву был выше среднего роста.

– Капитан, – осторожно начал Ву.

– Что случилось, Чао-Ли? – прервала его Вендель. – Если вы скажете, что в программы вкралась ошибка, мне придется серьезно бороться с искушением пристукнуть вас.

– Ошибок нет, капитан, вообще никаких проблем с полетом нет. Это полное отсутствие проблем и натолкнуло меня на мысль, что наша задача выполнена и нам пора возвращаться на Землю. В этом и состоит мое предложение.

Тесса ответила не сразу, а сначала постаралась изобразить крайнее удивление.

– Возвращаться на Землю? Но почему? Что дает вам основание полагать, что наша задача выполнена?

– Дело в том, что поначалу мы просто не знали, в чем заключается наша задача, – по возможности бесстрастно ответил Ву. – Сейчас мы отработали технику и практику полетов со сверхсветовыми скоростями, то есть сделали то, о чем не имели ни малейшего представления на Земле.

– Мне это известно. И что же отсюда следует?

– К тому же у нас нет никакой связи с Землей. Если завтра мы отправимся к Ближней звезде и с нами что-то случится, что-то пойдет не так. Земля об этом ничего не узнает. Тогда человечество будет лишено возможности летать быстрее света, потому что невозможно предугадать, когда люди придут к этому без нашего участия. Не исключено, что сам факт нашего исчезновения окажет серьезное влияние на решение проблемы эвакуации населения Земли в связи с грозящей катастрофой. Я считаю, что мы обязаны вернуться на Землю и объяснить, что с нами произошло и чему мы научились.

Тесса внимательно и серьезно выслушала Ву.

– Понятно, – сказала она. – Джарлоу, ваше мнение?

Высокий, светловолосый Генри Джарлоу выглядел весьма серьезно и даже мрачновато. Впрочем, судя лишь по внешним признакам, можно было составить совершенно превратное мнение о его характере. Руки Генри, на первый взгляд выделявшиеся разве что необычайно длинными пальцами, превращались в какой-то волшебный инструмент, когда они ковырялись во внутренностях компьютера или всякого другого прибора на борту корабля.

– Честно говоря, – сказал Генри, – мысль Ву мне представляется разумной. Если бы в нашем распоряжении была сверхсветовая связь, мы сообщили бы все необходимые сведения на Землю и спокойно продолжали заниматься своими делами. Что случится с нами после этого – наше дело, никого другого это не касается. В сложившейся ситуации мы просто обязаны прежде всего передать на Землю информацию о необходимости введения поправок на гравитацию.

– А вы, Мэрри, что думаете? – спокойно спросила Вендель.

Мэрри Бланковиц беспокойно заерзала в кресле. Невысокая, стройная и хрупкая Мэрри чем-то напоминала Клеопатру в миниатюре; возможно, тому виной были быстрые, нервные движения и длинные темные волосы, ровной челкой спускавшиеся на лоб почти до бровей.

– Не знаю, – призналась она. – У меня нет определенного мнения, но, кажется, наши мужчины убедили меня. Вы не согласны, что доставить новые сведения на Землю очень важно? В нашем полете мы выяснили все основные законы движения через гиперпространство; теперь нужны более совершенные корабли, системы управления которых учитывали бы и поправки на гравитацию. С такими кораблями мы можем добраться от Солнечной системы до Ближней звезды в один переход, потому что будем стартовать ближе к Солнцу и выйдем из гиперпространства неподалеку от Ближней звезды. Тогда нам не придется неделями тащиться в начале и конце нашего пути. Мне кажется, надо сделать так, чтобы Земля узнала о всех наших приключениях.

– Понимаю, – сказала Вендель. – В общем суть проблемы состоит в том, что информацию о введении поправок на гравитационные эффекты, по вашему мнению, следует как можно быстрее доставить на Землю. Ву, скажите, пожалуйста, это действительно так важно, как вы только что представили? Ведь мысль о необходимости введения поправок пришла вам в голову не здесь, не на корабле. Кажется, мы уже обсуждали эту идею несколько месяцев назад, – Тесса немного помедлила, потом уточнила:

– Почти год назад.

– Простите, капитан, но тогда никакого обсуждения не получилось. Насколько я помню, вы были очень заняты и в сущности не захотели даже выслушать меня.

– Да, должна признать, что тогда я ошибалась. Но вы же изложили ваши мысли и на бумаге. Я попросила вас представить официальное сообщение в письменном виде и обещала просмотреть его в более удобное время, – предупреждая возражения, Тесса подняла руку, – Да, я знаю, что так и не нашла времени, чтобы ознакомиться с вашим сообщением. В сущности я даже не помню, получила ли я его, но, зная вас, Ву, могу поручиться, что в своем сообщении вы описали все очень подробно, изложили все ваши рассуждения и представили все необходимые уравнения, чтобы любой мог понять суть проблемы. Теперь это сообщение должно храниться в архиве. Я права?

Ву поджал губы, но тон его никак не изменился.

– Да, в свое время я подготовил сообщение, но это была всего лишь гипотеза, не подкрепленная никакими экспериментальными данными. Не думаю, чтобы кто-либо обратил на мой доклад больше внимания, чем год назад вы, капитан.

– Почему? Не все же так упрямы, как я.

– Даже если кто-то и заметит мой доклад, все равно гипотеза остается только гипотезой. Если же мы возвратимся на Землю, у нас в руках будут все доказательства.

– Ву, вы отлично знаете, что если появилась гипотеза, то рано или поздно она будет опровергнута или доказана. Вам же известны законы развития науки.

– Кто-то, может быть, и докажет, – медленно повторил Ву, подчеркнув первое слово.

– Ну вот, теперь мы наконец-то добрались до истинной причины вашего беспокойства. Ву, вас тревожит не то, что Земля так и не научится летать быстрее света. Вы отлично знаете, что это неизбежно в любом случае, но все награды и почести могут достаться другому ученому. Я права?

– Капитан, в этом нет ничего предосудительного. Всякий ученый вправе беспокоиться о своем приоритете.

Вендель взорвалась:

– Вы не забыли, что капитан корабля – я и право принимать решения принадлежит мне?

– Нет, не забыл, – ответил Ву. – Но ведь «Суперлайт» – не парусник восемнадцатого века. Мы – прежде всего ученые; следовательно, все решения должны принимать более или менее демократичным путем. Если большинство экипажа за то, чтобы вернуться на Землю…

– Подождите, – вмешался Крайл. – Прежде чем вы продолжите спор, разрешите сказать пару слов. Пока я молчал. Но раз уж Ву предпочитает демократию, то и я хотел бы высказать свое мнение.

– Говори, – Тесса нервно сжимала и разжимала правую руку, будто с трудом удерживаясь от желания схватить кого-то за горло.

– Примерно семь с половиной веков назад, – начал Крайл, – Христофор Колумб отправился на нескольких парусниках на запад от Испании и в конце концов открыл Америку, хотя сам так никогда и не узнал о своем открытии. Во время плавания через Атлантический океан он обнаружил, что отклонение стрелки магнитного компаса от истинного направления на север, так называемое магнитное склонение, зависит от того, где находится компас, точнее, от долготы этой точки. Это было очень важное открытие, более того, первое серьезное научное открытие, сделанное в ходе морского плавания.

Кто сегодня знает, что Колумб открыл непостоянство магнитного отклонения? – продолжал Крайл. – Практически никто. А кто знает, что Колумб открыл Америку? Практически все. Предположим, Колумб, обнаружив изменение магнитного склонения, решил не плыть дальше на запад, а поспешил назад в Испанию, чтобы сообщить королю Фердинанду и королеве Изабелле об открытии и тем самым обеспечить свой приоритет. Вероятно, сообщение Колумба было бы выслушано с интересом. Но тем временем монархи могли бы послать на запад другую экспедицию во главе, скажем, с Америго Веспуччи, которая вскоре и добралась бы до Америки. Кто бы в этом случае знал, что Колумб открыл что-то, имеющее какое-то отношение к компасу? Практически никто. А кому было бы известно, что Веспуччи открыл Америку? Всем без исключения.

Так почему же вы так стремитесь скорей вернуться на Землю? Уверяю вас, открытие эффекта гравитации в гиперпространстве будут помнить лишь немногочисленные специалисты, да и то как малозначащий побочный фактор, мешающий сверхсветовым полетам. Напротив, экипаж следующей экспедиции, которая долетит до Ближней звезды, будут поздравлять как первых людей, добравшихся до звезд быстрее света. Вас же троих, в том числе и лично вас, Ву, в лучшем случае будут упоминать в подстрочных примечаниях.

Возможно, – сказал дальше Крайл, – вы рассчитываете на то, что в качестве награды за открытие вас же пошлют и в составе второй экспедиции. Боюсь, это исключено. Дело в том, что Игорь Коропатский, директор Земного бюро расследований, с нетерпением ждет нашего возвращения, но особенно интересуется сведениями о Ближней звезде и ее планетной системе. Если он узнает, что мы были рядом со звездой и вдруг решили вернуться назад, так ничего и не сделав, он взорвется не хуже вулкана Кракатау. Конечно, капитан Вендель будет вынуждена объяснить, что трое членов экипажа подняли мятеж – достаточно серьезное обвинение, даже если это случилось не на паруснике восемнадцатого века. Можете быть уверены, вы не только не будете участвовать в следующей экспедиции, но больше никогда не увидите, как выглядит лаборатория изнутри. Несмотря на все ваши научные заслуги, скорее всего вы узнаете, как выглядит изнутри тюрьма. Не советую недооценивать гнев Коропатского. Подумайте о том, что я сказал, а потом уже решайте, полетим мы к Ближней звезде или назад к Земле. В машинном отделении воцарилось молчание. Довольно долго никто не проронил ни слова.

– Ну, – строго сказала Вендель, – мне кажется, Фишер обрисовал ситуацию достаточно наглядно. Не хочет ли кто-то высказаться?

– Очевидно, – тихо сказала Мэрри Бланковиц, – я не подумала всерьез. Теперь же считаю, что мы должны продолжать полет.

– Я тоже так считаю, – проворчал Джарлоу.

– Чао-Ли Ву, вы не изменили своего мнения? – спросила Вендель.

– Я не могу идти против всех, – пожал плечами Ву.

– Рада слышать. Будем считать, что никакого инцидента не было, во всяком случае для правительства Земли. Но впредь лучше не пытайтесь предпринимать какие-либо действия, которые можно было бы расценить как мятеж.

Глава 78

Оказавшись снова в своей комнате, Крайл попробовал оправдаться:

– Надеюсь, ты ничего не имела против моей небольшой речи. Я боялся, что ты попусту взорвешься, наговоришь много разных слов, а в результате мы могли не добиться ровным счетом ничего.

– Ты все сделал правильно. Я бы никогда не додумалась до сравнения с экспедицией Колумба. Очень удачная мысль. Спасибо, милый. – Тесса сжала его руку.

– Должен же я хоть как-то оправдать свое присутствие на борту корабля, – улыбнулся Крайл.

– Ты больше чем оправдал его. Ты представить себе не можешь, насколько отвратительно я себя чувствовала, слушая Ву. Только что я восторженно разглагольствовала о том, что я рада за Ву, за его успехи, говорила, каких почестей он достоин, насколько охотно я разделю с ним все награди; бормотала какую-то чушь об этике научных исследований, о том, что каждому следует воздавать по заслугам. И сразу после этого Ву, совершенно забыв о цели всей экспедиции, предлагает вернуться на Землю только для того, чтобы удовлетворить собственное тщеславие!

– Все мы люди, Тесса.

– Знаю. И даже если ты видишь, что в моральном отношении Ву далек от идеала, его чрезвычайно острый ум от этого не становится менее острым.

– Должен признаться, что, произнося свою страстную речь, я руководствовался скорее личными мотивами, чем стремлением, так сказать, выполнить общую задачу. Я действительно очень хочу, чтобы «Суперлайт» как можно быстрее летел к Ближней звезде, но мотивы моих желаний не имеют никакого отношения к задачам экспедиция.

– Понимаю. И все-таки я очень благодарна тебе, – Тесса смахнула слезнику с ресниц.

Немного растерявшийся Крайл обнял и поцеловал ее.

Глава 79

Пока что это была обычная, ничем не примечательная тусклая звездочка. В сущности Крайл Фишер вообще потерял бы ее из виду, если бы не укрепил на иллюминаторе особую сетку из концентрических кругов и радиусов, в центре которой и располагалась теперь Ближняя звезда.

– Даже обидно: она ничем не отличается от обычной звезды, – сказал он; теперь он почти постоянно пребывал в мрачновато-угрюмом настроении.

– Так ведь это и есть самая обыкновенная звезда, – отозвалась Мэрри Бланковиц. В этот час кроме них у иллюминатора никого не было.

– Я хотел сказать, что она выглядит как очень слабая звезда. А ведь мы совсем рядом, – поправился Крайл.

– Рядом – понятие относительное. Пока что нас разделяет десятая доля светового года. Это не так уж мало. Капитан Вендель распорядилась выходить из гиперпространства в этой точке – думаю, просто на всякий случай. Я бы предложила перейти в обычное пространство намного ближе. Очень хочется, чтобы мы уже сейчас были рядом со звездой. У меня не хватает терпения.

– Но, Мэрри, как раз перед последним переходом вы собирались домой.

– Да нет, я не собиралась. Меня просто уговорили. Но после вашей короткой речи поняла, что я – последняя дура. Я считала само собой разумеющимся, что мы вернемся на Землю и очень скоро полетим снова. Но вы меня легко разубедили. А я так хотела проверить нейронный детектор. Упоминание о нейронном детекторе взволновало и Крайла. Ведь, очевидно, обнаружить разумную жизнь в тысячу раз важнее, чем изучать все эти камни, металлы, льды и газы, которые не так уж сильно отличаются от того, что люди привыкли видать в Солнечной системе.

– Почувствует ли детектор разум на таком расстоянии? – осторожно поинтересовался он. Мэрри отрицательно покачала головой.

– Нет. Для этого нужно подойти намного ближе. Добираться отсюда до Ближней звезды с обычными скоростями невозможно – на это уйдет не меньше года. Сейчас мы сделаем кое-какие наблюдения и, как только капитан убедится, что все в порядке, совершим еще один переход через гиперпространство. Надеюсь, самое позднее через два дня мы окажемся приблизительно в двух астрономических единицах от Ближней звезды. Вот тогда я смогу включить нейронный детектор и заняться полезным делом. А пока я чувствую себя на корабле просто лишней, каким-то балластом.

– Понимаю. Это ощущение мне знакомо, – мрачно заметил Крайл.

– Простите меня, Крайл. Я не имела в виду вас, – виновато сказала Мэрри.

– Вы могли бы сказать это и про меня. От меня скорее всего не будет никакого проку, на какое бы расстояние к Ближней звезде мы ни подошли.

– Ну как же, вы будете очень нужны, если мы обнаружим разумную жизнь. Только вы сможете вести переговоры с роторианами, ведь вы сами роторианин.

– Роторианином я был всего лишь несколько лет, – Крайл невесело улыбнулся.

– Разве этого недостаточно?

– Увидим. – Он решительно сменил тему:

– Вы уверены, что нейронный детектор будет работать?

– Совершенно уверена. В Солнечной системе нам удавалось проследить за движением каждого поселения по одному лишь плексоновому излучению.

– Плексоновому?

– Плексонами я назвала некоторые характеристики фотонных комплексов мозга млекопитающих. Вы знаете, на небольшом удалении детектор обнаруживал даже одну лошадь, а скопление множества людей мы в состоянии зафиксировать и на астрономических расстояниях.

– Но почему именно «плексоны»?

– От слова «комплекс». Вот увидите, когда-нибудь плексоны будут использоваться не только для обнаружения разумной жизни, но и для исследования самых тонких функций человеческого мозга. Я даже придумала название для такой науки – плексофизиология. А может быть, плексонейроника.

– Вы придаете такое большое значение названиям? – спросил Крайл.

– Да, конечно. Удачные названия позволяют короче и точнее выразить мысль. Не нужно употреблять длинноты вроде «область науки, которая изучает взаимосвязи между тем-то и тем-то». Скажешь просто «плексонейроника» – и все становится ясно. Аббревиатуры экономят время на то, чтобы думать о более важных вещах. Ну и потом… – Мэрри замялась.

– Что, есть и другие причины?

– Если я предложу какой-либо термин и он станет общепринятым, одного этого будет достаточно, чтобы мое имя хотя бы вскользь упоминалось в истории науки. Например, так: «Термин „плексон“ впервые был предложен Мэррилин Оджиной Бланковиц в 2237 году в ходе первого в истории человечества полета со сверхсветовой скоростью на корабле „Суперлайт“. Маловероятно, что мое имя будут упоминать где-то еще или по какой-то другой причине, но мне и этого достаточно.

– Мэрри, а если вы обнаружите здесь эти плексоны, а людей мы так и не найдем? – поинтересовался Крайл.

– Вы имеете в виду новую форму разумной жизни? Это было бы в тысячу раз интереснее. Но, честно говоря, таких шансов у нас почти нет. Сколько лет мы искали новые формы жизни и всегда разочаровывались. Предполагалось, что хотя бы примитивные формы жизни могут существовать на Луне, Марсе, Каллисто, Титане. Но ничего похожего там не оказалось. Те, у кого фантазия побогаче, придумывали самые невероятные формы: живые галактики, разумные пылевые облака, жизнь на поверхности нейтронной звезды и так далее. Никаких доказательств так и не удалось получить. Нет, если я что-то и обнаружу, то только интеллект человека. В этом я убеждена.

– А если вместо разума других людей вы обнаружите всего лишь плексоны, излучаемые пятью членами экипажа «Суперлайта»? Не создаем ли мы сами такой сильный фон, за которым не увидим даже мощный источник разумной мысли на расстоянии в миллион километров?

– Вы правы, это целая проблема. Я должна отрегулировать нейронный детектор таким образом, чтобы излучаемый нами фон тщательно вычитался. Это очень кропотливая работа. Малейшая ошибка, и все мои результаты ничего не стоят. Крайл, когда-нибудь мы пошлем автоматические нейронные детекторы через гиперпространство во все точки Галактики. Тогда в радиусе нескольких световых лет от детектора не будет находиться ни один человек; только благодаря этому чувствительность детекторов возрастет по меньшей мере на два порядка, и мы выясним, где же живут разумные существа даже задолго до того, как доберемся до мест их обитания. К сожалению, сейчас мы только мешаем приборам и вынуждены учитывать влияние собственного плексонового излучения. Вошел Чао-Ли Ву. Он не без неприязни взглянул на Крайла и нарочито безразличным тоном спросил:

– Как поживает Ближняя звезда?

– На таком расстоянии ничего примечательного не увидишь, – ответила Мэрри.

– Вероятно, завтра или послезавтра нам предстоит еще один переход. Тогда и посмотрим, что это за звезда.

– Это будет страшно интересно, – сказала Мэрри.

– Да, интересно – если обнаружим роториан. – Ву еще раз бросил взгляд на Крайла. – Только найдем ли?

Очевидно, вопрос Ву относился в первую очередь к Крайлу. Но тот промолчал и лишь спокойно посмотрел на Ву.

В самом деле, найдем ли? – подумал Крайл.

Затянувшемуся ожиданию скоро должен был наступить конец.