Текст книги "Немезида"

Встреча

Глава 86

– Сегодня утром Марлена пела, – с удивлением, недовольно проговорила Юджиния Инсигна. – Что-то вроде: «Мой дом среди звезд, среди свободно летящих планет».

– Я знаю эту песню, – кивнул в ответ Зивер Генарр. – Я мог бы ее спеть, но боюсь сфальшивить.

Юджиния и Генарр только что закончили ленч. Теперь они ежедневно обедали вместе, чем Генарр был очень доволен, хотя все их разговоры неизменно сводились к Марлене. К тому же Генарр отдавал себе отчет в том, что Юджиния несколько сблизилась с ним только от безысходности; в самом деле, с кем же еще она могла разговаривать совершенно откровенно?

Впрочем, ему было все равно. Какова бы ни была причина.

– Мне никогда не приходилось слышать, как она поет, – сказала Юджиния. – Я была уверена, что она вообще не умеет петь. Оказывается, у нее приятное контральто.

– Должно быть, она сейчас очень рада или даже счастлива и к тому же немного взволнована. В общем, Юджиния, ей сейчас очень хорошо. У меня такое ощущение, что она нашла свое место во Вселенной, свою цель в жизни. Это дается далеко не каждому. Обычно наша жизнь протекает очень скучно, мы постоянно стремимся отыскать смысл своего существования, чаще всего ничего не находим и кончаем либо воинственным отчаянием, либо тихой покорностью судьбе. Я себя причисляю ко второму типу.

Юджиния натянуто улыбнулась.

– Подозреваю, что меня ты не относишь к числу смирившихся, – сказала она.

– Юджиния, тебя нельзя назвать воинственно отчаявшейся, но ты не лишена склонности продолжать драться даже тогда, когда битва уже проиграна.

Юджиния опустила глаза.

– Ты имеешь в виду Крайла? – тихо спросила она.

– Если ты подумала прежде всего о нем, то да, я имею в виду и Крайла, – ответил Зивер. – Но прежде всего я думал о Марлене. Она выходила на планету уже не меньше десяти раз. Ей это очень нравится, она счастлива, и тем не менее ты, сидя здесь, не находишь себе места и безуспешно стараешься побороть охвативший тебя ужас. В чем дело, что не дает тебе покоя?

Юджиния помолчала, покрутила вилку, потом ответила:

– Вероятно, это ощущение утраты. В этом есть что-то несправедливое. Крайл сделал выбор, и я потеряла его. Теперь Марлена сделала свой выбор, и я теряю ее – если не из-за чумы, то из-за Эритро.

– Понимаю, – Генарр протянул руку, и Юджиния машинально накрыла ее своей ладонью.

– Марлене все больше и больше нравится пустая дикая планета; она все меньше и меньше интересуется нами. В конце концов она как-нибудь устроится жить на планете, в лучшем случае изредка будет навещать нас, а потом уйдет совсем.

– Возможно, ты права, но ведь вся наша жизнь – непрерывная цепь потерь. Мы поочередно теряем свою молодость, своих родителей, свою любовь, своих друзей, здоровье и, наконец, жизнь. Стремясь избежать потерь, ты тем не менее потеряешь все это, но, кроме того, лишишься покоя и самообладания.

– Зивер, Марлена никогда не была счастливым ребенком.

– Ты считаешь, что в этом твоя вина?

– Я могла бы быть более внимательной к ней.

– Начать никогда не поздно. Но сначала подумай как следует.

Марлена хотела получить целую планету и получила ее. Она хотела превратить свои неудобные и обременительные в общении с людьми способности в способ общения с другим разумом и добилась этого. В чем же должно заключаться твое внимание? В том, чтобы заставить дочь отказаться и от планеты, и от общения с другим разумом? В том, чтобы более или менее прочно привязать Марлену к себе и тем самым навести ей такой удар, такую потерю, масштабы которых не в состоянии охватить ни ты, ни я?

Юджиния рассмеялась сквозь слезы.

– Зивер, ты можешь переубедить кого угодно.

– Разве? Мне казалось, что мои слова ничего не стоят по сравнению с молчанием Крайла.

– Дело не только в Крайле. – Юджиния нахмурилась. – Впрочем, это неважно. Сейчас у меня есть ты, Зивер, и в тебе я нахожу утешение.

– Ну а меня утешает мысль, что я могу утешить тебя, – верный признак, что я уже достиг преклонного возраста. Если мы нуждаемся прежде всего в утешении, значит, жизнь идет к закату.

– Но в этом же нет ничего плохого.

– Абсолютно ничего. Иногда мне кажется, что на свете должно быть немало супружеских пар, которые прошли через самую пылкую страсть, самую горячую любовь, но так и не смогли найти утешение друг в друге. Так вот, я думаю, что в конце концов они были бы рады променять все это на возможность взаимной поддержки. Не знаю. Тихие победы так незаметны. Они очень важны, но не бросаются в глаза.

– Ты говоришь о себе, бедный мой Зивер?

– Перестань, Юджиния. Я всю жизнь стремился не попасться в капкан самоуничтожения, и не пытайся заманить меня туда только для того, чтобы насладиться моими терзаниями.

– Ну что ты, Зивер, я вовсе не хочу, чтобы ты терзался.

– Именно это я и хотел услышать. Видишь, какой я хитрый. Но, знаешь, если Марлену вообще можно заменить кем бы то ни было, я бы не возражал, чтобы этой заменой был я – когда тебе потребуется утешение. Меня не сможет оторвать от тебя вся Вселенная; конечно, если только ты сама не захочешь, чтобы я ушел.

Юджиния стиснула руку Генарра.

– Я не стою тебя, Зивер, – сказала она.

– Только не надо превращать это в предлог, который помог бы тебе избавиться от меня. Юджиния, я охотно отдаю себя в твое распоряжение. Не мешай мне принести эту жертву.

– Ты не нашел никого более достойного?

– Я и не искал. По правде говоря, среди женщин на Роторе я не пользовался большим успехом. Да и что мне делать с более достойной кандидатурой? Должно быть, чрезвычайно глупо предлагать себя в качестве заслуженной награды. Гораздо более романтично быть незаслуженным даром, манной небесной.

– Быть по-царски снисходительным к тем, кто этого не заслуживает?

– Да, вот это мне нравится, – Генарр энергично кивнул. – Да, именно такая ситуация подходит мне больше всего.

Юджиния снова рассмеялась, на этот раз уже без слез.

– Ты тоже сумасшедший. Знаешь, почему-то раньше я этого не замечала.

– У меня свои секреты. Когда ты узнаешь меня получше… со временем, конечно…

Генарра прервало резкое жужжание приемника сообщений.

– Вот видишь, Юджиния, – нахмурившись сказал Генарр, – только я добрался до самого главного… сам не понимаю, как мне это удалось, но факт остается фактом: ты уже готова была растаять… и тут нас прерывают. Ох-хо-хо! – Тон Генарра резко изменился:

– Это от Сальтада Леверетта.

– От кого?

– Ты его не знаешь. Его вообще почти никто не знает. Большего отшельника я в жизни не видел. Он работает и живет в поясе астероидов, потому что ему там нравится. Я не видел этого старого бездельника уже несколько лет. Впрочем, какой он старый, примерно мой ровесник. Послание засекречено. Ага, оно проявится только после того, как идентифицируются отпечатки моих больших пальцев. Значит, это настолько секретные сведения, что мне полагается сначала попросить тебя выйти и только потом вскрыть послание.

Юджиния сразу же встала, но он жестом остановил ее.

– Не принимай всерьез эти глупости. Секретность – типичная болезнь бюрократии. Я на эти игрушки не обращаю внимания. Генарр приложил к определенному месту на листе большой палец сначала одной руки, потом другой. На листе проступили буквы. Генарр сказал:

– Я часто думаю, а как же быть тому, у кого нет большого пальца… – и вдруг замолчал. Все так же молча он передал сообщение Юджинии.

– Разве мне можно?

– Конечно, нельзя. – Генарр отрицательно покачал головой. – Но кому до этого дело? Прочти.

Юджиния быстро пробежала сообщение и удивленно подняла глаза:

– Чужой корабль? Собирается высадиться здесь?

– Во всяком случае так говорится в сообщении, – кивнул Генарр.

– А как же Марлена? Она там, на Эритро, – испуганно сказала Юджиния.

– Эритро ее и защитит.

– Почему ты так уверен? Это может быть совсем чужой корабль, которым управляют какие-то иные существа. А вдруг Эритро не властен над ними?

– Мы тоже были совсем иными для Эритро, но он легко справился с нами.

– Я должна идти к Марлене.

– Какой смысл…

– Я должна быть с Марленой. Пойдем со мной. Ты мне поможешь. Мы уведем ее на станцию.

– Если на корабле прилетели всемогущие злобные завоеватели, мы не спасемся и на станции.

– Зивер, сейчас не время рассуждать. Пожалуйста, я прошу тебя! Я должна быть рядом с Марленой.

Глава 87

На борту «Суперлайта» изучали только что полученные фотографии.

– Невероятно, – сказала Тесса Вендель и покачала головой. – Вся планета абсолютно пуста. Только вот этот купол…

– Детектор обнаруживает интеллект повсюду, – нахмурила брови Мэрри Бланковиц. – На таком расстоянии ошибка исключена. Пустая или не пустая, разум здесь есть.

– Но самый интенсивный сигнал дает купол? Я права?

– Да, капитан. Самый интенсивный, самый заметный и самый знакомый.

Вне купола, на поверхности всей планеты есть небольшие различия, но я не знаю, что они означают.

– Мы встречались только с интеллектом человека, так что неудивительно… – начал Ву. Вендель прервала его:

– Вы считаете, что интеллект вне купола принадлежит не человеку?

– Какой же другой вывод можно сделать, если мы все единодушно решили, что человек не мог прорыть норы под всей поверхностью планеты?

– А купол? Там человеческий интеллект?

– Это совсем другое дело, здесь нетрудно разобраться и без плексонов Мэрри Бланковиц. На крыше купола видны астрономические приборы; значит, весь купол или его часть – это астрономическая обсерватория.

– А чужой интеллект не может интересоваться астрономией? – насмешливо поинтересовался Джарлоу.

– Может, конечно, – ответил Ву, – но для этого он скорее всего воспользуется собственными приборами. Я же вижу на куполе устройство, которое поразительно напоминает компьютеризованный инфракрасный сканер того типа, что не раз попадался мне на Земле. Давайте рассуждать здраво. Забудем на минуту о природе и особенностях интеллекта. Здесь находятся приборы, построенные в Солнечной системе или собранные из деталей, которые были изготовлены в Солнечной системе. В этом сомневаться не приходится. Я не могу себе представить, чтобы чужой разум, не имея никаких контактов с человеком, смог создать такие приборы.

– Хорошо, – сказала Вендель. – Я согласна с вами, Ву. Какой бы ни была эта планета, под куполом живут или жили люди.

– Не люди вообще, капитан, – раздраженно вставил Крайл Фишер, – а роториане. На этой планете не может быть других людей, кроме роториан, если не считать нас, конечно.

– Это тоже загадка, – заметил Ву.

– Купол слишком мал, а на Роторе, вероятно, было несколько десятков тысяч человек, – уточнила Мэрри.

– Шестьдесят тысяч, – пробормотал Крайл.

– Шестьдесят тысяч никак не могут разместиться под этим куполом.

– Во-первых, – возразил Крайл, – здесь могут быть и другие сооружения. Нельзя заметить все важные объекты, даже если мы оглядим планету тысячу раз.

– Но только здесь изменяется тип плексонов. Если бы на планете были другие такие сооружения, я бы их не упустила, – сказала Мэрри.

– Нельзя исключать и другую возможность, – продолжал Крайл. – Быть может, мы видим только ничтожную часть большой системы, которая, судя по данным Мэрри, распространяется на многие километры под поверхностью планеты.

– Роториане прибыли сюда на поселении, которое вполне может еще существовать, – сказал Ву. – Больше того, они могли построить еще несколько поселений; тогда этот купол – всего лишь своего рода форпост.

– Но поселения мы не обнаружили, – возразил Джарлоу.

– Мы и не искали, – парировал Ву. – Все наше внимание было сосредоточено только на планете.

– Сигнал о присутствии интеллекта дает только планета, – заметила Мэрри.

– Вы другие источники тоже не искали, – возразил Ву. – В сущности нам следовало бы сканировать все пространство возле звезды. Мы же, обнаружив плексонное излучение этой планеты, забыли обо всем на свете. В спор вмешалась Вендель.

– Если здесь есть поселение, то почему же они не заметили нас? Мы даже не пытались экранировать энергетическое излучение нашего корабля. Очевидно, мы были слишком уверены, что в этой звездной системе некому обращать на нас внимание.

– Но, капитан, ведь и поселенцы могли быть убеждены, что сюда никто не прилетит. Значит, мы проскользнули незамеченными. Другой вариант тоже возможен: они обнаружили нас, но пока не решили, кто или что мы такое и какие действия им следует предпринять. Во втором случае их положение не многим отличается от нашего. Как бы то ни было, пока нам известна одна точка на поверхности этого небесного тела, где должны быть люди. Думаю, нам необходимо совершить посадку и вступить с ними в контакт.

– Вы считаете, что это безопасно? – спросила Мэрри.

– Почти уверен, – твердо сказал Ву, – что это безопасно. Не станут же в нас стрелять без предупреждения. В конце концов им тоже желательно было бы сначала узнать о нас по возможности больше. Кроме того, если нашей смелости хватит только на то, чтобы полетать вокруг планеты и подискутировать, живут там люди или нет, то мы не выполним ни одной из наших задач, в чем нам и придется признаться по возвращении на Землю. Тогда Земля пошлет сюда целую флотилию сверхсветовых кораблей, но едва ли нам скажут спасибо за то, что мы не принесли никакой информации. Все надолго запомнят, что мы отступили, находясь всего лишь в двух шагах от цели. – Ву мягко улыбнулся. – Как видите, капитан, я кое-чему научился у Фишера.

– Значит, вы считаете, что теперь мы должны высадиться и установить контакт с обитателями купола, – резюмировала Вендель.

– Совершенно верно, – сказал Ву.

– А вы, Бланковиц?

– Мне это представляется интересным. Не купол, конечно, а, возможно, существующая здесь своя разумная жизнь. Я бы очень хотела разузнать о ней побольше.

– Джарлоу?

– Я бы чувствовал себя уверенней, если бы мы были вооружены или хотя бы имели гиперсвязь с Землей. Сейчас же не слишком гостеприимные хозяева без труда могут стереть нас в порошок, и тогда Земля так и не узнает ни об одном из наших открытий. Больше того, земляне могут послать сюда еще один такой же неподготовленный корабль – и с тем же результатом. С другой стороны, если наш контакт с местными жителями будет более или менее удачным и мы останемся в живых, то у нас появится шанс доставить ив Землю важнейшую информацию. Я думаю, нам следует попытаться.

– Капитан, мое мнение вас не интересует? – спокойно спросил Фишер.

– Я уверена, что ты за посадку и встречу с роторианами.

– Совершенно верно. Больше того, у меня есть конкретное предложение: давайте по возможности незаметно совершим посадку, но с корабля сойду только я. В случае тревоги немедленно поднимайтесь и возвращайтесь на Землю. Обо мне не беспокойтесь, моя жизнь стоит недорого, но корабль обязательно должен вернуться.

– Почему именно ты? – мгновенно возразила Вендель.

– Потому что, во-первых, я знаю роториан и, во-вторых, сам этого хочу, – ответил Фишер.

– Я тоже, – сказал Ву. – Я должен быть с вами.

– Зачем рисковать двоим? – не согласился Фишер.

– Вдвоем мы добьемся большего. Если нам будет кто-то или что-то угрожать, один из нас отвлечет угрозу на себя, а другой тем временем доберется до корабля. Но самое главное в том, что, как вы сами только что сказали, вы знаете роториан. Ваши суждения могут оказаться слишком субъективными и потому искаженными.

– В таком случае мы идем на посадку, – резюмировала Вендель. – Фишер и Ву выходят на планету. Если на планете между вами возникнут разногласия, решающее слово остается за Ву.

– Почему? – возмутился Фишер.

– Как сказал Ву, ты знаешь роториан и твои решения могут быть слишком субъективными, – не допускающим возражения тоном ответила Вендель. – Я с ним согласна.

Глава 88

Марлена была счастлива. Ее наполняло ощущение, будто ее обнимают и защищают нежные и сильные руки. Она с удовольствием купалась в красноватом свете Немезиды, чувствовала, как ветер ласкает ее щеки, смотрела, как порой облака затеняют часть огромного диска; тогда красноватый свет тускнел и приобретал сероватый оттенок. Впрочем, даже в потускневшем свете Марлена так же хорошо видела все предметы, замечала все тени и оттенки, создававшие изумительную картину. Когда Немезиду закрывали облака, ветерок становился чуть прохладнее, но девочке не было холодно. Казалось, Эритро способен при необходимости каким-то таинственным образом обострять ее зрение, согревать обволакивающий ее воздух, вообще заботиться о ней. А самое главное – с Эритро можно разговаривать. Марлена решила, что клетки, из которых построено живое существо планеты, можно считать самой планетой. Почему бы и нет? И как же иначе? Каждая клетка сама по себе – всего лишь клетка, к тому же очень примитивная; она намного проще, чем даже клетки, из которых состоит тело Марлены. Только все прокариоты вместе создавали тот чудесный организм, который обволакивал всю планету миллиардами миллиардов своих крохотных частичек; он настолько заполнял всю планету, что его можно было считать самой планетой.

Странно, подумала Марлена, этот сверхгигантский живой организм да появления Ротора, должно быть, ни разу не задумывался о том, что может быть какая-то иная форма жизни.

Тысячи ощущений не были плодом одного лишь ее воображения. Иногда перед ней возникала похожая на призрак человеческая фигура; ее контур слегка колебался, как будто она была соткана из серого неплотного дыма. Марлена чувствовала, что фигура постоянно обновляется, хотя заметить это невооруженным глазом было, конечно, невозможно. Она понимала, что каждую секунду миллионы невидимых клеток покидают свое место, которое немедленно занимают другие клетки. Ни одна прокариотическая клетка не может долго существовать без окружающей ее водной пленки, поэтому каждая клетка была частью фигуры лишь неуловимое мгновение, но вся фигура существовала столько, сколько Эритро считал нужным, и ни на секунду не теряла своей сути. Теперь Эритро никогда не принимал облик Оринеля. Хотя об Оринеле не было сказано ни слова, Эритро догадался, что почему-то его облик неприятен Марлене. Обычно человеческая фигура не походила на какого-либо конкретного человека, но раз от разу слегка видоизменялась, примерно отражая причудливый ход мыслей Марлены. Она поняла, что Эритро способен улавливать малейшие изменения в ее мышлении намного лучше, чем она сама. Фигура могла отчасти напоминать того человека, о ком Марлена рассеянно думала в этот момент, но стоило ей сосредоточить свои мысли на этом человеке, как фигура плавно трансформировалась. Изредка Марлене удавалось мимолетно уловить чьи-то черты – контур лица ее матери, крупный нос дяди Зивера, какие-то особые приметы ее одноклассников. В общении на равных правах участвовали и Марлена, и Эритро. Их общение напоминало не разговор, а скорее очень активный обмен мыслями, который Марлене не удавалось описать словами, уж слишком он был многообразным даже по форме – в нем могли одновременно изменяться и изображение, и голос, и мысли. И в то же время общение с Эритро всегда действовало на Марлену успокаивающе, умиротворяюще. Этот способ общения был настолько богат, что по сравнению с ним обычный разговор казался теперь плоским, невыразительным и безжизненным. На Эритро способность Марлены понимать язык жестов расцвела и развилась в такой мере, какую раньше она и представить себе не могла. Обмениваться мыслями с Эритро можно было намного быстрее и точнее, чем пытаться выразить мысль словами. Эритро объяснил Марлене (вернее, внушил ей), насколько неожиданной была для него встреча с иными разумами. С множеством разумов сразу. Эритро мог себе представить существование иного разума – одного разума на другой планете. Но столкнуться сразу со множеством разумных существ, похожих друг на друга и в то же время разных, скучившихся в небольшом пространстве, перекрывающихся один другим, – это было чем-то невообразимым.

По мере того как Эритро объяснял свои ощущения, Марлену наполняли мысли, которые лишь приближенно и очень неточно можно было выразить словами. Чтобы понять Эритро, слова нужно было бы дополнить всеми его эмоциями и чувствами, всеми перестройками сложнейшей сети нейронов, которые отражали пересмотр Эритро своих основных концепций. Эритро экспериментировал с чуждыми разумными существами, зондировал их интеллект, причем делал это по-своему, совершенно не в том смысле, какой обычно вкладывает в понятие «зондирование» человек, В результате некоторые из чужих разумов сломались, разрушилась, стали неприятными. Тогда Эритро перестал зондировать все разумы подряд встал выискивать более устойчивые к контактам.

– Так вы и нашли меня? – спросила Марлена.

– Я нашел вас.

– А почему? Почему вы искали меня? – живо поинтересовалась Марлена.

Человеческая фигура заколебалась и слегка потемнела.

– Для того, чтобы найти. Конечно, это не ответ.

– Почему вы хотите, чтобы я была с вами? Человеческая фигура стала бледнеть, а переданная в ответ мысль опять-таки была уклончивой.

– Просто чтобы вы были со мной.

Фигура исчезла совсем.

Но исчезло только изображение. Марлена по-прежнему ощущала защиту, теплое объятие Эритро. Интересно, почему же исчезла фигура? Может быть, она обидела Эритро своими вопросами?

В этот момент Марлена услышала звук.

На пустой планете нетрудно быстро научиться различать все звуки; здесь они не слишком разнообразны. Может, журчит вода в ручье; ветер шумит мягче. Источником других звуков была сама Марлена: шуршало ее платье, шелестели шаги, иногда было слышно даже ее дыхание. Но этот звук был другим. Марлена обернулась и слева от себя над обнажением скалистых пород увидела голову человека. Сначала она решила, что опять со станции послали за ней, и рассердилась. Почему ее не оставят в конце концов в покое? Больше она не будет брать с собой волновой излучатель, и ее никогда не найдут, разве только начнут прочесывать всю планету. Однако лицо человека показалось Марлене незнакомым; он пришел не со станции, это точно. Марлена могла не знать всех по именам, но если этого человека она хотя бы раз увидела на станции, то сразу вспомнила бы.

Такое лицо на станции ей не встречалось.

Человек пристально смотрел на Марлену, слегка открыв рот, как будто ему не хватало воздуха, а потом перепрыгнул через камни и побежал к ней.

Марлена спокойно наблюдала. Она чувствовала надежную защиту и совсем не испугалась.

Человек остановился в трех метрах от Марлены, чуть подавшись вперед, как будто вдруг натолкнулся на неожиданное препятствие, не подпускавшее его ближе.

Наконец, задыхаясь, незнакомец позвал:

– Розанна!