Текст книги "Пирамиды в джунглях. Как я копал города майя"

Пирамиды в джунглях
Как я копал города майя
Б. Кош

ИЗДАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

ИСПРАВЛЕННОЕ И ДОПОЛНЕННОЕ

© Б. Кош, 2023

ISBN 978-5-4496-0870-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из пособия к игре «Археология»11
  https://www.sites.google.com/site/mangosraskrutkaservera/gajd-po-arheologii-1-525


[Закрыть]

Предисловие

ПРЕДИСЛОВИЕ

Стать археологом может каждый.

Не всем дано быть ученым-археологом. Но побывать в шкуре археолога – вонзить лопату в землю, скрывающую руины погибшей цивилизации, бережно склеивать черепки древних сосудов, нанести на карту затерянные в джунглях города – может каждый. Для этого не нужно заканчивать академии и проходить отбор, как в космонавты. Достаточно стать волонтером.

Автору довелось испытать радости и печали археологических экспедиций в разные периоды жизни – и зеленым молодым специалистом, и убеленным сединой профессионалом. Он встречал среди волонтеров безусых студентов и маститых профессоров. Спортивных тинейджеров и семидесятилетних пенсионеров, переживших рак. Для одних это была разовая поездка, другие втягивались и выезжали в поле каждый сезон.

Автор поучаствовал в четырех заграничных экспедициях – трижды в Белизе (2015, 2018, 2019) и один раз в Перу (2016). Своими переживаниями и опытом он поделился в 2018 году с читателями в книге «Как я копал в Перу». Настоящая же книга – про три экспедиции в Белизе, и про последующее посещение исторических памятников цивилизации майя в Белизе, Гватемале, Гондурасе и Мексике.

Каждый может поработать археологом, но не всем это нужно. Эта книга – прежде всего для интересующихся археологией, тех, кто хочет узнать: каково оно, быть археологом, как живут люди в экспедициях, и стоит ли им попробовать это на себе? Но она будет полезна и тем, кто интересуется доколумбовыми цивилизациями Америки, особенно памятниками культуры майя.

Автор не ставил задачи написать туристическое пособие. Читатель не найдет здесь справочника по отелям и авиалиниям. К минимуму сведена общедоступная информация о памятниках. Автор не идентифицирует каждое фото памятников и не приводит детальную информацию об их истории. Фотографии в тексте присутствуют не в качестве научного пособия, а как визуальная поддержка, способ передать эмоциональную атмосферу путешествия.

Специально к третьему изданию была включена «предыстория Коша»: как он попал в археологию, как «подсел» на раскопки, поработав археологом-волонтером в далекие 1980-е годы в Танаисе. Теперь можно сравнить организацию раскопок в американских полевых школах, с советской полевой практике. Автор надеется, что читатель, желающий попробовать себя в качестве археолога-волонтера, сможет лучше сориентироваться в этой области, и понять, с чем ему или ей придется столкнуться на этом пути за границей. Автор понимает ограниченность своего опыта и предупреждает против глобальных обобщений и выводов.

Экспедиции в Белизе позволили автору посетить, помимо стандартных «туристских ловушек», вроде Тикаля и Тулума, такие малоизвестные памятники и труднодоступные памятник, как Ла Мильпа и Блю-Крик. Возможность увидеть эти памятники в сопровождении квалифицированных ученых – это «вишенка на торте» к работе в джунглях. А опыт передвижения в одиночку по латиноамериканским странам может пригодиться тем, кто планирует маршруты по памятникам доколумбовой культуры.

А главное, книга снабжена почти тысячью фотографий, так что читатель сможет увидеть мир майя и джунгли глазами автора.

Октябрь, 2018

Контакты автора: [email protected]

Предисловие к четвертому изданию

ПРЕДИСЛОВИЕ К ЧЕТВЕРТОМУ ИЗДАНИЮ

Четвертое издание «Как я копал в Белизе» включает отчет о третьей экспедиции в Белиз в 2019 году. Количественное изменение переросло в качественное. Читатели давно пеняли автору, что иллюстрации слишком малы. Для автора эта аргументации не казалась существенной. Это не coffee table book. Не было идеи описывать экзотические путешествия в Латинской Америке и поражать читателя селфи с памятниками.

Теперь, когда, в связи с выросшим  объемом книги, речь о бумажной печати не идет, автор решил пойти навстречу читателям и увеличить размер фотографий. Этот процесс начался уже во втором издании, с добавления отчета о 2018 годе, но значительно вырос в третьем и четвертом изданиях. К сожалению, фотографии в частях, относящихся к первым двум изданиям, остались в настоящее время в прежнем формате. Автор приносит извинения читателю за разнобой в форматах, а также нумерации. Эти недостатки будут исправлены в позднейших изданиях.

Помимо увеличения размеров фотографий, автор задумался и о структуре описания археологических памятников и заповедников. Для автора посещение памятников было частью общего самообразования после работы на раскопе, а не туристической активностью. Постепенно все же возобладала идея, что нужно дать читателю больше информации о памятниках в самой книге. Поэтому, в четвертом и последующих изданиях, автор добавил в описании путешествий по археологическим заповедникам культуры майя (а их автор посетил уже более тридцати в Белизе, Гватемале, Гондурасе и Мексике) географические карты (в основном, с гугломапа) и схемы расположения памятников.

Февраль, 2023

Контакты автора: [email protected]

Города, городища и прочие места

В книге описаны следующие города, городища (археологические монументы) и места, посещенные автором:

Белиз

Алтун-Ха (городище)

Атолл Полумесяца (Half Moon Caye, место)

Белиз-сити (аэропорт)

Белиз-сити (город)

Блю Крик (Blue Creek, полевой лагерь)

Блю Крик (городище)

Голубая дыра (Blue Hole место)

Ишноха (городище)

Караколь (городище)

Кахаль-Печ (городище)

Ла Мильпа (городище)

Ламанай (городище)

Оранж-волк (Orange Walk, город)

Пещеры АТМ (место)

Сан-Игнасио (город)

Сан-Педро (город)

Цунун (городище)

Шунантунич (городище)

Гватемала

Антигуа Гватемала (город)

Атитлан (озеро)

Пакайя (вулкан)

Панахачель (город)

Петенсито (зоопарк)

Сантьяго Атитлан (город)

Сан-Бенито (город)

Солола (город)

Текника (поселок)

Тикаль (городище)

Флорес (город-остров)

Яшха (городище)

Гондурас

Копан (город)

Копан (городище)

Мексика

Бекан (городище)

Бонампак (городище)

Вальядолид (город)

Дзибильчалтун (городище)

Каба (городище)

Канкун (город)

Калакмуль (городище)

Коба (городище)

Лабна (городище)

Майяпан (городище)

Мерида (город)

Пакбитун (городище)

Паленке (город)

Паленке (городище)

Сайиль (городище)

Санта Елена (город)

Тикуль (город)

Тулум (город)

Тулум (городище)

Ушмаль (городище)

Четумаль (город)

Чичен-ица (городище)

Шлапак (городище)

Шпухиль (город)

Эк-Балам (городище)

Яшчилан (городище)

Пирамиды в джунглях 2015

01 Из Танаиса в Блю-Крик, или, Как Кош попал В археологию

С чего начать? «В молодые годы Кош копал древний греческий город под Ростовом…» Красиво… но… не так! Было Кошу уже четверть века, не студенческий возраст. Не под Ростовым, а в сорока километрах от него – посередине между Ростовым и Таганрогом, на хуторе (станице) Недвиговка (фото I)22
  В связи с тем, что эта предыстория была добавлена только в третьем издании, нумерация фотографий в ней будет дана латинскими цифрами, а не арабскими, как в остальном тексте.


[Закрыть]. И Танаис33
  Википедия: Танаис (Τάναϊς) – античный город (III в. дон. э. – V в. н. э.) в устье р. Дон. В первые века н. э. входил в Боспорское царство. Расположен примерно в 30 км к западу от Ростова-на-Дону, на окраине хутора Недвиговка. Заповедник Танаис – один из крупнейших в России археологических музеев-заповедников. Территория заповедника Танаис насчитывает более 3 тыс. га и объединяет ансамбль памятников истории и культуры разных времен и народов от эпохи палеолита до памятников жилой и культовой архитектуры XIXвека. Это самый северный пункт древнегреческой цивилизации.


[Закрыть] был не очень древний, да и не совсем греческий.

Но копать – копал.

I Станция Танаис в 1977 году (архив Чеснока-Феди, далее – АЧФ)

Танаис – северный форпост греческой цивилизации на месте впадения тогдашнего Дона (нынешнего Мертвого Донца), в Меотское озеро (ныне Азовское море). Потому и назывался «Танаис» – от греческого «тана», вода44
  Так тогда сказали автору. Но это неверно. Этимология не определена. Скорее, «тана» – сарматское «темный», по цвету воды. От Тана, кстати, якобы и название самого Дона.


[Закрыть]. Его упоминал сам Страбон!

Греки основали Танаис в III веке до н.э. как большую факторию для обменов со «степью». Донец был глубже, и Танаис был портовым городом, к нему подходили галеры, идущие аж из Крыма, из Черного моря. В третьем веке н.э., его разрушили готы (родом отсюда), и эти-то, поздние слои третьего века, копал Кош в составе экспедиции МГУ.

Подвалы города были засыпаны остатками горящих крыш и стен при пожаре во время штурма и разграбления, и там сохранилось значительное количество артефактов. Что там люди хранили в подвалах? Обычно артефакты находят в могильниках, в городищах их не так много. Все, что лежало на поверхности или в домах, давно подчищено, если только это не завалило пеплом Везувия. Но не в Танаисе. Кто-то из археологов даже назвал Танаис «одним огромным складом», так что артефактов в подвалах осталось много, пусть даже город и разграбили. Впоследствии город восстановили, но подвалы так и не разгребли.

Ia Местоположение Танаиса между Ростовым и Таганрогом (карта Яндекса)

Сгоревший город был не очень-то древним, третий век н. э. Ту хум хау, как говорится. Он был уже и не очень-то греческим. Греческой в нем была только элита, а населяли его танаиты – потомки греков и меотов, сарматов и прочих. Типично для города фронтира.

В 1980-х годах Танаис уже был археологическим музеем-заповедником (первым в СССР!), и возглавлял его бессмертный директор Чеснок. Чеснок был гением этого места. Он, фактически, спас Танаис от окончательного разрушения местными жителями (те издавна добывали там кирпич, используя развалины как каменоломню, как это часто бывает) и превратил его во впечатляющий региональный аттракцион.55
  Вот как описывает первую встречу с ним некто Вахотин: ВАХОТИН. Я появился там накануне Дня космонавтики – 11 апреля 1983. Приехал с балоном молока, туманное утро, зашел в Танаис и вижу – на суку сидит человек и пилит его. Не глюк ли это? Но когда ветка начала клониться – он живенько пересел на другую и допилил. Я спросил, не хочет ли он молока, а он говорит: – Чеснок. -? – Я – Чеснок. В тот год по весне я подсел на опиаты, и мой знакомый нарколог посоветовал переменить образ жизни, уехать куда-нибудь. Вот я в Танаисе и перекумаривался. Пил много крепкого чаю, впервые в жизни побрился наголо, много курил травы. И смотрел на все не как все. Например, когда Сосновский показал мне Жукова, я увидел, что тот картонный. Это потом, когда Жуков запел, на меня, конечно, подействовала его гипнотическая театральность. Вообще театр много потерял из-за того, что Жуков пошел в монтажеры сцены. https://rostov– 80-90.livejournal.com/406828.html


[Закрыть]

На вид Чеснок не был ни интеллектуалом (хотя и оставил вполне приличные воспоминания), ни харизматическим лидером. Но у него определенно были организаторские способности. Скорее, он производил впечатление крепкого хозяйственника, этакого «местного мужичка-себе-на-уме».

Задача у Чеснока была не простая. Не просто Танаис был первым археологическим музеем-заповедником в СССР, но и местом активных археологических раскопок. Чеснок не только оборонялся от местных жителей, растаскивающих даровые древние кирпичи на свои хаты, не только поддерживал музей в достойной форме для приема посетителей, не только вел работы по консервации и реставрации памятников, не только разруливал скандалы с пригретой им в заповеднике местной творческой богемой, но еще как-то кооперировал с капризными археологами66
  Впоследствии музей даже «отрастил» собственный археологический отдел, но теперь его свернули, и нынешнее руководство взяло четкий курс на «развлекаловку».


[Закрыть].

Ib Схема археологического заповедника Танаис, с желдор станцией (карта Яндекса)

Копали в заповеднике летом, в каникулы, так как основная рабочая сила состояла из студентов-практикантов и добровольцев. Здесь работали Нижне-Донская экспедиция Института Археологии АН, а также разные университеты. Прежде всего, разумеется, ростовский (Пед и РГУ), затем владимирский Пед, но была и многолетняя делегация самого МГУ, много лет возглавляемая историком Дэгой.

Трудно рассказывать о ранней истории московского отряда. О ней почти не осталось мемуарно-архивных материалов. Подобно тому, как мы игнорировали Чеснока, Чеснок игнорировал нас. В довольно обширных воспоминаниях он много пишет о Шелове, Арсеньевой, РГУ, и даже поляках и немцах – но ни слова о Дэге и МГУ. Как будто их и не было. Возможно, московский отряд внес не такой уж большой вклад, но все же, позвольте! Он был!

Московский отряд находился в слепом пятне исторического видения руководства заповедника. Еще одно доказательство – недавняя публикация фотоархивов Чеснока, во многом – дело рук его пресс-секретаря Ольги («Феди»).77
  См. ценнейший архив Чеснока и фотографии Феди на одном из запрещенных сайтов: /TanaisArchive/?hc_ref=ARTgRVZ1g5iXxP_oTS_NP69spaVH09nBgCL8n2y – SzMnyENWG7phWKvddYXinAAro8&ref=nf_target&__tn__=kC – R Автор выражает глубочайшую признательность авторам этой публикации.


[Закрыть] Тысячи фотографий, восходящих еще к 1960-м года, сотни фотографий личного круга самого Чеснока, ростовской богемы в заповеднике, отцов-основателей и «великих» (вроде Арсеньевой), работы ростовских реставраторов и архелогов, владимирского отряда – и, может быть, два-три десятка фото «москвичей» (в том числе, конечно, несколько фото Дэги и его «лейтенантов»).

«Камера заповедника» нами не интересовалась. «Глаз заповедника» нас не видел88
  Впрочем, публикация фото не закончена – кто знает, что там еще обнаружится.


[Закрыть].

Во многочисленных мемуарах ростовских поэтов «заозерной школы» и литературе о них также трудно найти что-то об археологах вообще, а тем более о москвичах. Сейчас Танаис достаточно популярен, в региональных сетевых ресурсах появилось немало мемуарных материалов о сотрудниках Нижне-Донской экспедиции и РГУ. Есть даже записки польских археологов, работавших во второй половине 90-х годов. Есть записки студентов МГУ о сезонах 2000-х годов. Но практически ничего о 70-х и 80-х годах прошлого века. Почти ничего об этом периоде жизни руководителя студенческой практики МГУ Дэги (ныне солидного профессора-востоковеда).

II Молодой автор на пороге своей палатки с лагерным котенком в руках

Настоящие записки, разумеется, не о Дэге. Кош не ставит задачи восполнения какого-то «пробела в истории». Эти записки – о том, как автор попал в археологию и что он там увидел. Но Дэгу не обойти на этом пути. Он играл важную роль в формировании микроклимата экспедиций и тем самым, их волонтерской компоненты.

Конечно, ни сам историк-востоковед Дэга, ни тем более, его студенты, не были профессиональными археологами, но они копали. Дэга вряд ли имел раскопочный «открытый лист»99
  Как пишет Н.И.Винокуров, «Открытый лист – единый квалификационный документ, удостоверяющий профессиональный уровень исследователя и дающий право на проведение научного исследования археологического наследия. Открытый лист выдается Институтом археологии Академии наук. Открытый лист на территории РФ является единственным документом, дающим право ведения раскопок и разведок, и не может быть заменен каким-либо другим документом. Самовольные раскопки без Открытого листа рассматриваются как умышленное уничтожение или порча памятников археологии и строго преследуются позакону.» См. Н. И. Винокуров. Полевые археологические исследования и археологические практики: Учебно-методическое пособие. – М.: Прометей,2013


[Закрыть], и скорее всего, работал «под Арсеньевой», руководителем Донской экспедиции1010
  Судя по тому же учебнику Винокурова, в СССР и России открытые листы могут выдаваться только Академией наук (отделом полевых исследований Института Археологии, и подтверждаются министерством культуры). Таким образом, экспедиции РГУ и Владимирского Педа, а также и немец Буркхард – они все могли работать «под Арсеньевой», а не на основании своих открытых листов. Конечно, РАН может выдавать такие листы не только своим сотрудникам, а и по «запросам организаций». Парадокс, в своем роде – практики устраиваются в основном университетами системы Минобраза, а получать лист надо в – скажем так – не самой дружественной системе РАН. Но это выше pay grade Коша, как говорится. В странах, где нет РАН, эти листы выдает обычно специальный департамент министерства культуры – то есть, госчиновники (чаще всего, тоже археологи). На Украине его теперь выдает Минкульт, а не УАН. Тут хотя бы нет этой межведомственной проблемы. Проблема получения листов, тем более иностранцами – это наиболее сложная и деликатная дипломатическая проблема археологии. Can of worms, короче. Незримые миру слезы. Как жалуется позднейший сотрудник Танаиса, «оформление документов на получение открытого листа и ведение археологических раскопок становятся предметом манипуляции и шантажа со стороны директора музея-заповедника.» А то!


[Закрыть].

Как правило, профессора руководят экспедицией в целом. Экспедиция может состоять из нескольких подразделений: разведки, камералки (лаборатории), съемки, бригады местных рабочих, и наконец (самое главное) нескольких раскопов. Раскопами командуют «лейтенанты». (А на хозяйстве сидит завхоз.) В данном случае, Дэга командовал несколькими начальниками раскопов и камералкой, так что был скорее «полковником». Таких полковников у Арсеньевой было несколько, так что ее скорее можно назвать генералом. Это была большая экспедиция.

Зачем все это было нужно Дэге? Дэга и его коллега в начале 1970-х внедряли статистические методы в историческую науку, в частности, анализ керамики. Танаис, большой портовый город, где подвалы еще хранили склады древних амфор, был важным российским источником греческой керамики (не забудем, что Крым тогда был уже украинским). Ее можно было пощупать и описать детально. Вероятно, так он и стал работать в экспедиции МГУ1111
  Или, наоборот, он ездил в экспедицию, а потом решил внедрить современные методы вархеологи? Похоже, он происходил из семьи археологов (возможно, это еще его отец занимался аланами) и просто продолжил семейное занятие. Хм. Еще не поздно спросить его самого!


[Закрыть].

Не было бы Дэги – не попал бы Кош в археологию.

К Дэге Кош попал «по знакомству». Его приятель и соученик, молодой тогда вьетнамист, и (что немаловажно) ученик Дэги, рассказывал об экспедиции. На робкий вздох Коша о том, что неплохо было бы ему тоже что-нибудь «покопать», тот воскликнул,

– За чем же дело стало! Это проще простого. Поезжай этим летом, я тебя порекомендую!

Кош знает много таких историй. «Вербовка волонтеров» шла обычно через личные контакты (студентов посылали просто так).

Что торкнуло Коша на эту авантюру? Романтика? Интерес к археологии? Хоть убей, не помню. Выпало из памяти совершенно. Кош не представлял, что его ожидает в Танаисе. Отпуска в советское время были большие, денег особо не было. А, да! В те поры за это даже платили деньги. Небольшие, это же не стройотряд. Но поездка окупалась. Ясно одно – весь предыдущий образ жизни и интересы подготовили его к тому, чтобы вступить на этот путь.

Вот так, одним июльским днем, Кош оказался на одном из московских вокзале (кажется, Казанском) в окружении совершенно незнакомых людей. Вот ужас! Хорошо, что Кош ввязался в архитектурный спор с самим Дэгой, так что время пролетело незаметно. Кош даже почувствовал себя в своей тарелке. Кош не умел тогда, да и не особо умеет сейчас, делать смоллток, зато охотно спорил. Дэга, впрочем, это ему запомнил. Он не любил, когда с ним спорили.

Так Кош впервые стал археологом-волонтером.1212
  Дисклеймер. Как уже понял читатель, молодой автор не вел тогда никаких дневников и записок, и восстанавливает происшедшее по памяти через много лет. К тому же он не был археологом. Так что его записки следует воспринимать как весьма субъективное описание реальности одним из ее маргинальных участников, наверняка содержащее множество ошибок. См. также современные записки студентов МГУ (сезон 2015—2017) http://ru– sled.ru/raskopki – v– antichnom – tanaise/


[Закрыть] Впрочем, слова волонтер тогда никто не произносил. Не то, что его не было, но как-то в русском менталитете нет вот этой западной идеи на все наклеить ярлычки. Если бы кто-то спросил тогда, «а вот этот, Кош, он у вас кто?» то ему бы, наверно, ответили, «ну, это такой Кош, программист из Москвы, он тут у нас». Вряд ли бы сказали, «а это наш волонтер».

Никаких ведомостей, страховок и всего такого прочего тогда не существовало (для студентов, наверно, были). Никаких документов при зачислении в экспедицию не спросили. И таких, как Кош, было несколько. В основном, это были старички – бывшие студенты, которые теперь ездили как волонтеры. По расспросам, подход везде был один – никаких бумаг, покупай билет и приезжай. Деньги платили (если платили) наличкой.

Дэга, безусловно, был (и остается, надеюсь) человеком, не лишенным харизмы, лидером, который объединял вокруг себя людей, просто потому, что рядом с ним хотелось быть. (Впрочем, не всем.) Он постоянно генерил клевый контент. То, что многие приезжали в экспедицию не один год, было не столько следствием интереса к позднеантичным древностям, а следствием атмосферы, созданной Дэгой в экспедииции.

Как выразился один бывший начальник Коша, «я слышал, что в этих экспедициях заводилась компанейщина». Это было именно оно! Это верно и в мировом масштабе. Успех многолетней археологической школы базируется прежде всего на личности ее «профессора». Как правило, эта личность – харизматическая, способная «развести компанейщину».

III Группа Дэги отдыхает от раскопок на фоне реконструированного дома при воротах Танаиса

Отсюда мораль юноше, обдумывающему житье – если есть выбор между равнозначными в академическом смысле экспедициями (или академкредит не важен вообще) – не заморачивайтесь тем, что и где придется копать. «Выбирайте континент», как сказано в эпиграфе. Наведите справки о «профессоре». Окупится сторицей.

Кошу было сказано, что жить придется в палатках, и палатки нужно привозить свои. В те времена палатки стоили прилично, и были только у походников. Своей палатки у непоходного Коша, разумеется, не было, ее пришлось одалживать у знакомых. Палатка оказалась семейная, так что, по приезде, злопамятный Дэга немедленно уплотнил Коша, вселив в нему в палатку одного из аспирантов, тюрколога Олега. Кош безропотно это принял.

Вот так Кош прожил месяц в брезентовой палатке, вдвоем с совершенно ему тогда незнакомой личностью (впоследствии известного специалиста по кочевникам Средней Азии, вот этим самым пресловутым печенегам и половцам), без воды, света и прочих удобств (одно хорошо, палатки ставились на предустановленные деревянные щиты-платформы, а не прямо на землю (II).

Тогда это было норм. Такие были времена.

О, если бы в них вернуться!

* * * * * * * * * * *

Так как Кош ничего не умел, то его поставили просто копать, вместе со студентами-практикантами (III).

Копка в Танаисе была, в основном, двух видов: вскрытие внешнего слоя и углубленная копка в подвале. Кош был задействован в основном на первом виде работ. Культурный слой Танаиса был прикрыт примерно двумя метрами сухой плотной степной почвы, и в нее приходилось врываться, слой за слоем, под палящим июньским солнцем. Сначала вкапываешься на штык, потом совковой лопатой выбрасываешь землю на бортик, а когда он переполняется, выгребаешь землю на носилки, и носишь вдвоем в отвалы (XVII). Поэтому копали в двойках.

Проходишь участок «квадрата», потом поворачиваешь, вскрываешь новый слой. Отметки «от и до» устанавливались визуально, Кош не припомнит (и их не видно на снимках, см. ниже), чтобы квадраты огораживались бечевкой (и где ее столько наберешься? бечевка тогда была дорогой.)

Верхний слой, насколько помнит Кош, даже не просеивался. Сразу стоит отметить одну деталь – не припомню, чтобы на раскопах вообще были установлены стандартные археологические просевочные сита. Их не видно и на снимках (разве что, они были переносные). Нужно было просто тщательно следить за выброшенной землей, нет ли там артефактов, и о находках сразу сообщать начальству.

Тогда у нас не было, как в современных экспедициях, специальных пластиковых пакетов для находок с данными квадрата. В те времена пластиковые пакеты были ценностью сами по себе. Для каждого типа артифактов (керамики, литиков и стекла) у «западников» (теперь, наверно, везде) есть отдельный пакет, и часто начальник раскопа назначает специальные пакеты для отдельных, особо интересных мест квадрата (например, очага). Роль этих пакетов, как можно видеть на снимках АЧФ, выполняли досчатые ящички из-под фруктов. Один такой ящик, судя по всему, приходился на несколько квадратов раскопа. Такой ящик виден, например, на (XIX) в левом нижнем углу. Иногда керамику (а ее бывало много) складывали просто на бортик, а потом относили в камералку на носилках. В подвалах иногда бывали тонны керамики.

IV На фото 1972 года видно, что отвалы и бортик раскопа разделяет узкая тропка (источник – АЧФ)

Отвалы находились тут же, далеко землю не носили (IV), а то и просто выбрасывали на бортик. Время от времени приезжал скрепер и сдвигал отвал в сторону. По западным нормам, между отвалами и кромкой раскопа должно быть не менее двух метров, чтобы предотвратить оползни. Эта практика, судя по современному снимку (V), сохранилась и посейчас. Кстати, в старых советских руководствах говорится о пятидесяти сантиметрах бровки, так что это был норм.

На этом участке копали только «мальчики». В те далекие заскорузлые времена было много гендерных заморочек. Не было и речи, чтобы наши москвички, студентки МГУ, орудовали столь грубыми предметами как совковая или штыковая лопата, не говоря уже о ломе или кайле, под палящим степным солнцем. Они не носили носилки с землей. Что, если они повредят нежные внутренние органы, а ведь им же рожать? Никакой бы руководитель на это не пошел1313
  По нормам, женщины не могли переносить предметы тяжелее 15 кг., а нагруженные носилки могли весить порядка 50. Сами по себе, грубосколоченные из досок носилки, могли весить больше десяти килограмм.


[Закрыть]. Да и не по-джентльменски это! Совсем не то в наше просвещенное время. Девушки с лопатами фигурируют на снимках на современных российских раскопах везде и во всех ролях.

V Современное фото раскопа в районе Танаиса. Хотя раскоп аккуратно расчищен (для съемки), земля так и лежит на краю (источник – карта Яндекса)

Надо сказать. что это была действительно тяжелая работа, требовавшая больших физических усилий, к тому же, как правило, под палящим степным солнцем. Но тем она и нравилась Кошу. Для него она заменяла то, чем впоследствии стали для народа тренажерные залы. За несколько недель копки он сбрасывал килограммы, накопившиеся за месяцы сидения у компьютера. Копка не лишена и медитативного аспекта.

Это не значит, что девочки совсем не копали. Когда снимался верхний слой, обнажались фундаменты зданий и их подвалы. Пространство квадрата было очень ограниченным (к тому же на нем топталось несколько человек), и к тому же заглубенным. Здесь нельзя было просто выкидывать землю на бортик. Нужно было копать «от угла», оставляя подъем, по которому земля выносилась на носилках.

В современных экспедициях, где побывал Кош, в таких местах вообще не используют лопаты (кстати, это не рекомендовано даже в тогдашних советских инструкциях). Самый верхний слой, на штык, еще могут снять лопатой, но потом копают кельмами, почва выносится ведрами. Люди делятся на тех кто копает, и тех, кто относит. Материал просеивается. Почва собирается мусорным совком и сбрасывается в ведро, а ведро выставляется на бортик. Тут его подхватывают носильщики и относят (подальше) в отвалы.

VI Археологическая амазонка на отвале, 1975 год (источник – АЧФ)

Отвалы в западных экспедициях устраиваются не рядом с раскопом, а чаще всего метрах в двадцати от него1414
  Но не слишком далеко – она пригодится для консервации.


[Закрыть]. Там же стоит качающееся сито (или грохот). Тут преимущество ведер – их легче опрокидывать на сито, чем носилки. Переноска ведер не требует двух человек. В степных и пустынных условиях удобны тачки – но их тоже насыпают ведрами.

Начальник раскопа говорит, как просеивать – поначалу, каждое третье ведро, потом каждое второе, и в конце – каждое ведро. Накапливающаяся под ситом земля время от времени отгребается каким-нибудь доброхотом.

В западных экспедициях нет «закрепленных ролей», типа, одни копают лопатами, другие кельмами, третьи относят ведра. Время от времени люди меняются, ротируются. Иногда это делается по просьбе студента, иногда тебя спрашивают (намекая на то, что – пора), иногда начальник раскопа дает приказ поменяться. Бывают исключения – например, какой-нибудь волонтер хочет монополизировать относку ведер и сито. Решается на индивидуальной основе1515
  Когда автор говорит о «западных экспедициях», имеются в виду только пара летних археологических полевых школ, в работе которых он принимал участие. Рабочей силой в этих школах выступают студенты, которые «берут кредит», то есть, участие в школе записывается в их куррикулум, и они получают за нее оценку или зачет. Эти школы (как и раскопки) проводятся в самых разных странах, западного в них только то, что они организуются западными (американскими) университетами в соответствии с их стандартами. Именно эти школы и есть смысл сравнивать с экспедициями в Танаисе


[Закрыть].

На западе есть, разумеется, и обычные экспедиции, когда археологи отправляются на раскопки, и нанимают грубую рабочую силу на месте, из местных жителей. В таких экспедициях автор, не будучи профессиональным археологом или местным жителем, участия не принимал и судить о них не может. Заметим, что и полевые школы, проводимые в третьих странах (Белизе и Перу, в случае автора), нанимают местную рабочую силу.

Как правило, ее используют на грубых работах (но не обязательно и не только), таких, как снятие верхнего слоя, вынос камней, расчистку джунглей. Кроме того, наем этих людей важен в политическом аспекте, так как создает дружественные связи с местным обществом (идут деньги), и местное общество, чьими ушами и глазами являются эти рабочие, убеждается, что «эти гринго» не делают ничего плохого. Не находят золото (больной вопрос!)

Вероятно, ничего такого в советское время экспедиция РАН не могла позволить – не было резерва свободной поденной рабочей силы на местах. Все ведь где-то работали. Вот и приходилось использовать студентов. В мемуарах богемы, жившей на территории заповедника, упоминается, что они иногда «помогали археологам» и им за это платил Чеснок. Однако же, они все уже состояли при музее на каких-то фиктивных должностях (типа электрика или сторожа), так что это было не трудно. Но нанять целую бригаду местных рабочих на сезон, вероятно. было бы проблемой.1616
  В СССР существовал класс сезонных экспедиционных рабочих – например, у геологов. Но там были совсем другие деньги. Они имели трудовые книжки, работали полгода, а потом отдыхали на заработанное. Государство это позволяло. Могли ли обеспечить такую жизнь археологи с их бюджетами? Один из старших коллег Коша, историк, вспоминает, что в его время (1960-е) нанимали школьников, находящихся на каникулах, и платили приличные деньги – несколько рублей в день. Но уже в 1980-х это вряд ли было бы возможно. Школьников на раскоп приводили, но в основном, в образовательнщ-разлекательных целях.


[Закрыть]

Копкой в подвалах Танаиса тоже занимались поначалу мальчики. Но в конце, когда приближались к дну подвала, в раскоп запускались девочки для тонкой работы – копки собственно культурного слоя.1717
  Свидетельствогендерного подхода из 1990 года (раскопки некрополя Бестамака, культура Синташта): «Разбив будущую территорию на квадраты 2х2 метра, каждое студенческое тело мужского пола в поисках останков древних тел любого пола должно было углубиться навстречу предкам на определенную глубину, а затем старательно специальной плоской лопатой отполировать грунт, чтобы на поверхности возможно было визуально различить темное пятно – контуры древней могилы. Как только это сделано мальчики изгоняются и на смену им приходят девочки (курсив Коша), которые скребками, ножичками и кисточками будут снимать один слой за другим в поисках „артефактов“. Все это старательно, этап за этапом фотографирует лаборант фотограф. … Помню, пугали нас старшие курсы – дескать замучаетесь вы с этими квадратами, тяжело выполнить норму. Да нет, земля в Бестомаке песчаная, копать легко и по норме никто не парился. Был даже такой забавный случай – дали мне квадрат, махнул я лопатой и… из под лопаты выкатился череп. Все моя миссия закончена, дальше пожалуйста работают девочки, а я на бруствер байки травить!» https:// www.yaplakal.com/forum7/topic1152719.html


[Закрыть] Здесь они могли уже, в ограниченном объеме, орудовать лопатами (см. (VII), а (VI) – это раннее постановочное фото для несуществующей еще инсты.). К тому же, почем-то все сезоны, на которых приезжал Кош, московской экспедиции не доверяли копать подвалы – их копали владимирцы и ростовчане, а там были совсем другие девочки, с еще крестьянскими корнями.

VII Девушки-археологи копают культурный слой, 1975 год (источник – АЧФ)

Температура в степи в июле достигала даже в тени 30 градусов, а так как в те годы с одеждой было туговато, мало кто мог себе позволить портить «нормальную» одежду на раскопках. Даже девочки. Так что, в жаркие дни копали – девочки в купальниках (VI), мальчики в плавках, благо днем комаров и прочего гнуса не было. И стирки меньше! Скромный Кош все же всегда копал минимум в трениках, разве что подворачивая их (24). Шорты у него были, но как парадная одежда, а не для работы. Смешно было бы вазюкать шорты в раскопе. Впрочем, богатые студенты были и в те времена.

Копка в купальном костюме имела еще одно важное преимущество, которого был лишен Кош. В лагере не было душевых кабин (для студентов). Помывка после работы производилась под холодным душем, подсоединенным к одной из цистерн (отчасти нагревавшихся на слонце), в уединенном уголке лагеря, но все же на открытом месте. Студенты в купальных костюмах могли в конце рабочего дня мыться совместно (и поймать теплую воду!), и затем просто развесить купальники на веревках, а утром надеть их снова. В степи они высыхали быстро. Таким же, как Кош, приходилось дожидаться, пока девочки уйдут (то есть, теплой воды уже не было), и потом еще стирать вещи. Немудрено, что, по свидетельству одной из участниц ниже, девочки использовали поездки в Таганрог, чтобы посетить настоящую баню.

VIII Российский археолог с прикрепленным на талии мобильным сидением

Отметим, что, несмотря на прогресс с изделиями текстильной продукции в постсоветской России, копка в купальных костюмах и с голыми торсами никуда не ушла. Если посмотреть на Яндекс-фотки, мы обнаружим немало таких археологов на современных российских раскопах (там, где соответствующий климат).

Просмотр Яндекса позволил, кстати, определить новый элемент чисто российской археологической моды – щитки для сиденья, носимые на талии на резинке (VIII). Они пришли от туристов и стоят прилично, несколько сотен рублей. Выглядит смешно, но, похоже, удобная вещь. Таких вроде больше нигде в мире нет, судя по фоткам.

Так как Яндекс подбрасывает картинки из западных и российских экспедиций вперемешку, то Кош даже наловчился определять, западная картинка или русская, не глядя на надпись

купальники, голые торсы

садовые совки

ножи

сиденья на резинках

отсутствие сит

металлические ведра

носилки

– русские;

закрытые торсы (отсутствие купальников)

археологические кельмы

сита

веники, совки

кайло

пластиковые ведра

– иностранцы.

Ошибки были редки.

Еще момент, связанный с жарой. Люди должны много пить. В современных западных экспедициях этот вопрос решается ежедневной доставкой на раскоп стандартных двадцатилитровых пластиковых бутылей с водой. Начальник раскопа время от времени напоминает всем о гидратации. Как решался этот вопрос в те времена? Хоть убей не помню. Кажется, было нечто вроде термосов и бутылок. Помогало то, что в Танаисе мы работали совсем рядом с «цивилизацией», с музеем – рядом был, кажется, кран с питьевой водой, откуда наполнялись бутылки. Но эти бутылки, скорее всего, лежали где-то далеко, где мы складывали личные вещи в начале дня – скорее всего, ближе к городским воротам. Не было привычки держать бутылки с водой «при себе», как сейчас.

IX Две архелогические кельмы: вверху, классическая американская заостренная кельма фирмы Маршалтон, внизу – кустарная кельма с клеймом перуанского мастера на рукоятке, произведенная специально для экспедиции в Хуанчако, Перу

Пили, вероятно, только во время «перекуров» – на снимках 70-х и 80-х годов видно, что, в отличие от современности, ни у кого из археологов нет поблизости бутылки с водой. Никогда начальники раскопов не напоминали копальщикам, что надо не забывать о гидратации. И как то же мы обходились.

Наконец, момент, о котором у Коша не осталось абсолютно никаких воспоминаний – столовая. Как и положено в экспедициях, нас кормили три раза в день. Скорее всего, на обед мы уходили в лагерь и ели в столовой. Осталось даже смутное воспоминание о длинной фиесте (одна из участниц, ниже, вспоминает о том, что в самое жаркое время дня делался перерыв). Но никаких воспоминаний о том, как выглядела столовая и чем в ней кормили, у Коша не осталось.

X Автор в камералке Танаиса за склейкой сосуда

Итак, гендерно девочкам отводилась роль расчистки культурного слоя и извлечения артефактов. Если они и брались иногда за лопату, то уж таскать носилки с землей им приходилось разве что в исключительных случаях. А в те времена, средством массового перемещения почвы были почти исключительно носилки. В западных экспедициях это были в основном пластиковые бадейки из-под краски или масла, а также тачки (в Перу, в пустыне). В Танаисе, если и были тачки, то не в массовом применении (сейчас уже да). Вероятно, тогда это был дорогой инструмент (носилки можно сконстролить самому, а для тачки нужен каркас с покупным колесом).

Ведра представляются Кошу гораздо более «точным» инструментом, так как носилки слишком громоздки и неповоротливы для некоторых узких и глубоких участков, и требуют двух человек. Ведра, напомним, удобнее и для опрокидывания в сито одним человеком. В 1999 году (XVI), не только появились западные кельмы, но и оцинкованные ведра уже заменили (но только отчасти) носилки. В обоих западных экспедициях, где работал Кош, использовались пластиковые ведра из-под краски или кормовых витаминов (в Белизе), они практически ничего не стоили. Но в советское время такой тары не было.