Текст книги "До последнего звонка"

Ньюсон открыл дипломат и начал бестолково перебирать бумаги, стараясь переключить разговор на рабочую волну.

– Так, – твердо сказал он. – Нам нужно обсудить, что делать с убийством Бишопа. Я уверен, нам стоит посмотреть, с кем он ходил в школу.

– Черт, работы будет завались. Сорок лет – приличный срок. Люди могли разбежаться кто куда.

– Пятьдесят лет. Если ему было пятьдесят пять, он пошел в школу в 1954 или 1955 году.

– Не думаю, что в детском саду пользовались циркулем.

– Ты права. Думаю, нужно просмотреть, кто учился с ним с 1958 по 1959 год.

– Почему именно тогда? Они могли уйти из школы в пятнадцать лет в те дни, так что нужно брать хотя бы до 1964 года.

– Интуиция. Клифф Ричард выпустил «Двигай!» в 1958-м.

– Хороший сингл?

– Отличный. Эта запись считается первым настоящим британским рок-н-роллом. Клифф в те дни был крут.

– Он играл в 1958-м?

– Да.

– То есть убийца гонял «Двигай!», тыкая иголками Адама Бишопа триста сорок семь раз.

– Да, это, а еще – братьев Эверли, дэлшенноновского «Беглеца» и Platters, отличная подборка, самый конец пятидесятых. Знаешь, ведь Элвис тогда был в армии. Поле для деятельности было открыто.

– Полагаю, действительно есть вероятность, что убийца подобрал музыку с умыслом, – поразмыслила Наташа.

– Вот видишь! К тому же нужно продолжать сверять списки знакомых наших жертв. Посмотри на историю Спенсера, Брэдшоу и Тэтум. Будет интересно посмотреть, так же о них отзывались знакомые, как и об Адаме Бишопе и Фарре Портер.

Наташа высадила Ньюсона у Скотленд-Ярда. Ей предстояло вернуться в Кенсингтон, чтобы руководить работой следственной группы в квартире Фарры Портер. Полиции пришлось освободить квартиру с появлением внешней разведки, и они смогли вернуться к расследованию только сейчас.

Ньюсон стоял на тротуаре, привычно глядя, как Наташа исчезает в потоке машин. Даже ее маленький «клио» казался классным и отважным. Храбрая, независимая, маленькая машинка для храброй, независимой, маленькой девушки. И цвет. Конечно, красный. Он как бы говорил: «Не шутите со мной». Ньюсон был в отчаянии. Он был влюблен даже в ее долбаную машину.

Опустив голову, он пошел в офис, размышляя о предстоящей встрече с одноклассниками. Возможно, там он найдет лекарство от своей любви или хотя бы просто развеется.

18

Неделя тянулась долго, расследование забирало все силы. Ньюсон был убежден, что в деле Бишопа и Портер он имел дело с одним убийцей, и мотивом убийства был пока что неопределенный элемент, который связывал не только эти, но и еще три более ранних преступления. Однако у него не было этому доказательств, и поэтому было необходимо продолжать расследование, учитывая все возможные версии.

У Фарры Портер было много политических знакомств и конкурентов, и все они были опрошены; также предстояло проверить ее недавние контакты и то, чем она занималась в последнее время. Нужно было отследить и проверить многочисленных врагов Адама Бишопа в строительном бизнесе и среди обитателей Уиллздена. Полиция арестовала компьютеры, проверила банковские счета, открыла все шкафы и перебрала по косточкам все скелеты до единого. И все безрезультатно, как втайне и надеялся инспектор Ньюсон.

Единственным связующим моментом убийств жестокого строителя и знаменитого политика, по мнению Ньюсона, была ненависть к ним окружающих По крайней мере, в этом отношении Наташа могла провести параллели с тремя более ранними убийствами, которые Ньюсон притянул к этому расследованию.

– Энджи Тэтум не пользовалась популярностью, – сказала Наташа, – но ее не ненавидели, как Бишопа или Портер – по крайней мере, в последнее время.

Наташа и Ньюсон проводили совещание в конце недели в нерабочей обстановке в «Данкинс-донатс» на площади Пикадилли.

– Большинство ее знакомых считали ее очень несчастной.

– Она скучала по давно ушедшей славе?

– Именно, и нужно признать, что это была довольно дешевая слава. Я хочу сказать, трясти сиськами – не самая завидная работа, так ведь?

– Да уж.

– Я поговорила с парой девчонок, которые знали ее, когда она была королевой третьей страницы, и они сказали, что в то время она была довольно противной, заносчивой и немного злобной, но даже они не были рады, что она умерла.

– А как насчет остальных?

– Случай с Нейлом Брэдшоу тоже неоднозначный. На первый взгляд все вроде бы нормально, но если читать между строк, люди от него уставали. Они не доверяли ему. Это все очень тонкая политика.

– Политика? Он работал в «Домике Энн Хэтуэй», так?

– Ты не поверишь, но мир музейных хранителей очень тесный. Тесный, закрытый и склонный к интригам, зависти и разговорам за спиной друг у друга, как и в любом другом сообществе. Эти хранители очень ревностно ко всему относятся.

– Кто бы подумал, а?

– Это мир. Везде одно и то же. То же дерьмо, другой толчок.

– Сильно сказано.

– Брэдшоу был манипулятором, и от него было много шума, – продолжила Наташа. – Он был членом всех клубов и выступал на всех конференциях, постоянно создавая и перемешивая альянсы ради собственной выгоды. Странно, да? Он был просто монстром, Сталиным от краеведения. Конечно, все замешано на финансировании: кто получает поддержку и в каком объеме, и Брэдшоу был мастером по запугиванию комитетов, чтобы те вкладывали деньги в его дело. Из-за этого врагов у него было предостаточно.

– И все равно я не вижу никого, кто мог бы пытать мужчину и довести его до голодной смерти просто потому, что он умудрился получить грант на местный туризм.

– Людей убивали за меньшее. За гораздо меньшее.

– Ты права. Как ты думаешь, в этих пончиках есть натуральные ингредиенты или только буквы «Е»? – спросил Ньюсон.

– Не задавай глупых вопросов. Как ты думаешь, почему они такие вкусные?

– Но разница между «они такие вкусные» и «Господи, лучше бы я этого не делал» такая незначительная.

– Еще одна причина наслаждаться ими, пока они есть, – ответила Наташа, выбирая второй пончик, розовый с зеленой посыпкой. – В любом случае, помимо этой туристической байды, у нас есть еще пара обвинений в сексуальных домогательствах. Я познакомилась с семнадцатилетней девицей, которая по субботам работала с книгами. Она заявляла, что поначалу Брэдшоу дарил ей подарки и разные мелочи, но довольно быстро попросил прислать ему по электронной почте свои пляжные фотографии. Когда она отказалась, он взъярился и наорал на нее. Она думает, что именно он подсунул в ее сумку деньги и книгу и потом обвинил в воровстве. К тому же он шантажировал ее, пытаясь заставить выслать ему свои фотографии в обнаженном виде, даже предлагал одолжить ей веб-камеру для этих целей. Она ушла с работы, все прекратилось, и она никогда больше о нем не слышала. Но догадайся, какая была ее последняя фраза?

– «Я рада, что он умер»?

– Именно, Сколько раз мы будем слышать это в ходе расследования?

– Значит, ни Брэдшоу, ни Тэтум не были особо приятными людьми. Как насчет мичмана Спенсера?

– Ну, его подразделение сейчас находится в Афганистане, так что лично поговорить ни с кем не удалось, но я отослала некоторые вопросы по электронной почте местным военным полицейским, и они очень помогли. Наверное, соскучились по настоящей работе полицейских, им надоело иметь дело с одними алкашами. В любом случае у нас снова портрет человека, который уж точно не был всеобщим любимцем. Им восхищались как опытным бойцом, но его подчиненные ненавидели его и боялись. Он считал, что единственный способ закалить солдата – это забить его до полусмерти. Ты знаешь таких людей – если вы переживете меня, вы переживете все на свете.

– Не слишком популярное отношение в наших современных, заботливых и прогрессивных вооруженных силах.

– Да уж, и Спенсер чуть не потерял свои лычки на погонах из-за ряда случаев издевательств над подчиненными. Парню, который играл на казу на его похоронах, пришлось вылизать дочиста ботинки целого взвода якобы за то, что показался на параде в нечищеных ботинках.

– Гадость какая.

– Да, в общем, такие вот дела. Что ж, могу сказать, твоя интуиция тебя не подводит, хотя в деле Брэдшоу и Спенсера твоя догадка более верна, чем в случае с Тэтум.

– Но все же все пятеро наших жертв были в большей или меньшей степени уродами.

– Да. Кажется, у нашего серийного убийцы очень тонкий вкус.

19

На следующий день была встреча выпускников, которую очень тщательно организовала Кристина Копперфильд, разослав множество сообщений с вопросами и указаниями. Она так и не упомянула интернет-атаку Хелен, видимо решив просто ее проигнорировать. Наверное, остальные решили сделать то же, потому что Кристина обещала устроить отличную тусовку в «Гайд-парк Хилтон», где всем предстояло собраться в час дня.

«Прикиньте, ребята! Я получила эту комнату ДАРОМ! Ура! Круче всех! Они были рады отдать нам ее ради выручки в баре. Так что НЕ приносите с собой, пожалуйста, или нас вышвырнут! Я говорю про ТЕБЯ, Пит Вулфорд. Я помню, как ты вечно протаскивал бухло на школьные вечеринки. Заметь, я не жалуюсь, ты всегда давал мне глоточек (на что ты НАДЕЯЛСЯ, а?). В общем, я сказала, что комната бесплатно, но за шведский стол нужно скинуться по десять фунтов. Я выбрала «Корпоративный фуршет № 2»: йоркширский мини-пирог с говядиной, креветки с чесночным соусом, бутерброды с икрой и crиme fraiche, тайские роллы и разные бутерброды. Надеюсь, вам понравится. И наконец, сообщаю тем, кто идет на концерт «Круче всех?» (а большинство из нас туда ИДУТ – ура!), билеты стоят сорок фунтов с носа. ИЗВИНИТЕ, что приходится говорить о деньгах, но цена того стоит! Дани Миног появится в четыре часа и заведет толпу, поэтому у нас будет КУЧА времени для теплых воспоминаний. Вы РАДЫ?»

Ньюсон прошел в фойе «Гайд-парк Хилтон» в солнцезащитных очках, надеясь, что выглядит круто. Оглядевшись, он попытался придать себе вид человека, который точно знает, чего хочет и куда идет. Он рассчитывал, что на доске будет прикреплена записка: «Встреча выпускников 81–87 годов». Такой записки не было, и Ньюсон подошел к секретарю.

– Добрый день, я ищу комнату, заказанную на имя Кристины Копперфильд. Возможно, там сказано «Встреча выпускников Шелфордской средней школы».

Назвав цель своего визита, Ньюсон смутился. Возможно, потому, что девушке за стойкой было лет семнадцать, и в ее понимании встреча выпускников была не чем иным, как сборищем старых пердунов.

– Да, я знаю, – вдруг разоткровенничался он. – Полное безумие. Правило номер один: никогда не оглядывайся в прошлое. Никогда.

Девушка либо не поняла, что Ньюсон сказал, либо пропустила мимо ушей.

– Комната двести три. Второй этаж, – сказала она, указывая Ньюсону в сторону лифта.

Повернувшись, он наткнулся на толстяка со смутно знакомым лицом.

– Эдвард? – спросил мужчина. – Эд Ньюсон, так? Это ты. Твой цвет волос ни с чем не перепутаешь! Коротышка Ньюсон! Господь мой всемогущий! Сам Ньюсон! Поверить не могу!

Ньюсон всмотрелся в лицо мужчины.

– Кейран Битти?

– Да, Толстяк Битти, – сказал он, хлопая рукой по выдающемуся животу. – По-прежнему толстячок.

– Да, а я по-прежнему коротышка.

– Маленькая собачка – до старости щенок.

– Рад тебя видеть, Кейран. Сколько уже?

– О-о-о…

– Что?

– Сколько? Очень давно, парень. Ха-ха.

– Я хотел спросить, сколько уже мы не виделись?

– Понял. Восемнадцать лет.

– Ух ты. Целая вечность… восемнадцать лет. Как дела?

– Хорошо, нормально. Зажигаю. Правда зажигаю.

Ньюсон с самого начала понял, что у Кейрана далеко не все хорошо и что он точно не зажигает.

– Издалека приехал?

– Из Дагенема. Я работаю на «Форд». Отличная компания.

– Да.

– Я так не думаю. Ха-ха.

– Ну что, пойдем наверх?

– Да, пойдем. Ты теперь полицейский? Здорово. Я всегда считал, что там есть…

– Ограничение по росту? Да, все так думают. Но его уже отменили.

– Инспектор. Это круто, да? Старший чин.

– Вроде того. Но на самом деле… В общем… Черт, неужели это Салли Уоррен?

В дверях показалась женщина за тридцать с очень большим животом и коляской. Салли Уоррен была второй звездочкой после Кристины Копперфильд, неоспоримый второй номер в группе классных девочек. У нее и сейчас были по-прежнему светлые волосы, но все остальное было не узнать. Привлекательная внешность осталась в прошлом. Некоторые женщины расцветают в период беременности, но Салли Уоррен явно была не из их числа. Она выглядела уставшей, вымотанной и потухшей.

– Салли? – сказал Ньюсон, подходя к ней.

– Коротышка! – воскликнула Салли, слишком громко для общественного места, и широко улыбнулась, увидев старого друга. – То есть Эдвард! Как здорово, что ты здесь. Я так рада, что ты пришел. Ты кого-нибудь еще видел?

Кейран Битти широко улыбался, стоя всего в метре или двух позади Ньюсона, но Салли смотрела прямо сквозь него.

– Я здесь… Привет, Салли, я Кейран. Кейран Битти.

Было очевидно, что Салли его не помнит.

– А, да… Конечно. Кейран. Привет!

– Мы не очень много общались, – некстати добавил Кейран.

Потому что ты был жирным придурком, а она красоткой, подумал Ньюсон. Расположение сил с тех пор выровнялось, но Салли Уоррен не собиралась этого признавать. С ее точки зрения она по-прежнему состояла в высшей лиге. Она немедленно снова повернулась к Ньюсону:

– Ну, Эд, как ты? Ты сказал, что работаешь в полиции. Старший детектив. Это круто, да? Что ты расследуешь сейчас?

– Ничего особенного.

– Это просто ужасно, что Хелен Смарт написала о Кристине! Вообще-то, я помню, когда это произошло. Я была там, и она все наврала в своем письме. Мы просто пошутили. Она всегда была заносчивая, эта Хелен Смарт, завернута на политике и все такое. По крайней мере, у тебя было чувство юмора, Эдвард.

– Да, Эд был прикольный, – добавил Кейран, но Салли Уоррен его словно не слышала.

– Это Джош, – сказала она, показав на ребенка в коляске. – Я родила его сама, дома.

– Здорово. Может быть, поднимемся уже?

– У меня уже все поднялось, – сказал Кейран Битти.

– Это на втором этаже. Лифт вон там.

– Круто, – сказала Салли Уоррен.

– Ну, как ты? – снова спросила Салли, толкая коляску к лифту, но ее слова заглушил Джош, без предупреждения разразившись воем, словно сирена. Ньюсон, не привыкший к детям такого возраста, никогда в своей жизни не слышал такого плача. Это было ужасно, потому что звучало так, словно мальчишка прощался с жизнью.

– Джош, пожалуйста, – попросила мама. – Пожалуйста, перестань. Что такое, милый? Пожалуйста, не кричи.

Люди со всего фойе начали поворачивать головы в их сторону. Кейран Битти ободряюще улыбнулся:

– У меня своих двое. Ужасно, когда они такое устраивают на людях. Нет, их даже шлепнуть нельзя, так что остается только терпеть. Думаю, мне повезло, потому что я вижу их только раз в две недели.

Если Салли Уоррен и слышала Кейрана Битти сквозь вопли ребенка, ей было явно на него плевать. Присев на корточки, с трудом пристроив огромный живот, она совала ребенку сандвичи из «Мармайта», но Джош размахивал руками, рассыпая крошки по безупречному ковру на полу.

– Хочу! Хочу! Хочу! – это единственное, что можно было различить среди его воплей.

– Что, милый? – повторяла Салли, пытаясь передать истеричному ребенку частичку своего спокойствия.

– Уйти! Уйти! Не хочу туда! Уйти!

– Думаю, он не хочет ехать в лифте, – предположил Ньюсон.

– Он постоянно это делает, – сказала Салли. – Я пытаюсь не поддаваться.

– Может, лучше уступить?

– Ладно, дорогой, поедем обратно. – Она попыталась перекатить коляску на старое место, но, видимо, снова не угадала, потому что вопль ребенка стал поистине оглушающим.

Ньюсон думал, что ребенок уже и так орет на полную катушку, но тот вдруг нашел в себе новые силы. Видимо, у него был поистине неистощимый запас энергии.

– Мне пришлось его взять, – смущенно призналась его мать. – В выходные няни берут две цены, а если я не буду брать его с собой, я вообще из дома не выйду.

Ребенок крутился и беспокойно орал. Начал подтягиваться персонал гостиницы.

– Мы можем вам чем-нибудь помочь, мэм? – спросил один из них.

– Нет, спасибо. Он сейчас успокоится.

На секунду Ньюсон отключился от воплей. Он прикрыл глаза и вспомнил роскошную длинноногую девчонку пятнадцати лет. Прекрасная танцовщица, спортсменка, такая классная и уверенная в себе. В пятнадцать лет она точно знала, что она делает и куда идет. Но не теперь. Салли Уоррен не знала, что делать и куда идти, потому что ревущий ребенок не мог ей этого сказать. Она была в отчаянии. Все хотели, чтобы она заткнула ребенка, а она не могла.

– Ничего нельзя поделать, когда на них такое находит. Ничего.

– Да, я знаю, – сказал Кейран Битти.

– Думаю, нужно вывезти его на улицу. Я к вам поднимусь попозже. Пожелайте мне удачи, – с этими словами она повернула коляску к выходу; ребенок заорал с новыми силами, чтобы всем было понятно, что покидать здание тоже не входило в его планы и ему плевать, кто об этом узнает. Салли Уоррен чуть не плакала, уходя прочь с нацепленной жалкой улыбкой.

Ньюсон и Кейран вместе поднялись на лифте на второй этаж. Там их проводили по застеленным коврами коридорам к комнате, где пока что тихо переговаривались те, кто уже пришел насладиться компанией друзей двадцатипятилетней давности.

Вечер удался на славу. Кристина сделала все, что могла. Из семидесяти или около того ребят, учившихся в одном или в параллельном классе с Ньюсоном, пришли около половины.

Кристина была у двери. Навыки работы по связям с общественностью пошли ей на пользу, и на маленьком столике рядом с ней были аккуратно разложены бейджики с именами.

– Стивен Уилмот? – спросила она Кейрана Битти. – Привет, Стив! Как дела?

– Кейран Битти.

– Ну конечно! Кейран! Конечно. – Кристина дала Кейрану бейдж и тут же отвернулась от него к Ньюсону.

– Тебя ни с кем не перепутаешь. Самый прикольный и потрясный Эдвард Ньюсон. Тебя бы я точно не забыла, а? – сказала она, улыбаясь так, что нельзя было не улыбнуться в ответ.

– Это все потому, что я по-прежнему коротышка, – ответил Ньюсон.

Она выглядела хорошо, на первый взгляд просто прекрасно. Годы испортили Салли Уоррен, но они явно пошли на пользу ее старой подруге. Светлые волосы были длинные и шелковистые, глаза такие же голубые, кожа по-прежнему отливала золотом и медью.

На мгновение, но только на мгновение мысли Ньюсона унеслись к выбеленной фигуре Фарры Портер, лежащей в ванне. Это случалось частенько, сцены убийства всплывали из памяти в самый неподходящий момент. У него была трудная работа, от которой так легко не отмахнешься.

Груди Кристины определенно подросли, в этом не было ни малейшего сомнения. Он однажды тискал их, когда ей было пятнадцать, и последний раз видел их (под слоями одежды), когда ей было восемнадцать. Они и тогда были довольно милые, но кто бы мог подумать, что они так подрастут. Груди Кристины едва помещались в топе на бретельках, из-за чего ее плечи казались еще худее, чем раньше. Вообще, вид у нее был довольно вызывающий, что Ньюсон в общем-то недолюбливал. Но это была Кристина Копперфильд, и ей это шло. Он бы не хотел, чтобы она выглядела по-другому. Она по-прежнему была не его круга, но ведь в 1984 году ей это не помешало.

– Знаешь, Эдвард, если бы ты сказал, что не придешь, я бы, наверное, отменила всю эту тусовку. Ты ответил самый первый. Самый-самый первый. Мне даже показалось, что ты мысли мои прочитал. – Она наклонилась над столом, чтобы взять бейдж с его именем и прикрепить ему на лацкан пиджака. Она прекрасно понимала, что в таком положении ее прелестные груди выглядели наиболее эффектно и что снова все мальчишки мечтали заглянуть ей в декольте. Совсем как в школе.

В этот момент к столу подошел крупный мужчина. Ньюсон взглянул на его бейдж. Пол Тарагуд. Мальчик, с которым Кристина рассталась на рождественской дискотеке 1984 года. Именно его Кристина застала в магазине «Гилфорд Хиз-мастерс-войс» в обнимку с дурой из местной общеобразовательной школы.

– Я могу принести тебе шампанское, Крис? – спросил Пол.

– Пол, ты помнишь Эда, правда? Эд Ньюсон. Инспектор Эд Ньюсон, я бы сказала. Ух ты, – сказала она, обмахивая себя руками. – Два старых кавалера сразу. Что тут подумать бедной девушке?

– Привет, Пол, – сказал Ньюсон, отметив, что говорит с ним впервые в жизни. В школе они не общались.

– Привет. Как дела, Эд? Все путем? – спросил Пол.

– Знаешь, я немного смухлевала, пригласив Пола, – сказала Кристина. – Он закончил школу на год раньше, но ты ведь не возражаешь, правда, Эд?

– Нет, конечно.

– Ну, – сказал Пол Кристине. – Тебе принести выпить или не надо?

– Нет, Пол, спасибо. Кажется, Эд как раз собирался предложить мне выпить.

– Что? Да, конечно, – сказал Ньюсон, когда Пол пожал плечами и отвернулся. – Хм, я могу предложить тебе выпить, Кристина?

– Я уж думала, ты никогда не предложишь. Бокал шампанского, пожалуйста. Сегодня нужно пить только шампанское.

Столик в углу комнаты играл роль бара. Ньюсон направился к нему, по пути с ним здоровались разные люди. Кажется, его действительно были рады видеть, чего он совсем не ожидал.

– Эд! – сказал лысеющий мужчина с приятным лицом. – Грэм Брук. Ты меня помнишь?

– Грэм! Конечно, конечно… Кажется, ты писал, что работаешь в Новой Зеландии?

– Да, все правильно. Южный остров.

– Ты проделал долгий путь, Грэм.

– Нет, что ты. Я так и так вернулся. У меня мама умерла… Ты помнишь мою маму? Она подрабатывала библиотекарем.

– Да, конечно, – соврал Ньюсон. – Мне очень жаль, Грэм. Очень.

– Да, это было ужасное потрясение. Ей было всего пятьдесят девять. Рак, конечно. Кажется, он косит людей направо и налево. Самых лучших выбирает, так мне иногда кажется.

– Да, грустно.

– Она боролась. Она боролась просто потрясающе. Как тигр, я ей так говорил. Когда ей поставили диагноз, она сказала, что не даст ему себя сломить, и она была права: он ее не сломил.

– Правда? Но это же замечательно! Прости, я не понял. Я подумал, что она умерла!

– Да, она умерла.

– А-а.

– Он не сломил ее дух.

– А, да, это прекрасно. Просто молодец.

– В конце концов она отказалась от лечения, которое ей предлагали в рамках Национальной системы здравоохранения, и боролась силой своего оптимизма. Она дала ему имя. Она назвала его Мак вместо Рак. Она говорила: «Да, Мак меня нынче здорово подкосил, но я не позволю сломить себя, я буду с ним бороться. Маку меня не победить, мерзавцу этакому».

– И это помогло, да?

– Очень. Это и еще диета. Никаких молочных продуктов, естественно, об этом даже речь не идет, только фрукты и овощи по сезону. Кстати, это просто отлично, что в наше время в магазинах можно найти массу хорошей органической еды, просто здорово, правда? Я член «Союза почвенников». Наш покровитель – принц Чарльз.

– Слушай, я сейчас вернусь, я обещал Кристине принести ей выпить.

– Да, конечно. Я почти не общался с ней, когда учился в школе.

– Ну… да… – Ньюсон направился к бару, краем глаза заметив, что Кейран Битти смотрит на него, стоя в одиночестве у стены.

– Э-э… два бокала шампанского, пожалуйста, – сказал он.

Миленькая девушка в жилетке «Хилтон» потянулась к ведерку со льдом за бутылкой Moёt. Пробка вылетела, раздался хлопок, все повернулись и увидели, как коротышка заказывает шампанское.

– Неплохо получаешь в полиции, а, Эд? Ха-ха, – сказал мужчина, который, по мнению Ньюсона, мог быть Роландом Касбертом по кличке Вонючка.

– Да, ты прав, – ответил Ньюсон. – А ты как думал?

Вонючка, если это на самом деле был он, сказал, что пьет за здоровье Ньюсона.

– Молодец, парень! Отличная работа!

– Пятнадцать фунтов, пожалуйста, – сказала девушка в жилетке.

– Ух ты. Семь пятьдесят за бокал? – поинтересовался Ньюсон.

– Да. Это же шампанское.

– Конечно, оно самое. – Ньюсон взял маленькие бокалы и пошел обратно к Кристине.

– Эд? Эд Ньюсон? – спросила женщина, в которой Ньюсон узнал Шейлу Китон, зубрилку и зануду, которая организовала клуб любителей вязания для Оксфордского комитета помощи голодающим.

– Привет, Шейла, – сказал Ньюсон. – Мне даже не нужно смотреть на твою грудь, чтобы вспомнить, как тебя зовут, ха-ха.

– Что? – спросила Шейла.

– Эти бейджи, – быстро сказал Ньюсон. – Мне кажется, это ужасно. Только подумай, весь вечер проходит в том, что таращишься на грудь людей, чтобы понять, кто это… Но тебя я и так узнал, то есть… я далеко не прочь… В смысле посмотреть на твою грудь… Просто с радостью.

– А-а. Что ж Отлично. Сколько угодно.

– Да… конечно. – Ньюсон не знал, пошутила она или нет. Он на секунду с преувеличенным вниманием опустил глаза на ее грудь, потом снова посмотрел ей в лицо. – Здорово, – сказал он. – Просто класс.

– Старый добрый Эдвард Ньюсон, – громко рассмеялась Шейла. – Ты вечно нас смешил. Ты многого добился, да?

– Даже и не знаю. Думаю, я занимаюсь тем, что мне нравится, и это самое главное.

– Да, ты прав. Мало кто может похвастаться, что занимается любимым делом.

– Разве? Не знаю. Разве тебе не нравится… Хм.

– Интернет-служба бронирования. Я занимаюсь дешевыми рейсами на Lastminute.com.

– Здорово. Что ж, звучит интересно, всякие экзотические места…

– Я никуда не летаю, я просто ищу рейс, и мы продаем места на него через Интернет. С таким же успехом можно продавать туалетную бумагу или мороженые бобы.

– Да… Думаю, ты права, но… Послушай, я пообещал принести Кристине выпить.

– Ах да, прекрасная Кристина. По-прежнему классно выглядит. Она молодец. Некоторые девчонки остаются клевыми много лет. Ты ведь с ней встречался, да?

– В общем, да. Но это было очень давно.

– Я помню, как это было. Все тогда об этом говорили, а Хелен Смарт плакала в туалете.

– Правда?

– Да, она не вылезала из кабинки и рыдала. Думаю, для нее это был удар. Все считали, что вы вместе.

– Ничего подобного.

– Но мы так думали.

Ньюсон извинился и продолжил путь к Кристине. Он сделал всего несколько шагов, когда дорогу ему преградили двое ухоженного вида мужчин, довольно застенчиво державшиеся за руки.

– Эд?

– Привет, Гари. Давненько не виделись.

– Да уж, сколько лет прошло. Это Брэд. Я знаю, что приводить партнеров мы не договаривались, но я решил, что так лучше. Правда, Брэд?

Ньюсон почувствовал, что Брэду не настолько уж и хотелось тащиться на встречу выпускников средней школы вместе с Гари, как полагал сам Гари.

– Я рад, что ты пришел, Гари, – сказал Ньюсон.

– Я немного нервничал после того сообщения, что оставил на сайте, обвиняя всех в издевательствах и так далее. Мне даже сейчас немного не по себе.

– Ты все сказал правильно, – уверил его Ньюсон.

– Да, – сказал Брэд. – Я ему сказал, что ему не стоит видеться со всеми этими ублюдками снова.

– Брэд! Что ты говоришь! – воскликнул Гари. – Он больше волнуется за меня, чем я сам. Нет, правда-правда. Это так мило.

– Брэд прав, мы были ублюдками. И я хочу сказать тебе, Гари, что мне очень жаль, что я стоял в стороне, пока Роджер Джеймсон над тобой издевался.

– Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Тиранам все сходит с рук просто потому, что никому до этого нет дела, и я всегда чувствовал себя виноватым, что не вступался за тебя в детстве.

– Я тоже ничего не говорил, когда тебя звали «менструшечной башкой».

Но Ньюсон знал, что это другое дело. У него дела обстояли куда лучше Гари.

– В общем, – сказал Ньюсон, – я был очень рад услышать, что вы счастливы вместе.

Наконец Ньюсон сумел вернуться к Кристине.

– Ой, – сказала она, забирая у него бокал, – девушка могла скончаться от жажды. – М-м-м, обожаю шампанское.

– Извини, люди останавливали меня, чтобы поздороваться.

– Еще бы. Все говорят о тебе, Эд. Ты – главное достоинство нашего класса.

– Не говори ерунды.

– Нет, правда. Ты, кажется, единственный из нас, кто занимается чем-то интересным, помимо меня, конечно. Нет, давай смотреть правде в глаза: быть детективом правда здорово. Этот урод Пол Тарагуд прикидывался таким важным и надменным, но я-то видела, что он просто завидует тебе. Он всегда думал, что он крут, а что сейчас?

– Не знаю. Чем он занимается?

– Старший кладовщик в «Теско». Представляешь?

– И что в этом плохого?

– Но это же не круто, Эд?

– Из моего опыта, Кристина, в жизни вообще мало что круто.

Кристина расхохоталась, как будто Ньюсон выдал лучшую из своих шуток. Ньюсон решил, что она поразительно тщеславна, но можно не сомневаться, что она уделяет ему очень много внимания. И еще, она была права: сейчас люди относятся к нему совсем не так, как в школе. На рынке статуса его акции котировались выше, чем он ожидал.

– Подожди минутку, – сказала Кристина. – Никуда не уходи.

За маленьким администраторским столиком Кристины стоял стул, и сейчас она встала на него, чтобы каждый мужчина в комнате смог оценить тот факт, что ее загорелые ноги по-прежнему стройные и привлекательные, и чтобы каждая женщина могла им позавидовать.

– Дзинь-дзинь-дзинь! – сказала она, как будто постучала по бокалу. – Привет! Это Кристина! Я просто хотела сказать несколько слов до того, как мы все слишком напьемся! Во-первых, я так рада видеть вас всех! Класс! И позор всем лентяям, которых сегодня здесь нет. Итак! Поскольку вы все идете на концерт, я хочу сказать, что ваши билеты у меня, и вы знаете, что они стоят сорок фунтов каждый, но я напоминаю, что мне удалось арендовать эту комнату бесплатно, и персонал «Хилтона» тоже. Спасибо, Синди! – Кристина кивнула в сторону девушки в баре, как будто она была главной по раздаче бонусов в «Хилтоне», а не одной из рабынь на ставке.

– «Хайнекен» по четыре фунта – вот комната и бесплатно! – крикнул кто-то из толпы.

– Это все здорово, Пит, – парировала Кристина, – но если кто-нибудь думает, что все можно было организовать лучше, пусть скажет об этом сразу.

– Нет-нет, – сказал Ньюсон, – все здорово, Кристина. – Он зааплодировал, все его поддержали, и Кристина мило ему улыбнулась.

– Итак, вот что я хотела сказать на самом деле. Понятно, что все из здесь присутствующих заходят на сайт поиска однокашников. То есть вы видели, что несколько дней назад девушка из нашей параллели, Хелен Смарт, разместила на нашей странице сайта сообщение, в котором очень нехорошо отзывалась обо мне и некоторых других девушках.

В комнате повисла тишина. Никто не ожидал, что Кристина возьмет быка за рога. Ньюсон восхитился хладнокровием Кристины. Она вложила много сил и времени в организацию этой встречи, на которой она явно собиралась стать королевой, и в последнюю минуту кто-то из далекого прошлого попытался все испортить. Если бы она проигнорировала нападки, все бы о них помнили, и вечер был бы испорчен. Нарыв нужно вскрыть, и она имела достаточно нахальства это сделать.

– Итак, я хотела сказать, что…

Дверь распахнулась, и появилась Салли Уоррен с огромным животом и коляской. Джош молчал, подкупленный на некоторое время леденцами и конфетами.

– Привет, ребята! – сказала Салли, прорываясь вперед. – Как дела? Это Джош! Вы ведь любите детей… Ой…