Текст книги "Королевство Бараглаф"

Глава двадцать пятая
СЛУХИ

Компания в «Побитой шавке» сильно поредела. Норка нашла своего Мастера за столиком у пустого очага. Коптящая лампадка давала больше тени, чем света. Хижан выглядел плохо. В глазах поблескивал лихорадочный огонь. Лучшие его помощники тоже казались исхудавшими и безумно усталыми. Она даже пожалела, что пришла.

– Хо, Норка, – поприветствовал ее Мастер. – Одна пришла? Я слышал, ты водишь компанию с одним грузчиком.

– Очевидно, слухи быстро разносятся, – ответила она. – Я и сама могу о себе позаботиться без помощи Акульей Наживки.

– Акулья Наживка, Мастер? – радостно встрепенулся один из помощников.

Хижан поднял руку.

– Нет. Мне наплевать, кому он понадобился и сколько они платят. Оставьте его в покое.

– Мастер, – льстиво начал другой подручный. – Ты ему ничем не обязан, а мы – твои верные слуги.

– Нет.

Норка наблюдала за перепалкой, гадая, не было ли это уловкой, чтобы усыпить ее бдительность.

– Пару слов наедине, Мастер? – спросила она.

Он отослал остальных. Норка убедилась, что все они были вне пределов слышимости, потом покачала головой.

– Эта война Гильдии сейчас уже должна была бы выгореть дотла. Я благополучно вернулась; организация Ибханы разрушена. Но улицы по-прежнему завалены трупами – и они не все воры. Может, вы объясните мне, что происходит на самом деле?

Хижан ловко достал стилет из рукава рубашки и стал поигрывать им.

– Пожалуй, тебе опасно это знать.

Что-то в его тоне показалось ей знакомым.

– Это уже опасно, – ответила она. – Мастер, я по уши погрязла в интригах Домов Советников. Я уже научилась узнавать их по запаху. Почему Гильдия не дает войне утихнуть? Боги и рыбы, Мастер! Кто за всем этим стоит?

Норка смотрела в непроницаемое лицо Хижана. Он прижал кончик стилета к фитилю лампы, пламя раздвоилось, как язык змеи.

– Норка, – прошептал он. – Ходи осторожно.

Во рту у нее пересохло; он пытался сказать ей что-то, о чем-то предупредить.

– Мне нужна ваша помощь, Мастер. Я кое-кого разыскиваю: иностранец, Храмовый Стражник, зовут Дедемар. Гитивы его использовали, потом бросили. Мне надо поговорить с ним.

– Гитивы? – выдохнул Хижан. – Печатка-то была Ажеров.

Норка вспомнила о кольце с печаткой, которое она украла у беспечной жертвы.

– Уловка, чтобы свалить вину на других. Это с самого начала были Гитивы.

Хижан положил стилет на указательный палец одной руки, а другой теребил мочку уха. Он молчал так долго, что Норка начала опасаться, что он уже больше ничего не скажет. Но он, наконец, подкинул нож, поймал его за кончик и кивнул.

– Ты права насчет войны Гильдии, – сказал он. – Это уже не просто борьба воровских кланов. Я думал, что это мелкие торговцы наркотиками используют наши дрязги, чтобы провернуть свои делишки. Ты заставила меня усомниться в этом, Норка. А зачем тебе нужен Дедемар?

Она изобразила бросок костей в игре исмат.

– Держу пари, он знает о планах Гитивов и готов о них рассказать.

– Дома Советников не сбрасывают карты просто так, – предупредил он.

– Нет. Но, может быть, они делают ошибки.

Хижан швырнул стилет и тот несколько раз перевернулся, блеснув в тусклом свете. Он поймал нож и снова его подбросил.

– Дедемар, говоришь?

Нож взлетел третий раз. Норка заметила, что он ловил и подбрасывал его, меняя руки. Эти движения что-то напомнили ей.

– Дедемар, – повторил он, пока нож крутился в воздухе. – Он фрефрентиец. – Память сработала: труппа жонглеров, бросавших ножи и факелы. Фитрианские жонглеры – не фрефрентийские, а фитрианские. Норка ждала. Нож Хижана воткнулся в столешницу рядом с лампой. Узорчатая рукоять поблескивала. – В порту стоит корабль, Какамират. Может быть, его владелец, Момонтар, кое-что знает.

– Спасибо, Мастер Хижан, – сказала она, поворачиваясь, чтобы уйти.

Он остановил ее:

– Норка. Берегись Антага.

– Работорговца? – Она мысленно представила, как он говорит: «Это самое приближенное лицо из Трущоб к Домам Советников – независимое и неприкасаемое». На что намекал Хижан?

Мастер наклонил голову.

– Ходят слухи, что он связан с Гитивами. Так что следи за своей тенью.

Норка поклонилась и ушла.

– Ну? – тихо спросил Хижан.

За камином чуть колыхнулась тень, и от него отделилась фигура: женщина с суровым лицом и поблескивающей в свете лампы серьгой Гитивов. Прищурив глаза, она с вызовом спросила Мастера.

– Зачем приплел Антага?

– Чтобы отвлечь, – объяснил Хижан. – Что еще я мог сделать? Вам нужна была приманка для Акульей Наживки – я послал ее в порт. А поскольку она будет осторожна – по моему ли совету или без него, – пусть уж лучше ждет Антага, чем меня или вас.

– Дедемар – фитрианец.

– Правда? Не имеет значения: она все равно не поймет разницы – невежественная трущобная крыса. А теперь плати, Гитив.

Она покачала головой.

– Только после того, как мы поймаем его.

– Уговор был не такой, – сказал Хижан, лениво выдергивая нож из столешницы. – Не так ли?

– Тебе заплатят за помощь, но сначала я должна убедиться, что ты действительно помог, вор.

– Какая подозрительная, – проворчал он. – Разве ты не слышала о воровской чести? Было бы разумнее выполнить уговор, Гитив. Сейчас, – прорычал он.

В это время помощники Хижана придвинулись, окружая женщину и доставая ножи.

– Вы не осмелитесь, – сказала она. – Я из семьи Гитивов.

Свист брошенного ножа заставил ее замолчать.

– Была, – прошептал Хижан, убирая кинжал в ножны. – Очень высокомерная, но не такая уж непобедимая.

Норка не пошла прямо на пристань, она действительно была осторожна. Она сразу обнаружила не тень – хвост. Но это был человек не Антага, а Гитивов. Она двигалась медленно, размышляя на ходу. Хижан наговорил ей столько нелепостей, что она насторожилась. Если Дедемар фитрианец, а не фрефрентиец, то и искать его следует на фитрианском корабле. Если Храмовый Стражник был действительно в порту, то лучше всего для охоты за ним подходят грузчики Акульей Наживки. А еще Хижан упомянул Антага – это, конечно же, отличный повод, чтобы посоветовать ей быть осторожной. А ведь Хижан знал, что она осторожна без его напоминаний.

И вдруг у нее в голове что-то щелкнуло. Она знала, как выглядит Антаг: своеобразное лицо, обрамленное песчаной бородкой, и круглые серые глаза. Ходили слухи, что он наполовину фитрианец. Может быть, Хижан намекал ей, что Дедемара надо искать рядом с Антагом?

Норка продолжила путь по крышам, поставив своего преследователя перед выбором: либо довериться обманчивым черепицам и ненадежным водосточным трубам, либо двигаться по самым опасным в Трущобах улицам. Когда она убедилась, что шпик потерял ее, она направилась к Рынку Рабов.

Норка не стала терять время на громил Антага, державших рты на замке. Вместо этого она пристроилась у Дома Удовольствий, который, по слухам, считался штабом Антага, и стала поджидать самого работорговца. Это потребовало большого терпения, но в конце концов Норка была вознаграждена. Мастер Антаг в сопровождении двух человек вылез из паланкина в десяти шагах от того места, где устроилась Норка.

– Мастер Антаг, – окликнула она. – У меня сообщение для Дедемара.

Работорговец протянул руку. Она ничего не положила в нее, и он удивленно вскинул брови.

– От кого?

Тут сердце Норки учащенно забилось – это был очень важный вопрос, и здесь-то она больше всего и рисковала.

– От Керидена.

Мастер Антаг не выказал удивления.

– Скажи мне.

– Я должна сама передать.

Работорговец махнул своим спутникам.

– Проведите ее.

Норка позволила им встать по бокам, гадая, умно ли она поступила или действовала, как последняя дура. Они провели ее через широкие каменные двери, через дворик с фонтаном и прудом с рыбками, вверх по мраморным ступеням в прохладную, темную комнату. На окнах висели прозрачные голубые занавески, защищавшие от яркого солнечного света и придававшие комнате какой-то водянистый оттенок. Балкон, должно быть, выходил на отдаленную гавань. Мастер Антаг жестом пригласил ее сесть, а двое сопровождавших вышли, закрыв за собой двойные двери.

– Что заставляет Керидена думать, что Дедемар у меня? – спросил Мастер Антаг с видом человека, обманывающего дурачка.

Норка пожала плечами.

– Откуда мне знать? Может, ему ветер навеял. Я просто иду, куда меня посылают, сэр.

– Понятно. – В его тоне послышались веселые нотки. – Кериден известен своей привередливостью. С каких это пор он стал использовать трущобных крысенышей в качестве посыльных?

– С тех самых, когда решил выступить против Исивы Гитив.

От удивления всякое веселье исчезло с лица торговца.

– Что он решил сделать? – переспросил он.

– Выступить против Исивы Гитив.

Антаг скрестил руки на груди и уставился на Норку.

– Тот Кериден, которого я знаю, не впутывается в политику.

– А насколько хорошо вы знаете Верховного Жреца Ветровеи? – с вызовом спросила Норка. – Не думаю, что у вас много общего, учитывая, чем вы торгуете. – Краем глаза она уловила движение за балконной дверью. Занавески раздвинулись, и на фоне света показалась фигура человека.

– Что за сообщение? – спросил он.

Она не могла разглядеть его лицо.

– Вы – Дедемар?

– Да.

– Очень хорошо. Девочку, которую вы послали к своим хозяевам Гитивам, замучил и убил Элхар Гитив. У вас есть возможность загладить свою вину.

– «Элхар убивает детей». Вы, вероятно, хотите, чтобы я предал Гитивов? У них очень длинные руки, – с горечью сказал Дедемар, входя в комнату.

Норка увидела его лицо и раскрыла от удивления рот. Это был тот самый иностранец, которого она спасла от воров.

– Вы?

Он пристальнее взглянул на нее и чертыхнулся на своем языке. Потом уныло спросил.

– Скажи мне, что я должен сделать? – И рухнул в кресло. – Боюсь, я буду вам не очень-то полезен. Мне нечем отплатить за твою мертвую подружку. Я не очень посвящен в их планы. Они мне мало доверяли. Они велели мне следить – и я следил. Они велели мне слушать – и я слушал. Они посылали меня с донесением – и я шел.

– И это важно. Нам было бы полезно узнать, за кем Гитивы следят, что говорят и куда тебя посылают.

У Дедемара округлились глаза.

– Вы хотите, чтобы я вернулся к ним? Но я не так умен, как Элхар. Они быстро заметят фальшь в моих словах.

– Подумай о Кисе, – холодно сказала Норка. – Никто и не говорит, что твоя задача будет легкой и неопасной. Мы знаем, что Гитивы собираются убить Ученого Короля и посадить на его место Цитанека Анжибар-Гитива. Но мы не знаем, когда и как.

– Цитанека, – воскликнул Антаг, почти смеясь. – Но это же безумие, даже для Исивы. Цитанек в два раза упрямее, чем Ученый Король. Как она собирается им управлять?

– Она будет использовать мальчика, которого вы ей продали, – Филина, – сказала Норка.

– Филина, – прошептал Дедемар.

– Но она сказала мне, – возразил Антаг, – что он ей нужен, чтобы соблазнять им Ридева Ажера, чтобы вырвать несколько концессий у шелковых кланов.

– Она лгала. Вас это удивляет?

Прежде чем Антаг успел ответить, Дедемар поднял руку.

– Но как я смогу вернуться? Я отсутствую без уважительной причины. Если я вернусь, начнутся неприятности.

Норка пожала плечами.

– Верховный Жрец Ветровеи простит тебя, если ты начнешь работать против Гитивов.

Дедемар молчал, а внимание Норки было приковано к Антагу, который не на шутку встревожился.

– Дедемар! – вскричал работорговец. – Ты хочешь искупить вину или умереть? Ты совсем с ума сошел? Исива Гитив сожрет тебя! – Дедемар не ответил, и Антаг повернулся к Норке: – Ты понимаешь, что ты делаешь? Или ты просто пешка хассе в руках твоих хозяев?

– А вас это волнует? – с вызовом ответила она.

Антаг позвонил в колокольчик.

– Не особенно. Но мне интересно. Если ты просто фигура на доске, то тебя не очень-то ценят, ибо послать сюда – это заведомо пожертвовать тобой. А если ты понимаешь, что делаешь, то либо очень глупа, либо отчаянно храбра, либо и то и другое. – Дверь открылась, и появились двое помощников Антага; один из них держал моток веревки. – Свяжите ее. – Потом Антаг повернулся к Храмовому Стражнику. – Если ты настолько глуп, чтобы вернуться к Гитивам, мой друг, то лучше прихвати для них подарок.

– Нет, – резко ответил Дедемар.

Но Антаг не обратил на него внимания. Он пододвинулся поближе и наблюдал, как его люди связывают Норку. Внезапно он застыл.

– Что это? – спросил он, показывая на заживающие ожоги на ее руке.

– Что, страшно? – поддразнила она его. – Это предательство и война Гильдии, интриги Домов Советников и их секреты.

– Антаг, отпусти ее, – настаивал Дедемар.

Работорговец пропустил его слова мимо ушей, молча разглядывая Норку. Она по его холодным глазам видела, что он что-то подсчитывает в уме.

– Какой из Домов? – спросил он наконец.

Она пожала плечами:

– Ажеры.

– А-а, хозяева Ибханы. Ты знала?

– Я догадалась, – ответила Норка. – Хозяева, но не защитники. Ибхана мертва, Мастер Антаг. Похоже, мы все – фигуры, которыми легко жертвуют.

– Кто ты такая?

Норка снова пожала плечами:

– Преданный друг. Подмастерье-вор.

– Орудие правосудия и спасительница моей жизни и чести, – сказал Дедемар, подходя к работорговцу. – Отпусти ее.

Антаг, не двигаясь, смотрел на него.

– Кто подливает масло в огонь войны Гильдии, Мастер Антаг, и зачем? Ибхана мертва, а Хижан не дурак, – тихо произнесла Норка.

– Кто сражается? – спросил работорговец, вновь ожив.

Он наклонился к Норке и ослабил узлы на веревках.

Норка вновь прокрутила в голове свой разговор с Хижаном. Это были не воры, и Хижан дал понять, что это была не просто еще одна стычка мелких торговцев наркотиками.

– Дом Ажеров контролирует торговлю шелком, так? – Работорговец утвердительно кивнул. – А что контролируют Гитивы?

– Кофе и ликер – официально.

– Наркотики, – прошептала Норка. – Значит, Гитивы поддерживают беспорядки в Трущобах. Но зачем?

Ей ответил Дедемар.

– У моего народа есть поговорка: «В хаосе все меняется».

Наконец узлы, удерживающие ее, поддались. Антаг выпрямился.

– Что, как ты думаешь, случится, если не удастся прекратить войну Гильдии?

Норка задумалась. Люди были напряжены: запасы на исходе, страсти кипели.

– Мятежи, – выдохнула она.

Она закрыла глаза от нахлынувших воспоминаний: дымящиеся пепелища, давка в толпе народа, звон оружия, град летящих камней, крики, ужас, смерть; потребовалось привлечь стражу, а потом и армию, чтобы жестокой силой восстановить порядок. Большинство сгоревших домов за последующие шесть лет разобрали или отстроили заново, но страх глубоко укоренился в душе Норки.

Работорговец и Храмовый Стражник наблюдали за лицом воровки. Когда Норка открыла глаза, в их глубине сверкала стальная решимость.

– В хаосе все меняется, – тихо повторила она. – Ученый Король не станет посылать армию на подавление мятежа, он пойдет сам.

– Предоставив отличную возможность своим врагам? Советники отговорят его от такого самоубийственного шага.

– Возможно, он не послушает их. Он уже однажды приходил в Трущобы, сразу после своей коронации, и произнес речь о том, что хочет быть Королем для всего народа. Это было очень трогательно.

– Безумие, – отмахнулся Антаг.

– Но какое чудесное безумие. Мы должны предотвратить этот мятеж.

– Ты сказала «мы», маленькая воровка? – рассмеялся работорговец. – У Дедемара, может быть, и есть совесть, а я от своей отделался много лет назад. И тебе ничего не должен.

– Вы продали моего друга Филина Гитивам, – обвиняюще сказала Норка. – Может, вы и не признаете свой долг, но он есть.

Антаг криво усмехнулся.

– Это моя торговля, Подмастерье. Может, это не так привлекательно, не так красиво, но, безусловно, мне было выгодно продать Филина покупателю, дающему самую высокую цену. Даже если бы у меня было хорошее настроение и я решил бы оказать тебе услугу, судьба Ученого Короля ничего для меня не значит. Даже меньше, чем ничего. Кетиран обсуждал с Советом вопрос о запрете на торговлю рабами. А с Гитивами я смогу договориться.

Норка рассмеялась.

– А то, что, обсуждается в Совете, становится достоянием общественности? Кто сказал вам, что Ученый Король выступал против рабства? А может быть, это было в их интересах, чтобы вы враждебно к нему относились? Ученый Король – идеалист, но он не глупец.

Работорговец молчал, а Дедемар медленно, насмешливо захлопал в ладоши.

– У тебя ленивые мозги, Антаг. Маленькая воровка заставляет тебя думать. – Он повернулся к Норке. – Если предотвращать мятеж должны «мы», то что нам делать?

Норка закусила губу, быстро соображая.

– Трущобы начнут бунтовать, если не будет еды. Нам надо сделать так, чтобы рынки Трущоб открылись, и люди не боялись пользоваться ими. – Она встретилась взглядом с Антагом. – Наверное, мы удержим все под контролем, если сможем организовать людей для поддержания порядка. Может быть, кто-то из ваших людей, Гильдия воров, конечно, и другие гильдии в Трущобах захотят помочь. Единственные, кому нужен мятеж, это Гитивы.

Антаг молча разглядывал ее.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Я соберу Мастеров всех Трущобных гильдий. По моему свистку они придут, хотя и неохотно. Но убеждать их, маленькая воровка, будешь сама.

Глава двадцать шестая
ПОДСЛУШИВАЕМ

– Знаешь, Норка, – сказал Антаг, когда дверь закрылась за последним Мастером, – никогда бы не поверил, что ты сможешь заставить нас действовать сообща.

– Похоже, для нас это единственный способ выжить, – ответила она.

– Нет. Это единственный способ выжить всем. Сильный переживет даже мятеж, а согласно общепризнанной морали Трущоб, слабый заслуживает смерти. Но с помощью каких-то хитрых доводов тебе удалось убедить нас действовать по закону – правда, по жестокому и беспощадному закону Трущоб, но все же! Никогда не думал, что обитатели Трущоб объединятся, чтобы открыть и патрулировать рынки и поддерживать комендантский час.

– Комендантский час! – воскликнула Норка, потом смачно выругалась. – Как, черт возьми, я попаду домой?

Работорговец хихикнул.

– Можешь остаться здесь.

– О, да, – сказала она весело и с сарказмом. – Но смогу ли я уйти, когда наступит утро?

Антаг поднял руки, будто возмущаясь:

– Милосердные боги не допустят, чтобы я так прогневал Воровскую Гильдию!

– Ты думаешь, они разозлятся? Мне кажется, Мастер Гильдии думает, что я перешла все границы.

– Мастер Гильдии, несомненно, так и думает, – согласился работорговец. – Но Хижан будет защищать тебя, даже если это будет далеко не в его личных интересах, а он опасный враг.

Их разговор прервал стук в дверь. В комнату заглянул один из людей Антага.

– Мастер, Цезарь Гитив хочет перемолвиться с вами словечком. Сказать ему, что вы очень заняты?

– Нет. Но сначала пришли ко мне Марека и Тожа, мне не хочется встречаться с ним наедине. – Мужчина поклонился и ушел, а работорговец метнул взгляд в сторону Норки. – Если хочешь подслушать, спрячься где-нибудь.

У Норки перехватило дыхание: здесь попахивало западней. Но она не отважилась уйти, опасаясь, что встретит по дороге Гитива, а решила спрятаться за зашторенным окном. Если работорговец предаст ее, она, по крайней мере, сможет сбежать по крыше.

Затаив дыхание, девушка из своего укрытия наблюдала, как двое мужчин – явно телохранители Антага – занимали свои места. Потом вошел Цезарь Гитив. Он двигался с гибкой грацией бойца. На его красивом лице горел шрам от удара кнута.

– Зачем здесь собирались Мастера Трущобных гильдий?

– Мы вели переговоры о предотвращении мятежа.

Он приподнял брови.

– Но Исива Гитив хочет, чтобы в Трущобах начался мятеж.

– Исива Гитив не живет в Трущобах.

– Нарушаешь договор, Антаг. Она может сделать так, чтобы тебе это было выгодно.

– Не уверен, что она может это сделать.

Он недоверчиво рассмеялся.

– Ты хочешь сказать, что у тебя есть иная цена, кроме денег?

– Я думаю, ты не совсем понимаешь, что сегодня здесь вершилась история. Мастера Трущобных гильдий никогда раньше не договаривались действовать сообща, объединив свои силы и ресурсы. Эта попытка может и не удастся, ведь у нас нет опыта сотрудничества. Но преднамеренно работать против всех я не буду.

Цезарь прищурил свои темные глаза.

– Исива будет недовольна.

Работорговец протестующе развел руками.

– Исива всего лишь одна из многих моих покупателей. А мне здесь жить и работать. Если Мастера Трущобных гильдий смогут преодолеть неприязнь и действовать вместе, тогда, может быть, я не такой уж неприкасаемый, как всегда считал. Вы же понимаете, я надеюсь.

Цезарь Гитив несколько минут молчал, и лицо его было абсолютно непроницаемым.

– Кто придумал это сотрудничество?

– Вор-Подмастерье по имени Норка.

Сердце Норки учащенно забилось, но после секундного размышления она пришла к выводу, что Антаг не мог не сказать этого. Слишком многие знали что это ее идея; а Гитивы и так уже были недовольны Антагом.

– Норка! – воскликнул он. – Вор-Подмастерье? Чья?

– Одна из Хижановых.

Имя Мастера он произнес только губами.

– Мы купим эту Норку, если она случайно попадет к тебе в руки. Двести империалов.

Антаг засмеялся.

– Гитивам придется торговаться с Хижаном, а он платит долги кровью. Если Норка попадет ко мне в руки, Цезарь, это прикосновение обожжет меня. Твоя Миледи должна ловить ее без моей помощи.

Цезарь чуть заметно кивнул:

– Тогда у меня больше нет к тебе дел, Мастер Антаг.

Мужчины обменялись вежливыми поклонами.

Но Норка вздохнула свободно только тогда, когда за Гитивом закрылась дверь.

Венихар исполнял обязанности Лорда Советника Ихава, то есть беседовал с придворными в большом зале. Мышке надоело таскаться за ним по пятам, и с его разрешения она отошла к стенке и стала рисовать в книге, которую он ей дал. Мышка уселась на °дин из подоконников. Это была очень удобная позиция: она могла видеть большую часть зала, ее же скрывали портьеры. Девочка увлеченно рисовала, но вдруг ее внимание привлекли тихие голоса.

– Какие новости, Горан?

– Я сделал, как вы велели, Милорд. Гитивы объявили награду в сотню империалов за портового грузчика по имени Акулья Наживка. Ибхана мертва, но Трущобы все никак не успокоятся. Ходят слухи, что торговцы наркотиками делят территории.

– Ты говоришь как-то… м-м-м… скептически.

– Еще двое Гитивов убиты: Голек и Минека.

Первый человек рассмеялся резким довольным смехом:

– Исива, должно быть, вне себя от гнева, а Элхар… м-м-м… опасно раздражен.

– Да, Милорд. Но ни один из моих агентов не нашел ничего, что бы указывало на чужеземную ведьму Короля, разве только то, что она связана с Храмом Ветровеи и Домом Ихавов.

– Да. Ты понимаешь, Горан, что нам нужен хотя бы намек. Даже очень… м-м-м… косвенная связь может побудить Элхара к жестким мерам.

Один из мужчин щелкнул пальцами.

– Милорд. Это очень незначительный факт, но, может быть, это поможет: Цитанек Гитив отдал воровку Норку в руки этой ведьмы, Гобез-Ихава и Верховного Жреца Ветровеи.

– Отлично, – удовлетворенно сказал первый. – Это очень полезно. Ты не знаешь, известно ли об этом Исиве?

– Возможно. Я не уверен.

– Ладно, если сможешь… м-м-м… то будь любезен, распространи эту информацию. Ах, эта Норка, – добавил он задумчиво. – Похоже, мы оба ошибались на ее счет.

– Точно, Милорд, и я себя чувствую, как дурак. То что она Подмастерье, хоть и выглядит очень маленькой, да еще из людей Хижана – а он известен как очень жестокий Мастер Гильдии, – должно было насторожить меня. Но я обманулся – вы должны признать, она была хороша. Элхар Гитив закрыл глаза на то, что она помогла Акульей Наживке убрать Цифу.

– Элхар ничего не делает без причины. Но этот… м-м-м… портовый грузчик, Акулья Наживка, кто он такой?

– Он пытался создать Гильдию грузчиков. Нажил врагов. Есть слухи, что Элхар связывает его с Норкой.

– Разузнай побольше. Связь с Норкой может быть… м-м-м… многообещающей.

– Хорошо, Милорд.

Мышка услышала, как шаги стали отдаляться. Она выглянула из-за шторы, чтобы получше рассмотреть говоривших. Если она нарисует их портреты, то Венихар сможет определить, кто строит заговор против Арры. Она хорошенько рассмотрела их и дорисовала их лица к портретам других придворных. Потом переключила внимание на человека в мантии, который был, как она полагала, Верховным Жрецом Храма Повелителя Коней. Она все еще прорисовывала детали его богатого одеяния, когда Венихар позвал ее.

Вскоре Хорек и Осел совсем освоились с сетью потайных проходов, ниш для подслушивания и отверстий для подглядывания. Они научились пользоваться скрытными лампами, которыми снабдил их Венихар Гобез-Ихав, а их природная осторожность помогала незаметно следить за Гитивами. Единственная проблема, как кисло заметил Осел, заключалась в том, что это было очень скучно. В данный момент он наблюдал за женщиной, которая что-то писала в большой книге с кожаным переплетом. Время от времени она вздыхала, поднимала голову и устремляла взгляд в пространство. Уж если тебе скучно делать эту работу, думал про себя Осел, то каково мне следить за тобой.

Он услышал, как дверь в комнату открылась. Женщина подняла голову и отложила перо в сторону.

– Миледи, – пробормотала она.

Осел осторожно передвинулся, чтобы вошедшая попала в его поле зрения. Это была элегантная пожилая дама, судя по описанию Венихара, сама Миледи Исива. Он напряг слух.

Женщины обсуждали счета, над которыми работала молодая женщина – Минцера, как называла ее Миледи. Внимание Осла привлекла фраза: «платежи мелким разносчикам», но он не мог понять, о чем это. Через несколько минут Миледи собралась уходить, и Минцера снова взялась за перо.

– Где Филин? – спросила Миледи.

– В библиотеке, – ответила Минцера. – Ран его стережет.

– А Цитанек?

– Он ушел. Эван сообщит о его перемещениях, когда они вернутся. Миледи, а Цезарь вернулся?

Она кивнула:

– Он пошел спать, но сначала доложил. Ты никогда не угадаешь, кто стоит за всем этим объединением Трущобных гильдий, – Норка! Стало очевидно, что она далеко не так безобидна, как, кажется, считает наш маленький Филин. Цезарь предложил Антагу двести империалов за Норку, если та попадет к нему в руки, и знаешь, что он ответил? Антаг сказал: «Если она попадет ко мне в руки, это прикосновение меня обожжет». И это Антаг, который, как я считала, не боится никого. Ладно, – добавила она, стараясь унять свое раздражение. – Мы назначили такую цену за голову Антрина, что, я полагаю, очень скоро друзья предадут его.

– Если это действительно Антрин, – усомнилась Минцера.

Миледи улыбнулась, но улыбка не сделала ее лицо приятным.

– Всегда сомневаешься, Минцера. В любом случае, это вопрос времени. Трущобная дружба не выдержит испытания сотней империалов. – Она пожала плечами. – И даже если этот Акулья Наживка – не Антрин, он все равно может оказаться полезным.

Минцера вернулась к счетам.

После некоторых колебаний Осел пополз вдоль прохода, стараясь не упускать Миледи из виду. Он перебирался от одного отверстия к другому, все время рискуя потерять ее. Потайной ход два раза разветвлялся, и у каждой развилки Осел тщательно запоминал, какой символ был выгравирован на стене. Это сильно замедляло его продвижение, зато помогало не заблудиться.

В следующее отверстие мальчик увидел просторную комнату, уставленную рядами полок с книгами. Маленькая фигурка в ливрее Гитивов одиноко сидела у столика хассе, задумчиво перебирая резные Фигуры. Вздрогнув, Осел узнал Филина. Он услышал как открылась дверь. Осел заметил, что при появлении Миледи у Филина на лице появилось выражение настороженности. Она разглядывала Филина стоя спиной к Ослу. Что бы там Филин не увидел в ее лице, его озабоченность переросла в страх.

– Миледи? – прошептал мальчик.

Она некоторое время молчала, потом сказала:

– Твоя подружка Норка создает мне трудности Ты не знаешь, с чего бы это?

Филин поднял голову. Лицо его было бледным, но решительным.

– Элхар убил Кису, – твердо сказал он. – Полагаю, этим он вызвал ее вражду.

Осел не мог видеть лица Миледи, но почувствовал, как она напряглась.

– Киса была трущобной крысой.

– О, боги, Миледи, я тоже был трущобной крысой! И Норка – трущобная крыса. Но у нее есть чувства и друзья, и она им предана. Она очень смелая и решительная и, наверняка, в ярости.

– А ты, Филин, ты – смелый, решительный и в ярости? – спросила Миледи; ее мягкий тон заставил Осла напрячься.

– Я испуган, – с горечью прошептал Филин, – и я ваш раб.

Миледи повернулась спиной к Филину. Осел задрожал, рассмотрев ее лицо: такое холодное и беспощадное.

– Мой маленький Филин, – сказала она сладким голосом. Потом резко обернулась и взглянула на своего раба. – Чего ты больше всего боишься? – Руки ее были подняты, как лапы хищника.

Филин увернулся, но ничего не сказал. Она схватила его и встряхнула.

– Отвечай мне!

Очевидно, Филин справился со своим страхом.

– Миледи, я ваш раб. У меня нет выбора. Я должен плясать под вашу дудку. И я больше всего боюсь, что разучусь этому противиться.

Осел задержал дыхание. Он был уверен, что Миледи ударит Филина. Но, к его большому удивлению, она начала смеяться. От этого смеха по коже пошли мурашки. Она потрепала Филина по щеке рукой, похожей на когтистую лапу.

– Не бойся, – успокоила она его тоном, от которого стыла кровь. – Я найду способ постоянно напоминать тебе, что ты должен меня ненавидеть. – С этими словами она ушла.

С лица Филина исчезли все краски. Он доковылял до столика хассе и схватился за него так, что побелели костяшки пальцев. Глаза его были широко раскрыты и устремлены вдаль, будто он видел то, что недоступно остальным.

– Нет, – прошептал он с болью. – О, Миледи, нет. – Потом упал на пол.

Осел, потрясенный, не мог сдвинуться с места. И вдруг он услышал – очень близко от себя – беззвучное ругательство и потом торопливые шаги, приближающиеся торопливые шаги. Он вжался в нишу, молча проклиная все на свете. Мальчик вспомнил о человеке, который, как сказала Минцера, стережет Филина. Шаги еще приблизились. Он задержал дыхание и скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то пронесся мимо. Короткий щелчок замка, и его ослепил луч дневного света. Охранник открыл одну из секретных панелей, через которую можно было попасть в комнату, ринулся в библиотеку и закрыл за собой панель. Ослу хотелось остаться и посмотреть, все ли в порядке с Филином, но нужно было удирать, пока охранник занят.

Филин лежал на спине, рассматривая потолок над своей постелью. В комнате царил полумрак, так как Минцера задернула шторы, но полуденный свет упорно пробивался внутрь. Он не устал, просто ему было одиноко и страшно. Когда он упал в обморок в библиотеке, Миледи привела его в чувство при помощи каких-то ужасно вонючих солей (столь же эффективных, как холодная вода, но после них хоть не остается беспорядка, с удовлетворением отметила Миледи). А потом она и Ран буквально поджарили его, выпытывая, что он видел на этот раз. Филин дрожал. Кроме всего прочего, он увидел мятежи. Он сказал об этом Миледи – для жителя Трущоб воспоминания о мятеже были страшнее кошмара. Об остальном сказать не решился: в своих смутных видениях, которых он уже начал бояться, он увидел, как какой-то огромный мужчина идет за Норкой с оглоблей в руках; а Мышка вонзает свои зубы в руку Рана (Рана, который был здесь же и допрашивал его!). На этот раз ему удалось сдержать приступ рвоты, но, когда Миледи закончила допрос, она велела Минцере дать ему снотворного. Он отказался пить вино с лекарством, хотя управляющая заверила его, что это не хацет. Филин пообещал, что постарается сам заснуть или хотя бы притвориться.