Текст книги "Медитация сатипаттхана"

Непостоянство

Практикуя некоторое время созерцание ощущений, все более и более отчетливым становится аспект их изменчивой природы. Там, где мы ранее отмечали, что возникает ощущение определенного гедонистического тона, со временем обнаруживается, что оно исчезает. Таким образом, на фоне постоянного возникновения и исчезновения, каждое ощущение сообщает о непостоянстве. Эфемерные ощущения подобны пузырькам на поверхности воды во время дождя (SN 22.95; Anālayo 2003: 206). Они непрерывно возникают и исчезают, и их непостоянная природа делает эти ощущения удобным инструментом для развития глубокого постижения непостоянства. Благодаря этому упражнению такое постижение становится ощутимым и непосредственно чувствуемым переживанием. Мы чувствуем непостоянство. Ощущение непостоянства помогает нам понять, что удовольствие и боль не длятся вечно. Переживание этого непосредственно постепенно ослабляет тенденцию ощущений вызывать резкую реакцию.

Понимание изменяющейся природы ощущений не требует намеренного усилия. Соответственно, в результате предшествующего созерцания разлагающегося трупа истина непостоянства вряд ли может остаться незамеченной. Однако в случае ощущений и состояний ума осознавание непостоянства должно активно поддерживаться для продолжения практики в соответствии с условием отмечаемого в рефрене Сатипаттхана-сутты. Согласно этому рефрену, цель состоит в созерцании природы возникновения и исчезновения.

Когда мы устанавливаемся в этом ощущении непостоянства, больше нет необходимости рассматривать мысли как отвлечения от созерцания ощущений. До тех пор, пока мы остаемся укорененными в осознавании всего тела и настроены на прямо ощущаемое чувство изменения, мысли можно оставлять как есть. Нет необходимости изгонять их из ума, чтобы иметь возможность созерцать ощущения. Если мы просто оставим их как есть, не вовлекаясь в них, они постепенно потеряют свою силу отвлечения ума. В конце концов, они могут просто стать частью всеобъемлющего переживания непостоянства.

То же самое всеобъемлющее переживание непостоянства продолжается от сидения к медитации хождения. Во время самого хождения внимание может быть обращено на ощущения в стопах, в ногах и во всем теле. Во время осознавания этих различных ощущений их непостоянной природе может быть уделено особое внимание. Таким образом, ощущение изменения становится постоянной практикой.

Ощущения подобны ветрам, которые поднимаются из различных направлений (SN 36.12; Anālayo 2003: 160 и 2013: 132). Точно так же, как бессмысленно бороться с превратностями погоды, бесполезно бороться с превратностями ощущений. Наилучшим отношением будет простое оставление ощущений и ветров как есть. Тем и другим можно просто предоставить возможность следовать своим курсом, понимая, что они в любом случае будут меняться.

Развивай ум подобно пустому небу,

Позволяй ветру ощущений просто веять.

Что касается сравнения с колесом, то вклад, который созерцание ощущений вносит в ступицу колеса, соответствует еще более основательному укоренению внимательности в теле посредством непосредственного ощущения тела в сочетании с радостью нахождения в текущем моменте. Кроме того, это ощущение присутствия тела сопровождается естественно присущим указыванием на факт изменения. Вклад созерцания ощущений в обод колеса состоит в углублении чувства отсутствия привязанности.

Бесполезно цепляться за ощущения, которые настолько эфемерны и постоянно изменяются. Склонность реагировать на ощущения, зарождая пристрастие, ограничивается и постепенно ослабляется. В частности, стремление к телесным чувственным удовольствиям обнаруживает свою бессмысленность. Это становится не только бессмысленно, но даже опасно. Эта опасность становится особенно очевидной, когда тело болеет и испытывает страдания. В той же степени, в которой мы становимся привязанными к телесным ощущениям во время своих поисков чувственного удовольствия, мы будем обеспокоены телесными ощущениями, когда появятся недуги.

Открытая практика

Опираясь на прозрение, развиваемое при помощи трех телесных созерцаний и внимательного исследования ощущений, мы переходим к ненаправленному способу практики. Укоренившись в осознавании всего тела с непрерываемым ощущением непостоянства, мы открываемся для текущего момента, как бы он ни разворачивался. Мы осознаем, что «есть ощущение (atthi vedanā)», которое принимает форму переживания нашей укорененности в осознавании всего тела посредством ощущений. Таким образом мы продолжаем этот путь, пока не освободимся от всех неблаготворных реакций в связи с ощущениями.

Когда мы отмечаем, что ум отвлекся, с улыбкой мы узнаем, что ум отклонился, а затем пробуем определить тональность связанного с этим ощущения. Какой была преобладающая аффективная тональность мыслей, переживаний, воспоминаний или фантазий, которые привели к отвлечению? Это узнавание преобладающей тональности ощущения может помочь в созерцании ума, следующей сатипаттхане, и, в частности, в связи с необходимостью различать проявления желания, неприятия и заблуждения. В следующей главе я снова вернусь к этой связи между второй и третьей сатипаттханами.

С точки зрения прозрения, важным вкладом созерцания ощущения является предоставление прямого и личного постижения принципа зависимого возникновения. Определенным образом, последнее звено зависимого возникновения уже стало очевидным через предшествующее созерцание смерти. При помощи созерцания смерти мы упражняемся в том, чтобы не реагировать печалью и скорбью, которые обычно неразрывно связываются с переживанием смерти. Этот вид тренировки косвенно указывает на желание и привязанность, а именно на желание не сталкиваться со смертью и привязанность к этой жизни.

Опираясь на осознавание смертности тела, как на яркое проявление страдания (dukkha), данное упражнение также обращает наше внимание на важнейший момент в серии связей, ведущих к зависимому возникновению страдания. Это возникновение желания в зависимости от ощущения. Особое влияние, оказываемое ощущением на ум, делает предельно очевидным то, почему настолько важна связь между ощущением и желанием. Именно в этом месте зависимого возникновения внимательность может иметь огромное значение.

Краткое изложение

Три вида ощущения могут быть исследованы при помощи сканирования тела, которое должно вести к полному осознаванию любого ощущения, включая ментальные, не обладающие ясным и отчетливым телесным компонентом. Отмечая подталкивание со стороны ощущений к возникновению определенной реакции, мы раскрываем их обусловливающее воздействие на ум. Устойчивое созерцание раскрывает тело как постоянный источник болезненных ощущений, тогда как ум, установленный в настоящем моменте, производит тонкий вид приятного ощущения. Любое ощущение может служить входными воротами в прямое переживание непостоянства.

Глава 7
УМ

Представляемая здесь пятая спица в колесе практики, которая связана с третьей сатипаттханой, – это созерцание ментальных состояний. В первой части наставлений, представленных в Сатипаттхана-сутте, говорится следующее (MN 10).

Ум с желанием узнают как «ум с желанием»;

ум без желания узнают как «ум без желания»;

ум с неприятием узнают как «ум с неприятием»;

ум без неприятия узнают как «ум без неприятия»;

ум с заблуждением узнают как «ум с заблуждением»;

ум без заблуждения узнают как «ум без заблуждения»;

зажатый ум узнают как «зажатый ум»;

рассеянный ум узнают как «рассеянный ум».

Хотя далее я приступаю к рассмотрению деталей упомянутых выше индивидуальных состояний ума, прежде хотелось бы отметить, что основная суть представленного созерцания может быть обобщена как непрерывный внутренний мониторинг с задаваемым вопросом: «что происходит с умом?» И что бы ни происходило снаружи, куда обычно направлено все наше внимание, это становится вторичным с данной точки зрения. Что действительно имеет значение, – это то, как ум на это реагирует. Это то, что мы должны продолжать отмечать. И это такое знание нашего собственного ума, которое главным образом обращено к данной сатипаттхане, для целей которой действительные перечисленные ментальные состояния служат средствами или примерами.

Желание, неприятие и заблуждение

Первые три состояния ума в приведенных выше инструкциях направлены на присутствие или отсутствие желания, неприятия и заблуждения. Во время практики я предлагаю делать особый упор на эти три состояния. Когда бы ни возникало отвлечение, оно может иметь форму желания или пристрастия, или же может быть связанным с присутствием некоторой степени неприятия или ненависти. Третья альтернатива актуальна для ума, который просто скитается вокруг, и это состояние отвлечения не особенно окрашивается желанием или неприятием. Такое состояние ума может рассматриваться как проявление заблуждения. Очевидно, что заблуждение также лежит в основе желания и неприятия. Но мне кажется, что для практических целей будет предпочтительно использовать данную категорию как дополнение к первым двум негативным состояниям, отмечаемым в инструкциях.

Ознакомление с присутствием или отсутствием желания, неприятия и заблуждения внутри в свою очередь способствует узнаванию того же снаружи, когда такое присутствие или отсутствие проявляется в других. Такое узнавание может опираться на выражение лица, тон голоса и положение тела, как указывающие на состояние ума другого (Anālayo 2003: 97 и 2017a: 37n39).

Применение этих трех категорий помогает построить мост от предшествующего созерцания ощущений. В частности, это касается мирских ощущений. Когда в уме присутствует желание, вполне вероятно, что оно появляется в сопровождении мирских приятных ощущений. И точно так же, когда возникает неприятие, вполне вероятно, что оно сопровождается мирскими болезненными ощущениями. И когда возникает заблуждение, скорее всего, при этом в уме присутствуют нейтральные ощущения.

Работа с этой связью может обеспечить существенную поддержку в узнавании возникновения соответствующих негативных состояний. Такое узнавание связано с основной задачей в соответствии с созерцанием состояний ума. Эта задача состоит в видении хода мыслей и связанных с ними ассоциаций, чтобы различать основное ментальное течение. Что касается внимательного распознавания нашего нынешнего ментального состояния, то требование, прежде всего, состоит в ясном узнавании, без вовлечения в детали любого происходящего следования мыслей и сопутствующих этому ассоциаций. Поскольку очень часто именно детали захватывают нас и вовлекают в определенную цепочку мыслей, достижение такого узнавания осуществить не просто. Узнавание тональности ощущения нашего текущего переживания помогает в достижении этой цели. Это приземляет осознавание до аффективной реальности нынешнего момента и тем самым обращает внимание на наше субъективное вовлечение во все происходящее. Таким образом мы учимся обращать внимание на исходное состояние нашего ума, а не на детали определенных мыслей.

Это имеет существенное значение, поскольку люди вполне способны оставаться погруженными в свои мысли и в то же самое время полностью игнорировать исходное (базовое) эмоциональное состояние соответствующего состояния ума. История изобилует примерами невероятно жестоких деяний, имеющих свое основание в увлеченности, вызванной определенным политическим или религиозным идеалом, ведущим к полному отходу от основополагающих качеств, таких как доброта и сострадание (иногда в сочетании с отсылкой к некоему высшему авторитету, ответственному за причиняемый другим вред). Другие примеры не менее ужасных событий показывают противоположную сторону той же монеты, когда погружение в эмоции происходит при полной потере связи со способностью ума рационально мыслить. Данная практика действует против склонности терять связь на основании подготовки устойчивого осознавания и ясного узнавания тональности ощущения.

Это, в свою очередь, раскрывает значение трех исследуемых перед этим сатипаттхан, а также важность их практики в сочетании друг с другом, а не раздельно. Именно благодаря проделанной предварительно подготовительной работе в соматической и аффективной сфере эта сатипаттхана может реализовать весь свой потенциал. Внимательность, развиваемая таким образом, может быть представлена как открытие коммуникативных каналов между этими различными сферами. Она предоставляет для нас точку интеграции рационального и эмоционального аспектов. Это происходит через придание каждому из них равной значимости и рассмотрения их таким образом, что они могут сделать свой полноценный вклад в интегральную оценку определенной ситуации и в нахождение подходящего ответа на тот вызов, который она нам несет. Таким образом, опираясь на поддержку внимательности, интуиция и логическое рассуждение приходят к точке равновесия. Это обусловлено движущими силами практики, которые лежат в основании первых трех сатипаттхан.

Особый вклад третьей сатипаттханы в этом отношении состоит в правильной идентификации действительного состояния нашего ума как прямом приближении к честному признанию и принятию ответственности за то, что происходит внутри. С практической точки зрения это может принимать форму регулярного отмечания, чтобы видеть, как ум ведет себя прямо сейчас. Отходя от укоренившейся склонности обращения всего своего внимания на переживаемые объекты, мы вместо этого направляем некоторую часть внимания на последствия переживания тех объектов, которые находятся во внутренней сфере нашего ума.

Обычно мы так привыкаем фокусироваться на том, что происходит снаружи, или же на том, чем мы занимаемся, что наш ментальный диапазон видения становится похожим на ограниченный диапазон видения физических глаз. Базовый шаблон этого заключается в обращении всего своего внимания на то, что находится прямо перед нами. Или же, если нечто действительно серьезное происходит в эмоциональной сфере, узкий луч внимания перемещается на это; и тогда мы целиком обращаемся к этому, полностью забывая обо всем остальном.

Но такой ограниченный диапазон ментального видения является скорее привычкой, а не необходимостью. Ум по своей природе не столь ограничен, как человеческий глаз. И актуализация этого потенциала требует отступления от слишком узкой фиксации внимания, что позволяет нашему осознаванию становиться более широким. Таким образом, мы учимся воспринимать, что нам дается в переживании (то есть содержание) вместе с тем, как оно нам дается (то есть качество, модальность переживания). На субъективном уровне мы различаем воздействия происходящего на ум, и это различение никоим образом не мешает нашей способности воспринимать и взаимодействовать с тем, что происходит снаружи. Определенно, достигаемая благодаря этому широта ума улучшает как усвоение информации, так и нашу способность надлежащим образом разбираться с тем, что происходит.

Основная тренировка в расширении диапазона нашего ментального видения осваивалась постепенно, при помощи предшествующих упражнений сатипаттханы, в которых благодаря созерцанию частей тела и элементов мы постепенно выходили за пределы обычного восприятия тела, когда внимание в основном обращено на его чисто поверхностные проявления. Теперь же наше внимание еще в большей степени становится обращенным вовнутрь. Благодаря созерцанию ощущений мы учимся обращаться вовнутрь, двигаясь от ощущения тела к осознаванию того, что ощущает тело (т. е. к осознаванию того фактора нашего потока бытия, который ощущает, чувствует тело). И теперь задача состоит в том, чтобы продолжать то же самое движение вовнутрь, приближаясь к тому, что узнает тело и к тому, что узнает ощущения.

Если взять уже использованный нами пример с этой книгой, которую мы держим в руках, то внимание переходит от чувства прикосновения к книге к ощущению рук, которыми мы к ней прикасаемся. В соответствии с общим направлением этой сатипаттханы, внимание теперь может обращаться дальше вовнутрь, к тому, что узнает это переживание книги в наших руках, к уму.

Этот результат расширения сферы медитативного внимания через включение действительного состояния нашего ума имеет фундаментальное значение для медитации сатипаттханы. Он закладывает основание для этой и последующей сатипаттханы, созерцания дхарм, связанных с препятствиями и факторами пробуждения. Развитие способности отслеживать то, что происходит внутри, ясно узнавать состояние нашего ума, является непременным условием для способности полностью раскрывать потенциал этих двух из четырех сатипаттхан.

На самом деле то же самое в какой-то мере требуется для всех медитаций сатипаттханы, и для этого нам необходимо отслеживать влияние наших действий на наш ум. Это становится ясным уже в первом упражнении созерцания частей тела. История о самоубийстве монахов в результате несбалансированной практики созерцания служит серьезным предупреждением об опасности не наблюдения за тем, что происходит в уме.

Поворот вовнутрь, требующийся для проверки действительного состояния ума, – это нечто подобное чтению интересной книги с осознанием того, что скоро у нас состоится встреча с хорошим другом. Во время чтения мы сохраняем осознавание течения времени в уме. Мы можем регулярно смотреть на часы, просто чтобы убедиться, что мы не опаздываем на эту встречу. Это не должно быть чем-то напряженным или беспокоящим, но может быть простым расслабленным способом сохранять течение времени в нашем периферийном осознавании вместе с одновременным наслаждением книгой. Точно так же периферийное осознавание может расслабленно следить за тем, как вещи разворачиваются внутри, наблюдая за состоянием своего ума.

В контексте описания постепенного пути созерцание состояний ума других находит свою иллюстрацию в смотрении в зеркало (DN 2; Anālayo 2014a: 80). Она наглядно демонстрирует то, чему соответствует эта практика, но в связи с нами самими: удерживание зеркала внимательности внутри, чтобы ясно видеть отражение своего состояния ума как есть, прямо сейчас. Это действие интроспективной проверки состояния нашего ума можно сравнить со смотрением в зеркало заднего вида во время управления машиной. Это помогает нам обозревать всю ситуацию на дороге, а не только видеть то, что происходит прямо на пути. Точно так же мы смотрим в зеркало заднего вида внутри, чтобы видеть то, как ум относится к тому, что происходит. И снова это можно сравнить с использованием зеркала, чтобы удостовериться, опрятный или неопрятный наш внешний вид. Подобным же образом мы смотрим в зеркало внимательности, чтобы установить состояние нашего ментального проявления.

Как мы спрашиваем других: «Как дела?», теперь мы спрашиваем себя: «Как там наш ум?» Это выражается с точки зрения трех отмеченных выше категорий созерцания ума: «каков ум – с желанием или без него, с неприязнью или без нее, с заблуждением или без него?»

Внимательность к ощущениям особенно полезна для узнавания неблаготворных мыслей, прежде чем они наберут силу. Как было отмечено в предшествующей главе, такое узнавание на начальном этапе формирования неблаготворных мыслей делает возможным пресечение их в корне. На начальном этапе негативные мысли и ассоциации еще не обрели всю свою силу. Степень нашей идентификации еще не настолько сильна, какой она в итоге становится, если они продолжаются. Так легче отойти от этих мыслей, чтобы оставить их и изменить направление ума.

Представьте катящийся с холма снежный ком. Гораздо легче изменить направление движения или остановить его, если мы перехватим его ближе к вершине этого холма. Когда же он скатывается к самому низу и становится все больше и быстрее, перехватить его намного труднее. Движение ума подобно этому.

Активизация этого потенциала требует готовности прямо смотреть на свои недостатки. Данная тема уже обсуждалась в предшествующей главе, а именно – важность умения терпеливо переносить узнавание любой неспособности соответствовать собственным стандартам. Переживаемые в это время ощущения – это скорее всего неприятные ощущения. Такие ощущения приобретают надмирское измерение, поскольку они обладают потенциалом продвигать нас вперед по пути. Самообман, как способ избежать неприятных ощущений от видения собственных недостатков, находится в диаметральной оппозиции ко всему развитию на пути медитации сатипаттханы.

Важность правдивого и ясного узнавания отмечается в Анангана-сутте (MN 5; Anālayo 2013: 160f). В этом рассуждении упор делается на важности ясного узнавания присутствия загрязнения как необходимого предварительного условия для того, чтобы иметь возможность что-то с ним делать. Если же узнавания нет, то нет и основания для выхода из этого негативного состояния.