Текст книги "Лавровый венок для смертника"

15

Вольф точно помнил, что оставил свой, только вчера взятый напрокат «пежо» под сенью развесистого тукового дерева, справа от входа в полицейское управление. Поэтому, задумавшись, подошел к стоявшему на его месте «мерседесу», рванул дверцу, но, увидев за рулем плечистого, шкафоподобного метиса, удивленно отшатнулся.

– Извините, сэр, кажется, я ошибся.

– Кажется, ошиблись, да… – меланхолично повторил водитель, но тотчас же добавил: – Не волнуйтесь, это не ошибка. Садитесь. Я ваш новый шофер. А это – ваша новая машина. Завидую вам, Вольф: вот так вот выходишь из полицейского управления и вдруг видишь, что и машина у тебя другая, и водитель персональный появился…

– Хватит трепаться! – почти простонал Герберт и, устало помассажировав пальцами виски, вновь осмотрелся. Сказанное метисом он, конечно, мог принять и за шутку. А вот то, что «пежо» его поблизости не оказалось, если и можно считать шуткой, то настолько скверной, что Герберту не хотелось верить в ее реальность.

– Да не переживайте вы так, лейтенант! – добродушно скалил зубы метис-здоровяк. – На Рейдере машины не воруют. Уже хотя бы ввиду абсолютной бессмысленности подобного занятия. Спрятать-то их все равно негде. Увезти на континент тоже практически невозможно.

– Тогда какого дьявола? Где она?

– В надежных руках. То есть я хотел сказать, что на ней укатила леди Удайт.

– Кто?!

– Леди Удайт, у которой мне выпала честь служить телохранителем. Однако не отчаивайтесь. Как видите, вместо старенького «пежо» она оставила вам почти новенький, последней модели, «мерседес». Разве плохая замена?

Еще несколько мгновений Вольф сдерживал страстное желание выхватить пистолет и всю обойму всадить в башку этого метиса. Во всем, что касалось лично его, Вольф требовал серьезности и ясности. После всей той истории, что произошла с ним в отеле, после «ловушки» с изнасилованием и арестом, лейтенант стал особенно осторожным и озлобленно воспринимал любую попытку свести какой бы то ни было разговор с ним – к шутке. Пусть даже самой невинной.

– Где сейчас эта… твоя леди? – почти прорычал Вольф и теперь уже так рванул дверцу со стороны водителя, что метис едва не вывалился из салона.

– Она у себя, на вилле «Голубой домик», и терпеливо ждет вас, господин полицейский. Она ждет вас, – повторил мексиканец уже более настойчиво. – Садитесь и не сомневайтесь. Выслушав леди Удайт, вы многое поймете и будете относиться к ней совершенно не так, как относились до сих пор. Нет, это утверждаю не я, сэр. Я всего лишь повторяю утверждение леди Удайт. Кстати, позволю себе заметить, женщины редкого ума и проницательности.

Еще несколько секунд поколебавшись, Герберт озлобленно и в то же время обессиленно плюхнулся на заднее сиденье.

– Езжай! – прогрохотал он. – Но учти: если вы со своей, извините, леди вновь решили что-то затеять, я пристрелю вас обоих. Тебе все понятно?

– Вы решили пристрелить нас обоих, – невозмутимо согласился мексиканец, – мне все понятно. Хотя достаточно было бы, если бы вы убили только леди Удайт. Уже хотя бы потому, что я еще мог бы вам пригодиться. – Это его попугайничание Вольф тоже воспринял, как откровенное издевательство, что, однако, не помешало Таннеси добавить: – Непонятно только, чем вы собираетесь пристрелить меня? Пистолета-то у вас все равно нет. Впрочем, на какое-то время могу занять свой.

– Заткнись, умник, – вяло проворчал Вольф, чувствуя, что и на сей раз Удайт переиграла его. – И запомни, что разговариваешь с офицером полиции.

– И запомню, что разговариваю с офицером полиции, – набыченно склонился над рулем мексиканец, и даже смугловатая кожа не смогла скрыть того, как мгновенно налились кровью и щеки его, и монументально накачанная борцовская шея.

«Пежо» действительно дожидался его на стоянке у виллы. Сама же леди Удайт блаженствовала в бассейне с подогревом, источавшем клубы ароматизированного пара.

– Раздевайтесь, лейтенант, раздевайтесь. Никого, кроме нас с вами, здесь нет, – ворковала Валерия, как только посреди «римского дворика» возникла фигура молодого статного варвара.

– Хватит, однажды я уже имел неосторожность раздеться при виде некоей смазливой проститутки. После чего оказалось, что…

– Это вам будет уроком, лейтенант. Вам, при вашем общественном статусе, следует польщаться не на смазливых проституток, а на красивых, достойных вас леди, – беззаботно рассмеялась Валерия. Хотя смех ее показался Вольфу наигранным. – Одна из них – перед вами. И стоит рискнуть. А то, что однажды вас постигла неудача с раздеванием… Так не будете же вы отныне всю жизнь ложиться с женщинами в постель в мундире и при портупее. Тем более что женщина дожидается вас в бассейне.

– Вы – страшный человек, леди Удайт.

– Если исходить из моего сугубо женского коварства… Но если рассмотреть этот вопрос глубже… Уверена, что встречались вам и пострашнее. И вообще, как вы могли работать полицейским, лейтенант Вольф? У вас ведь ни капли интуиции, никакого представления о психологии преступников и логике самих преступлений.

– Не вам судить об этом, мис-с… – поиграл желваками лейтенант. – Лучше объясните, почему вы решили, что это именно Эллин Грей решила засадить меня в «Рейдер-Форт»? Как всякого полицейского, в данном случае меня интересуют не эмоции, а факты.

– Ах, эти ваши сомнения, Герберт, – сойдя с «лягушечьей возвышенности», Валерия грациозно проделала круг на глубине и вновь вернулась к трапу, у которого, сквозь небесную голубизну морской воды, просматривались очертания подводного кресла. – У меня складывается впечатление, что вы уже успели поблагодарить – в постели, естественно, – мисс Грей за то, что устроила вам ловушку в отеле, из-за которой вы едва не лишились и офицерского чина, и работы, и свободы. Не говоря уже о репутации. Или, может быть, вы до сих пор полагаете, что это была моя идея – подсадить к вам эту уличную шлюху?

– Вы же, конечно, утверждаете, что не ваша, – не очень-то удивился Вольф. Некая смутная догадка закралась у него еще во время беседы с Грей там, в отеле, когда его пытались арестовать.

– Будь она моей, – грациозным движением руки отправила она охранника за ближайшую перегородку, – тогда какого дьявола я приглашала бы вас сюда и представала перед вами нагой, в теплом бассейне, соблазняя похлеще профессиональной путаны?

– А действительно, зачем вы прибегаете ко всему этому?

– Откровенно? – Подплыв к борту, у которого стоял полицейский, Валерия сначала продемонстрировала ему круглые, идеально выточенные ягодицы, по цвету загара не отличающиеся от остальной части тела, а затем, ухватившись за поручень трапа, развернулась так, чтобы он мог видеть ее лежащей на спине, с изящно покачивающимися на воде раздвинутыми ножками.

– Теперь-то уж какой смысл лгать? – конвульсивно взглотнул чувственную слюну лейтенант.

– Я прибегаю к этому в надежде избавиться от сатанистки Эллин Грей. Понимая, однако, что избавиться от нее мы с вами сумеем, только объединив свои усилия, возможности и, если хотите, коварства.

Слушая Валерию, лейтенант уже горячечно срывал с себя портупею, рвал пуговицы мундира, нетерпеливо сбрасывал туфли. Вряд ли в эти минуты он полностью осознавал свои действия. Скорее всего, пребывал в некоем полугипнотическом состоянии. И когда, дождавшись его погружения в бассейн, Валерия, азартно повиливая бедрами, русалкой отошла в дальний угол бассейна, это лишь взбудоражило воображение барона. Набросившись на соблазнительницу, он вначале страстно покрывал поцелуями ее грудь, шею, щеки, а затем, подхватив за бедра, усадил себе на грудь, так что ноги женщины оказались у него на плечах.

– Теперь вы понимаете, что никакие иные ловушки, кроме той, в которую вы только что окунулись, не существуют, – томно простонала Валерия, обхватывая руками его голову, а затем медленно, грациозно отклонясь от него.

– Теперь это уже очевидно, – проскрежетал зубами барон фон Вольф.

16

«…Напрасно ты „похоронила“ его как мужчину. Стив Коллин выглядит так же, как может выглядеть в его возрасте всякий иной мужчина. – Эллин предавалась струям воды с таким благоговением, словно они способны были очистить от всей физической и духовной мерзости, что накопилась в ней за годы неправедного бытия. – Просто ты никак не можешь забыть, что он болен. Всякий раз, когда Коллин приближается к тебе или берет за руку, чтобы припасть к ней в поцелуе, ты вспоминаешь, что он обречен. Словно все остальные, с кем, следуя своему принципу „Каждый приговоренный тобой имеет право познать тебя в постели“, ты переспала, – обреченными не были».

Поводя руками по низу живота и бедрам, Эллин все больше распалялась. Ей нужен был мужчина. Он нужен был немедленно. Если уж Грей возбуждалась, она возбуждалась так, что все ее тело наполнялось каким-то неукротимым внутренним огнем, на котором эта женщина способна была сгорать, как на костре инквизиции.

«но почему именно Коллин? – спросила себя. – Только не он! Ты ведь знаешь, что быть твоим мужчиной Стив Коллин не может. Существует некий нравственный запрет, исходя из которого…

Но именно потому, что этот запрет существует и что его никто, точнее, мало кто решается нарушить… Он ведь желает тебя. Ревнует. Это очевидно. Он не способен понять, почему в отношениях с другими мужчинами ты податлива и нежна, а с ним, приютившим тебя, которому ты обязана…

…И потом, ты ведь не можешь делать для него исключения. Уже сейчас твой „сценарий“ выстраивается таким образом, что Коллина постигнет та же участь, что и Грюна Эварда. А коль так, ты не имеешь права исключать его из числа мужчин, получающих право на несколько прощальных поцелуев и предпогибельную ласку. Вот именно: „предпогибельную!..“»

Прислонившись к влажной стене, Эллин блаженственно ощутила, как холод кафеля постепенно расплывается по спине. Но даже он не способен был укротить разгорающуюся страсть.

«Лучший способ избавиться от этого наваждения, – вспомнила она глубокомысленный совет одной польской сексологини, – это поддаться ему». По крайней мере, откровенно. Как раз к этому, «поддаться ему», Грей и готовила себя.

Еще больше изогнувшись, Эллин направила струю воды на самые интимные части тела, но, ощущая наслаждение, она в то же время ощущала все нарастающую, неукротимую ярость.

«Ты знаешь о его болезни – вот что тебе мешает. Никакой иной нравственный запрет тебя не остановил бы. Но, согласись: тлен умирания все еще не коснулся его. Пока что он не больший мертвец, нежели были к такому же часу сексуального стенания Рой Согред, Том Шеффилд, не говоря уже о Грюне Эварде. Однако же, познавая их мужскую силу, отдаваясь им, ты совершенно не думала о том, что через несколько часов один из них превратится в груду пепла, а изуродованный труп другого будет валяться на дне ущелья. Уже обрекая их, ты продолжала видеть в них мужчин – сильных, способных возбуждаться и ласкать».

Грей показалось, что скрипнула входная дверь. Она отклонила голову от струи воды и прислушалась. На острове входные двери на замки не закрывались. Не брать их на запор – одна из традиций Рейдера. Другое дело, что Эллин еще не успела смириться с ней и по-прежнему закрывалась. Так что отпереть ее дверь мог только хозяин этого флигеля.

– Это вы, мистер Коллин?!

Ответа не последовало, и Грей решила, что скрип ей всего лишь послышался.

«Не хватало только, чтобы привидения появлялись здесь раньше самих мертвецов, – довольно хладнокровно пошутила она, вновь предаваясь интиму водной струи. – Должна же и в этом существовать какая-то логика».

В эротических видениях ее всплыл генерал Лейс. Возможно, потому, что до сих пор ему не пришлось уйти в небытие вслед за другими. А еще потому, что он отказывался брать ее обычным способом. Все его нежности и ласки были низведены к анальному сексу, и поначалу в этих его порывах явно просматривалось что-то такое, что напоминало ласки гомосексуалиста. Зато он был негруб. Спокойный, в меру пылкий, сдержанно-ласковый… сильный и не торопящийся распрощаться со своей страстью. Чего еще желать от мужчины, который нужен тебе не столько в качестве любовника, сколько в качестве полицейского? Во всяком случае – до поры до времени.

17

Поначалу Коллин решил, что позвонившей ему леди Удайт зачем-то понадобилась Эллин Грей. Он уже хотел было напомнить ей телефон «штаб-флигеля» и был немало удивлен, когда издательница газеты довольно растерянно попросила:

– Ради бога, мистер Коллин, мне нужны только вы. Наша беседа строго конфиденциальна, Эллин Грей знать о ней не должна. Поймите. Я говорю с вами, как с офицером.

– Увы, в последнее время дамы говорят со мной только как с офицером, – заверил Валерию заместитель начальника тюрьмы. – Так что можете быть откровенны.

– Где сейчас Эллин Грей?

– Она увела от вас любовника?

– Она сама являлась моей любовницей, – выпалила Валерия. – Вас это не шокирует?

Коллин поперхнулся и приумолк. Когда речь заходила о сексуальных меньшинствах и излишествах, он обычно чувствовал себя неловко. Старомодное англосаксонское воспитание.

– Подробностей мне лучше не знать, – предупредил он на всякий случай. – Леди Грей находится сейчас в своих апартаментах. Телефон вам известен.

– Она предлагала вам что-либо?

– Что именно?

– Ну, какую-нибудь поездку, выход в океан, еще что-либо?

– Свой уик-энд мы обычно проводим каждый по-своему.

– Прекратите острить! – язвительно оскалилась Удайт. – Тем более что получается это у вас, как у кладбищенского сторожа.

– Удачное сравнение.

– А я звоню не для того, чтобы расточать любезности. Вы что, не видите, что все, кто соприкасается с Грей, погибают?

Только теперь Коллин по-настоящему насторожился. Если подобные подозрения появляются у такой влиятельной особы, как мисс Удайт… С ее доступом к прессе…

– Не все. Я бы не сказал, что все, – попытался свести все к шутке. – Генерал Лейс, насколько мне известно, все еще жив.

– Пока еще жив. Так будет точнее. Поскольку пока еще нужен и поскольку изобличить Эллин Грей как убийцу почти невозможно. Она запустила в работу некий сатанинский план нежного истребления неугодных ей и жестокого укрощения нужных.

– Сейчас вы говорите устами прокурора. С одной оговоркой: у вас нет никаких фактов. Кстати, заместитель прокурора сэр О’Ннолен тоже, насколько мне помнится, здравствует.

– Причем здесь О’Ннолен? – насторожилась Валерия.

«Эхо скандала в спальне Эллин до нее еще не докатилось, – понял майор. – Странно».

– Об О’Ннолене – это я так, к слову.

– Одну минуточку. У меня тоже есть кое-что «к слову».

Когда спустя несколько мгновений в трубке послышался голос Грюна Эварда, майор от неожиданности отшатнулся. Ему понадобилось собрать в кулак всю силу воли, чтобы понять, что это вещает не оживший писатель, к казни которого он имел самое непосредственное отношение, а всего лишь магнитофонная лента. Затем, благодаря этой же ленте, появился голос Грей. Судя по всему, они с Эвардом ворковали, лежа в постели.

– Что это вы мне подсовываете? – брезгливо возмутился Коллин. – Хотите уличить Грей в ее интимных связях, в статье под рубрикой: «Бульварные новости»?

– Я доверилась вам, майор Коллин, – напомнила леди Удайт. – И требую, чтобы вы доверились мне.

– Но я не желаю копаться в белье леди Грей. И причем здесь доверие?

– Это запись разговора между Грей и писателем Грюном Эвардом.

– В постели, смею заметить.

– Да, в постели. Но лишь потому, что, прежде чем отправлять кого-либо из мужчин на тот свет, она, эта фурия, вначале затаскивает его в постель. Таково, очевидно, ее правило. Грей воспринимает это предсмертное секс-ложе, как некий ритуал, который, по всей вероятности, обеспечивает ей успех. Человеку, которого она только что азартно ласкала в постели, трудно поверить, что он побывал в объятиях своего палача.

– Какое отношение это имеет к Эварду? Кто вам сказал, что он убит?

– Пардон. Исчез. Самым странным образом. Что на острове весьма непросто. Но дело в том, что записи, которыми владею, дают много поводов для грустных размышлений. В том числе и в связи с казнью Шеффилда.

– Что вас смущает в этой заурядной казни?

– Об этом позже.

Коллин непонимающе хмыкнул и долго прокашливался.

– Так она что, действительно, прежде чем, как вы утверждаете, убить мужчину, обязана переспать с ним?

– С женщиной, по-моему, тоже.

– То есть с вами это уже произошло? – не без злорадства уточнил майор.

– Вот именно. И теперь чувствую, что надо мной нависла смертельная угроза. Как, впрочем, и над вами.

– Но если вы обладаете записью ее разговоров…

– Со всеми: Эвардом, Шеффилдом, Согредом…

– И даже с Шеффилдом?

– Прежде всего, меня интересуют беседы с Шеффилдом.

– Где они происходили, в камере смертников?

– В постели.

– Бред какой-то, – проворчал майор. – Каким образом вам все это удается?

– Сейчас не время раскрывать секреты, мистер Коллин.

– Но, если вы обладаете такими записями, почему позвонили мне, а не в полицию?

– Для того, чтобы связываться с рейдерской полицией, я должна быть самоубийцей. Сейчас появился способ убрать ее, минуя рейдерских полицейских.

– Что-то оригинальное?

– Можете не сомневаться.

Коллин задумался, пытаясь понять, что она имеет в виду. Но это было непросто. Нужно было сосредоточиться, проанализировать услышанное, более точно определить в этом дьявольском сценарии Грей свою роль.

– Что это вы приумолкли, мистер Коллин? – встревожилась леди Удайт.

– Пытаюсь сформулировать вопрос несколько иначе. Не «почему вы не обратились в полицию», а «почему обратились именно ко мне?».

– Потому что знаю: теперь ваша очередь.

– Спать с Эллин?

– Если только вы с ней еще не переспали.

– Нет, конечно.

– Напрасно. Советую. Но после этого сразу же исчезайте из дома, не поддаваясь ни на какие уловки госпожи Грей. Например, можете найти приют у меня. На какое-то время мой дом превратится в крепость. – Коллин возродил в памяти трехэтажный, построенный в средневековой рыцарской манере: с крепостной стеной, декоративными башенками и массивными воротами, лжезамок леди Удайт, и решил, что превратить его хоть в крепость, хоть в гнездо заговорщиков или в штаб мафии будет нетрудно.

– Допустим, все так, как вы утверждаете…

– Никаких «допустим», майор Коллин. Все обстоит именно так. Смиритесь и обдумайте.

– Тогда последний вопрос: зачем я вам понадобился?

– Прежде всего, хочу спасти вам жизнь.

– Трогательно.

– Кроме того, вы понадобитесь мне в качестве свидетеля.

– Глупо.

– Почему?

– Это будет не самый надежный свидетель. Если не самый ненадежный.

– Потому что замешаны в ее авантюрах? Я это предвидела. Тем не менее…

– Но вы не все сказали.

– Не скрою, мистер Коллин, вы понадобитесь мне в очень сложной игре. Но лишь участие в ней сохранит вам честь, убережет от обвинения и спасет жизнь. Впрочем, если вы потребуете финансовой поддержки… Мы рассмотрим и это условие.

– Вот они, слова, с которых вы должны были начинать наш разговор. Тогда он получился бы намного короче и содержательнее.

– Не теряйте времени, майор.

– Условия жесткие. Но вполне приемлемые. Что от меня требуется?

* * *

По тому, что леди Удайт не спешила с ответом, Коллин понял: она не готова была к его столь быстрому согласию. Наверняка рассчитывала, что майор потребует времени для размышлений, пожелает встретиться с ней, чтобы обсудить условия «не по телефону».

– Возможно, вас это удивит, но…

– Прежде всего, вас будут интересовать рукописи мисс Грей, – подсказал ей майор.

– Прежде всего – да.

– Если вы не станете слишком торопить события, она может завершить книгу своих воспоминаний, и тогда… Впрочем, вы ведь не сумеете использовать их, поскольку…

– Сумею, – резко прервала его Удайт. – Но вы должны сделать ксерокопии всего того, что она успела написать, и передать их мне. Проблемы доступа во флигель, в комнаты Эллин, у вас, надеюсь, не существует.

– С чего вдруг?

– А потом мне понадобятся уже ваши мемуары. Которые станут новыми главами моего романа о рейдерской афере Грей и Шеффилда. То есть главы, которые сама Грей написать не смогла бы. Они-то и подтвердят наше с вами авторство.

– «Наше с вами»?

– Если не пожелаете, чтобы ваше имя появилось в печати рядом с моим, это будет компенсировано значительной частью гонорара или же выполнением иных ваших условий. Я достаточно убедительна?

– Вполне.

– Ксерокопии понадобятся завтра. Кстати, рассказ, написанный для участия в конкурсе, она уже отослала?

– О рассказе вам тоже известно?

– Я ведь уже все объяснила. Выясните. Если не отослала, оригинал должен оказаться у меня.

– Но это будет крайне несправедливо.

– А то, что рассказ, написанный Шеффилдом, появится в прессе под авторством Эллин Грей, – справедливо? Что вы, лично вы, майор Коллин, сделали все возможное, дабы, вместо Шеффилда, в тюрьме «Рейдер-Форт» был казнен ни в чем не повинный писатель Грюн Эвард – это справедливо?

– Опомнитесь, леди Удайт?! – Только теперь Коллина по-настоящему охватил испуг. – В тюрьме был казнен…

– …Грюн Эвард. И вы прекрасно знаете это. Или, может, включить магнитофон?

Коллин почувствовал, что горло его схвачено спазмом, а сердце вот-вот захлебнется и заглохнет, как старый отработанный мотор. Отодвинув ящик стола, он нашел упаковку с таблетками. Знал бы кто-нибудь, как ему осточертело напичкивать себя этой аптечной гадостью!

– Вот, почему вы так уверенно говорите со мной… – едва слышно, угрюмо пробормотал он, как бы и не в трубку вовсе, а про себя.

– Тем не менее вам ничего не угрожает. Если, конечно, будете выполнять мои условия.

– Только ваши? Нет? Еще чьи-то?

– За мной стоит один влиятельный полицейский. Такой гарантии вам достаточно?

В ответ Коллин простонал, едва сдерживая боль в желудке, доплелся до кровати и, не выпуская трубки, прилег.

– Вполне, – подтвердил он с явным запозданием.

– Мне известно, что вы серьезно больны, майор Коллин. Но у меня достаточно средств, чтобы обеспечить вам нормальную операцию. В лучшей клинике Штатов, лечение, уход… От вас же требуется только одно – ваши воспоминания о том, что вам было известно о рейдерской трагедии, и копии рукописей.

– Почему не оригиналы?

Странно, что Удайт даже не заметила его иронии.

– Пусть еще пару дней поработает над ними, напишет несколько новых глав. Не следует тревожить ее. Говорят, работает она довольно быстро.

– талантлива, как дьявол. И столь же работоспособна. Можете позавидовать.

– Могу. Хотя поверьте, кому-кому, а Эллин Грей завидовать сейчас трудно. Очень скоро вы в этом убедитесь. Запишите мой телефон. – Она дважды продиктовала свой номер и, заявив, что будет ждать его звонка, прервала разговор.