Текст книги "Лавровый венок для смертника"

51

Только теперь Эллин Грей наконец все поняла. То, по поводу чего до сих пор у нее возникали лишь смутные подозрения, представало теперь перед ней жестокой реальностью. Оказывается, заманив ее на яхту, Стив Коллин «предавал себя океану», как, рано или поздно, предают себя этой дикой стихии все обитатели Последнего Пристанища. Таковы традиции острова Рейдер.

Этот погребальный смокинг, задумчивая отрешенность взгляда и вообще все поведение заместителя начальника «Рейдер-Форта» свидетельствовали, что он намеревается уйти из жизни, придерживаясь традиции первопоселенцев острова – добровольно и со всем присущим ему мужеством.

– Что это вы надумали, мистер Коллин? – встревожено спросила Эллин, вперив свой неподвижный змеиный взгляд во владельца яхты. – Вы что, не расслышали моего вопроса?

Коллин продолжал стоять, вскинув подбородок и глядя куда-то в даль, в горизонт океанского поднебесья, в никуда. Он уже весь пребывал где-то в неопределенном далеке – между жизнью и смертью, еще не на том свете, но уже и не на этом, – вернуть из которого его теперь крайне сложно. Если только вообще, в принципе, возможно.

– Какого дьявола вы уставились черт знает во что, когда с вами говорит женщина?!

– Что вы еще хотите услышать от меня, мисс Грей?

– Это прогулочная яхта, или ладья с мертвецами? – вот, что я хочу услышать.

– Ладья, – процедил Коллин сквозь стоически сжатые губы.

– Прекратите блефовать! Обе мины вы заложили под моторку Кроушеда. У вас их было только две.

– Три. Одну пришлось попридержать. На всякий случай. Для себя.

– Это правда? – перехватило дыхание Эллин. – Действительно приберегли?

– Очень скоро вы в этом убедитесь. А пока давайте помолчим. А еще лучше – помолимся.

– Но если вы и приберегли эту мину – то для себя. Для себя, ты, старый идиот! Какого дьявола ты заманил меня на это корыто?!

– Вы не должны вернуться на землю, Эллин, – предельно вежливо и столь же предельно твердо объяснил Коллин. Оскорбительный тон девицы не произвел на него никакого впечатления. – Она создана не для вас. Не для таких, как вы. Через несколько минут вы погибнете. Уйдете в небытие вместе со мной. Это решено.

Эллин ждала именно такого ответа, тем не менее вновь замерла, потрясенная подтверждением того, что яхта и в самом деле заминирована.

– Это кто же не должен вернуться? – едва слышно проговорила она, извлекая слова из рассохшейся гортани. – Я? Послушай, ты, мерзавец! Я вернусь на нее даже из преисподней. Ибо как раз теперь я и собираюсь пожить на ней в свою волю и по-человечески. В свою волю, ты понял меня? Где эта чертова мина?

– Поздно, Эллин, – поиграл желваками тюремщик. – Если честно, я надеялся, что вы – действительно моя дочь. И считал, что не только имею право избавить от вас мир людей, но и обязан сделать это.

– То есть вы с большим желанием убили бы свою дочь?!

– С большой ответственностью. Но и от вас, Эллин Грей, мир сей тоже следует избавить.

– Что вы имеете в виду? – попыталась взять себя в руки Эллин, заметавшись по тесноватой рубке, словно змея.

– Вы слишком страшны для этого мира, слишком изобретательны и жестоки. Ни одна психиатрическая лечебница, ни одна тюрьма не способны ни излечить вас, ни изолировать.

Этого стерпеть Грей уже не смогла. Налетев на Коллина, она ударом плеча отшвырнула его от штурвала и, мельком осмотревшись, начала поворачивать яхту влево, к базальтовой вершине небольшого скалистого островка. Суденышко меняло курс долго и неохотно. Нос его неуклюже зарывался в пенистую волну и все время отворачивал вправо. Нацеленная на гибель и проклятие, «Кассандра» уже не желала возвращаться к Рейдеру, избегая всякой тверди, уходя в океан, словно возродившийся из мглы веков Летучий Голландец.

– Помогите же! – наконец не выдержала Эллин этой схватки с волнами и обреченным судном. – что вы замерли, словно истукан?

– К чему все эти усилия?

– Что значит «к чему»?! Мы еще можем спастись! – в отчаянии крикнула Грей.

– Нас уже нет.

– Плевать мне на эту вашу философию! Мы все еще живы! Помогите же, черт возьми!

Вместо того чтобы броситься ей на помощь, Коллин опустился на колени и молитвенно уперся лбом в переборку. Эллин не могла понять, что он там бормочет про себя. Да и не старалась прислушиваться. С большим трудом ей все же удалось направить яхту так, чтобы курс пролегал поблизости от островка, отделенного от Рейдера небольшим, в полумилю, проливом.

– Слышишь, ты! – гневно крикнула Грей, чувствуя, что у нее еще есть шанс спастись. – Уйми свою адскую машину! Мне нужно еще несколько минут, чтобы добраться до этого чертового островка! Потом можешь взлетать к своим ангелам!

– Никто не решится умертвить тебя, – чуть приподнял голову Коллин, и теперь слова его были похожи на обращенную к стоящей за штурвалом молитву. – Ни палач, ни провидение. Никто не решится, никто! Это могу сделать только я. Это мой крест, с которым мне и предстоит явиться на Суд Господний.

– Но почему убить?! Почему?! Почему?!

– Потому что я – отец той самой Кэтрин Астор, чей облик ты приняла и чью душу погубила.

– В таком случае, вы не отец – вы зверь. А ваша Кэтрин была еще более страшным зверем, чем я. Чем это вообще можно себе представить.

– Слова уже ничего не значат.

– Несколько дней тому вы завещали мне все свое имущество и счета. А сегодня убиваете?! В чем здесь логика?

– Логика в том, что я намерен избавить этот остров от сатанинского оборотня. Мое завещание было всего лишь исполнением последнего желания обреченной. Вы хотели увидеть себя наследницей, и увидели. Последнее желание – и не более того.

Стив хотел сказать еще что-то, но Эллин не дослушала. Яростно пнув его ногой, она с надеждой впилась взглядом в приближающийся островок. «Не дотянет, – подсказывала ей интуиция. – Яхта взлетит на воздух через несколько минут. До островка не дотянет!»

Слева по борту, посреди голубовато-пенного буруна, показалась шлемоподобная вершина подводной скалы. Чернота ее базальта выигрывала на солнце всего в нескольких метрах от островка.

«В этом и есть твое спасение, – мелькнуло в сознании Эллин. – Ты доберешься до этой скалы, а уж затем – до островка. Дальше будет видно».

Еще раз пнув ногой покорного судьбе Стива Коллина, она резко покрутила штурвал вправо, чтобы яхта не догоняла ее, и, выскочив из рубки, уже не раздумывая, метнулась за борт.

Коллин еще успел выйти на палубу и увидеть, как справа по курсу яхты появились один за другим два акульих плавника. Хищницы, не спеша, рейдируя, шли в сторону судна, явно рассчитывая на добычу.

Коллин желчно рассмеялся. Если бы Эллин спаслась, это было несправедливо. Они вместе вышли в океан и вместе должны были «предаться» ему – в этом сейчас и заключалась для Стива та, высшая, справедливость, с которой он намеревался с легкой душой расстаться с осточертевшим ему миром.

52

Мобильный телефон его ожил настолько неожиданно, что самоубийца не сразу сообразил, что это за звук.

– Здесь Стив Коллин, – неохотно, скорее по привычке, нежели из потребности услышать человеческий голос, отозвался он, понимая, что звонивший отнимает у него те несколько последних минут, которые следовало бы предаться любованию небесам или молитвам.

– Вас беспокоит доктор Вермейль.

– Кто?! – превратилось лицо Коллина в болезненную гримасу. Единственное, чего ему не хватало, так это звонка некоего психоманьяка.

– Доктор Вермейль, – повторил собеседник, считая, что Коллин не расслышал его имени. – Вы не могли забыть меня, несколько дней назад мы с вами общались. И тогда вы попросили…

– Поторопитесь, доктор, поторопитесь, – нервно взглянул Коллин на наручные часы. Оставалось что-то около десяти минут. Всего-навсего десять минут – на любопытство, на молитвы, на отчаяния и раскаяния, на все, что связывало его с бренным миром.

– Вы попросили навести справки о вашей дочери.

– Так вы узнали что-либо существенное? Что вы тянете? Она жива?

– Можете в этом не сомневаться.

– Ну слава богу! Где она?

– Следует полагать, что где-то неподалеку от вас. На острове Рейдер. Если только не успела покинуть его.

– Что вы валяете дурака, док? Мне сейчас не до шуток.

– Мне – тем более. Еще три дня назад я был уверен, что ваша дочь погибла, выбросившись из окна… Во всяком случае, при ней, как вы знаете, были документы на имя Кэтрин Астор.

– Знаю, док, знаю.

– Потребовалось провести дополнительное расследование с привлечением к нему опытного частного детектива, специализирующегося по поискам исчезнувших людей. Вопреки выводам полиции, мы установили, что на самом деле в тот день погибла подружка и лесби-партнерша вашей дочери Эллин Грей.

«Дева Мария, смилуйся надо мной!» – пробормотал Коллин и, пошатываясь, вышел из капитанской рубки на палубу. Будучи уверенным, что акулы вот-вот растерзают его дочь, он перекрестил ее широким, безнадежно щедрым крестом. Однако Кэтрин не видела этого: высоко взмахивая руками, она уходила все дальше и дальше, демонстрируя прекрасные спортивные навыки плавания.

– Вы не ошиблись, док?!

– Ошибка исключена, мистер Коллин, – голос Вермейля звучал, как из потустороннего мира. Теперь уже только он да еще это суденышко связывали Стива с неуютным обиталищем землян.

– Выводы сделаны, исходя из новейших методов экспертизы. Женщина, пребывающая с вами на острове Рейдер и выдающая себя за Эллин Грей, на самом деле является Кэтрин Астор. То есть вашей дочерью.

– Как жаль, что вы сообщили об этом слишком поздно.

– Попытались бы спасти ее, – понимающе проговорил Вермейль.

– Наоборот, док. Проклял и погубил бы еще раньше.

Вермейль растерянно приумолк, пытаясь осознать молвленное отцом его бывшей пациентки.

– Значит, она так и не решилась открыться вам?

– Почему она так упорно молчала об этом?! Какой смысл ей было скрывать?!

Вермейль тяжело вздохнул и астматически посопел в трубку.

– Вы не расслышали моего вопроса?!

– На него не так-то просто ответить, мистер Коллин. Причин может быть много. Одна из них – та, что более важна для меня, как психиатра… Сейчас ваша дочь и сама уже искренне верит, что она – не Кэтрин Астор, а Эллин Грей. Если помните, я говорил вам о психическом «комплексе оборотня». Так вот, перед нами именно этот случай, в крайнем, суперклассическом его проявлении.

– «Суперклассическом», говорите?.. – машинально пробубнил Коллин.

– Вас это оскорбляет?

– Что вы! Умиляет, – съязвил Стив.

– Она еще ничего не натворила?

– Ответить на этот вопрос не проще, чем на тот, который только что был задан мною.

– Я имею в виду не конфликт с моралью, а конфликт с законом.

Поколебавшись несколько мгновений, Коллин с огромным трудом процедил:

– С законом – нет. И потом, вы забываете, что задаете этот вопрос отцу. Теперь полиция бросится разыскивать ее, чтобы продолжить следствие в связи с гибелью Эллин Грей?

– Вряд ли. У нее стопроцентное алиби: в момент гибели Эллин она находилась в другом конце города, что подтверждено девятью свидетелями. Кроме того, существовала записка самой Грей. Правда, состоящая всего из трех слов: «Ухожу сама. Осточертело». Но какой смысл обвинять самоубийцу в немногословии? И потом, насколько мне известно, матерью Кэтрин была русская эмигрантка.

– Украинка – так будет точнее. Но от Грей я ни разу не слышал ни слова по-русски или по-украински. А моя дочь немного знала оба эти языка.

– Не забывайте, что она пребывает в образе Эллин, которая не чувствовала себя славянкой.

– Опять этот чертов «образ»! Что же могло последовать дальше?

Доктор вновь замялся. Не так-то просто было сказать отцу Кэтрин все то, что он собирался ему поведать.

– Боюсь, как бы она не превратилась в чудовище.

– Я опасаюсь того же, – поразил Коллин доктора рассудительностью своей реакции. – Вернее, опасался.

– Вот видите…

– Что же в конечном итоге заставило мою дочь перевоплотиться в Эллин Грей? Какие внутренние побуждения? Кроме изощренно сексуальных, о которых мы говорили во время нашей прошлой беседы.

– Если отбросить некоторые сугубо медицинские тонкости…

– Причем отбросить напрочь.

– …То двигает ею стремление стать такой же гениальной «постановщицей авантюрных сценариев бытия», каковой была ее подруга, талантливейшей ученицей коей Кэтрин Астор прослыла еще в приюте, а затем полностью определилась в университете. Именно в университете. Еще на первом курсе они обменялись документами.

– Такое мне и в голову прийти не могло, – виновато проговорил Коллин.

– Но если ваша дочь довольно уверенно сумела перевоплотиться в Эллин Грей, то сама мисс Грей страдала от адского раздвоения личности, выдавая себя то за Кэтрин Астор, то за Эллин Грей; убеждая психиатров, что на самом деле она – это не она, а ее подруга; в то время как ее подруга и есть истинная она, Эллин.

Чувствуя, что теряет логическую нить изложения доктора, майор отчаянно покачал головой.

– Все это слишком сложно для меня, – сдавленным голосом признал он.

– Сам понимаю, что человек, пытающийся доказывать нечто подобное, так и просится в руки психиатров. Иное дело, что никому не пришло в голову проверить ее сумасбродную версию. Это уже наша вина. Признаю. Подозреваю также, что ваша дочь всячески угнетала своего двойника-оборотня, пытаясь избавиться от него. Перевоплотившись в Эллин Грей, ваша дочь не могла долго терпеть, чтобы рядом жила, да еще и делила с ней лесбийскую постель, настоящая Эллин.

– Но если вернуться к этому идиотскому обмену документами и личностями… Цель моей дочери ясна, она стремилась перевоплотиться в свою талантливую подругу. Но в чем тогда заключался интерес самой мисс Грей?

– Для Эллин это было условием, при котором она сохраняла свою подругу в качестве секс-партнера. К тому же она, очевидно, опасалась пристального внимания полиции и, в случае необходимости, готова была бросить в жернова закона свою подругу.

– Вполне может быть. Но тогда получается, что на самом деле в лечебнице Сан-Франциско находилась не моя дочь, Кэтрин Астор, а ее двойник, Эллин Грей?

– Если исходить из определения физической идентичности и физической сущности, – то да.

– Ясно. – Коллин мучительно покряхтел и, схватившись рукой за живот, присел, пытаясь погасить испепелявшую его боль. – Для меня очень важно было знать это. Надеюсь, ни вы, ни ваш детектив не станете распространяться об этом перевоплощении?

– Если настаиваете, мы можем отнестись к результатам расследования, как к профессиональной тайне.

– Только вчера я перечислил на ваш счет пять тысяч долларов. Надеюсь, этого хватит на покрытие ваших расходов?

– Вполне, мистер Коллин. Благодарю. Однако смею заметить, что в данном случае мною двигала не столько финансовая выгода, сколько сугубо научный интерес.

– И последний вопрос, который позволю себе задать, – уже едва слышно проговорил Коллин. – Можно было бы вывести Кэтрин из этого состояния?

– «Можно было бы»? Кажется, вы произнесли это в прошедшем времени.

Коллин взглянул на сражающуюся с океаном женщину и, не желая предаваться разъяснениям, в резком, грубоватом тоне исправился:

– Что же ее все-таки ожидает, доктор Вермейль? На аналогичный мой вопрос вы ответили невразумительно.

– Точнее было бы задаться вопросом: «Что ожидает всех нас, кто так или иначе будет соприкасаться с этим чудовищем?» Соединив свой природный цинизм, полное отсутствие какого-либо страха перед ответственностью за поступки, а также способность перевоплощаться в любую яркую личность из своего окружения – со «сценарным талантом» Эллин и ее маниакальной целью бесконечно, всю жизнь, покорять этот мир, подобно тому, как покорял его Тамерлан… Так вот, соединив это, ваша дочь, по существу, превратилась в оборотня-монстра.

– Что, однако, не исключает проявления ее гениальности, – неожиданно заметил Стив Коллин. – И я бы не удивился, узнав, что Эллин стала выдающейся киносценаристкой, владелицей одной из крупнейших в мире издательских компаний или даже президентом Фриленда.

– Можете не сомневаться, она действительно способна стать ими, причем всеми вместе.

– Я рад, что мы понимает друг друга.

– Признаться, мне казалось, что беседа выдастся более трудной.

– Что касается меня, то теперь я могу со спокойной совестью сказать себе: «Ты трижды прав, Стив Колин! И ты не имел права поступить иначе. Ты обязан был избавить мир от этого оборотня».

– Постойте, постойте, мистер Коллин! Что-то я не пойму, о чем это вы.

– Вам этого не понять, док, – полусогнутый от боли, почти агонизирующий, Коллин ступил два шага и, ухватившись свободной рукой за борт, изо всей силы метнул мобильник вслед медленно удаляющейся женщине. Даже мысленно назвать это чудовище именем своей дочери он уже не решался.

Крест, которым Коллин осенил свою блудную дочь на сей раз, явился миру по-отцовски предательским и по-иудиному всепрощающим.

* * *

Мощная взрывная волна погибельно швырнула Грей на волну океанскую, но, быстро придя в себя на ее гигантском, поднебесном гребне, женщина оглянулась и увидела вначале оседающий огненно-черный султан взрыва, а затем и плавники находившихся теперь буквально в нескольких метрах от нее акул.

– И все же я прокляла этот мир и отреклась от него раньше, чем он проклял и отрекся от меня! – самодовольно бросила в лицо своему отцу, человечеству, океану и самой смерти.

С одинаковым презрением окинув взглядом разверзшиеся останки яхты и тела закруживших вокруг нее акул, словно бы устроивших турнир на право растерзать свою добычу, Эллин с ненавистью сплюнула солоноватую горечь страха и, как ни в чем не бывало, уверенно поплыла дальше.

Так и не решившись напасть на Эллин, раненные обломками, оглушенные, истекающие кровью, акулы пристроились позади нее и зловещим эскортом сопровождали до самого островка.

Сан-Франциско – Одесса