Текст книги "Случайности не случайны, или Духовность для скептиков"

Триумф индустрии самопомощи во многом обусловлен возрастающей утратой доверия к религиозным институтам. По сути, самопомощь постепенно становится религией XXI века. Общим для религии и самопомощи является то, что они обе предлагают своим клиентам заплатки и облегчение в виде рецептов и пилюль, в отличие от самопознания и духовного развития, являющихся болезненными процессами, приводящими к подлинному исцелению.

В данном контексте становится все больше подсевших на самопомощь людей, которые отчаянно жаждут найти волшебную формулу, которая окончательно покончит с их страданиями. Таких даже называют курсантами. Это люди, проходящие курс за курсом, равно как и пожирающие десятки книг о личностном развитии, практически не уделяя время перевариванию, переработке и, самое главное, воплощению на практике данной информации.

Ирония в том, что избыток знаний может стать препятствием на нашем пути к преобразованию. Главное – стать не эрудированными, а мудрыми. А мудрость – это способность сознательно добиваться удовлетворительных результатов, что, в свою очередь, зависит от практики и тренировок. Дело в том, что о прощении знает больше тот, кто хоть раз кого-то простил, чем тот, кто прочел книги и принял участие в семинарах об «искусстве прощать», но так пока никого и не простил. Подлинная мудрость – не в знаниях, а в опыте.

Как бы то ни было, подлинная тень сферы самопомощи намного незримее и пагубнее. Она состоит в поверхностности. В погружении, недостаточном для истинного преобразования. Мы вряд ли осознанно воссоединимся с главной сущностью, если только не проведем скромную внутреннюю работу по самопознанию. В противном случае мы по-прежнему будем отождествлять себя с иллюзорным я и жить, руководствуясь эгоистичным сознанием, таким образом извращая духовность.

Эту новую и изощренную маску называют духовным эго. После отделения от нашей подлинной сущности, ее отрицания и начала ее поиска мы переходим к четвертому этапу духовного развития – искажению бытия. Он наступает у всех тех искателей, которые, обретя определенные знания и пережив определенный опыт, уверены в том, что постигли абсолютную истину. И тогда они бессознательно создают новую духовную мораль, используя усвоенные духовные концепции для самоутверждения и ощущения превосходства в отношении тех, кто, как они считают, продолжает «спать».

У духовного эго много обличий. У некоторых людей оно проявляется как самотребовательность, приводящая к одержимости идеей совершенства в этой области. Внезапно они начинают чувствовать себя лучше других из-за того, что не смотрят телевизор. Прочли «Силу настоящего» Экхарта Толле. Не следят за футболом. И в конечном итоге отказались от многого и превзошли мирское… Вместе с тем они начинают беспокоиться из-за того, что не должны беспокоиться. При этом они склонны порицать других, сравнивая их уровень сознания со своим. И стараться изменить окружающих, дабы они жили более пробужденно.

Духовность как украшение личности

У людей духовное эго подпитывает их гордость, заставляя их верить в то, что им уже нечему учиться, что они уже достигли вершины просветления. Глядя на других свысока, они испытывают жалость и сострадание к менее эволюционировавшим. Поэтому они неизбежно начинают давать им советы. Эго других подпитывает их тщеславие: они гордятся и кичатся тем, как они эволюционировали. Они всем подряд рассказывают, чего они добились, какие тренинги прошли и у каких гуру, – желательно, чтобы это был какой-то ашрам в Индии. Кроме того, они чуть ли не в рупор кричат о том, что они веганы, медитируют каждый день и везде катаются только на велосипеде. Таким образом, они используют духовность для украшения своей личности.

Духовное эго также приводит к тому, что у некоторых искателей начинает зашкаливать эгоцентризм: они теряются в самих себе и вновь подсаживаются на искания. Именно на этом этапе они отвергают прозаичных и поверхностных людей из-за отсутствия в них глубины и осознанности. А в случае взаимодействия с ними они тотчас же начинают рассказывать о духовном развитии, даже если собеседников это не интересует. У иных взмывает до максимума рационализм: они путают мудрость с потреблением и накоплением знаний. При этом они также ошибочно убеждены в том, что отстранение равнозначно равнодушию, которое они используют в качестве щита, чтобы избежать в себе эмоций. По сути, они используют медитацию, чтобы изолироваться от мира.

В других случаях духовное эго выпячивает свое простодушие: такие люди верят во все то, что им говорят другие гуру, не проверяя это эмпирически. Так они утоляют жажду и обретают уверенность перед лицом тайн бытия. Есть и те, кто в поисках ориентиров и поддержки объединяется в секты, коммуны или духовные группы. А в ряде крайних случаев они становятся зависимыми от опеки своего гуру вплоть до того, что делегируют тому право принятия за них решений. У кого-то возрастает потребность в «побеге»: они используют духовность как заплатку, чтобы залатать свою боль и страдания. В этом смысле они также подсаживаются на позитивное мышление, таким образом избегая любых экзистенциальных проблем.

Духовное эго также приводит некоторых к отречению: они еще удобнее обосновываются в своей зоне комфорта. Они отрицают какое-либо понятие ответственности, будучи убежденными в том, что Вселенная снабдит их всем необходимым, поэтому им ничего не нужно делать для этого. Они полагают, что в любой момент могут выиграть в лотерею, не купив лотерейный билет… Это лишь некоторые из обличий, используемых эго для выживания и приспособления. Таким образом оно добивается того, что мы продолжаем беспокоить самих себя, только теперь уже по духовным вопросам.

Самопомощь предлагает нам много полезных методов и инструментов, но она имеет смысл только лишь как шаг, предваряющий глубокую работу по самопознанию. И речь идет не об усвоении теории, а о воплощении ее на практике с целью воссоединения с нашим духовным измерением. Мы должны быть чрезвычайно смиренны, знакомясь с этой полной светотеней сферой, но рано или поздно мы должны набраться храбрости, чтобы решиться покинуть ее, свободно и независимо последовав по собственному пути.

Ничего страшного, если ты полагаешь, что духовнее быть вегетарианцем, заниматься йогой или перестать смотреть телевизор. Но считать себя выше или осуждать кого-то за то, что он этого не делает, – это ловушка эго.

Муджи

Часть третья
Духовность без религии

XI
Светская духовность

В конце все будет хорошо. Поэтому если пока не хорошо, значит, еще не конец.

Индийская пословица

Одна женщина вышивала рядом со своим маленьким сыном, игравшим с чем-то на полу. Вдруг мальчик поднял глаза и с удивлением посмотрел на мать. С его точки обзора особого смысла в вышиваемом не было. Нитки беспорядочно пересекались между собой. Это был самый хаотичный рисунок, который он только видел в жизни. Он тотчас же сказал: «Мама, мне кажется, ты делаешь что-то не то». Услышав сына, мать посмотрела на него с нежностью и улыбнулась. «Я еще не закончила. Подожди – и ты увидишь».

Через некоторое время ребенок вновь посмотрел на вышивку снизу и покачал головой. «Мама, у меня такое ощущение, что твой рисунок неправильный». Женщина с лаской и терпением ответила ему: «Я еще не закончила. Подожди – и ты увидишь». Мальчик, не поверив, продолжил играть. А его мать продолжила вышивание.

Через час она воскликнула: «Все, я закончила!» Услышав это, ребенок поднял глаза на свою мать, увидел вышивку снизу и с удивлением пожал плечами. «Мама, я не понимаю, чем ты так довольна. Рисунок вышел отвратительный!» Женщина снова улыбнулась и сказала: «Поднимись-ка и убедись сам». Мальчик так и сделал: он сел к матери на колени и посмотрел на вышивку с ее положения. Опешив, он увидел, что она вышила планеты Солнечной системы, использовав нитки всех цветов радуги. Мальчик не мог в это поверить: мамина вышивка была безупречна.

Оставаясь в изумлении, он спросил: «Как такое может быть, мама? Я не понимаю. Рисунок, который я видел раньше, совсем не похож на этот». Мать со всей любовью поцеловала его и ответила: «Сынок, снизу вышивка всегда кажется хаотичной и беспорядочной. Но если ты посмотришь на нее сверху, то увидишь, что во время работы я следовала безупречно разработанной схеме и плану»[67]67
  Из книги «Притчи с душой» Росарио Гомеса.


[Закрыть].

На протяжении всей истории человечества возникали различные идеологии, которые постепенно устаревали. Каким бы успехом и популярностью они ни пользовались в тот либо иной момент, у подавляющего большинства из них наступал свой срок годности. Тем не менее существует идея, не только выдержавшая испытание временем, но и набирающая с каждым столетием все больше силы, мощи и влияния на наше общество, – «вечная философия»[68]68
  Термин, приписываемый Агостино Стеуко и популяризованный Олдосом Хаксли.


[Закрыть]. Речь идет о совокупности универсальных принципов, касающихся природы реальности и цели нашего существования, разделяемых всеми мистиками, принадлежавшими к различным народам, культурам и эпохам.

Вечную и непреклонную истину, продвигаемую вечной философией, можно свести к афоризму «Познай самого себя – и ты познаешь Вселенную», начертанному более 2500 лет назад в храме Аполлона в Дельфах, культовом месте Античной Греции. В то время человечество переживало период небывалого духовного пробуждения. Одновременно появилось сразу несколько философов и мудрецов, чье влияние сохраняется до сей поры: Лао-цзы и Конфуций в Китае, Махавира и Сиддхартха Гаутама (Будда) в Индии, Пифагор и Сократ в Греции. А чуть позже – Луций Анней Сенека и Иисус Назарянин в Римской империи.

У всех у них была общая черта: они отважились поставить под сомнение традиционные для той эпохи религиозные верования, призывая своих последователей освободить свой разум от предустановленного образа мышления. В свою очередь, их различные учения указывали в одном направлении – преодоление эго и воссоединение с главной сущностью. Как бы то ни было, все они явились, чтобы ответить на самые главные вопросы о нашем бытии, дав другим искателям возможность выйти из усыпленного состояния и напрямую, без посредников, ощутить духовное измерение.

По сути, все эти знаковые фигуры старались освободить людей от господствовавших в то время религиозных институтов, заявляя, что единение с божественным подразумевает не проведение возглавляемых жрецами ритуалов и жертвоприношений, а личную встречу с самым глубинным в каждом из нас. Для всех их духовность была исключительно демократичной. Она досягаема для каждого, кто посмотрит внутрь и познает свой внутренний мир. Конечно, всех их высмеивала, унижала, преследовала и проклинала установившаяся политическая и религиозная власть. А некоторые из них – Сократ, Луций Анней Сенека и Иисус Назарянин – были убиты.

Извращенные учения

Общество, в котором этим мудрецам довелось жить, не было подготовлено к принятию, восприятию и воплощению на практике связанных с духовным развитием посылов. Все они были мистиками и вольнодумцами, слишком новаторскими и революционными для своей эпохи. Они были первыми пробудившимися и осознавшими себя людьми в истории. Поэтому логично, что их духовные учения в целом не были ошибочно поняты и истолкованы современниками, а также последующими поколениями.

Позже некоторые из их последователей создали посвященные им религиозные институты, мало или никак не связанные с первоначальным посылом. Все эти мудрецы указывали путь для выхода из состояния коллективного безумия, однако их принципы медленно, но верно искажались и извращались, становясь частью невроза человечества.

В условиях упадка и коллапса западной цивилизации вечная философия за последние десятилетия пережила невиданный подъем. Постепенно появляется все больше факелоносцев, пытающихся осветить тени человечества. Среди самых выдающихся из недавних – Шри Рамана Махарши, Джидду Кришнамурти, Энтони де Мелло, Херардо Шмедлинг и Экхарт Толле. Когда-то их всех также жестко критиковали современники, хотя со временем наблюдается все меньше противления и все больше принятия пути самопознания.

Благодаря демократизации мудрости универсальный посыл этих революционных мистиков доходит до все большего числа искателей, разочаровавшихся как в религии, так и в атеизме или нигилизме. По иронии судьбы эти древние вневременные учения входят в моду через такие концепты, как «новая эра», «новое сознание» или «новая парадигма». Как бы то ни было, наконец-то начинается отделение зерен от плевел, т. е. духовного опыта от религиозных верований.

У Бога нет религии.

Махатма Ганди

Мы переживаем нечто невиданное и необратимое: люди все меньше верят религиозным институтам и вместе с тем вступают во все больший контакт со своим духовным измерением. Фактически все указывает на то, что в ближайшие десятилетия светская духовность, независимая от каких-либо конфессий, будет расти по экспоненте. Прежде всего потому, что она неотъемлема от нашей подлинной природы.

С учетом того, что религию и духовность обычно считают одним и тем же, крайне важно разъяснить огромную разницу между ними. Как мы уже видели, слово «религия» происходит от латинского religare, т. е. «вновь соединять человеческое с божественным». Очевидно, что сегодня это ни в коем случае не является целью религиозных институтов, которые в большей или меньшей степени продолжают бороться за монополию на рынке душ этого мира.

В свою очередь, испанское espiritualidad («духовность») также имеет латинские корни и означает «относящееся к душе качество». Это неосязаемая, невидимая и нематериальная часть нашего человеческого рода, наделяющая целью, значением и важностью наше существование. Если мы вдруг умрем и врачи распластают нас, чтобы сделать аутопсию, они найдут кровь, кости, мясо и внутренности. Но они не увидят ни следа от того, что придавало смысл нашей жизни, – счастья, умиротворения, любви… Все это – достояние главной сущности, являющейся синонимом «духа», «души», «сознания» или «божественности».

Таким образом, духовность – это внутреннее измерение, напрямую соединяющее нас с жизнью, Вселенной, богом – как бы мы это ни называли. Это дыхание, нагнетающее, наполняющее нас жизненной силой, то, что никто и ничто не может нам дать или отнять у нас. И она исполняет роль трамплина, направляющего нас за пределы нас самих, растождествляющего нас с эго – или иллюзорным я, – которое, как мы раньше считали, определяло нашу идентичность. Слившись с ней, мы чувствуем связь и единение со всем окружающим и наполняемся чувством несоизмеримого блаженства.

Религия опирается на теологию – рациональное учение о боге. Духовность же связана с самопознанием и мистицизмом, преобразующими наше самовосприятие и наши отношения с жизнью. Если основы религии формулируются через пророков, институты, ритуалы, литургии и религиозные верования, то духовность является светской. Иными словами, свободной от какого-либо религиозного течения или хомута. Духовность не является достоянием ни иудаизма, христианства или ислама, ни восточных философских школ, таких как индуизм, буддизм, даосизм, или любого другого «-изма». Духовность – это наша сущностная природа.

Религия идет извне внутрь. Как правило, она навязывается. Настолько, что мы обычно придерживаемся той веры, к которой были адаптированы нашим социальным и семейным окружением с самых малых лет. В определенной степени она делает нас рабами образа мыслей, который не является нашим. Именно по этой причине преобладающим мировоззрением на Западе является христианство, а точнее католицизм. Духовность же, напротив, идет изнутри вовне. Это результат развития нашей внутренней жизни и воссоединения с нашей главной сущностью. Она не только освобождает нас из нашей психологической и религиозной темницы – мировоззренческого аквариума, но и позволяет нам чувствовать себя абсолютно безграничными существами.

Другим отличием является то, что религия – это совокупность верований, суеверий, ритуалов, традиций, доктрин, пожертвований, подношений, заповедей и церемоний, основанных на опыте других. Она вынуждает нас верить в то, о чем мы не можем с уверенностью сказать, истина это или ложь, живя в вечном сомнении: действительно ли существует бог? Духовность же, напротив, не имеет отношения к какому-либо верованию. Это нечто чисто эмпирическое – мы можем проверить ее через собственный личный опыт. Мы не то чтобы верим или перестаем верить в бога. Мы знаем, что он существует, потому что мы прочувствовали его в своем сердце.

Посредники не нужны

Вследствие институционализации религия придает слишком много значения самой себе, заняв место между богом и остальными людьми. Она выступает в качестве посредника между нами и бого-верием. Прежде всего она лишает нас прав и возможностей. И недаром, потому что ими наделены посредники: папы, епископы, кардиналы, раввины, священники, имамы, кюре… Подобная иерархия порождает спящих верующих. Духовность же, напротив, наделяет нас возможностями. Доказательство этому – то, что она освобождает нас от всех посредников, желающих встать между нами и бого-опытом. Она ведет нас к пробуждению и сознательной жизни. В этом заключается подлинное избавление и спасение.

Религия продвигает мораль. Она заставляет нас верить в существование на том свете неба и ада. Она наполняет нас страхом, стыдом и виной. Духовность же, напротив, подвигает нас на жизнь в соответствии с этичными нормами, это научение тому, чтобы в любой момент уметь отдать лучшее в нас любому человеку. И не за компенсацию после нашей смерти, а потому, что, действуя подобным образом, мы чувствуем себя в гармонии с самими собой. Поступая так, мы осознаем, что небо и ад на самом деле являются психологическими метафорами, относящимися к счастью и страданиям, переживаемым нами на этом свете.

Так же, как в конечном итоге исчезали великие империи – Египет, Месопотамия, Греция или Рим, исчезнут и религиозные институты. Просто человечество осознает, что не нуждается в религии, для того чтобы жить духовной жизнью. И поймет, что приобщение к атеизму и нигилизму – это переход к иной крайности. Как бы то ни было, светская духовность никогда не исчезнет, представляя собой саму сущность вечной философии.

Тогда может ли быть духовность в религии? Безусловно. Миллионы людей связаны со своим духовным измерением, приобщаясь к нему через свою религию. Но обязательным условием для этого является присутствие мистицизма помимо ритуалов и традиции. Таков случай каббалы, мистического толкования иудаизма; христианской мистики, возглавленной учителем Экхартом, в XIV веке преданным анафеме католической церковью; суфизма, мистической ветви ислама; дзэна, мистической школы буддизма, являющегося, скорее, не религией, а институционализированной философией жизни. Таким образом, обязательным условием обретения мистического опыта является воссоединение с нашим духовным измерением.

Чем теснее наш контакт с духовностью вообще, тем меньше мы отождествляем себя с нашей конфессией в частности. И, как следствие, мы становимся более открытыми и толерантными по отношению к любым типам мировоззрения. По сути, фанатизм и догматизм являются четкими признаками того, что мы не пережили никакого духовного опыта. Поэтому мы чувствуем потребность в самоутверждении, проявляя нетерпимость по отношению к другому, отличному от нашего образу мышления.

Именно по этой причине каждая религия полагает, что ее путь является единственным ведущим к вершине горы. Однако когда кто-то достигает верхней точки, он осознает, что на нее можно взойти различными тропами. И что все они равноценны. Как раз в этом заключается воссоединение со светской духовностью: в повторном открытии для себя религиозности вне какой-либо религии.

Религия – для тех, кто боится попасть в ад, а духовность – для тех, кто в аду уже побывал.

Пословица сиу

Бог – это, без сомнения, наиболее неверно истолковываемое слово из всех, что только включены в наш словарный запас. Обычно мы проецируем на него весь наш экзистенциальный бред. В особенности потому, что мы представляем его как нечто, отстраненное от нас. И это обусловлено теизмом – религиозным верованием в бога – творца Вселенной. Разделение между богом и Вселенной – это тот зародыш, из которого вырастает иллюзорная двойственность, в которой мы живем. И причина, по которой мы обычно ощущаем себя отделенными и отдаленными от реальности субъектами. Поэтому в целом мы ощущаем глубокую экзистенциальную пустоту.

Вместе с тем, воссоединяясь со светской духовностью, мы всегда приходим к одной точке – пантеизму, что на греческом означает «бог есть все, и все есть бог». С помощью мистического опыта мы эмпирически убеждаемся в том, что бог – это Вселенная. Фактически мы открываем для себя, что слово «бог» – это синоним жизни, бытия, реальности или природы.

Чтобы прочувствовать бога, нам достаточно посмотреть внутрь. Потому что мы – это тоже бог. Единственное, что отделяет нас от подобного опыта, – это разум, эго и ложное я, с которыми, как правило, мы себя отождествляем, когда живем в невежестве, не зная, кто мы, и в бессознательности, не желая знать этого. Когда мы воссоединяемся с затаенной у нас внутри искрой божественного – пусть даже временно, на мгновение, мы вновь чувствуем себя единым целым с богом, переживая благостное ощущение единения, связи и полноты.

Выражаясь поэтически, бог – это все и ничто. То, что видимо, и то, что невидимо. Материя и энергия. Семя и плод. Форма и пустота. То, что внутри, и то, что снаружи. Проявляемое и непроявляемое. Поэтому такие слова, как всеобщность, абсолют или источник, также используются для описания этого невыразимого и непознаваемого нечто, которое лежит вне языка и, как следствие, не может быть осознано разумом и интеллектом.

В этом смысле искать бога невозможно. Прежде всего потому, что искатель и искомое являются одним и тем же. В мгновение, когда исчезает тот, что хочет познать бога, он становится им. Как ни странно, познание бога – это нечто наиболее естественное в нашей жизни. Удивительно не то, что мы можем познать его, а то, что мы его до сих пор не познали. Все мы окружены богом, как рыбы – океаном. А причина, по которой мы не видим его, в том, что мы живем в понятийной ловушке, внутри которой мы создали весьма ложное представление о нем.

Недвойственность

Из всех религиозных пояснений, дававшихся в попытке истолковать тайну нашего существования, пантеистическому мировоззрению в наибольшей степени соответствует индуизм, мистическим течением которого является адвайта[69]69
  Мистическая школа, основанная в IX веке Шанкарой.


[Закрыть]. На санскрите это слово означает «недвойственность» в том смысле, что мы не отделены от Вселенной, являясь на духовном уровне единым целым. Фактически бог в ней определяется как брахман – нейтральная и безличная космическая сущность, из которой все проистекает и которая все содержит, включая нас самих.

Вместе с тем согласно этой тысячелетней традиции в каждом из нас находится атман – главная сущность, внутренне и неотъемлемо соединенная с этим великим вселенским духом. Таким образом, конечной целью нашего существования является переживание опыта, в котором атман и брахман являют единое целое. Иными словами, опыта, в котором мы являемся Вселенной, в котором находимся, реальностью, которую наблюдаем, жизнью, которую живем, и людьми, с которыми взаимодействуем.

Проверка этих утверждений требует осознания той понятийной ловушки, которую подразумевает использование слова «я». Без сомнения, это и есть исток первородного греха и конечная причина всех конфликтов, расколов, столкновений и страданий, переживаемых человечеством в настоящее время. Каким был бы мир, если бы мы не воспринимали всерьез личные местоимения «я», «ты», «она», «мы», «вы» и «они»? Какими были бы отношения между нами, с другими видами и с природой, если бы мы перестали верить в притяжательные местоимения, такие как «мой», «твой», «наш», «ваш» или «их»?

Очевидна роль и полезность этих понятий для структурирования и организации нас как общества. Без них наше существование было бы еще более хаотичным. Проблема в том, чтобы продолжать использовать их на поверхностном уровне, чтобы они не ограничивали нас настолько на глубинном уровне. Только так мы сможем расколоть возведенные эго бетонные стены. И потихоньку освобождать сознание, заложенное в каждом из нас. В первую очередь потому, что по мере реализации этого эволюционного процесса мы сможем наконец со-творить намного более мирный и гармоничный опыт коллективного бытия, основанного не на разделении, а на единстве.

Не существует творца, отделенного от творения, как бы религии ни старались уверить нас в этом. В конечном счете они являются в точности одним и тем же. Все существующие во Вселенной физические формы суть проявления единого и неделимого вещества – самой жизни. Единство – это ведущий принцип, управляющий космическим порядком, частью которого мы все являемся. Если мы воспринимаем его как нечто отдельное, то лишь вследствие двойственности, присущей нашему разуму, с помощью которого мы концептуально фрагментируем реальность.

Лила, игра бога

Так же, как создаваемые писателем персонажи являются плодом его воображения, так и каждый из нас является проявлением бога: мы лишь одна из бесчисленных физических форм, в которых выражается его плодовитая креативность. Именно к этому относится индуистский концепт лила, что можно перевести как «игра», «досуг» или «развлечение». В сущности, он означает, что все происходящее во Вселенной – это масштабная театральная постановка бога. И что то, что мы называем миром или реальностью, не реально, а иллюзорно: это плод нашего разума.

Возьмем в качестве примера группу детей, играющих в «полицейских» и «воров» и переживающих различные «приключения», включая «ранения» «оружием». Происходит ли это в действительности? Где на самом деле приобретается этот опыт? В реальности или в мозгу детей? Как только они заканчивают играть, не остается ни следа от полицейских или воров. И никто не ранен. Нечто подобное происходит с нашим жизненным опытом. Мы чрезмерно отождествляем себя с персонажем, которого играем, слишком уж веря в историю, которую сами же себе и рассказываем.

Осознание того, что жизнь – это лила, позволяет нам расслабиться и не принимать ее всерьез. И наслаждаться игрой. Ведь бог – это великое и уникальное сознание, познающее само себя в бесчисленном количестве форм. Он является продюсером, режиссером, сценаристом, главный героем, актерами второго плана и декорациями фильма под названием «жизнь». А его креативность и любопытство настолько велики, что он хочет посмотреть его полностью. Целиком и полностью. Рождение и смерть. Комедия и трагедия. Герои и подлецы… Все существующее и одновременно нереальное.

Благодаря закону причины и следствия – более известному как случайность – персонажи действуют, а сюжет разворачивается так, как должен в каждый конкретный момент. И единственное, что может произойти, пока идет весь этот космический спектакль, – это то, что мы проснемся ото сна, в котором находимся, осознав подлинную реальность: то, что мы не являемся тем персонажем, которого играем. И что вне выпавшей нам роли (или без носимой нами маски) мы все являемся частью одной божественной сущности – бога.

Воссоединение нашей божественности требует нашего растождествления с эго, мы открываем для себя нашу подлинную идентичность – главную сущность, или атман. Только тогда всплывает сознание-свидетель, с позиции которого ведется нейтральное и безличное наблюдение за этим разворачивающимся бытием. Благодаря этому опыту, в котором исчезает испытатель, мы вновь сливаемся с брахманом. Именно так мы эмпирически убеждаемся в том, что означает быть частью бога.

Подобное постижение нашего бытия позволяет примирить два, на первый взгляд, антагонистичных течения – нигилизм и духовность. Таким образом, духовный нигилизм исходит из предпосылки, что ничего не имеет смысла и одновременно все его имеет. Это зависит от уровня сознания и интерпретационной плоскости, с которой мы воспринимаем реальность. Мы заговорщицки улыбаемся Вселенной, подмигивая обстоятельствам, случающимся в каждый конкретный момент.

В таком случае что мы реально знаем о боге и Вселенной? Как и в случае матрешек, когда в одну полую куклу вставлена другая полая кукла, в которую вставлена еще одна полая кукла, наше бытие – это холон[70]70
  Термин, введенный Артуром Кестлером.


[Закрыть]. Иными словами, система или явление – это все само по себе и одновременно часть большей системы или явления. Таким образом, мы, люди, – всего лишь мизерные частички планеты Земля, которая, в свою очередь, является частицей Солнечной системы. А она является частичкой Млечного Пути – галактики, в которой мы находимся, которая также является частицей другой, более крупной космической формации. И так далее, кто знает, до какого уровня… Возможно, всеобщность, о которой мы говорим, сама по себе не является частью еще большей всеобщности, которую с нашей ограниченной точки зрения нельзя представить в виде простых более мелких частиц?

Расстояние между богом и тобой настолько коротко, что не вмещает в себя путь.

Вэй Ву Вэй