Текст книги "Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии"

Приложения

К стр. 65.

Игумен Назарий. Родился в селе Аносове Кадомского уезда Тамбовской губернии. В 1752 году совсем еще юным он пришел в Саровскую пустынь. По желанию Санкт-Петербругского митрополита Гавриила, указом Святейшего синода, иеромонах Назарий был направлен в Валаамский монастырь для устройства там общежития и порядка по примеру Саровской пустыни. В Валаамской обители Назарий, возведенный в 1785 году в сан игумена, ввел строгий устав.

«Ты хочешь быть иноком – это значит ветхое оставить и соделать себя новым. Вчера ты был по образу мира, а ныне во иное облекся: и так иное думай, иное говори, иначе смотри, иначе ходи, делай.

Инок непременно должен быть делателем всех заповедей Господних, подражателем чину и устроению бестелесных, познавать Бога, стяжать любовь к Нему и ближнему.

Инок должен во всем держаться Божиих словес, а гласу чувств или страстей ни мало не внимать.

Инок должен иметь ум свыше просвещенным, тело неоскверненным, уста молчаливыми и язык чист от осуждения.

Инок должен иметь душой и сердцем скорбь непрестанную о грехах своих, частые слезы и воздыхание, всегдашнее памятование о смерти и о Страшном Суде, отвержение себя во всем, удаление от мира, презрение своей плоти и всего для плотской чувственности приятного, то есть для очищения и обновления себя, жесткому, тесному, трудному и скорбному подвигу подвергнуться, но вместе с тем иметь безропотное терпение и любовь с благодарением.

Инок должен быть безгневен, не лукав, не горд, во всем нищ, нестяжателен, не самолюбив, должен иметь кротость молчаливую, глубокое смирение, повиновение и послушание ко всем благочинно живущим. В теле своем должен быть мертв, а дух свой уготовлять Духу Святому в жилище. Должен беспрестанно в молитве и в чтении Божественных книг пребывать».

К стр. 109.

Митрополит Стефан (в миру Симеон Иванович Яворский); в унии Станислав (1658, г. Явор в Галиции (ныне – Яворов Львовской области) – 24 ноября 1722, Москва). Родился в православной семье. Происходит из шляхетского рода, герба Сас Яворских.

Грамоте Симеон выучился еще в Галиции, а дальнейшее образование получил в Киево-Могилянской коллегии. Преподавание здесь велось на латинском языке, в духе строго схоластическом. В последние годы своего пребывания в коллегии Яворский мог воспользоваться лекциями по богословию и философии известного схоласта Иоасафа Кроковского и приобрел покровителя в лице Варлаама Ясинского, позднее митрополита Киевского. В 1684 году он написал в его честь панегирик: «Hercules post Atlantem, infracto virtutum robore honorarium pondus sustinens», где Геркулес – Ясинский, а Атлант – его предшественник Гизель. Панегирик был написан на латинском языке, стихами и прозой, вперемежку с польскими стихами.

В 1684 году Симеон уехал из Киева. Чтобы получить доступ в католические школы, ему пришлось принять унию под именем Станислава Симона (в те времена такой поступок не был исключительным). Стефан побывал в высших католических школах: в Львове и Люблине он прослушал философию, в Познани и Вильне – богословие, усвоил все начала схоластической премудрости, искусно слагал стихи на латинском, польском и церковнославянском языках, писал великолепные панегирики. Он вынес также из польских школ основательное знакомство с католическим богословием и враждебное отношение к протестантизму.

В 1687 году Стефан вернулся в Киев, принес покаяние в своем отречении от православной церкви, был принят снова в ее лоно и, по совету Варлаама Ясинского, в 1689 году постригся в монахи. Несколько лет он преподавал в Киево-Могилянской коллегии и был ее префектом: он читал риторику, пиитику, философию и богословие. Есть известие (в памфлете «Молоток на камень веры» и в письмах иерусалимского патриарха Досифея), что Стефан «весьма папежское учение в киевских учениях утвердил». В споре о времени пресуществления святых даров Стефан не примкнул ни к великоруссам, ни к малоруссам, а держался среднего мнения.

В 1697 году был назначен игуменом Свято-Никольского Пустынного монастыря. Он был ближайшим помощником Киевского митрополита в его сношениях с московским правительством, неоднократно исполнял различные церковно-административные поручения и ездил в Москву.

В январе 1700 года митрополит, отправляя Яворского с другим игуменом в Москву, послал с ними письмо патриарху, в котором просил учредить Переяславскую епархию и поставить в епископы одного из двух игуменов. В Москве случайное событие выдвинуло Стефана: умер воевода Алексей Семенович Шеин, и на погребении его, в присутствии царя, проповедь поручили говорить Яворскому. Петру понравились и предика, и сам проповедник; он указал патриарху Адриану посвятить Стефана в архиереи какой-нибудь из великорусских епархий, «где прилично, не в дальнем расстоянии от Москвы». Стефан, тяготевший к Киеву, пытался отказаться от этой чести, но в апреле 1700 года был поставлен в митрополита Рязанского и Муромского. В том же году, после смерти Адриана, царь указал Стефану быть местоблюстителем патриаршего престола.

Выбирая Стефана, царь, прежде всего, видел в нем человека с западной образованностью, которой он не находил в московском духовенстве. Кроме того, в глазах Петра Стефан был человеком новым, свободным от традиций старой московской партии. Приверженцы старины не радовались его назначению. Он был и «обливанцем», и человеком, принесшим из польских школ вместе с латинской ученостью латинские ереси. На первых порах Стефану пришлось оправдываться и опровергать обличения, шедшие от иерусалимского патриарха. Для Петра, однако, Стефан оказался слишком консервативным, а для старорусской партии – совсем уж не таким реформатором; поэтому впоследствии, с одной стороны, последовало охлаждение, с другой – сближение. Пока деятельность Петра была посвящена политике и войне и заботам о просвещении, Стефан вполне сочувствовал ей. В целом ряде проповедей, в новолетие или по поводу побед, он явился блестящим (с схоластической точки зрения) панегиристом военных дел Петра. В угоду царю Стефан повсюду ставил в архиереи чужеземцев, людей образованных. Славяно-Греко-Латинскую академию он реформировал и завел в ней вместо эллинских учения «латинския», т. е. схоластику в методах и содержании.

Церковно-административная деятельность Стефана сравнительно с патриаршьей была ограничена Петром, и взамен патриаршьего приказа был учрежден монастырский, под светским управлением. В духовных делах в большинстве случаев Стефан должен был совещаться с собором епископов. С течением времени определились ясно ограничительные по отношению к церковной власти тенденции царя. Стало очевидно, что Петр не думает назначать патриарха, а, наоборот, думает уничтожить само патриаршество. В 1711 году были введены в церковные суды фискалы от гражданского ведомства. В 1715 году Петр открыто выразил свое отношение к патриаршеству и иерархам в своих шутовских пародиях на церковные церемонии. В то же время завязываются и крепнут благосклонные отношения царя к протестантам и протестантизму. Стефан оказался в рядах приверженцев старины, стал помехой (правда, далеко не активной) Петру и терял мало-помалу свое влияние. Собственно, Стефан по складу жизни, по своему образованию вовсе не был приверженцем старины; но католические принципы, им усвоенные, мешали ему сочувствовать преобразователю. Стефан шел наперекор царю в вопросе о размерах церковной власти, так как он из католической системы заимствовал принцип главенства церкви. Отсюда все злоключения Стефана. Пользуясь запутанной формой схоластических проповедей, Стефан нередко делал неприязненные намеки на действия царя. Сознавая свою неспособность к открытой борьбе, он не раз просил об отставке, но тщетно: Петр держал его при себе до самой его смерти, проводя под его иногда вынужденным благословением все неприятные для Стефана реформы.

У Стефана не хватало силы открыто разорвать с царем, и в то же время он не мог примириться с происходящим. В 1712 году Стефан подверг резкой критике учреждение фискалов и современное положение России, назвав царевича Алексея «единой надеждой» страны. Сенаторы, слушавшие проповедь, поспешили передать ее текст царю. Петр оставил Стефана в покое, но сохранил в силе сенаторское запрещение ему проповедовать. При разборе дела об Алексее царь старался добраться до Стефана, желая изобличить его не в мимолетных только сношениях с царевичем. В 1713 году началось дело Тверитинова и других, увлекавшихся лютеранством. Стефан приложил все свои силы, чтобы изобличить их и тем косвенно обвинить и самого царя, потворствовавшего лютеранам. Это дело ясно обнаружило диаметральную противоположность тенденций Петра и Стефана и привело к окончательному разладу между ними. Стефан выказал явно пристрастное и нетерпимое отношение к обвиняемым. Пока шел суд над еретиками, он писал обширное сочинение против лютеран: «Камень веры, православным церкве святыя сыном – на утверждение и духовное созидание, претыкающимся же о камень претыкания и соблазна – на восстание и исправление». Книга имеет в виду специально православных, склоняющихся к протестантству, и обнимает все догматы, оспариваемые протестантами. Каждый догмат излагается, затем доказывается, и, наконец, опровергаются возражения на него. Доказательства Стефан берет из Св. Писания, соборных правил св. отцов. Оспаривая протестантские мнения, Стефан обильно черпает доводы из католической системы. Католический элемент вошел в статьи об оправдании, о благих делах, о заслугах сверх требуемых, о наказании еретиков. Мнения, изложенные в статье о наказании еретиков, Стефан проводил и в жизни, например, к раскольникам он относился по-инквизиторски. Стефан окончил «Камень веры» в 1718 году, но при жизни Петра книга не могла быть отпечатана и ее издали только в 1728 году, с разрешения Верховного тайного совета, по засвидетельствованию Феофилакта Лопатинского и под его наблюдением. Протестанты тотчас же по выходу книги начали полемику против нее (рецензия в Лейпцигских ученых актах 1729 г., книга Буддея 1729 г., диссертация Мосгейма 1731 г. и т. д.). Ее взяли под свою защиту католики: доминиканец Рибейра написал опровержение на книгу Буддея. В России вышел злостный памфлет на «Камень веры», «Молоток на камень веры», с выходками против Стефана. В настоящее время за «Камнем веры» остается теоретическое значение: в нем Стефан выставил догматическую систему православной веры. Другую систему дал Феофан Прокопович. «Первая из них, – говорит Ю. Самарин, – заимствована у католиков, вторая – у протестантов. Первая была односторонним противодействием влиянию реформации; вторая таким же односторонним противодействием иезуитской школе. Церковь терпит ту и другую, признавая в них эту отрицательную сторону. Но ни той, ни другой церковь не возвела на степень своей системы, и ни той, ни другой не осудила; след., лежащее в основании обеих понятие о церковной системе церковь исключила из своей сферы, признала себе чуждым. Мы вправе сказать, что православная церковь не имеет системы и не должна иметь ее». Этими словами Самарина определяется значение «Камня веры».

Последовавшие за делом Тверитинова события еще больше расширяли пропасть между царем и Стефаном. В 1718 году состоялся процесс царевича Алексея. Царь указал Стефану приехать в Петербург и держал его здесь почти до самой смерти, лишая его этим даже той незначительной власти, которой он дотоле пользовался. Приблизительно в это время разыгрался инцидент с Феофаном Прокоповичем. Стефан не желал, чтобы Феофану досталось епископское место. Он видел в его учениях, в его лекциях сильные следы протестантского влияния. Царь выслушал оправдания Феофана и назначил его епископом; Стефан должен был принести извинение перед Феофаном. Он сделал это, чувствуя себя правым. Церковноадминистративная деятельность Стефана совершенно прекратилась; он не принимал никакого участия в подготовительных действиях к церковной реформе, без него писался Духовный регламент, церковное управление также шло мимо его рук.

Стефан пытался выяснить свое положение и в 1718 году спрашивал царя: 1) возвратиться ли ему в Москву или жить в Петербурге; 2) где жить в Петербурге; 3) как управлять ему издали своей епархией; 4) вызывать ли архиереев в Петербург; 5) как замещать архиерейские места. Царь предписал ему жить в Петербурге, построить подворье на свои деньги, Рязанской епархией управлять через крутицкого архиепископа и т. д. В конце царь писал: «А для лучшего впредь управления мнится быть должно надобной коллегии, дабы удобнее впредь такое великое дело управлять было возможно». В феврале 1720 года Устав Духовной коллегии был утвержден; через год был открыт Синод; президентом Синода царь назначил Стефана, меньше всех других сочувствовавшего этому учреждению. Стефан отказывался подписывать протоколы Синода, не бывал в его заседаниях. Никакого влияния на синодальные дела Стефан не имел; царь, очевидно, держал его только для того, чтобы, пользуясь его именем, придать известную санкцию новому учреждению. За все время пребывания в Синоде Стефан находился под следствием по политическим делам. То его оговаривал кабальный человек Любимов в том, что он сочувственно относился к его, Любимова, сочинениям (1721 г.); то монах Левин показывал, что Стефан будто бы говорил ему: «…государь меня определял в Синод, а я не хотел, и за то стоял пред ним на коленях под мечом», и еще: «и сам я желаю в Польшу отъехать» (1722 г.). При ближайшем исследовании оговоры оказывались не имеющими оснований, но Стефана постоянно допрашивали. В своей привязанности к основанному им в Нежине монастырю он тоже не находил утешения, потому что обнаружил большое хищение денег, присланных им на устройство монастыря. Все эти неприятности сокращали жизнь Стефану. Свою библиотеку он пожертвовал Нежинскому монастырю, присоединив к каталогу книг трогательную элегию на латинском языке.

Умер в Москве 24 ноября 1722 года. Тело его отправили в Рязань, где оно погребено в Успенском соборе.

К стр. 119.

Архиепископ Феофан (в миру Елеазар (или Елисей)) Прокопович (18 июня 1681, Киев – 19 сентября 1736, Санкт-Петербург). Родился в купеческой семье, происходившей из Смоленска. Об отце ничего не известно, носил фамилию матери. Оставшись в раннем возрасте сиротой, был взят на воспитание дядей – Феофаном Прокоповичем, ректором Киево-Братской коллегии и наместником Киево-Братского монастыря. Образование получил в Киево-Могилянской академии; совершенствовал свои знания во Львове и после перехода в униаты обошел пешком всю Европу. Посещал университеты в Лейпциге, Халле, Йене.

В 1701 году в Риме Елисей поступил в прославленную тогда иезуитскую коллегию св. Афанасия, учрежденную для греков и славян. Прослушав в этой коллегии полный курс, он приобрел громадную начитанность в исторических, богословских и философских сочинениях, а также в древнеклассической литературе и своими выдающимися дарованиями обратил на себя внимание папы Климента XI, но не пожелал остаться в Риме и в 1704 году вернулся в Киев. Обладал чрезвычайно глубокими познаниями в математике. Знал много европейских языков.

Вернувшись в Киев и снова обратившись в православие, Елисей преподавать в Киево-Могилянской академии сначала поэтику, потом риторику, философию и, наконец, богословие, и по всем этим предметам составил руководства, очень замечательные для своего времени ясностью изложения и отсутствием схоластических приемов.

Будучи преподавателем пиитики и следуя обычаю, требовавшему сочинения драматических представлений для школьной сцены, написал трагикомедию «Владимир», в которой, изображая победу христианства над язычеством и осмеивая жрецов, как поборников суеверия и невежества, выступил горячим защитником просвещения и сторонником начатой уже Петром Великим решительной борьбы со старыми народными предрассудками. По случаю Полтавской победы 1709 года сочинил панегирическую проповедь, которая была, по приказанию Петра, переведена на латинский язык самим автором.

В 1711 году был вызван в царский лагерь во время Прутского похода, а по возвращении оттуда назначен игуменом Братского монастыря и ректором Киево-Могилянской академии.

Продолжая свою преподавательскую деятельность, издал ряд популярных рассуждений, диалогов и проповедей о различных богословских вопросах. Все эти сочинения отличаются живым и остроумным изложением и стремлением к критическому анализу. Несмотря на полученное в юности католическое образование, Феофан являлся заклятым противником всего католического в науке и жизни и поклонником новой европейской науки, созданной Ф. Бэконом и Р. Декартом; он решительно выступал с резким, принципиальным отрицанием всякого авторитета духовенства как учительского сословия, требуя свободного, критического отношения ко всем научным и жизненным вопросам и опровергая старую теорию о первенстве духовной власти над светской и вообще о первенстве духовенства над всеми прочими сословьями.

Петр I, узнав образ мыслей о. Феофана и убедившись в его выдающихся способностях, в 1716 году вызвал его в Петербург для осуществления реформы церкви.

Здесь сначала о. Феофан выступил в качестве проповедника-публициста, разъясняя действия правительства и доказывая необходимость преобразований, а также осмеивая и сатирически обличая ее противников. Из этих проповедей особенно замечательны слово о царском путешествии за границу и «Слово о власти и чести царской» (1718 г.), посвященное доказательству необходимости для России неограниченного самодержавия, причем проповедник особенно вооружался на «богословов», полагавших, что власть духовная выше светской.

Феофан Прокопович проповедовал цезаропапизм и считал, что император является понтификом, т. е. епископом над всеми епископами и главой не только над мирским чином, но и над духовенством, с этой целью он написал книгу «Розыск исторический, коих ради вин, и в яковом разуме были и нарицалися императоры римстии, как язычестии, так и християнстии, понтифексами или архиереями многобожнаго закона; а в законе христианстем, христианстии государи, могут ли нарещися епископи и архиереи, и в каком разуме» (1721 г.), в которой теоретически обосновал цезаропапизм, ставший идеологией Православной Российской Церкви в так называемый Синодальный период в 1700–1917 годы.

Так как после основания Петербург оставался без собственного епископа, 2 июня 1718 года о. Феофан был рукоположен во епископа Псковского и Нарвского, фактически пребывая в Петербурге, и с того времени становится главным помощником Петра Великого в делах духовного управления. Через его руки проходят, им составляются или, по крайней мере, редактируются все важнейшие законодательные акты по делам церкви; по поручению царя он пишет предисловия и толкования к переводам иностранных книг, учебники, богословские и политические трактаты и проч. Им составлен «Духовный регламент» (1721 г.), «Слово похвальное о флоте российском», «Слово о власти и чести царской» (1718 г.), написаны предисловие к Морскому уставу (1719 г.), краткое руководство для проповедников, «Объявление» о монашестве (1724 г.), трактат о патриаршестве, «Первое учение отроком», рассуждения о браках с иноверцами, о крещении, о расколе, подробный комментарий к «Уставу о престолонаследии» под заглавием: «Правда воли монаршей во определении наследника державы своей» (1722 г.) и многое другое.

Святитель Феофан выступал также, как поэт, автор силлабических виршей («За Могилою Рябою» – о Прутском походе, посвящение Антиоху Кантемиру, эпиграммы).

При образовании в 1721 году Святейшего синода стал его первым вице-президентом (и по смерти Стефана Яворского – его фактическим руководителем), с 15 июля 1726 года – первенствующий член Синода.

Петр нередко делал Феофану подарки. Однажды лично сам подарил ему несколько деревень, дарил значительные денежные суммы. В Петербурге Феофан выстроил себе обширное подворье на левом берегу реки Карповки (Карповское подворье).

В то время, как представители великорусской церковной партии и старшие иерархи из киевских ученых, руководителем которых был Стефан Яворский, в своих воззрениях на отношения светской власти к духовной, а также и в некоторых богословских вопросах, склонялись к католическому учению, стоял на точке зрения, близкой к убеждениям протестантских богословов, среди которых он имел немало друзей и почитателей.

С 25 июня 1725 года о. Феофан был архиепископом Великого Новгорода и Великих Лук.

Его политические убеждения, основой которых была теория так называемого «просвещенного абсолютизма», всецело разделялись Петром I. При таком положении дела многочисленные враги Феофана не имели возможности ему вредить. По смерти Петра обстоятельства изменились: ему пришлось выдержать ожесточенную и опасную борьбу, отражая обвинения уже не столько богословского, сколько политического характера. Но сумев искусно воспользоваться обстоятельствами вступления на престол императрицы Анны, встал во главе той партии «среднего чина людей», которые разрушили замыслы «верховников» подачей государыне известной челобитной о восстановлении самодержавия.

Благодаря своему деятельному участию в этом событии, вновь приобрел прочное положение при Дворе и в Синоде – и обрушился на своих старых врагов, полемику с которыми на этот раз повел уже не столько в литературе, сколько в застенках Тайной канцелярии. Жертвы мстительности Феофана исчисляются сотнями, в том числе многие архиереи: Феофилакт (Лопатинский), Георгий (Дашков), Игнатий (Смола), Сильвестр (Холмский-Волынец), Варлаам (Вонатович).

В Новгороде для совершения богослужений и рукоположения ставленников с 1734 года держал своим «споспешником» выехавшего из Грузии епископа Иосифа (Хвабулова), ни слова не понимавшего по-русски.

Прежний горячий защитник реформы, действовавший во имя интересов просвещения, в котором он видел единственный залог блага России, теперь, при изменившихся условиях русской жизни, хотя и старается ограждать результаты реформы от посягательств реакции, но по существу своей роли официального проповедника-публициста обращается из деятеля прогрессивного в строгого консерватора и становится панегиристом, оправдывающим существующий порядок даже и в тех случаях, когда он противоречил его собственному идеалу.

И все же о. Феофан оставался человеком, высоко ценившим и, по возможности, отстаивавшим науку и просвещение. В лучших своих произведениях он выступает представителем критически-обличительного направления. Исходя из понятий современного ему научного рационализма и протестантской теологии, о. Феофан отрицательно относится к старым формам московской церковной и общественной жизни, которые считает особенно благоприятствующими процветанию невежества или показной псевдоучености, ханжества и суеверия; во имя выставленного им идеала просвещенного человека и сильного своим просвещением государства, он сатирически изображает современную ему русскую жизнь и в этом смысле может быть назван первым русским сатириком, первым представителем того направления, к которому впоследствии примкнули наши лучшие литературные силы.

Влияние о. Феофана на знаменитого русского поэта Антиоха Кантемира, сатиры которого нередко являются только перифразом проповедей Феофана, было чрезвычайно сильным; не подлежит также сомнению и влияние его на В.Н. Татищева, автора первого капитального труда по русской истории, взгляды которого на русскую историю и современность вырабатывались, можно сказать, в школе Феофана.

Его сочинения на латинском языке изданы в XVIII веке в Кенигсберге и Лейпциге Дамаскиным (Рудневым), Иакинфом (Карпинским), Давидом Нащинским и Самуилом (Миславским); некоторые переводились на русский язык.

Феофана Прокоповича принято считать автором тезиса о триедином русском народе, концепция о котором впоследствии стала официальной государствообразующей в Российской империи, само название которой, так же было предложено Феофаном Прокоповичем.

Ректор Московской академии, впоследствии архиепископ Тверской, второй вице-президент Синода Феофилакт Лопатинский считал (как и иные, например, Маркелл Радышевский) Феофана протестантом.

Протоиерей Георгий Флоровский писал: «Феофан Прокопович был человек жуткий. Даже в наружности его было что-то зловещее. Это был типический наемник и авантюрист, – таких ученых наемников тогда много бывало на Западе. Феофан кажется неискренним даже тогда, когда он поверяет свои заветные грезы, когда высказывает свои действительные взгляды. Он пишет всегда точно проданным пером. Во всем его душевном складе чувствуется нечестность. Вернее назвать его дельцом, не деятелем. Один из современных историков остроумно назвал его „агентом Петровской реформы". Однако Петру лично Феофан был верен и предан почти без лести, и в Реформу вложился весь с увлечением. И он принадлежал к тем немногим в рядах ближайших сотрудников Петра, кто действительно дорожил преобразованиями».

«Не было почти рода писательства, к которому не был бы причастен Феофан. Богослов, проповедник, канонист, юрист, историк, поэт совмещались в нем с разною степенью дарования, но, во всяком случае, в необыкновенном сочетании. Таких разносторонних и плодовитых талантов мало можно встретить среди наших деятелей XVIII века. Взятая в целом личность Феофана Прокоповича всегда останется одной из центральных фигур русской истории XVIII столетия»

К стр. 160.

Митрополит Ириней (в миру Иван Дмитриевич Бекиш) англ. John Bekish (2 октября 1892, Межиреч, Люблинская губерния, Российская империя (ныне – Люблинское воеводство, Польша) – 18 марта 1981, Нью-Йорк). Епископ Православной Церкви в Америке, архиепископ Нью-Йоркский, митрополит всей Америки и Канады.

В 1914 году окончил Холмскую духовную семинарию. После выпуска вступил в брак и два года служил чтецом на приходе. 1 августа 1916 года рукоположен в иерея епископом Бельским Серафимом (Остроумовым). Назначен в военное духовенство и приставлен помощником настоятеля Люблинского кафедрального собора. Был настоятелем ряда приходов в Польше. 11 декабря 1928 года назначен благочинным второго благочиния Сарненского района. В 1934 году возведен в сан протоиерея. 1 мая 1934 года становится благочинным первого Камень-Каширского районного благочиния. 1 января 1935 года, как успешный администратор, назначается в консисторию Польской Православной Церкви. В 1936 году переводится на должность помощника настоятеля Пинского собора. 26 августа 1938 года становится настоятелем прихода в Лунинце и местным благочинным, а с 1 октября – еще и заведующим Лунинецким миссионерским комитетом. В 1944 году эвакуировался вместе с семьей в Германию, где служил в лагерях для перемещенных лиц. В октябре 1947 года выехал в Бельгию.

19 октября 1947 года вошел в подчинение митрополита Владимира (Тихоницкого), главы Русского Экзархата в Западной Европе в юрисдикции Константинопольского патриархата.

20 марта 1952 года переехал в США и был принят в состав русской «Американской митрополии». Служил настоятелем Троицкого храма в Мак-Аду, штат Пенсильвания.

После смерти жены в марте 1953 года был избран епископом Токийским и Японским. 28 мая принял постриг с именем Ириней и был возведен в сан архимандрита.

Епископская хиротония была совершена 7 июня 1953 года митрополитом Леонтием (Туркевичем) и другими архиереями «Американской митрополии».

В Японии занимался активной деятельностью по восстановлению церковной жизни, сильно пострадавшей во время Второй мировой войны. При нем отстраиваются церкви, восстанавливаются общины, растет число, обращенных в Православие, 17 октября 1954 года открылась Токийская духовная семинария, прекратившая свое существование во время войны.

Самым болезненным вопросом в жизни японского Православия был юрисдикционный раскол между сторонниками Московского патриархата, во главе с епископом Николаем (Оно), и Американской митрополии. Епископ Ириней склонил епископа Николая и большинство его клира отступить от Москвы и войти в состав Американской митрополии в апреле 1954 года.

Хотя в 1955 году православная паства Кореи вышла из подчинения епископу Иринею и перешла под омофор Константинопольского патриархата, достижения епископа Иринея были высоко оценены Большим Архиерейским Собором Американской Митрополии, который 9 мая 1957 года возвел его в сан архиепископа.

14 июня 1960 года архиепископ Ириней был назначен архиепископом Бостона и Новой Англии и помощником престарелого главы Американской митрополии, митрополита Леонтия. Параллельно он недолго служил администратором Канадской архиепископии.

Синодальным решением от 9 октября 1962 года архиепископ был вновь назначен главой Японской епархии, однако, оставаясь в Америке, реальное управление японской паствой поручил новорукоположенному епископу Киотскому Владимиру (Нагосскому), который в 1964 году формально занял место Иринея как Токийский архиерей.

После смерти митрополита Леонтия 14 мая 1965 года Большой Архиерейский Собор избрал архиепископа Иринея местоблюстителем предстоятельской кафедры. На XII Соборе Американской митрополии 23 сентября 1965 года Ириней был избран новым архиепископом Нью-Йоркским, митрополитом всея Америки и Канады.

Его предстоятельство было ознаменовано историческим достижением – полным примирением Московского патриархата и Американской митрополии и дарованием последней автокефалии от Русской Матери-Церкви 10 апреля 1970 года, которая, впрочем, не была признана Константинопольским патриархатом.

9 июня 1970 года Архиерейский синод даровал митрополиту Иринею, как главе автокефальной Церкви, титул «Блаженнейший».

В начале 1974 года в связи с ухудшением здоровья митрополит Ириней обратился к Синоду с просьбой избрать временного администратора митрополичьей кафедры для повседневной работы. 15 мая 1974 года на этот пост был назначен архиепископ Монреальский и Канадский Сильвестр (Харунс).

9 марта 1977 года он объявил о своем решении уйти на покой 25 октября, в день открытия V Собора Американской Церкви. Собор избрал новым главой Церкви епископа Феодосия (Лазора), а митрополит Ириней удалился в дом престарелых.

Скончался 18 марта 1981 года в Нью-Йорке от сердечного приступа.

К стр. 166.

Амвросий Подобедов (Андрей Иванович). (20 ноября 1742 г., с. Стогово Переславльского уезда Владимирской губернии – 21 мая 1818). Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский.

Родился в семье священника. С 1757 года обучался в Троице-Сергиевой духовной семинарии. В 1764 году, по окончании курса обучения, назначен на должность учителя и библиотекаря. 12 февраля 1768 года принял монашество и переведен проповедником и учителем в Московскую славяно-греко-латинскую академию. С 1771 года – префект академии. С 1774 года – ректор Академии и архимандрит Заиконоспасского монастыря. 5 июня 1778 года хиротонисан во епископа Севского. 25 апреля 1781 года переведен в Крутицкую епархию. С 27 марта 1785 года – архиепископ Казанский и Симбирский. С 16 октября 1799 года – архиепископ Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский, а в декабре назначен управляющим Новгородской епархией. С 10 марта 1801 года пожалован в митрополиты.