Текст книги "Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии"

В 1918 году, после закрытия Учебного комитета, состоял в секретариате Поместного собора. Переехал в Москву.

Работал главным бухгалтером в кооперативной артели «Богатырь». Жил в Москве, в доме своего брата, священника церкви Николы-на-Столпах Василия Полянского.

Патриарх Тихон предложил о. Петру принять постриг, священство и епископство и стать его помощником в делах церковного управления в условиях репрессий большевиков против церкви. Он принял предложение, сказав при этом своим родственникам: «Я не могу отказаться. Если я откажусь, то я буду предателем Церкви, но когда соглашусь, – я знаю, я подпишу сам себе смертный приговор». Был пострижен в монашество и рукоположен во священника митрополитом Сергием (Страгородским). 8 октября 1920 года хиротонисан патриархом Тихоном и другими архиереями во епископа Подольского, викария Московской епархии. Сразу после хиротонии был арестован и сослан в Великий Устюг. Там он жил вначале у знакомого священника, потом в сторожке при городском соборе. В ссылке он имел возможность совершать Божественную литургию в сослужении великоустюжского духовенства.

Возвратившись в Москву, он стал ближайшим помощником патриарха, был возведен в сан архиепископа Подольского (1923 г.), потом митрополита Крутицкого (1924 г.) и включен в состав Временного Патриаршего синода. На совещании епископов, состоявшемся в Свято-Даниловом монастыре, в конце сентября 1923 года высказывался против компромисса с обновленцами.

25 декабря 1924 (7 января 1925 г.) патриарх Тихон составил завещательное распоряжение («завещание»), в котором говорилось: «В случае нашей кончины наши Патриаршие права и обязанности, до законного выбора нового Патриарха, представляем временно Высокопреосв. Митрополиту Кириллу. В случае невозможности по каким-либо обстоятельствам вступить ему в отправление означенных прав и обязанностей, таковые переходят к Высокопреосв. митрополиту Агафангелу. Если же и сему Митрополиту не представится возможность осуществить это, то наши Патриаршие права и обязанности переходят к Высокопреосвященнейшему Петру Митрополиту Крутицкому».

Патриарх Тихон скончался 25 марта (7 апреля) 1925 года. Поскольку митрополиты Кирилл и Агафангел тогда находились в ссылке, местоблюстительские обязанности по кончине патриарха Тихона немедленно взял на себя митрополит Петр; 9 апреля он направил председателю ВЦИК М.И. Калинину следующую записку: «Вступая в управление Православной Русской Церковью, долгом почитаю, как гражданин СССР, препроводить Вам прилагаемую при сем копию акта от 7 января 1925 г., собственноручно написанного почившим первоиерархом Русской Православной Церкви Патриархом Тихоном, коим на случай его кончины Патриаршие права и обязанности переданы мне как Местоблюстителю Патриаршего места. Патриарший Местоблюститель Петр, митрополит Крутицкий».

В день погребения патриарха Тихона, 12 апреля 1925 года, состоялось совещание собравшихся на его отпевание архипастырей; ознакомившись с текстом «Завещания», епископы постановили подчиниться воле почившего первосвятителя: поскольку митрополиты Кирилл и Агафангел находились в ссылке, обязанности патриаршего местоблюстителя возложены были на митрополита Крутицкого Петра, о чем было составлено заключение. В тот же день митрополит Петр, как патриарший местоблюститель, обратился к Церкви с посланием, включавшим в себя как текст «Завещания» покойного патриарха, так и заключение о его подлинности, подписанное присутствовавшими на его оглашении архипастырями: «…учитывая 1) – то обстоятельство, что почивший ПАТРИАРХ при данных условиях не имел иного пути для сохранения в Российской Церкви преемства власти и 2) что ни Митроп. Кирилл, ни Митроп. Агафангел, не находящиеся теперь в Москве, не могут принять на себя возлагаемых на них вышеприведенным документом обязанностей, мы, Архипастыри, признаем, что Высокопреосв. Митрополит Петр не может уклониться от данного ему послушания и во исполнение воли почившего ПАТРИАРХА должен вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя».

Акт подписали 58 епископов Российской церкви.

В качестве местоблюстителя помогал многим заключенным и сосланным. Получая после службы пожертвованные деньги, обычно сразу отдавал их для пересылки в тюрьмы, лагеря и места ссылки. Он дал благословение приходским причтам жертвовать в пользу заключенных священнослужителей.

Часто совершал Божественную литургию в московских приходских и монастырских церквах, в том числе в Свято-Даниловом монастыре.

Решительно выступил против любых договоренностей с обновленцами, которые в 1925 году провели свой 2-й Собор, на который пригласили представителей «староцерковников». Обратился к архипастырям, пастырям и всем чадам церкви с посланием, в котором говорилось: «Должно твердо помнить, что по каноническим правилам Вселенской Церкви все <…> самочинно устраиваемые собрания, как и бывшее в 1923 году живоцерковное собрание, не законны. Поэтому на них присутствовать православным христианам, а тем более выбирать от себя представителей на предстоящие собрания канонические правила воспрещают».

В результате абсолютное большинство клириков и паствы митрополита Петра отказались от компромисса с обновленцами. Представители обновленчества обвиняли его в сношениях с церковной и политической эмиграцией (в том числе в признании, совместно с патриархом Тихоном, великого князя Кирилла Владимировича «прямым и законным наследником престола»), в контрреволюционных настроениях и антиправительственной деятельности.

Митрополит отказался пойти на условия карательных органов (ГПУ), в которых те обещали нормализовать юридическое положение Церкви. Условия включали в себя издание послания, призывающего духовенство и верующих к лояльности относительно советской власти, устранение неугодных власти архиереев, осуждение заграничных епископов и контакт в деятельности с правительством в лице представителя ГПУ.

В ноябре-декабре 1925 года были арестованы епископы, принадлежащие к числу сторонников митрополита Петра. В начале декабря, зная о предстоящем аресте, писал: «Меня ожидают труды, суд людской, но не всегда милостивый.

Не боюсь труда – его я любил и люблю, не страшусь и суда человеческого – неблагосклонность его испытали не в пример лучшие и достойнейшие личности. Опасаюсь одного: ошибок, опущений и невольных несправедливостей, – вот что пугает меня. Ответственность своего долга глубоко сознаю. Это потребно в каждом деле, но в нашем – пастырском – особенно».

9 декабря 1925 года по постановлению Комиссии по проведению Декрета об отделении Церкви от государства при ЦК ВКП(б) митрополита Петра арестовали. По распоряжению местоблюстителя исполнение его обязанностей перешло к митрополиту Нижегородскому Сергию (Страгородскому), усвоившему себе титул «заместителя местоблюстителя». Позднее, не имея достоверной информации о происходивших событиях, делал противоречивые распоряжения о церковном управлении. При этом отказался поддержать инспирированную властями инициативу нескольких епископов о коллегиальном управлении церковью (так называемое «григорианство«, григорьевский раскол – по имени его лидера, архиепископа Григория (Яцковского)), запретил в священнослужении его активных деятелей.

Во время следствия содержался во внутренней тюрьме на Лубянке, а также в Суздальском политизоляторе. На допросе 18 декабря 1925 года заявил, что церковь не может одобрить революцию: «Социальная революция строится на крови и братоубийстве, чего Церковь признать не может. Лишь война еще может быть благословлена Церковью, поскольку в ней защищается отечество от иноплеменников и православная вера».

5 ноября 1926 года приговорен к 3 годам ссылки. В декабре его этапировали через пересыльные тюрьмы в Тобольск, в феврале 1927 года доставлен в село Абалак, где содержался в контролируемом обновленцами Абалакском монастыре. В начале апреля вновь арестован и доставлен в Тобольскую тюрьму. По постановлению ВЦИК, выслан за Полярный круг, на берег Обской губы в поселок Хэ где был лишен медицинской помощи. 11 мая 1928 года постановлением Особого совещания ОГПУ срок ссылки был продлен на 2 года.

Негативно относился к компромиссам с большевиками, на которые пошел митрополит Сергий. В декабре 1929 года направил ему письмо, в котором, в частности, говорилось: «Мне сообщают о тяжелых обстоятельствах, складывающихся для Церкви в связи с переходом границ доверенной Вам церковной власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению Церковью».

17 августа 1930 года вновь арестован. Содержался в тюрьмах Тобольска и Екатеринбурга. Отказался от снятия с себя звания патриаршего местоблюстителя, несмотря на угрозы продлить тюремное заключение.

В ноябре 1930 года против него было возбуждено уголовное дело по обвинению в том, что, находясь в ссылке, он «вел среди окружающего населения пораженческую агитацию, говоря о близкой войне и падении сов. власти и необходимости борьбы с последней, а также пытался использовать Церковь для постановки борьбы с сов. властью». Виновным себя не признал. Находился в одиночном заключении без права передач и свиданий. В 1931 года отклонил предложение чекиста Тучкова дать подписку о сотрудничестве с органами в качестве осведомителя. После беседы с Тучковым был частично парализован, также был болен цингой и астмой. 23 июля 1931 года Особым совещанием ОГПУ приговорен к 5 годам заключения в лагере, однако был оставлен в тюрьме во внутреннем изоляторе. Верующие при этом пребывали в уверенности, что он продолжает жить в заполярной ссылке.

Отец Петр тяжело страдал от болезней, просил оправить его в лагеря: «Я постоянно стою перед угрозой более страшной, чем смерть. Меня особенно убивает лишение свежего воздуха, мне еще ни разу не приходилось быть на прогулке днем; не видя третий год солнца, я потерял ощущение его… Болезни все сильнее и сильнее углубляются и приближают к могиле. Откровенно говоря, смерти я не страшусь, только не хотелось бы умирать в тюрьме, где не могу принять последнего напутствия и где свидетелями смерти будут одни стены».

В июле 1933 года ему были запрещены прогулки в общем дворе (даже ночью) – они были заменены на прогулки в маленьком сыром дворике, где воздух был наполнен испарениями отхожих мест. Несмотря на это, продолжал отказываться от сложения своих полномочий.

В качестве «секретного узника» (вместо имени он фигурировал под № 114) был переведен в Верхнеуральскую тюрьму. В июле 1936 года его заключение было в очередной раз продлено на 3 года.

В конце 1936 года в патриархию поступили ложные сведения о смерти патриаршего местоблюстителя, якобы последовавшей 29 сентября, вследствие чего 27 декабря 1936 года митрополит Сергий принял на себя титул патриаршего местоблюстителя. По митрополиту Петру была отслужена панихида.

В 1937 году против него было возбуждено новое уголовное дело по следующему обвинению: «Отбывая заключение в Верхнеуральской тюрьме, проявляет себя непримиримым врагом Советского государства, клевещет на существующий государственный строй, обвиняя в „гонении на Церковь", „ее деятелей". Клеветнически обвиняет органы НКВД в пристрастном к нему отношении, в результате чего якобы явилось его заключение, так как он не принял к исполнению требование НКВД отказаться от сана Местоблюстителя Патриаршего престола».

2 октября 1937 года тройкой НКВД по Челябинской области приговорен к расстрелу. 10 октября в 4 часа дня был расстрелян – по разным версиям в тюрьме НКВД в Магнитогорске или на станции Куйбас Южно-Уральской железной дороги (в пригороде Магнитогорска). Место погребения остается неизвестным, вероятнее всего, в районе станции Куйбас, где в братских могилах захоронены расстрелянные в УНКВД Магнитогорска.

В 1997 году Архиерейским Собором Русской Православной Церкви причислен к лику святых как новомученик. В 2003 году в городе Магнитогорске Челябинской области на дороге к Вознесенскому храму в его память был воздвигнут крест.

К стр. 385.

Митрополит Иосиф (в миру Иван Семенович Петровых)(27 декабря 1872, Устюжна, Новгородская губерния – 20 ноября 1937, Чимкент).

Был четвертым ребенком (всего в семье было 9 детей) в семье мещанина уездного города Устюжны – Семена Кирилловича Петровых, владевшего пекарней и булочной лавкой. Дом находился в Казанском переулке (ныне – Валентины Терешковой). Был крещен, как и все его братья и сестры, в приходской церкви Вознесения Господня на Всполье (разрушена в 1939 г.).

Окончил Устюженское духовное училище, Новгородскую духовную семинарию, Московскую духовную академию в 1899 году со степенью кандидата богословия. Успешно выполнил задание Академии наук, записав по выработанной программе северный народный выговор. В 1899–1900 годах – профессорский стипендиат. Магистр богословия (1903 г.), тема диссертации: «История иудейского народа по археологии Иосифа Флавия».

С 9 сентября 1900 года – исполняющий должность доцента Московской духовной академии по кафедре Библейской истории.

26 августа 1901 года пострижен в монашество с именем Иосиф, 30 сентября рукоположен во иеродиакона, а 14 октября – во иеромонаха.

С 1903 года – доцент Московской духовной академии.

С 9 декабря 1903 года – экстраординарный профессор и инспектор Академии. 18 января 1904 года возведен в сан архимандрита. В 1905 году прекратил поминовение императорской фамилии за богослужением и на некоторое время был запрещен в служении.

Затем, из-за конфликта с радикально настроенными студентами по прошению был уволен из Академии и назначен, в июне 1906 года, настоятелем Яблочинского Свято-Онуфриевского первоклассного монастыря Холмской епархии.

С 1907 года – настоятель первоклассного Юрьева монастыря Новгородской епархии. 15 марта 1909 года хиротонисан в Александро-Невской лавре во епископа Угличского, викария Ярославской епархии (правящий епархиальный архиерей до декабря 1913 года – архиепископ (впоследствии патриарх) Тихон (Беллавин)). С 27 февраля того же года был настоятелем Спасо-Яковлевского монастыря в Ростове – вплоть до окончательного закрытия обители в 1923 году. В 1911 году посетил Афон для изучения древних церковных распевов. 22 мая 1913 года встречал в монастыре императора Николая II, посетившего Ростов в ходе Романовских торжеств. Участник Поместного Собора Российской Православной Церкви 1917–1918 годов. С 1 декабря 1917 года до 20 января 1918 был временно управляющим Рижской епархии.

В июле 1919 года свт. Иосиф арестован по обвинению в срыве кампании по вскрытию мощей посредством колокольного звона и крестного хода. Был отправлен в Москву в Бутырскую тюрьму. В августе того же года освобожден. В 1920 году приговорен к одному году заключения условно. С 1920 года – архиепископ Ростовский, викарий Ярославской епархии. В 1922 приговорен к четырем годам лишения свободы, но уже в январе 1923 года был досрочно освобожден.

В 1920–1925 годы святитель управлял Новгородской епархией во время ареста архиепископа Арсения (Стадницкого).

В 1923–1926 годы управлял Ярославской епархией во время ареста митрополита Агафангела (Преображенского). В декабре 1925 года митрополит Петр (Полянский) в своем завещании перед арестом поставил его третьим кандидатом в исполняющего обязанности Патриаршего Местоблюстителя.

В августе 1926 года указом заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) архиепископ Иосиф был назначен митрополитом Ленинградским и 29 августа (по Юлианскому календарю) прибыл в Ленинград. Вечером этого дня (канун памяти св. Александра Невского) и утром в день праздника он совершил торжественное богослужение в Троицком соборе Александро-Невской лавры. 31 августа выехал обратно в Ростов, чтобы проститься с прежней паствой и подготовиться к переезду, но власти запретили ему возвращаться обратно. Был арестован и отправлен на год в Николо-Моденский монастырь. Временно управляющим Ленинградской епархией митрополит назначил архиепископа Кингисеппского Гавриила (Воеводина), которого арестовали через 7 месяцев, 19 апреля 1927 года.

В 1927 году митрополит Иосиф критически отнесся к «Декларации» заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского).

Осенью 1927 года отказался принять назначение от 17 сентября в Одессу (вместо Ленинграда, куда его не допускали власти); проживая в Ростове, продолжал именоваться митрополитом Ленинградским. Его позиция пользовалась значительной поддержкой среди «староцерковного» духовенства и народа в Ленинграде, где от его имени епархией управлял один из викариев – епископ Димитрий (Любимов).

6 февраля 1928 года подписал акт об отходе от митрополита Сергия, став во главе особого течения в Патриаршей Церкви, именуемого в литературе по его имени «иосифлянством». Был запрещен в служении митрополитом Сергием и Временным синодом при нем решением от 27 марта 1928 года. Запрещения архиепископ не признал.

В сентябре 1929 года арестован и выслан в Казахстан в Аулие-Ата. Был арестован в ссылке и привлечен к делу «Всесоюзной организации ИПЦ» 9 сентября 1930 года. Первоначально митрополит Иосиф допрашивался в Ленинграде, затем был доставлен в Москву. 27 сентября 1930 года в своих собственноручных показаниях так характеризовал отличие «иосифлян» от сторонников митрополита Сергия: «Сергий хочет быть лакеем Советской Власти, мы – хотим быть честными, лояльными гражданами Советской Республики с правами человека, а не лакея, и только». В других показаниях писал: «Била меня когда-то и Царская власть – я терпел… Готов терпеть и от нынешней Советской – все что угодно, твердо веря, что и она без воли Божией не сильна мне сделать никакого зла. (Ев(ангелие от) Иоанна, 19 гл. 10–11 ст.)».

По постановлению Особого совещания при Коллегии ОГПУ от 3 сентября 1931 года был приговорен к пяти годам заключения в лагере с заменой на высылку в Казахстан на тот же срок. Жил на окраине Чимкента около арыка, за которым простиралась нераспаханная степь. В маленьком казахском глинобитном доме он занимал комнату с верх ним светом, обставленную очень скромно: в ней стоял грубо сколоченный стол, топчан и пара стульев. Каждое утро один служил за аналоем, на который ставил небольшой резной складень.

В 1937 году вновь арестован в ходе массовых репрессий в отношении духовенства. 19 ноября 1937 года был приговорен к расстрелу Тройкой УНКВД по Южно-Казахстанской области; 20 ноября, в полночь, был расстрелян вместе с митрополитом Кириллом (Смирновым); захоронен предположительно в Лисьем овраге под Чимкентом.

Прославлен в лике святых РПЦЗ в 1981 году как священномученик Иосиф Петроградский вместе с сонмом новомучеников и исповедников Российских.

Русская Православная Церковь, однако, не прославляет его, хотя некоторые сторонники митрополита Иосифа были канонизированы РПЦ. Видимо, препятствием к канонизации является не руководство «расколом» (современная РПЦ признает, что «иосифляне» были во многом правы), а признание им своей вины в 1937 году в «контрреволюционной деятельности»; хотя в РПЦЗ многие считают, что контрреволюционная деятельность и враждебное отношение к советской власти не может являться препятствием для церковного прославления, а, напротив, свидетельствуют о жизненном подвиге владыки Иосифа. Впрочем, существует точка зрения, что этот протокол был сфабрикован чекистами (в пользу этой версии говорит казенная стилистика текста и стандартная для подобных признаний форма показаний). Если церковь примет эту точку зрения в качестве официальной, вопрос о канонизации может быть решен положительно.

Главный труд владыки Иосифа: «История иудейского народа по археологии Иосифа Флавия» (Сергиев Посад, 1903, магистерская диссертация). Задачей своего труда видел в том, чтобы, «забраковав негодное, установить важное» в тексте Флавия. Подчеркнул две крайности в оценке Флавия – гиперкритицизм и полное доверие: «Понадобились до унизительности рабские преклонения перед авторитетом Иосифа далеко недюжинных талантов (вроде некоторых отцов и учителей Церкви), прежде чем установилось равновесие». Вывод самого исследователя заключался в том, что Флавий, говоря о периоде, предшествовавшем Маккавейским войнам, не располагал никакими серьезными документами, кроме Ветхого Завета, зато его сведения о последних двух веках до н. э. имеют огромную ценность, тем более, что этот период освещен в Библии не полностью.

Также автор книги «Самуил и Саул в их взаимных отношениях» (ib., 1900 г.), статей в Православной богословской энциклопедии.

В 1905–1910 годы издал свой дневник под заглавием: «В объятиях Отчих. Дневник инока», состоявший из двенадцати томов. Из текста видно, как внимательно автор дневника углублялся в себя и записывал каждое свое душевное движение. В дневнике много говорится и о взлетах его духа, и об искушениях, которым он подвергался.

К стр. 430.

Игумения Серафима (в миру Варвара Васильевна Черная) (25 августа 1914, Санкт-Петербург – 16 декабря 1999, Москва). Советский ученый-химик, инженер, монахиня. Настоятельница московского Новодевичьего монастыря в 1994–1999 годах.

Отец – Василий Августович Резон – выпускник Александровского лицея (IX кл., серебряная медаль); служил в статс-секретариате Великого княжества Финляндского. Пропал без вести во время Первой мировой войны.

Мать – Леонида Леонидовна Чичагова (1883–1963), по профессии медицинская сестра, в 1953 году поступила в Пюхтицкий Успенский женский монастырь, где приняла монашество с именем Серафима.

Дед – Леонид Михайлович Чичагов, митрополит, бывший Ленинградский и Гдовский (с 1933 г. на покое) Серафим (Чичагов); в 1997 году прославлен в лике святых священномучеников Русской Православной Церкви.

Муж – Николай Валентинович Черный (?-1983), искусствовед.

Варвара Васильевна окончила Московский нефтехимический техникум в 1931 году, Московский институт тонкой химической технологии в 1939 году. Кандидат химических наук (1951 г.), доктор технических наук (1970 г.), профессор (1972 г.).

С 1931 года работала в Военно-технической академии и Институте органической химии АН СССР. В 1939 году направлена на работу на Московский завод «Каучук». С 1942 года – заместитель главного инженера завода.

В 1946 году переведена на научную работу в Институт резиновой промышленности (в частности, участвовала в разработке космических скафандров), где была заместителем директора в течение 16 лет. Проработала в институте до 1986 года, когда ушла на пенсию. Создатель новой отрасли резинового производства – латексной технологии. Заслуженный деятель науки и техники РСФСР (1975 г.); Лауреат Государственной премии СССР (1979 г.). Награждена орденом Трудового Красного Знамени и орденом Октябрьской Революции, а также 8 медалями за различные заслуги.

С детства была воспитана в православной вере. В юности значительное влияние на нее оказал дед, которого она почти ежедневно навещала во время его проживания в Москве (1933–1934 гг.). Затем, в 1936–1937 годах, будучи студенткой вечернего факультета института, жила в его доме близ станции Удельная – до ареста митрополита Серафима. Вспоминала, что по вечерам «дедушка садился за фисгармонию – с ней он никогда не расставался – и играл или сочинял духовную музыку, а я сидела на диване, смотрела на него или читала и ощущала благодать, от него исходящую».

С 1986 года в течение шести лет несла послушание за свечным ящиком в московской церкви во имя пророка Божия Илии, что в Обыденном переулке, где находится образ Спасителя, написанный ее дедом. Параллельно у себя на дому вела православные семинары с участием столичной интеллигенции.

Под руководством своего духовного наставника, митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия (Поярков), занималась сбором и публикацией материалов для канонизации ее деда. В 1993 году выпустила в свет двухтомник трудов митрополита Серафима под названием «Да будет воля твоя». В современном (1995 г.) издании книги «Дневник пребывания императора Александра II в Дунайской армии 1877–1878 гг.», автором которой являлся будущий митрополит Серафим, Варвара Васильевна написала предисловие и сведения об участниках событий.

13 октября 1994 года в Успенском храме Новодевичьего монастыря в Москве митрополит Ювеналий совершил ее монашеский постриг с именем Серафима в честь преподобного Серафима Саровского (иноческое имя было выбрано не случайно: так звали в монашестве ее мать и тетку, и ее деда и крестного отца митрополита Серафима, способствовавшего, в свое время, прославлению в лике святых Серафима Саровского). 27 ноября 1994 года в том же храме он же возвел ее в игумении.

В 1994–1999 годах – настоятельница Новодевичьего монастыря – первая после его возвращения церкви.

В обители ею был введен монастырский устав, организован монашеский хор, создан шеститомный синодик для поминовения священнослужителей, монахинь и благоустроителей монастыря со дня его основания. Постоянно заботилась о благолепии храмов (при ней воссоздали внутреннее убранство храма свт. Амвросия Медиоланского, отреставрирован снаружи и внутри Успенский храм), богослужении в монастыре, а также на двух монастырских подворьях. С приобретением ткацкого станка началось возрождение рукоделия в монастыре: ковроткачества, пошива и ремонта облачений. Были созданы иконописная и золотошвейная мастерские.

Внесла значительный вклад в сооружение храма – памятника Новомученикам и Исповедникам Российским в Бутово, где в годы советской власти приводились в исполнение смертные приговоры, в том числе и в отношении священнослужителей (там же расстреляли ее деда, митрополита Серафима), в составление списка похороненных там жертв репрессий из числа духовенства.

По ходатайству игуменьи Серафимы и благодаря ее поискам в исторических и церковных архивах, летом 1999 года патриарх Алексий II благословил возобновить молитвенное почитание (в лике местночтимых святых) схиигумении Елены (Девочкиной) – первой настоятельницы Новодевичьего монастыря.

Погребена в ограде Успенского храма Новодевичьего монастыря с северной стороны.

Церковные награды: Крест с украшениями (1997 г.); Орден святой равноапостольной княгини Ольги II степени (1999 г.).

К стр. 550.

Николай Ярушевич, митрополит Николай (в миру Борис Дорофеевич Ярушевич) (31 декабря 1891, Ковно – 13 декабря 1961, Москва). Епископ Русской Православной Церкви, митрополит Крутицкий и Коломенский. Проповедник и богослов.

Первый по времени председатель Отдела внешних церковных сношений Московского патриархата (с апреля 1946 г.).

Отец – Дорофей Филофеевич Ярушевич (1860–1930 гг.), потомственный священник белорусского происхождения, протоиерей, настоятель ковенского Александро-Невского собора, энергичный и просвещенный человек, владелец большой библиотеки. Впоследствии законоучитель гимназии в Санкт-Петербурге, на Васильевском острове; в 1920-е годы служил священником в Киевском подворье; скончался 22 сентября 1930 года.

Мать – Екатерина Николаевна Прилуцкая (родилась в 1862 г.), была дочерью причетника Тверской епархии Николая Ивановича Прилуцкого.

Борис Ярушевич окончил в Петербурге гимназию (с золотой медалью). Учился на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета.

После первого курса перешел в Санкт-Петербургскую духовную академию, которую окончил в 1914 году со степенью кандидата богословия. Слушал лекции на юридическом факультете Санкт-Петербургского университета.

Магистр богословия (1917 г.; тема диссертации «Церковный суд в России до издания Соборного Уложения Алексея Михайловича 1649 г.» (удостоена Макарьевской премии). Подготовил докторскую диссертацию на тему «О бессмертии души», рукопись которой погибла во время блокады Ленинграда. Доктор богословия (1949 г.; за книгу «Слова и речи». Т. 1). Почетный член Ленинградской духовной академии (1952 г.).

Доктор богословия honoris causa богословского евангелического факультета имени Яна Гуса в Праге (1950 г.); Софийской духовной академии (1952 г.); Богословской академии Венгерской реформатской церкви (1953 г.); Православного богословского института в Бухаресте (1954 г.); протестантского Богословского института в Клуже (1955 г.).

23 октября 1914 года пострижен в монашество ректором Академии епископом Анастасием (Александровым), высокообразованным иерархом, оказавшим большое влияние на духовное развитие будущего митрополита. 24 октября 1914 года – иеродиакон; 25 октября – иеромонах.

Вскоре после своего рукоположения в священный сан с именем Николай он выехал на фронт Первой мировой войны, сначала для служения духовником-проповедником в санитарном поезде, а с ноября 1914 года – священником лейб-гвардии Финляндского полка. В 1915 году в связи с тяжелой болезнью (ревматизм с осложнением на сердце) покинул фронт.

С 1915 года – преподаватель литургики, гомилетики, практического руководства для пастырей, церковной археологии, немецкого языка в Петроградской духовной семинарии.

С декабря 1916 года – священник церкви святителя Николая при Николаевской детской больнице.

С декабря 1918 года – и. о. настоятеля Петропавловского собора г. Петергофа.

27 декабря 1919 года стал и. д. наместника Александро-Невской лавры; на следующий день митрополитом Петроградским Вениамином (Казанским) возведен в сан архимандрита.

Под его руководством в лавре издавались «Листки», проводились внебогослужебные беседы, религиозно-философские, богословские и церковно-общественные чтения, действовало Богословско-пастырское училище, в котором архимандрит Николай читал лекции по литургике, гомилетике (церковному проповедничеству).

7 апреля 1922 года в Троицком соборе Александро-Невской лавры был хиротонисан во епископа Петергофского, викария Петроградской епархии. Хиротонию совершили митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский), епископ Ямбургский Алексий (Симанский), епископ Лужский Артемий (Ильинский) и епископ Кронштадтский Венедикт (Плотников).

Негативно относился к обновленческому движению, официально признанному в 1922 году властями как Православная Российская Церковь. Вместе с другим викарием – епископом Алексием (Симанским) – стоял во главе «Петроградской автокефалии», которая занимала позицию неприсоединения: не подчинялась ни обновленческому Высшему церковному управлению митрополита Антонина (Грановского), ни находившемуся тогда под домашним арестом «бывшему» (по терминологии ВЦУ и властей) патриарху Тихону. После ареста епископа Алексия (Симанского), с октября 1922 года по февраль 1923 года, возглавлял «Петроградскую автокефалию».

В феврале 1923 года был выслан в поселок Усть-Кулом Зырянского края. В это время о. Николай был тяжело болен из-за обострения ревматизма. В ссылке написал акафист Богоматери, который совершал позднее перед Ее иконой, именуемой «Млекопитательница». После окончания ссылки, в начале 1926 года вернулся в Ленинград, поселился в Петергофе (Красный пр., 40), служил в местном Петропавловском соборе.