Текст книги "Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии"

Прп. Мартирий Зеленецкий, Великолуцкий
(† 1603), память 14 марта, 24 ноября

В миру Мина, происходил из города Великие Луки. Родители его, Косма и Степанида, умерли, когда ему не было еще десяти лет.

Как говорится в Житии: «Воспитывал его духовный отец, священник городского Благовещенского храма, и мальчик все более и более прилеплялся душой к Богу.

Овдовев, его наставник принял иночество с именем Боголеп в Великолукском Троице-Сергиевом монастыре. Мина часто посещал его в обители, а затем и сам принял там постриг с именем Мартирий. Семь лет неослабно трудились Господу учитель и ученик в одной келии, соревнуя друг другу в подвигах труда и молитвы. Инок Мартирий нес послушания келаря, казначея и пономаря.

В это время Матерь Божия впервые проявила Свое особое попечение о преподобном Мартирии. В полдень он задремал на колокольне и увидел на огненном столпе образ Пресвятой Богородицы Одигитрии. Инок с трепетом приложился к нему, горячему от столпа огненного, и, проснувшись, еще ощущал этот жар на своем челе».

По духовному совету преподобного Мартирия тяжело больной инок Аврамий ходил на поклонение чудотворной Тихвинской иконе Божией Матери и получил исцеление. Преподобный проникся горячей верой в заступление Богоматери. Он стал молить Царицу Небесную, чтобы Она указала, куда ему укрыться для прохождения подвига совершенного безмолвия, к которому стремилась его душа. Преподобный тайно удалился в пустынное место за 60 верст от Великих Лук. Как пишет сам преподобный в своих записках, «в той пустыни принял я великие страхования от бесов, но я молился Богу, и бесы были посрамлены». В письме к старцу Боголепу преподобный просил благословения на пустынножительство, но духовник посоветовал Мартирию вернуться в общежитие, где он был полезен братии. Не дерзая ослушаться и не зная, как поступить, святой Мартирий отправился в Смоленск на поклонение чудотворной иконе Божией Матери Одигитрии и чудотворцу Авраамию. В Смоленске святому явились в сонном видении преподобные Авраамий и Ефрем и успокоили его возвещением, что ему Господом назначено жить в пустыне, «где Бог благословит и Пресвятая Богородица наставит».

Тогда преподобный направился к Тихвинской обители, уповая, что там Матерь Божия разрешит окончательно его недоумения. И действительно, инок Авраамий, который в благодарность Матери Божией за исцеление навсегда остался в той обители, поведал ему о сокровенной пустыни, над которой ему было видение сияющего Креста Господня. Получив на этот раз благословение старца, преподобный Мартирий взял с собой две малые, одинаковой меры, иконы – Живоначальной Троицы и Пресвятой Богородицы Тихвинской – и отправился в пустынь, именовавшуюся Зеленой, ибо она возвышалась красивым зеленым островом среди лесистой топи. Жестоко, многоболезненно было житие преподобного в этой пустыни, но ни холод, ни лишения, ни дикие звери, ни козни врага не смогли поколебать его решимости претерпеть испытания до конца. Он поставил часовенку в прославление и благодарение Господа и Пречистой Богородицы, в которой вновь удостоился увидеть во сне образ Богоматери, на этот раз – плывущий по морю. Справа иконы явился Архангел Гавриил и пригласил инока приложиться к образу. После колебаний преподобный Мартирий вступил в воду, но образ стал погружаться в море. Тогда преподобный взмолился, и его тотчас волна перенесла с образом на берег.

Пустыня освятилась жизнью отшельника, и в нее стали приходить многие, не только, чтобы назидаться словом и примером преподобного, но и для водворения вместе с ним. Умножившееся братство учеников побудило преподобного построить церковь во Имя Живоначальной Троицы, куда он поставил и свои моленные иконы. Во свидетельство благодати Божией, почившей на обители преподобного Мартирия, инок Гурий сподобился видеть над церковным крестом сиявший на небе Крест.

Прп. Мартирий Зеленецкий

Так было положено начало Троицкому Зеленецкому монастырю[10]10
  Зеленецкий-Троицкий монастырь (или Мартириева Зеленая пустынь) – мужской монастырь, расположенный в поселке Зеленец Волховского района Ленинградской области, на правом берегу реки Рассоха.
  В новгородских летописях указывается дата основания монастыря – 1564 год. Основателем монастыря считается монах Мартирий (в миру Мина), а среди строителей упоминается Федор Сырков.
  Первоначально здания монастыря были рублены из дерева и окружены деревянной оборонительной оградой. В 1612–1613 годах монастырь был разграблен и сожжен шведами, но был восстановлен по единому плану благодаря Новгородскому митрополиту Корнилию. Большинство сохранившихся зданий монастыря построены в 1680-х годах.
  Комплекс монастыря представляет собой группу культовых построек, окруженных жилыми и хозяйственными сооружениями. Монастырь окружен массивной оградой.
  В монастыре покоятся основатель монастыря, преподобный Мартирий, и митрополит Корнилий. Монастырь был местом ссылки для церковного покаяния.
  В 1919 году монастырь был закрыт. В 1991 году казаки землячества Невская станица, по благословению митрополита Тихвинского и Зеленецкого Симона, начали расчистку территории монастыря и подготовку его к передаче монахам. В 1993 году монастырь был возобновлен.


[Закрыть] – «Зеленой Мартириевой пустыни». Далеко распространилась слава о прозорливости преподобного и даре исцелений. Многие именитые новгородцы стали посылать приношения в обитель. На средства благочестивого боярина Федора Сыркова была построена теплая церковь, освященная в честь Благовещения Пресвятой Богородицы в память о той, первой церкви в Великих Луках, откуда он мальчиком начал свой путь к Богу.

От Пречистой Богородицы преподобный продолжал получать благодатные подкрепления. Однажды во сне Матерь Божия Сама явилась ему в келии, на лавке, в большом углу, где стояли иконы. «Я глядел, не отрываясь, на Ее святой лик, на очи, исполненные слез, готовых капнуть на пречистое лицо Ее. Встал я ото сна и был в ужасе. Зажег свечу от лампады, чтобы посмотреть, не сидит ли Пречистая Дева на месте, где я видел Ее во сне. Подошел я к образу Одигитрии и убедился, что воистину явилась мне Богородица в том образе, как изображена Она на иконе моей».

Вскоре после этого (около 1570 г.) преподобный Мартирий принял в Новгороде от архиепископа (Александра или Леонида) священство. Известно, что в 1582 году он был игуменом.

В 1595 году в Твери святой Мартирий исцелил умирающего сына бывшего Касимовского царя Симеона Бекбулатовича. На пожертвования благодарного Симеона были построены церкви в честь Тихвинской иконы Божией Матери и святителя Иоанна Златоуста – Небесного покровителя исцеленного царевича Иоанна. В 1595 году царь Федор Иоаннович дал монастырю жалованную грамоту, утвердив основанный Мартирием монастырь.

Достигнув глубокой старости и приготовляясь к смерти, преподобный Мартирий ископал себе могилу, поставил в ней своими руками сделанный гроб… Он «дал братии благословение и со словами: „Мир всем православным", – «в духовном веселии почил о Господе 1 марта 1603 года».

Преподобный был погребен близ церкви Богоматери, а затем его святые мощи покоились под спудом в церкви Пресвятой Троицы, под подвальным храмом в честь святого Иоанна Богослова. Бывший инок Зеленецкого монастыря, митрополит Казанский и Новгородский Корнилий († 1698) составил службу и написал «Житие преподобного Мартирия….».

Адрес: Свято-Троицкий Зеленецкий монастырь, Ленинградская обл., Волховский р-н, Усадищенская вол., ст. «Зеленец».

Подворье: Санкт-Петербург, пр. Обуховской обороны, 24.

Старообрядчество

В 1667 году в Русской Православной Церкви произошел раскол, повлекший за собою тяжелейшие последствия.

Формальной причиной его послужили разночтения в церковных книгах и различия в обрядности в разных областях России. Происходило это потому, что церковные книги, которыми пользовались при богослужении, переводились не одновременно и разными переводчиками, не однократно переписывались, при этом в текст вкрадывались ошибки и разночтения. Привести все это к единообразию пытались еще в 1478 году, затем на Стоглавом Соборе в 1551 году. В 40-х годах вокруг царского духовника Стефана Вонифатьева сложился кружок «ревнителей древнего благочестия». Стефан утверждал, что только у греков сохранился древний правильный обряд, а русские исказили его по незнанию и теперь нуждаются в исправлении книг в соответствии с греческими образцами. В кружке собрались известные духовные лица, но единства взглядов в нем не было.

Стефану возражали, что ежели малограмотные священники искажают обряд, то их следует обучить, но русская церковь от канонов православных не отклонялась и признавала только древние греческие рукописные книги, отвергая печатные и что ученых греков и киевлян, которых приводил в пример Стефан, никак допускать к исправлению книг нельзя, так как они давно истину и благочестие утратили. Этот, казалось бы, ученый спор имел кровавые социальные последствия.

По смерти патриарха Иосифа 25 июля 1652 года патриархом был избран Никон.

В 1653 году он совершенно неожиданно издал распоряжение, по которому отменялось утвержденное Стоглавым Собором «крестное знамение двумя перстами» и введено троеперстие. Отменены земные поклоны и разрешено кланяться только «в поясни» и т. д. Русский православный человек встал перед страшным выбором: ослушаться постановлений Стоглавого Собора – значит подвергнуть себя соборному проклятию, не исполнять распоряжений патриарха – значит нарушить послушание архипастырю. Часть членов кружка «ревнителей благочестия» обратилась с письмом к царю за помощью. За свою решительность все пострадали: с протопопа Неронова был снята скуфья, протопоп Аввакум сослан в Сибирь, протопоп Даниил расстрижен, лишен священнического звания, протопоп Логгин острижен – подвержен уголовному наказанию.

Патриарх Никон созвал в 1654 году церковный Собор и доложил о ходе реформ, но Собор его начинаний не поддержал. Никон пригласил антиохийского патриарха Макария и сербского патриарха Гавриила, вновь собрал Собор и там добился одобрения своих нововведений. Константинопольский патриарх Паисий предупредил об опасности от той торопливости, с которой совершается реформа, говоря, что православие допускает разнообразие обрядовых форм, если оно не связано с искажением вероучения. Но Никон, выдвигая авторитет греков, повсюду вводит новшества, и тем вызывает сопротивление многих.

В 1658 году Никон был лишен патриаршества, осужден и сослан в Ферапонтов монастырь, затем – в Кирилло-Белозерский. Но Никон остался не сломленным! Когда в 1676 году умер царь Алексей Михайлович, и огласили завещание, где царь просил у Никона прощения, тот ему в таком прощении отказал.

Столь же непримиримы являлись и противники Никона. Одним из самых яростных, почитаемый старообрядцами мучеником, был протопоп Аввакум.

При Никоне «справщики», не знавшие греческого, в том числе Аввакум, были устранены. Аввакум вошел в активную оппозицию новому патриарху и его новшествам. Уже в сентябре 1653 года его бросили в подвал Андроникова монастыря, потом сослали в Тобольск. Так как и здесь он не переставал «ревностно бранить ересь Никонову», то его перевели под начало суровому воеводе Афанасию Пашкову, имевшему поручение завоевать Даурию (Забайкальскую область). Шесть лет провел Аввакум в Даурской земле, дошел с воеводой до Нерчинска, Шилки и Амура, не переставая обличать неправедные действия воеводы. Пашков же подвергал его за это многим лишениям и истязаниям.

В 1663 году Аввакуму повелено возвратиться в Москву. Но через год он опять подал челобитную царю Алексею Михайловичу, в которой обвинил в ереси всю русскую церковь, за что его сослали в Мезень, где он остался полтора года.

В 1666 году Аввакум опять возвращен в Москву, но по-прежнему остается непреклонен в оппозиции всему церковному Собору и в 1667 году вместе с протопопом Никифором, попом Лазарем, дьяконом Феодором Ивановым и соловецким иноком Епифанием сослан в Пустозерский острог на Печоре.

Пустозерские ссыльные продолжали бороться за свои убеждения и создали в месте своего заключения около ста сочинений: послания, «беседы», челобитные, «толкования» священных текстов, автобиографические повести и жития. Рукописи переписывались «добрым письмом» как в самом Пустозерске, так и в Окладниковой слободе на Мезени, а потом переправлялись «верным» в Москву, Поморье и другие места для последующего распространения. После 14 лет заключения, во время которого Аввакум не переставал обвинять и учить, он написал такое резкое послание царю Феодору Алексеевичу, где хулил всю русскую церковь и царский дом, что был приговорен царскими властями к сожжению. Это и свершилось 14 апреля 1682 года.

Непримиримость восторжествовала, когда братия Соловецкого монастыря в 1667 году решилась идти против церковных и царских властей, защищая старый образ веры и церковный обычай.

Еще в 1657 году соловецкие монахи отказались принять новые книги. Возглавил, восставшую против новшеств, братию, живший здесь на покое, архимандрит Саввино-Сторожевского монастыря и бывший царский духовник Никанор.

После нескольких попыток вразумить взбунтовавшуюся братию, в 1668 году были посланы царские стрельцы. Монахи заперлись в крепости, началась яростная оборона. В последние месяцы монастырские стены испытали страшный натиск: днем и ночью обрушивались каменные ядра «пудов по шести и по семи». Но соловецкие камни не поддавались. Прорывались между озером и морем окопы, возводились высокие городки, позволявшие вести прицельный огонь по монастырю. Восставшие оттесняли противника, надстраивали слабые участки, устанавливали специальные щиты и рогатины, обстреливали наступающих с городовых кровель. Чтобы лишить противника подступа к нижнему бою, в землю были вбиты специальные сваи, к которым крепились доски с торчащими из них большими гвоздями. Сообщали, что сам архимандрит Никанор «по башням ходит беспрестанно и пушки кадит и водою кропит и им говорит: матушки мои голаночки (пушки, отлитые в Голландии. – Б. А.), надежда на вас, вы нас обороните».

После шестилетней осады 22 января 1676 года монастырь был взят войском воеводы Мещерякова. Старообрядцы передавали, что после «умертвия тово царева вскоре приезжал гонец от Соловков, с победою лист привез к царскому лицу: „Счастием, де твоим пособил Бог: монастырь взяли и всех под мечь подклонили. Человек за пятьсот подрубили, а десятков с шесть повесили, все иноков…“» На следующий день, 23 января, царь Алексей Михайлович заболел, «скорбь… взяла» его неожиданно, а 30 января, в день «недели Страшного суда», в начале Великого поста царь скончался.

Приверженцев старого церковного чина и обряда оказалось не мало, но было много и тех, кто разделял идеи церковного обновления. Церковный Собор 1666 года признал исправление книг и обрядов правильным. Следующий Собор (1667 г.) утвердил постановление прежних соборов об исправлении книг и проклял противников реформы. Тех, кто противился нововведениям и не подчинился соборным решениям православной церкви, стали называть раскольниками, или старообрядцами.

Среди них было общее убеждение: церковная реформа – свидетельство того, что на Земле воцарился антихрист и следует скоро ожидать конца света. А поэтому благочестивые люди, желающие спасти душу, должны бежать от мира и жить «по старому». Тысячи людей бросили нажитые веками места и стали переселяться подальше от властей, в пустынные края. Сначала они наполнили скитами все леса внутренних областей России: костромские, вязниковские, брянские, керженские. Потом прибежищем старообрядцев стало Северное Поморье, где была основана Выговская пустынь, а с Поморья раскол перешел в новгородские, псковские края, отсюда в Стародуб, на реку Ветку, в Сибирь, и за пределы страны в Швецию.

Не подчинившись соборным решениям церкви, старообрядцы сразу же столкнулись с целым рядом проблем, и первая – как передавать таинство священства? Часть старообрядцев принимали священников, «рукоположенных» после Никона, другие считали, что «правильных попов» после никоновских реформ не стало. Они получили название «беспоповцев», так как на основании канонических правил считали, что в случае крайней нужды таинство исповеди и крещения могут совершать и миряне. Последователи первого направления двигались в основном на юг, на Дон и Кубань, беспоповцы – на Север.

Поморская община, возникшая в 1690-е годы в глухих лесах на пустынном берегу реки Выг и процветавшая почти 150 лет, пользовалась наибольшим влиянием. Здесь образовался самый первый поморский толк «даниловщина». Центром его стало Выговское, или Выгорецкое, старообрядческое общежительство, которое находилось в Повенецком уезде Олонецкой губы на реке и озере Выг.

Основали его в 1695 году бежавшие из Соловецкого монастыря от осады иноки и другие сторонники старины – сын крестьянина из Тотьмы Корнилий, бывший дьячок Данила Викулов, братья Андрей и Семен Денисовы с сестрою Соломонией (происходившие из рода князей Мышецких), старец Сергий с сестрою. Жили сначала в разных скитах, потом соединились в общежительство. Община состояла из двух скитов Данилова и Лексы, а, кроме того, 12 пашенных дворов. Устав общежития требовал «все в казне иметь общим, у себя не иметь ни денег, ни платья, ни иных вещей… трапезу иметь всем общую, кроме немощных; пища и питие всем равны». Стена разгораживала пустынь на мужскую и женскую половину, разговаривали друг с другом через окно в присутствии двух стариц. Так же и весь мир они считали разделенным на две неравные половины, большую из них победил антихрист. Выговцы думали, что только они и есть те избранные люди, на которых антихрист не смог наложить свою печать, не молились за государя и за священство, принадлежащих, по их мнению, к оскверненному миру. Скитники вынуждены были обходиться без священства и таинств, кроме крещения и покаяния.

Ждали конца света, но он все не наступал, и постепенно общинная жизнь выговцев стала меняться. Общий скит разделился на два самостоятельных скита – мужской и женский, стали заключать браки, разделились на «скитников» и «работных людей». Были и другие изменения: в 1742 году сначала Данилово, а потом и Лекса стали при молении поминать царя и царствующий дом. Еще при Петре I выговцы согласились платить двойной подушный оклад государству. Когда в 1702 году Петр I основывал железоделательные заводы, один из них (Повенецкий) строился близ Выговской пустыни. Царские власти не препятствовали жизни общины, но требовали участия в работах и уступок – молиться за царя.

С уступками властям, на которые пошла община в начале XVIII в., согласились не все выговцы. В 1706 г. из выгорецкой общины вышел один из ее несогласных деятелей – Феодосий Васильев. В Новгороде он возглавил свою «феодосиевскую» общину, отсюда бежал в Польшу, затем основал общины в Великолукском и Дерптском уездах. «Феодосиевский» толк проник в Москву, где в 1771 г. было основано общежитие Преображенского кладбища. Правила жизни его заимствованы из Выгорецкого монастыря. Многие феодосиевские общины Ярославля, Новгорода, Вышнего Волочка, Риги, Тулы, Саратова, Нижнего Новгорода, Казани, Стародубья зависели от Преображенской, получали оттуда книги, наставников и певчих.

В 1722 году, по запросу Синода, выговцы дали письменные ответы на вопросы о свой вере. В «Поморских ответах» поморцы написали, что никонианских новшеств, по прежнему, не принимают, но свои обязанности к государству признают, а царей к еретикам не причисляют. Ради спасения, желали бы замкнуться в собственном отдельном «мире», но государственных повинностей не отвергают, готовы платить двойную подушную подать и выплачивать за требуемых рекрутов в царское войско по 120 руб.

Ломка жизненного уклада в России, начатая Петром I, способствовала постепенному возрастанию числа старообрядцев.

Число жителей Выговских скитов значительно выросло. К началу века здесь официально жило 1000 человек (из них 700 женщин), а неофициально до 2800. Выработанное в скитах ученье распространялось не только в Олонецком уезде, но по всему Поморью. Выг считался «беспоповским Иерусалимом». Сюда шли учиться чтению, уставному письму и иконописи, для чего действовала особая школа. Более 100 девиц и несколько мужчин занимались там перепиской книг и отсюда выходили опытные начетчики и начетчицы.

Расцветало хозяйство. Занимались земледелием, скотоводством и промыслами: рыбной ловлей, охотой, торговлей. Имелись в скитах и мастерские избы: кузнечная, швальни – портная и чоботная, кожевня, медня и др. У выговцев были свои корабли, посылались свои артели на остров Шпицберген для добывания оленей, моржей и белых медведей. Добычу отвозили в Архангельск, там покупали треску и отправляли ее в Петербург для обмена на хлеб. Во многих городах у выговцев были дома и капиталы, а доходы скитов в 1830-х годах доходили до 200 тысяч руб. Управлялись скиты выборным «большаком», который жил в Данилове и заведовал как хозяйством и казною скитов, так и религиозными их делами. При большаке состояло несколько доверенных лиц, которые ему помогали.

Расцвет скитов совпал с царствованиями Екатерины II и Александра I, когда раскольники не подвергались преследованиям.

Николай I, вступив на престол, начал гонения, а к концу его царствования скиты были почти разорены. С 1827 года стали принимать карательные меры – запретили принимать в скиты детей, вывозить из скитов книги и иконы, проживать в пашенных дворах, были сняты с часовен колокола. Полное разорение Выгоцких скитов настало в 1854–1855 годах. Оставшиеся в скитах жители были выселены, сломаны ограды вокруг скитов и кладбищ, разрушены больницы, мастерские и часовни.

Третий толк беспоповцев – филипповский. Некоторые олонецкие и архангельские беспоповские общины, жившие в лесах и почти не имевшие сношений с внешним миром, осудили отступничество выговской общины от первоначальных правил. Часть поморского согласия во главе со старцем Филиппом отошла от выговских поморцев и образовала свой «филипповский» толк с центром на реке Умбе (Кольский полуостров). Филипповцы считали единственным путем спасения самосожжение, и к нему готовились. В 1743 году Филипп с группой последователей был окружен посланным властями военным отрядом, но 70 человек сожгли себя в срубе. Филипповский толк и идея «самосожжения» распространялись на Севере России и в Верхнем Поволжье.

Последнее деление беспоповщины – странничество, возникло в 1760-е годы, и к середине XIX века распространилось в Архангельской, Олонецкой, Пермской и других губерниях. Последователи странничества – бегуны – не имели дома, отвергали всякое подчинение властям, не платили податей, избегали военной службы. Даже обряд крещения они совершали только в дождевой воде или роднике – той воде, которая не текла по земле, казавшейся им «подвластной антихристу».

Историки Русской Церкви Николай Каптерев и Евгений Голубинский убедительно доказали, что реформы патриарха Никона, так называемые «никоновы новины», были малообоснованны, и старообрядцы во многом, хотя и далеко не во всем, правы в своем несогласии с ними. Однако эта формальная правота оборачивается нравственной неправотой в отношении старообрядцев к самой Церкви. Эта огромная нравственная неправота заключается в том, что для ярых приверженцев протопопа Аввакума форма нескольких богослужебных обрядов, почти бытовая традиция, оказалась важнее самой Церкви.

Трагедия раскола состояла в том, что с самого начала в их рядах не было ни одного епископа, за исключением Павла Коломенского, умершего еще в 1654 году и не оставившего себе преемника. Но по каноническим правилам Православная Церковь без епископа существовать не может, так как только епископ имеет право посвятить священника и диакона. Священники дониконовского поставления очень скоро умерли.

Старообрядчество разделилось на два основных толка: поповский (признающий необходимость священников при богослужении и обрядах) и беспоповский (отрицающий возможность существования «истинного» духовенства).

Наиболее крайняя часть старообрядцев решила, что после реформ Никона благодать полностью исчезла из Церкви и следует смиренно ожидать гибели мира и Страшного Суда. Эти отвергнувшие священство старообрядцы получили название беспоповцев. Беспоповцы первоначально селились в диких необжитых местах на побережье Белого моря и потому стали называться поморами. Другими крупными центрами беспоповцев стали Олонецкий край (современная Карелия) и речка Керженец в Нижегородских землях. Впоследствии, в беспоповском движение возникли новые разделения и образовались новые согласия: даниловское (поморское), федосовское, часовенное, спасово, аристово и другие, более мелкие и экзотические, вроде средников, дырников и бегунов.

Церковь Знамения Пресвятой Богородицы старообрядческой общины Поморского согласия на Тверской улице. 1908 г.

Другая часть старообрядцев решила, что можно прибегать к священникам, получившим поставление в «Никонианской Церкви», если они проклянут «Никоновы новины» и получат надлежащую исправу. Эти старообрядцы стали называться поповцами, или беглопоповцами, так как принимали «беглых», т. е. покинувших своего епархиального епископа священников. У старообрядцев-беглопоповцев всегда была мечта о собственном епископе, но получить его они смогли только в середине XIX столетия. Причем и среди этих приемлющих священство старообрядцев нет литургического единства, так как одна часть из них признает иерархию, восстановленную в 1846 году находившимся за штатом Константинопольского Патриархата боснийским митрополитом Амвросием, а другая принимает иерархию, основанную в 1923 году перешедшим в старообрядчество викарным епископом Саратовской епархии Николаем (Позднеевым), который разорвал общение с Московским патриархом по причине своего уклонения в обновленчество.

Поповщина делится на Беглопоповское согласие (Древлеправославная Старообрядческая Церковь); Белокриницкое согласие (Русская Православная Старообрядческая Церковь).

В 1864 году император Александр II утвердил «Правила» о старообрядцах. Старообрядческим толкам, лояльным к светской власти, дозволялось свободно отправлять богослужение, открывать школы, занимать общественные должности, выезжать за границу. По существу произошла легализация «раскола» и прекратились гонения на старообрядцев, происходившие при императоре Николае I.

Поместный Собор Русской Православной Церкви, состоявшийся в 1971 году, признал неправоту Московского Собора 1656 года и Большого Московского Собора 1667 года, «узаконивших» раскол. Анафемы на приверженцев старых обрядов, произнесенные на этих соборах, были признаны «яко не бывшими», а сами старые обряды равночестными с принятыми в Русской Православной Церкви. Следует помнить, что взятые в отдельности обряды нимало не спасительны. По приблизительным оценкам последователей старообрядчества насчитывается около двух миллионов человек.