Текст книги "Обочина"

Оборвав танец, Анзор снова сел рядом с Софьей и шутливо упрекнул её:

– Ты же всегда поддерживала меня в трудные минуты, а сегодня вдруг отказалась. Почему? – Он чмокнул заулыбавшуюся молдаванку в шёчку. – Сегодня я накажу тебя, и знаешь как?

– Как?

– Заставлю вечером песни петь.

– Родной мой, так это одно из моих любимых занятий, – боднула его лбом Софья.

– Вот и хорошо. А теперь выпьем…

Отдыхающие не заметили, как к ним подошёл Важа.

– Дарагие, ви без меня начали? – шутейно обиделся он.

– Важа, мы тебя ждали-ждали, но кушать захотелось, – за всех ответила Софья. – Давай, садись, я поухаживаю за тобой. Кстати, ты почему не появлялся так долго?

– Палатку ставил, мотор проверял…

Абхаз стал объяснять, чем он ещё занимался, Алла сквозь тёмные очки разглядывала его: всё же вероятный любовник.

Выпив и закусив, мужчины завели между собой разговор, но тут вмешалась Софья.

– Мужики, вы утолили свой голод? Молодцы. А теперь ставьте палатки, а мы пока искупаемся, позагораем. Потом и вы к нам присоединитесь.

Мужчины спорить не стали, а женщины в бикини спустились к озеру.

Глава 20. Соблазнители и соблазнённые

Алла, оставив очки на песке, с визгом побежала в воду. Софья, покачивая чуть ли не голым задом, неторопливо подошла к татарочке:

– Роза, а ты чего улеглась? Пойдём окунёмся.

– Нет, я лучше полежу: песочек очень мягкий и тёплый.

– Как хочешь. – Софья постояла и вновь обратилась к девушке: – Роза, а абхазы ведь христиане? Если это так, тогда непонятно, почему Важа обрезание сделал.

Роза пожала плечами:

– Я не знаю, какой веры абхазы. И насчёт обрезания не знаю. А какое это имеет значение?

– Большо-о-ое! – Софья с видом знатока вскинула подбородок и побежала к Алле, плескавшейся неподалёку от берега.

А тут и мужчины, натянув палатки, бросились в воду. Женщины в это время уже загорали на песке.

Первым, сплавав до середины озера, вышел из воды Важа. Алла с нетерпением ждала его, чтобы поближе с ним познакомиться.

Он лёг рядом с ней. Денис с Анзором, переплыв озеро, сидели на противоположном берегу.

Алла смотрела на абхаза и не могла от него глаз оторвать. То, что она напредставляла себе, будоражило, волновало кровь. Ещё буйная волосатость абхаза добавляла волнения. Ей нестерпимо хотелось лечь на него и почувствовать своим гладким телом всю жёсткость и колючесть этих волос.

Неожиданно абхаз повернулся набок и, глядя Алле в глаза, сказал:

– Алона, при виде твоей косы у меня появилось желание расплести её, а потом самому заплести. У тебя очень красивая коса. Правда, ты вся очень красивая и я влюбился в тебя с первой минуты. – Он окинул Аллу вспыхнувшим взглядом и остановился на её полуобнажённых грудях.

– Важа, ты мне тоже понравился, – пробормотала она. – Ты такой необыкновенный, не похожий на других.

Волнение молодой блондинки, видимо, передалось и кавказцу; его смуглое лицо заметно побурело, а спортивные трусы как-то странно шевельнулись.

Поймав восторженный взгляд Аллы, абхаз провёл рукой по своим трусам.

– Алона, видишь, как я тебя люблю?

Ещё сильнее заволновавшись, она попросила:

– Важа, пойдём на берег Волги, в твою палатку? А ты скажи всем, что мы за магнитофоном пошли.

Абхаз вскочил:

– Народ, – зычно крикнул он, – мы с Алоной за магнитофоном сходим, а то скучно без музыки. – И первым направился в сторону Волги.

Прошагав среди высокой травы, кустарников и деревьев метров сорок, абхаз остановился. И, повернувшись лицом к Алле, уставился на её грудь. Она тоже остановилась, направив глаза на его волосатый живот. Её губы что-то зашептали, а грудь взволнованно заколыхалась. Не поднимая головы, она приблизилась к нему. Нашла своими губами его рот и слилась с ним в жарком поцелуе. С трудом оторвавшись, еле слышно произнесла:

– Важа, меня ноги не держат.

Он взял её на руки и продолжил путь.

– Важа, мне лучше стало, – прошептала она.

Поставив её, как чучело, на узкую тропинку, абхаз молча продолжил путь, свирепо, как показалось Алле, отбрасывая по ходу движения ветви кустарника.

Дойдя до двухместной палатки с маленьким оконцем, он с ходу юркнул в неё и сел на парусиновый пол, стягивая с себя трусы. Следом вползла Алла и, положив очки в сторону, тоже села. Но увидев обнажённого абхаза, на какое-то мгновение растерялась. Прерывисто вздохнув, дрожащими руками стала снимать свои трусики. Но, уже сняв их, подумала: «Что я делаю? Пока не поздно, надо бежать отсюда. А куда бежать?..»

Абхаз в эту минуту без слов повалил её на спину. Вскоре она раз вскрикнула, второй.

– Хватит, я не хочу больше, отпусти-и. – Она задёргалась, стуча кулачками по мужским плечам. – Отпусти, сволочь, или я кусаться буду.

Приподнявшись, кавказец ударил её ладонью по щеке:

– Молчи, – яростно прошипел он. – А то изнасилую.

Алла замолкла, отдаваясь новому чувству. «Я или умру сейчас, или запомню эти минуты навсегда», – пронеслось в голове.

– Алона, я люблю тебя!

– Ва-а-жа, а я тебя боготворю.

Через какое-то время он спросил:

– Алона, ты как, разогрелась?

Она поняла, о чём он спрашивает.

– Нет, – поспешила ответить.

– Нэ-э-т?

– Нет.

Важа ещё дважды повторял свой вопрос и дважды услышал «Нет». Наконец, тяжело дыша, он пластом свалился на парусину. Полежав немного, сказал:

– Алона, извини.

Она приподнялась на локте, но недовольно сморщив нос, снова легла. Затем всё-таки встала на колени и поползла к выходу.

– Ты куда? – встрепенулся абхаз.

– Пойду в воду, сполоснуться надо.

До воды было метров десять – Алла проползла их на коленях. Кавказец, открыв пóлог, пожирал глазами её голый, впечатляющий зад; не выдержав, поспешил следом, окунулся в воду и, выйдя с ней на берег, предложил:

– Алона, пойдём в палатку.

– Ой, что ты! – испуганно замотала она головой. – Не-е-т.

– Пойдём, надо привыкнуть друг к другу.

– Нет, нет, Важа, я тебя боюсь.

Посидев с полминуту, абхаз сказал:

– Алона, пошли трусы наденем, а то увидит кто-нибудь…

Спотыкающейся походкой дойдя до палатки, Алла вползла внутрь. И, едва успела перевести дух, как Важа, влезший следом, опрокинул её навзничь и стал осыпать поцелуями её лицо.

В опьяняющих поцелуях испарился куда-то испуг, Алла с восторгом почувствовала, как её тело пронзила незнакомая доселе сладостная дрожь. Забывшись, она громко заохала, но осознав, что её может кто-то услышать, сбавила тон. Спустя минуту-другую они оба издавали невнятные возгласы, сплетались их тела, а дыхание того и другого стало прерывистым.

Неожиданно рядом с палаткой послышались звонкие голоса, смех. Важа молниеносно слетел с Аллы, также молниеносно натянул на себя трусы. В следующее мгновение натянул трусики и на Аллу.

– Ложись набок, – прошипел он, – сделай вид, что уснула. И титьки в лифчик упрячь.

Повернувшись спиной друг к другу, они замерли, с трудом сдерживая дыхание. Прошла, однако, минута, за ней – вторая, а в палатку никто не заглянул. Приоткрыв пóлог, абхаз увидел на воде лодку, а на берегу две молодые пары.

– Кто там? – осторожно спросила Алла.

– Какая-то компания подъехала, – недовольно буркнул Важа.

– Фу-у, – с облегчением выдохнула Алла, – слава Богу. А я уж думала, наши, чуть не описалась с испуга. – Нервно хихикнув, она заканючила: – Важенька, пойдём на озеро, а то нас Денис заподозрит. Лучше позднее сюда придём.

– А ты уверена, что Денис клюнет на татарочку? – спросил абхаз.

Оказалось, он знал о плане Софьи, хотя и сомневался в возможности его осуществления.

– Важенька, – взволнованно заговорила Алла, – мне будет достаточно, если Роза хоть раз Дениса поцелует. Главное, застукать их за этим занятием. А сейчас идём, иначе всё может сорваться.

Держа в руке транзисторный магнитофон, из которого звучали песни Высоцкого, они направились к озеру.

Софья лежала на песке животом вниз и, подняв голову, изучающе разглядывала подошедших. В метре от неё лежал Анзор, а в отдалении расположились Денис с Розой.

– Вы, я смотрю, и в Волге успели покупаться, – встретила их понимающей улыбкой Софья.

– Покупались немного, – равнодушно ответила Алла. – В Волге, кажется, вода теплее, чем здесь.

– Надо сравнить, – подал голос Важа. И, разбежавшись, нырнул в озеро.

Поставив магнитофон, Алла села рядом с Софьей. Которая в ту же секунду попросила:

– Ну-ка, сними очки.

– Зачем? – удивилась Алла, но очки сняла и положила их на песок.

Посмотрев в её большие светло-серые глаза, Софья улыбнулась.

– Алёна, я же цыганка-молдаванка. Вот посмотрела в твои глаза и увидела, как в тебе бушует неудовлетворённое желание.

– Ничего во мне не бушует, – отвела глаза Алла. Хорошо хоть, что под розовостью загара Софья не рассмотрела краску смущения на её лице.

Потом компания ещё раз искупалась и собралась у «стола».

– У нашего «стола» прохлада, птички поют, – нараспев проговорила Софья. – И наши мальчики пусть соловьями заливаются. А Высоцкого мы и дома послушаем.

– Правильно, – поддержал её Анзор. – Глушите магнитофон, выпьем.

Зазвенели стаканы. Когда выпили, Анзор взял из пакета мандарин и сказал:

– Полезная штука. Между прочим, все наши фрукты повышают потенцию у мужчин. Это я вам как грузин говорю. А у русских, как я слышал, на мужскую потенцию очень эффективно действуют петушиные почки…

– Анзорчик, – мягко перебила его Софья, – скучно слушать про твои почки. Расскажи нам лучше какой-нибудь анекдот.

– Анекдот? Слушай. Одному грузину сказали, что накануне его жена встречалась с любовником. Грузин приходит с работы и с порога взялся стыдить свою жену: «Вай, Нинó, как ни харащо изменять родному мужу, как ни харащо. Мне даже на работу позвонили, сказали, что ты опять вчера с Зурабом встречалась. Вай, Нино, как ни харащо, как ни харащо». Глядя на недовольного мужа, жена вдруг возмутилась: «Вай, какой Зураб, а? – воскликнула она. – С Зурабом я позавчера встречалась, а вчера с Вахтангом была. Вай, как врут люди, а? Ну зачем мне каждый день Зураб? К тому же Вахта-а-нг, вай, какой…»

Отсмеявшись, Софья обратилась к Денису:

– Денис, теперь твоя очередь. О грузинах мы послушали, а ты расскажи нам о русских или чукчах.

Тот смущённо почесал затылок:

– Анекдоты у меня почему-то не держатся в голове. Я лучше случаи из жизни расскажу. С двенадцати лет я стал самостоятельно учиться играть на гитаре. Нот, естественно, не знал, играл на слух, но получалось, как говорили, неплохо. С первого курса в техникуме меня взяли в вокально-инструментальный ансамбль, и мне уже поневоле пришлось учить ноты. А в техникуме был ещё оркестр народных инструментов. Я же, кроме гитары, мог играть и на балалайке. И вот однажды, перед Октябрьскими, руководитель оркестра просит меня заменить на концерте заболевшего балалаечника. Я, конечно, обрадовался: первый раз на сцену выйду. Потом, думаю, все узнавать меня будут, здороваться. В общем, выучил я несложную партию. Оркестр играет, и я стараюсь вовсю. Вдруг слышу голос руководителя: «Кода!» Мне показалось, что он сказал: «Ходу!» Ну, думаю, руководителю понравилось, как я играю. И давай сначала. Руководитель уже громче шепчет: «Кода, кода!» А я продолжаю наяривать. Тут баянист, сидевший сбоку, толкает меня: «Кончай, говорит, играть». После этого концерта мне сказали, что «кода» означает конец в музыкальном произведении.

Компания посмеялась над недотёпой оркестрантом. А Денис разошёлся:

– Прошлым летом в нашей деревне пьяный водитель на «Жигулях» врезался в железную трубу, врытую в землю возле одного дома. И тут выскакивает хозяин. «Ты что сделал, мерзавец?» – ругается он. Водитель с трудом вылезает из кабины и заплетающимся языком говорит: «Н-не видишь, с-свою машину к-кокнул.» – «Да чхать мне на твою машину, – ощетинился хозяин дома. – Ты мою трубу погнул». Отстранив водителя, он садится в «Жигули», разворачивается и задним ходом врезается в ту же трубу. После чего выходит из машины, смотрит на свою работу и довольно говорит: «Во, опять труба прямая стала».

– Ай да, Дениска! – воскликнула Софья. – Какой ты наблюдательный, оказывается. Твои рассказики даже в газету можно посылать.

И тут же обратилась к Анзору:

– Анзорчик, у тебя, кроме Высоцкого, есть ещё что-нибудь?

– Канэчно! У меня есть записи моей любимой Нани Брегвадзе. – Он поставил новую кассету с песней «Снегопад». – В этой песне, – немного послушав, сказал Анзор, – плачет душа стареющей женщины. Ах, как не хочется ей стареть, как страшно видеть снег на своих нéкогда прекрасных косах. Она молит снегопад не торопить её бабье лето. Эти жалобы и мольбы понятны, но… законы природы неумолимы. И Снегопад – плохой джентльмен, даже если женщина просит…

– Ах, Анзорчик. – Софья погладила его по голове. – А ты у нас поэт, оказывается. Не ожидала.

– У меня душа поёт, когда я слушаю Нани Брегвадзе, – признался Анзор.

– Ну, тогда и танцуй со своей Нани, – шутливо бросила молдаванка, – а я с Денисом потанцую. Дениска, – поклонилась она ему, – приглашаю тебя на танец.

Как ни жаль было Денису покидать Розу, но пришлось.

Обняв Дениса за талию и плотно прижавшись к нему, Софья смотрела в его серые глаза своими глазами-вишнями. При этом таинственная улыбка блуждала на её губах, а пружинистые груди тыкались сосками в его грудь. Денис сразу почувствовал жар во всём теле и внезапную тесноту плавок.

Бросив взгляд по сторонам, он увидел, как его жена в обнимку с Важей мелькнула между деревьями – они танцевали. Больше Денис никого не увидел в этом густом хвойном лесочке.

Софья тем временем медленно, но неуклонно уводила его всё дальше и дальше.

Глава 21. Современная молодёжь

Над головами сбежавшей с «танцплощадки» пары сомкнулись кроны деревьев. Неожиданно Софья поцеловала Дениса в щёку и, опустив глаза вниз, негромко сказала:

– Денис, а ты, оказывается, очень возбудимый. В хорошем смысле я имею в виду. – Заметив, что он смутился, женщина улыбнулась и добавила: – Я бы, например, с удовольствием провела с тобой вечер. А ты?

Ещё более смутившись, Денис сказал:

– Ты очень красивая, я бы с тобой тоже с удовольствием провёл вечер. – И, ощутив внезапный прилив смелости, прижал к себе Софью и начал целовать её. Она тотчас завихляла бёдрами.

В следующий миг Денис повёл себя столь уверенно, что молдаванка вдруг обмякла в его руках и привалилась спиной к дереву. Молодой мужчина ещё больше осмелел, подумав: «Она не против»…

Страстно охнув, Софья прошептала:

– Дени-и-с, нас ведь могут увидеть. Анзор не в счёт, а если Алёна? А-а-х, Дениска, ты как матёрый грузин, даром что белокурый.

Денис, ухватившись за тугие женские ягодицы, ничего в ответ не сказал. Прошло совсем немного времени.

– Мальчик ты мой, прелесть моя… – Софья задвигала бёдрами, откинув голову назад. Из её открытого рта понеслись отрывистые, сдавленные звуки. Было видно, что женщина с трудом сдерживается, чтобы не закричать. С полминуты подёргавшись в объятиях Дениса, она посмотрела на него затуманившимся взглядом, затем тихо спросила:

– Я хоть понравилась тебе? – И, угодливо улыбнувшись, ткнулась головой в его плечо.

– София, я от тебя просто без ума. Честно!

Искупавшись в озере, они вернулись к «столу». Из магнитофона по-прежнему звучала музыка, но людей вблизи не было.

Выпив по рюмке коньяка, Денис с Софьей вопросительно посмотрели друг на друга. Неожиданно раздался голос Анзора:

– Роза, ты только что спрашивала, куда делись София с Денисом. А они пьют, оказывается, втихýю от нас.

– Ничего я не спрашивала, – недовольно бросила девушка, подходя вместе с грузином к «поляне». – Мне-то какая разница, кто куда делся.

– Вот современная молодёжь, – улыбнулся Анзор, присаживаясь рядом с Софьей: – упрямая, плюс танцевать не хочет.

– Роза у нас строгая девочка, – ровно проговорила Софья. – Если бы все такие были… Роза, не хочешь коньячку? Здесь, в тени, думаю, вреда от него не будет.

Девушка усмехнулась:

– Наливай.

И Денис, и Софья заметили, что Роза чем-то раздражена. Чем? Молдаванка предположила, что Роза влюбилась в Дениса. Сам Денис думал, что «чёрная розочка» недовольна своим ухажёром Важей, которого ей подсунула Софья. «Видимо, ей не понравился большеносый, угрюмый кавказец, – сделал он вывод. – И в самом деле, такой красавице нужен другой мужчина. Эх, был бы я не женат и не любил бы Юлюшку, женился бы на ней. Мы с ней, кажется, сошлись бы».

Софья вдруг вспомнила о Важе и Алёне: куда они пропали? Те, как оказалось, сидели на берегу озера.

Посмотрев на жену, Денис невольно сравнил её с Софьей: «Квёлая. А Соня – огонь! Вот уж действительно – царица. Если не Молдавии, то постели – точно». И тут же отметил про себя, что Алка с этим большеносым Важей чем-то похожи друг на друга. Наверное, тем, что оба смурные. «Э-э-х, хреново у меня семейная жизнь складывается. Сначала думалось, всё в порядке, ан нет. И что теперь? Разводиться? А как же ребёнок: без отца будет расти?..»

Спиртное наконец-то подействовало на отдыхающих – у большинства хмельнó заблестели глаза. Донимала и жара, хотя от палящих лучей солнца все прятались под кронами деревьев. Впрочем, Алла всегда жару переносила легко, а спиртного попросту не пила. Поев фруктов, она беззаботно улеглась на простыне.

– Анзор, включи магнитофон, – лениво попросила Софья. – Только найди что-нибудь поспокойнее, а то в такую духоту не хочется задом дрыгать.

Пока грузин перебирал кассеты, Софья поманила Дениса к себе:

– Дениска, – шепнула она, – я не перестаю думать о тебе и удивляться: какое ты золото! Но на тебя и Роза глаза пялит; присмотрись к ней.

– Что-то я не замечал, чтобы она на меня глаза пялила. Скорей, она из-за Важи сюда приехала.

– Ошибаешься, Роза вообще терпеть не может кавказцев. Попытайся с ней наладить отношения. На будущее. Она же понравилась тебе, я вижу. Вот и действуй. – Улыбнувшись, Софья повернулась к Анзору: – Анзорчик, ты нашёл что-нибудь подходящее?

– Нашёл, моя царица Молдавии. Я опять ставлю Нани Брегвадзе. «Калитка!» – И прежде чем включить магнитофон, Анзор сам запел: «Отвори потихоньку калитку. И войди в тёмный сад, словно тень…» Галантный девятнадцатый век, – вздохнул Анзор. – Вот как надо любить женщин, благоговеть перед их нежностью и красотой.

Когда зазвучал голос певицы, Софья подошла к Анзору.

– Нет, Анзорчик, ты самый настоящий поэт. Приглашаю тебя на танец.

Они обнялись в танце и Денис, глядя на притягательные Софьины ягодицы, подумал: «Ох, и аппетитная же эта симпатюля-молдаваночка. Ведь знаю, что она через несколько минут может совокупиться с Анзором у любого дерева, как недавно со мной, а всё равно её хочется. Да, безумно аппетитная женщина».

Случайно он перевёл взгляд на Розу и заметил, какими огромными, пылающими глазами смотрит она на него. И сразу забыл о молдаванке. «Боже, какой я мерзавец! – в душе обругал он себя. – Роза ведь чистый ангел, а я, как дурак, пялюсь на Соню». И ушам не поверил, когда Роза обратилась к нему:

– Денис, ты не хочешь со мной потанцевать? Или ты только с Софией танцуешь?

Её большие выразительные глаза прямо смотрели на него. И Денис почувствовал себя не в своей тарелке.

– Извини, – сказал он тихо. И приблизившись к девушке, осторожно обнял её тонкий стан.

Делая под музыку незамысловатые па, то есть, в сущности, топчась почти на месте, Денис вскоре почувствовал, как и с Софьей, что плавки становятся тесными. «Что делать? Ведь опозорюсь перед „чёрной розочкой“. Правда, она сама прижалась ко мне. Может, случайно?» Продолжая танцевать, он краем глаза заметил, как его жена удалялась с Важей в густой ельник. Чувства ревности он не испытал. Более того: если бы кто-то предложил ему сегодня поменять свою жену на Розу, он бы с радостью согласился. И нашёл бы оправдание: «Всё равно любви у меня к жене нет».

Роза тоже заметила исчезновение Аллы и Важи: она знала, ради чего эти двое приехали сюда. Прикинула, не рассказать ли Денису? Но это может разрушить их семью. Хотя такая семья всё равно долго не продержится. «Пусть всё идёт так, как идёт, – подумала она. – Возможно, Денис и будет моим, кто знает? Если он моя судьба, то… от судьбы не уйдёшь. Пожалуй, это первый мужчина, к которому я неравнодушна. Всё в нём нравится, особенно глаза. А моя любимая бабушка из родной Казани давно научила меня читать по глазам. Денисовы глаза говорят о его светлом прошлом, суматошном настоящем и качающемся будущем, если он не попадёт в надёжные руки».

– Денис, ты не ревнуешь жену?

– Нет. А почему ты спрашиваешь?

– Просто так. Обычно молодые мужья ревнуют своих жён, а ты не ревнуешь. Значит, не любишь её?

Помявшись, Денис чистосердечно признался:

– Да, ты права, не люблю. – Не зная, что делать со своей бунтующей плотью, он и так и этак поворачивался к партнёрше, лишь бы не задеть её. Но она, оглянувшись по сторонам, вдруг стала осыпать поцелуями его грудь и шею, шепча при этом нежные слова. И, к удивлению Дениса, всё сильней прижималась к нему.

– Роза, пошли в воду, я не могу, мне остыть надо, – забормотал Денис, увлекая её к воде.

С красными, возбуждёнными лицами Денис и Роза побежали к озеру. Они даже не заметили целующихся на берегу Софью с Анзором. Проплыв почти до противоположного берега, разгорячённая пара постепенно успокоилась, коснулась ногами дна. Денису было чуть выше пояса, а Розе – почти до грудей. Посмотрев друг на друга, оба вдруг ни с того ни с сего рассмеялись и обнялись. И ни тот, ни другой не чувствовали в эту минуту неловкости, хотя Роза и покачала укоризненно головой: не хулигань, мол.

Денис вдруг поцеловал девушку в губки.

– Моя милая Розочка, я всегда тебя буду слушаться. Во-первых, тебя просто грех обижать, а во-вторых, ты очень умная – это видно. А ещё невооружённым глазом видно, что ты искренняя, не лживая. За последний месяц я столько всего увидел и узнал, что, кажется, никогда больше не ошибусь. А если и ошибусь, то через неделю буду знать, в чём моя ошибка.

Денис замолчал, глядя девушке в глаза.

– Следовательно, через неделю ты мне скажешь, что обо мне думаешь? – улыбнулась она.

– Про тебя я и сейчас могу многое сказать.

Денис заговорил о своих первых ощущениях к девушке, о появившихся к ней чувствах. Он говорил о том, что ему будет очень больно, если его чувства окажутся безответными, что у него уже был горький опыт обмана и повторения он просто не вынесет.

Роза слушала внимательно. Быстрая, темпераментная речь Дениса произвела на неё впечатление – она казалась правдивой.

– Денис, но ты женат. Признаюсь, я влюбилась в тебя, а что дальше? Мне, например, не нужна просто постель, мне нужен ты. И не от случая к случаю, а постоянно.

– То, что я женат, это не самое главное, – немного подумав, заговорил Денис. – Не я первый, не я последний, кто уходит от своей жены. Даже то, что у неё останется ребёнок, к всемирному потопу не приведёт. Кстати, в душе я всё-таки сомневаюсь, что она беременна от меня. Ладно, это мои проблемы.

Роза мысленно вздохнула: ей-то было известно от Софьи, чей ребёнок будет у Аллы. «Может, сказать Денису? – подумала она. – Нет, лучше мы вдвоём с Софией ему скажем, одна я никогда на такое не решусь. Но согласится ли Софочка?»

– Роза, давай всё-таки сначала проверим свои чувства, – предложил Денис. – То есть будем встречаться месяца три, а потом решим. Согласна?

– Согласна.

– А у тебя, может, паренёк есть в запасе? – пошутил Денис.

– Был когда-то, но мы почти год не встречаемся. Как оказалось, я не любила его.

– Да, любовь не птичка, сеткой её не накроешь, – усмехнулся Денис.

Алла в это самое время не находила себе места. Увидев, что Роза отвлекает Дениса, который, похоже, начал «клевать» на неё, она повела абхаза сначала в густой ельник, а потом дальше – в смородинные заросли. Примяв высокую траву между кустами, она сняла с Важи спортивные трусы, обнажилась сама…

– О-о, Важенька, – с восхищением прошептала, – ты настоящий король Абхазии.

Больше она ничего не стала говорить, целиком сосредоточившись на своих ощущениях. И, забывшись, так бурно повела себя, что в какой-то момент взвизгнула от переполнявших эмоций. И тут же умолкла, сообразив, что её могут услышать. Её действительно услышали.

– Кто-то, кажется, крикнул, – раздался неподалёку мужской голос.

– Да, я тоже слыхал женский крик, – подтвердил второй мужчина. – Уж не насилует ли кто одну из наших баб? Пойдём-ка проверим, это где-то рядом…

Из-за смородинных кустов появились двое мужчин. Оба были в спортивных штанах и рубашках, а в руках держали по корзине с грибами. Посмотрев на парочку, они переглянулись, ухмыльнулись догадливо и вновь скрылись в кустах, но голоса их были слышны; грибники остановились покурить, а заодно и обсудить тему женской неверности. Потом кто-то из них сказал:

– Пойдём, расскажем нашим бабам, как нашли два во-о-т таких гриба: один белый грибочек, а другой чё-ё-рный носатый груздь. – Загоготав, мужчины стали удаляться.

Алла сидела на траве, с трудом унимая одышку. «Что-то не везёт мне сегодня, – в раздражении думала она. – Но сейчас уже не получится, чую, надо ждать, когда в палатку уйдём. И пусть рядом будет кто угодно, плевать я на всех хотела. Я хочу – и точка. Остальных всех в гробу видела. О-о, абхазик мой волосатенький. Итак, грибники ушли? Ушли».

– Важа, это ты виноват, что я закричала, – обвинила она любовника. – Чего так смотришь? Теперь вот жди, когда в палатку попадём, а здесь рисковать я больше не буду.

Абхаз настойчиво попросил:

– Алона, давай сейчас, но потихоньку.

– С тобой потихоньку? Да я сама теперь не смогу потихоньку. – Лукаво улыбнувшись, добавила: – Один только твой вид меня уже в азарт вводит.

Вдруг её лицо сделалось серьёзным, и она спросила с тревогой:

– А ты обещаешь, что будешь со мной встречаться? Ведь у тебя женщин, наверное, как семечек в мешке.

– Алона, клянусь, что я тебя не брошу, – приложил руки к груди абхаз. – Да, женщины у меня были, но последнее время я был равнодушен к ним, так как ни одна не нравилась. Вот ты понравилась, и я благодарен Аллаху за то, что встретил тебя. Ты для меня будешь всё: и самая любимая женщина, и песня, и хорошая музыка, и красивый цветок. Алона, видишь, я весь горю от любви к тебе? О, Алона, дэвочка моя. – Он в страстном порыве притянул её к себе и упал спиной на землю.

Алла стала целовать его щетинистое лицо, волосатую грудь, живот… «А-а-лё-ё-на-а!» – донёсся голос Софьи.