Текст книги "Обочина"

Глава 22. Стоять на шухере всегда непросто

Алла вскочила на ноги.

– Важа, я больше не могу, это рок какой-то, – со злостью бросила она. – Меня наверняка сегодня кондрат хватит. – Кривя губы, она натянула трусики, поправила бело-голубой лифчик. – Идея! – вдруг воскликнула она. – Важа, ты говорил, что у вас в катере стерлядка есть.

– Есть, – подтвердил он.

– Рыбу ведь чистить надо?

– Стерлядь не чистят. Из неё только выбрасывают кишки, прочую гадость, потом промывают и готово.

– Так она готова у вас?

– Готова.

– А я скажу нашей компании, что рыба ещё не готова. В общем, так: ты иди к палатке, а мы потом с Софией к тебе придём, якобы рыбу чистить. Софочка на шухере постоит, а мы с тобой настоящей любовью займёмся. Понял, Важенька?

– Канэчно.

– Всё, я пошла. А ты жди, я скоро приду.

Алла подошла к отдыхающим, как ни в чём не бывало, мурлыкая про себя песенку. Те сидели вокруг скатерти: Денис с Розой по одну сторону, Анзор с Софьей – по другую. Алла села рядом с мужем. Он слегка подвинулся и продолжил рассказывать что-то смешное из деревенской жизни.

Софья почувствовала, что запас рассказиков у Дениса кончается, и решила сменить тему. Она повернулась к Алле:

– А Важа куда делся?

– Он к катеру ушёл, говорит, как бы не украли чего. А я землянику собирала. Хотела вам горсть принести, но не утерпела, съела.

– И правильно сделала, тебе нужнее. А мы и винца выпьём за милую душу. Ну, ребятушки, давайте-ка ещё по граммульке…

Все подняли стаканы с вином, Алла – с лимонадом. Сделав пару глоточков, она взяла кусочек колбасы, наблюдая за тем, как Анзор бросает осторожные взгляды на татарочку. Правда, больше на её трусики. «Неужели Роза свои кудряшки не может подстричь? – подумала Алла. – И на ляжках кое-где волосы, у живота; смотреть тошно. Или она думает, что это красиво? Вообще-то мужикам, может, и нравится, кто их знает».

Непринуждённым движением взяв свежий огурец, она вдруг заметила, что Анзор её трусиками заинтересовался. Туда же обратила свой взор и Софья. В чём дело?

– Фу-у, что-то душно, – сказала молдаванка, вставая на ноги. – Пойду окупнусь. Алёна, составь мне компанию.

Алла тоже поднялась и направилась вслед за Софьей. Спустившись к озеру, Софья остановилась.

– Алёна, – недовольным тоном произнесла она, – неужели ты не могла искупнуться? А если бы Денис увидел.

– Что увидел?

– Да у тебя под трусиками – сплошная «любовь». Неужели не чувствуешь? Или совсем разум потеряла после абхаза? В общем, пошли в воду, мойся хорошенько.

Минут через пять выйдя на берег, Софья стала говорить Алле:

– Давай сейчас так сделаем: мы с Розой займём чем-нибудь Дениса, а ты иди к Важе. И резвись с ним, не щадя живота своего. А то никак она, видите ли, не может…

Алла замотала головой:

– Не-е-т, я всё равно буду чувствовать себя скованно. А я хочу быть абсолютно уверенной, что нас с Важей никто не застукает. Соф, у меня к тебе просьба: сейчас мы с тобой на Волгу идём, якобы стерлядку готовить к ухе. Но так как стерлядь уже готова, мы с Важей любовью займёмся, а ты в это время на шухере постоишь. Со-о-ф…

– Пошли, – не колеблясь, согласилась молдаванка, – чего не сделаешь для страждущей подруги.

Сказав мужчинам, что они с Алёной уходят чистить рыбу, Софья на прощание дала Розе совет:

– А ты здесь можешь на мужичках покататься. Хочешь, на суше, хочешь, в воде.

Роза покраснела, как тот цветок, чьё имя она носила, и кивнула головой.

– А когда вернётесь? – спросил Денис.

– Где-нибудь через полчасика, – ответила Софья.

Шагая впереди Софьи, Алла предвкушала новые объятия с абхазом. На её лице в эту минуту притаилась улыбка ожидания, а сердце заранее колотилось, предчувствуя любовную бурю. Софья же, пока шли до берега Волги, не переставала подтрунивать над ней:

– Алёна, ты как будто на первое свидание торопишься. Хотя по-своему оно действительно первое… Да, Алёна, видно, здорово разбередил тебя Важа, если мчишься к нему на всех парусáх. Смотри-ка, у тебя даже трусики сползают от возбуждения. Правильно делаешь, что молчишь, – продолжала посмеиваться Софья, – надо беречь силы для жеребчика.

Абхаз, поджидая Аллу, нетерпеливо прохаживался возле палатки.

– Вот, Важа, привела тебе необъезженную кобылку, – сказала со смехом Софья. – Чтобы минут через десять ты её объездил и доложил мне, что всё в порядке, кобылка утихомирилась. А то она всю дорогу взбрыкивала.

Посмотрев на запальчиво дышащую Аллу и нетерпеливого абхаза, молдаванка скомандовала:

– А теперь марш в логово, а я тут покараулю.

Послушав с минуту стоны и восклицания молодой приятельницы, доносящиеся из палатки, Софья решила помучить её.

«Сейчас ты у меня по-другому запоёшь, необъезженная кобылица. Не сумела воспользоваться данным тебе временем, теперь пожинай плоды своей медлительности».

– Важа, – заглянула она в палатку, – давай-ка сначала ведро с рыбой достань с катера, а потом уж любовью займётесь. Надо сделать вид, что мы с Алёной рыбу потрошили. А то Денис придёт за стерлядью, а она ещё в катере. Давай вылазь, а то и до греха недолго.

Недовольно пыхтя, абхаз на четвереньках выполз из палатки и пошёл к катеру. Софья, немного постояв, опять заглянула в палатку и встретилась с гневным взглядом Аллы.

– Сóфа, – прозвучал её раздражённый голос, – ты что, не могла раньше сказать про эту несчастную рыбу?

– Извини, но раньше как-то в голову не пришло, – сделала невинную рожицу молдаванка. – А вы что, уже начали? Я думала, вы сначала целоваться будете.

Минуты через две вернулся Важа. Молча поставив ведро, почти наполовину заполненное стерлядью, он прошмыгнул в палатку.

– Ва-а-жа, а к рыбе-то ещё два ножа требуется, – вдогонку ему кинула Софья. – Чтобы создать полную видимость, как мы с Алёной рыбой занимались. Не пальцами же мы её потрошили. Важа, у тебя есть ножи?

Чертыхнувшись, абхаз вылез из палатки и снова направился к катеру. Открывая ключом сначала один металлический ящик, потом другой, он что-то выкрикивал гортанным голосом. Спустя какое-то время подойдя к ведру, он бросил в него две самодельные финки. «Ах, так вы оба, оказывается, недовольны? – улыбнулась Софья, игриво покачав бёдрами. – Ка-ра-со».

Наслаждаясь тёплыми солнечными лучами, лёгким плеском волн, полётом чаек и видом проходящих мимо теплоходов, Софья не забывала приглядывать за палаткой. Вскоре до неё донёсся сладкий, задыхающийся голос, и она поняла: голубки приближаются к апогею. «Как бы не так! – подпрыгнула на месте молдаванка. – Сейчас я вам покажу, каким бывает страх по-молдавски». Приоткрыв полог, она заглянула внутрь палатки. На спине головой к входу лежал абхаз, а на нём, задыхаясь и лепеча что-то бессвязное, двигалась блондинка. «Нет, наблюдать это со стороны нет сил. Хочется столкнуть Алку и самой занять её место. А какая раскачка, какие движения, какие волнительные звуки при этом. Да, Алёна кое-чему научилась с Самсоном».

Решив продолжить невинную, как ей казалось, игру, молдаванка распахнула пóлог.

– Ребята, – испуганно вскрикнула она, – к нам направляется кто-то.

– А-а!.. – будто кипятком ошпаренная взвизгнула Алла, приподнимая голову; в её глазах в это мгновение полыхало безумство. В следующий момент она соскочила с абхаза, шлёпнув его ладонью по ноге.

Софья отошла от палатки и в действительности увидела, как двое мужчин идут со стороны озера к лодке, стоящей метрах в тридцати выше катера. Услышав за своей спиной тяжёлое дыхание, она оглянулась: к Волге бежали Алла с Важей.

– Мальчики, от кого бежите? – засмеялась она. Но «мальчики» уже шлёпали ногами по мелководью, возможно, не слыша её. Плавая недалеко от берега, они тоже увидели незнакомых мужчин, которые взяли из лодки две корзины и пошли в обратном направлении.

– Ну, куда вы бросились? – озорно улыбаясь, спросила Софья, когда парочка подошла к ней. – Я кричу вам, кричу…

Неровно дыша, Алла села у палатки. Важа, постояв немного, полез внутрь.

– Алёна, а ты чего сидишь? – подбоченясь, обратилась к ней Софья. – Ну-ка, лезь обратно в палатку, пока не остыла.

– София, я так не могу, – глухим голосом ответила Алла, – у меня опять желание пропало. Ну, разве можно в таких условиях любовью заниматься? – в отчаянии воскликнула она. – О-о-о…

– Алёна, ты хоть Важу иди пожалей, а то он исстрадался, наверное, бедняжка. Или мне его пожалеть?

– София, иди ко мне, – донеслось из палатки.

– Иду мой сокол, иду, – тотчас пропела молдаванка. И павой вплыла в палатку. – Важа, а я уже забыла, как мои пальчики тебя гладили, – послышался её ласковый голос. – О-о, уже? Быстро. Да, точнее бы надо измерить, а так и ошибиться можно. Ва-жа, не трогай, я не для тебя создана. Если было полраза, думаешь, продолжение будет? Хрен те. Всё, сын мой, всё – сейчас Алёна к тебе приползёт.

Выйдя из палатки, Софья брезгливо поморщилась:

– Алёна, тебя ждут, – бросила она.

Алла же от Софьиного поведения сначала растерялась, а потом стала думать, за что бы ухватить нахальную молдаванку, чтобы из палатки её вышвырнуть. К счастью для себя, долго думала. Сейчас она опять была в объятиях дорогого ей Важи, и её разгорячённые возгласы заглушали гвалт чаек и шум проходящих по Волге теплоходов.

Софья стояла возле палатки и, слушая мешанину звуков, оглядывалась вокруг. Вдруг её глаза округлились от неожиданности: чуть вдалеке она увидела Дениса. «Ах, мальчик, мальчик, – с искренним сочувствием подумала о нём, – не такую бы тебе жену надо, как твоя стерва».

Подбежав к палатке и открыв пóлог, она крикнула:

– Быстро одевайтесь и в воду, Денис идёт.

Поскольку вход в палатку был со стороны Волги, Важа с Аллой выскочили незамеченными. Абхаз поплыл брассом от берега, Алла плескалась поблизости и слышала диалог мужа с Софьей:

– О, рыба уже готова? – удивился Денис. – Эх, приправы бы ещё к ухе.

– Приправа у Анзора должна быть, спроси его, – мягким голосом произнесла Софья. – Денис, может, подождёшь нас? Мы сейчас пойдём, только рыбный запах отмоем.

– Нет, я пойду. А вы можете не торопиться. – Взяв ведро с рыбой, Денис отправился к озеру.

– Алёна, хватит, вылазь, – крикнула Софья.

Алла вышла из воды, дрожа, будто в ледяной проруби побывала. Следом появился Важа, пробурчав:

– Нэт, так не можно. – И сел на песок.

Кивнув в сторону абхаза, Софья усмехнулась:

– Алёна, можешь продолжать, Денис теперь долго не появится.

– Не-е, – лязгая зубами, ответила та, – у меня сердце готово разорваться.

– Тогда пошли, уху будем готовить по всем правилам.

Виновато взглянув на побуревшего абхаза, Алла с неохотой последовала за молдаванкой, которая шла с гордо поднятой головой.

…Субботний отдых продолжался. Компания ела уху, пила вино, танцевала под песни Высоцкого, которые особенно обожал Денис. После Высоцкого звучали песни в исполнении Аллы Пугачёвой, Юрия Антонова и других популярных певцов.

А намеченный план по дискредитации Дениса с помощью Розы всё же удался.

Глава 23. «Беркут»

В воскресенье Валентина Васильевна возвратилась домой в восемь утра. На улице, несмотря на раннее время, было душно, и первым делом она решила освежиться. Раздевшись, встала под душ и включила воду. Шторку за собой не задёрнула, поскольку некого стесняться: дочь с зятем отдыхают на озере.

Она с закрытыми глазами наслаждалась тёплыми струйками, а когда открыла их, так и застыла в удивлении: в ванную вошёл голый волосатый мужчина. «Не иначе, этот брюнет знакомый Дениса, который, должно быть, со вчерашнего вечера в моей квартире, – подумала она. – А Денис сказал ему, что я раньше двенадцати дня обычно не прихожу».

Важа (а это был он) тоже удивился при виде красивой женщины, Алла не говорила ему, что кто-то ещё присутствует в квартире.

Так и стояла эта парочка, разглядывая друг друга.

«Какие глаза, груди! – мысленно щёлкал языком абхаз. – А ноги, животик, ва-а-х!»

Страсть поднялась в нём как пивная пена в бокале. «Кто такая? Как попала сюда?»

«Боже! – закатила глаза Валентина Васильевна, лихорадочно думая. – Наверное, этот „беркут“ с какой-нибудь дамой в моей квартире, но его дама наверняка сейчас спит».

Не стесняясь своей обольстительной наготы (то, что она обольстила незнакомца, было заметно по его внешним признакам) и еле сдерживая волнение, Валентина Васильевна игривым тоном обратилась к нему:

– Молодой человек, я понравилась вам?

Тот кивнул головой.

– А ваша знакомая спит?

На второй вопрос также последовал утвердительный кивок.

Женщина ещё больше заволновалась, голос её дрогнул:

– А в квартире больше никого нет?

Смысл вопросов обнажённой незнакомки не сразу доходил до Важи, он просто кивал на звук её голоса. Он знал одно: Алла «трупом» лежит в постели, а здесь такая женщина!

Валюша (так называли её знакомые мужчины) понимала, что поступает опрометчиво, но не в силах была противиться искушению. Она мысленно обругала себя, даже незнакомца подумала выгнать вон, но вместо этого, понизив голос, произнесла:

– Вы, кажется, дверь не заперли…

Абхаз понял её подсказку как приглашение к действию. Спешно заперев на шпингалет дверь, он шагнул в ванну. И, прижав к себе женщину, впился в её губы властным, жарким поцелуем.

Валюша буквально через минуту почувствовала лёгкое головокружение. «В обморок бы не упасть. С ним бы не в ванной надо, а в моей постели. Но это потом, а сейчас дрожь надо унять…»

После желанного облегчения, тяжело дыша, с неестественно блестевшими глазами, она сказала ласковым голосом:

– Брюнетик ты мой, я даже самым воспалённым воображением не могла представить, что встречу в собственной ванной такое диво.

Абхаз с умиротворённой улыбкой поглаживал женщину. Она в свою очередь поинтересовалась:

– Скажи, чем ты ночь занимался: спал, что ли, со своей милой? Или она холодная попалась?

– Нэт, мне горячая дэвушка попалась, – первый раз за время «знакомства», услышала Валюша голос (он был с кавказским акцентом).

Она с любопытством оглядела мужчину:

– Хм, значит, ты не от мира сего. Судя по акценту, ты ведь с Кавказа? А кто конкретно по национальности?

– Абхаз, – гордо ответил он.

– А как зовут тебя, абхаз?

– Важа.

Сделав удивлённые глаза, раскрасневшаяся женщина спросила:

– Важа, ты женат?

– Нэт. А тебя как зовут, красавица?

– Зови просто… Валюша.

– Вальюша, – с мягким акцентом произнёс абхаз, – я могу надеяться на встречи с тобой? Клянусь, я тебя ни на одну дэвушку не променяю. Вальюша, обещай мне, – пылко продолжил он, – я уже не смогу без тебя, я в тебя влюбился. Вальюша, согласись, не убивай во мне любовь. Вальюша!

Она лукаво улыбнулась:

– Какие всё же вы темпераментные, кавказцы. Ну, разве можно отказать такому брюнету в его просьбе, да никогда! Тем более та-а-кому брюнету. Но… Важа, может, мы встретимся в другом месте? В своей квартире я неуютно себя чувствую, если кто-то ещё рядом. А где-то да без свидетелей… – она кокетливым взглядом окинула нового знакомого, – я о-очень горячая.

– Ты и здесь была очень горячей.

– Да? – Она игриво блеснула глазами и, посмотрев вниз, сказала: – Важа, а не пора ли нам продолжить знакомство? Но вот беда, как бы твоя дама не помешала нам в самый неподходящий момент. Хотя её-то я могу и выгнать. А главного я опасаюсь, как бы моя дочь с мужем раньше времени с озера не вернулись. – Она вдруг в удивлении раскрыла глаза.

– Важа, ты как, кстати, в мою квартиру попал? Тебе Денис ключ дал?

Тотчас сообразив, что Денис – зять этой женщины, а Алла – дочь, абхаз, сдвинув густые чёрные брови, торопливо заговорил:

– Вальюша, прости, но клянусь Аллахом, я не знал, что Алёна твоя дочь. Это с ней я занимался любовью. Прости и не отвергай меня, я не виноват. – Прижав к себе обомлевшую женщину, стал осыпать поцелуями её лицо, грудь, перемежая слова любви с путаными объяснениями. Она покорно принимала его ласки, а когда он отошёл от неё с вопросом в глазах, тяжело вздохнула:

– Тебя-то, Важенька, я не виню, ты не причём. Но я свою дочь не могу понять: ей-то чего не хватает? Если под мужем визжит, значит, он тоже сильный мужчина. Во всяком случае, не следовало бы ей под тебя падать. – Помолчав, спросила: – Важа, а Денис, как я понимаю, на озере остался?

– Да, Вальюша, на озере.

Она грустно усмехнулась:

– Представляю, что у вас ночью творилось. И как только девчонка выдержала твой напор. – Она вдруг лукаво улыбнулась: – Но если Алка выдержала, значит, ей теперь всё нипочём. Хотя в будущем, возможно, это на ней не лучшим образом отразится. Хитрить вот уже начала… Но будем надеяться на лучшее. А сейчас, Важа, давай-ка сполоснёмся, потом ты одеваешься и уходишь. Где твоя одежда?

– В прихожей.

– Это хорошо. Я скажу Алке, когда она встанет, что в прихожей тебя встретила и тут же выпроводила. Пусть она сама мне расскажет, как да что. А я с ней профилактическую беседу проведу, что нельзя изменять мужу. Ещё скажу, чтобы о тебе думать не думала.

– Вальюша, главное, я не буду о ней думать, теперь только с тобой, клянусь! – пылко ответил тот. И, не выдержав, начал целовать аппетитную женскую грудь, с белой шелковистой кожей.

– Важа, не надо, не будем рисковать…

Через три-четыре минуты они стояли у входной двери, где и условились, что по средам и пятницам будут встречаться у Важи. После чего, расцеловавшись, расстались.

После ухода удивительного гостя женщина устроилась на диване и, вытянув ноги, отдалась во власть нахлынувшим мыслям: «Какая всё же я нахальная стала, раз-два и редкостного любовника заимела. Как будто одурела, увидев сущего дьявола. Хм, а если бы в постели с ним? Вот ведь… чёрт, что ли, в меня сегодня вселился, как искушение-то забирает. Жаль, забыла спросить, давно ли он в любовниках у Алки. Скорей всего не первый раз встречаются, судя по изменениям в Алке за последнее время. А может, она и забеременела от него?! – мелькнуло вдруг подозрение. – Похоже, так оно и есть. Вот принесёт Денису маленького кавказца из роддома, ну и негодница. Наверное, ждала-ждала от своего мужа, да так и не дождалась. Да, хорошо, что я сегодня рано домой пришла, а то Алка так и оставалась бы у абхаза в любовницах. Денис случайно узнал бы, и развод. Кому это надо? Никому. А сейчас получается, что я огонь на себя взяла, в итоге – в семье мир будет».

Успокоенная своими мыслями, Валентина Васильевна встала с дивана, подошла к зеркалу.

– Ба, не узнаю! – воскликнула она и тотчас закрыла рот ладошкой, прислушиваясь, не проснулась ли дочь. Нет, было тихо. Из зеркала на неё смотрела румяная женщина в цветастом сарафане на бретельках.

Она погладила свою грудь, любуясь собственным отражением, сказав себе, что выглядит просто отлично: глаза лучились синим светом, на губах блуждала лёгкая улыбка. Поправив причёску, с удовлетворением подумала: «Действительно, хорошá. И годков мне сейчас больше трёх десятков не дашь».

Походив по гостиной, Валентина Васильевна решила разбудить дочь и по душам поговорить с ней. Заглянув в спальню, ужаснулась: «Ба-а, развалилась-то как, гулёна. Тьфу!»

С брезгливостью разглядывая голую молодую блондинку, она не желала узнавать в ней свою дочь. В эту минуту она видела в ней чужую женщину. И не просто чужую, а попользованную кем-то распутную девку.

Играя желваками, захлопнула за собой дверь. «Вот вырастила доченьку, – скривив в презрении губы, подумала, садясь в кресло. – Рановато она в свободную любовь ударилась, начиная замужнюю жизнь с подскоков на чужом мужике. Да но на каком! После него все остальные импотентами покажутся. Не успела для себя построить фундамент, ничего ещё не добилась в жизни, а уже занимается похождениями. Надо уберечь её от падения. Кстати, ни на какой разливочной линии она не работала, когда усталая домой поздно приходила. И три ночи провела, наверное, с Важей. Но об этом ни он, ни Алка, конечно, не скажут – наверняка сговорились. Ну и Алё-ё-на, ну и распутница. А кого винить? Ладно, что случилось, то случилось, после драки, как говорится, кулаками не машут. А сейчас, пока не поздно, надо её срочно прибирать к рукам».

Неожиданно из спальни вышла нагая Алла и, увидев сидящую в кресле мать, встала словно вкопанная, стыдливо прикрыв ладонями низ живота.

– Мама?

– Тётя, – едко обронила Валентина Васильевна. «Сейчас я задам тебе несколько вопросов. С испуга ты мне всё скажешь, начинающая распутница, – с чувством неприязни к дочери, подумала мать. – Не для себя стараюсь, для тебя».

– В ванную успеешь сходить, – жёстко произнесла она, когда дочь сделала шаг вперёд, – сначала скажи мне: почему Дениса нет дома, где он?

– Он на озере остался, – растерянно заморгала Алла, пытаясь определить по лицу матери, знает ли она, что в квартире был гость. «Может, он давно ушёл?» – Мам, мы с Денисом поссорились вчера, вот я и уехала с озера.

– Иди халат накинь, а потом продолжим разговор, – снова жёстким тоном произнесла Валентина Васильевна.

«Видно, мамаша зауважала Дениса после того, как он стал относиться к ней будто кот к своей хозяйке, которая вкусно кормит, – возвращаясь в спальню, с раздражением думала Алла. – Мне даже наблюдать за ними противно стало, когда они разговаривают нос в нос. А мать вообще дошла до того, что стала давать своему зятьку советы по бухгалтерии. Не хватает только, чтобы они на кровати нос в нос сидели с книгами в руках. Гораздо приятнее было, когда мать на дистанции держала Дениса и всегда стояла на моей стороне. А теперешняя обстановка меня ну никак не устраивает. В среду на каких-то полтора часа опоздала, а мамаша тут как тут: „Па-чи-му опоздала?“ Денис молчит, а ей надо, заразе. Посмотрю, что сейчас скажешь, а то раз-два… и к Важе уйду».

Медленно застегнув халат, Алла вошла в гостиную. И тут же от матери последовал вопрос:

– Ну, так почему ты одна приехала? И когда, кстати, ты приехала: вчера или сегодня?

Ухмыльнувшись чему-то, Алла присела на диван.

– Одна уехала я потому, что застукала в кустах Дениса, когда он целовался с одной проституткой. После этого я попросила мужчину, который привёз нас на озеро, чтобы назад меня, в город отвёз. Было это вчера вечером.

Недоверчиво покачав головой, Валентина Васильевна в раздумье заговорила:

– Значит, что получается: Денис на твоих глазах ушёл в кусты с какой-то проституткой, чтобы целоваться с ней. И это было при всех, конечно. Я имею в виду, в кусты они направились при всех. Логично поступает данная пара? Нет, не логично. Далее: откуда среди вас появилась проститутка? В таком случае, что у вас за компания была, что за сброд?

– Не сброд, а нормальная компания, – вспыхнула Алла. – На озере была наша завстоловой София, я тебе не раз говорила про неё. Была её бухгалтерша, смазливая татарочка – это её я обозвала проституткой, потому что Денис с ней целовался. Были там ещё двое мужчин – один Софии, другой этой… Розы-татарочки.

Валентина Васильевна хотела съязвить, дескать: «А кроме двоих мужчин больше никого не было? Или Денис для тебя уже не мужчина?» Но не стала накалять обстановку.

– Исходя из твоих слов, я делаю вывод, – спокойно произнесла она, – что София приехала на озеро с любовником, потому что её муж, шофёр-дальнобойщик, как ты недавно мне говорила, попал в аварию и лежит в больнице. София, конечно, нехорошо поступает, но Бог ей судья. У смазливой Розы тоже, как я понимаю, был любовник. Но мне непонятно, как это Роза на глазах у своего любовника и на ваших глазах пошла с Денисом в кусты. Я думаю, они не просто так пошли, а возможно, за дровами для костра или ещё за чем-то. Так за чем они пошли?

– Ну, мама, ты как милиционер, – поскучнела Алла, – тебе только следователем работать. А пошли они за листьями чёрной смородины для чая, вот… – Помолчав, уже с раздражением добавила: – А татарочка набросилась на Дениса и стала целовать его. А он, гадина, даже не оттолкнул её.

«Может, это специально было подстроено, чтобы у Алки появилась возможность с озера улизнуть? Хотя что это мне даст, если даже и узнаю правду. Ничего».

Алла между тем занервничала, забегала глазами.

– Мам, ну следила я за Денисом, – заискивающе сказала она, – а чего в этом плохого? Ведь мой муж-то, не чужой.

– Хм, значит, свой муж, не чужой, – ехидно улыбнулась мать. – Но ты, оказывается, ещё и чужих любишь. Кто у тебя сегодня ночью был? Святой дух? – Ей надоело ходить вокруг да около. Посмотрев на обомлевшую дочь, она с той же ехидной улыбкой продолжала: – Я видела тебя недавно на постели и обгаженную простынь на полу видела. Что за зверь у тебя был?

– Мам, – слезливо заговорила Алла, – у меня именно тот мужчина был с озера, который на катере до города довёз. А потом… потом он напросился заночевать в нашей квартире, а я не отказала.

Валентине Васильевне хотелось выплеснуть на дочь всё своё негодование, обозвать её всеми бранными словами, которые знала, но сдержалась, лишь гневно посверкивала глазами.

– Мам, прости, я всё знала. И зачем сюда ехала, тоже знала, – испуганно затараторила дочь. – Просто так получилось на озере, что тот мужчина меня возбудил, а нам помешали. Вот я и взбеленилась, специально повздорила с Денисом, чтобы сюда с тем приехать. Мам, но он такой мужчина; он как будто гипнозом к себе притянул. Нет, это не мужчина, это… даже не знаю… – Алла осторожно приподнялась с дивана и, поправив на ягодицах халат, вновь села.

Заметив неуверенные движения дочери, мать тяжело вздохнула, понимая её. Но задуманное решила довести до логического конца. В раздумье глядя на неё, она спокойно спросила:

– А кто по национальности твой «гипнотизёр», ты хоть знаешь?

Замешкавшись, Алла пробормотала:

– Абхаз, как сказала София.

– А у Софии кто на озере был, тоже не русский?

– У неё был грузин.

– Ничего себе компания подобралась: абхаз, грузин, молдаванка, татарочка. Получается, один Денис среди вас русским оказался. А ты, значит, у татарочки любовника увела?

– Можно сказать, что так, – с неохотой ответила Алла. – Правда, они ещё не были любовниками. Ну… это… не спали ещё.

– Поня-я-тно, – лениво махнув рукой, проговорила Валентина Васильевна. И, скользнув по дочери взглядом, небрежным тоном добавила: – Кстати, абхаза твоего я в прихожей встретила, когда в квартиру вошла. И сразу его выгнала.

– Зачем? – испуганно вскрикнула Алла.

– А что, не надо было выгонять? – повысив голос, спросила Валентина Васильевна. – Ещё хотела с ним поразвлечься?

Покусав нижнюю губу, Алла промямлила:

– Да нет… Просто неудобно как-то… выгонять.

Матери захотелось в эту минуту поговорить о верности, женском достоинстве, но образ Важи перед глазами стоял.

– Алёна, – приторно-сладким голосом произнесла она, впервые за всё время разговора назвав дочь по имени, – а ты ведь, как я знаю, не от Дениса забеременела. И родится у тебя брюнетик, а не блондин. Это от абхаза будет ребёнок?

Аллу как будто ударили чем-то, она съёжилась, вобрав голову в плечи. «Что сказать? У меня ведь на самом деле родится черноволосый ребёнок. Про Самсона сказать? Нет, этого я не скажу. Ну и мамаша стала, тиран. А как хорошо было, когда она Дениса ненавидела. Теперь между двух огней придётся жить. Ну и времена намечаются, наверное, в самом деле к Важе придётся сбежать».

Она опустила голову.

– Мам, с абхазом я только вчера познакомилась. А ребёнок всё равно чёрненьким родится, но от другого мужчины. От кого именно, я тебе никогда не скажу.

Валентина Васильевна чуть не задохнулась от злости на свою дочь.

– В общем, так, Алёна: если ещё раз опоздаешь с работы, я не знаю, что с тобой сделаю. А если врать будешь, что тебя якобы на разливочной линии попросили поработать или печатать после работы оставили, волосы с твоей непутёвой башки выдеру. И Денису об этом расскажу. Поняла меня? – рявкнула.