Текст книги "Обочина"

Глава 33. Самсон перечёркивает настоящее, Валентина Васильевна находит компромис, Алла подставляет старшую сестру

Вернувшись от директора, Самсон пригласил к себе Аллу. Задумавшись, он сидел в кресле и молчал. Наконец сказал:

– Алёна, извини, но нам надо расстаться. Понимаешь, я не мог и подумать, что ты дочь Валентины Васильевны. Я когда-то был по уши влюблён в неё, но, к сожалению, безответно. Правда, у меня и сейчас к ней чувства сохранились. Не знаю, поймёшь ли ты меня… Ты как-то говорила, что у тебя отец умер. Сейчас твоя мать встречается с кем-то?

Удивившись сентиментальному признанию Самсона, этого бравого «кота», Алла сказала:

– У матери был одно время мужчина, но потом, как я заметила, она перестала с ним встречаться. Даже замуж собиралась за него, но, видно, что-то не заладилось.

– Это хорошо, – задумчиво проговорил Самсон. – Ты не обиделась на меня?

– Даже наоборот, потому что с сегодняшнего дня буду жить с абхазом. А он мне голову отрежет, если узнает, что я изменяю ему.

– Да, – покачал Самсон головой, – как мне хотелось в тебе ошибиться, но… Говорить о том, что я сожалею о нашей близости, наверное, бесполезно и поздно. Давай останемся на позиции официальности. Иди, Алёна, работай. – Самсон вздохнул: – Прости… меня, Господи.

Алла с надменной улыбкой посмотрела на бывшего любовника и, гордо вскинув голову, вышла вон.

Валентина Васильевна встретила Дениса в прихожей. Обняв её, он восторженно произнёс:

– Валю-ю-ша, ты меня, честное слово, околдовываешь своей красотой.

– Нет-нет, Дениска, потом.

– Потом будет суп с котом, – пошутил Денис и крепко прижал к себе синеглазую женщину в красном шёлковом халате.

– Дениска, идём на кухню, я тебе вкусный ужин приготовила, заодно коньячка выпьем. А потом я расскажу тебе кое-что неприятное.

– Неприятное?

– Да, Денисушка, очень…

После ужина и выпитого коньяка Валентина повела Дениса в гостиную. Усадив его в кресло, встала на колени перед ним.

– Ты, конечно, можешь меня возненавидить, но я вынуждена рассказать тебе правду. Пусть горькую, тяжёлую… – И Валентина Васильевна в третий раз за сегодняшний день начала свой рассказ. Начала с того воскресного утра, когда абхаз якобы поставил ей гнусное условие, затем стал шантажировать её.

Она встала с колен и нервно заходила по гостиной, обзывая дочь нелестными эпитетами. Наконец, остановившись перед Денисом, уже спокойнее стала говорить:

– Хорошо хоть я сумела убедить Алку, чтобы она на твою квартиру не зáрилась, а прописалась у этого абрека. И если она выпишется, значит, квартира будет твоей. А она ведь хотела разменять её, и что бы тебе досталось? Почти ничего, а заново получить квартиру о-очень сложно. Дениска, ты хоть это мне зачти в плюс. А то, что мне пришлось лежать с-с… двуногим ослом, – Валентина Васильевна зло сплюнула на пол, – пусть это на моей совести останется.

Она снова опустилась на колени.

– Валюша, – мягко произнёс Денис, поглаживая её голову, – пусть это горькая правда, но она лучше сладкой лжи. А ты очень мужественно поступила в этой ситуации: оградила Алёну от дальнейших встреч с абхазом. И не ты виновата, что твоя дочь тебя же и обманула. Скорее всего не тебя, а себя. И неизвестно ещё, как это ей аукнется. Да, похоже, выплывают наружу мои подозрения, что ребёнок не от меня. А ведь на днях только мне клялась: «Неужели я под какого-то чурку лягу?» – Денис тяжело вздохнул.

– Дениска, – с грустью произнесла Валентина Васильевна, – значит, не зря я была против вашей свадьбы, чувствовала: не сложится у вас семейная жизнь. – Вдруг лицо её просияло.

– А как ты к Виктории относишься?

– Очень хорошо.

– Ты ей тоже нравишься. А мужа своего она не любит. Замуж же вышла за него по причине беременности. Он её анекдотами завлёк, заговорил ей одно место.

Валентина Васильевна замолчала, грустно вздохнув. А грусть кольнула потому, что перед ней сидел молодой мужчина, способный сделать её счастливой, ан нет: она должна положить это самое счастье на алтарь жертвенности ради своих девочек.

– Ах, Дениска, тебе бы Викторию в жёны, – решилась она высказать то, что задумала, – вот была бы замечательная пара. А что, может, через какое-то время и случится такое? Я, так уж и быть, к Науму уйду или к другому какому вдовцу, а вы с Викой новую жизнь начнёте. Ты как, не против?

Чтобы не обидеть великодушную женщину, Денис неопределённо пожал плечом.

– Я поняла тебя, – сдержанно улыбнулась Валентина Васильевна, – ты не против Вики. Что ж, начну её подготавливать. И если вашей свадьбы с Алёной я никак не хотела, то сейчас чувствую: с Викой у вас всё будет хорошо. Мне кажется, вы просто созданы друг для друга. А какие у вас дети буду-у-т, чудо!

Далее Валентина Васильевны рассказала Денису и о встрече с Софьей, и о том, что та хотела бы видеть его у себя.

– Дениска, если ты будешь от случая к случаю встречаться с молдаванкой, то молчи, не говори мне об этом. Хорошо?

Денис на это уверенно заявил:

– Валюша, зачем мне София? Ты краше и ласковее самой лучшей женщины.

Наблюдая в эту минуту за Денисом, Валентина Васильевна снова взгрустнула, затем по-доброму усмехнувшись, сказала:

– Дениска, лучше с Викой встречайся, я думаю, от этого и ты большое удовольствия будешь получать, и Вика тоже. Как вам сблизиться? Пригласи её как-нибудь к себе в гости и… Но опять же, чтобы я не знала пока о вашей связи. Договорились?

– Валюша, я не уверен, что Вика захочет со мной встречаться, поэтому о каких связях ты говоришь?

Валентина Васильевна стала убеждать молодого мужчину, что он недооценивает свои возможности, надо добиваться того, чего хочешь. И заверила, что всё сделает для того, чтобы он, Денис, был с Викой. И ещё раз уточнила, хочет ли он сам этого? Денис ответил: «Да, хочу».

В субботу матери позвонила Виктория.

– Мам, я неоднократно звонила молодым Кирилловым, но трубку никто не берёт. Они не у тебя случайно? И когда они новоселье думают отмечать? Мы, кстати, им подарок уже купили.

Вздохнув, мать поведала старшей дочери, что Алла стала жить с абхазом, а Денис подал заявление на развод.

Осудив избалованную младшую сестру, Виктория спросила её новый адрес и, не откладывая, поехала учинять ей выволочку. В пять часов вечера она входила в квартиру абхаза.

Алла встретила её в домашнем халате, растерявшись от неожиданного визита сестры. Важа в спортивных трусах сидел на разложенном диване. При виде Виктории, одетой в чёрную блузку и обтягивающие джинсы, он вытаращил глаза.

«Царица всех цариц!» – промелькнуло у него в голове. Он встал с дивана и, оглядываясь, неторопливо вышел из комнаты. Слова Аллы о красоте старшей сестры подтвердили его собственные глаза.

– Алёна, ну-ка быстро собирайся, и поехали домой, – проводив кавказца хмурым взглядом, скомандовала Виктория.

– Никуда я отсюда не поеду, – успев прийти в себя, хмыкнула Алла, – мой дом теперь здесь.

– Да ты что, Алёна. Ты на каком, интересно, рынке подобрала этого носарика? Я где-то видела эту рожу.

– Он не с рынка, а директор плодоовощной базы, – с вызовом возразила Алла.

– Всё равно из той же носатой «оперы».

– Вика, я же тебе ни разу не говорила про твоего рыжего пузанá. А ты почему оскорбляешь моё самолюбие? К тому же мы скоро распишемся, только с Денисом разведусь.

Виктория пренебрежительно повела плечиком.

– Му-у-ж, сравнила хрен с морковкой: мой Вовик и этот…

Алла вдруг весело улыбнулась:

– Ты верно подметила, – сказала она, – у твоего Вовика в штанах сморщенная морковка, а у Важи – диковинный жезл.

Обычно сдержанная, Виктория на сей раз вспылила:

– Дура ты, Алка, а не лечишься! – Она подошла к магнитофону, стоящему на столике, и включила его на полную громкость.

«Сама ты дура, хоть и с высшим образованием. Подумаешь, главный экономист на заводе», – захлестнула Аллу зависть, и тут же мелькнула коварная мысль: из этой квартиры её старшая сестра должна выйти униженной и зависимой. Она доверчиво посмотрела на неё:

– Викуша, давай не будем ругаться, а?

– Согласна. Но завтра обязательно приезжай ко мне, лучше у меня поговорим. Приедешь?

– Приеду, – кивнула головой Алла. – Вика, я хочу купить такие же джинсы, как у тебя, но не знаю, подойдут ли они мне. Дай, пожалуйста, я твои примерю. Только вместе с блузкой, она мне тоже приглянулась.

– А зачем тебе мои джинсы? Они тебе явно велики. Блузка ещё, может, подойдёт, да и то вряд ли, у меня груди покруче твоих. – Она улыбнулась, любовно погладив свои достаточно внушительные груди.

– Ну, Ви-и-к, тебе что, жалко? Я просто посмотрю: к лицу мне джинсы с чёрной блузкой или нет.

– Так и быть, разденусь, – махнула рукой Виктория, – только пусть твой носарик уйдёт в ванную.

– Хорошо. – Алла ухмыльнулась, направляясь на кухню. – Важа, – закрыв за собой дверь, негромко сказала она, – выйди, пожалуйста, в ванную, а потом я тебе приятный сюрприз сделаю.

– Какой?

– О-о, о таком ты и не мечтал. Но после этого будешь делать всё, чего я потребую. Идёт?

– Если понравится, всё выполню.

Алла таинственно улыбнулась:

– Важа, я видела, как ты разглядывал мою сестру. Хочешь с ней переспать?

– Как?

– Я тебе позднее объясню. А пока иди в ванную и жди.

Вскоре Алла натянула на себя джинсы Виктории и, походив по комнате, с наигранной грустью произнесла:

– Да, джинсики мне великовáты.

– Тебе на два размера меньше надо, – заметила сестра.

Алла между тем надела блузку.

– Пойду, – сказала она, – своему начальнику покажусь, чтобы «расколоть» его на покупки.

Виктория укоризненно покачала головой.

Алла, войдя в совмещённый санузел, затараторила:

– Важа, ты рассказывал, что моя мать предлагала тебе изнасиловать Розу. И обещала подтвердить: мол, никакого насилия не было, так?

– Да.

– Но если Роза в прошлую пятницу сама согласилась лечь с тобой, то Виктория сейчас точно не согласится, поэтому изнасилуй её. А я в случае чего скажу, что пришла из магазина и застала вас голыми. Позднее я буду шантажировать её: дескать, не приедешь к нам в такой-то день, твоему Вовику расскажу, на работу сообщу.

Абхаз никак не ожидал такого предложения от Аллы. Чтобы одна сестра подставила другую?! Он поначалу растерялся, глаза его округлились. Но тут же появилось желание воспользоваться удачной ситуацией.

– Ну и?.. – нетерпеливо выдохнул он.

– Важа, почему я этого хочу? Потому что боюсь: когда мне нельзя будет любовью заниматься, ты станешь к другим бабам ходить. Вдруг венерическую болезнь подцепишь. А Вика чистая женщина, к тому же красивая, от неё тебя не потянет к другой. Важенька, только сделай так, чтобы она прибегала потом к нам без лишних пререканий. Хорошо? Всё, теперь топай к моей высокомерной сестрёнке и делай с ней всё, что хочешь. И пусть она после этого попробует меня учить.

– Алона, ты только не мешай. Я потом сам к тебе приду.

– Уговорил, – улыбнулась Алла, снимая джинсы. – Думаю, полчаса тебе хватит. А если не хватит, я на улицу выйду, погуляю.

Важа только вошёл в комнату и сразу увидел: Виктория стоит к нему спиной в одних чёрных трусиках и чёрном лифчике, застёжки которого почему-то расстёгнуты. Волнистые белокурые волосы были рассыпаны по плечам.

У абхаза взволнованно заколотилось сердце: «Какие царские ноги! А бёдра, попа, даже красивее, чем у Вальюши». Он никогда во время любовных игр не целовал женщинам ноги, не говоря о чём-то другом. А тут вдруг появилось желание исцеловать Викторию всю, начиная с её неподражаемых ягодиц. Но чуть позже.

Скрип закрываемой двери (чтобы Алла не вздумала подглядывать) потонул в громкой музыке. Но Виктория, видимо, почувствовала чьё-то присутствие и обернулась. Перед ней стоял обнажённый абхаз.

– А-а… – то ли удивлённо, то ли испуганно протянула она. В следующую минуту осознав, что появившийся мужчина неспроста сюда вошёл, она хотела позвать на помощь сестру, но голос почти пропал.

Важа, словно чёрный медведь, начал приближаться к остолбеневшей женщине. Его взгляд упёрся в её полуобнажённую, манящую грудь.

– Ты не только меня оскорбила, но и Алону, поэтому она согласилась, чтобы я тебя проучил.

Виктория на какое-то время оцепенела, не отрывая глаз от него. Она болезненно ойкнула, когда абхаз прижал её к себе одной рукой, а другой сдёрнул трусики, лифчик.

– Аль-лё-на, помоги, – слабо вскрикнула она и не успела опомнится, как очутилась на диване.

– А-а… – снова попыталась крикнуть Виктория, но закашлялась.

«Она как будто и не рожала. А кожа какая, кожа – лепестками роз пахнет»…

Наконец Виктория пришла в себя и зло выкрикнула:

– Значит, сговорились с Алкой? Сука ты нерусская, я тебе покажу.

– Кито сука? – остановившись, рявкнул абхаз. И надавил Виктории рукой на горло. – Придушу, как кошку.

– А-а-а! – заверещала Виктория. – Бо-о-льно! С-сук…

– Если будешь обзываться, то получишь тумаков, будешь себя хорошо вести, и я буду ласков с тобой. А здесь кричи не кричи – бесполезно. Ну, будешь себя хорошо вести?

– Буду, буду, – зло проговорила Виктория, – но потом всё равно по заслугам получишь.

– Чито-о, ты меня пугать вздумала? Да я тебя калекой могу сделать сейчас или насиловать буду до потери пульса. Этого хочешь? Ну, говори. – Абхаз ударил женщину по щеке.

– Сволочь! – выкрикнула Виктория. – Подонок!

Буквально через минуту она перестала сопротивляться.

– Важа, давай договоримся: ты не будешь ко мне применять силу, а я буду выполнять всё, что ты потребуешь. Идёт?

– Договорились. Ты красивая, Вика, и умная, я больше не буду к тебе применять силу.

– Я поняла, что вы сговорились с Алкой, но зачем? Неужели ей не стыдно будет в глаза мне смотреть? Что она задумала?

– Я скажу, что она задумала, – хищно улыбнулся абхаз. – Алона хочет, чтобы ты иногда приходила ко мне, когда у неё здоровье не позволит спать со мной, а ещё – когда живот большой будет.

– Сука она! Я плюну в её бесстыжие бýркалы. Важа, но ты-то зачем на провокацию поддался?

– Я тебя с первой минуты полюбил, – пылко ответил абхаз. – Твои глаза, фигура, волосы, о-о, ты царица над всеми царицами. Вика, будь моей любовницей, умоляю тебя, я даже готов унижаться перед тобой, чего никогда не делал. Хочешь, встану на колени?

– Нет, не хочу. Пока.

– Хорошо, я потом встану на колени перед тобой, и буду целовать тебе ноги.

Глава 34. Женское коварство

В постели с мужчинами темперамент Виктории бил через край, хотя физическое удовлетворение она испытывала крайне редко. Нерегулярные и скоротечные «наскоки» мужа приносили ей одни разочарования. Также с любовником оставалась чаще всего неудовлетворённой, хотя и вела себя с ним достаточно пылко, зная, что мужчинам нравятся страстные женщины. И пусть она раскрепощалась в любовных играх, позволяла себе многие вольности, но взаимного понимания ни с мужем, ни с любовником не было. Возможно, потому, что у её партнёров не возникало ни малейших сомнений, что такая горячая, казалось бы, женщина, как она, внутренне оставалась холодной.

И всё-таки лёгкое наслаждение Виктория испытывала, а вся причина в том, что видела, какое удовольствие доставляет мужчине. Когда же случалась желанная разрядка, долго находилась в восторженном состоянии. И так хотелось продлить этот упоительный миг, ожидая продолжения, но… Она и сейчас не надеялась на положительный результат, хотя… что это?

Вот оно, секундное томление – предвестник искренней, не показной страсти.

Мужчина наконец-то заметил в Вике изменения, как внутренние, так и внешние.

– Открой глаза, – попросил он, чтобы по глазам определить её состояние.

Виктория распахнула навстречу взгляду Важи свои глаза. Было заметно, как они меняют свой цвет: делаются то темнее, то в них появляются голубые блёстки, то полыхает что-то белесое.

– Вика, царица моя, – потрясённо произнёс он, – ты единственная женщина, которой я никогда не сделаю больно.

Она вдруг обняла его, вздрогнула, а следом зашлась в сладострастном крике, выделывая своим телом что-то невообразимое.

Отдышавшись, хрипло сказала:

– Я вина хочу, только без Алки. Она даже через двери мне на нервы действует. Ты можешь её выпроводить?

– Канэчно: ради тебя я бы кого угодно выгнал. А на сколько её выгнать?

– Удали её часа на три, чтобы не спешить.

Абхаз поднялся и ушёл в ванную.

«Я отомщу тебе, – вставая с дивана, подумала Виктория. – Это ж надо: согласилась на то, чтобы её будущий муж меня изнасиловал. Такое даже представить трудно».

Алла в это время нéжилась в ванне. Важа, показав на своей шее синий кружок, который якобы Виктория оставила во время борьбы, хмуро сказал:

– Алона, Вика не поддаётся мне, кусается язва. Она, кажется, твоего присутствия боится. Короче, тебе надо погулять часа три. Но если она и без тебя будет брыкаться, я её изобью, а потом буду долго насиловать.

– Ух, стерва! – взорвалась Алла. – Но и ты, Важенька, хорош. Столько времени торчал с ней – и ничего. Ладно, я к Таньке съезжу. Только обязательно сделай так, чтобы Вика на карачках от нас выползла. Сделаешь?

– Алона, канэчно. О, я ей покажу…

После того, как за Аллой захлопнулась входная дверь, Важа стал обмывать под душем Викторию. В какой-то момент он не выдержал и взялся её целовать. Но она умерила его пыл, попросив сухого вина или коньяка.

Выпив рюмку коньяка и закусив, Виктория кокетливо сказала:

– Между прочим, я гимнастикой занималась когда-то. Смотри. – Она встала на «мостик».

При виде «царицы», вставшей в столь эффектную, вместе с тем возбуждающую позу, у абхаза загорелись глаза. Он подошёл ближе, разглядывая её прелести.

– Важа, как я смотрюсь?

– Э-э… – промычал он вместо ответа. А в следующее мгновение женщина оказалась в кольце сильных рук.

Любовные игры, в которых лидировала Виктория, продолжались достаточно долго. И лишь сегодня она прочувствовала, что такое настоящая страсть, когда кажется, то взлетаешь на недосягаемую высоту, а то летишь в бездонную пропасть.

В конечном итоге одеваться ей помогал абхаз. Но, несмотря на усталость, у неё пела душа: никакая она не фригидная, как думала о себе. Она была необычайно благодарна Важе за волшебное «излечение». А ведь поначалу хотела искусать насильника, исцарапать, к счастью, быстро поняла, что для себя только сделает хуже. Поэтому и решила действовать лаской, чтобы расположить его к себе.

Будет ли она с ним встречаться? Да. Но для чего? Тут её план был коварен и состоял, как минимум, из двух частей. Во-первых, Алла должна зарегистрировать брак с абхазом, чтобы навсегда потерять Дениса. Пусть Денис и не будет её, Виктории, любовником, но и Алке не достанется. Хотя после разговора с матерью, мелькнула тайная мысль о Денисе как о муже, а не о любовнике. Правда, как претворить эту мысль в действительность, Вика пока не знала. Надо всё хорошенько обдумать – это на будущее. А в настоящем вторая часть плана была такой: после того, как Алла станет женой абхаза, взять и разлучить их, пообещав выйти за него замуж, о чём он сегодня её умолял. Согласия, естественно, не получил. Значит, ему прямая дорожка идти под венец с Аллой.

Пригубив коньяка, Виктория попросила Важу проводить её домой, вяло пошутив, что у её супруга, может, страсть проснётся от ревности. Про себя же подумала, что ни сегодня, ни потом желания ложиться с мужем в постель у неё не будет. Да и он, увидев её провожатого, заревнует и переберётся спать на диван. Она хорошо изучила мужнин характер, знала и себя. Кроме того у неё появилась уверенность, что не так уж сложно наладить тесный контакт с Денисом, а с Важей тем более – с ним они договорились, что будут встречаться по субботам, хоть тот и остался недоволен одним свиданием в неделю: «Мало, давай ещё в среду». Виктория сказала в ответ: «Может, кому-то и мало, а мне за глаза».

Она уходила из чужой квартиры выжатой, как лимон, зато уходила победительницей, не раз в течение вечера прикладываясь ладонью к лицу гордого абхаза. А он даже все её пальчики на ногах обцеловал, что было весьма приятно. Радовалась она кроме всего прочего, что сумела-таки переиграть младшую сестру.

Результатом провожания явилось то, что муж Виктории, заподозрив жену в измене, сильно обиделся на неё: ушёл из супружеской кровати и поставил себе раскладушку, а на следующий день завёл собственные кастрюли.

Абхаз, возвратившись домой, сообщил Алле, что до квартиры провожал покорённую им Вику, поскольку она на ногах еле стояла. Здесь он не лукавил.

Алла довольно хмыкнула:

– Значит, теперь сестрёнку можно шантажировать?

– Не надо, я сам её запугал, поэтому она согласилась по субботам ко мне приходить. К тому же я специально пришёл с ней к мужу, чтобы тот понял: у неё есть любовник, и послал её ко всем чертям.

Алла снова довольно хмыкнула:

– Теперь, Важенька, мне не страшно: к чужим бабам ты уже не пойдёшь. И не страшно будет в декретный отпуск уходить.

…В среду Виктория почувствовала, что её словно какая-то сила тянет к абхазу. В незнакомом, возбуждённом состоянии она думала: «Что со мной? Во мне как будто животная страсть пробудилась. Я – потаскуха? Почему?! А потому», – сказала она себе и поехала к Важе.

Спеша к абхазу, она уговаривала себя, что эти встречи лишь месть младшей сестре. В конце концов, кто-то должен был оставить Аллу на бобах. Но в один из эпизодов, когда неистово ласкала абхаза и готова была выполнить любую его прихоть, мелькнула мысль: «Я на самом деле уведу его от Алки и сама буду с ним жить. Он крепко меня зацепил. А то, что иногда поднимает на меня руку, это мелочь. Я ему тоже даю сдачи».

Денис выпал из её памяти, как и те нежные чувства, которые совсем недавно питала к нему; забылись мечты о совместной жизни с ним после его развода с Аллой.