Текст книги "Обочина"

Глава 45. Подарок

Гости разошлись, разъехались.

Денис прошелся по опустевшим комнатам своего нового дома, построенного два года назад рядом с домом родителей, остановился перед большим окном на втором этаже. Знакомый пейзаж: летняя Волга, золотистая полоска пляжа на той стороне реки, лес…

Кажется, в этом плане ничего не изменилось за прошедшие четырнадцать лет, разве туристических теплоходов на реке стало меньше. Это-то как раз и понятно, после развала Союза в декабре девяносто первого встали на прикол не только теплоходы, большинство людей «прикололось». Ни работы, ни денег, в головах каша.

«Вперед, на Белый дом!» – будто на трубе кто сыграл, призвал к патриотизму. Ну, помахал народ флагами, закусил бесплатными бутербродами, накурился до тошноты такими же бесплатными сигаретами. Наглотался дыму пожарищ, похоронил убиенных за «правое» дело и затих на собственных кухнях. Стал ждать, какой манифест от нового царя выйдет.

Денису ждать некогда. Как одним из первых в областном центре создал он строительный кооператив, так с тех пор почти пять лет вкалывает до седьмого пота. Он не скидывает со счетов свой опыт работы в строительном тресте, наоборот, именно благодаря этому опыту и добился сегодня многого. Сколько записей в трудовой книжке? Мастер, прораб, с четвёртого курса института – экономист планового отдела, три года спустя – начальник этого отдела, потом – заместитель управляющего трестом.

Как он решился на то, чтобы бросить солидную должность и уйти на вольные хлеба, непонятно. Ведь никто не мог дать никаких гарантий, что всё у него получится.

Вчера, седьмого июля 1992 года, Денису исполнилось тридцать пять лет.

Справил день рождение широко, с размахом. Кроме друзей, сослуживцев и знакомых, были старший брат с женой, Валентина Васильевна, Софья; на почётном месте, конечно, родители.

После застолья, когда чуть ли не все гости разъехались по домам, бывшие сватьи и сват сидели в беседке, пили чай; перед Ананием Фёдоровичем стоял недопитый бокал, а сбоку лежала недоеденная конфета. Подошёл Денис с Софьей, сел рядом с матерью, полуобнял за плечи. Посмотрел на Валентину Васильевну:

– Вот, построил дом, большой, сама видишь, комнат много, думал родителей сюда заманить, а они ни в какую, – пожаловался Денис бывшей тёще.

– Нет уж, Дениска, – похлопала мать сына по руке, – мы с отцом как-нибудь в своём век доживём. Ты молодой, тебе семья нужна, чего мы под ногами путаться станем. Да и люди серьёзные к тебе постоянно ездят.

– Дорогу-то асфальтовую до деревни проложили, чего не ездить, – довольным голосом заметил Ананий Фёдорович. – Это раньше грязь сапогами месили до трассы. Теперь сельчане спасибо говорят нашему Дениске. А ты не красней, ведь ты этому делу способствовал.

В словах Анания слышалась гордость за сегодняшнее положение сына. Ценил он и уважение односельчан к своему поскрёбышу, который ни одному из них в помощи не отказал – кому деньгами помог, кому стройматериалами.

– Да ладно, пап, моих трудов здесь не много, всего пару инстанций прошел да деньгами детскому дому помог.

– То-олько ли детскому дому, – протянула мать, – а на восстановление церквей в нашей округе кто даёт? Это от нас ты скрываешь, а вот священники, как говорят многие, за тебя молебны служат, чтобы не оскудела рука дающего. Валентина Васильевна, может, и ты слыхала такое?

– Слышала, слышала, – подтвердила та. – Я ведь после известного случая, – она сделала паузу, не желая на празднике наводить «траур» именем пропавшей дочери, и так все поймут, – в церковь стала ходить, так Денис через меня сколько раз деньги на наш приход передавал, да ещё и наказывал, не говорить от кого. Скромный он, Дениска, кроме того всем нам блага хочет. Как только кооператив организовал, меня тут же главным бухгалтером к себе пригласил. А я побоялась с насиженного места сорваться, думала, всё это временное.

Не сказала Валюша, что Денис ей деньги за машину, которую ему покупала когда-то, с избытком отдал. Зачем родителям знать все эти подробности.

– Это у нас София смелая, бросила свою работу и на Денискин колбасный завод главбухом ушла.

– А чего ждать милости от нашего правительства, – отозвалась Софья. – Я рискнула вместе с Денисом и выиграла. И сейчас мы колбасу реализуем не только через продуктовый магазин, выкупленный недавно Денисом, но и поставляем в другие магазины города и области. Прибыль у нас хорошая, оттого и зарплаты высокие. И это несмотря на то, что цена нашей продукции, по сравнению с другими производителями, божеская. Я очень довольна, что перешла к Денису.

По-видимому, Ананий Фёдорович только и ждал момента, чтобы оседлать свою любимую тему.

– Правильные слова сказала Соня, искренние. Все мы под божьим Разумом ходим, под его Заповедями. Заповеди, мои дорогие, это фундамент Веры нашей. Почему люди верят в Бога? Потому что многим он помогает справиться с пороками, побуждает человека работать над собой, делать себя чище, нравственнее. Тогда и появляется в нём искренность.

Все слушали Анания Фёдоровича. Валентина Васильевна крутила какую-то поделку из фантиков от конфет, Софья ласковыми глазами поглядывала на Дениса, его мать соглашалась с мужем кивками головы.

– Да, не всё у нас делается с искренностью, – продолжал Ананий Фёдорович, – и не со всем, что творится сейчас у нас в стране, я согласен. Хотя никто с нами, конечно, и не советуется, а жаль. – В голосе просквозила обида. – Надо бы иногда выходить к людям для совета.

Для тебя вот, сын, развал СССР оказался благом, дал возможность показать себя, раскрыть свои командирские способности. Это хорошо. Но есть и такие, что не своим трудом достаток нажили, те, кто раньше у «пирога» стоял; они-то в неразберихе и пытались от него отрезать как можно больше. Это как при пожаре на кондитерской фабрике: кто-то тушит, а кто-то конфеты, шоколад и прочие сладости растаскивает. «Сластёны» же найдутся и среди пожарных, и среди любого другого коллектива, не говоря о целой стране. Алчность захлестнула многих, а это грех. Грех – слабость человеческая. Как из слабого человека сильного сделать? Для этого Вера нужна, она как узда для слабости, с ней человек стремится к постижению истины, пока ещё редко кому доступной. В любом возрасте это не зазорно, помните, молодёжь, – оборотился Ананий Фёдорович к Денису и Софье.

– Ну, отец, всё сказал? – спросила его Елизавета Порфирьевна. – А теперь допивай свой чай, да пойдём-ка до дому, отдыхать. Пусть гости о своём поговорят.

Уже поздним вечером, стоя в своей спальне перед окном, Денис вдруг задал себе вопрос: «А уютно ли мне в сегодняшней жизни? Трудностей много, но ведь справляюсь. Одно неладно…» И здесь Денис был прав. Единственную задачу, которую он не мог разрешить – это найти себе спутницу жизни. Хотя любовницы у него, конечно, были. И самая почитаемая до сих пор оставалась Софья. Вчера он не выдержал, признался в этом Валюше. На что та сказала: «Да догадывалась я, Дениска, что ты с ней уж много лет хороводишься».

«Хоровожусь, это точно, – согласился про себя Денис. – Рад бы по-другому, да не нашёл лучше своей Юлюшки никого. За работой, вроде, забываешься, а при общении с женщинами всё сравниваю, сравниваю. Наказание мне, что ли, такое дано: не могу её забыть. Будто канатом притянула к себе и не отпускает».

Тягостные воспоминания ещё больше бередили душу, возвращали в прошлое, и невольно думалось о будущем. Но в будущем он видел себя только с ней – с Юлюшкой. Бывали минуты, когда на него вдруг нападала жуткая меланхолия. Тогда ему казалось, что он никому не нужен, что обделён любовью, лаской, даже вниманием. И лишь когда делал щедрые подарки детским домам, приютам, домам престарелых, то чувствовал такое душевное облегчение, как будто некий волшебник почистил его душу.

После всего этого он, кажется, стал понимать дореволюционных русских меценатов, вкладывавших свои миллионы в благое дело. Удовлетворение от доброго дела, как он считал, стоит значительно дороже, нежели удовлетворение, полученное от общения даже с самой душевной, изысканной любовницей.

Спустя два месяца после дня рождения Дениса, четвёртого сентября, ему позвонила Валентина Васильевна и попросила приехать к ней на следующий день.

– Хочу тебя познакомить с восемнадцатилетней невинностью неописуемой красоты, – таинственным тоном сообщила она, – давно её для тебя берегу.

– А у неё что, день рождения завтра?

– Нет, день рождения мы ей отметили второго сентября.

Звонок Валентины Васильевны заинтриговал Дениса. «Любопытно, – подумал он, – какую это красавицу Валюша приберегла? Как она сказала: „Невинность“. И главное, Дева, как и Юлюшка. А меня с этим знаком должны ждать одни плюсы. Правда, возможны и сюрпризы, но желательно бы хорошие».

Когда Денис услышал дату рождения незнакомки, то ещё больше загорелся желанием её увидеть, ведь завтра – пятого сентября у Юли день рождения, о чём он помнил всегда.

За годы разлуки он десятки раз прогуливался возле столь памятного дома, но ни разу Юлю не встретил. Ни на работу, ни домой ей не звонил, ждал: она сама его найдёт, когда разведётся с мужем. Но это время так и не приходило, как и вторая любовь.

Денис помнил, как его бросало в сладкий трепет при одном лишь прикосновении к Юле. И это ощущение сидело в нём до сих пор, согревало душу, даже, как он считал, каким-то образом помогало преодолевать трудности. А ведь как легко было споткнуться в жизни за эти годы. Но, слава Богу, и спасибо родителям, что заложили в него крепкий стержень духовной силы и веры в себя, в человека вообще, наконец, в любовь. Это те составляющие, которые удерживают и от падений, и помогают каждому в этой жизни.

В то же время можно ли полюбить второй раз? А если можно, то надо ли вытравливать из своей души первую любовь? Или она навсегда останется питательным раствором для другого чувства, которое, как бы ни казалось, может и не быть настоящим? Лучше бы, конечно, найдя любовь однажды, не выпускать её из рук. Или разыскать когда-то утерянную. Но можно ли войти в одну реку дважды?

Денис появился у Валентины Васильевны в два часа дня. В светлом костюме, в кремовой рубашке с галстуком, модельных туфлях; с большим пакетом в одной руке и букетом алых роз в другой. Поставив пакет с подарками на пол в прихожей, а букет, положив на стул, он обнял Валюшу и, расцеловав её в обе щёки, восторженно произнёс:

– Валюша, ты настоящая цветущая роза, причём белая. Нет, ты абсолютно не меняешься с годами. Я говорил тебе это не раз и не устану повторять снова и снова.

Наклонившись к ней, он вполголоса пошутил:

– Валюша, у меня такое ощущение, что под твоим шёлковым платьем ничего нет. Ты притягиваешь к себе необыкновенно.

– Дениска, – прошептала она, – во-первых, на мне шёлковый халат, а не платье, во-вторых, ты не прав, что под ним ничего нет. У меня там всё сохранилось в первозданном виде. Но сейчас хватит об этом, иди в зал. А я пока твои подарки на кухню отнесу.

– Валюша, погоди. Кто она, твоя обещанная красавица?

– Скоро всё узнаешь.

Войдя в гостиную, Денис вскинул от удивления брови: в кресле и вправду сидела несказáнно красивая девушка в розовом шифоновом платье на бретельках, украшенном вышивкой. Глубокий вырез на девичьей груди открывал молочно-белую кожу. Из рамы золотистых локонов на Дениса глянули светло-зелёные глаза в японском стиле, чуть приоткрытые пухлые губки… Как похожа на Юлю эта юная красавица. Сердце на миг замерло.

– Добрый день, невинное создание, – наконец произнёс он, поклонившись девушке. И, вручив ей букет роз, добавил: – Поздравляю вас с совершеннолетием, с днём, когда вы становитесь дееспособным человеком и имеете право не только избирать, но и быть избранной.

Поблагодарив за цветы, она сверкнула белоснежной улыбкой, и с некоей игривостью в голосе спросила:

– А что вы имеете в виду под словом «быть избранной»: быть избранной в жёны?

«Умна, остроумна», – подумал Денис и широко улыбнулся в ответ:

– В этом случае, думаю, не вас должны выбирать, а вы должны выбирать себе жениха. Ловлю вас на слове. Моя скромная личность вам не подойдёт? Вообще-то, шучу, у нас абсолютно разные весовые категории.

– Зря вы так шутите, – певучим голосом пропела девушка, – у нас с вами подходят весовые категории. – Она встала с кресла и, оставив на столике цветы, подошла к Денису. – Ростом я вас, правда, немного пониже, а в остальном…

Обратив внимание на её округлые бёдра и достойные восхищения ягодицы, Денис не мог не пошутить:

– Да, в каких-то деталях вы, на самом деле, меня тяжелее. Исходя из этого, беру свои слова обратно. Но всё-таки главное, чем мы разнимся, это возраст.

– А сколько вам лет?

– На днях тридцать пять стукнуло.

– Да? Я бы вам не дала столько. Хотя, считаю, это вполне нормальный возраст.

«Твой возраст для меня тоже подходит, – мысленно восхищаясь красотой девушки, подумал Денис. – Но кто она, чья?»

– Молодёжь, вы познакомились? – входя в гостиную, поинтересовалась Валентина Васильевна.

– Валюша, тебя ждали, – улыбнулся Денис. Он по привычке назвал её по имени, что делал последние годы. Но девушка тут же среагировала.

– А почему вы так фамильярно обращаетесь к Валентине Васильевне? – строго спросила она. – Вы ведь намного моложе, к тому же её зятем были.

– Марьянушка, – ласково проговорила Валентина, расставляя на столике тарелки с фруктами, – мы с Денисом старые друзья, поэтому и обращаемся друг к другу запросто. А зятем он мне был всего лишь месяцев восемь. Дениска, неси сюда бутылки с вином, а ты, Марьянка, поставь цветы в вазу.

Они сидели за столиком и пили шампанское. Валентина Васильевна, поглядывая на Дениса, стала ему рассказывать, что Марьяна дочь подруги, которая год назад умерла, а с отчимом оставить такую красавицу, она, Валентина Васильевна, побоялась – к себе взяла. Девушка учится в университете на втором курсе, по специальности «Финансы и кредит». В будущем мечтает работать в госбанке.

Слушая Валентину Васильевну, Денис не переставал любоваться Марьяной. От одного лишь представления, как он ласкает её, его бросало в жар. И он невольно подумал, что после сегодняшнего дня вряд ли хоть одну женщину сможет видеть рядом с собой, даже Софью; Марьяна с первой секунды завладела им. А её лёгкое дыхание, обдающее нежным ароматом, кажется, вошло в его кровь и плоть. «Но смогу ли я полюбить её как Юлюшку? Если она ласковая искренне (а ложь я почувствую сразу), то полюблю. Но если будет лгать даже в малом, у меня с ней ничего не выйдет».

Отметив про себя, что Денис не спускает с девушки глаз, а та на него исподтишка бросает взгляды, Валентина Васильевна шутливо спросила:

– Марьяна, как тебе Денис?

Покраснев, девушка ответила:

– Он на Есенина очень похож. Только у Есенина ямочка была на подбородке, а у Дениса её нет. А мне, кстати, не нравятся мужчины с ямочкой на подбородке. Правда, стихи Есенина очень нравятся. И вообще я люблю стихи.

Денис улыбнулся:

– Мне уже многие говорили, что я на Есенина похож, – сказал он, – поэтому и купил когда-то его трёхтомник. А чтобы дополнить сходство, я вам сейчас что-нибудь прочитаю. Вот, например, о цветах:

 
«Весенний вечер. Синий час.
Ну как же не любить мне вас.
Как не любить мне вас, цветы?
Я с вами выпил бы на «ты»…
 

Кстати, Марьяна, мы ведь тоже с тобой на «ты» выпили.

– Кажется, было такое дело, – улыбнулась она.

– Не кажется, а точно было, – утвердительно сказал Денис. – Вот ещё:

 
«Берегись дыханья розы,
Не тревожь её кусты.
Что любовь? Пустые грёзы,
Бред несбыточной мечты».
 

– Или такие строчки, грустно-шутливые:

 
«Я знаю, грусть не утопить в вине,
Не вылечить души пустыней и отколом.
Знать, оттого так хочется и мне,
Задрав штаны, бежать за комсомолом»…
 

Чтение стихов подействовали на Дениса возбуждающе, он встал и начал расхаживать по гостиной.

– После стихов Есенина я проверял себя на многих поэтах. В одного, как в Есенина, влюбляешься сразу, другого совсем не понимаешь, от третьего оскомина появляется. Конечно, Пушкин – это гений прошлого, настоящего и будущего, поэт всего мира. Есенин, естественно, тоже гениальный поэт, которого также будут читать столетия. Но его будут читать в основном только русские люди, поскольку он – истинно русский поэт. Конечно, и у других народов есть свои любимые поэты, и им понятнее именно свой, родной язык, со своими образами. Но для меня, опять же, как русского человека, Есенин словно глоток родниковой воды в жару. «Тучи – как озёра, месяц – рыжий гусь. Пляшет перед взором буйственная Русь». Или: «Стихни, ветер, не лай, водяное стекло. С небес через красные сети, дождит молоко. Мудростью пухнет слово, вязью колося поля. Над тучами, как корова, хвост задрала заря».

Закончив декламировать, Денис заметил:

– Пушкина я тоже люблю, но поскольку, как говорят, я смахиваю на Есенина, то и читаю его больше, вот, – неожиданно смутившись, скомкал он своё выступление.

Марьяна не отрываясь, смотрела на Дениса своими сказочными, цвета молодого изумруда глазами. Она сидела, откинувшись в кресле, при этом её волосы золотистым шёлком лежали на белых, открытых плечах. Возможно, эта картина задумчивой русалки и смутила Дениса: «Утопит она меня в своей красоте».

Валентина Васильевна в это время включила магнитофон и поманила бывшего зятя за собой на кухню.

Глава 46. Денис узнаёт первую тайну

– Дениска, – закрыв за собой кухонную дверь, улыбнулась она, – может, сейчас уведёшь Марьяну в спальню?

От такой прямоты Денис чуть растерялся, хотя чего бы смущаться мужчине в середине жизни, считай, прошедшему через огонь и воду.

– Валюша, неудобно… в первый же день.

– Дениска, куй железо пока горячо. У меня глаз намётанный: девочка настроена на тебя. Думала, сберегу её для твоего семейного счастья. И берегла, пуще глаза берегла. Кстати, знаешь, сколько на неё охотников? А я решила: как только ей исполнится восемнадцать, сразу тебе передам. Думаю, она хорошей женой будет. Виновата я перед тобой за Алёну, Дениска, ой виновата. И за Вику…

– Какая вина, Валюша? Чего в жизни не бывает. Ты для меня… сама знаешь, родной человек.

– Спасибо тебе на добром слове. Если всё сладится промеж вас, будешь одевать её, обувать, а мне деньжат подбросишь, желательно в долларах. Договорились?

– Значит, за доллары девочку продаёшь, – засмеялся Денис. – А может, как-нибудь по-другому расплатимся. Вдруг ничего не получится у нас с ней, что тогда? Пропали мои честно заработанные?

Женщина поняла намёк Дениса верно, шутку его оценила и не обиделась.

– Хоть и люб ты мне, Дениска, хоть и «хризантемы в саду отцвели уж давно», но не перевелись у меня любовники. Так что имей в виду.

Денис готов был за юную красавицу не только доллары отдать, он спросил бывшую тёщу просто так, чтобы не обидеть, что ли, своим мужским невниманием.

«А всё же хороша Валюша, уже за пятьдесят, а больше сорока ей не дашь. На лице ни морщинки, груди как у молодой. А может, такой свежей, пышущей здоровьем она и осталась от регулярного общения с мужчинами? Ведь мужчина, если к нему подобрать ключ – это целебный источник для женщины. Именно мужчина, возможно, вливает в женщину эликсир молодости. Не здесь ли кроется секрет её здоровья и неувядания? А что, в этом есть определённая логика».

– Валюша, ты колдунья! – Денис обнял её, прижал к себе. – Но прошу, пошли всё-таки к Марьяне.

– М-м, – прикрыв глаза, томно промычала женщина, – мне жарко, чересчур возбудимая стала. – И помолчав, дрожащим голосом добавила: – Иди к девочке один, а я покурю здесь, успокоюсь. Вообще-то покури и ты со мной.

Вынув сигареты, Денис угостил Валентину Васильевну и сам закурил. По-настоящему он не курил, так, баловался в компаниях с женщинами, когда выпивал, но дорогие сигареты и зажигалку всегда носил с собой.

Покурив, Валентина Васильевна осталась на кухне, а Денис прошёл в гостиную.

Марьяна сидела в кресле.

– Марьяна, – садясь с ней рядом, произнёс Денис, – извини, что мы тебя одну оставили. Хотя и сама могла бы прийти к нам, покурила бы за компанию. Или ты не куришь?

– Иногда курю, но редко, – честно призналась девушка, – одна подруга научила.

– Тебя когда тянет курить: когда выпьешь или в какой-то другой ситуации?

– По-разному: иногда хочется покурить, когда немного выпьешь, а иногда закуриваешь просто от безделья.

– Вообще-то, знающие люди говорят, что лучше выпить бокал вина, чем выкурить сигарету, – улыбнулся Денис. – Поэтому, давай-ка лучше выпьем по рюмочке коньяка. Ты не против?

– Давай лучше бабушку подождём.

– Бабушку? Какую бабушку?

Тут в гостиную вошла Валентина Васильевна.

– А кто же я ей? Если воспитываю её, значит, бабушка, а не чужая тётя. В то же время и не мать, естественно.

– Конечно, конечно, – закивал Денис, – я просто не подумав ляпнул. Давайте выпьем за хороших, добрых людей. – Подняв рюмку, наполненную коньяком, он сказал негромким голосом: – «Теперь года прошли. Я в возрасте ином. И чувствую и мыслю по-иному. И говорю за праздничным столом: хвала и слава рулевому!» Эти строки Есенина, Валюша, я дарю тебе.

– Ты прав, – вздохнула Валентина Васильевна, – мыслить мы стали по-иному. – Вдруг она лукаво прищурилась, посмотрела на Дениса, Марьяну, затем воскликнула:

– Выпьем за восемнадцать лет! А общаясь с молодыми, и мы не будем стареть, – и лихо выпила рюмку коньяка.

Посидев ещё за столиком какое-то время, Денис с Марьяной пошли танцевать. Валентина Васильевна смотрела на них с грустинкой, но когда девушка оборачивалась к ней, тут же растягивала в улыбке губы и ободряюще кивала.

Близость юной красавицы в эту минуту возбуждала Дениса, пьянила. Он приблизил свои губы к её розовому ушку и вполголоса продекламировал:

 
«Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ».
 

Валентина Васильевна не слышала, что шепчет Денис, но приметила, как Марьяна с затаённым дыханием слушает его.

– Пойду, посплю, часок-другой, – с наигранной грустью вздохнув, сказала она, – а вы тут без меня посидите.

– Может, ещё выпьем? – неуверенно спросил Денис.

– Нет, сначала посплю, потом посидим, выпьем.

«Может, пора мне открыть все тайны Денису?» – В сомнениях она прикрыла за собой дверь своей спальни.

– Марьянушка, – ласково произнёс Денис, – потанцуем ещё, пока музыка приятная?

– Давай потанцуем.

Положив руки на девичью талию, Денис взволнованно сказал:

– Марьяна, извини, но я ничего не могу с собой поделать, мне хочется тебя поцеловать. Можно?

В ответ она также взволнованно произнесла:

– Можно, ты мне понравился. Ты мне понравился ещё год назад, когда бабушка про тебя рассказывала.

Окинув взглядом девичьи груди, готовые, казалось, выскочить из узкого бюстгальтера, Денис стал покрывать их нежными поцелуями, перешёл на шею, розовые ушки. Затем взял девушку на руки и понёс в спальню. Она не проронила ни слова даже тогда, когда он положил её на кровать. Но чтобы в дальнейшем не было упрёков с её стороны, как будто он воспользовался её доверчивостью, Денис решил сначала поговорить с ней. Ему не хотелось, чтобы девушка о нём плохо думала.

– Марьяна, у тебя был раньше мужчина?

– Нет.

– А ты согласна, чтобы я у тебя был первым?

– Да, но я боюсь.

– Чего боишься?

Девушка застенчиво посмотрела на Дениса:

– Ну-у… так…

– Можно я тебя раздену?

– Я сама.

…Спустя минут двадцать, которые пролетели как один миг, но очень счастливый, ни с чем несравнимый миг, Денис легко поднялся с кровати и восхищённо сказал:

– Марьянушка, для меня этот день будет самым-самым ярким, запоминающимся. Ты у меня тоже первая.

– Я знаю, – вдруг вырвалось у неё.

Денис не ожидал такого заявления. После небольшой паузы он недоверчиво спросил:

– Откуда ты можешь про это знать?

Марьяна встала с кровати и, вздохнув, сказала:

– Год тому назад бабушка показала твою фотографию, а потом подробно рассказала про тебя, начиная с женитьбы на Алле, её младшей дочери. Расхваливая тебя на все лады, она спросила: «Денис понравился тебе по фотографии?» Я ответила: «Да, понравился». А она говорит: «Когда увидишь его, он тебе ещё больше понравится. Но я познакомлю тебя с ним тогда, когда тебе исполнится восемнадцать. И если он действительно понравится тебе при встрече, можешь ему отдаться». Но попросила, чтобы я сначала не говорила тебе правду о себе, а говорила то-то и то-то. А теперь, после того, как я стала твоей, я откроюсь тебе. Дениска, я дочь Виктории.

– Как… кой Виктории, – заикаясь, с трудом вымолвил он. – Это той… самой… старшей дочери Валентины Васильевны?

– Да, той самой.

Денис закрыл ладонями лицо.

– Бо-о-же, – качая головой, прошептал он.

Девушка удивилась:

– А чего это ты загрустил? Моя мать ни с какого боку тебе не родственница.

Походив по комнате, Денис, наконец, произнёс:

– Так-то оно так, но если бы я знал, что ты дочь Виктории, то вряд ли совершил то, что совершил. И чувств любовных к тебе бы не появилось.

– Именно об этом мне бабушка и говорила, что ты не сможешь меня полюбить, если раньше времени узнаешь обо мне всю правду.

Денис в недоумении уставился на неё:

– Подожди, но тебя ведь Ладой зовут. Значит, чтобы я сблизился с тобой, вы и имя с бабушкой другое придумали?

Девушка весело улыбнулась:

– А вот имя у меня не придуманное. При получении паспорта я взяла себе имя Марьяна. Потому что терпеть не могла, когда меня звали Ладушка-оладушка. Причём и мать так называла, правда, в шутку, и в школе дразнили таким образом.

– Кстати, а где твоя мать и почему ты не живёшь с ней? – поинтересовался Денис.

– Весной прошлого года она вышла замуж за кооператора, который моложе её на десять лет. А тот, когда мать уходила куда-то, начинал домогаться до меня. А однажды я на кровати отдыхала, он… сорвал с меня трусики, лёг…

Глядя на Марьяну Денис увидел, как её нежная кожа на щёчках покрывается румянцем.

– Он почти одолел меня… Но я в какой-то момент всё-таки укусила его, вырвалась и в одном халатике, босиком – к бабушке убежала. С этого дня и стала у неё жить. Между прочим, когда моя мать жила с дядей Самсоном, тот тоже последнее время смотрел на меня какими-то ненормальными глазами. Особенно когда матери дома не было. Я постоянно боялась его, потому что слышала: отчимы нередко насилуют своих падчериц.

– Да, – покачал головой Денис, – это большое счастье, что у тебя всё благополучно закончилась. А мать после этого приходит сюда? И знает ли она причину твоего побега?

– Причину она знает, возможно, поэтому приходит сюда редко. И обувает, одевает меня, в основном, бабушка. Как я думаю, мамин муж на меня денег не даёт – обиделся, а сама мать пока не работает. Правда, платье, которое сейчас на мне, она купила. А родной отец меня с пятнадцати лет не поздравляет. Наверное, жена не велит.

– Теперь, Марьяна, я тебя одевать и обувать буду. И сразу задаю тебе прямой вопрос: ты хочешь жить со мной в моём коттедже? И на учёбу, и с учёбы будешь на машине ездить – тебя мой шофёр будет возить. А позднее поженимся, если не влюбишься в другого.

– Я согласна с тобой жить. – Девушка покраснела. – Я влюбилась в тебя. И если до тебя ни в кого не могла влюбиться, значит, больше уже ни в кого не влюблюсь. Я однолюбка.

– Я был бы этому бесконечно рад, Марьянушка. Но ты ещё такая молодая, что никак нельзя зарекаться. Хотя ещё раз повторю: я очень рад, но всё-таки дам тебе возможность сначала проверить себя, а потом…

Вернувшись из ванной вместе с девушкой, Денис повернул её к себе лицом, благодушно улыбаясь:

– Ты меня не стесняешься?

– Почему-то не стесняюсь. Хотя до этого думала, что от стыда сгорю, когда буду при тебе раздеваться. Правда, сначала всё равно чувствовала скованность, а потом прошло. А сейчас во мне вообще такое ощущение, как будто я давно твоя жена.

Прижав к себе девушку, Денис стал покрывать лёгкими поцелуями её глаза и щёки, шею и грудь. Затем ласково спросил:

– В кого, интересно, ты такой красавицей уродилась?

– Дениска, как в кого? В отца и мать. От каждого помаленьку взяла. А ростом я повыше матери, не говоря об отце.

– А какой у тебя рост?

– Сто семьдесят три сантиметра

– Хорош росточек, – улыбнулся Денис. – Ты настоящая царица и королева красоты. А с царицей, если она к тому же королева красоты, даже целоваться надо на царской кровати. Ты ведь у меня с сегодняшнего дня будешь жить?

– Да, я с удовольствием к тебе уеду.

– Тогда давай одеваться. В моём доме, кстати, есть царская кровать.

Денис наблюдал, как Марьяна натянула на округлые бёдра сетчатые розовые трусики, а на грудки – розовый лифчик… «И всё-таки она на Юлю похожа, – подумал он. – Только гибче, грациознее».

Одевшись, девушка спросила:

– Мы прямо сейчас к тебе поедем?

– Да, но сначала я с твоей бабушкой поговорю.

– Тогда иди, разговаривай, а я пока здесь побуду. Бабушка ведь наверняка догадалась, что мы с тобой… поэтому… ну… поэтому она может меня осудить.

– Марьянушка, – прижимая её, ласково произнёс Денис, – твоя бабушка спит, наверное. Да если и не спит, с какой-такой стати она будет тебя осуждать? Ты же настоящий ангел. И у меня душа поёт райскими птичками, оттого что, наконец-то влюбился. Влюбился в такую чудесную девушку, которую уже отчаялся встретить. И если ты и в будущем останешься такой же чистой и искренней, то мы с тобой будем очень счастливы. Правда, разница в годах… – Он замолчал, любуясь нежным личиком девушки: её носиком, золотистыми ресницами, глазами.

– Денис, – строго произнесла она, – насчёт возраста ты мне больше не говори. Если мы полюбили друг друга, то причём здесь возраст? В общем, давай так договоримся: о твоём и моём возрасте больше ни слова. Ты же ещё совсем молодой.

– Слушаюсь, товарищ начальник, больше не говорить о возрасте! – встав по стойке смирно, воскликнул Денис. И, снова обняв девушку, спросил: – Ну, мне одному идти к Валентине Васильевне или вместе с тобой сходим?

– Поговори без меня, – просительным тоном ответила девушка. – А потом сразу к тебе поедем.

– Ладно, уговорила. А магнитофон тебе принести?

– Принеси.

Через минуту Денис вошёл в спальню к Валентине Васильевне. Она встала с кровати:

– Ну, как тебе моя внучка?

Денис по-доброму усмехнулся:

– Валюша, огромное тебе спасибо за бесценный подарок. Но я никак не думал, что Марьяна твоя внучка. И если бы знал, ни за что бы не решился на то, что сделал сейчас. Но что об этом разглагольствовать: дело сделано, к тому же я всерьёз влюбился в эту девочку.

– Я рада, Дениска, что ты нашёл именно то, чего искал. И очень рада, что именно я помогла тебе в этом. Не получилось с моими дочерьми, так, может, с внучкой получится. Надеюсь, она не пойдёт в нашу родню, не будет её тянуть к самцам. А то наши гены будто с дурман-травой смешаны. Так что на внучку у меня большие надежды. Да и на тебя тоже. Ведь в случае чего, не оставишь меня без копейки.