Текст книги "Участник поисков"

– Уйдите!.. – прошептала она. – Хоть отвернитесь, уроды! Мне надо одеться...

* * *

– Проклятье! Что это было? – с трудом выговаривая слова, спросил пан Волына.

Почти вся его команда, сгрудившаяся на дне оврага, хранила молчание. Один только Рашид, от греха подальше ушедший за спины подельников, смог-таки выдавить из себя:.

– Зверь... То был Ночной Зверь... Про него рассказывали всякое. Но все думали, что он... В общем, его давно здесь не видели...

– Хрена там все думали! – взорвался босс. – Какого черта вы все припустились врассыпную, как зайцы от носорога? У вас у каждого – по два ствола на руках. Какого же дьявола вы эту тварь в мелкие клочья не разнесли?

– Да мы все по полному магазину выпалили... – оправдываясь, загудел кто-то из сошек помельче. – И ничего...

– А чертов пострел? – зло осведомился пан. – Снова оставил вас с носом?

Ему не ответили.

Все напряженно вслушивались в тишину. А тишина эта наполнялась хрустом валежника под чьими-то сапогами, приглушенными чертыханиями и окликами. Вдалеке сквозь причудливые сплетения ветвей начали просвечивать лучи карманных фонарей и переносных прожекторов.

– О дьявол! – помянул нечистого пан и перешел на шепот. – Это же эти идиоты!.. Община Храма Единения! Слышите, придурок Клавдий кем-то там командует?

– Их не меньше сотни... – без особого оптимизма констатировал кто-то из сбившихся в плотную массу бандитов.

– Рвем отсюда когти! – коротко скомандовал Волына. – На сегодня игра проиграна!

* * *

Сотня – не сотня, а человек тридцать, вооруженных кто охотничьими ружьями, а кто и просто кухонной утварью, стянулись к поляне и заполнили ее, окружив Скрипача и приветствуя его – каждый по-своему. Сквозь эту небольшую толпу к старику не без труда пробились Клавдий и Алекс.

– Малец... – выговорил запыхавшийся Мохо. – Где Орри?..

– Его теперь надо искать там... – Нолан кивнул в сторону Трех Водопадов. – Пойдемте...

Клавдий развернулся к приведенному им люду и взмахом руки определил направление дальнейшего движения. Вслед за ним и Ноланом люди и андроиды стали поспешно покидать поляну. На какое-то время на ней задержались трое – Бирим, Каманера и Бэзил.

– Идите... – глухо проговорил Кац. – Идите со всеми... А я сам... Я вернусь в город... Мне с вами... Не надо мне оставаться с вами... Я... – Он исподлобья посмотрел на Бирима. – Я перед тобой виноват... Не надо мне было слушать эту чертову скрипку... Теперь уже не смогу... Не смогу быть таким, как раньше... Мне... Мне надо уйти... – Он молча повернулся и быстрым шагом скрылся в зарослях.

Каманера сочувственно посмотрела ему вслед.

– Это пройдет, – вздохнула она. – Эта Ноланова скрипка... Она делает людей чище... Будит в них что-то... Но потом это проходит... Пойдем со всеми...

Бирим молча накинул поверх ее порванной куртки свою – окровавленную, но теплую, обнял девушку за все еще вздрагивающие плечи и повел вслед за тихо гомонящей толпой к Водопадам.

* * *

Но поляна пустовала недолго. И двух минут не прошло после того, как ее покинули Элен с Биримом, кусты заколыхались, и на открытое пространство выбрался диковато озирающийся Хью Фрогмор. Когда он добрался до середины поляны, его окликнул хриплый голос, исходивший, как казалось, прямо с небес.

– Хью, сукин сын! – явственно произнес этот голос. – Кончай вертеть башкой и помоги мне наконец!

Хью испуганно икнул и уставился в звездный небосклон.

– Вы?! – пробормотал он. – Это вы – Мастер? Где вы?

– Да здесь... Здесь я, бестолочь чертова! На сосне!

Действительно, мастер Стук располагался в непосредственной близости от верхушки могучего дерева, украшавшего край поляны. Различить его в ветвях и на такой высоте было делом нелегким.

– Господи, как вы попали туда? – развел руками Фрогмор. – Спускайтесь – только осторожнее...

– Чертова зверюга! – пояснил содержатель Подземных Театров. – Она меня насмерть перепугала. Сам не знаю, как я взлетел на этот чертов насест... Теперь главное – с него выбраться... Тут еще проклятая смола... Борода, понимаешь, борода намертво приклеилась к стволу...

– Главное – будьте осторожны... – снова посоветовал ему Хью.

– Осторожны?!!! – заорал Стук. – Да я не могу, понимаешь ты, дубина, просто не могу отсюда спуститься без того, чтобы, не свернуть себе шею! Пригони сюда Троя и его ребят... Свяжись с кем-нибудь в городе... С пожарниками, что ли... Только не стой этак вот столбом!

– О, я немедленно приму меры... – Голос фармацевта стал просто медовым. – Я немедленно приму меры... Но сначала, Мастер... Сначала давайте обсудим финансовую сторону вопроса...

Тучи все-таки взяли свое и скрыли злое око Больной Луны, погрузив Каньон в полнейший мрак. Двигавшаяся к Водопадам процессия высвечивала себе дорогу уймой переносных светильников самой разной мощности. У крайнего «двухэтажного» водопада все остановились и направили лучи фонарей вверх, туда, куда указал Скрипач.

И лучи высветили вверху на уступе скалы маленькую фигурку. Орри устало сидел на краю уступа, свесив в пропасть ноги. На коленях его так же устало покоился Брендик. Дром и Мантра без долгих размышлений принялись карабкаться вверх и скоро уже стояли рядом с мальком. Орри поднял голову и посмотрел на них с какой-то странной грустью.

– Мы поможем тебе спуститься... – сказал Мантра, протягивая ему руку.

– Ты... – спросил Дром. – Ты ведь уже сделал это?

– Да, – тихо ответил Орри. – Теперь вы... Теперь вы – такие же, как все. Как мы...

– Мы уже знаем это, – сказал Мантра. – Мы больше не Куклы Судьбы.

* * *

Дожидаться рассвета все пришедшие к Водопадам решили тут же – на берегу озера. Набрав в зарослях сухих веток, развели костры. Около одного из них сон сморил Брендика. Орри устроился с ним рядом. Никто не решался трогать их. Рядом с мальком остались только Клавдий, Алекс, Ким и Каманера с Биримом. Скрипач присел в сторонке, став почти невидимым в темноте. Клавдий деловито заварил чай из прихваченного с собой запаса. На каждого нашлась посудина, в которую Мохо щедро разлил дымящийся терпкий напиток. Бирим передал кружку Элен и наконец позволил себе поглядеть ей в глаза. Во взгляде его был немой вопрос.

Каманера присела перед костром на корточки, сжалась, стала совсем маленькой, словно малолетний беспризорник, и попыталась отогреть руки о горячий металл кружки.

– Понимаешь... – наконец сказала она. – Понимаешь, я сама виновата. Во всем, что со мной случилось, виновата я сама. И Лес... Может быть, еще и Лес виноват... Это давно началось... Странно... Я сейчас себе кажусь такой старой... Как будто это вовсе и не я была той маленькой девочкой, которая в Лесу разговаривала со звеннами. И с заколдованными зверями. Нет, я не чокнутая – я знаю, что я их выдумывала, этих зверей. А еще – друзей, с которыми я играла у Сонного озера, ходила к Странному ключу... Наверное, я их тоже выдумала. Потому что потом – когда мы все выросли, они... Они ничего не помнят. Они забыли все...

Она снова сжала кружку, словно отогреваясь от какого-то глубинного, сковывающего ее холода, и с горечью добавила:

– И звери со мной больше не разговаривают...

– Ты где-то рядом жила? – спросил Орри. – Когда была маленькая?

Ему почему-то тоже стало очень холодно – где-то внутри, и он тоже точно таким же, как Каманера, машинальным зябким движением сжал чашку с горячим чаем.

– Мы здесь и жили с мамой – у Леса... – ответила Элен, неподвижным взглядом уставившись в пламя костра. – Должно быть, он еще цел – наш дом... Небольшой такой... Сейчас заброшен, наверное... Я побоялась туда сходить. Мама была тут чем-то... чем-то вроде лесничихи. Или наблюдателя... Ей немного муниципалитет приплачивал и немного – университет. Чтобы она наблюдения вела, ну и вроде как присматривала – за звеннами, за тахо... Ну и свое хозяйство у нас было. Ферма – не ферма, а так... Мы не одни тогда так жили – там несколько семей таких было. Они... Все наши там еще во времена Изоляции поселились. Между Лесом и Болотами. Мы – дети этих семей – тогда дружили очень. И из города к маме ее друзья приезжали часто – тоже с детьми – на уикэнд, в отпуск... Так что я не одна тут росла...

А еще там часто цыгане проходили. Тогда в Колонии много цыган жило – они в Эпоху Изоляции из городов ушли, снова в таборы сбились, как в старину на Земле.

– Их и сейчас еще много, – буркнул Мохо.

– Так везде почти вышло, – заметил Алекс. – Во всех Мирах, где есть кони. И простор. Это неискоренимо. А тут еще Изоляция...

– Да, – согласилась Каманера. – Это неискоренимо. Кони и простор. И ночь. И костер. И воровская кровь. Это всё равно вернулось бы. Даже если бы и не было никакой Изоляции... А еще мы дружили со звеннами. И с тахо тоже дружили. По-своему... тахо ведь тоже добрые... И умные. Зря на них наговаривают. И с колдунами из Рощ мы тоже дружили. Я почти все время там, в Рощах, пропадала. У Каррога. Интересно, как он сейчас... Жив еще? Они ведь долго живут – колдуны... Странно... Он иногда мне мерещился – там, в других Мирах... Обознавалась я. Один раз даже окликнула какого-то чудака. Вот, наверное, испугался-то... Это все оттого, что он чем-то вроде отца мне был – Каррог...

– А-а твой отец? Настоящий, в смысле... – спросил Орри.

И тут же прикусил язык, сообразив, что мог ляпнуть что-то не то. Ведь его самого почти никогда не спрашивали о том, кто его мать и где она сейчас. А когда спрашивали, это всегда было... ну, почти больно.

– Отец? – тихо спросила она. – Знаешь, Орри, это очень странно, но... Но я тогда почему-то никогда не задумывалась о своем отце. И никто о нем со мной не говорил. И мне это казалось естественным – то, что у других папы есть, а у меня нет. Не видела в том трагедии. И у меня тогда мысли все не о том были. Дети, вообще, так все воспринимают. И не о том думают, о чем думают взрослые... А у меня... У меня эта разница была еще больше. В миллиард раз, наверное. Я к ним была ближе – к лесным тварям. К ночным тварям Леса... И еще... Я раньше путала явь и сон. Иногда совсем не различала. Да что врать – это у меня и сейчас порой...

Она провела рукой по глазам.

– ...И когда потом мама мне объяснила разницу... то... То это было большим для меня облегчением. Я долго потом думала... Ну, знаете, что значит для маленького ребенка «долго»? Так вот, я по моим детским понятиям долго думала, что это сны... Что-то страшное, что делает со мной Больная Луна... И то странное, что дарит мне Луна Чистая... Что все это – сны... До тех пор, пока с мамой не начались постоянные истерики. Пока не поняла, что она меня боится... Когда я это поняла, страх пришел и ко мне. Какое-то время я не могла понять, как мои сны передаются ей...

Мне в этих снах виделось, что я крадусь по глухим закоулкам Леса, и он, этот Лес, вдруг стал неузнаваем: сделался громаден и бескраен. Превратился в целую Вселенную, полную невероятным количеством звуков, шорохов, теней, призрачных образов, запахов... Да-да, именно запахи и были главным в этой совершенно иной Вселенной, в которую вдруг превращалось наше привычное пресное мироздание... Это был уже не скучный мир людей. То был мир Зверя, Зверя, в которого превращалась я!

Каманера уже не сидела, сжавшись в комок. Она выпрямилась и стояла перед пламенем костра на коленях, словно поклоняясь этому огненному божеству. Говорила она быстро, захлебываясь и глотая слова. То и дело она вспоминала про зажатую в руках кружку и, умудряясь не обжечься, пила крепко заваренный напиток.

– Превращалась... Не то, какое-то слово... Становилась – вот! Это не просто руки и ноги мои превращались в когтистые лапы. Не просто лицо преображалось в клыкастую морду. Нет! Вся я менялась. Чувства, желания, мысли... Нет – стоп! Мыслей вообще не остается, когда... Точнее, вместо мыслей душу заполняет что-то... Что-то, что заставляет тебя... Не заставляет даже... Обрекает. Обрекает поступать так, а не иначе... И совсем не важно, что ты думал о том о сем, пока был человеком. Что ты любил или не любил. Что нравилось тебе. И кто нравился... Ты – уже что-то совсем другое... Конечно – где-то там, уже почти за гранью сознания все еще живет память о том, что ты был совсем иным существом – удивительно странным и непонятным. Враждебным... Человеком. Но это... Это кажется чем-то бесконечно давно случившимся. Прожитым в далеком детстве.

Каманера тряхнула головой и перевела взгляд на полуопустевшую кружку. Мохо плеснул ей из котелка дымящегося чаю. Элен глотнула горячую жидкость, вздохнула чуть судорожно и продолжила:

– И только потом... потом я поняла, что мать мне врала. Вовсе не было это снами... Это и было... – Она запнулась... – Это и было тем, чем было... Никакими не снами... И тогда мать ушла. Исчезла...

– Послушайте... Вы что – всерьез верите, что то, что вам привиделось?.. – осторожно предположил Ким и так и не довел фразу до конца.

– А почему бы мне не верить в это? Ведь вы же не думаете, что то, что было с вами этой ночью, привиделось вам?

Ким этого не думал. Но и принимать это как непреложный факт не мог. Впрочем, свои сомнения он держал сейчас при себе.

Элен воззрилась куда-то мимо него. В мир, видимый лишь ей. Потом пожала плечами:

– Понимаете... Это – когда вы просыпаетесь в теплой постели, и восходящее уже солнышко светит вам в глаза, а с кухни тянет готовым омлетом, вы... вы можете считать, что никогда и нигде не были тем, чем привиделись себе в тяжелом сне... А вовсе не тогда... – Она снова судорожно глотнула травяной отвар. – А вовсе не тогда, когда ты просыпаешься в гуще прохваченного ночным морозом кустарника... Такого тебе чужого... И такого тебе знакомого... И не тогда, когда под ногтями у тебя чья-то кровь... А сами ногти эти... Они... Они еще вовсе не стали человеческими... – Она замкнулась. Уставилась в еще скованную ночным морозом землю. Она слишком затянулась – эта пауза.

– Послушай... – осторожно спросил Бирим. – Элен, ведь ты никогда на самом деле никого не...

Каманера глянула на него каким-то отчужденным, слепым взглядом, и вопрос повис в воздухе. Бириму вовсе не хотелось теперь услышать ответ на него.

– Так вы сказали... – попробовал изменить русло разговора Ким. – Вы сказали, что мать покинула вас... С кем же вы остались тогда?

– Всегда есть с кем остаться... – невесело усмехнулась Элен. – Знаете, я совсем не осуждаю мать... С оборотнем жить, это... Это не совсем жизнь даже. И она вовсе не виновата, что так вышло... – Элен нервно глотала горький и горячий чай. – Она в город меня перевезла. И оставила – подкинула, можно сказать, своим родственникам... Оставила пожить ненадолго. Сказала, что вернется скоро. И никогда уже не вернулась... Они хорошие люди были... Решили, что что-то с ней случилось. Я так иногда думаю, может быть, действительно, что-то случилось с матерью в дороге... Она ведь меня любила... Только вот не знаю, может, это мне просто казалось, что любила. И еще не знаю, как будет лучше: если она на самом деле меня не любила и ничего с ней плохого на самом деле не было. Или... или все-таки любила и плохое с ней все-таки сталось... Так вот, – вернула она свой рассказ в прежнюю колею, – я уже сказала, что родственники мои были добрыми людьми... Взяли на себя все заботы... Но только я тогда совсем другая была... Из Леса... Не такая, как теперь... И потом я знала... Знала, что будет в конце концов... А они этого не понимали. Не знали, почему я так боюсь лун... И вообще не знали, как это для них опасно... Понимаете, это можно обмануть... Объехать по кривой... Если не спать, когда луны начинают доставать тебя... – Она усмехнулась. – Думаете, это так просто – всего-то экая малость – не заснуть в полнолуние... Только за все надо платить.. Приходится.. Потому что, когда приходит срок, тогда... Тогда начинаешь понимать, что вовсе не хочешь избежать этого... Что как раз когда ты противилась судьбе, ты и была ненормальной. Опьяненной... А настоящая твоя судьба – там, в залитом мертвым лунным светом Лесу. Ледяном и чуждом всему человеческому. И ты проклинаешь себя за каждый лишний час, который остаешься в человеческой шкуре. Начинаешь ненавидеть весь мир вокруг себя. И с нетерпением ждешь новых лун... Молишься, чтобы скорее вернуться в себя саму...

– Это... Это похоже на действие наркотика... – заметил Ким.

– А в жизни многое похоже на действие наркотика... – пожала плечами Каманера. – Например, сама жизнь. От нее трудно отвыкнуть. – Она снова ежась глотнула крепко настоянного на травах кипятку. – Я стала снова с Каррогом дружить. И он мне много рассказал про то, как это все вышло... Со мной. Много рассказал, но – не все... Например, после разговоров с ним я впервые стала догадываться о том, почему не помню отца...

– Так что было с тобой?.. С вами? – снова торопливо спросил Орри.

– Что было?..

Элен протянула Клавдию кружку – еще за одной дозой терпкого настоя. Поблагодарила кивком.

– Дело в том, что мать... Она суеверная была до предела. И ей плохое нагадали. Про детей. Для того у нее основания были. Она ведь нездешняя. Она вместе с беженцами с Аваллона сюда перебралась. Слыхали про тот Мир?

– Там применяли психотропное оружие... – припомнил Клавдий.

– Вот именно... Генетико-психотропное. Специальные вирусные препараты. Они не на сам мозг действуют, а на гены, от которых зависит развитие мозга. На следующие поколения. И мать ужасно боялась того, что будет с ее ребенком. И того, что этот ребенок может натворить...

– Вы родились здесь – в Колонии? – спросил Ким. – Или...

– Уже здесь... Но отец остался там – на Аваллоне. Ему не удалось уйти оттуда. Миры Федерации из беженцев принимали тогда только стариков, женщин и детей. Да и тех селили вне больших городов – боялись.

– И было чего бояться... – мрачно буркнул Мохо. – Они порой такое вытворяют – дети и внуки беженцев оттуда...

– Мать тогда узнала, что бывают – очень редко – такие дети... Заколдованные. От которых колдуны могут отвести беду. А тут еще и поселилась как раз в таких местах... Рядом с Рощами. А в Рощах – колдуны... А у колдунов Каррог – первый человек. По крайней мере – один из...

– Даже когда я был вот таким, – Клавдий показал, каким он был, – Каррог уже был стариком. И о нем всякие легенды ходили... Но в основном в том смысле, что лучше с ним не связываться... Один только Скрипач с ним на равных держался. Ну... – он покосился на Алекса. – Ну почти на равных...

– Он ее честно предупредил. – Каманера дернула плечами. Зябко поежилась. – Каррог честно сказал, что все может обернуться страшно. Что все заколдованные идут на риск. Но мать... она все-таки выбрала колдовство... Он потом очень жалел, что согласился на это... Говорил, что не простит себе никогда... Того, что случилось со мной... Потом я перестала приходить к нему. Поняла, что так будет лучше. Для всех... В общем так... Я от этих хороших и добрых родственников сбежала. Обокрала их – и сбежала... Ничего... Они богатые. И могли позволить себе быть добрыми. Они даже в полицию заявили только о том, что я ушла из дому, а про все остальное... Сказали, что из дому ничего не пропало. Я им потом верну. Обязательно... Когда у меня будет много денег. Своих... Им или их детям...

Она смолкла, поняв, что говорит что-то детское.

– Ты с цыганами ушла? – догадался Орри.

– Угу... Я потом с ними по всей Колонии шаталась. И Независимые Территории тоже обошла. И цыгане тоже поняли – очень быстро... Но они меня не прогоняли... Они вроде меня даже побаиваться стали. А потом когда я немного повзрослела, то поняла, что мне нужно уходить в другие Миры. В такие, где лун нет...

– Поэтому вас и занесло на Харур? – догадался Ким. – Впрочем, там, кажется...

Каманера покачала головой:

– Харур? Сначала была Мелетта. У нее, правда, луны есть, но почти невидимые. А вот у Харура лун целых три. Но туда я попала уже потом... После того, как я ужасно прокололась на Мелетте... Надо отдать должное Бэзилу – это он меня оттуда вытащил. Он порой бывает способен на бескорыстные поступки... – Элен усмехнулась своим словам. – Особенно когда такие поступки открывают для него интересные перспективы... Он, знаете... Бэзил не чужд своего рода сентиментальности и даже романтичности. Только все это у него... Да не только у него, и у меня тоже все какое-то... Слишком, наверное, практичное... Разбойный народ всегда и мечтателен и практичен...

С этим Ким был, пожалуй, согласен. Ему еще не встречался в жизни жулик, который не был бы в той или иной мере сентиментален. И даже у хладнокровных киллеров – он это знал не понаслышке – полиция при аресте частенько находила в карманах заготовленные на случай их гибели записки, адресованные какой-нибудь Мэри или Фатиме. Иногда – матери.

– Так значит, – предположил он, – вытаскивал вас Бэзил из ваших э-э... неприятностей на Мелетте все-таки не совсем, гм, бескорыстно?

Элен пожала плечами:

– Да как вам сказать, Агент... Он помог бы мне, если бы ему и ничего, как говорится, не светило в этом деле... Тогда он мне казался этаким элегантным рыцарем без страха и упрека – утонченным музыкантом-виртуозом, немного не от мира сего. Который так, для разнообразия, подрабатывал еще и наводчиком... Или, наоборот – изящным авантюристом, у которого было необыкновенное хобби – так блестяще шпарить по клавишам, что народ отваливал за билеты на его концерты денежки, за которые можно купить кар. Даже не очень подержанный кар, заметьте...

– Да, удивительное сочетание, что уж тут говорить, – заметил Клавдий, потом достал из кармана трубку-носогрейку и взглядом попросил у присутствующих разрешения подымить, немного.

– А чего удивительного? – вошел в разговор терпеливо помалкивавший Бирим. – Я, правда, тоже был в восторге от этого типа, когда встретился с ним впервые – там, на Приюте... Мне казалось, что, как человек высокого искусства, он один из немногих в состоянии понять мои стихи... Оценить их. А потом выяснилось, что все это чистое притворство!

– Он действительно понимает поэзию, – немного запальчиво возразила Каманера. – И твои стихи ему нравились. Сначала...

– Ага! – возмущенно парировал Бирим. – Сначала! Сначала мастер Кац был сама поэзия. Просто какие-то восторг и истечение! А потом стал сочинять на меня мерзкие пародии... И называть меня стал не иначе как «Тирлим-Бом-Бом»!

Орри еще раз вспомнил, как его невинное тирлимканье испортило настроение стихоплета.

– Ну как ты не понимаешь, дурачок, что он начал ревновать тебя... – попыталась успокоить его Элен. – Его, видишь ли, бесили те маленькие знаки внимания, которые я временами...

– Благородные люди никогда не скатываются до такой низкой мести! – окончательно вскипел уязвленный в своих лучших чувствах стихотворец. – Если у мастера были ко мне претензии, он мог, в конце концов, потребовать у меня удовлетворения. Сатисфакции...

– Это в смысле на дуэль вызвать? – иронически осведомился молчаливый Триз.

– Именно так! – гордо признал Бирим.

– А как же Первый Закон? – с еще большей иронией в голосе напомнил ему Алекс.

– Н-ну... – немного смешался андроид. – Можно было бы обойтись без физической драки... Например, просто бросить монетку...

– Этого еще не хватало! – вскинулась Каманера. – Чтобы мою благосклонность разыгрывали в «орла и решку»!

– Я совсем не это имел в виду! – совсем уж смутился Бирим. – Просто тот, кто проиграл... Тот должен бы был...

– Ага! – рассмеялся Клавдий, старательно набивая свою трубочку. – Тот должен был благородно удавиться... Или убыть в изгнание... Гусарство это называется, к твоему сведению...

– В конце концов, Бэзил все равно непорядочный человек! – надулся стихотворец. – Подумаешь – богема!

– Просто ты его не понимаешь, – обиделась за приятеля Элен. – У такого рода людей совсем другой образ мыслей. И другая жизнь! Да, он много зарабатывал своими концертами... Но и тратил много – на таких Мирах, как Мелетта или Океания, люди из той обоймы, в которую входит Бэзил, просто обязаны жить, как говорится, на широкую ногу... Иначе их просто не поймут...

– Угу, – мрачно заметил Бирим. – В гостиницах «суперлюкс». И чтоб номер – на половину этажа, не меньше. И шампанское только прямой доставки из Метрополии... А если надо попасть в ресторан за пару кварталов, то не иначе как на заказном «роллсе»...

Каманера мечтательно вздохнула, охваченная какими-то своими воспоминаниями.

– Ах, если бы вы только знали, какие букеты он дарил мне – композиции из цветов трех разных Миров!

– Угу – цветы с других планет... Сигары с Кубы... И билеты на представления таких же дорогостоящих выпендрежников, как он сам. А чтобы расплатиться за все это – вербовка в харурские шпионы... – не унимался Бирим.

– Это совсем не то! – запротестовала Элен. – На Харуре мы оба попали в безвыходное положение... Мы же там очутились не по доброй воле! Просто с Мелетты надо было убираться любой ценой... А пассажирские рейсы между Мирами – не такая уж частая штука... Сами знаете, они не так уж нужны друг другу – эти наши Миры... Так что даже на Харур нам только чудом вырваться удалось...

В этом Каманера была права. Те из Миров, что выжили в эпоху Изоляции, стали окончательно самостоятельными людскими поселениями, раскиданными по необъятным просторам Обитаемого Космоса. Так что, несмотря на резко снизившуюся стоимость межзвездных перелетов, процветал в основном только космокаботаж – перевозки внутри отдельных планетных систем. А основным товаром, циркулирующим между Мирами, была информация. К ней добавлялись относительно малотоннажные экзотические грузы и продукция высоких технологий. Только громадные крейсера Объединенного Космофлота совершали частые и регулярные перелеты через подпространственные «туннели», присматривая за порядком в Федерации, да караваны переселенцев во исполнение того или иного Проекта Колонизации тянулись от одной «точки перехода» к другой. За последние десятилетия начал, правда, бурно развиваться межзвездный туризм – довольно дорогое, однако, удовольствие, не сильно увеличившее общее количество совершаемых кораблями Федерации рейсов. Так что бегство почти из любого Мира было делом трудным, а то и вовсе невозможным.

– Это, конечно, многое объясняет... – вежливо заметил Ким. – Но, если не секрет: что же там у вас такое приключилось – на Мелетте? Ненароком господин Кац не продулся, в карты? Там, насколько я знаю, таких долгов не прощают...

– Х-хе! – поморщилась Каманера. – Дело-то как раз в том, что Бэзил никогда не продувался. Ни в карты, ни в кости, ни во что другое... Точнее – мог продуть партию-другую, но банк, в конце концов, всегда срывал.

– Так он еще и шулер... – угрюмо заметил Бирим.

– Ну... – несколько смутилась Элен. – Не только это. У него было чутье и удача... Это людей злило, но он долго... Долго не попадался, одним словом. Но, знаете, и на старуху бывает проруха... Нечто в этом духе с ним было и в Метрополии, и на Океании... А в этот раз – на Мелетте. Но он вовремя понял, что надо смываться. Он такие вещи всегда чуял. И смылся. А меня прихватил с собой... Я тогда скрывалась... Он один знал где. И не выдавал. Хотя ему обещали простить за это кое-какие его грехи...

– Потому что знал, – заметил Клавдий из почти скрывшего его облака ароматного дыма, – что на Мелетте обещать простить и простить – разные вещи...

– Вы скрывались от полиции? – осведомился Ким. Каманера снова фыркнула:

– Полиция – фигня! Меня искали люди Тарквини!

– Серьезная личность, – признал Ким. – Его клан вошел, – можно сказать, в учебники криминалистики. Чем вы ему сумели насолить?

– Я продала ему ожерелье. С Шарады. Магическое... Он коллекционирует всякие такие штучки...

– Погорели на подделке? – несколько бестактно поинтересовался Триз.

– Почему же? Это было самое настоящее магическое ожерелье... Только оно на самом деле было не мое... Я его... взяла у Кручи... Так что и люди Кручи меня тоже искали по всей системе... – Последние слова Каманера произнесла не без гордости.

– Круча, судя по кличке, – серьезный господин... – предположил Алекс.

Элен это предположение развеселило.

– Круча, – успокоившись, пояснила она, – не господин. Круча – госпожа. Мадам. Сущая фурия. Контрабанда, пиратство и все такое... Хотя на вид – сама невинность... Я некоторое время работала в ее команде...

– Да... отметились вы на Мелетте здорово... – признал Мохо.

– Не всякий так смог бы, – скромно признала Элен.

– А на Харуре на чем-то в том же духе погорели? – предположил Алекс.

– Не совсем... – Элен угрюмо уставилась в опустевшую чашку.

– Насколько мне известно, – Ким постарался сформулировать свой вопрос поаккуратнее, – вы были арестованы за занятия м-м...

– Дознались таки!.. – вздохнула Каманера. – Да! За занятия колдовством меня загребли в тех краях!

– Это связано с вашими... С вашими превращениями?

– Не только. Просто я кой-чему обучилась. И у Каррога, и потом... В странствиях... Ну, не колдовство это настоящее, а так – фокусы. Ну и умение с магическими штучками обращаться... Там, на Харуре, постоянно то имперские войска воюют с сепаратистами, то сепаратисты – друг с другом. А то имперская гвардия сцепится с имперским же спецназом...

Элен безнадежно махнула рукой. Что и говорить – из всех Миров Федерации скованный вечной зимой Мир Харура был, по общему мнению, самым пропащим.

– И поэтому, – продолжила она, – там полно наемников со всей Федерации и бог весть откуда еще. А наемники – народ суеверный. Да к тому же любят таскать с собой всякий хлам, который им впаривают на Шараде или на Джее. Под видом древних магических амулетов и всяких вещиц, что остались от Предтеч или от сгинувших цивилизаций. Чаще всего надувательство это все. Новодел, притом кое-как слепленный. Хотя попадались там и настоящие штуковины, не людскими руками сделанные...

Ее слегка передернуло от какого-то воспоминания.

– Ну я и промышляла тем, что кому гадала, кому вроде как с магией разбираться помогала... Чтобы дуболому из Легиона кошелек растрясти, большого ума не надо... Так что на кусок хлеба с маслом мне хватало. И мне, и Бэзу. Музыканты-виртуозы в тех краях не в цене... А азартные игры запрещены. То есть, конечно, народ все равно режется в картишки, но все больше только со своими...

– Так вот она – перспектива, ради которой он тебе помог смыться с Мелетты! – воскликнул Бирим голосом, полным сарказма. – Да он просто нахлебником твоим был – на Харуре! Альфонсом!

– Ты не прав! – запальчиво возразила Каманера. – Бэз мне м-м... ассистировал! И это у него неплохо получалось. Ведь для того чтобы произвести впечатление на клиента, надо о нем хоть что-то узнать заранее. А Бэзу удавалось и разговорить людей, и для меня пиар сделать... Иногда человека можно насмерть поразить, рассказав, сколько денег у него в бумажнике или...