Текст книги "Жизнь пройти"

29.08

Постигло меня горькое разочарование…

Довольно продолжительное время на всех уровнях происходила говорильня о готовящейся пенсионной реформе. При этом раздавались трезвые голоса, напоминающие о чудовищном разрыве между доходами богатых и бедных, который не должен оставаться неприкасаемым – как и астрономические зарплаты депутатов и чиновников, составляющих немалую часть общества, людей, далёких от народных нужд и фактически уже оторвавшихся от народа (в самом деле: если вас постоянно не преследует мысль – как дожить до зарплаты, – в вашей голове присутствует совсем иная картина мира, не стыкующаяся с реальностью).

Сложившееся положение, казалось бы, не могло остаться в стороне от проекта пенсионной реформы, разговоры о которой народ встретил крайне отрицательно, увязывая всё это с действиями немало уже «наделавшего дел» правительства несменяемого Медведева, которого давно уже следовало бы отправить в отставку.

И всё это время наблюдалось довольно странное уклонение президента от обнародывания своей позиции по этому вопросу – и в этом как-то даже таилась надежда, что всё изменится. Тем более что поступило обоснованное предложение опытного, весьма компетентного, экономиста Белоусова об изъятии у олигархов сверхприбылей, без которых (этих самых «сверх») и они не помрут, и экономика не пострадает – уж это помогло бы безболезненно решить проблему.

И вот мы услышали, наконец, в обращении к народу президента о сложностях создания пенсионного фонда в сложившихся демографических условиях… И ни слува: ни об изъятии сверхприбылей (напротив, стало известно, как всполошились богатеи и приняли срочные меры к недопущению оного), ни об урезании немыслимых доходов депутатов и чиновников.

Из этого напрашиваются неутешительные выводы.

Обнародованные президентом предлагаемые меры, отдаваемые во власть депутатско-чиновничьей бюрократической машине не приведут к облегчению народной участи – скорее наоборот.

Надежда об отставке обанкротившегося правительства рухнула окончательно. По ящику уже успели показать Несменяемого, похвалившего одного губернатора за… открытие в его губернии школ! Это он-то, премьер, который заодно с ничтожным образованцем Ливановым совсем недавно позакрывал по России 20 000 школ!

Пришло в голову ещё одно, довольно грустное, обстоятельство. Тележурналисты совсем с катушек съехали: то и дело – с неоднократными повторами! – по всем новостям слышно и видно: Путин поехал туда, Путин поехал сюда – там посмотрел, здесь сказал, тут грибов пособирал… А теперь вот: до речи президента 20 минут, 19 минут… и вплоть до начала!

Да ведь те, кто до такого додумался, фактически сделались… агентами, работающими на всевозможных ходорковских, гвоздящих Путина за тоталитаризм! Ну а теперь они ещё примутся вопить… о культе личности?!

2.09

Немало пожил я на белом свете однако… Вот вспомнились Тихий океан, Япония…

50 лет назад, во время международной океанографической экспедиции по исследованию течения Куросио, у нас была короткая стоянка в токийском порту. Перед заходом, ещё в море, мы узнали о чехословацких событиях. В происшедшее как-то не верилось: мы, научная молодёжь, думали, что повторения венгерского сценария невозможно – не те времена. Побывав в японской столице, убедились в очевидном: во многих витринах японских лавок были выставлены на всеобщее обозрение большие фотографии с советскими танками на улицах Праги. Поражённые такой осведомленностью и оперативностью, мы опасались возможных эксцессов – демонстраций перед нашим пароходом, стоявшим у пирса Синагава.

А вышло совсем другое, чего уж никак не ожидали. Наше научно-исследовательское судно посетила японская молодёжь (мероприятие было организовано столичным обществом русско-японской дружбы).

2-го сентября 1968 года в своей тетради я оставил такую запись:

«Все они сносно говорят по-русски и поразительно много знают русских песен (в том числе даже современных) – наших песен у них целый блокнот. Весь вечер пели в кают-компании под гитару – и просто так. А сегодня мы уходили, и кое-кто из них пришли провожать. И долго махали нам с пирса.»

В тот вечер удалось поговорить мне со студенткой токийского университета Минако Тоса. Говорили о литературе – оказалось, что она неплохо ориентируется в русской классике. Это впечатляло. Если говорить о Европе, то там восприятие русской классической литературы кажется естественным: как-никак мы всё же часть Запада и взаимодействие двух культур было довольно продолжительным, чего не скажешь о Японии, в которой русская литература стала популярной в начале ХХ-го века. И это было удивительно. Вот как в дадцатые годы написал об этом известный японский писатель Акутагава Рюноскэ:

«Среди всей современной иностранной литературы нет такой, которая оказала бы на японских писателей и читательские слои большее влияние, чем русская. Даже молодёжь, незнакомая с японской классикой, знает произведения Толстого, Достоевского, Тургенева, Чехова. Из одного этого ясно, насколько нам, японцам, близка Россия.»

Я поинтересовался у Минако японскими авторами. Она назвала несколько имён писателей VΙΙΙ–X веков – я тут же записал их в свою записную книжку: Отомоно Якамоти (VΙΙΙ в.), Ямабэно Акахито (VΙΙΙ в.), Мурасаки Сикибу (Х в.) (наблюдая за тем, как я вывожу непривычные для меня сочетания звуков, она с вежливой улыбкой поправляла некоторые мои ошибки). Разумеется, не забыла сказать об уже знаменитом Кавабата Ясунари, похвалив его книгу «Снежная страна». Закончилось наше общение тем, что Минако своим отличным круглым почерком – этакими правильными маленькими круглыми буковками – по-русски написала здесь же в мою книжку свой почтовый адрес. Вот так, в невероятном стечении обстоятельств, мы и побеседовали: один из рядовых исследователей океана и студентка – скорее всего руссистка – Токийского университета.

Выходит, что человеческая культура выше всякой политики? Но какие странные парадоксы преподносит жизнь! Два совершенно разных по истокам народа, которые не раз воевали друг с другом, а после 1945 года даже оставаясь формально в состоянии войны (мирный договор так и не был подписан из-за территориальных разногласий), всё равно стремились налаживать контакты на культурном уровне… А украинцы и русские – два народа с общей судьбой, выросшие, можно сказать, из одного корня, – эти – самые близкие друг другу! – братья-славяне, – смертельно рассорились до полного неприличия.

Вспомнив теперь о Японии, я задумался…

Писатели, особенно яркие творческие личности, являются передовой частью общества – им доступна основа основ: поиски смысла бытия. Но какие на этом пути трагические моменты случались в истории японской литературы! Покончили с собой Акутагава Рюноскэ, Юкио Мисима, Ясунари Кавабата… Можно углубиться в поиски причин, а можно поставить себе простой вопрос: уж не сказались ли в этом черты национального характера?

Но ведь и у нас трагедий хватало! О сложившейся в России трагической, можно сказать, тенденции – безвременной гибели поэтов и писателей – не писал только ленивый. Особняком в этом стоят добровольные счёты с жизнью. Близки к самоубийству в молодости были Лев Толстой, Алексей Пешков (Горький), пытавшийся застрелиться. Из наиболее известных покончили с собой Маяковский, Есенин, Фадеев.

В этом мы оказываемся ближе к Востоку, чем к Западу?

Великие творцы не могут не быть философами. Всю свою сознательную жизнь они ходят по краю, заглядывают в бездну. Нередко бездна завораживает…

3.09

Владимир Соловьёв решил просветить народ по поводу этой самой пенсионной реформы. Но тут ему пришлось отойти от привычного действа: должно быть, понял, что после обращения Путина собирать разных людей для обсуждения чревато нехорошими речами по адресу президента… Теледеятель тёртый, весьма находчивый, он ограничился приглашением к разговору думского первостатейного демагога Макарова, который вдохновенно, взахлёб, вещал лишь об одном: сколь правильно всё представил в своей речи президент народу… Находчивый телеведущий – нет слов. Кто ж тут сомневаться-то станет? От него самого этого ждать излишне.

А после следующие сюжеты… Что же именно? Да всё то же: в разных пейзажах и ракурсах президент, президент, президент, от которого в дикой природе даже пугливые козероги не убегают…

Удивительные, однако, «новшества»!

9.09

В связи с припомнившимися эпизодами пятидесятилетней давности, пожалуй, надо отдельно сказать о том, что посещение Токио безусловно подтолкнуло мой давний интерес к Японии. Известно, что в России такой интерес существовал уже многие годы – и до революции, и позднее. О Стране Восходящего Солнца (которое, кстати, недаром поместилось на государственном флаге) даже книги написали: в двадцатые годы Борис Пильняк («Корни японского солнца»), позднее, в семидесятые, – что привлекло моё внимание – Константин Симонов («Япония · 46»), затем были опубликованы капитальное исследование Николая Федоренко («Кавабата: взгляд в прекрасное»), в высшей степени превосходный очерк Всеволода Овчинникова («Ветка сакуры»). Читая, я поражался проникновением в самую суть, казалось бы, незнакомого и далёкого от нас культурного сокровища. И приходил в восхищение от этой нашей – по Пушкину – всемирной отзывчивости.

Появлялись в стране переводы японской поэзии и современной прозы, которой едва ли пошло на пользу влияние европейского модернизма, усиленное после войны американской оккупацией. Но, к счастью, осталось на века классическое поэтическое наследие Мацуо Басё и многих других авторов. Японская лирика (хайку) – с её потрясающей, феноменальной краткостью – это песнь о мире, подаренном человеку, и в ней главное – природа, а человек – лишь ничтожная часть её, не более. Поразительны в хайку способность «остановить мгновение жизни» и столь трепетное отношение к простым, безыскусственным приметам бытия, ускользающим в вечность.

Вот простые примеры.

Мицуо Басё (1644 – 1694)

(перевод В. Марковой)

*

 
Ива склонилась и спит,
И кажется мне: соловей на ветке –
Это её душа.
 

*

 
Осень пришла!
Шепнул мне на ухо ветер,
Подкравшись к подушке моей.
 

Ёса Бусон (1716 – 1783)

(перевод Т. Соколовой-Делюсиной)

*

 
Как коротки ночи!
На шубке гусеницы – росинок
Драгоценные камни.
 

*

 
Солнце заходит.
В караульне на кончике пики
Замерла стрекоза.
 

10.09

Во Франции запретили в школах пользоваться смартфонами. Это вполне разумное дело должно найти понимание в России, поскольку специфика обучения имеет давние и глубокие корни. Ещё в петровскую эпоху цель была ясна: из неуча сотворить знающего – в любом учебном заведении это было главным.

Но вот теперь, оказывается, эту аксиому надо почему-то втолковывать снова тем, кому она должна быть известна.

Один из литературных персонажей Горького говорит своему молодому крестнику: «Ты вот что знай – любит тот, кто учит…». В самом деле: прилагать усилия к тому, чтобы школьнику дать знания и тем самым дать ему крепкую опору для дальнейшей жизни, – значит любить его. Современная же педагогика всё более склоняется к тому, чтобы позволять учащимся всячески отвлекаться (смартфоны, компьютеры и т. п.) от этого самого обучения, то есть попросту обнаруживает свою неспособность любить детей, ибо без должной передачи знаний и опыта подрастающее поколение оказывается брошенным перед вызовами времени.

12.09

Есть такая не вызывающая сомнений истина: уничтожение культуры приводит в конце концов к уничтожению народа. И есть некий столичный театральный режиссёр Римас Туминас, которому модный абсурдизм, принесённый ветром с окончательно уже загнивающего Запада, не даёт покоя. Он, бедный, должно быть, и по ночам им бредит. И что же? Проснувшись, он воплощает тот бред в какую-то свою постановку? Как бы не так! Это уже стало скучным трюизмом: подобные бездари ничего стόящего – своего! – создать не способны. Они ничуть не озабочены сотворением новой культурной реальности – они пережёвывают чужую на свой убогий манер, с каким-то злорадством топчут её, опуская до собственной ничтожности. Вот и он: берёт чужое, готовое, но ни в коем случае не современное – тут хлопот не оберёшься: какой-нибудь здравствующий автор ведь может и рыло начистить. Прохиндей наглеет: прекрасно зная, что ему ничего за это не будет, – он берётся за классику (пьесу «Дядя Ваня») и мерзейшим образом изгаляется надо всем, что на века оставлено Чеховым. Он уничтожает высочайшего полёта культуру – и не встречет никакого противодействия!

Тут возникают естественные недоумённые вопросы… Куда же подевались все те, кто имеет отношение к культурному процессу в стране? Где пресловутый Совет по культуре и чем же он, чёрт его дери, занимается?

Вот уж поистине складывается ситуация и в самом деле на грани абсурда.

Давным-давно в культурной (когда-то) старушке Европе, к которой возносят свои молитвы эти туминасы, было обнародовано следующее пожелание: «Следовало бы иметь установленные законами меры воздействия, которые обуздывали бы бездарных и никчёмных писак, как это делается в отношении праздношатающихся и тунеядцев.» (Мишель Монтень – «Опыты»). И это случилось в то время, когда «бездарные и никчёмные» во Франции вряд ли представляли угрозу обществу. Но в нашей сегодняшней реальности откровенно гадящие повсюду бездари расплодились до невозможности – настолько, что скоро некуда будет ступить без риска вляпаться в дерьмо.

Может, тем, кто наверху, почитать-таки Монтеня?

13.09

Удивительная, однако, фигура – Станкевич. Чаще всего участвуя в телепередаче Соловьёва, он показывает чудеса словесной эквилибристики, ловко лавируя в полемике таким манером, чтоб не получить хороший отпор. Увы, и это не помогает! То и дело он становится мальчиком для битья. И он, похоже, совершенно не чувствует, что выступает в качестве этакого натурального, несчастненького Пьеро, бесконечно получающего пощёчины… а ответом на них остаются лишь кислые улыбочки. Да неужто тут старая заплесневелая история, в которой всё объясняется денежками за участие?

18.09

Поразительные метаморфозы преподносит жизнь, можно сказать, на глазах одного поколения.

Владимир Мукусев – известный в своё время тележурналист, в перестройку вместе с Листьевым родивший нашумевшую программу «Взгляд» – теперь в книге своей зело опечалился тем, какое племя за истекшее время на смену пришло в телевидение.

В те дни популярность «Взгляда», особенно у молодёжи, была бешеной. Какая эйфория была от обретённой свободы говорить о том, о чём раньше было нельзя! Каким замечательным рисовалось будущее! И с каким упоением авторы программы – о том даже не подозревая! – «раскачивали лодку».

И вот теперь… Припомнив с теплотой о прежних коллегах по работе, Мукусев пишет:

«Прошло три десятка лет – миг в истории. И ничего этого не стало. Сегодня журналист телевидения – это провокатор, зло, беда, которая вопреки твоему желанию и воле может в любой момент ворваться в твой дом и разрушить его, это подлость и мерзость, это копание в грязном белье, это бесконечное враньё и лизоблюдство, одним словом, это враг, а в лучшем случае – просто гад. Само понятие «журналистика» на телевидении давно стало равным слову «проституция».

Теперь он возмущается, что телевидение наполнено «бесконечными «шоу бесноватых» с ведущими, больше напоминающими ходячие помойные вёдра с нечистотами, которыми они щедро делятся со зрителями, превратив телевизионные каналы в канализационные.»

20.09

Бросается в глаза характерное, общее свойство для всех так называемых фильмов экшн – начиная с бондианы и кончая многими триллерами, блокбастерами… И до чего же примитивные, даже убогие по своей сути эти «герои»: бэтмэн, человек-паук и прочие бездарные создания. Одно их объединяет, эти фильмы: все они – как по содержанию, так и по исполнению – удивительно и безнадёжно тупые, недалёкие. Но они находят своих зрителей!

7.10

Когда думаешь о событиях на Украине, всё более скатывающейся в какую-то грязную канаву, охватывает как-то даже чувство растерянности.

Невольно память обращается к Запорожской Сечи, в которой казацкие нравы, неуправляемая порой вольность правили бал. Не эта ли национальная черта отразилась на деяниях потомков запорожцев в новейшие времена?

В самом деле, не прослеживается ли она в характерах многих, так или иначе прославившихся, личностей – от Мазепы до Петлюры, Махно и через Бандеру, Шухевича до сегодняшнего Порошенко?

Как, однако, во всём этом аукается история народа! Многое из того, что творится на Украине теперь, сильно похоже на то, что было сто лет назад.

Когда был оккупирован Киев, немцы не только полностью подчинили себе управление этой частью России, но ещё и с чистой немецкой пунктуальностью занялись исследованием состояния дел в покорённом народе. Отчитываясь о проделанной работе, чиновник военного отдела германского МИДа сообщал начальству в своём докладе «О положении дел на Украине в марте 1918 года»:

«Вся страна разделена на целый ряд отдельных областей, ограничивающихся пределами уезда, города, а иногда даже отдельными сёлами и деревнями. Власть в таких областях принадлежит различным партиям, а также и отдельным политическим авантюристам, разбойникам и диктаторам. Можно встретить деревни, опоясанные окопами и ведущие друг с другом войну из-за помещичьей земли.

Отдельные атаманы властвуют в областях, подчинения которых они добиваются с помощью своих приближённых и наёмников. <…> Украинская самостийность, на которую опирается Рада, имеет в стране чрезвычайно слабые корни. Главным её защитником является небольшая группа политических идеалистов.»

Очень точная, признаться, картина… Ведь чистые запорожцы!

Тут надо сказать ещё об одном отличии: даже внешне украинцы отличаются от других славян (русских, белорусов, поляков, чехов) смуглотой и чернявостью, вызванными примесью турецкой крови в результате многовекового смешения, которое сказалось и в быту (например, присутствие в одежде знаменитых шаровар). И недаром же страна славится потрясающей красотой чернооких украинок – известно, что смешение кровей даёт феноменальные результаты.

19.10

В советское время было в нашей стране немалое количество людей, которые очень хотели, чтоб всё у нас было – ну прямо как в этом самом обожаемом ими «свободном мире». Именно этим объясняется эйфория, охватившая солидную часть общества в перестройку. Ну а теперь то, о чём мечтали и что давно уже происходит в ведущей стране западного мира – Штатах – явилось к нам.

Теперь, можно сказать, во всемирном масштабе образовалась этакая мода, которой раньше не было. Раньше какая-нибудь неадекватная личность, решившаяся покончить счёты с жизнью, уединялась, уходила от людей. Теперь всё поменялось. Теперь самоубийца желает произвести как можно больше шуму и с сатанинским злорадством жаждет унести с собой как можно больше человеческих жизней.

Именно это и произошло в техническом колледже в Крыму.

В случившемся ищут след в секте «Свидетели Иоговы». Но не проще ли обратить внимание на общие черты подобных случаев, которых уже множество прогремело в разных странах. Просматривается весьма характерная для всех цепочка влияний на мозг, зачастую неокрепший: вначале – с самого детства – непомерная увлечённость играми-стрелялками, затем зудящее желание пострелять взаправду из настоящего оружия, потом вдруг захочется и стрельнуть в кого-то, кого невзлюбил – и как итог на этом пути: малейшее отклонение в психике может подтолкнуть к тому, чтобы самому устроить «игру», подобную тем, которых навидался множество. А уж если тут этой жертве виртуального мира отчего-то и своя жизнь не мила… мы и получаем известный результат.

22.10

Целый мир уже охвачен настоящим безумием: расплодилось великое множество несчастных, уродующих свои тела умопомрачительными наколками, весьма похожими на пресловутые граффити. И никто им популярно не объяснит, что в 21 веке, славном потрясающими достижениями во многих областях, возвращаться почему-то в детство человечества, то есть попросту внешне становиться дикарями, – есть полное сумасшествие. Особенно жаль женщин – этих бедных дурочек, пачкающих своё прекрасное тело, которым их Бог наградил. Да ведь, кажется, и в том диком состоянии наколки были привилегией мужчин – храбрых воинов, – представительницы же слабого пола в то суровое время никогда этим не баловались.

25.10

Вот уже сколько лет прошло с того времени, когда в начале ХХго века в России происходили довольно странные вещи, можно сказать, обидные для народа русского. Либералы, а затем и подхватившие эстафету большевики всячески пугали обывателей «Союзом русского народа». Изобретенный тогда термин «черносотенцы» благополучно перекочевал в советскую действительность, породив русофобию в разных её видах, чему целое исследованме в своё время посвятил академик Шафаревич.

И вот, оказывается, эта странная, лукавая дама Русофобия не почила в бозе и дожила до наших дней. Право же, забавно видеть, как в одной передаче Владимира Соловьёва, касающейся проблем русского мира, большинство выступавших, пускавшихся в высокоумные рассуждения, в который раз отчего-то стеснялись самого этого слова: русский.

Вот и славный Карен Шахназаров – человек неглупый, весьма эрудированный, которого всегда бывает интересно слушать и к которому я отношусь с симпатией, – коснувшись этой самой русскости и с гордостью объявивший, что он полукровка, своей речью почему-то стал напоминать девушку, боящуюся потерять невинность.

Слушая его сбивчивые объяснения, я вспомнил уважаемого Виталия Третьякова, который на подобной передаче недавно сказал, что вот есть же у нас самые что ни на есть русские: Багдасаров, Кургинян – пусть даже они и армяне.

Это было весёлое заявление, которое и горечь вызвало. Можно с пиэтетом при случае вспоминать этих замечательных личностей, но тут придёт в голову такая мысль: если кто-то просто хоть упомянет, что некая знаменитость является русской по крови, – на него сразу же могут наброситься с обвинениями в национализме.

О да, русофобия неплохо себя чувствовала в советское время, когда в литературе в моде были столичные «западники», а Белов и Распутин, например, коих наградили пренебрежительным прозвищем «деревенщики», – оставались на задворках.

Полвека назад обласканный интеллигенцией писатель Василий Аксёнов в целях завоевать доверие властей, то есть в надежде получить от них этакую индульгенцию на будущие подвиги, – разродился романом о первой русской революции под названием «Любовь к электричеству», где действовали такие персонажи: Красин, Савва Морозов, Ленин… Как это бывает в подобных случаях, автор не мог обойтись без «кукиша в кармане» – без там и сям рассыпанных в повествовании, понятных умному читателю, хитрых намёков на современность вроде этого (из разговора одного из героев): «Кучка бездарных чиновников сводит на нет труд миллионов талантливых людей. Разве не так?». Сущий бальзам на сердце для тех, кто понимает… Советские-то партийные чиновники именно так и поступают!

Роман был напечатан в трёх номерах журнала «Юность» за 1971-й год. У меня нет никакого желания как-то серьёзно оценивать это объёмное, рыхлое и, в общем довольно унылое писание. Упомяну здесь лишь о присутствии некоего странного акцента, осветившего по-особому всю публикацию. И случилось это при помощи оформления.

Художник Савва Бродский хорошо поработал над иллюстрациями. Его мастерские чёрнобелые, огромные – на целые страницы! – иллюстрации производили сильное впечатление. Но что же в них было главным?

Тупые, уродливые, с какими-то «белыми» глазами – пещерного облика – лица охранителей царского режима: тюремщиков, казаков – всех этих русских людей…

А вот же тебе, читатель, на фоне тяжёлых сапог, лицо упавшего на мостовую революционера – благородное, одухотворённое, красивое… И лицо это – нерусское…

Понятное дело, публикаторы были себе на уме: вместе с замечательным художником они, как говорится, целились в режим. А попали… в кого?

Ну да, им казалось, что они искренне творят правое дело. Но случилось-то что-то вроде извращения: этакая святая ненависть к карающим органам царизма перенесена на представителей… титульной нации! И сквозил во всём этом этакий, по выражению Нарочицкой, антирусский дух. Делалось это непреднамеренно?

Возможно. Но тем печальнее. Ибо из этого проистекает, что ненависть сия так крепко укоренилась в сознании, что начинает руководить творчеством талантливых людей. А последствия разрушительные: миллионные тиражи делали своё дело – воспитывали молодёжь. Талантливо поданный посыл засел в мозгах через поколения!

И всё это было не внове, продолжаясь с дореволюцмонных времён и превратившись в своеобразное поветрие. Можно тут вспомнить даже знаменитый роман Ильфа и Петрова «12 стульев» – уж как хохотали мы все над его героями, уничтожаемыми убийственным сарказмом, – над карикатурными типами вроде Кисы Воробьянинова или Васиссуалия Лоханкина (одни имена-то чего сто́ят!). Но разве кто-нибудь задумывался над тем, что как раз персонажам русским яда досталось больше, чем остальным.

Не сохранились ли осколки русофобии в среде нашей прекрасной элиты, где при случае можно услышать произнесённое сквозь зубы: «Этот народ…»?

26.10

Безжалостное время поставило очередную точку: отмучился Караченцев.

Как хорошо было бы оставить его в нашей памяти вечно молодым, красивым, обаятельным… «Ага – размечтался… » – сказал я себе. Ведь как бывает в дикой природе: тут же является свора шакалов рвать упавшее безжизненное тело на куски. Сказал так и с горечью подумал, что определённо начнётся теперь какая-нибудь вакханалия. И угадал: в этом мире, который оставил Артист, мучения странным образом имеют свойство продолжаться – печальная новость сразу же была подхвачена… Малаховым. Понимая, как всё это будет, естественно, смотреть я не стал. Но финальный ролик его «шоу» довелось увидеть. Была показана для такого момента вполне чудовищная по своему бесстыдству, хорошо срежиссированная сценка, где заботливая жёнушка обращается к несчастному мужу как к пятилетнему малышу таким макаром: ну вот скажи, маленький, то и вспомни это… И стремится всему свету показать, какая, мол, я есть замечательная, как здо́рово я его выдрессировала и чему научила… И ужаснее всего – сама не понимает что она делает. И вот теперь, когда душа умершего ещё в пути, на всю страну с её помощью показывают ужасно выглядевшего дрессированного Караченцева?!

Тяжёлое чувство осталось от этого нелепого, да просто глупого, притворства, которое никто не захотел остановить. А ведь сделать это можно было очень даже просто: что научила мужа чему-то – это, милая, славно, но знать об этом должны только двое: ты и он.

Вот так один за другим уходят Мастера, работники великой культуры. И, оказывается, не всем везёт покинуть этот мир без гнусного вмешательства людей недалёких, недостойных, не имеющих права прикасаться к прошедшей свой славный жизненный путь творческой личности. Кто же на смену им, уходящим, остаётся? И какую культуру они, пришедшие, несут?

30.10

«Литературная газета» опубликовала тридцатилетней давности интервью с Венедиктом Ерофеевым – поместила на двух страницах этак осторожно, без комментариев. Оно и верно: комментарии, пожалуй, были бы тут излишними.

В те лихие времена у паравоза нашего стёрлись все как есть тормозные колодки. И прозвучал замечательный лозунг – всё дозволямс! Прекрасную нашу Даму Культуру чем-то опоили – и, словно из дырявого мешка с мусором, посыпались всюду маргиналы, обладавшие одним несомненным качеством: собираться в стаи.

Ярким представителем этого ополоумевшего от свалившегося вдруг счастья стада явился этот самый Ерофеев. Даму Культуру стошнило Веничкой с его вымученными «Петушками».

И это повторенное интервью тех лет было не только весьма хамоватым, но ещё и оказалось теперь саморазоблачительным для Венички. Кафку он любит, Хэмингуэя – нет. Вот и Булгакова читать ему скучно (уж не потому ли, что талантливо?). А всех этих справедливо заслуживших признание Беловых, Распутиных, Астафьевых заодно с Искандерами и Айтматовыми (последнего почему-то, он, по его словам, «удавил бы своими руками») – не признаёт. К тому же славный Веничка этот не просто выпить не дурак, но он ещё и способен заглотить всё что угодно – чего бы ему не предложили…

И подобным бредням в то время аплодировали!

1.11

Не исчезают из памяти восьмидесятые-девяностые. Что же это было?

Уходило поколение наших правителей, прошедших войну и сумевших на своём посту добиться определённых достижений. При всех недостатках их деятельности каждый из них понимал где он находится и какая огромная ответственность возложена на его плечи по руководству огромной страной.

Но вот пришло время, когда сама система восхождения к верховной власти уже начала давать сбой. Вдруг стало возможным такое, что у потенциального кандидата весьма важным сам по себе сделался всего-навсего хорошо подвешенный язык и умение плести словеса таким образом, чтоб создавалось впечатление, что за ними стоит некая сущность – деловые же качества и, главное, ответственность терялись в тумане суесловия. Стало возможным, что такому кандидату вполне достаточно иметь лишь один чёткий настрой: все конкретные дела, за которые кто-то отвечает, делаются другими, а на его долю остаётся лишь руками водить.

Если бы тогда кто-нибудь догадался: придёт на самый верх подобный правитель – крах будет неизбежен.

Но так и случилось: он пришёл. И пошла вакханалия, заработал этакий «естественный отбор», когда свояк свояка видит издалека. И наступил момент, когда казалось, что великую страну не может уже спасти ничто от лукавых импотентов горбачёвых; недалёких перерожденцев яковлевых, насмотревшихся на чужой капитализм из окон диппредставительства и служебного авто; нетрезвых во всех смыслах наглецов ельцыных, возле которых стали собираться в стаи странные фигуры, похожие на иностранцев в собственной стране, – все эти, вмиг перекрасившиеся из правоверных коммунистов, проходимцы: бурбулисы, шахраи, чубайсы, гайдары… да тут ещё, словно черти, выпрыгнувшие из мешка, жадные до наживы березовские, гусинские, ходорковские… Будто из ящика Пандоры на людей обрушились несчастья. Всё на свете стало оцениваться деньгами, стало продаваться всё: литература, искусство, кино, театр, а со всем этим достоинство, честь, совесть просто стали исчезать из обихода даже как понятия.

Казалось, пришёл конец всему, страна уже не поднимется и одинокие профессионалы вроде генерала Лебедя или Примакова не смогут изменить положение дел. И вдруг произошло всамделишное чудо! Да ещё со стороны совершенно неожиданной!