Текст книги "Во времена Николая III"

ВОСТОК – ЕСТЬ ВОСТОК
ПОСВЯЩАЕТСЯ АНАТОЛИЮ И КАЛЕРИИ КОНДРАКОВЫМ

    Друзья успели произнести первый тост «за прибытие» и поднять пиалы с горячительными напитками до захода солнца и приступили к  мясным закускам, не забывая о всевозможных салатах из зелени. Спавшая жара и неформальная обстановка под чинаром, расслабляли и способствовали поеданию пищи. В суматохе никто не заметил, как наступил вечер. Солнце зашло за возвышающийся, горный хребет и  сумерки плавно перешли в южную ночь. Заметное оживление  вызвал появившийся казан. Первой порции, мужчинам не хватило, чтобы насытиться,  они попросили добавку. Утолив первый голод, путешественники вспомнили об отдыхе.  Жара спала, но прохлады не чувствовалось. В темноте придвинулась громада гор. В полном безветрии таинственно, не шелохнувшись, стояли молчаливые, как стражи, деревья, между которыми стремительно неслась речка.   Рокот ее слышался отовсюду. Разогретый спиртным, Володя загадочно вещал об истории места, в сердцевине которого расположились путники. На протяжении веков, уютно устроившись у костра, здесь люди коротали время. Лёжа на кошме, убаюканные рассказами собеседников и околдованные ночными звуками окружающей среды, они засыпали. В непогоду путники укрывались в кибитке, стоящей с незапамятных времен на месте охотничьего домика. Облюбованный клочок земли использовался в старину для переговоров с глазу на глаз, заключения сделок и увеселительных утех. За хижиной, чуть сбоку, над окрестностью возвышалось четырехугольная гора с отвесными скалами и наверху злосчастным каменным плато,  отполированным копытами тысячей лошадей и подошвами людей и используемым, в недавней древности, в качестве невольничьего рынка.  К плато вела крутая дорога, напоминающая тропу. Одна из четырех сторон площадки обращена к реке. Сверху, с обрыва, хорошо просматривается место для отдыха под чинаром, вереница деревьев, тянущихся по берегам вдоль речки,  и одинокий дом, стоящий посреди, ничем не прикрытой площадки.

    Продолжая сидеть с полузакрытыми глазами в кругу друзей, Михаил впал в забытье,  потеряв связь нанизываемых словосочетаний. Он поймал себя на мысли, что не вслушивается в произносимые слова. Положив подушку под голову, лег на спину, вытянул ноги в свободную сторону, что выглядело вполне естественным после обильного ужина, закрыл глаза и постарался представить скачущих скакунов под палящим  солнцем, цокот копыт уставших лошадей, подымающихся по горной тропе на вершину, жаркие споры торговцев, забывших о пекле. Раздавшийся раздирающий крик одной из несчастных женщин, бросившихся со скалы, перекрыл гомон алчной толпы, собравшейся на базаре. Самым страшным воспринималась безмолвная тишина беспомощных жертв, продаваемых в рабство. Торговцам, думающим о чистогане, не были слышны стенания.   Фантазия рисовала, как в калейдоскопе, сменяемые жаркие картинки, освещенные ярким солнцем. В одной из них, дряхлый старик – перекупщик, после завершения сделки, искоса бросал настороженные взгляды по сторонам, и трясущими руками подсчитывал выручку от удачной продажи. Осматривался он, не зря. Стая шакалов, с поблескивающими глазами, давно заприметила его и ждала удачного момента, чтобы наброситься на добычу и утолить голод. Далеко от злосчастного места,  забыв обо всем на свете, мчался молодой всадник к месту событий с единственной мыслью, не опоздать и успеть предотвратить злодеяния и уберечь от бесчестия возлюбленную. Его личная жизнь не стоила ни гроша, и он готов был вновь и вновь пожертвовать собой, ради любимой.

  Шум собираемых тарелок вернул Михаила к застолью. Володя отыскал два черных, обуглившихся снаружи кумгана, зачерпнул воду из  рядом бегущей речки и поспешил к тлеющему костру. От брошенной охапки дров вспыхнувшее пламя запылало, обдав огнем  посудины. Пока закипал чай, чайханщик, подойдя поближе к лежащим на ковре слушателям, начал читать лекцию о пользе приготовления чая в кумганах на открытом огне, когда запах костра, вместе с дымом, проникает сверху в открытую емкость, смешиваясь с кипящей водой. Никто не возражал ему. Бяшим, возлегая,  глубокомысленно хмыкнул. Михаил, в знак одобрения, похлопал в ладоши. По лицам женщин, полных доброты и легкой иронии, можно было догадаться, что у них отсутствуют возражения против приготовления божественного напитка в кумганах. За спиной Владимира зашипела вода, и он, в несколько прыжков, достиг пылающего огня.

Эдже стала рассказывать о своей семье, в которой переплетено прошлое и будущее. Комсомольская свадьба с Бяшимом, устроенная в студенческие годы, напоминала ей о счастье. Говорить о равноправии мужчины и женщины в туркменской

семье она не решалась и всегда помнила о присутствующих ограничениях.

– Я инстинктивно чувствую,– сказала Эдже,– что мне разрешено и на что я не имею права.   Я могу поговорить с мужчиной на улице, но не могу  остаться надолго с ним, наедине. Сфотографироваться с мужчиной тоже считается неприличным. Не дай Бог, такой снимок увидит муж: крику не оберёшься. В командировках любят фотографироваться на память, но если, невзначай, мужчина положил туркменке  руку на плечо, она рвет фото,  как только остается одна. Об участии в  корпоративных вечеринках с сауной, становящихся все более распространенными, не может быть и речи. В финские бани мне путь закрыт.  Впрочем, многого мне и не нужно,успокаивающе закончила она.– Для полного счастья мне нужен Бяшим, девочки, которых у меня трое, мягкая кушетка и включённый телевизор, перед которым я обычно засыпаю.

– Местность накладывает неповторимый отпечаток  на людей,– задумчиво произнёс Михаил, указывая на Володю,– раньше я не замечал за своим другом столь  энергичной жестикуляции и отрывистой гортанной речи, напоминающей клокотание горной птицы. Интересно, отражаются каким-либо образом местные условия на ваших взаимоотношениях?– обратился он к Алёне.

– Очень даже отражаются,– серьёзно ответила она.– Чтобы убедиться в этом, не нужно далеко ходить. Достаточно присмотреться к нам.

– Не вижу ничего особенного в ваших взаимоотношениях.

– Ну, как же?– удивилась Алена.– В Европе, если у мужа возникает желание  позвать жену, ему следует чертыхнуться и несколько раз произнести волшебное слово «дорогая», чтобы привлечь внимание. На Востоке мужу достаточно пошевельнуть пальцем, чтобы жена, бросив никчёмные дела,  прибежала к мужу. Спросите  у Владика, сколько потребуется затратить ему усилий, чтобы позвать меня.

– Я пойду и проверю,– согласился Михаил.

– Иди и проверь,– сказала Алёна в сердцах, разыгрывая раздраженность.

    Михаил встал и направился к Владимиру, который согнувшись над костром, подгребал горящие угли к кумганам. Подождав, пока он выпрямится, друг смиренно обратился к нему:

– Я желаю узнать, много ли  потребуется  усилий, чтобы жена прибежала на твой зов?-спросил Михаил.

– Не много,– со всей серьёзностью ответил Владимир.– На Руси барин звоном колокольчика призывает слугу и отдает указание. В Азии достаточно хлопнуть два раза в ладоши  и слуга становится перед хозяином, как лист перед травой. Жена не слуга, но мне достаточно хлопнуть два раза в ладоши, чтобы она предстала передо мной.

– Хлопни, я посмотрю,– предложил Михаил, не совсем веря словам друга.

   Владимир бросил на землю палку, выполняющую роль кочерги, и дважды хлопнул в ладоши.

– Вот так,– торжествующе пояснил он.

   Михаил изподлобья наблюдал, как Алёна встрепенулась и вскрикнула. Из ее рук выпала вилка. Бросив сервировку чайного стола, она стремглав бросилась к мужу.

    -Что, Владик?– прибежав и согнувшись в поклоне, и смотря мужу в глаза откуда-то снизу, спросила Алена, выражая своим видом почтение.

– Поставь пиалы на ковер, чтобы я мог разлить приготовленный чай,– пренебрежительно ответил муж.

    В довершении он нарочито махнул рукой в сторону чинара, приказывая ей удалиться.

Жена,  покорно кланяясь и пятясь назад, ретировалась.

– Хорошо, Владик,– согласно кивая головой, причитала она.

   Михаил шёл за ней следом вплоть до подстилок, лежащих на краю помоста, на которые она в изнеможении упала.

– Ух,– вздохнула она, вытирая воображаемый пот,– натерпелась я.

   Увидев Михаила, стоящего рядом, она  присела на корточки и стала устанавливать по кругу пиалы, сервируя стол.

– Хорошо, с ролью главы семьи, живущего на Востоке, мне все понятно-не унимался Михаил,– а что ты делаешь, когда у тебя возникает желание позвать мужа?

– Что делаю?– спросила она, выпрямляясь.

   В ней появилась стать и независимость. Высоко подняв голову, она хлопнула в ладоши один раз. Владимир, забыв о костре, стремглав понёсся к ней, не обращая внимания на рытвины и кочки под ногами. Его ждала надменность жены.

– Немедля  возвращайся к своим обязанностям, принеси чайник и разлей его,– приказала Алена.

    Владимир покорно выслушал команду и, развернувшись, уныло зашагал к костру. Эдже стояла с надутыми щеками, будто набрав в рот воды, и пытаясь удержать его закрытым, переводила взгляды то на Алёну, то на Владимира. Непосредственность выплеснулась через край, и она засмеялась, зазвенев переливчатым колокольчиком радости. Бяшим, не сдерживаясь, громко хохотал. Друзья разыграли Михаила и нужно признаться, розыгрыш им удался. По-видимому, Эдже и Бяшим видели представленный спектакль впервые, и воспринимали его тоже как премьеру. Владимир появился с кумганами в руках. По его надутому, как чайник, лицу можно было предположить, что розыгрыш розыгрышем, а всё-таки он остаётся главой семейства.

   Его чопорность улетучилась, как только он ступил на подстилку ковра. С серьезностью, с какой спрашивают расшалившиеся дети, изображая чайханщика,  он спросил Михаила:

– Какой налить чай? –  поинтересовался он, заглядывая в глаза,–  длинный или короткий?

– Какая разница?– спросил Михаил.

– Чем выше кумган над пиалой, тем больше уважения к гостю.

    Всем захотелось выпить длинный чай. Разбрызгивающийся кипяток  добавил смеха развеселившейся компании. Вечер закончили шампанским. Бяшим порылся  за спиной, вытащил бутылку и  взболтал её. Пробка взлетела в воздух. Зажав горлышко большим пальцем, он направил струю в цель, на Владимира.

– Вы хотели шампанского? Получайте!– веселился Бяшим.

   Владимир последовал его примеру и побежал за второй бутылкой шампанского. С бутылками наперевес отцы семейств, бегая друг за другом, порядком позабавились и вымокли. Разливая в стаканы оставшееся шампанское, они продолжали смеяться,  веселя самих себя. Наконец, успокоившись, превратились в зрелые особи мужского пола, полные достоинства и азиатского величия.

    Опустилась темная ночь. Жара спала, уступив место успокаивающейся прохладе. Под аккомпанемент журчащей речки звенели цикады. С песнопением компания двинулась к охотничьему домику и начала стелиться на веранде. Больше всех устройству на матрасах без кроватей радовалась собака, которая, виляя хвостом, подходила к ложившимся людям и обнюхивала лица, находящимся на уровне морды. Вздохнув, она плюхнулась на деревянный пол рядом с хозяином, проигнорировав подстилку, уложенную у входа на веранде.

СЧАСТЬЕ

    Михаил проснулся от храпа. Бяшим издавал размеренные звуки, а мелодия, воспроизводимая Володей, походила на выплёскивание воды из фонтана. Растолкав друзей, удалось обоих ненадолго утихомирить. Храп возобновился с новой силой и продолжался, несмотря на толкания и посвистывания. Не будучи в состоянии заснуть, Михаил приподнялся, обдумывая, что делать дальше. Люди спали, как убитые. Фреди во сне дергал лапами. Ему снилось, как он бежит по болотистой почве к озеру, хлюпая по воде. Рядом с ним, несся с ружьем наперевес, в больших охотничьих сапогах хозяин, его друг. Михаил скатал матрас с простынями, перебросил его через плечо и, осторожно ступая в проходе между разложенными матрасами и, не желая потревожить спящих, направился к выходу. Фреди чутко спал. Уловив шум шагов, пес проснулся и  поприветствовал  лунатика биением хвоста об пол. Утомившись за день, ему не хотелось вставать. Барабанящие удары отростком хвоста по полу напомнили, что свернувшаяся в клубок собака не дремлет на посту. В городской квартире он вскакивал ночью каждый раз, когда вставали люди. Святое дело, выбежать лишний раз во двор!  Сегодня же, находясь на открытой веранде, не мело смысла зря суетиться.  Не одобряя действий  Михаила, Фреди продолжал лежать, стуча хвостом по полу, показывая, что обстановка  контролируется. Михаил сошел с веранды и отправился к пустующей койке, стоящей невдалеке, под орешником. Расстелив матрас и прикрывшись простынёй и одеялом, он растянулся. Уютно лёжа на спине и положив руки под голову, он почувствовал себя на миг единственным человеком во Вселенной. Крона дерева закрывала часть звёздного неба. Между темными скалами веером высвечивались огромные звезды. Одна из них, находящаяся внутри месяца, выглядела особенно завораживающе. Людям иногда не следует ничего придумывать. Достаточно включить  наблюдательность и воображение. И тогда на знамени Турции появляется полумесяц и рядом с ним – звезда. В сравнении с известным гербом  звезда, расположенная рядом с полумесяцем, смотрится загадочнее. В этом – отличие Туркменистана от Турции.

– Звезды указывают на присутствие счастья,– голосом звездочета шёпотом произнес Михаил, хотя никто его не слушал.

    Перед тем как заснуть, захотелось разобраться  в понятии «счастье», которое люди воспринимают далеко не одинаково.

– Что такое счастье?– спросил себя Михаил.

   Вопрос о счастье интересовал его без осложнений, как легкое чтение перед сном.   Персонаж самоучителя английского языка по имени Саймон, которого  приходилось слушать по магнитофону, числился  у Михаила  счастливчикам. Уж очень часто упоминалось им выражение « я счастлив». Он был счастлив, что была хорошая погода, что в гостиничном номере поставили телефон, что он   вышел на прогулку, что увидел башню и прочее, и прочее, и прочее. Его счастье, теряя смысл, подменялось важностью текста и возможностью запомнить словосочетания, необходимые для изучения иностранного языка.

  Припомнились  и иные мнения уважаемых людей о счастье.

Сослуживец Виталий Соловьев, подражая классику, высказывался, что до счастья ему не хватает три миллиона долларов и визы в Рио-де-Жанейро. На самом деле, чековая книжка и открытая виза, произнесенные для красного словца, и со стороны похожие на несказанное счастье, пусть и не полное, походили на надуманное счастье. Полет мечты был несовместим  с тремя тысячами долларов, которые быстро бы кончились, а поездка в далекую страну была, всего лишь, географией и, по существу, ничего не решала, особенно после исчезновения наличных. Так что поездка в Рио можно было отнести к мимолетному счастью. Полным счастьем, не сравнимым желанием,  оставалась мечта устроиться в летний сезон пробоотборщиком воды на пляже в Ялте или Сочи.   Представлялось забавным, играя под навесом в преферанс, объявить семь вторых, бросить на стол карты и  сказать приятелям: «ша»,  – после чего небрежно взглянув на часы, лениво выйти из тени и заняться профессиональным делом, а именно отъехать на лодке метров двадцать от берега и измерить температуру воды обычным градусником. Также, нехотя, возвратиться на берег, к ожидающим тебя картежникам, и на ходу вытереть пыльной тряпкой грязную доску  объявлений, поверх разводов, нехотя, мелом нанести обновлённые цифры. Виталий, будучи руководителем отдела автоматики в НИИ,  мог создать автоматизированную систему управления по измерению температуры воды, функционирующую в любых погодных условиях, но не испытывал от подобных деяний подлинного счастья. Ему не хватало людского внимания. Казалось, счастьем, когда тебя ожидают игроки на пляже, пока  ты  отлучаешься с градусником под мышкой, для важных служебных дел, и по пути, со знанием дела, поясняешь толпящимся отдыхающим,  что температура воды повысилась на один градус и купаться  разрешается, что доступно не каждому. За это стоило побороться.

    Почитаемый Михаил  Пришвин, писатель и философ, высказался, что счастье – это выход из безвыходного положения. Его крылатое выражение занесено в книгу «В мире мудрых мыслей».

    Сёма высказался проще и наглядней. Он указывал, что счастье – это когда доктор вечером говорит, что назавтра у больного отрежет ногу, а утром следующего дня обещает, что  не станет резать и сохранит ее.

    Михаил вспомнил подсмотренную из жизни сцену, когда, после возвращения мужа из командировки, супруги забирали сына из детского сада. Жена, присев на корточки,  протянула распростёртые объятья ненаглядному созданию, выбежавшему  на улицу из заточения. Сын бежал, забыв обо всём на свете, но, увидя приехавшего отца, рванулся к любимому существу. Он полукругом обежал мать и, выйдя напрямую, устремился к новой цели. Папа, присев, поднял его на руки и заключил в объятья. Мать, не вставая, провожала взглядом сына, несшегося, как ураган, в сторону мужа и, счастливая,  улыбалась, влажными от слез глазами.  Она испытывала счастье за мужа, сына, себя и за  семью. Смотря на них, Михаил усомнился, что, чтобы ощутить счастье, нужно обязательно искать выход из безвыходного положения.

    Запомнившаяся сценка стала созвучной с понятием счастья, рассматриваемого, как предмет познания, в лекциях Махариши, который доказывал, что  счастья не следует достигать, оно всегда присутствует. Младенец изначально счастлив от тепла и покоя, исходящего от матери и тянется к ней, испытывая близость. И чем ближе к ней, тем больше счастья. Мама дома и ушли проблемы. Мама дома… Можно продолжать шалить, бегать и прыгать, лишь бы она была в поле зрения. Для достижения результата, оказывается, не требуется никаких усилий.

    В молодые годы Михаил любил мчаться  на мотоцикле с бешеной скоростью, чтобы захватывало дух. В этот момент он считал себя счастливым. В последующие годы счастье давалось не так легко. Требовалось  трудолюбие, время и терпение, чтобы создать нечто путное.  Сейчас пришло время переосмыслить понятие счастья, сделать переоценку ценностей и с прискорбием признать, что много лет не тому учился. Для ощущения счастья следует поменьше сочинять, находя прелесть даже в покраске металлической сетки, ограждающей территорию собственной дачи. Остается всего лишь заниматься любимым делом, растить детей, любоваться женой, радоваться жизнью, наблюдая, как неспешно течет время  и, следить, как по завету:   «Плодитесь и размножайтесь»,  – развиваются дети и внуки.

    Михаил посчитал, что сегодня прожил счастливый день и  пора, как в детстве, повернуться на правый бок и  заснуть. Он взбил подушку и закрыл глаза.  Как следствие, пришел сон.

 ЧУЛИ

     Михаилу снился сон. Рассекая воздух вытянутыми руками, он плыл в воздухе. В следующее мгновение, по внутреннему желанию, он стал раскачиваться, как на качелях, вверх – вниз, а затем  устремился ввысь, чтобы  затем  полететь обратно вниз,  а потом вскоре подняться ввысь. Попробовал попрыгать, как на батуте, и тело запрыгало, получив абсолютную свободу. Страх отсутствовал. Присутствовала  только радость. Лёгкость и свобода наполнили душу. Границ не существовало. Сложив вместе руки для длинного прыжка, Михаил полетел. Так захотелось. Набрав высоту, он стал пересекать горные хребты без четкого плана. Двигаясь по выбранному маршруту, его привлекло высокогорное плато, на котором рос фруктовый сад, питаемый горной речкой, разлившейся по равнине. Двигаясь против течения, речка привела к местечку, показавшимся знакомым, именовавшимся Чули. Грунтовая  дорога, совпадающая с течением речки, была объездной. Основная, асфальтированная трасса ответвлялась от  фирюзинского ущелья, не доезжая Фирюзы, вела через горы к дубовой роще, за которой  располагался посёлок. Чули практически не изменился после последнего посещения. Санатории, дома отдыха, пионерские лагеря и увеселительные заведения стояли на прежнем месте. Новые строения не изменили облика загородного местечка, расположенного в пятидесяти километрах от Ашхабада. Речка Чулинка, давшая жизнь поселку, брала начало у подножья горы,  вырываясь на поверхность земли мощным ключом. Михаил ранее любовался бурлением воды у источника и ничего удивительного не увидел в том, что захотелось ещё раз насладиться райским уголком. Нововведения людей, огородивших источник деревянным забором и создавших зону санитарной охраны, не препятствовали рассмотрению источника сверху.   Малозаметная дорога, расположенная рядом с источником, просматриваемая сверху, вела в горы. Широкая проезжая полоса быстро ссужалась. В каньоне нагромождённые валуны, отколовшиеся во время последнего землетрясения от скал, создавали на отдельных участках непроходимость. Камни никто не собирался убирать. В хаосе прослеживалась своеобразная красота, показывающая мощь и необузданность природы. Полюбовавшись нагромождениями, Михаил вернулся к источнику. Его осенило, что посещение Чули – не случайно. В поселке его интересовали два дома. В первый из них он часто приезжал в гости, к сокурснику по институту Евграфу, для совместной подготовки к экзаменам.   Рядом находилась запруда, являющаяся достопримечательностью местечка. Разница высот земли позволяла расширить речку и вырыть котлован, соорудив между зелеными деревьями  бассейн с бетонными берегами, уровень воды в котором, поддерживался с  помощью шандор. На берегу друзья часто загорали и набирались мудрости, штудируя учебники. Здесь же Евграф познакомился с Натальей, будущим архитектором. Сложные отношения влюбленных часто заходили в тупик, прерывались и возобновлялись вновь.   Однажды возлюбленная в порыве гнева пообещала, что если произойдет размолвка, она, став архитектором, не оставит камня на камне от дома  возлюбленного, воздвигнув на его месте почтовое отделение. Перед отъездом из Ашхабада Михаил зашёл в архитектурную мастерскую, где работала Наталья, с желанием проститься и застал её над составлением генплана Чули. Спустя годы, интересно было бы посмотреть, реализовала ли она свою задумку? Подлетая к дому Евграфа, Михаил воочию  убедился, что Наталья сдержала слово. На месте, где стоял дом, разместилось почтовое отделение с арабской вязью «ПОЧТА». Дела иногда говорят лучше всяких слов. Безусловно, к высказываниям обиженных женщин следует прислушиваться. Больше у дома нечего было делать.  Михаил покружил над стоянкой автомашин, сооруженной на бывшем пустыре, осмотрел ведущую к ней заасфальтированную дорогу, появившуюся в его отсутствие и показавшуюся ему незнакомой, и устремился вглубь поселка. Сонный Чули просыпался, когда жители досматривали последние сны.  Наступил благословлённый час и на востоке появилось зарево. Природа откликнулась на рождение дня. Птицы пением возвещали восход солнца. Деревья стояли, боясь шелохнуться и нарушить покой. Напоенные соком травы блестели от капель утренней росы.   Стремительная речка, звеня, серебрилась в бликах солнца, издавая приглушённый гул, издающий свежесть, чистоту и невинность.

  Второй искомый дом, ничем не отличимый от соседних строений, Михаил определил  по картине, установленной на крыше. Нарисованный золотой петух  искрился в лучах восходящего светила. Дверь ветхой кибитки, стоящей посреди фруктового сада, отворилась. Из дома  вышел озабоченный хозяин, обутый в сандалии на босую ногу, в изжеванных джинсах и затертой футболке с надписью на груди «Dizeil», ничего не значащей для него и  удостоверяющей сопричастность к прогрессу. Держа подмышкой коробку с красками, а в руках кисти для рисования, он деловито засеменил к кинотеатру. Из здания вытащил белое полотно, расчерченное на квадраты, и стал, поглядывая на фотографию, расчерченную на мелкие квадратики, размашисто мазать кистью по большому холсту, перенося изображения обнявшихся молодых людей. Затем  отошел  на приличное расстояние, чтобы лучше увидеть творение, вновь подошел к холсту, сделал несколько добавочных мазков и, удовлетворенно хмыкнув, с помощью двух рабочих водрузил афишу на стену кинотеатра. Закончив работу, художник поспешил к дому. Встреченный криками радости, он присел за стол к детворе, заканчивающей завтрак. Самый маленький карапуз, сидя в кухне на общей скамейке, энергично двигал ложкой и, опорожнив миску, попросил добавку. Он знал, что если не успеет поесть, то в следующий раз, за стол пригласят его лишь в обед. После завтрака настал радостный момент. Отец обещал заменить картину, выставленную на крыше дома. Семейство высыпало наружу. Мать, облокотившись на мотыгу, смотрела, как дружно выбегают из кибитки дети. Началось броуновское движение.   Четырнадцатилетний первенец, у которого ломался голос, выскочивший  первым, сделал несколько кругов.  Не поспевая за братьями и сестрами, последним спешил Алты, имя которому далось по счету рожденных детей. За детворой по прямой степенно шел гордый отец семейства, держа в руках завернутый шедевр. Молниеносно сняли старую картину с запечатленным золотым петухом, возвещающим утро, и на её месте торжественно поставили новую картину с изображением солнца. Всем детям хотелось обязательно подняться на крышу и принять участие в общем деле. Младшего подняли на стремянку, а затем и на крышу,  и он тоже, дотронувшись до картины, имел счастье поучаствовать в обновлении картины. Старший сын, задержавшийся на крыше, как зеркальце, направил отражение солнца от картины в сторону Михаила.  Сноп солнца ярко ударил в глаза. Солнечные лучи ярко били в глаза. Михаил, лёжа на спине, открыл их и проснулся. Солнце, поднявшееся над горой, ослепительно сияло.  Он повернулся  и посмотрел на веранду дома, откуда слышался гомон. Женщины через перила вытряхивали простыни. Владимир, стоя на веранде, разговаривал с бегающей за перилами собакой. Начинался новый день.