Текст книги "Во времена Николая III"

    Чистильщики сели за стол, каждый на своё законное место. Чтобы успокоиться и прийти в себя, выпили по полстакана водки и поделились впечатлением о бойне.

– Ничего,– подытожил председательствующий,– завтра у нас будут бумаги, говорящие  о шпионской деятельности генерала, и тогда мы окончательно разберёмся с ним.

– Кто у нас следующий? – спросил председательствующий.– Займись им,– обратился он к сидящему справа следователю.

   Следующим по списку числился научный сотрудник Николай Самопалов.

– Ну, кто там у нас из научников, выходи,– призывно прогорланил пожилой  следователь, обратившийся в сторону толпы, томящейся в клетке.

   Ответа не последовало.

– Долго мы будем ждать?– последовал нетерпеливый вопрос.

   Железная дверь проскрипела и из загона высунулась взъерошенная голова с чёрными маслянистыми волосами, приглаженными наспех рукой на пробор. Обладатель головы, не совсем уверенный, что вызывают его, нерешительно потоптался на месте. На кличку научника кроме него никто не откликнулся.

– Выходи. Выходи, не стесняйся. Ты именно тот, кого мы давно ждём,– заверил его, повторяя приглашение пожилой следователь, принявший эстафету от председателя по ведению допроса.

    Научник осторожно закрыл за собой дверь, стараясь смягчить издаваемый ею заунывный стон, и уверенной походкой, который от него никто не ожидал, направился к столу. Нарочно или случайно, но он остановился на том месте, с которого совсем недавно подняли обработанное тело, которое оттащили »отдыхать».

– Ещё один герой,– усмехнулся следователь.– Сейчас мы посмотрим, кто ты и что из себя представляешь,– он заглянул в чёрный список, лежащий на столе.– По картотеке ты числишься Николаем.

    Научник подался вперёд, желая возразить, что он не Николай, а Михаил, но следователь сурово остановил его на полуслове– Давай договоримся с самого начала,– размеренно, предупреждая возражения, напомнил он.–  Если я начинаю говорить, ты замолкаешь и чётко отвечаешь на вопрос, когда я его задаю. Ты понял меня?

– Понял,– согласился  Михаил, вспомнив, что его крестили Николаем и подивился их осведомлённости об обряде крещения.

– То-то же Николай,– сказал начальник, довольный тем, что с ним соглашаются.– Николай он же Коля,– началось  перечисление списка имен, под которыми мог проходить подозреваемый. – Он же Ник,– дополнил список однозначных имён молодой следователь с таким видом, будто сообщил новое имя, под которым преступник ранее совершал тяжкие преступления.

– Он же Николас,– подключился к игре главный начальник.

– В самом имени Николас, данном при рождении, таится связь с иностранщиной,– с серьёзным видом произнёс следователь, ведущий дело.– Ты чувствуешь свою вину?

– Помилуйте, о чём вы?– недоумённо пожал плечами Михаил.

   Он, весьма рассудительный, готовый обвинить сидящих за столом в отсутствии логического мышления,  никак не мог предположить, что с ним забавляются, как кошка с мышкой, перед тем, как съесть.

– До нас дошли слухи, что ты рвался в зарубежную командировку и даже оплатил проездные билеты до Парижа и обратно за свой счёт, что для научников с низкой зарплатой, пытающихся обычно получить удовольствие на халяву, граничит с безумием. У нас возникло подозрение, что ты собираешься покинуть Родину. Так ли это? Что тебя связывает с Францией?

    Михаил не собирался покидать родину. У него и в мыслях не появлялось желание остаться за границей. В свойственной ему манере он начал импульсивно задавать вопросы, вовлекая слушателей поразмыслить вместе с ним.

– А что мне там делать?– одного вопроса показалось ему недостаточно и он, как из пулемёта, выпалил другой.– Чтобы я делал за рубежом, если бы там остался? Я не знаю французского языка.

    По неписаным законам лагеря представителям загона, приглашённым на беседу, запрещалось вступать в обсуждения, без ведома охранников. Им предписывалось четко высказываться по существу дела. Следователи не собирались отвечать на дурацкие вопросы, задаваемые никчёмным научником. Не подозревая, что он лишен права размышлять, Михаил продолжал развивать  свои мысли вслух.

– Кто там меня ждет?– спросил он у следователей.

– Не прибедняйся,– перебил его старший следователь,– знаем мы вас. Оставшись без присмотра в чужой стране, вы, забыв о научных трудах, опьянённые мнимой свободой, начинаете обливать грязью нашу страну под аплодисменты недругов, не верящих в то, что вы говорите. Вам невдомек, что они благосклонно прислушиваются к злословию.

– Я злословлю? Каким образом?

– Ты много задаёшь вопросов, в то время как требуются ответы. Вспомни написанные статьи о разделении общества на группы людей в обособленные касты, об иерархии, о брахманах, относящихся к высшим сословиям, о следующих за ними по рангу воинов и торговцев и замыкающих шеренгу производителей, в то время, как мы говорим о монолитности общества.

    Михаил вспомнил о своих последних статьях и готовящейся к изданию монографии, занимавшей его последние годы. Он никак не мог предположить, что от публикаций может исходить угроза.

– Ах, вы об этом? – вздохнул он.

– И об этом и о том,– возмутился следователь.– Пора отвечать за свои слова и поступки. В нашей стране руководящее положение в обществе принадлежит рабочему классу. Высказывания против существующего строя вольно или невольно подрывает устои государства, в котором мы живём. Расскажите нам, неучам, почему рабочие, так называемые мудры, не могут управлять государством и почему кухарка не может стать членом правительства, в то время как подобное у нас практикуется повсеместно.

– В обществе, руководимый шудрой,– попытался объяснить Михаил,– в основу основ ставятся  трудовые достижения и культивируются соревнования, выявляющие передовиков, которые  стремятся больше собрать, нагрузить, выгрузить,  выкопать и быстрее всех пройти забой. Конституции таких стран пестрят лозунгами: кто не работает, тот не ес; каждому по его труду и так далее. Люди в этой стране ежедневно с утра до вечера воодушевлённо трудятся с желанием проснуться и добиться новых производственных показателей. В конечном итоге  трудящиеся остаются нищими, живущими от получки до получки, потому что труд для них превыше всего. К кухаркам я отношусь прекрасно. Пусть они варит вкусные обеды для семьи и не пытаются руководить обществом. Их заботы не соответствует общественным интересам. Нередко мы видим в правительстве человека, наделённого житейской мудростью,  гребущего всё под себя и забывшего, что думать следует, став государственным человеком, не только о себе, но в первую очередь  о других. Расхождения естественны, поскольку  его уровнем является дом,  в котором он живёт, и устремления направлены не на  развитие общества, а на благополучие  своей семье. На вопрос: что делать  в данной ситуации?– есть простой ответ: изменить сознание человека. Решение кажется  простым, но трудно выполнимым, если  уровень сознания не соответствует занимаемой должности. Трудно представить президента, не живущего интересами страны.

– Колись дальше,– перешёл на тюремный жаргон молодой следователь.

Кроме профессионального познания в нём проскользнул живой человеческий интерес к рассматриваемой проблеме.

– Давай перейдём от диктатуры пролетариата к военной диктатуре,– предложил он,– а заодно рассмотрим, что произойдёт при захвате власти торговцами и брахманами.

Старший следователь скривил губу и  намерился прекратить разбирательства, но прочитав в глазах молодого соратника просьбу продолжить повествование о различных структурах власти, играя в демократичность, милостиво согласился прослушать рассуждения Михаила.

– Государство является невинным отражением общества,– начал читать краткую лекцию Михаил ровным голосом, каким умудрённые опытом преподаватели объясняют студентам прописные истины.– Когда общество созрело отдать неограниченную власть  в руки военных или их одному представителю, устанавливается господство диктатора. Известны многочисленные примеры управления государством чёрными полковниками, тут же ставшими  генералами. Совершенно необязательно, что новый способ осуществления государственной власти обязательно приводит к разрухе. Нередко в этот исторический период, используя силу диктатора для подавления и пресечения деятельности инакомыслящих, именно такая форма правления  способна обеспечить экономическое развитие страны,. Однако интересы общества через какое-то время  всегда заставляют перейти к иной форме  правления. Приход торговцев к управлению обществом осуществляется  без войн и видимого насилия. При капитализме торговцы, используя демократию, где всё решается поднятием и опусканием рук, легко могут прийти к власти на гребне купли-продажи. Для них главное торговать.  Суперсделки, приносящие гигантские прибыли, толкают их на необдуманные поступки, в которых они, забыв о чести, готовы продать и отца, и родину.

– С диктаторами и торговцами все ясно,– нетерпеливо высказался молодой следователь.– Переходи к брахманам.

– Беда, если брахман, обладающий созидательным началом, захочет управлять государством,– затронул волнующую тему Михаил.– Назначение брахмана кроется в со-настрое общества с природным законом, а не участие его в правительстве и повседневных делах. Если брахман, поющий гимны, станет правителем, у него неминуемо возникнет желание подменить собой бога, что противоестественно. Из приведённого анализа видно, что ни одна из каст не в состоянии эффективно руководить обществом. Страной должен править император, король, царь или другой помазанник божий, стоящий между землёй и небом, опираясь на правительство, заботясь об интересах поданных и создавая благоприятные условия  для развития королевства и регионов. Представители всех каст должны не воевать с ним, а заниматься делами и поддерживать своими действиями устои государства.

    Старший следователь, сидевший в центре, ёрзал на стуле, всем своим видом показывая негативное отношение к оратору. Кривя носом, он недовольно вертел голову то вправо, то влево. Пожилой следователь, проживший жизнь и знавший что к чему, во всём соглашался со своим начальником. Молодой человек, видя реакцию товарищей, знаками показывал, что ему хочется дослушать речь до конца. Наконец Михаил закончил выступление. Старший следователь, еле дождавшийся окончания тирады, постарался высказать свое мнение о затронутом вопросе.

– Все ваши рассуждения,– с апломбом заявил он,– являются чепухой и не выдерживают критики. Многолетний опыт народов показывает, что монархии постепенно сходят со сцены. Колесо истории нельзя повернуть вспять. Никого не могут устроить и замкнутые иерархические группы людей, выполняющих специфические социальные функции  и наследственные занятия. Конституциями всех стран признано равноправие каст, а вы искусственно продолжаете насаждать анахронизм.

– Проходят столетия, меняются формы правления,– высказал еще один тезис Михаил в своё оправдание,– но пока еще ни одно правительство не принесло счастья своим народам и не обеспечило развитие творческих способностей масс.

– Довольно болтать,– прервал дискуссию старший следователь.– Вы использовали предоставленный лимит времени, в том числе и последнее слово перед вынесением приговора и не понятно, о чём продолжаете говорить. Вы не представляете людей, относящихся с самого рождения и до конца дней своих к наиболее угнетённому классу. Видимо, тебе придётся предоставить возможность самому почувствовать клеймо позора. Начиная с  завтрашнего дня  твоё место у параши в шкуре опущенных. Посмотрим, как ты себя будешь чувствовать, переместившись в касту «неприкасаемых». А пока иди постой у стены рядом со шпионом-генералом и поразмысли о своём будущем в новом качестве.

    Шпион-генерал пришел в себя и вздрогнул, услышав обращение в свой адрес. На его избитое лицо с кровоточащими ранами жалко было смотреть. Впрочем, начальники оценили существующую ситуацию как  вполне нормальную. Они знали, что раны со временем затянутся, краснота глаза превратится в синее месиво, потом проявиться чёрное пятно вокруг глаза, пугающее окружающих и говорящее о начале выздоровления, после чего больной, приходя в себя, вновь становится неуправляемым и спесивым.

– Встать,– послышалась команда начальника,– никто не разрешал тебе отлеживаться на полу или сидеть, облокотившись о стену.

    Прикрыв глаз и зажав пальцами бровь, генерал нащупал свободной рукой стену и попытался встать на ноги. Оторваться от стенки, несмотря на огромное желание встать, ему с трудом удалось выпрямиться и он, , еле-еле стоял, боялся пошатнуться и упасть.

– Если встал, то стой прямо, как учили, не позорь звания офицера,– приказал старший следователь, довольный, что не видит перед собой подтянутой фигуры.

    Генерал, сделав над собой очередное усилие, оттолкнулся, зашатался и, чтобы устоять, снова прильнул к стене. Старший начальник встал из-за стола, не поленился  подойти к подопечному,  чтобы подучить его строевой подготовки, но, внимательно вглядевшись в подсудимого, передумал.

– Сам упадёт,– махнул он рукой и возвратился на свое место.– Не хочется тратить время  на пустяки. Лучше займёмся нашими баранами,– усмехнулся он, посмотрев на изгородь.

   По установившемуся регламенту третье дело предполагалось вести  молодому следователю, который давно   заприметил в «курятнике» влюблённую парочку, решив допросить девушку и юношу  поочередно. девушку и юношу  поочередно.

– Давайте пригласим представительницу сладкой парочки,– предложил он, кивком головы указывал на загон,– которые так и льнут друг к другу. Интересно посмотреть, как они поведут себя, если их разъединить.

    Получив одобрение, молодой следователь встал и бодро зашагал к железной двери  «курятника». После несложных комбинаций возмущённый юноша остался за решёткой, а девушку повели в зал. Охранник, пропустив подследственную чуть вперёд, стал недвусмысленно наблюдать за ней сзади. Ее попытка замедлить шаги и поравняться с попутчиком не привела к положительным результатам. Всякий раз слышалось негромкое приказание двигаться вперёд, заставляющее идти в нужном направлении. У стола следователь поравнялся с девушкой, на ходу сообщив товарищам, что ему необходимо до допроса поговорить с подсудимой наедине, чтобы снять массу излишних вопросов. Взяв её под руку, он подошёл к двери, у которой стояли генерал и Михаил. Спутница, недовольная прикосновением конвоира, стала вырываться, но её локоть покрепче сжали и втолкнули в открытую ногой дверь, забыв в суматохе плотно закрыть. Любопытный от природы Михаил увидел в образовавшейся щели, ведущую в коридор, соседнюю дверь, которая тоже осталась полуоткрытой. В нее ввели девушку и свернули в сторону. Михаил потерял из виду девушку и следователя. В просматриваемом углу комнаты на кушетке лежала женщина без платья с задранной комбинацией. Рядом на вращающемся круглом  стульчике сидел знакомый доктор в медицинском халате, задрав нижнюю рубашку и положив руку на её голый живот. Правая рука пациентки покоилась на коленке мужчины. Голубки ворковали, забыв об окружении. Уста мужчины пошевелились.

– Что ты чувствуешь, когда я поглаживаю живот?– спросил доктор.

– Блаженство,– ответила женщина,– блаженство от вежливого поглаживания.

   Доктор, выслушав пациентку, понимающе закивал головой.

– Любая мышка смиряется с болевым уколом, если ей предварительно погладить животик,– услышал Михаил откровение медика.

    Раздавшийся за стеной взвизгивающий крик девушки, приведенной молодым следователем для дознания и невидимой через щель, заставил доктора отвлечься от пациентки.

– В чём дело?– послышался его недовольный бас.

   Доктор развернулся и неожиданно встретился взглядом  с Михаилом, отчего ещё более рассвирепел.

– Чёрт те что! Подглядывают! Не дадут спокойно определить артериальное давление в крови,– доктор тряхнул  рукой ив ней, как у фокусника, появился фонендоскоп. Профессионально сжав резиновую грушу, он с трубками в ушах склонился к мембране, лежащей на руке пациентки,  обратился  с ультиматумом  в сторону  невидимого конвоира.– Закрой немедленно дверь и сиди в приёмной тихо, как мышь, иначе убирайся из санчасти.

    Приказание следовало исполнить. Послышался осторожный топот сапог следователя, скрип закрываемой двери и осторожные затихающие шаги удаляющегося человека. За плотно прикрытой дверью восстановилась тишина. В загоне в ответ на мольбу возлюбленной послышались недовольные возгласы молодого человека, разлучённого с любимой, и его ритмичный стук  в железную дверь, призывающий обратить на него  внимание.

– Успокой его,– предложил старший следователь, обращаясь к коллеге.

   Пожилой следователь вразвалочку направился наводить порядок в загоне. Он рывком дернул дверь.  В просвете высветилось бледное вытянувшееся лицо взволнованного парня, который  отрешенно смотрел на начальника, не понимая, что происходит. Не говоря ни слова, следователь саданул кулаком по беззащитной голове и быстро усмирил несмышлёного, разбушевавшегося буяна. Закрывая скрипучую дверь, он увидел в гурте людей прячущегося за спинами бывшего директора, с которым на гражданке проработал с десяток лет.

– И ты здесь?– переключился следователь на новый объект.– Сколько лет,  сколько зим?! Ну, выходи на свет, поговорим. Он схватил директора за руку и рывком вытащил из загона. Полнеющий мужчина в годах выкатился, потеряв на ходу слетевшие очки.

– Что вы себе позволяете?– спросил он, нагибаясь  за очками.

   Вместо ответа, следователь пнул ногой бывшего сослуживца, отчего тот, не удержавшись, плюхнулся на пол.

– Ха-ха-ха,– заржал следователь.

   Обиженный директор встал на ноги и  постарался отойти на безопасное расстояние, не собираясь давать отпор обидчику.

– Ты не обижайся,– успокоил его следователь.– Я не со зла. Так получилось,– он подошёл и, дружески обняв бывшего сослуживца, положил руку на его пухлое плечо.– Ты помнишь, сколько раз я пытался прорваться к тебе на приём, а у тебя всё не хватало времени на пустяковые разговоры,– заглядывая в глаза директору, говорил следователь.  Он верил, что  ведет задушевную беседу.– Я понимаю, как трудно войти в положение подчинённых,  когда решаешь вопросы государственного масштаба и работаешь на износ, не поднимая головы.

– Я не припоминаю веских причин для встречи.

– Да что там вспоминать! Что прошло, то прошло. Помнишь ли ты меня?

– Как я могу забыть начальника службы по безопасности завода?

– Спасибо и на этом. А теперь скажи, как там, в директорском кресле, не насиделся?– продолжал измываться следователь.– Ничего, здесь я приготовлю для тебя , по спецзаказу, металлическое кресло и ежедневно стану приходить на дружеские беседы.

    Старший следователь, вытянув голову, внимательно следил за происходящим. Он спрогнозировал, что допрос с пристрастием бывшего директора надолго затянется и, отпив глоток водки, встал и направился в санчасть полюбопытствовать, как там развиваются события у молодого следователя. Стоявший на его пути Михаил, не говоря ни слова, переместился, уступая дорогу, после чего занял прежнее место у  двери. Облокотившись о неё, обнаружил, что она легко поддалась под нажимом плеча. Чуть повернув голову и скосив глаза, он увидел через щель пустой коридор, связанный с неизвестностью. Старший начальник в коридоре закрыл за собой дверь рядом расположенной санчасти, а пожилой следователь, обнявшись и забыв всё на свете, медленно тащил бывшего директора к месту пытки. Последующая мысль родилась сама собой.

– Бежим? – предложил он генералу.

– От себя не убежишь,– прошептал генерал, с трудом приоткрывая запёкшиеся кровью губы, – Если  сбегу, признаю выдвинутые обвинения законными, что хуже смерти. Мне следует дождаться приговора, каким бы суровым он не был. А вы бегите, молодой человек, может быть это ваша судьба.

    Михаил спиной осторожно толкнул дверь.  Она, не скрипнув, поддалась и, пропустив, бесшумно закрылась. Стараясь неслышно ступать по плиточному полу коридора, Михаил вырвался из здания. Ворота лагеря по-прежнему стояли открытыми и неохраняемыми.   Беспечность персонала объяснялась тем, что побеги из лагеря не случались. Михаил проскользнул через ворота, оставив за спиной колючую проволоку. Затем помчался в сумерках в степь в направлении коричневого камня под прикрытие львов, куда вряд ли бы, на ночь глядя, бросились за ним в погоню охранники. На постаменте вожак отсутствовал. Видимо, вместе с прайдом  он находился в укромном месте.

    В степи далеко от каменного трона Михаил повстречал вожака. Царь зверей давно заприметил блуждающего по неведомым тропам беглеца и, затаившись в густой траве, терпеливо ждал, пока тот перестанет кружить и предстанет перед ним. Михаил, выйдя на зверя, вздрогнул, услышав предупредительный  нескончаемый рокот грозного льва, и замер, не в силах пошевелиться. Бежать было не куда. При желании зверь мог нагнать  жертву в считанные секунды. Поскольку лев лежал без признаков внешней агрессии, беглец стал потихоньку приходить в себя. Обессиленный, испытывая голод, а ещё более жажду, он возжелал поскорее закончить надвигающийся кошмар, наблюдая за собой как бы со стороны, что не может совладеть с ужасом трясущихся ног и разбалансированными шарнирами связок. Взъерошенный, не мытый, уставший бояться, он стоял с опущенными руками, чуть сутулясь, и смотрел неотрывно в изучающие его человеческие глаза, вросшие в львиную морду.

– Всё же ты пришёл к нам, к животным,– сказал лев человеческим голосом.

– Пришёл не к вам,– возразил Михаил.– Я ищу безопасную и короткую дорогу домой в надежде поскорее выбраться из лагеря.

– К чему напрасные хлопоты? Выбравшись из лагеря, ты попадешь в шайку людей, где тебя опять ждут неприятности. У тебя есть шанс примкнуть к прайду, и почувствовать себя в безопасности. Оставайся с нами.

– Лучше я умру человеком, чем  превращусь в животное,– обессиленным голосом  твёрдо вымолвил Михаил.

– Твои страдания могли закончиться, но выбор остаётся за тобой и, следовательно, твой путь и испытания не закончены,– разочаровано прорычал лев и движением головы указал путнику направление, по которому следовало двигаться.

    Вожак, лежа, опустил умную голову на вытянутые лапы. Михаил двинулся прочь  от льва, который, полузакрыв веки, лениво провожал субъекта, решившего остаться, не в пример ему, человеком.

     Возвращение домой проходило, как в тумане. Из выпавших злоключений память высветила эпизод лежания в кустах, когда, ёжась от холода, пришлось наблюдать за осуждёнными, возводящими новый микрорайон, огороженный колючей проволокой,  в то время как рядом в зашарпанных телогрейках работали свободные строители, положение которых, практически, не отличалось от положения заключённых. Насмотревшись на «радость труда», задворками, сторонясь людей, Михаил попытался выбраться из центра города и вскоре очутился  на окраине в аэропорту, где издали, не решаясь приблизиться к пассажирам, со стороны следил за посадкой на очередной рейс. Порывшись в карманах, начал собирать деньги на авиабилет. Среди никчёмных бумаг, доставаемых из  карманов, неожиданно появилось удостоверение личности, выписанное на имя Николая Самопалова.   Как в портмоне запало  удостоверение его друга, оставалось загадкой. Вот почему, догадался Михаил, следователи упорно называли его по ошибке Николаем или Николосом. К самолёту потянулась цепочка вылетающих пассажиров. К лайнеру энергичной походкой подошли два опаздывающих молодых человека. Замкнув образовавшуюся у трапа очередь и выждав паузу, подошедшие здоровяки скрутили руки одному из беспечных пассажиров и молниеносно втолкнули его в подъехавшую спецмашину чёрного цвета, которая быстро покинула лётное поле. Операция произошла элегантно и чётко. Молодые люди блестяще выполнили свою миссию по очистке рядов. Завороженные пассажиры, радуясь, что забрали не их, понимающим взглядом проводили легковую машину, внешне никак не прореагировав на свершившийся акт, восприняли группу захвата, как само собой разумеющееся. Стюардесса, у которой слегка задрожали пальцы рук при  рассмотрении проездных документов, справилась с волнением и ускорила посадку. Вскоре пассажиры закончили восхождение на лайнер. Стюардесса поднялась на вершину трапа и, стоя у открытой двери, тупо смотрела на землю в одну точку, дожидаясь еще одного опаздывающего пассажира.  Михаил перестал подсчитывать деньги. Их не хватало. К тому же он вспомнил об отсутствии паспорта, дававшего ему право на приобретение авиабилета.   Наличие в кармане пиджака удостоверения личности, обладатель которого явно находился в розыске, охладило пыл. Появилось сомнение в целесообразности самого полёта, в конце которого его могут встречать другие молодые люди при выходе с трапа.   Чтобы не рисковать, было принято решение добираться домой  нехожеными тропами и попутным транспортом, исключив рейсовые маршруты, занесённые в журналы и справочники. Изголодавшийся, полубольной, в изодранной одежде Михаил поздней ночью осторожно постучался в родимое окно. Обессиленная ожиданием  жена с радостью встретила его у порога.

– Что случилось, милый?– спросила она. Тепло родного человека, вставшего с постели, передалось мужу. Обняв ее, он долго стоял, впитывая в себя силы, исходящие от жены.

– Лучше не спрашивай,– слабым голосом, помедлив, ответил Михаил.– Скажи лучше, что случилось с Николаем Самопаловым? Где он?

– С ним?–  спросила удивленно жена.– Ничего не случилось. По конкурсу он получил кафедру в университете и два дня назад уехал за тридевять земель в тьму тараканью, поближе к китайской границе. Его торжественно проводили всем институтом. На днях, на новое местожительство к нему, с нажитым скарбом  перебираются  жена с сыном. У тебя в запасе достаточно времени, чтобы  через нее передать  привет другу… И это всё, что волнует тебя?– спросила она.

   Она не преминула напомнить о себе и еще раз высказаться, что не следует забывать о ней ни при каких обстоятельствах.

– Я всё подробно расскажу,– успокаивая жену, пообещал Михаил.

   Сидя за ужином, он рассказал о своих злоключениях, в том числе и о грозящей Николаю опасности, о которой незамедлительно следовало предупредить.

– Ложись спать и ни о чём не думай,– предложила жена.– Утро вечера мудренее. Выспись, отдохни, а завтра мы что-нибудь придумаем.

    На следующий день Михаил проснулся поздним утром, если и не полный сил, то, во всяком случае, с чувством свежести. Жена хлопотала на кухне. Михаил встал и, накинув халат, пошлёпал в шлёпанцах на запах кофе. Жена уже успела позавтракать. За компанию она присела напротив и, не притрагиваясь к еде, с участием смотрела на мужа. Утолив первый голод, Михаил оторвал взгляд от тарелки. Заглядывая ему в глаза, жена предложила забыть пережитое и никому не рассказывать о побеге из мест не столь отдалённых. Предложение: больше никогда не вспоминать о треволнениях, связанных с пребыванием  в лагере по нелепой ошибке вместо Николая, который не подозревает о злоключениях друга и которого, вряд ли,  теперь тронут в новом месте, уехавшим за тридевять земель,– показалось заманчивым.

– Вместо рассказа, в который трудно поверить нормальным людям,– заключила она,– следует сообщить жене Самопалова, что тебя ночью посетило видение, угрожающее Николаю, а поймёт она и сделает ли правильные выводы, это её забота.

   Поразмыслив, Михаил согласился с доводами разумной жены. Он привстал, подымаясь с кресла и опершись о подлокотники,  проснулся.

     Михаил открыл глаза и обнаружил себя сидящим в кресле, сжимавшим кистями рук мягкие подлокотники. Вытянутые ноги по-прежнему покоились, как и до сна, под столешницей на подставке, предусмотренной заботливыми древними мастерами, знавшими толк в комфорте и отдыхе. На столе горела электрическая медная лампа с зеленным абажуром, выполненная под старину. На двух страницах раскрытого тома «Всемирной истории», покоившегося на столешнице, описывалась история о хитром хане. Загромождённая массивной мебелью комната, навеявшая увиденный сон, продолжала излучать флюиды прошлого. Из кухни, через полуоткрытую дверь, запахло кофе, предвестник обеда. Михаил попытался всмотреться в пространство перед собой, могущее многое объяснить, воспроизведя запечатленные в прошлом события, которые, уходя в небытие, никуда не исчезают и которые всплывают в зависимости  от способности субъекта считывать информацию. Вещи, старые фотографии и стены, без сомнения, могут многое рассказать, каждое о своём. Стоящий в углу книжный шкаф полон энциклопедических знаний о людях и животных. Спёртый воздух внутри него готов поделиться рассказами, не поместившимися в опубликованные издания. По примыкающему к шкафу комоду, построившись по росту и трубя во всю силу, возглавляемые вожаком,  шли в поход  чёрные слоны из чёрного дерева. Впереди размеренно шагали мощные взрослые особи, недосягаемые для врагов и имевшие большие сердца, превышающие физические. За ними, семеня, ели поспевали представители молодого поколения, имевшие крепкие натуральные белые бивни из слоновой кости, как у сородичей. Вожак знал увлекательные истории о передвижении стаи по джунглям и уверенно вел за собой сородичей. Михаил вспомнил о внутреннем содержании комода, где за истрепанной дверцей хранилось несметное количество спичечных коробков, пачки соли и сахара и многочисленные продукты в металлических банках с фабричными этикетками, которые периодически съедались и пополнялись вновь. Неприкосновенный запас восполнялся в соответствии с утверждённым графиком и был рассчитан на случай третьей мировой войны. Среди наклеек на банках выделялось слово «изюм», написанное от руки.

    В начале войны с полок магазинов в первую очередь сметаются продукты, объяснял Невыездной, каким-то неведомым образом они опять появляются вновь, после устранения паники. В связи с этим существенно продержаться на своих запасах до тех пор, пока страна не перестроится на военные рельсы. По большому секрету он сообщал сотрудникам лаборатории о своей тайне,  советуя иметь в укромном местечке квартиры небольшой НЗ на всякий случай. В число избранным со временем попал и Михаил, который, как и вся беспечная молодёжь, отказался открывать у себя в квартире филиал «Закрома  Родины», с большим убеждением советуя  ускорить замену изюма в существующей банке, обязавшись помочь своевременно истреблять старый изюм с заканчивающим сроком хранения. Закрыв глаза, Михаил пошевелился в кресле.       Устроившись поудобнее, он вспомнил о давней командировке с шефом в Литву, где их настигла весть о сложных взаимоотношениях между противоборствующими державами.  В результате началась внеплановая закупка продуктов, предвещавшая начало третьей мировой войны. Услышав сообщение по радио о Карибском кризисе, Невыездной, оставив срочные дела, с рюкзаком на плечах  начал обходить магазины, запасаясь продуктами. За ним, как бы невзначай, не вызывая излишних подозрений у окружающих, с вместительной,  спортивной сумкой следовал  его ученик, помогающий шефу делать закупки, отказавшийся от своих собственных. Сема предложил Михаилу, не ограничиваясь помощью, заняться созданием своего собственного НЗ, но сотрудник отказался. Чтобы не вызывать подозрений и не возбуждать «продовольственную» лихорадку у населения, друзья скупали продукты различного ассортимента в разных местах  и в небольших количествах. Завершив намеченные рейды и удостоверившись, что на первое время концентратов достаточно, Невыездной спокойно вздохнул, удивляясь безмятежности людей, занятых повседневностью и забывших о голоде.  В тот критический момент здравый смысл политических деятелей восторжествовал над амбициями и атомная война не возникла. После благополучного разрешения кризиса перед Невыездным возникла новая  задача, касающаяся  поедания несметных богатств. Часть продуктов он передал без объяснений сотрудникам в Литве, не совсем понимающим,  что к чему. Часть оставил в гостинице, а основную массу перевез домой для пополнения неприкосновенных запасов и оказания ненавязчивой благотворительной помощи дружеским семьям. Михаил открыл глаза.   Его рассеянный взгляд скользнул по комнате. Внимание привлекли две фотографии в серебряных рамках, стоящие на письменном столе. С одной из них на него смотрел смотрел улыбающийся отец Сёмы в буденовском шлеме времён гражданской войны. С другой – серьезный мужчина с  двумя генеральскими ромбами в петлицах без головного убора с совершенно гладкой головой. Лицо на фотографиях не походило на человека, видимого им во сне. Несмотря ни на что, Михаил продолжал искать одинаковость черт, памятуя о разнице между образом и чертами реального человека. Не найдя сходства, он начал сопоставлять себя, сидящего в кресле, с философом Михаилом, разговаривающим со львом на вербальном уровне, и тоже не нашел между ними ничего общего. И все же, вне всяких сомнений,  во сне он видел самого себя. Какая-то связь между сном и явью существовала.   А если она отсутствует, без удовольствия констатировал он, тогда не понятно, в чём смысл видений, не улетучивающихся вместе с пробуждением. Михаил мог воспроизвести мельчайшие подробности сновидений, мимику, жесты и реплики героев. Ему показалось интересным возродить профессию толкователей снов, чтобы послушать, что они скажут о виденном сне и о мыслях человека, находящегося в другом состоянии сознания. Впрочем, он не поверил бы им, чтобы они не говорили. Круг замкнулся. Сон не давал покоя.   Продолжали возвращаться отдельные эпизоды. Показалось забавным двояко оценивать одни и те же события, в зависимости от того, где они происходили: во сне или наяву. Вспомнилась группа захвата у трапа самолёта, обезвредившая преступника. Наблюдая за посадкой пассажиров на лайнер из-за кустов, герой сна негативно отнёсся к выезду автомашины на лётное поле и действию профессионалов правоохранительных органов.   Наяву в остросюжетных боевиках, Михаил, как патриот страны, не раз восторгался чёткостью действий чекистов, понимая, что нельзя завершить запланированную операцию, если о ней догадывались представители противодействующей группировки. виденный сон натолкнул его на блуждающую мысль, что роли чистильщика и преступника, находящегося в спецлагерях, условны и определяются обстоятельствами, формирующими личность. Усилившийся на кухне шум предвещал завершение приготовлений к обеду. Вскоре послышались тяжёлые шаги в коридоре. Расстояние между кухней и комнатой было незначительным.  На пороге комнаты выросла фигура Сёмы с подносом в руках, на котором возвышался кофейник среди заставленных тарелок с пищей.