Текст книги "Во времена Николая III"

– Первых блюд я не готовлю,– на ходу объявил Сёма.– Кофе заменит нам суп, так любимый хозяйками на Руси. Суп и пирожки предпочитаю есть в гостях. Второй раз мы выпьем кофе с десертом после обеда.

    Михаил воспринял высказанные слова, как должное, без пафоса. Он не собирался оспаривать или обсуждать услышанное заявление, прекрасно понимая, что изменить всё равно ничего не удастся.  Он поднялся с кресла и направился к столу. На стол стала перемещаться с подноса добротная еда в большом количестве без особого разбора. Началось кофе питие со сливками. Покончив с изрядным количеством бутербродов, друзья приступили к подогретой на пару осетрине.

– Я не стал резать осетрину на ломтики, а просто снял обертку и подогрел рыбу в тех формах, в которых купил, что очень удобно,– сказал Сёма, раскладывая по тарелкам прямоугольные фасованные тушки.– Поскольку  осетрина относится к жирным рыбам, позволим себе выпить немного водки. Обычно я не пью, но иногда, в особых случаях,  алкоголь необходим. Некоторые вещи, опробованные тысячелетиями, следует воспринимать без рассуждений. Отец рассказывал, что после двухчасовой вахты на капитанском мостике в дождливую погоду, когда ветер насквозь пронизывает через плащ – палатку грудь, не следует думать о вреде алкоголя. Если не хочешь заболеть, следует принять сто пятьдесят граммов водки и ложиться в постель. При употреблении жирной пищи для выделения желудочного сока небольшое количество спиртного не повредит организму. Скорее наоборот. Поэтому я, как врач, прописываю водку в виде лекарства.   Сёма развернулся  и вытащил из секретера трёхлитровый штоф, с плескавшейся на дне, огненной водой и два высоких стакана, изготовленных из совершенно гладкого прозрачного стекла,которые входили в водочный комплект. Сема чинно сел. Михаил последовал его примеру и стал с интересом рассматривать штоф, считая, что далеко не каждый способен похвастаться стоящей в баре посудой, на одной стороне выгравировано было строгим чертёжным шрифтом без наклона, а на другой – витиевато-вензельной.   Буквы Е и Н  воссоздавали  наглядную связь между Екатериной Второй и фамилией знатного рода, дважды начинающегося с буквы Н. Возникло желание повнимательнее рассмотреть гербы.

– Можно посмотреть? – спросил Михаил и, получив утвердительный ответ кивком головы, пододвинул штоф поближе.

После рассмотрения со всех сторон, он встряхнул его вместе с содержимым и поставил на прежнее место.

– Знатная семейная реликвия, которой можно гордиться. Возраст штофа близок к двум столетиям?! – полу утвердительно, разговаривая сам с собой, негромко и почтительно вымолвил Михаил. -Штоф изготовлен во время царствования  Екатерины Второй в момент образования семьи, носящей двойную фамилию Невыездной – Новоградский,– пояснил Сёма.– В самом конце восемнадцатого столетия для подавления крестьянского бунта, поднятого Костюшко, в Польшу ввели царские войска. На одном  из балов в Варшаве молодая польская княжна влюбилась в сорокапятилетнего русского генерала. В результате образовалась новая семья, объединившая два знатных рода. Появилась двойная фамилия с начальными буквами Н. После завершения  баталий княжна переехала в Петербург и подарила генералу трёх сыновей. Одному из продолжателей рода по наследству переходит и штоф, хранящийся у меня.

    Как плохо мы знаем историю, которая всегда рядом, подивился Михаил. Мы создаём будущее, не зная настоящего и не осознавая прошлого. Правда и история всегда рядом, как две стороны медали. Одна для царей и их свиты, другая для пахарей, живущих в разных домах и на разных площадках, иными словами, с различной судьбой, со своим укладом жизни и видением мира. Отсюда возникают различия в понимании истории и постоянные ее переосмысливания в зависимости от того, кто берётся за перо.

– Расскажите о руководителе польского восстания?– поинтересовался Михаил.

– Тадеуш Костюшко был ранен в бою и взят в плен. После разгрома восстания его посадили в Петропавловскую крепость.

– Чем он еще знаменит?

– В нем текла кровь неугомонного революционера. Ранее он участвовал в войне за свободу Северной Америки.

– Какова дальнейшая судьба пламенного революционера?

– Из Петропавловской крепости его освободили два года спустя. После возвращения на родину он отправился  в Швейцарию, где и нашел свою кончину.

– Наше поколение воспитано на образах Спартака, Овода и Александра Корчагина. Изначально я за свободолюбцев, борющихся за справедливость и на стороне тех, кто умирает на баррикадах со знаменем в руках.

– При наличии смысла можно и умереть на баррикадах. Наша семья на протяжении веков отстаивала интересы страны. Будьте покойны, что мои помыслы и помыслы моих  родственников не менее честны.

Ведя оживлённый разговор, Сёма не забыл о роли радушного хозяина и разлил очередную порцию водку в высокие гладкие стаканы. Спиртное заплескалось, призывая к тосту.

– Я спою песню, являющуюся одновременно и тостом, и гимном,– сказал Семён Михайлович.

   Он встал, выпрямился и поднял стакан. Михаил внимательно посмотрел на вытянувшуюся фигуру шефа, рассуждая о том, как мало мы знаем людей, с которыми живём бок о бок и которые   нас продолжают удивлять. Сёма, держа в руках на четверть заполненный стакан, гнусаво запел:

 
                                          Как ныне взбирается вещий Олег
                                          Отмстить неразумным хазарам …
 

   Первые строки о вещем Олеге, напомнили школьные годы, когда изучался Пушкин. Михаил собирался подпеть далее идущие слова из известного стихотворения, но песнь потекла по другому руслу. Вслушиваясь в звучание произносимых слов, он удивился, почему использовано начало стихотворения поэта, который был в последние годы не в милости у самодержавия и которого, по версии Сёмы, хладнокровно убили, когда он надоел свету своими любовными похождениями. В ходе следующих строф Михаил понял, что,  государи могли ссылать  стихотворца в ссылку, но они чтили гения и жаждали, чтобы он слагал песни о династии самодержцев.

    Сёма продолжал свою песнь:

 
Так громче музыка играй победу
             И враг бежит, бежит, бежит.
 

Используя кулак в качестве острия копья, Сёма трижды наподдал сзади по воображаемым убегающим врагам и закончил песню:

 
                                              Так за царя, за родину, за веру
                                              Мы грянем громкое ура, ура, ура!
 

   Песня лилась заразительно. Михаил, вторя певцу, успел трижды прокричать: ура, ура, ура!

   Произносимые слова для него воспринимались звучными сочетаниями, не более, в то время как Невыездной самовыражался. Выпив и закусив, Михаил возвратился к теме песни.

– Вы относите монархию к идеальному строю?– спросил он, вспомнив недавно видимый сон, где сам выступал защитником монархического строя.

– Разумеется,– ответил Сёма.– Хаос и распад России начался после свержения самодержавия. Всё хорошее, что создано в России, относится к монархическому строю. В династии Рюриков триста лет постепенно преумножались богатства страны. Иначе и быть не могло при переходе престола от отца к сыну, когда наперед известен наследник и отсутствуют мотивы извечной борьбы за власть и переустройства общества. Гарантом стабильности служит государь, помазанник божий, служащий для подданных  непререкаемым авторитетом, судьёй и повелителем, постоянно думающим о судьбах страны и  заботящийся о народе. При демократической форме правления, где результат зависит от выборов, кому-то всегда хочется манипулировать бюллетенями.   Ориентироваться на большинство опасно. Ещё в четвертом веке до нашей эры на камне, стоящем перед входом в храм Аполлона, начертаны семь заповедей, последняя из которых  гласит, что худших всегда большинство. Историю народов творят не толпы, а личности и  многое зависит от того, кто находится у власти. Вам, молодёжи, на уроках истории излагали философскую премудрость о революционной ситуации, возникающей в период, когда правящие не способны управлять государством, а угнетённые классы более не намерены мириться с существующим строем. Что-то же надо объяснять массам. Возникновение революционной ситуации зависит от личности правителя. Есть сильные цари, а есть слабые. При сильных царях государство становится мощным, при слабых владыках оно распадается. При Иване Грозном и Петре Великом невозможно возникновение революционных ситуаций, а при Николае Втором и Горбачёве начинаются брожения в обществе, смута и свершаются революции.

    Михаил внимательно вслушивался в произносимые слова, пытаясь найти общность между тем, что говорит Сёма и тем, что говорил сам во сне, вернее связанный с ним персонаж из сна, защищающий монархический строй и находил много общего в  трактовках. Увиденное во сне он оставил за пределами логических размышлений, не имеющих ничего общего с действительностью. Высказывания шефа он тоже, признав интересными,  оставил без последствий, считая восстановление монархии в современном обществе нереальным. Отстраниться от грядущих перемен, стоящих на повестке дня, Михаил не мог отмахнуться. Показалось резонным оставить существующий строй без изменений и ввести многопартийную систему, которая  осуществила развитие страны без ненужных революций.

– Сейчас появляется много партий,– сказал Михаил.– Мне трудно представить себя борцом за установление монархии. Также трудно понять коммунистов, сжигающих на площадях партийные билеты. Перед тем, как бросать их в костёр, следовало вначале выяснить, являлись ли они настоящими революционерами или только состояли в партии ради благ и продвижения по службе? Перед сжиганием партийных билетов, коммунистам следовало, по Маяковскому, вначале сжечь себя. Я ничего не имею против существующего строя. Именно оно дало мне возможность стать тем, кем я есть. Неизвестно, мог ли я достичь большего при другой власти. В десятом классе я размышлял над тем, куда пойти учиться.  При выборе профессии исключались из рассмотрения гуманитарные науки. Склонность к математике толкала на поступление на физико-математический факультет, но специальность учителя математики, тесно связанная с понятием воспитателя,  останавливала. Финансовые семейные возможности не позволяли проживание в общежитии другого города. Поневоле выбор пал на профессию геолога.   Данная специальность прельщала возможностью путешествий и странствий в безлюдные места, где мало людей и где властвует дикая природа в первозданном виде, и возвращение в ненастную зимнюю погоду домой, в цивилизованный город. Однако набор на геологическое отделение прекратился в год, в который я окончил школу. Махнув рукой, я подал документы на сантехнический факультет, куда год назад поступала сестра. Мое уважительное отношение к ней можно считать причиной выбора специальности. После института я  работал в проектном институте, в котором, по истечении нескольких лет  поймал себя на мысли, что начинаю комбинировать известные технические решения без творческого роста и созидательности.  Дальнейшая работа выглядела не интересной и представлялась серой  рутиной, что привело к поступлению в аспирантуру. Лёгкость поступления и последующая интересная работа говорили о том, как я сейчас понимаю, что избранный путь правилен. Неожиданно для себя я выбрал профессию широкого профиля. Рядом со мной  трудятся механики, химики, геологи, биологи, врачи, сельхозработники. Если говорить о предначертанной судьбе, я мог бы выбрать любую из перечисленных специальностей и всё равно очутился бы в Научном Городке, занимаясь охраной окружающей среды.

– Безусловно, вы создали себя,– подытожил шеф.– Я давно наблюдаю за вами. Впрочем, я тоже создал себя сам и стал тем, кем я есть. Наибольших успехов я бы добился, избрав профессию военного или физика. В этих кругах наша фамилия достаточно хорошо известна, но мне, сыну врага народа, следовало найти нишу, которая мало кого заинтересовала бы из компетентных органов, такую, что даже если бы кто вспомнил обо мне, то махнул бы рукой: подумаешь, занимается чепухой, ну и пусть себе копошится.   После расстрела отца нам с мамой пришлось туго. На определённом этапе жизни, на семейном совете мы с мамой решили, что больше не станем обращать внимание на носимую одежду, а  начнем думать только о продуктах. С тех пор в моей одежде появилась неряшливость. Смириться с имеющимися привычками маме оказалось сложнее. Она по-прежнему, несмотря на отсутствие новых нарядов, в отличие от меня, продолжала следить за собой. Сидя за туалетным столиком, стоявшим у кровати, она подолгу всматривалась в зеркало, пытаясь вглядеться в прошлое. Когда и её не стало, я потерял единственного советчика и окончательно сформировался как личность со своими взглядами и убеждениями. В последние годы она часто болела и практически не выходила из дома,– Сёма повернул голову к задрапированному проёму, ведущему во вторую комнату,– находясь в смежной комнате с одним окном. Там  всё так же стоит бельевой шкаф, широкая кровать. Вообще, ничего интересного, кроме запылённых хрустальных безделушек, лежащих под зеркалом на туалетном столике у кровати, которыми никто не пользуется последние двадцать лет и которые представляют интерес лишь для кинозвёзд «Мосфильма», неудачно пытающихся играть княгинь. После её смерти я переместился в комнату, в которой она спала. Комната, в которой мы сидим, превратилась в рабочий кабинет и одновременно в гостиную. Тахта, на которой я спал, является спальным местом для остающихся на ночь гостей, и одновременно служит дополнительным посадочным мест во время праздничных обедов. Стол, за которым мы сидим, при большей компании отодвигается от тахты. С детства я привык к другим условиям. Родился я явно не для того, чтобы чистить горшки и воевать с соседом по коммунальной квартире. Я вам покажу интересный документ.

    Сёма встал и шагнул вправо к секретеру, стоящему в двух шагах, вытащил кожаную папку, которую, сев на место, раскрыл и положил на колени. Перевернув несколько страниц,  положил свидетельство о рождении на стол так, чтобы было видно гербовую бумагу, и начал самозабвенно, как нечто дорогое, с мягкими интонациями в голосе, рассказывать об обряде крещения, перечисляя имена знатных особ, присутствовавших на церемонии. Михаил оценил важность крёстных, именуемых генерал-губернаторами  Петербурга и Москвы с их жёнами, взявших на себя обязанность опекать юное чадо. Михаил взял в руки свидетельство о рождении и попросил повторить названные фамилии. Ошибки не было. Фамилия сына бывшего генерал-губернатора Москвы, а ныне известного учёного, принимающего участие в спасении расположенного в долине многотысячного города от затопления,  оказалась ему знакомой. Шеф подтвердил правильность предположения и добавил, что его с этим человеком связывают дружеские узы.   Сема подхватил, собиравшуюся было, выпасть фотографию молодой женщины в белоснежном  медицинском халате с кокошником на голове и близко поднёс пожелтевшее фото к своему лицу, будто собираясь на него молиться, после чего медленно положил на стол.

– На фотографии изображена моя мама,– пояснил он,– бывшая в годы первой мировой войны сестрой милосердия. Эта фотография стояла на столе её отца, решавшего в годы первой мировой войны, висящую на волоске, судьбу Котовского. Думая о завете Петра Первого, что славу и богатство отечества следует беречь и множить, и, смотря на дочь,  он послал Котовского в окопы, но тот покинул фронт, поскольку имел, на этот счёт, иные интересы.

– В сравнении с  предметами, изображёнными  на фотографии, ваша мама небольшого роста,– предположил Михаил.

– В отличие от двухметрового мужа, это безусловный факт. Невысокий рост она унаследовала по генетической ветви от своего отца.

– У вас имеются братья?

– Один. По древней традиции, одного из членов семьи направляли в  священнослужители. По своим наклонностям,  к этой миссии более всего подходил мой брат. Сейчас он является настоятелем маленькой церквушки в Париже. Покинув Россию в двадцатые годы, он считался пропавшим без вести.

    Пока шеф говорил, Михаил невзначай взглянул на открывшийся лист, лежавший  сверху, в раскрытой папке. Внимание привлекли две жирные чёрные линии высотой с большую печатную букву. В свидетельстве о смерти отца Сёмы в строках, следующих друг за другом, отведённых для записи места смерти и дате смерти, стояли жирные черные полосы. Сёма  хотел убрать злополучный лист, засунув его между документами папки, но передумал, положил на стол, закрыв им свидетельство о рождении. Михаил медленно прочёл содержимое.

– Я никогда не видел ничего подобного,– сказал Михаил, указывая на свидетельство о смерти отца Семы.– Трудно представить, что такое возможно. Я равнодушен к тому, в каком городе умру, где похоронят и где развеют прах, но я содрогаюсь, когда вижу подобный документ.

    Михаил предложил выпить за отца Сёмы. Они выпили, после чего какое-то время молчали, каждый думал о своём. Михаил размышлял о превратностях судьбы, о карьере, блестящей перспективе, раскрывшейся  перед Сёмой при рождении и о неожиданных поворотах, смешавших всё, а Невыездной вспоминал о детстве и счастливых часах, проведенных с родителями.

– Существует мнение, что сын за отца не отвечает,– вывел Михаила из раздумий Невыездной, сам себе вслух отвечая на мучительный вопрос, теребивший душу.– Чушь! Черта с два!

    Михаил не удивился фразе, сорвавшейся вроде бы ни с того, ни с сего из уст шефа. Он и за собой замечал, что иногда говорил, по мнению окружающих, как бы невпопад.   Главное,  подумал он, чтобы рядом находился собеседник, следящий не за цепью размышлений, а вслушивающийся в окончательный ответ. Он давно пришел к выводу, что  вопросы собеседнику  не обязательно задавать. Их можно задавать себе и тогда ответы приходят сами собой, кажущимися откровениями, лежащими на поверхности и ждущими своего часа, с которыми наперёд приходится соглашаться. Для Михаила, на которого не выпали испытания тридцать восьмого года, не существовало сомнений в единении отца и сына. Он отнёс трактовку, что сын за отца не отвечает, к несуразицам, противным природе, и считал это выражение детищем гражданской войны, когда брат шёл на брата, а сын воевал с отцом. Продолжавшее и в дальнейшем несоответствие законов страны с законами природы, довлеющее над людьми и уводящее от правды жизни в страну кривых зеркал,  порождает двусмыслицу и толки, когда дома говорят одно, а в общественном месте другое. Об отце Сёма в Научном Городке не распространялся, но шёпот, который страшнее всяких слов, таинственно распространял слухи, жаждущие новых откровений, что его родитель служил царским адмиралом, а после революции стал красным генералом. Рядом  с двумя фотографиями, стоящими на рабочем столе сына, не доставало третьей, которая, несомненно, лежала в закромах. Недаром говорят, что Бог троиться любит. Весьма интересно было бы взглянуть на фотографию отца Сёмы в форме адмирала, хранящуюся где-то в тайниках, скрытых от посторонних глаз. Михаил не проявил любопытства, решив, что поскольку ее скрывали, то о ней нечего и спрашивать. Лучше спросить о том, что не вызывало подозрений.

– Я  ориентируюсь в старых  воинских званиях, а о воинских отличиях времён гражданской войны могу только догадываться по количеству ромбов в петлицах. Какое звание имел ваш отец? – спросил Михаил, вполоборота повернувшись в сторону фотографий, стоявших на письменном столе.

– Мировая практика пестрит случаями присвоения очередного воинского звания при переходе офицера из одной армии в другую,– ответил Сёма.– Наполеон собирался служить в царской армии, но его не повысили в чине и он остался служить во Франции. Перейдя он на сторону России, история многих государств развивалась бы другому сценарию. При переходе отца из царской армии на сторону красноармейцев, известный принцип повышения по службе был соблюден. За званием адмирала следует контр-адмирал, что равносильно  генерал-лейтенанту. На офицерском кителе отца в петлицах вы видите два генеральских ромба. Звания  на флоте и в сухопутных войсках, несмотря на различие в наименованиях, идентичны. Так, капитан первого ранга приравнивается к полковнику, а в научных кругах доцент идентичен старшему научному сотруднику, работающему в исследовательском институте. То, что в первые годы советской власти в Красной армии отменили погоны и звезды заменили ромбами, объяснимо. Невыразительные формы военнослужащих, как отпечаток времени, следовало подчинить внутренним устоям государства. После революции стремились создать костюмы для военных без видимых отличий, желая уровнять командиров в глазах солдат и матросов. Прятки являются интересной детской игрой, но спрятать генеральские звезды не удавалось ещё никому. Со временем встала необходимость в замене армейской формы и введении погон. Начали с обмундирования.  Сталину несколько раз показывали образцы новой военной формы, но им ни один  из представленных образцов не утверждался. При очередном просмотре вождь спросил у модельеров:– А чем вам не нравится русская форма времён Суворова, одержавшего блистательные победы? Все вмиг прозрели, услышав здравую мысль. Никто не посмел возразить товарищу Сталину  и дальнейшая раскройка тканей пошла, как по маслу. Погоны в войсках появились позже, при первых значительных победах на фронтах отечественной войны под Курском. В верхних эшелонах власти сразу вспомнили о боевом духе и о молодых парнях, получивших лейтенантские погоны и могущих похвастаться ими перед барышнями.

– Какая же их двух фотографий вам наиболее дорога? – вернулся  Михаил к фотографиям.

– Обе. Да, обе!-повторил Сёма,– на обеих изображены родные лица. Мне дорога любая реликвия, связанная с отцом.

    Михаила  заинтересовала причина выпадения волос у отца Семы. Вспомнился разговор  с пилотом, который рассказывал, что во время  войны после жаркого лётного поединка он, приземлившись, обнаружил вместе со снятым шлемом в своих руках целую шапку волос.

– Связано ли с каким событием выпадение волос на голове у вашего отца?– спросил Михаил.

– Волосы выпали у отца в молодости,  без видимой причины,  почти в один миг. В тридцать лет я забеспокоился, что могут сработать гены и стал в чрезвычайных количествах употреблять хну во время мытья головы. Последующие годы показали, что мои опасения  беспочвенны. Использование хны, в дальнейшем, стало скорее привычкой, чем необходимостью. – Во всяком случае, компании по производству хны могут использовать вас в рекламных роликах как индивидуума, дожившего до седых волос и сохранившего великолепную шевелюру, благодаря их стараниям.

– Они здесь не причём,– серьёзно ответил Семён Михайлович.– Впрочем, для них это не существенно. Им важнее крутящееся колесо по производству продукта и получаемая выгода.

– Вы когда-нибудь фотографировались в будёновке? – перешёл Михаил к детальному рассмотрению второй  фотографии

– Я?! Никогда!

– А я надевал будёновку в молодости. Она мне к лицу.

   Недавно Михаил увидел буденовку на  глянцевой обложке журнала на голове Гайдара. Определённый подтекст перемен во взглядах на жизнь был налицо. В будёновках, предназначенных изначально для мальчишей, стали появляться «кибальчиши», что напоминало о возвращении смутного времени в России. При словах «смутное время» подумалось, когда оно в России не было смутным, и стало интересным, как воспринималась будёновка во времена её создания.

– Каков смысл создания буденовки? – спросил Михаил.

– Если внимательно рассмотреть головной убор, то в нём легко увидеть рыцарский шлём. Немудрено, что он вдохновлял полки на ратные подвиги, хотя, выполненный из ткани, не мог защитить голову  от пуль и сабель. Стальной шлём лапотной России был не по карману. В модной будёновке папа запечатлён на фотографии, сделанной в Военной Академии имени Фрунзе, где он заведовал кафедрами тактики и иностранных языков.

– Сколько он знал языков?

– Около двадцати. Когда владеешь несколькими языками, освоить новый иностранный язык не представляет трудностей. В совершенстве зная английский, французский и немецкий языки, я  понимаю суть статей, напечатанных в австрийских, голландских  или бельгийских газетах и журналах. Однако, ни знание иностранных языков, ни эрудиция, ни работа по воспитанию командиров Красной Армии не помогли ему уцелеть в тридцать восьмом году, как и многим преподавателям Военной Академии. Первые неудачные бои  Отечественной войны и отступление по всему фронту вплоть до Москвы, сейчас объясняют обезглавливанием высшего командного состава. Через четверть века правительство признало свои действия недоразумением, но погибших не вернуть. После реабилитации напрасно  расстрелянных, с меня сняли клеймо сына врага народа, но…

– Я слышал об ужасной трагедии, названной впоследствии ошибкой. Меня удивляет иное. Неужели  так просто объявить маршалов и генералов шпионами? Ведь любые действия основываются на фактах и должны иметь какие-то контуры, на которые следует ориентироваться и опираться.

– При желании многое объясняется. Акция великолепно спланирована и с блеском осуществлена немецкой разведкой. Дезинформацию, в виде случайно оставленных секретных документов, вначале подбросили чешской контрразведке, которая, оказывая медвежью услугу, под строжайшим секретом передала ложную информацию дружественной Москве, где царила шпиономания. Никто не собирался проверять подлинность полученных сообщений. В Кремле, обозвав дело великим достижением, как шулеры в цирке, вытащили из-под полы списки шпионов-генералов. В стране, где рубят с плеча, вмиг полетели ни в чём неповинные головы. Рубка голов практиковалась и ранее. Когда Деникин шёл на Москву, он тоже обнародовал список предателей, которых собирался повесить на фонарных столбах. В том списке мой отец числился восемнадцатым. Первым шёл дед.

– Отголоски наступления Деникина на Москву, пусть в шуточной форме,  сохранились в умах его сподвижников. Мне довелось на вечеринке слышать произнесенный с офицерской удалью тост тех времен:

– Господа офицеры, Ростов взят, Одесса пала, идем на Москву!

– Деникин взял Киев, но не дошёл до Москвы. Опубликованный список военспецов, которых он собирался повесить, сыграл с ним злую шутку. Он не помог ему, а наоборот, навредил. У военных стратегов из бывших генералов, которых собирались повесить, появилась личная мотивация остановить продвижение Деникина. То, что не успел сделать он, сделали позже его противники. Спустя годы мой отец, как враг народа, был расстрелян. То, что не успел сделать один, сделали  другие. Не одни, так другие. Через двадцать лет с него сняли позорное клеймо, но это случилось только через двадцать лет…

    В рассуждении  Семы отсутствовали понятия: свои, наши, враги. Не важно, что в будущем произошла переоценка ценностей, продолжающаяся  и по сей день. Сейчас можно говорить, что угодно.Певцы распевают белогвардейские песни, знаменитые кинорежиссеры, воспевающие в былые времена знамена революции, став перебежчиками, по иному изображают события и показывают совершенно другие киношедевры, а коньюктурщики из художников, в зависимости от того, чья приходит власть, рисуют новые красочные картины.

– Участь вашего деда тоже трагична? – спросил Михаил.

– Он, к счастью, не дожил до тридцать восьмого года и успел умереть естественной смертью. В России любят мертвых. Его похоронили с подобающими почестями, вспомнив ратные подвиги и добрые дела, оказанные стране. Похоронной процессией руководил Семён Будённый, который в период становления находился под его опекой и который чтил деда как человека и как воина за успешные баталии, проведённые в Первую мировую войну. Письменное распоряжение, составленное усопшим о порядке проведения похорон, было исполнено им досконально точно, включая запланированные остановки на улицах города, удобные для престарелых, вельможных старушек, десонирующих с сопровождающими гроб серыми шинелями, отпевание в церкви и проведение поминок, завершающих церемонию.

– Как реагировала власть, не верящая в Бога, на отпевание в церкви? В то время, как я понимаю, не поощрялось даже заходить в церковь. Сейчас другое дело. Многое изменилось во взглядах. Все вдруг, и члены правительства, и бандиты зачастили в церковь. Налетчики особенно усердны перед очередным нападением, прося у Бога удачи и прибыли в намеченном грабеже.

– Отпевание дедушки оправдали его последней волей, доходчиво  объяснив,  что выжившему из ума усопшему многое позволено, поскольку ему трудно менять что-либо в своих убеждениях. В верхах посчитали, что заслуги перед отечеством настолько велики, что не стоит обращать внимание на мелочи.

– Не вспомнили ли недруги Будённого впоследствии об его участии в церемонии проводов в последний путь вашего дедушки?

– Трудно сказать… Доподлинно известно, что в тридцать восьмом году к нему, обитающему в загородном предместье, снарядили наряд, который получил неожиданный решительный отпор. Будённый встретил вошедших в дом не как другие, понуро свесив голову, а с оружием в руках и под угрозой расправы над пришельцами, выпроводил непрошеных гостей со своей подмосковной дачи. Выгнанные прочь вновь пришли с подкреплением к герою гражданской войны. Завязалась перестрелка. К концу дня столкновение переросло в бой. Отражением атак, заняв круговую оборону, с чердака руководил легендарный командарм, заставляя домочадцев перемещаться по дому и без передышки стрелять по противнику. Наступающим казалось, что со всех сторон дома по ним непрерывно строчат пулемёты. В середине следующего дня Буденному позвонил Сталин.

– На сколько дней у тебя хватит патронов?– спросил он.

– Мой подвал напоминает арсенал,– заверил Буденный.– Да и на чердаке у меня тоже кое-что хранится.

– Ты что устроил стрельбу?– последовал более категоричный вопрос.– Отзвуки баталии слышны в Москве.

– Убери своих архаровцев, тогда поговорим,– ответил Буденный и бросил трубку, мешавшую вести прицельный огонь.

    Стрельба прекратилась, когда вновь зазвонил телефон. Сталин повторил требование о немедленном прекращении огня.

– Живым я не сдамся,– коротко ответил Буденный с металлическими нотками в голосе.

– А кто тебя собирается убирать?– удивлённо спросил Сталин.– Я такой команды не давал. – А кто второй день стоит перед моей дачей, и кто руководит операцией? – вопросом на вопрос ответил Буденный.

– Никто тебя не тронет,– пообещал Сталин.– Приезжай в Кремль, поговорим.

   Решение следовало принять мгновенно. Буденный понимал, что входить в логово тигра опасно. Отклонить предложение показалось еще опаснее. Последующий мощный штурм не оставил бы камня на камне от жилого строения. Буденный, не раздумывая, согласился встретиться. Вмиг сняли засаду с дома. Командарм, попрощавшись с родными,  беспрепятственно добрался до Кремля. О чём шёл разговор в белокаменной столице, осталось тайной. Известно только то, что поздней ночью, как ни в чём не бывало, Будённый возвратился домой целым и невредимым. Соратники договорились, что отныне они оба будут спать спокойно: один на подмосковной даче, второй – в Кремле. Михаил   вспомнил о знакомом операторе, имевшем собственную кинофирму и заинтересованном в новых острых сюжетах. Он мысленно представил на экране боевик с пальбой и атаками.  Обреченый на успех фильм, благодаря главному герою, который обороняет собственную  дачу от непрошеных гостей, показался привлекательным.