Текст книги "Во времена Николая III"

– А ты всё-таки, зверь!– утвердительно высказался Михаил, увидя горящие глаза.

– Ещё  какой!– ответил Фреди.– Ты бы видел меня в тот момент, когда я почуял подстреленную утку в камышах озера.

    Михаил потряс гриву собаки и потер за ухом. Благодарное животное, довольное, что на него обратили внимание, подставило голову, чтобы погладили ещё.

– Он часами может стоять, лишь бы гладили. Все охотничьи собаки ласковые,– сказал Владимир.– Их боевой инстинкт проявляется только во время охоты,– уточнил он, похлопывая Фреди по спине.

  БОРЬБА

    Командировка заканчивалась. В аэропорту Михаил сдал багаж и направился на объявленную посадку на рейс по марщруту Ашхабад – Москва. Шагая по терминалу, он увидел  в проеме открывающейся стеклянной двери Никиту, своего давнего приятеля, дружба с которым началась со времен пионерского лагеря. Его в шутку, он именовал ребенком из счастливого детства. В те далёкие, голодные, послевоенные годы в пионерских лагерях любили взвешивать детей на весах, определяя количеством набранных килограммов, эффективность деятельности оздоровительного учреждения. Основным показателем работы считался набранный вес ребенка. Еще помнились голодные годы Отечественной войны, когда эффективность деятельности оздоровительных учреждений определялась весьма просто, по набранным килограммам отдыхающими за смену. Для прибывшего из столицы фотографа, отбиравшего претендентов на снимок в газете с подзаголовком «Счастливое детство», построили в шеренгу пионерский отряд и началось взвешивание. Весы показали, что наибольшее количество килограммов, за истекший период, набрали трое. В их числе находился и Никита, которого поместили в центре снимка. В очередном номере газеты появилось фото с тремя карапузами, держащими в руках по огромному куску красного арбуза. С тех пор друзья стали считать Никиту счастливым человеком. У него было счастливое детство, он ел арбуз. Весьма упитанный  Никита и сейчас, став корреспондентом газеты, выглядел счастливым и гордым.

    Несколько дней назад, торопясь в Госстрой, Михаил случайно встретил  его и попросил поприсутствовать на совещании, чтобы в последующем написать статью  о  работе. Никита согласился и сейчас, в день отправления рейса, спешил вручить пять экземпляров газеты, с напечатанной статьёй.

– Тёплые, только что вышедшие из типографской машины, еще не остыли,– объяснил он, передавая кипу  газет.

   Михаил поблагодарил журналиста, на ходу просмотрел большую статью, и ещё раз поблагодарил. Читать было некогда. Друзья  попрощались. В салоне самолета, усевшись в кресло, Михаил открыл нужную страницу и внимательно, вчитываясь в каждое предложение, проштудировал статью. В целом, он остался довольным. В обзоре рассказывалось о совещании, методах очистки, предложенных институтом,  и двух выбранных объектах, на которых предполагалось осуществить  внедрение.

Остается прикрепить газету к отчету о командировке и цель поездки можно считать оправданной, подумал Михаил. К содержанию претензий не имелось. В воде, при развитии микроводорослей происходит перенасыщение растворенного кислорода и устанавливается  щелочная среда, благодаря чему осуществляется дезинфекция жидкости. Сомнение вызывало название статьи «Водоросли борются против бактерий». Михаил согласился, что в газете, претендующей на боевой дух, заглавие тоже должно звучать боевито. В то же время, оставалось не ясным, почему всегда и везде подчеркивается борьба, без которой нельзя сделать и малюсенького шажка.

    Михаил вспомнил экзамен по философии в институте. Он прилично отвечал на вопросы случайно вытащенного билета. Преподаватель, находящийся  в затруднении, какую поставить оценку, решил пофилософствовать и задал дополнительный вопрос.

– Что такое жизнь?– спросил он.

   Михаил не спешил отвечать на столь сложный вопрос, требующий основательности и раздумий.  Ему не хватило бы и жизни, чтобы полностью раскрыть тему и рассказать о ней. Для одних жизнь всего лишь мгновенье, для других целая поэма. Времени на раздумье отводилось не много. На подготовку и сдачу экзамена уходило  в среднем  полчаса. Если на ответы трех вопросов по экзаменационному билету у Михаила ушло не более пятнадцати минут, то на дополнительный вопрос требовалось еще меньшее время. Ответ, касающийся жизни,  досконально раскрывающий тему, подумал он, должен прозвучать, как охотничий тост, кратко, словно выстрел в цель, и походить на вылетевшую из ружья пулю.

    Напрашивалось выражение: самым важным в жизни является сама жизнь,  выглядевшее оценкой жизни, но яввлялось ответом на поставленный вопрос. Так что же такое жизнь?

– Жизнь-это движение, сказал бы атлет.

– Жизнь-это танец, сказали бы в балетной школе. При этом добавили бы, что танцевать следует так, будто поешь. Естественно предположить, что петь нужно так, будто танцуешь.

– Вода – это жизнь, – написал Михаил эпиграф в первой курсовой работе по водоснабжению в институте и был прав, веря, что вода, являясь атрибутом всего живого на земле, дает жизнь  растениям и  животным.

   Подобные заголовки пестрят в статьях газет, предназначенных для пустынных районов страны.

   Чем же тогда является солнце, которое, погаснув, перечеркнёт общепринятое понятие жизни на земле и вместо людей появятся существа, которым не страшны ни озоновые дыры, ни температурные колебания?

   Напрашивался вывод, что трактовка жизни исключает частные определения и следует руководствоваться общими понятиями.

    На ум пришёл лозунг коммунистов: жизнь – это борьба, что, само по себе, не являлось открытием. Древнегреческий философ Гераклит Эфесский, живший в шестом веке до нашей эры, высказал идею непрерывного изменения. Он  утверждал, что все течет и изменяется, и что нельзя войти дважды в одну реку, обосновав борьбу  противоположностей. По его утверждению, в космосе существует скрытая гармония, в то время как на грешной земле, противоположности пребывают в вечной борьбе и раздор– есть отец всего.

   Сидящий перед Михаилом преподаватель философии, изучающий диалектический материализм, по всей вероятности, был знаком с предметом борьбы противоположностей. Недаром, основоположник марксизма Карл Маркс   считал, что борьба является наивысшим счастьем. При объединении двух фраз «жизнь – это борьба» и «борьба – это наивысшее счастье» и исключении связующего слова «борьба», получалось жизнеутверждение: жизнь есть наивысшее счастье.

    Михаил прервал свои рассуждения. Пора было высказаться. Преподаватель философии не мог ждать бесконечно. Время торопило. Михаил не собирался влезать в дебри философствования. Его, прежде всего, интересовала оценка и подспись в зачетке. По установившимся правилам преподаватель на экзамене спрашивал, а студент отвечал и, на основании ответов, получал ту или иную оценку.

– Жизнь – это борьба,– вслух твердо произнес Михаил, отвечая на поставленный   преподавателем вопрос.

   Ответ оказался не полным.

– Жизнь – это борьба биологических клеток за выживание,– уточнил ученый муж.

   Михаил не попал в цель, не выбил десятку, но попал в мишень. Oн не получил высшей оценки «отлично», но его удовлетворяла и отметка «хорошо», дававшая право на получение стипендии. Помахивая зачеткой, чтобы поскорее высохли на бумаге чернила, он с легким сердцем покинул аудиторию. Однако в душе оставалось смутное чувство. Его не удовлетворил собственный ответ. Поправка преподавателя  утверждала право сильного. Смотритель обезьянника мог спокойно продолжать копаться в семейных отношениях людей и переносить установившееся взаимоотношения животных на цивилизованное общество, а мощное государство могло и впредь посылать бомбардировщики в слабые страны, богатые природными ресурсами, для установления демократии. Львица, догнав антилопу, могла продолжать есть добытое мясо, а у маленькой нации не оставалось шанса получить право на самоопределение.

В сражении, отдавая последние силы, мы боремся за существование и выстраиваем свою последующую жизнь. Борьба за существование, где, как на войне, все цели хороши, означает не что иное, как выживание, a не момент истины, включающей историю развития, где каждое зернышко в непроявленном виде уже содержит в себе дерево с корнями, стволом, кроной и плодами с семенами – предвестниками  будущих деревьев и урожаев.

    В распускающемся цветке отсутствует борьба. На голой почве появляется росток, из которого вырастает  цветок, рождённый  для жизни. При созидании слышится музыка и раскрывается всепоглощающая красота.

    Достойной представляется жизнь, лишенная борьбы.Любой человек, появившийся на свет, рожден для любви и блаженства. Жизнь – это проявление любви и счастья. Жизнь – это блаженство.

ЧАСТЬ 4. СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ

МИССИЯ ПРИНЦЕССЫ

     Старенькая автомашина  «Москвич» быстро ехала по трехполосному шоссе. Ею управлял, одетый в джинсовый костюм и рубашку синего цвета, седой, худощавый  мужчина пенсионного возраста, назвавшимся правнуком  Николая 11. Его затрапезный вид не вязался с понятием представителя царских кровей. На соседнем сидении обосновался  его старый знакомый – солидный одногодок, согласившийся написать книгу о водителе.

– Чем ты докажешь, что являешься правнуком Николая II ?  – спросил он.

– Сделанное ДНК в России, подтверждает родство с императором. Я имею официальные документы. Можешь посмотреть.

   Он вытащил из внутреннего кармана пиджака соответствующие бумаги.  Пассажир, с умным видом, принял их и сделал вид,  что внимательно  разглядывает. Не захотелось говорить, что он смотрел на них, как баран на новые ворота. Не поняв  содержимое бумаг, пассажир передал их обратно.

– Я верю тебе и без бумаг, – глубокомысленно высказался он. – Их должен оценить специалист, а не я.

– Тебя убедит архив,  хранящийся  у меня на чердаке дачи, в чемодане. На днях, я передам его тебе и, при случае, покажу описанные в каталогах музеев царские драгоценности, полученные мною по наследству. Не воровал же я их. Наличие драгоценностей могут объяснить не многие – только я и члены моей семьи. У меня такие же впалые щеки, как у Николая II.

    В доказательство своих утверждений он провел рукой по щеке, подчеркивая родовое сходство.

– Вот почему император носил бороду,– объяснил водитель.

   Пассажир вгляделся во впалые щеки водителя и убедился, что тот говорит правду.

– Почему ты ходишь без бороды?

– Зачем?

– Чтобы лучше походить на царя.

– Зачем?  – повторил вопрос  хозяин автомашины, – мне этого не требуется. Да и мало кто знает о впалых щеках Николая II.

   -Ты меня почти убедил,– высказался автор будущей книги. – Я придумаю какое-нибудь интригующее ее название. Сейчас книги никто не читает. Название должно остановить любого читателя у полки в книжном магазине. Как обозвать тебя в книге:  настоящим или вымышленным именем?

– Николаем.

– Имя героя звучит прозаично.  Миру известен Николай II. Все знают последнего императора Николая II– го и никто не подозревает о существовании Николая III-го. Им я тебя и назову. Каждому захочется взять в руки книгу и познакомиться с преемником Николая II-го. Пока читатель начнет перелистывать страницы и вчитываться в содержание, рассуждая, кто такой Николай II, и правда ли написанное или текст выдуманный, он прочтет книгу полностью и моя задача ознакомления читателя с

книгой будет выполнена.

– Я гарантирую интерес к книге и позабочусь о ее издании.

– Это уже многое.

   Водитель на приличной скорости обогнал едущую впереди машину, перестроился в левый ряд и собрался свернуть влево на улицу Свободы. Вверху, на эстакаде, перед перекрестком висел дорожный знак, разрешающий поворот с левого ряда, начиная с девятнадцати часов вечера. Впереди идущий рейсовый автобус свернул влево, по намеченному маршруту. Водитель взглянул на часы, показывающие без пяти минут семь и, невзирая на запрещающий знак, поехал за автобусом. На  беду, ему встретилась встречная машина гаишника, сворачивающая вправо.  Делать было нечего. Не поворачивать же назад. Пять минут не играли никакой роли. Так думал водитель, а не полицейский, который мгновенно, игнорируя все правила дорожного движения, развернулся и помчался  вслед за нарушителем порядка. На улице Свобода водитель  «Москвича» услышал сзади завывание сирены, неразборчивый громкий голос по матюгальнику и остановился. Полицейский обогнал «Москвич», загородил дорогу, вышел из своей машины и направился к нарушителю.

– Капитан Карлис Сиполс, – козырнул он, прикладывая руку к виску. – Попрошу ваши документы.

– Николай III,– представился нарушитель и полез в карман за водительскими правами.

   Полицейский с пренебрежением, как на сумасшедшего, взглянул на пенсионера,который был  одет в джинсовый костюм, и затем покосился  на его  руки, с бросающимися в глаза, черными  ногтями.

– Почему  не Наполеон, Карл XVII  или граф Монте-Кристо? – спросил  офицер, назвав наиболее часто употребляемые сумасшедшими имена.

– Потому что я правнук Николая II.

– Подумать только?! – покачал головой полицейский.

   Понимая, что мысли мыслями, а на посту он является представителем Закона, полицейский не стал уподобляться шоферу, называвшегося себя неизвестно кем. Он подозревал, что  сумасшедших нельзя выводить из равновесия и постарался вести себя насторожено и внимательно.

– Капитан Карлис,– скривив нос, представился он вторично, – для вас  просто король дороги.

– Очень приятно, – миролюбиво пропел водитель.

– Нарушаете, – обыденно произнес король стереотипную фразу, высказанную не раз за день и прозвучавшую без интонаций, как на затасканной, магнитной ленте.

   Для проформы он взглянул на водительские права и приобщил их к делу.

– Знаю,– согласился хозяин «Москвича».

– Придется платить штраф.

   Водитель пожал плечами, соглашаясь с полицейским.

– Правда, уже восьмой час и поворот разрешен, – сделал он пробную попытку объясниться и мирно разойтись, без штрафных санкций.

   Капитан непоколебимо стоял на своем, приготовившись  к бессмысленному разговору c известным ему концом. – Нарушение зафиксировано до семи часов, – устало произнес он.

– И это правда,– сказал водитель.

– Тогда будем составлять акт.

   Водитель, со спокойствием олимпийца, утвердительно кивнул головой.

– Интересно, – сказал он, – как Вы будете чувствовать  себя через несколько дней, когда я официально вступлю в должность императора? Я позабочусь, чтобы  Вас вместе с Вашей автомашиной ввели в эскорт для моего сопровождения вместе с почетными гостями. Тогда Вам придется, при поездке по городу, расчищать передо мной дорогу.

– Это будет завтра, – снисходительно ответил полицейский, знакомый с представителями, вышедшими из сумасшедшего дома, –  наступит ли оно для Вас? А сегодня придется платить штраф,– сказал он и  просунул бумаги через открытое окно для подписи.

    Водитель, знакомый с процедурой, с которой встречался не раз, привычно расписался в акте, обязывающем заплатить через банк штраф в 50 евро, и вернул бумаги, оставив у себя последний экземпляр.

   Полицейский принял акт.

– Я не надеялся, что мы, без лишних  эксцессов, быстро разойдемся,– миролюбиво  сказал он, –  складывая бумаги в папку.

– Я вас понимаю, – ответил водитель.

   Инспектор удалился. Положив локоть на колено пассажира, водитель  перегнулся  и засунул ненавистный листок в бардачок, где скопилось несколько неоплаченных актов о дорожных нарушениях.

– Я собираюсь сдать «Москвич» в утиль, – сказал он, – и вскоре приобрету другую подержанную иномарку. Собственно говоря, Латвия не производит легковых автомобилей и «Москвич»  тоже считается иномаркой. Поэтому резонно уточнение о намерении приобретения  иномарки западного образца. О необходимости оплаты  за нарушение мне укажут, взглянув на компьютер, только при прохождении следующего техосмотра автотранспорта, но до этого дело не дойдет. Я не собираюсь проходить техосмотр «Москвича», и платить штраф.

– Логично,– ответил старый знакомый, соглашаясь с услышанными доводами. – При случае, я воспользуюсь полученной наукой. Век живи – век учись!

   Пассажира не интересовали рассуждения о предполагаемой покупке подержанной иномарки. Подобную автомашину, купленную в Германии,  он имел сам и знал, что ждет владельца рухляди, нещадно эксплуатируемой на дорогах Европы в течение десяти лет. Заманчивее было спросить о появлении черноты на ногтях водителя. Оценивающий взгляд полицейского позволил задать ему этот  вопрос.

– Я видел внимательный взгляд полицейского, рассматривающий твои руки. Почему у тебя ломанные черные ногти?

– До объявления независимости в стране, я имел фирму, занимавшуюся изготовлением значков  по заказам частных  лиц и различных предприятий.   Пришлось иметь дело с кислотами. Деньги лились рекой, и работа спорилась. Упускать  заказы, не входило в мои намерения, приходилось спешить, не обращая внимания на технику безопасности. Я и сейчас, чтобы держаться на плаву, содержу сапожную мастерскую.

– Не царское это занятие, латать сапоги.

– Когда плохо с деньгами, я шью модельные кожаные сапоги, пользующиеся успехом среди именитых граждан женского пола. К ним нередко присоединяются мужья. Для жизнедеятельности государства каждый его гражданин должен заниматься  не бумажной волокитой, а  реальным трудом, связанным с выпуском продукции.

– Для общественного деятеля, как показывает опыт Махно, отрывшего сапожную мастерскую в Париже, это путь к забвению.

   Хозяин автомашины откинулся на сиденье, показывая своим видом, что  не собирается  развивать затронутую тему и трогаться с места. Он постарался забыть и о дорожном происшествии и о  полицейском,  как будто, встречи с ним не было и в помине. Его интересовал прерванный разговор о выпуске книги, в которой он был бы главным героем.

– Сколько времени уйдет на написание книги? – спросил он.

– Полтора – два года.

– Это меня устраивает. Время пошло. Через два года я жду книгу.

– Не сомневайся. В прошедшую ночь я видел вещий сон, в котором я, будто бы,  сидел с раскрытой книгой перед императрицей. Полукругом вокруг нее, в креслах, разместились фрейлины, одетые в широкие, роскошные платья.

– Как она восприняла книгу? – живо поинтересовался потомок Николая II-го.

– Восприняла с замечаниями, которые я внимательно выслушал и постараюсь, по возможности, учесть при редактировании.

– Ты, надеюсь, отнесся к ней с пониманием?

– Разумеется, уважительно, но с каким бы вниманием я не относился к императрице, книга – моя собственность и, стало быть, в ней отражено мое видение, а не ее.

– Расскажи о видениях.

– Во  сне я сидел в уютном зале дворца перед императрицей с книгой,  лежащей на коленях.  Приближенные фрейлины расположились полукругом вокруг нее, в старинных, широких креслах.

    Во сне автор книги сидел перед императрицей. Яркая закладка помогла ему найти нужную страницу. Книга раскрылась. Отыскав место, на котором он остановился в предыдущую встречу, чтец взглянул на нужный абзац. Подняв взор на императрицу, он, не глядя в книгу, стал говорить. Его  речь текла, как у сказочника,  убедительно.

Последний русский император Николай II, в ходе революции 1905 – 1907 годов, вынужден был согласиться на создание Государственной думы, –  рассказывал он. –  При его правлении страна пришла к катастрофическому состоянию в Первой мировой войне. Во время февральской революции семнадцатого года, принявшей ужасающие размеры, он подписал отречение от престола и передал право наследования Великому Князю Михаилу Александровичу, который, в свою очередь, подписал акт о непринятии власти.

– Лично ты не  знаком с Николаем II-ым, не жил во время его правления и не можешь описывать прошедшие события, ссылаясь на литературные источники. Откуда у тебя  данные об императоре? – стараясь выглядеть миролюбиво, спросила императрица с внутренним напряжением.

– Из энциклопедии.

– Далекие от описываемых событий энциклопедисты,  замалчивают наши победы в Первой мировой войне и героизм русских солдат. Коньюктуршики высказывают точку зрения в соответствии с запросом власти, –  наставительно сказала императрица. Она говорила, как и  подобает ее статусу, ровно, не забывая высказать мнение заинтересованного очевидца. – Государя предали соратники. Заговорщики, считавшие, что смогут управлять Россией лучше, чем царь, спешили. Запланированное весеннее наступление могло вызвать подъем патриотизма и ликования и привело бы к невозможности переворота. В результате дворцового переворота, государь вынужден был подписать отречение от престола. Создаваемая смута, стачки и напряжения в воинских частях осуществлялись  в промышленных городах. Сельскохозяйственная же страна жила своей жизнью, кормя хлебом половину Европы. Михаил Александрович отказался от престола, потому что изначально престол предназначался не ему, а принцессе Анастасии. На семейном совете, прошедшем в 1904 году, решалось, кому передается трон по наследству. По старшинству, после смерти Николая II-го престол, от которого отказались сестры и брат Алексей, переходил к Анастасии. Великий Князь Михаил Александрович знал об этом. Покажите,  милая, – обратилась она к находящейся справа фрейлине, – фотографию, на которой ясно видно, что Николай II по наследству передает престол Анастасии.

    Фрейлина поднялась и из соседней комнаты принесла альбом, из которого  вытащила фотографию и показала ее автору книги.

– Видите? – спросила она на ходу, поравнявшись с автором книги. – Николай II указывает рукой на Анастасию, а  Александра Федоровна, находящаяся рядом  с принцессой, приподнимает ее волосы.

   Фотоальбом и фотография, как доказательства, легли на стол императрицы.

– Подойдите ко мне, – сказала императрица автору книги, – и убедитесь в моей правоте.

   Литератор подошел к императрице и стал рассматривать старую черно – белую фотографию.

– Теперь ты убедился? – спросила императрица.

– Есть ли другие доказательства? – спросил автор  книги.

– Тебе нужны другие доказательства? Анастасия, находящаяся на четвертом месяце беременности, в целях безопасности была выведена из состава семьи и поселилась в безвестном месте, где ee обвенчали c  выбранным принудительно мужем,  оказавшимся моложе ее на три года.

– Я внимательно отношусь к вашим словам и советам, –  высказался автор.

– Иначе и быть не может. Следует внести коррективы, в соответствии с моими указаниями в книгу, которая  должна получиться простой и доходчивой, чтобы всем стало ясно, что Николай II хороший, а Ленин плохой.

– Не лучше ли издать книгу из одного предложения: Николай II хороший, а Ленин плохой.

– Не надо упрощать вещи, до абсурда.

   Автор книги в нерешительности стоял, не зная, что ответить. Молчать он тоже не привык.

   «Главное не молчать, – подумал он, – пусть сумбурно, но я должен высказаться. Надеюсь, что меня поймут».

– Когда я начинаю писать, я не знаю, чем закончится творение, – сумбурно произнес он фразу, не представляя, какая, льющаяся спонтанно,  последует за ней. Мысль, как нить, цепляясь за сонную фабулу, у меня легко перескакивает  с предмета на предмет, создавая, из связующих элементов, общую картину. – С затронутой темой дело обстоит еще сложнее. Нередко преподаватель глаголет одно, а слушатель воспринимает сказанные слова с уровня своего сознания и его последующий рассказ, в его интерпретации, в корне меняется и звучит совершенно иначе, чем услышанный.  На слушателя не может не оказывать влияние багаж прожитых лет. Я не маленький мальчик и мне давно не тринадцать лет. Я был пионером и комсомольцем и с удовольствием вспоминаю пионерские лагеря и походы. Я  не считался комсомольским трибуном и ничего плохого не вижу в комсомоле. Более того, как подмастерье скульптура, я участвовал в создании барельефа Ленина на вершине высокой горы в ущелье.

– Ты состоишь в партии Ленина?

– Бог миловал. На заре трудовой деятельности  мой руководитель сказал мне: если ты хочешь делать карьеру, тебе надо вступить в одно место. К счастью, я не занимал высоких должностей, но, без сомнения, стал  бы членом партии, если бы достиг кресла крупного руководителя производства.

– В чем заключалась роль подмастерья скульптора?

– Вначале скульптор творил один. Ему доверили в верхней части отвесной скалы высечь барельеф Ильича. Над образом Ленина, чего не каждому позволено, трудился мой приятель, заслуживший своими ранними произведениями право

прикасаться к образу вождя. Он привлек меня к работе в качестве камнетеса позднее, когда очередь дошла до создания и шлифовки звезды из камня, внутри которой располагался барельеф. Место в ущелье  долго выбирали. Посовещавшись, заказчики скульптуры, являющиеся партийными функционерами, остановились на воссоздании монумента на самом длинном и прямом участке дороги, откуда,  благодаря своим размерам и месту расположения, барельеф хорошо просматривался проезжающими по шоссе пассажирами, вызывая божественные чувства. Вручая договор, заказчики настаивали на воссоздании образа вождя кристальной души, чистого, как ребенок. Открытие монумента предполагалось осуществить к столетию со дня рождения Ленина.  Вместе с гонораром, скульптору пообещали награду в виде отчеканенной  медали, выпуск которой приурочили к столетию знаменитого юбиляра.

    Начались мучительные раздумья над образом, продолжавшиеся более месяца. Одна мысль художника сменяла другую. Наконец, появилось твердое решение создать барельеф, не отличающийся от изображения, запечатленного на ордене Ленина. По первому требованию, рабочие на машине привезли огромного размера брезент и профессионально закрыли от зевак  место работы, чтобы при снятии полотна, по окончанию работы скульптора, зрители ахнули от восторга. Вся сложность замысла определялась размерами. Визуально создалось впечатление, что брезентом закрыта половина горы. В просвете между горой и брезентом начал колдовать художник. Он торжественно коснулся зубилом камня и ударил по нему молотком, после чего спустился к дороге и у реки,  среди  деревьев,  раскинул  скатерть – самобранку.

– Хорошее начало – половина дела, –  потирая руки, заметил он.

   Друзья подтвердили жизненность поговорки. У речки, в тени деревьев, на поляне расстелили скатерть-самобранку. Рядом, в мангале, не затухал огонь, распространяя по ущелью запах шашлыка и специй. Они уезжали и вновь приезжали. Вино лилось через край. Пир продолжался. Сидя у прозрачной бегущей волны,  в лучах весеннего солнца, друзья наперебой рассуждали о размерах и качестве барельефа, который должен появиться на горе за брезентом.  Когда полученный аванс закончился, они уехали и перестали появляться. Скульптор схватился за голову. Времени для создания шедевра не хватало. Оставалось, взяв инструменты, подняться в гору и скрыться за брезентом, ища на ходу, выход из создавшегося положения. Тупо стуча молотком по одному месту камня, он прокричал отрезвляющее «эврика», после чего закипела работа. В назначенный день брезент сорвали. С верхней части горы, в обрамлении круга, из которого исходили лучи огромной пятиконечной звезды, на  людей, столпившихся на дороге в ущелье, озорно глядел маленький Володя, хорошо видимый с помощью увеличительного бинокля. Приехавшая государственная комиссия обомлела и возмутилась.  Пристыженный скульптор оправдывался, объясняя, что он, как и велели, создавал еще не обремененного заботами кристальной души человека, чистого, как ребенок. Не слушая лепет скульптура, представители государственного аппарата, еще недавно обещавшие торжественно наградить его медалью к столетию со дня рождения Ленина, не сговариваясь, лишили его почестей. О дальнейшей оплате, по договору, не могло идти и речи, посчитав оплаченный аванс вполне  достаточным за выполненную работу. Хуже, что с тех пор у моего приятеля долго отсутствовала работа.

    Спустя некоторый промежуток времени, на металлической ограде городского парка появились выпеченные  шесть орденов комсомола, исполненные в металле. Подмастерье скульптура, он же камнетес, узнал в орденах знакомую руку и понял, что приятель вновь в фаворе и имеет  правительственные заказы.

   Принцесса Анастасия родилась в конце восемнадцатого века. В начале девятнадцатого столетия, в просторном зале дворца, во главе обеденного стола, покрытого отливающей золотом, светло-жёлтой скатертью, со свисающими белыми узорами ручной работы, вышитыми крючком искусными мастерицами, сидел император. По правую руку от него восседала матушка с сыном, а по левую – шесть дочерей: Анастасия, рожденная до официального венчания отца, приемная дочь и четыре дочери от совместного брака с императрицей. На расшитой скатерти стояло несколько чистых приборов на случай, если одна из дочерей захочет сесть рядом с матерью, но пока никто из них не делал попыток. У маленького  цесаревича разболелась голова и он нервничал. Его сестры оставались сидеть напротив, на своих законных местах, соответствующих званому ужину. После завершения обеда, император отозвал в сторону Анастасию, и высказал пожелание переговорить после непродолжительного отдыха, с ней наедине, в кабинете, о неотложных делах. Его мучили горестные муки, связанные с предсказанием предшественника, что страну ждут потрясения и правление заканчивается. Пытаясь найти удобоваримый выход из создавшегося положения, он, поглощенный думами, проследовал по коридору и, войдя в кабинет, сел за рабочий стол. Ему предстояло приготовиться к неожиданностям и найти выход из создавшегося положения. Проскользнувшая мысль отречения от престола не являлась новостью. Подобное случалось ранее в римской империи. Когда один из императоров уехал в провинцию и придворные приехали за ним уговаривать возвратиться на трон, он отвел их в огород и показал прекрасно выращенную капусту, объяснив, что положительные эмоции, получаемые при выращивании овощей, не сравнить с эмоциями, связанными с руководством империей. Подопечные, войдя в положение, оставили  в покое императора. Имелся и другой более близкий пример. В кругу семьи ходили легенды, передаваемые из уст в уста, что для одного из предшественников, восседающих на троне, с годами шапка Мономаха становилась все тяжелее. Повышенное внимание к его персоне тяготило, а окружение свиты, контролирующее каждое движение, раздражало. Свободный вздох, без лишних глаз, представлялся свободой.  В результате появлялось желание забросить дела и прожить жизнь человека, рожденного на земле для счастья и желающего, естественно закончить свой путь. В глазах людей, жаждущих власти, отречение от престола  выглядело сумасбродством. Сподвижники не понимали его. Объявление о добровольном уходе и передача трона, в расцвете сил, законному наследнику, выглядело странным поступком. Повсюду велись разговоры о возможных заговорах и даже свержении монархии, мерещились обагренные в крови руки. Император имел другое мнение. В один прекрасный момент, не хлопая дверью, он вышел из кабинета и  остановился в прихожей, похожей на  зал, перед развешенными полотнами, отображающими успешные баталии в период его славного правления.  Картины предназначались для иностранцев, ожидающих приема,  волей – неволей, созерцающих победы государства, его победы, настраивая их на разумный ход переговоров, намекая, что может случиться с ними, строптивыми,  если не удастся мирно договориться. На стенах отсутствовали картины, отражающие его устремления об улучшении жизни соотечественников, о чем он пожалел.   Император, без сожаления, навсегда покинул дворец. Карета, стоящая у входа,  увезла его в никуда. Отныне, новая жизнь  не связывалась с государственными заботами.