Текст книги "Битва за Коррин"
Автор книги: Брайан Герберт
Жанр: Зарубежная фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 27 (всего у книги 53 страниц)
Окончательный анализ может показать, что я убил столько же людей, сколько и Омниус… если не больше. Но даже если так, это не делает меня хуже мыслящих машин. Мои мотивы были совершенно иными.
Верховный баши Вориан Атрейдес. Нечестивый джихад
После нескольких неудачных разведывательных вылазок Верховный баши наконец получил полные, исчерпывающие и совершенно неутешительные данные. Все девять автоматических фабрик остались целыми и невредимыми. На них не подействовали никакие снаряды и ракеты, которыми их обстреливали. Ямы с цилиндрическими гробами продолжали выплевывать в воздух десятки тысяч кровожадных механических пираний.
Так как механические жуки уничтожили и разобрали практически все наблюдательные корабли, использовав части на сырье для сборки новых копий пираний, у Абулурда и Вориана было всего несколько фотографий, по которым можно было судить о размахе работы машинных фабрик, врывшихся глубоко в землю.
Вориан мерил шагами помещение командного пункта, яростно обдумывая возможные решения.
– Что, если мы выпустим снаряды, наполненные едкой химической жидкостью? Когда пираньи разгрызут металлический корпус, жидкость разъест их.
– Это может сработать, Верховный баши, но будет очень трудно поразить цели, – ответил Абулурд, продолжая разглядывать фотографии. – И мы не сможем подобраться так близко, чтобы залить их такой жидкостью с помощью насосов под давлением из шлангов.
– Если бы мы подобрались так близко, то смогли бы использовать плазменные гаубицы, – сказал Вориан. – Но это только начало. У тебя есть идея получше?
– Думаю над такой, сэр.
Абулурд смотрел на одну из фотографий, и вдруг его поразила двойственность того, что он видел. Все быстроходные разведывательные суда были поражены. Жуки разобрали их на части, взяли весь металл и убили всех членов экипажей. Строения и машины тоже разбирались на части; огромные горы отходов высились вблизи фабрикующего мелких чудовищ цилиндра. На улицах лежали мертвые человеческие тела, представлявшие собой по большей части кровавое месиво, словно внутри них сработало по дюжине разрывных пуль.
– Эти жуки слишком малы, чтобы нести сложное оборудование, в них не может быть сложных дискриминирующих программ, но они каким-то образом находят свои цели. Они разбирают угрозу? Ориентируются на концентрированные ресурсы? Может быть, они запрограммированы на нападения на органические объекты?
Абулурд мысленно просеивал всю имевшуюся у него отрывочную информацию. Странным ему казалось то, что остались нетронутыми деревья и кусты в парке. Птицы щебетали и летали между пираний, которые не обращали на пернатых ни малейшего внимания.
– Нет, Верховный баши. Смотрите, они оставляют в покое деревья и других животных. Они знают, что охотиться надо только на людей. Может быть, они настроены на активность головного мозга? Выслеживают признаки человеческого разума?
– Это было бы слишком сложно – а мы знаем, что они лишены гель-контурных сетей искусственного интеллекта. Если бы эти элементы были, то они погибли бы при пролете цилиндров сквозь поле шифрующих станций, установленных на орбите Коррина. Нет, это должно быть что-то более простое и очевидное.
Абулурд продолжал рассматривать картины. Жуки атакуют человека и, кроме того, ищут металлы, органические и неорганические соединения, нужные для построения новых копий. Целлюлоза, ткани, деревянные строения, а также живые растения и животные остались нетронутыми.
Он посмотрел на одну из фотографий, и вдруг ему в глаза бросилась одна явная несуразность. На изображении был виден парк Зимии, зараженный механическими тварями. В парке стояли обычные для таких мест фонтаны, статуи и мемориальные комплексы, но только поваленная статуя одного из военачальников джихада была объедена жуками почти до каменного пьедестала. Еще более поразительным было то, что статуя другого военачальника, изваянного сидящим на салузанском жеребце, также подверглась нападению, но уничтожен был только всадник, твари не тронули коня. Но ведь обе части статуи были сделаны из одного и того же камня.
– Постойте, Верховный баши! Я думаю… – Он перевел дух, вспомнив непонятный на первый взгляд факт, когда механические жуки с некоторым опозданием набрасывались на женщин и священников в свободных развевающихся одеждах или на мужчин в странных шляпах. Все эти одеяния маскировали конфигурацию человеческого тела.
Вориан смотрел на Абулурда, ожидая продолжения. Воспитанный в военной семье и будучи сам военным до мозга костей, Абулурд никогда не высказывал сразу того, что приходило ему в голову. Хотя сейчас верховный баши был готов выслушивать любые идеи и предложения, пусть даже самые причудливые.
– Они всего лишь распознают форму, сэр. В их простых электронных мозгах намертво вытравлена или выжжена форма человеческого тела. Пираньи атакуют все, что имеет определенную форму – две руки, две ноги, голова и туловище. Посмотрите на эти статуи!
Вориан быстро кивнул.
– Просто, топорно и не слишком изящно, как раз такая форма, какую очень любит Омниус. Это открывает путь к уязвимости, которую он и использует. Нам надо всего лишь замаскировать наши человеческие силуэты, и мы можем совершенно незамеченными ходить среди этих пираний. Но жуки, кроме того, сдирают со всех предметов металл и все полезные для себя элементы. Поэтому нельзя выставлять напоказ металл.
Вориан вскинул брови.
– Ты хочешь сказать, что для успешного бомбометания надо применить деревянные бомбардировщики?
– Нет, я хочу предложить гораздо более простую вещь. Что, если мы накроемся одеялами или брезентом, короче, каким-то органическим материалом, который не интересует пираний. Тогда мы сможем подобраться к фабрикам на сколь угодно близкое расстояние и причинить им настоящий урон или уничтожить их. Правда, при этом у нас не будет никакой физической защиты, и если уловка окажется неудачной, то мы подставимся под смертельный удар.
– Нам придется взять на себя этот риск, Абулурд. Мне нравится такая военная хитрость. – Он жестко улыбнулся. – Ну как, будем вызывать добровольцев или ты думаешь так же, как я?
– Верховный баши, вы слишком ценный для Лиги военачальник для того, чтобы…
Вориан не дал Абулурду договорить:
– Для начала вспомни, как отзывались обо мне некоторые депутаты Парламента, которые презрительно именовали меня не иначе как бесполезным военным ископаемым и милитаристом. Ты же видел, как неумело молодые солдаты выполняют приказы, как плохо подготовлены они к критическим ситуациям. Кому из них можно доверить такую ответственную миссию?
– Я считаю, что мне, Верховный баши.
Вориан похлопал младшего офицера по плечу.
– Я тоже верю в тебя и в себя самого. Больше я ничего не хочу говорить. Мы с тобой, ты и я, воплотим этот план в жизнь.
Вориан поручил командование группе местных офицеров, каждый из которых руководил действиями одной подстанции, наблюдавшей за цилиндрами, фабрикующими пираний. Он подробно объяснил офицерам, что собираются делать они с Абулурдом, с тем, чтобы если план сработает, они смогли провести те же действия на «своих» цилиндрах. Если же хитрость не удастся, то Вориан и Абулурд погибнут, оставив о себе память, что они пытались что-то сделать, предоставив другим придумать что-нибудь более эффективное.
Вориан был в восторге от плана Абулурда.
– Должно быть, ты читал мои учебники по стратегии, а?
– Что вы имеете в виду, Верховный баши?
– Этот план соперничает с некоторыми моими прошлыми схемами, – сказал Вориан, запахиваясь в кусок толстой ткани. – Обмануть машины, надуть их сенсоры – примерно так я поступил с ложным флотом у Поритрина.
– Это не сравнимо с тогдашним вашим триумфом, Верховный баши, – сказал Абулурд. – Пираньи – весьма тупые противники.
– Расскажи это людям, которых мы собираемся спасать. Пошли.
Времени было в обрез и выбор невелик, но Вориан и Абулурд делали сейчас самое большее из того, что могли сделать в сложившихся обстоятельствах. Солдаты помогли им замаскировать гравиплатформы слоями брезента и кусками других натуральных тканей, чтобы жуки не разглядели материалы, нужные для работы фабрик смерти. Потом Вориан и Абулурд задрапировались в куски толстой и плотной ткани, закрыв себя и платформы неким подобием шатра, чтобы человек, передвигающийся с оружием на такой платформе, выглядел просто бесформенной массой.
На платформе Абулурда помещалась цистерна с едкой коррозионной жидкостью, соединенная со шлангом и насосом. Вориан вооружился плазменной гаубицей, которой он надеялся сжечь фабрику. Если, конечно, они смогут подойти к ней.
Офицеры отправились в путь, едва различая дорогу сквозь узкие прорези. Хотя платформы держали на весу людей и груз, им все же приходилось перешагивать камни и разбросанные тут и там изуродованные человеческие тела.
От запаха Абулурд испытывал тошноту, но он скрипел зубами и продолжал идти. Лицо было прикрыто – для лучшего обзора – полупрозрачной марлей. Слева продвигалась бесформенная масса – Верховный баши Атрейдес. Абулурд понимал, что они выглядят нелепо и смешно, идя на смертельно опасное дело в таком гротескном виде. Пираньи могли без труда разорвать тонкую ткань, если бы вздумали атаковать. Но даже такая призрачная защита предохраняла от тварей с примитивной распознающей программой.
Они медленно продвигались к цели, обдумывая каждый следующий шаг. Абулурда преследовал жужжащий звук летавших тварей, отчего по спине то и дело пробегал холодок ужаса. В тот момент Абулурд не представлял себе более ужасной смерти, чем быть пробуравленным бесчисленным количеством этих мерзких металлических жуков. Но еще хуже было подставить под удар Вориана Атрейдеса – этого Абулурд не имел права допустить ни в коем случае.
Наконец они подошли к краю ямы с цилиндром, фабрикующим пираний. Мобильная фабрика все шире и шире открывала свою ненасытную пасть, как хищный плотоядный цветок. Роботы-сборщики собирали металл и сносили его к фабрике, словно жрецы, совершающие жертвоприношение голодному кровожадному богу. Из отверстий в корпусе выбрасывались отработанные материалы и токсичные газы. Из переднего отверстия автоматической фабрики непрерывным потоком вылетали серебристые смертоносные жуки, тотчас отправлявшиеся на поиски жертв.
– Если мы это не остановим, – прокричал Вориан, стараясь перекрыть невообразимый шум, – то мы не сможем потом справиться с ними такими подручными средствами.
Абулурд встал на краю ямы, взявшись за шланг под складками темной непрозрачной ткани и присоединив его к насосу. Потом он просунул носик шланга в прорези ткани и сказал:
– Я готов, Верховный баши.
Вориан, испытывавший еще большее нетерпение, чем молодой батор, активировал плазменную гаубицу и выпустил из ствола дьявольский поток пламени в раскрытое жерло автоматической фабрики. Сразу после этого Абулурд направил поток едкой жидкости в то же отверстие.
Картина была такая, словно муравейник облили бензином. Бешеные языки пламени и струя едкой каустической жидкости оказали немедленное и ужасающее в своей разрушительности действие на фабрику: металл плавился, электрические цепи и сложные механизмы рассыпались на изъеденные мгновенно возникшей коррозией куски. От фабрики к небу повалил ядовитый дым. Сбитые с толку жуки-пираньи, жужжа, вились вокруг этого адского костра.
Абулурд крепко держал шланг, из которого продолжала хлестать жидкость, стараясь не попасть на ткань своего маскировочного покрывала. Теперь он направил струю на выходное отверстие фабрики. В течение нескольких секунд подвижная мастерская заскрежетала и рассыпалась, превратившись в дымящийся котел расплавленных, едко пахнущих материалов.
Пламя плазменной гаубицы, направленное Ворианом и поразившее роботов-сборщиков, уничтожило и все вокруг них. Коррозирующая жидкость воспламенилась, и всю яму охватил всепожирающий огонь.
Абулурд, не скрывая радости и торжества, передал на ближайшую подстанцию, откуда офицеры следили за действиями баши и батора:
– Это работает! Мы уничтожили их фабрику. Всем подстанциям делать как мы. Мы должны уничтожить восемь оставшихся цилиндров.
– А когда вы управитесь с ними, нам останется убрать сотню тысяч этих мелких пираний, – добавил Вориан, взяв у Абулурда передатчик.
Летающие пожиратели еще некоторое время продолжали причинять разрушения и убивать людей, поедая всякого, кто осмеливался показаться на улице без защиты. Но поскольку фабрики были уничтожены, то новые пожиратели перестали появляться на свет.
К счастью, срок жизни этих насекомых был мал, так как они обладали ограниченными энергетическими ресурсами, но прошло несколько бесконечно ужасных часов, прежде чем последние насекомые истратили топливо и рухнули на землю. Теперь они усеивали улицы как безобидные маленькие мраморно-серебристые шарики.
До предела утомленные, Вориан и Абулурд сидели на ступенях здания Парламента. Помимо тысяч простых граждан были убиты более тридцати представителей планет. Их тела были уже вынесены из здания, но о трагедии, разыгравшейся здесь, красноречиво говорили пятна крови и мелкие куски плоти на полу, стенах и ступенях.
– Каждый раз, когда я убеждаю себя в том, что нельзя ненавидеть мыслящие машины еще больше, – сказал Вориан, – случается что-то такое, что все равно вызывает большее отвращение, чем раньше.
– Если Омниус увидит хотя бы малейший шанс, то он снова нападет на нас. Возможно, он нашел способ прорвать блокаду Коррина.
– Или, быть может, эти жуки были отправлены просто нам назло, – возразил Вориан. – Несмотря на то что эти насекомые причинили нам большие разрушения и сильные страдания, я не думаю, что Омниус всерьез рассчитывал с их помощью уничтожить Салузу Секундус.
Батор, еще не оправившийся от пережитого потрясения, кивнул головой.
– Сеть полей Хольцмана продолжает окружать Коррин. Омниус не может выскользнуть… если только у него нет иного плана.
Вориан крепко сжал плечо молодого офицера.
– Мы не можем допустить, чтобы эти глупцы политики предположили, что мы потеряли бдительность.
Он нагнулся и извлек из трещины в ступени маленький шарик. Шарик тихо лежал на ладони, ощетинившись острыми как бритва зубами.
– Их источники энергии иссякли, Абулурд, но я хочу, чтобы ты сохранил несколько сотен образцов. Надо разобрать их и проанализировать, чтобы разработать эффективные методы защиты, на случай, если Омниус захочет снова применить их против нас.
– Я поручу это моим лучшим людям, Верховный баши.
– Поручи это себе, Абулурд. Я хочу, чтобы ты лично отвечал за это дело. Я всегда гордился тобой, и сегодня ты доказал, что моя гордость, моя вера в тебя не были напрасными. Когда-то я взял тебе под крыло, потому что понимал, что ты нуждался в поддержке. Сегодня из всех солдат, действовавших в Зимии, отличился один ты. Твой дед гордился бы тобой так же, как я.
У Абулурда стало тепло на душе от этой похвалы.
– Я никогда не жалел, что принял имя Харконнен, Верховный баши, несмотря на то, что многие поливали меня за это грязью.
– Может быть, уже настало время раскрыть правду. – Вориан прищурил свои серые глаза. – Прошел уже не один десяток лет после того, как я рассказал тебе правду о Ксавьере. Тогда я думал, что этого достаточно, но я ошибся. Есть поговорка о том, что не следует ворошить старое. Тогда я решил, что Ксавьер сам выбрал свой путь, и не тревожился о том, какими красками будут писать его портрет будущие историки.
Но я не могу даже убедить этих депутатов и правительство в том, что необходимо укрепить нашу огневую мощь, чтобы окончательно уничтожить Омниуса и кимеков. Я считал, что никогда не смогу убедить их в необходимости правдиво переписать историю, восстановить доброе имя Ксавьера и показать всем, что истинным злодеем был Иблис Гинджо. – Глаза его сверкнули. – Но это несправедливо – заставлять моего лучшего друга платить такую неслыханную и унизительную цену. Ты оказался более мужественным человеком, чем я, Абулурд.
Абулурд посмотрел на Вориана, едва сдерживая слезы.
– Я… я делал то, что считал нужным, Верховный баши.
– При первом же удобном случае я подниму в Парламенте этот вопрос, по крайней мере заявлю о своем несогласии с официальной версией событий. – Он взглянул на залитые кровью улицы Зимии. – Может быть, хоть на этот раз они прислушаются ко мне.
Он хлопнул Абулурда по плечу.
– Но сначала ты должен быть вознагражден. С самой Великой Чистки твое звание не соответствует твоим реальным заслугам. Хотя другие офицеры будут это отрицать, я убежден, что это наказание за твое имя. С сегодняшнего дня все изменится. – Вориан встал, лицо его стало серьезным и строгим. – Торжественно обещаю тебе, что в самом скором времени ты получишь звание баши четвертого ранга…
– Баши? – вскричал Абулурд, не веря своим ушам. – Но это же скачок через два звания. Вы же не можете просто…
Вориан не дал ему договорить.
– Пусть они посмеют поспорить со мной после сегодняшних событий.
Несмотря на свои биологические недостатки, человеческие существа могут видеть вещи, недоступные для наших – самых сложных – сенсоров, и, кроме того, люди способны понимать странные концепции, остающиеся недоступными для наших гель-контурных умов. Неудивительно поэтому, что столь многие из них страдают безумием.
Эразм. Диалоги
Сеть, раскинутая в небе Коррина между флотами роботов и хретгиров, которые все время искали возможность уничтожить корринского Омниуса, перестала казаться чем-то страшным по прошествии двух десятилетий. Эразма сейчас гораздо больше интересовала маленькая драма, развертывавшаяся в его саду.
В данном случае для наблюдений не требовалась никакая изощренная шпионская аппаратура. Независимый робот просто ненавязчиво наблюдал. Совершенно поглощенный беседой с клоном Серены Батлер, Гильбертус не замечал присутствия Эразма. Казалось, эта женщина околдовывала его воспитанника, хотя робот никак не мог понять почему. Можно было точно сказать, что Гильбертус должен был чувствовать разочарование и усталость после того, как за все двадцать лет ему не удалось превратить этот клон в достойную подругу и жену. Клон был неуклюж, ментально ограничен, а в организме были какие-то изъяны, возникшие в процессе его воссоздания по методике Рекура Вана.
Но воспитанник всем своим поведением показывал, что по какой-то необъяснимой причине очень привязан к клону.
Гильбертус выглядел молодым обожателем и терпеливым наставником, когда сидел рядом с женщиной, держа на коленях раскрытую книжку с картинками. Иногда Серена смотрела в книгу довольно внимательно, но чаще она с большей охотой заглядывалась на цветы или на пестрых, словно самоцветы, колибри, отвлекавших ее внимание. Стоя за гибисковой живой изгородью, Эразм сохранял полную неподвижность, как будто она могла убедить Серену в том, что он одна из садовых статуй. Он знал, что клон Серены не глуп, нет, просто эта женщина была абсолютно неинтересна во всех отношениях.
Гильбертус тронул ее за руку.
– Взгляни, пожалуйста, вот сюда. – Она снова посмотрела в книгу, а Гильбертус возобновил чтение вслух. Уже много лет он терпеливо учил ее читать. Серена имела доступ ко всем книгам или записям огромной библиотеки Коррина, но редко пользовалась этим правом. Ее ум обычно был занят менее значительными вещами. Но несмотря на это, Гильбертус не оставлял своих попыток.
Он показывал клону Серены великие шедевры живописи. Он давал ей слушать гениальные симфонии, читал ей глубокие философские трактаты. Но Серена упорно интересовалась только красивыми картинками и забавными историями. Когда Серене наскучивало рассматривать картинки, Гильбертус вел ее на прогулку по саду.
Наблюдая за этой самодеятельной методикой обучения, Эразм припомнил, как много лет назад он играл такую же роль, стараясь приручить дикого необузданного мальчишку, каким был тогда Гильбертус. Эта задача потребовала для своего решения беспримерных усилий и самоотверженности, на какие только был способен машинный разум. Но со временем работа Эразма с Гильбертусом Альбансом окупилась сторицей.
Теперь он смотрел, как его воспитанник пытается сделать то же самое с клоном Серены Батлер. Это было интересно. В методике Гильбертуса Эразм пока не находил ни одного недостатка. К сожалению, результаты не были эквивалентны приложенным усилиям.
Проведя необходимые медицинские анализы, Эразм знал, что клон Серены обладал всем биологическим потенциалом, обеспеченным ее генным пулом, но она не обладала должными умственными способностями. Что еще более важно, не обладала она и значимым опытом, не перенеся тех испытаний, которые выпали на долю настоящей Серены, – клона всегда опекали, защищали… пожалуй, излишне.
Внезапно Эразма осенило. Кажется, он нашел способ спасти ситуацию. Изобразив широкую улыбку на своем флоуметаллическом лице, робот раздвинул затрещавшие ветви живой изгороди и зашагал к Гильбертусу, который тоже улыбнулся, заметив своего наставника.
– Привет, отец. Мы только что обсуждали астрономию. Сегодня ночью я планирую показать Серене звездное небо, чтобы она узнала, какие на нем есть созвездия.
– Ты уже делал это, – заметил Эразм.
– Да, но сегодня мы попробуем еще раз.
– Гильбертус, я решил сделать тебе хорошее предложение. У нас есть и другие клетки и масса возможностей сделать другие клоны, которые, вероятно, окажутся лучше этого. Я признаю, что ты немало и тяжко потрудился над тем, чтобы подтянуть эту версию Серены до своего уровня. Не твоя вина, что усилия не увенчались успехом. Поэтому в качестве подарка я предоставлю тебе другой идентичный клон. – Металлическая улыбка стала еще шире. – Мы заменим этот клон, чтобы ты смог начать все сначала. Определенно в следующий раз ты добьешься лучших результатов.
Человек посмотрел на робота со смешанным выражением ужаса и удивления.
– Нет, отец! Ты не можешь сделать такое, – с этими словами он схватил Серену за руку и жарко зашептал ей на ухо успокаивающие слова: – Не волнуйся, я защищу тебя.
Хотя Эразм не понял такую реакцию Гильбертуса, он быстро отказался от своего предложения.
– Нет нужды так расстраиваться, Гильбертус, – сказал он все же.
Оглянувшись через плечо с таким видом, словно робот только что предал его, Гильбертус поспешно увел Серену прочь. Эразм остался стоять на месте, обдумывая причины того, что произошло.
Поздно ночью, под бездонно черным небом Коррина, робот продолжил свое наблюдение, подсматривая за тем, что делали Серена и его воспитанник. Гильбертус и клон сидели возле виллы и смотрели на звезды. Несмотря на то что по небу беспрерывно курсировали боевые корабли, своими огнями смазывая картину звездного неба, Гильбертус терпеливо показывал Серене очертания созвездий, обводил их контуры и показывал их изображения на старых звездных картах. Серена проявляла некоторый интерес, но обводила на небе совершенно иные контуры, которые, видимо, нравились ей гораздо больше.
Эразм, как это ни казалось странным ему самому, испытывал какое-то беспокойство и даже тревогу. Когда он учил Гильбертуса, терпеливо потратив на это многие годы, он по крайней мере получал какую-то отдачу, вознаграждение теми успехами, которые делал его воспитанник. Даже исходная Серена Батлер с ее острым языком и склонностью к эмоциональным спорам была ценным партнером для ментального спарринга.
Но клон не давал ничего подобного Гильбертусу.
Сколько раз ни прокручивал Эразм эту проблему своими гель-контурами, он так и не смог понять смысл того, что делает его приемный сын. Это была загадка, которую сложно устроенный независимый робот должен был, в конце концов, решить. Не может же быть, чтобы у него не хватило на это способностей! Но хотя он несколько часов пристально наблюдал за людьми в эту ночь, озарение так и не посетило Эразма.
Что видит в ней Гильбертус?
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.