Текст книги "Слова сияния"

25
Чудища

 
Дымоформа – чтоб скрываться и скользить среди людей.
Форма силы, сродни человечьим потокам.
Пусть вернется она!
Хоть богами дана,
Несотворенными рождена.
Для врага и для друга эта форма – одна.
 

Из «Песни историй» слушателей, строфа 127

Каладин думал, что испытал в этой жизни уже все. Он был рабом и лекарем, сражался на поле боя и прислуживал светлоглазым за обедом. И много повидал для своих двадцати лет. Временами казалось, слишком много. Юноша с радостью бы избавился от некоторых воспоминаний.

Как бы там ни было, он оказался не готов к тому, что этот день принесет ему такую неожиданную и сбивающую с толку новость.

– Сэр? – спросил он, шагнув назад. – Вы хотите, чтобы я сделал… что?!

– Оседлал ту лошадь, – сказал Далинар Холин, указывая на животное, что паслось неподалеку.

Зверь стоял совершенно неподвижно, ожидая, пока трава выберется из норок. Потом наскакивал и быстро кусал. Травинки каждый раз молниеносно прятались в убежища, но лошадь успевала набирать полную пасть, часто выдергивая их с корнями.

Множество животных бродило по всей округе без дела, но с важным видом. Каладина по-прежнему ошеломляло богатство людей вроде Далинара: каждый конь стоил неимоверного количества сфер. И князь хотел, чтобы он оседлал одного из них.

– Солдат, – произнес великий князь, – ты должен научиться ездить верхом. Возможно, придет время, когда тебе понадобится охранять моих сыновей на поле боя. Кроме того, как долго ты бежал ко дворцу той ночью, когда услышал о происшествии с королем?

– Почти три четверти часа, – признал Каладин.

Прошло уже четыре дня после той ночи, и он частенько ощущал себя на взводе.

– Возле казарм у меня есть конюшни, – сообщил Далинар. – Ты мог бы проделать этот путь в мгновение ока, если бы умел ездить верхом. Возможно, проводить много времени в седле и не придется, но этот навык тебе и твоим людям точно не помешает.

Каладин оглянулся на других членов Четвертого моста. Они пожимали плечами. Кое-кто явно оробел. Только Моаш охотно закивал.

– Ну что ж, – сдался Каладин, снова поворачиваясь к Далинару, – сэр, если вы считаете, что это важно, мы попробуем.

– Славный малый. Я пошлю за Дженет, главным конюхом.

– Сэр, будем ждать его с нетерпением, – произнес Каладин с напускным воодушевлением.

Двое из людей Каладина сопровождали Далинара на пути к конюшням – большим и крепким каменным зданиям. Когда лошади не были внутри, им позволяли свободно пастись на этом открытом пространстве к западу от военного лагеря. Его огораживала низкая каменная стена, которую животные, несомненно, могли перепрыгнуть, если бы захотели.

Они не хотели. Громадины бродили вокруг, преследовали траву или лежали, фыркали и издавали тихое ржание. Запах этого места казался Каладину странным. Пахло не навозом, а… лошадьми. Каладин внимательно посмотрел на одну, что паслась неподалеку, прямо за стеной. Юноша ей не доверял; кони казались ему слишком уж умными. Настоящие вьючные животные вроде чуллов были медленными и покорными. Он бы прокатился верхом на чулле. А вот такая тварь… кто знает, о чем она думает?

К нему подошел Моаш, поглядывая вслед Далинару, и негромко спросил:

– Он тебе нравится, верно?

– Он хороший командир, – ответил Каладин, инстинктивно выискивая взглядом Адолина и Ренарина, которые катались на лошадях неподалеку. Похоже, с животными надо было время от времени заниматься, чтобы они вели себя как следует. Коварные твари.

– Не сближайся с ним слишком сильно, – посоветовал Моаш, продолжая следить за Далинаром. – И не очень-то ему доверяй. Он светлоглазый – помни об этом.

– Вряд ли я такое забуду, – сухо проговорил Каладин. – Кроме того, это ведь ты чуть в обморок от радости не упал в тот момент, когда он предложил нам покататься на этих чудищах.

– Ты когда-нибудь видел светлоглазого верхом на таком звере? – спросил Моаш. – Я хочу сказать – на поле боя?

Каладин вспомнил грохот копыт, человека в серебристом доспехе. Мертвых друзей.

– Да.

– Тогда ты знаешь, какие преимущества это дает. Я с радостью приму предложение Далинара.

Старший конюх оказался женщиной. Каладин вскинул бровь, когда к ним подошла симпатичная молодая светлоглазая в сопровождении пары грумов. Она была в обычном воринском платье, но не из шелка, а какой-то более плотной ткани, с разрезами спереди и сзади, доходящими до бедер. Под платьем – женские брюки.

Темные волосы Дженет стянула в хвост; украшений она не носила, а в лице ее ощущалась некая напряженность, которую юноша не ожидал увидеть у светлоглазой дамы.

– Великий князь говорит, что я должна пустить вас, головорезов, к моим лошадям, – процедила она, скрестив руки. – Мне это не нравится.

– Нам тоже, – сказал Каладин. – Какое удачное совпадение.

Дженет окинула его взглядом с головы до пят:

– Ты тот самый, верно? Тот, о ком все болтают?

– Может быть.

Она фыркнула:

– Подстригся бы. Ну ладно, слушайте меня, солдатики! Мы все сделаем как надо. Я не позволю причинить боль моим лошадкам, понятно? Так что слушайте, и слушайте как следует.

И последовала одна из самых нудных лекций, на каких Каладину доводилось присутствовать за всю его жизнь. Женщина говорила об осанке – спина прямая, но не слишком напряженная. О том, как заставить лошадь двигаться: слегка подтолкнуть пятками, не очень резко. О том, как ездить, как уважать животное, как правильно держать поводья и сохранять равновесие. И все это до того, как им разрешили хотя бы прикоснуться к одной из тварей.

В конце концов скучное занятие прервалось из-за появления верхового. К несчастью, им оказался Адолин Холин, который разъезжал на своем громадном белом жеребце. Конь был на несколько ладоней выше того, что Дженет показывала им. Да и вообще казался существом другого вида, с массивными копытами, блестящей белой шкурой и бездонными глазами.

Адолин с ухмылкой посмотрел на мостовиков, потом встретился взглядом со старшим конюхом и улыбнулся уже не так снисходительно.

– Дженет, – сказал он. – Ты сегодня очаровательна, как всегда. Это новое платье для верховой езды?

Женщина наклонилась не глядя – в этот момент она продолжала говорить о том, как управлять лошадью, – и подобрала с земли камень. Потом повернулась и швырнула его в Адолина.

Князек дернулся и вскинул руку, защищаясь, хотя снаряд Дженет пролетел мимо цели.

– Ох, ну хватит уже! – воскликнул Адолин. – Ты не можешь до сих пор злиться, что…

Еще один камень задел его плечо.

– Ну ладно. – Адолин рысью погнал коня прочь, пригнувшись к его шее, чтобы сделаться менее уязвимой мишенью для камней.

В конце концов, продемонстрировав на примере своей лошади, как ее следует седлать и взнуздывать, Дженет завершила лекцию и сочла, что они достойны коснуться некоторых животных. На поле выбежала стайка младших конюхов, юношей и девушек, и принялась отбирать подходящих лошадей для шестерых мостовиков.

– У вас работает довольно много женщин, – заметил Каладин, наблюдая за конюхами.

– Верховая езда не упомянута в «Искусствах и величии», – ответила Дженет. – В те времена о лошадях знали ужасно мало. У Сияющих были ришадиумы, но обычных лошадей не хватало даже королям.

Ее защищенную руку прятал рукав, а не перчатка, как у большинства темноглазых женщин-конюших.

– И какое это имеет значение?.. – удивился Каладин.

Дженет посмотрела на него, хмуро и с недоумением.

– «Искусства и величие»… – подсказала она. – Основа мужских и женских искусств… А, ну да. Я гляжу на капитанские узлы на твоем плече и забываю, что…

– Что я просто темноглазый невежда?

– Раз уж ты сам так выразился – да, несомненно. Какая разница. Слушай, я не собираюсь читать тебе лекцию об искусствах – я уже устала разглагольствовать перед вашей братией. Сойдемся на том, что конюхом может стать любой, – так понятно?

Ей не хватало утонченного изящества, которого Каладин по привычке ожидал от светлоглазых дам, и его это взбодрило. Лучше женщина, не скрывающая снисхождения, чем лицемерка. Конюхи вывели лошадей из загона на площадку для верховой езды, имевшую форму круга. Несколько паршунов, не поднимая глаз, принесли седла, потники и уздечки – теперь, после лекции Дженет, Каладин мог сказать, что и как называется.

Он выбрал зверя, который выглядел не очень злобным, – невысокую лошадку с косматой гривой и коричневой шкурой – и оседлал ее с помощью конюха. Поблизости прыгнул в седло Моаш. Как только конюх отпустил поводья, лошадь Моаша медленно пошла вперед, не дожидаясь приказа.

– Эй! – завопил он. – Стой. Тпру! Как мне ее остановить?

– Ты поводья уронил! – крикнула ему вслед Дженет. – Шквальный дурень! Ты меня хоть слушал?

– Поводья, – повторил Моаш, неуклюже хватая их. – А нельзя просто ударить ее по башке прутом, как чулла?

Дженет хлопнула себя по лбу.

Каладин посмотрел в глаза чудищу, которое выбрал.

– Послушай, – сказал он негромко, – ты этого не хочешь. Я этого не хочу. Давай будем друг к другу добры и закончим с этим как можно быстрее.

Лошадь тихонько фыркнула. Каладин тяжело вздохнул, потом схватился за седло, как учили, вдев одну ногу в стремя. Покачался туда-сюда пару раз и забросил себя на спину лошади. Вцепился в переднюю луку седла мертвой хваткой и приготовился к тому, что животное помчится вперед, скинув его на землю.

Лошадь опустила голову и начала лизать камни.

– Ну, пошла, – скомандовал Каладин, поднимая поводья. – Давай. Двигайся.

Лошадь не обратила на него внимания.

Парень попытался ткнуть ее в бока, как говорила Дженет. Кобыла не дрогнула.

– Предполагается, что ты вроде фургона с ногами, – воспитывал ее Кэл. – Ты стоишь больше целой деревни. Ну так докажи это мне. Шевелись! Не стой! Вперед!

Лошадь лизала камни.

«Что эта тварь делает? – подумал Каладин, наклоняясь в сторону. Он с изумлением увидел траву, которая выглядывала из норок. – Трава чует слюну и думает, что начался дождь». Частенько после бури растения раскрывались, чтобы как следует напиться, даже если на них при этом накидывались голодные насекомые.

«Умное чудище. Ленивое, но умное».

– Ты должен показать ей, кто тут главный, – заметила проходившая мимо Дженет. – Натяни поводья, сядь прямо, заставь ее поднять голову и не давай есть. Если не проявишь твердость, она будет на тебе ездить.

Каладин попытался так и сделать и наконец-то заставил кобылу прекратить трапезу. Животное и впрямь странно пахло, но запах был не таким уж плохим. Он вынудил ее сдвинуться с места, и, как только это произошло, оказалось, что управлять животным при помощи поводьев не очень трудно. Конечно, было странно ощущать, что какое-то другое существо решает, куда следует идти. Да, у него были поводья, но эта лошадь в любой момент могла взять да и поскакать вперед, а он ничего бы не смог сделать. Половина инструкций Дженет сводилась к тому, что лошадей не стоит пугать, что надо сохранять неподвижность, если какая-то из них пустится в галоп, и что категорически запрещается подходить к животному сзади.

Сидя в седле, юноша оказался выше, чем предполагал, и падение с такой высоты было бы не желательным. Он водил лошадь туда и сюда, и через некоторое время смог целенаправленно подъехать к Натаму. Длиннолицый мостовик держал поводья, словно те были изукрашены драгоценными самосветами, и боялся их натянуть, чтобы направить свою кобылу хоть куда-то.

– Не верится, что люди ездят на этих тварях по каким-то шквальным надобностям, – пробормотал Натам. У него был выговор сельчанина-алети, каждое слово казалось куцым, словно он их жестоко обкусывал, прежде чем произнести. – Я хочу сказать, мы ж еле-еле движемся, как будто пешком идем, так?

В памяти Каладина опять всплыл образ атакующего верхового осколочника из далекого прошлого. Да, Каладин понимал, в чем смысл лошадей. Сидя высоко, можно было с большей легкостью наносить мощные удары, и стремительный натиск громадной лошади пугал пехотинцев, вынуждая бросаться врассыпную.

– Думаю, большинство лошадей передвигаются быстрее этих. Готов поспорить, они дали нам старых кляч, чтобы мы могли тренироваться.

– Ага, похоже на то, – согласился Натам. – Она теплая. Я и не ждал. На чуллах раньше катался. Эта тварь не должна быть такой… теплой. Трудно поверить, что она сто́ит столько, сколько сто́ит. Как будто я еду верхом на груде изумрудных броумов. – Он поколебался, бросил взгляд назад. – Только изумруды так задом не шевелят…

– Натам, что ты помнишь про тот вечер, когда кто-то попытался убить короля?

– Ох, да, – сказал Натам. – Мы с ребятами выбежали на балкон и увидели, как он болтается на ветру, точно ухо самого Буреотца.

Каладин улыбнулся. Когда-то этот мостовик не мог и двух фраз произнести, все время мрачно пялился себе под ноги. Работа на мостах едва его не погубила. Последние недели пошли Натаму впрок. Как и всем остальным.

– До того как началась Великая буря, кто-то выходил на балкон? – спросил Каладин. – Может, какой-нибудь незнакомый слуга? Или солдаты не из королевской гвардии?

– Слуг вообще не помню. – Натам прищурился. На лице бывшего фермера появилось задумчивое выражение. – Командир, я стерег его величество весь день вместе с королевской гвардией. И ничего этакого не заметил. Я… Тпру! – Его лошадь внезапно пошла вперед, обогнав кобылу Каладина.

– Подумай об этом! – крикнул Каладин ему вслед. – Вдруг что-то вспомнишь!

Натам кивнул, по-прежнему держа поводья так, словно они были стеклянными, отказываясь натянуть их и направить лошадь в другую сторону. Каладин покачал головой.

Мимо него галопом пронеслась лошадка. По воздуху. Светящаяся. Сил расхохоталась, изменила форму и лентой из света завертелась вокруг него, прежде чем опуститься на шею кобылы, прямо перед Каладином.

Она улеглась там, широко улыбаясь, а потом нахмурилась, увидев его лицо.

– Ты не веселишься, – с упреком сказала Сил.

– Что-то ты стала похожа на мою мать.

– Такая же очаровательная? – спросила Сил. – Изумительная, остроумная, рассудительная?

– Склонная к повторениям.

– Такая же очаровательная? Изумительная, остроумная, рассудительная?

– Очень смешно.

– Сказал человек, который не смеется, – фыркнула Сил, скрестив ручки на груди. – Ну ладно, отчего тебе сегодня так затоскливилось?

– Затоскливилось? – Каладин нахмурился. – Такое слово вообще существует?

– А ты не знаешь?

Он покачал головой.

– Существует, – торжественно заявила Сил. – Вне всяких сомнений.

– Что-то не так, – объяснил он. – Что-то с разговором, который у меня только что был с Натамом. – Юноша натянул поводья, не давая лошади снова опустить голову и начать жевать траву. Тварь была весьма целеустремленной.

– Что вы обсуждали?

– Покушение на короля. – Каладин прищурил глаза. – О том, видел ли он кого-то до… – Он помедлил. – До начала бури.

Юноша опустил взгляд, посмотрел Сил в глаза и добавил:

– Буря должна была сдуть оттуда сломанные перила.

– Согнуть их! – воскликнула Сил, вскакивая и ухмыляясь. – Ой-ой-ой…

– Они были аккуратно рассечены, раствор в нижней части выдолблен, – продолжил Каладин. – Готов поспорить, сила ветров вполне сравнима с весом короля, стоящего на балконе.

– Выходит, все подстроили после бури.

Куда более узкие временны́е рамки. Каладин развернул кобылу туда, где ехал Натам. К несчастью, догнать его оказалось непросто. Кобыла Натама шла рысью, к его явному смятению, а свою собственную Каладин не мог заставить ускориться.

– Мостовичок, попал в беду? – поинтересовался Адолин, подъезжая.

Каладин бросил косой взгляд на князька. Буреотец свидетель, рядом с его жеребцом было трудно не ощущать себя букашкой. Парень пнул кобылу по бокам, чтобы она пошла быстрее, но животное продолжало переступать копытами с той же скоростью, двигаясь вдоль круга, который для лошадей был чем-то вроде беговой дорожки.

– Веточка была быстрой в дни своей молодости, – пояснил Адолин, кивком указывая на клячу под седлом Каладина, – но это было пятнадцать лет назад. Честно говоря, я удивлен, что она еще тут. Выходит, старушка вполне годна для обучения детей. И мостовиков.

Каладин не обращал на него внимания, смотрел только вперед и по-прежнему пытался вынудить лошадь ускориться и догнать Натама.

– А вот если бы тебе понадобился кто-то побыстрее, – продолжил Адолин, кивая куда-то в сторону, – Бурегреза пришлась бы в самый раз.

Он указывал на зверя побольше и постройнее, в отдельном загоне, оседланного и привязанного к шесту, крепко вкопанному в землю. Длинная веревка позволяла лошади перемещаться короткими перебежками, но только по кругу. Она вскидывала голову и всхрапывала.

Адолин ударил коня пятками и помчался вперед, обогнав Натама.

«Бурегреза, значит?..»

Каладин окинул взглядом кобылу в загоне. Она уж точно была порезвее Веточки. А еще, похоже, охотно выгрызла бы дырку в каждом, кто подойдет слишком близко.

Он направил Веточку к загону. Подъехав, отпустил поводья – Веточка весьма этому обрадовалась – и спешился. Это оказалось сложнее, чем он рассчитывал, но как-то удалось не упасть.

Оказавшись на земле, Каладин уперся руками в бока и устремил внимательный взгляд на лошадь, которая бегала кругами за забором.

– Мне показалось или ты совсем недавно твердил, – сказала Сил, взбираясь по голове Веточки, – что скорее пойдешь пешком, чем позволишь лошади нести себя?

– Да.

Он лишь теперь осознал, что несет в себе немного буресвета. Самую малость. Тот выходил наружу с каждым словом, незаметный без пристального внимания, вызывая легкое волнение в воздухе.

– И с какой стати ты собрался оседлать… это?

– Эта кобыла, – сказал он, кивком указывая на Веточку, – годится, чтобы ходить пешком. Пешком я лучше на своих двоих похожу. А та, другая, – животное для битвы.

Моаш был прав. Лошади давали преимущество на поле боя, так что Каладину следовало хотя бы привыкнуть к ним.

«Зайхель привел тот же довод, когда уговаривал меня учиться бою с осколочником, – подумал он, ощущая неловкость. – И я отверг его предложение».

– Ты что задумал, а? – спросила Дженет, подъезжая.

– Я собираюсь забраться на нее, – ответил Каладин, указывая на Бурегрезу.

Дженет фыркнула:

– Мостовик, она в один миг тебя сбросит, и ты разобьешь себе макушку. Седоки ей не по нраву.

– На ней седло.

– Чтобы привыкала.

Кобыла в загоне прошла легким галопом еще один круг и замедлилась.

– Не нравится мне твой взгляд, – сказала ему Дженет, разворачивая своего зверя в сторону. Ее лошадь нетерпеливо переступала копытами, словно желая поскорее побежать.

– Я попробую. – Каладин двинулся вперед.

– Да ты и сесть на нее не сумеешь, – крикнула вслед Дженет. Она наблюдала за ним с опаской, словно ей любопытно было узнать, что он сделает. Впрочем, Каладину показалось, что она больше переживает за безопасность лошади.

Пока Каладин шел, на его плечо приземлилась Сил.

– Это закончится так же, как на тренировочной площадке для светлоглазых, верно? – спросил он. – Я буду лежать на спине, смотреть в небо и чувствовать себя по-дурацки.

– Возможно, – беспечно согласилась Сил. – Так почему же ты это делаешь? Из-за Адолина?

– Вот еще! Князек пусть идет в бурю.

– Так почему же?

– Потому что эти существа меня пугают.

Сил явно растерялась, но Каладину происходящее казалось очень логичным. Бурегреза, тяжело дыша после пробежки, посмотрела на него. Их взгляды встретились.

– Клянусь бурей! – раздался позади возглас Адолина. – Мостовичок, даже не думай! С ума сошел?!

Каладин подошел к лошади. Она отпрянула на пару шагов, но позволила ему коснуться седла. И потому юноша, вдохнув еще чуть-чуть буресвета, прыгнул ей на спину.

– Преисподняя! Что… – закричал Адолин.

Это было все, что Каладин услышал. Благодаря буресвету он прыгнул выше, чем мог бы прыгнуть обычный человек, но его цель не стояла на месте. Держась за луку седла, он попытался закинуть одну ногу на спину лошади, но та начала брыкаться.

Тварь была неимоверно сильной – это особенно впечатляло по сравнению с Веточкой. Одного удара копыт хватило, чтобы Каладин едва не вылетел из седла.

Быстро проведя по нему рукой, он перелил часть буресвета и приклеил себя. Лошадь легко сбросила бы его со своей спины, но теперь парень болтался туда-сюда, как тряпка, которая зацепилась за седло. Каким-то образом он сумел дотянуться до лошадиной гривы и вцепиться в нее; теперь оставалось только стиснуть зубы и попытаться не дать растрясти себя до потери сознания.

Конный двор превратился в размытое пятно. Он слышал лишь биение собственного сердца и грохот копыт. Проклятый зверь двигался словно сама буря, но Каладин держался в седле крепко, как прибитый гвоздями. Прошла целая вечность, пока лошадь не успокоилась, тяжело дыша и с пеной у рта.

Перед глазами у Каладина прояснилось настолько, что он увидел нескольких мостовиков, которые подбадривали его, держась на безопасном расстоянии. Адолин и Дженет, оба верхом, уставились на него со смесью ужаса и трепета. Каладин ухмыльнулся.

А потом Бурегреза сбросила его одним сильным движением.

Он и не заметил, что буресвет в седле иссяк. В точном соответствии со своим ранним предчувствием Каладин оказался лежащим на земле в полубессознательном состоянии. Он смотрел в небо и мучительно пытался припомнить последние несколько секунд своей жизни. Рядом с ним закопошились спрены боли – оранжевые ручки, так и тянущиеся что-нибудь схватить.

Над Каладином склонилась лошадиная голова с бездонными темными глазами. Кобыла фыркнула на него. От нее пахло влагой и травой.

– Ах ты, чудище! – пробормотал Каладин. – Дождалась, пока я расслаблюсь, и только потом скинула!

Кобыла опять фыркнула, и парень против собственной воли рассмеялся. Буря, до чего же хорошо! Он не мог объяснить причину, но то, как пришлось цепляться за жизнь, чтобы не погибнуть по вине брыкающегося зверя, его весьма взбодрило.

Когда Кэл встал и отряхнулся, сквозь толпу зрителей пробился сам Далинар с мрачным лицом. Каладин и не понял, что великий князь по-прежнему недалеко. Далинар перевел взгляд с Бурегрезы на своего капитана и выгнул бровь.

– Сэр, на тихой лошади врагов не догонишь, – сказал Каладин, салютуя.

– Да, – согласился Далинар, – но, как правило, для начала новобранцам выдают… тупое оружие, солдат. Ты в порядке?

– В полном, сэр.

– Что ж, похоже, твои люди учатся охотно. Я дам официальное распоряжение. Ты и пять выбранных тобой человек будете приходить сюда каждый день и практиковаться в течение пары недель.

– Да, сэр.

Он найдет время. Как-нибудь.

– Хорошо, – продолжил Далинар. – Я получил твое предложение по поводу патрулей за пределами военных лагерей и решил, что оно выглядит неплохо. Отчего бы тебе не приняться за дело через две недели, взяв с собой лошадей, чтобы попрактиковаться в полевых условиях?

Дженет сдавленно охнула:

– За пределами города, светлорд? Но… бандиты…

– Дженет, лошади нужны, чтобы приносить пользу, – напомнил великий князь. – Капитан, вы ведь позаботитесь о достаточном количестве людей, чтобы защитить лошадей, не так ли?

– Да, сэр.

– Отлично. Но вот эту не берите. – Далинар указал на Бурегрезу.

– Э-э… слушаюсь, сэр.

Князь кивнул и двинулся прочь, махнув кому-то, кого Каладин не видел. Юноша потер ушибленный локоть. Остававшийся в его теле буресвет исцелил голову и иссяк, так и не добравшись до руки.

Четвертый мост направился к своим лошадям, когда Дженет приказала им вновь забраться в седло и приступить ко второй части обучения. Каладин вдруг обнаружил, что стоит возле Адолина, который по-прежнему сидел верхом.

– Спасибо, – проворчал Адолин.

– За что? – спросил капитан, направляясь мимо него к Веточке, – та жевала траву, не обращая внимания на суматоху.

– Ты не сказал отцу, что я тебя подзуживал.

– Я же не дурак. – Каладин запрыгнул в седло. – Я видел, куда лезу. – Он не без труда вынудил лошадь отойти от еды и получил несколько подсказок от конюха.

В конце концов парень снова подъехал к Натаму. Веточка двигалась тряским аллюром, но Каладин почти научился приподыматься в седле в такт с нею – конюхи называли это «строевой рысью», – и теперь его подбрасывало уже не так сильно, как раньше.

Натам наблюдал за его приближением.

– Командир, это несправедливо.

– То, что я сделал с Бурегрезой?

– Нет. То, как ты ездишь. Как будто всю жизнь только этим и занимался.

Он ощущал совсем другое.

– Я хотел еще кое-что узнать про ту ночь.

– Командир, я еще ни о чем не подумал, – возразил длиннолицый мостовик. – Отвлекся немного.

– У меня другой вопрос. – Каладин подъехал к нему вплотную. – Я спросил тебя о дневной смене, но что случилось после того, как я ушел? Кто-то, кроме короля, выходил на балкон?

– Только стражники, командир.

– Скажи, кто именно. Может, они что-то видели.

Натам пожал плечами:

– Я большей частью следил за дверью. Король некоторое время оставался в гостиной. Наверное, Моаш выходил.

– Моаш, – повторил Каладин, нахмурившись. – Разве его дежурство не должно было скоро закончиться?

– Ага, – подтвердил Натам. – Он чуток задержатся; сказал, хочет убедиться, что с королем все в порядке. Пока ждал, вышел постеречь на балкон. Ты же обычно требуешь, чтобы один из нас находится там.

– Спасибо, я с ним поговорю.

Каладин застал Моаша внимающим Дженет. Моаш, похоже, быстро учился верховой езде – он вообще быстро учился. А еще был лучшим учеником среди мостовиков, когда те начали познавать искусство боя.

Каладин пару минут следил за ним, хмурясь. Потом его вдруг осенило. «Что это ты вообразил? Что Моаш как-то причастен к покушению на убийство? Не глупи».

Это попросту нелепо. Кроме того, у него ведь нет осколочного клинка.

Каладин развернул свою кобылу, и в этот момент увидел, с кем повстречался Далинар. Это был светлорд Амарам. Оба находились слишком далеко, чтобы их можно было услышать, но он видел веселое лицо Далинара. Амарам махнул Адолину и Ренарину, и принцы подъехали, широко улыбаясь.

Кэла захлестнул гнев – внезапный, страстный, почти удушающе сильный, – даже кулаки невольно сжались. Воздух со свистом вырвался сквозь стиснутые зубы. Это его удивило. Он-то думал, что достаточно глубоко схоронил свою ненависть.

Юноша демонстративно направил лошадь в другую сторону, и возможность отправиться в дозор вместе с новобранцами показалась вдруг весьма привлекательной идеей.

Ему точно не помешает на время покинуть военные лагеря.