Текст книги "Доказательство виновности"

Глава 9

Ратлидж до сих пор еще не беседовал с людьми, работавшими в лондонском доме Френчей. Ему почему-то казалось, что мисс Агнес не откровенничала со слугами. Правда, она и сама почти ничего не знала. В конце концов, Френча в последний раз видели в Эссексе, а когда мисс Френч приехала в Лондон, слуги не только удивились, но и оказались совершенно не готовы к ее приезду. Теперь, после того как в Суррее, совсем близко от Лондона, обнаружился автомобиль Луиса, дело еще больше осложнилось.

Хотя площадь Малхолланд-Сквер разбили задолго до рубежа веков, квартал оставался модным. Глядя на мансарду и каменную облицовку окон, Ратлидж решил, что Хауард Френч выгодно вложил деньги, купив здесь дом. Он простоит еще не одну сотню лет. Кроме того, дом свидетельствовал о прочности и солидности его положения.

Он взял молоток и постучал. Женщина средних лет широко распахнула дверь, когда Ратлидж сказал, что он из Скотленд-Ярда.

Мисс Френч останавливалась здесь, когда приезжала в столицу, но не чувствовала себя дома. Здесь в основном жил ее брат, и слуги тоже были его. Мисс Френч предпочла дожидаться новостей не здесь, а в Эссексе, куда и вернулась поездом. С этого Ратлидж и решил начать разговор.

Женщина представилась:

– Я миссис Рул, экономка мистера Френча. Что-нибудь случилось, инспектор?

– Нам лучше поговорить без посторонних, – ответил он, косясь в сторону лестницы. Он слышал, как кто-то выбивает ковры на втором этаже.

Экономка тоже оглянулась, а затем повела его в малую гостиную, где предложила ему сесть. Сама она осталась стоять и молча ждала его вопросов, сложив руки перед собой, как будто желая унять растущую тревогу. Ратлидж заметил, что экономка хмурится.

– Когда вы в последний раз видели мистера Френча? – спросил он.

Экономка посмотрела на висящую за его спиной картину, как будто могла прочесть на ней дату.

– С тех пор прошло почти три недели. Он поехал в Эссекс навестить свою невесту и подготовить дом в Дедхэме к визиту кузена.

– Когда вы ждете мистера Трейнора?

– Теперь со дня на день. Мистер Френч ждал его на той неделе, но, очевидно, ему не удалось достать билеты. Мистер Френч сказал: «Кто бы мог подумать, ведь мистер Трейнор говорит по-португальски».

– Почему приезд мистера Трейнора отложился?

– Мистер Френч не сказал; только сообщил, что мистеру Трейнору вначале придется заехать в Лиссабон и только оттуда – к нам, а не плыть к нам напрямую с Мадейры. По-моему, есть пакетботы, которые перевозят вино и почту в Сити, и они ходят регулярно, по расписанию. Мистер Гудинг, старший клерк фирмы, должен был известить меня, как только узнает о дне приезда мистера Трейнора. Ему всегда звонят из порта; он должен знать, где и когда встречать корабль.

– И мистер Гудинг ничего вам не сообщил?

– Нет, сэр. Пока нет. Я спрашивала мисс Френч, когда та приезжала, есть ли новости, но она ответила, что не слышала и, мол, она не в курсе распоряжений брата. Сначала я подумала, что она приехала встретить мистера Трейнора. Она всегда его любила.

– Она не сообщила, почему так неожиданно приехала в Лондон?

– Нет, сэр, по приезде у мисс Френч было плохое настроение, хотя я вовсе не хочу ее обидеть. Почти все время она провела наверху; даже еду просила подавать ей в комнату.

– Мистер Френч обычно сам водит машину?

– Да, сэр, ему так удобнее.

– Кто обслуживает его автомобиль?

– Мистер Френч не считает нужным держать шофера. За машиной следит один наш лакей. Он хорошо управляется со всякой механикой.

– Его автомобиль в последнее время не ломался?

– Если даже и ломался, мне ничего не сообщили. Хотя Джордж наверняка сказал бы, потому что он очень добросовестный.

– Позже я бы хотел с ним поговорить.

– Хорошо, сэр. Скажите… неужели с мистером Френчем что-то случилось? Вы ведь из Скотленд-Ярда… – Экономка испуганно замолчала. Ей не хотелось облекать страшные мысли в слова.

– Мы пока не знаем. Несколько дней назад он уехал из Эссекса, и с тех пор нам не удается его найти.

– Это на него не похоже. Мистер Френч всегда сообщает мистеру Гудингу о своем местонахождении… А с мистером Гудингом вы уже побеседовали?

– Мистер Френч ему не звонил. Вы знаете мисс Таунсенд?

– Они с родителями приходили сюда на ужин в последний раз, когда приезжали в Лондон, – перед самым объявлением о помолвке.

– Расскажите о ее родителях.

Экономка замялась:

– Не хочется лезть не в свое дело…

– Сейчас не тот случай. Я полицейский.

– Что ж, мне и сказать-то о них почти нечего. Ее отец доктор, и он… – Она задумалась, подыскивая нужные слова. – Он всегда точно знает, чего хочет.

Ратлидж решил, что экономка имеет в виду нечто другое: по ее мнению, доктору трудно угодить.

– Его супруга – очень добрая дама, спокойная и с развитым чувством юмора. Прислуживать ей одно удовольствие.

– Доктор Таунсенд, похоже, держит дочь в строгости, – сказал Ратлидж и заметил, как удивилась экономка. Возможно, она употребила бы другое слово?

– Мисс Таунсенд – очень красивая молодая леди. Не сомневаюсь, намерения у доктора самые добрые.

– Знаете ли вы молодую особу, с которой был помолвлен мистер Френч до того, как познакомился с мисс Таунсенд?

– Как же, мисс Уитмен, – осторожно ответила экономка. – Она несколько раз ужинала у нас. Все слуги ее очень любили. Я огорчилась, когда услышала, что она разорвала их помолвку.

– А как отнесся к ее решению мистер Френч?

– Не так сильно огорчился, как я ожидала. Можно сказать, он отнесся к разрыву философски.

Ратлидж охотно ей поверил.

– В тот самый день он поехал на скачки в Ньюмаркет, где рассчитывал встретить знакомых. Там был и доктор Таунсенд. Как-то мистер Френч при мне говорил одному знакомому, что доктор поедет в Ньюмаркет на все выходные. Наверное, тогда он и познакомился с мисс Таунсенд.

А может быть, Френч заранее рассчитывал на то, что произведет благоприятное впечатление на ее отца – и на нее саму.

Как будто прочитав его мысли, миссис Рул сказала:

– В самом деле, кажется, его разбитое сердце очень быстро исцелилось. Молодежь есть молодежь!

Ратлидж достал платок, извлеченный из-под сиденья найденного автомобиля.

– Вот что мы нашли в машине мистера Френча в Суррее. Платок лежал под сиденьем. Вы не знаете, чей он?

– Понятия не имею, сэр. Разве что мисс Френч любит вышивать свои инициалы в углу платка… Вы сказали, что нашли машину, но не мистера Френча?

– К сожалению.

Экономка охнула от огорчения.

– Когда я увидела на крыльце полицейского, сразу поняла: что-то случилось. Вы… принесли дурные вести? Он… попал в аварию?

– Пока нам почти ничего не известно, – ответил Ратлидж. – Поэтому я и приехал к вам. У мистера Френча много знакомых в Суррее?

Но миссис Рул почти ничего не знала о личной жизни своего хозяина; она ответила лишь:

– При мне он ни разу не говорил, что едет к кому-то в гости в Суррей. Да и оттуда с ответным визитом к нам никто не приезжал. – Глаза ее наполнились слезами. – Надеюсь, с ним ничего не случилось?

После того как экономка немного успокоилась, Ратлидж попросил позвать Джорджа.

Он находился на конюшне, где обычно держали машину. Как оказалось, на фронте Джордж служил авиационным механиком, а лакеем его взяли потому, что он хорошо разбирался и в автомобилях. Когда Ратлидж спросил, не было ли на автомобиле Френча вмятин или царапин, Джордж возмутился:

– Машина в превосходном состоянии! И никто не может сказать ничего другого!

– Готовы дать показания под присягой?

– Да, сэр, готов. То есть машина была в превосходном состоянии, пока стояла здесь. Но мистер Френч водит аккуратно; от него я получал машину точно в таком виде, в каком передавал ее ему.

– Где вы держите замшу, которой протираете машину? – спросил Ратлидж.

– Под передним сиденьем, сэр. Мистер Френч любит, чтобы фары и все хромированные детали сверкали. Он и сам не гнушается навести чистоту.

– Что-нибудь еще под сиденьем обычно лежит?

– Нет, сэр.

– Нет ли там дамского носового платка?

– Нет, сэр, ничего подобного там нет… Зачем мне дамские платки? А что, мистер Френч жаловался?

– Нет. Просто автомобиль мистера Френча мы нашли в Суррее, а с самим мистером Френчем связаться до сих пор так и не удалось.

– Вряд ли он далеко. Послушайте, неужели вы оставили его без машины?

Ратлиджу с трудом удалось успокоить Джорджа. Он очень обиделся за своего хозяина и готов был поехать в Суррей, чтобы искать его, хотя понятия не имел, где может находиться Луис Френч.

– Возможно, сэр, кто-то разыграл его, и он остался в глуши без автомобиля… Представляю, как он сейчас злится!

Ратлиджу пришлось заверить лакея, что ни о каком розыгрыше не может быть и речи.

Когда он уходил, Джордж стоял на пороге конюшни с видом человека, который потерял друга.

В голове у Ратлиджа не умолкал Хэмиш. Он напоминал: вмятина на крыле – еще не улика до тех пор, пока не докажут, что к днищу прицепился кусочек материи с брюк или пиджака мертвеца.

К тому времени, как Ратлидж приехал в Скотленд-Ярд, Гибсон уже успел вернуться. Они с сержантом встретились под лестницей.

– Что сказал Гудинг, когда увидел тело?

– Он его не знает. Уверен, что это не мистер Френч. Встревожил он меня, ваш Гудинг. У него так дрожали руки, что он с трудом сумел выйти из машины, когда я отвез его назад, в контору.

– Он думал, что увидит мистера Френча?

– Да, наверное, раз мы нашли автомобиль и заглянули к нему узнать, нет ли вестей от его хозяина.

– А если в Челси подбросили тело Трейнора? – задумчиво предположил Ратлидж.

– Я не спрашивал. Но Трейнора Гудинг знает; он бы сказал, когда я спросил, узнает ли он покойника.

Ратлиджу пришлось согласиться с сержантом.

– Как вам показалось, Гудинг говорил правду?

– Похоже на то. Ну и что нам теперь делать с машиной, сэр?

Ратлидж велел перегнать автомобиль Френча к его дому на Малхолланд-Сквер. Гибсон кивнул:

– Я обо всем позабочусь. Кстати, раз уж мы с Гудингом ездили на опознание, я захватил в морге пакет с вещами покойника, в том числе и его одежду.

– Давайте посмотрим. – По пути в кабинет Ратлидж рассказал сержанту Гибсону, что ему удалось узнать в лондонском доме семьи Френч.

– И вы верите экономке и лакею? – спросил, в свою очередь, Гибсон.

– В целом – наверное, да. У них нет причин лгать. Они дорожат своим местом. Кроме того, мистер Френч, похоже, не капризный хозяин. – Ратлидж открыл дверь своего кабинета.

У него на столе лежал большой коричневый пакет, перевязанный бечевкой.

Он разрезал бечевку и развернул оберточную бумагу. В пакете лежали туфли, носки, нижнее белье, брюки, подтяжки, рубашка, галстук и пальто.

Отложив мелочи в сторону, Ратлидж первым делом занялся туфлями.

Мысок одной туфли и бок другой оказались потертыми, что лишний раз подтверждало, если это нуждалось в подтверждении, что мертвеца куда-то волокли.

Потом Ратлидж разложил на столе брюки и внимательно осмотрел их. На одном отвороте он заметил затяжки, здесь и там прорехи, но нигде не был вырван кусок материи.

Он перешел к пальто и не сразу, но нашел то, что искал. На груди и рукаве присохла грязь. Пальто также свидетельствовало о том, что труп волокли по земле, – выдернутые нити, мелкие камешки. Шов у ворота чуть разошелся, дыру Ратлидж увидел, лишь отогнув воротник.

Он достал из кармана свернутый платок, извлек оттуда найденный под машиной кусок материи и приложил к дыре. Кусочек подошел идеально. Ратлидж осторожно коснулся дыры пальцем. Порвался не только верх, но и подкладка, хотя на рубашке, когда он ее осмотрел, никакой дыры в том месте не обнаружилось.

Сломалась ли шея у человека, когда пальто надорвалось, а потом, под тяжестью тела, кусок ткани оторвался?

– Убийство, да, сэр? – спросил Гибсон, заглядывая ему через плечо.

– А может, водитель испугался и решил скрыть следы преступления.

– Но кто сидел за рулем? Вряд ли наш покойник. Должно быть, мистер Френч. Вот почему ему пришлось избавиться от автомобиля. Помятое крыло – серьезная улика. Он наверняка понимал, что мы рано или поздно догадаемся: несчастного сбили в Эссексе.

– Если его сбил Френч, почему он просто не сообщил о происшествии? Луис Френч мог представить дело в любом выгодном для себя свете. Скорее всего, ему бы поверили.

Не успел Гибсон ответить, как Ратлиджа посетила новая мысль. Старый учитель Макфарланд вспомнил о человеке, который несколько десятилетий назад ворвался в дом Френчей и угрожал членам семьи. Что стало с незваным гостем?

Может быть, он до последнего времени сидел в тюрьме… Допустим, его наконец освободили. Он отбыл наказание за нападение на Хауарда Френча и его сына… Очень может быть, что он вернулся в Эссекс, лелея мысли об убийстве… или шантаже. Может быть, именно о нем Френч собирался побеседовать с Мэтью Трейнором? Может быть, преступник прислал ему письмо с угрозами?

Что, если убийца, терзаемый жаждой мести, случайно убил не того человека? Тогда понятно, почему Френч спрятался, бросив машину. Он не знает, к кому можно обратиться за помощью. Наверное, решил дождаться, когда в Англию прибудет его кузен. Потом Френч выйдет из укрытия и обратится в полицию… Если его ранили в схватке, возможно, он нашел себе убежище, где отлеживается до тех пор, пока не выздоровеет и не окрепнет.

Версия объясняла и то, почему Френч расстался со своими часами.

В голове у Ратлиджа заговорил Хэмиш, и его низкий голос с мягким шотландским акцентом показался Ратлиджу таким громким и гулким, что он невольно испугался. Что, если сержант тоже услышит голос и начнет вертеть головой, пытаясь понять, откуда он доносится?

«Того типа задавили машиной Френча. Кто еще мог сидеть за рулем, кроме самого Френча?» Ратлиджу пришел в голову единственно возможный ответ. Кто-то, кому Френч доверял. Что возвращало его к дамскому носовому платку с вышитыми анютиными глазками в углу. Анютины глазки. На память.

Как ни подмывало Ратлиджа немедленно вернуться в Дедхэм, он решил, пока он в Лондоне, заглянуть в ювелирный магазин к Галлоуэю.

Галлоуэй ему очень обрадовался и сразу спросил, помогли ли часы найти убийцу.

– Следствие еще не окончено, но… да, часы нам очень помогли, – ответил Ратлидж. – Ну а у меня к вам еще один маленький вопрос.

Он достал миниатюру и положил на прилавок перед Галлоуэем.

– Так, так… Какая тонкая работа! – воскликнул ювелир, склоняясь к миниатюре. – Чувствуется рука настоящего художника. А натурщица – просто прелесть. Откуда она у вас?

Ратлидж решил открыть часть правды:

– Помимо владельца часов, мы ищем другого человека. Живет он один; родители его умерли. Эта миниатюра висела в доме, который достался ему от бабушки; мы склонны полагать, что портрет рисовали с нее. Ее сын был управляющим имением в Вустершире. Возможно, нам понадобится узнать побольше о ее внуке и прочих родственниках. Других зацепок, кроме миниатюры, у меня нет. Если бы можно было выяснить фамилию художника, нам легче было бы понять, кем была его бабушка.

– Вы не пробовали навести справки в Сомерсет-Хаусе?

– К сожалению, там вряд ли найдутся записи, которые меня заинтересуют. Например, кто были настоящие родители того молодого человека? И состоит ли он в родстве с семьей, которой принадлежат часы? В архиве я могу узнать, когда он родился и кто его официальные отец и мать. Через Скотленд-Ярд можно установить, не сидел ли, например, его отец в тюрьме и не подозревался ли в каком-либо преступлении. Служил ли он в армии. Там записаны известные факты, а не слухи. Возможно, именно бабушка – тот ребенок, которого я ищу. Когда-то в семье были деньги; их хватало даже на то, чтобы родители заказали ее миниатюру на слоновой кости – вещь недешевую. Удачно ли она вышла замуж? Жила ли в достатке? Что она рассказывала сыну и внуку о своем прошлом? Да и что, раз уж на то пошло, было ей известно и что она могла рассказать своим потомкам?

Галлоуэй кивнул:

– Я понял. Как вам известно, у моего брата большие связи в мире искусства. Если он не сумеет рассказать мне больше о вашей миниатюре, я буду очень удивлен.

Ратлидж улыбнулся:

– Спасибо. Когда мы покончим с делом, миниатюру надо будет вернуть законному владельцу. Пока же я оставляю ее на ваше попечение.

Визит к Галлоуэю много времени у него не отнял, и в Дедхэм он приехал, когда там еще были открыты магазины. Ратлидж решил пройтись по галантерейным лавкам, в которых торговали вышитыми носовыми платками. В первых двух продавались лишь платки с инициалами из ирландского льна или с кружевными уголками. Ему сообщили, что ручную вышивку после войны найти трудно, почти все покупают, за неимением лучшего, платки с машинной вышивкой, хоть она и хуже качеством.

Третья лавка называлась «У Мэри». Витрину украшали бумажные цветы, детские переднички и самые разные перчатки.

Покупательница средних лет сплетничала с женщиной за прилавком; судя по тому, что они говорили шепотом, речь шла о каких-то скандальных подробностях. Увидев Ратлиджа, покупательница смутилась и, наскоро распрощавшись с продавщицей, вышла.

Других покупателей в лавке не было. Продавщица вежливо обратилась к Ратлиджу:

– Чем я могу вам помочь, сэр?

Ратлидж положил на прилавок вышитый платок с анютиными глазками.

– Вот, ищу нечто похожее для сестры.

Он сразу понял, что продавщица узнала платок, едва взглянув на него. Печально улыбнувшись, она сказала:

– К сожалению, таких вы больше не купите. Женщина, которая вышивала для нас эти платки, весной умерла. Она была уже пожилая, но пальцы у нее были ловкие, как у молодой. Мои покупательницы охотно брали ее платочки; делали доброе дело, ведь платки остались ее единственным источником дохода. Правда, они очень красивые. Цветы, птицы, щенки, котята… – Покачав головой, она добавила: – Я могла бы продавать их дюжинами, но она в одиночку не успевала так быстро вышивать.

– Кто их покупал?

Продавщица нахмурилась:

– Я не говорю о людях, которые заходят ко мне в лавку.

Ратлидж достал удостоверение и положил на прилавок рядом с платком.

Его собеседница посмотрела на удостоверение, потом на него:

– Зачем вы приехали? Уж точно не за дамским носовым платком.

– Именно за ним. В других лавках продается такая же вышивка?

– Нет, их делали только для лавки «У Мэри». Мисс Делейни успевала вышить за неделю не очень много.

– Кто покупал платки с анютиными глазками? Может быть, мисс Френч?

– Нет, мисс Френч предпочитала розы. Анютины глазки покупали мисс Уитмен и миссис Гаррис.

– Кто такая миссис Гаррис?

– Сестра владельца «Головы Мальборо».

Так назывался паб на главной улице, напротив «Солнца».

– А птицы пользовались большим спросом?

– Да, они всем нравились. Особенно хорошо у мисс Делейни выходили чеканы и синицы. Моя мать любила щенков. Объясните, зачем вы спрашиваете меня о платках? И что вам за дело до моей лавки?

– Платок нашли в Суррее. Я не знаю, как он туда попал и почему. Если его купили в вашей лавке, мне не придется напрасно тратить время, обходя галантерейные магазины в Лондоне и Хатфилде.

Хозяйка лавки «У Мэри» вздохнула с облегчением:

– Да, понимаю. Могу вам сказать, что платок, который вы принесли, в самом деле вышивала мисс Делейни – только у нее такие мелкие стежки. Смотрите сами. – Она подошла к шкафу у дальней стены и достала оттуда несколько платков. Протянув их Ратлиджу, она показала на букетик фиалок: – Вот, сравните!

– Да, теперь вижу, – ответил Ратлидж. Разница бросалась в глаза. Он невольно подумал: наверное, у мисс Делейни до старости было отличное зрение, раз она умела вышивать такими мелкими стежками и придавать цветам объемность. – Спасибо! – Он снова положил платок в карман. – Должен вас предупредить: о нашем разговоре никому не рассказывайте. Ведется следствие.

– Да, конечно, я все понимаю.

Дверь у него за спиной открылась, и в лавку, болтая и смеясь, вошли две женщины. Воспользовавшись их приходом, Ратлидж поспешил уйти.

Затем он нанес визит в полицейский участок Дедхэма. Дежурный констебль сидел за стойкой. Посмотрев на Ратлиджа, он сразу признал в нем гостя издалека и вежливо спросил:

– Чем я могу вам помочь, сэр?

Ратлидж представился и сказал:

– Меня интересует одно давнее дело. Скорее всего, оно относится к событиям пятнадцати-двадцатилетней давности. Вы еще молоды, но, возможно, кто-то из ваших коллег – может быть, бывших – помнит, что случилось тогда в Сент-Хилари?

Констебль посерьезнел и ответил:

– Наверное, сэр, вам нужен сержант Террил. Он только что вышел в отставку. Он живет в коттедже «Лавр» на Сент-Хилари-Роуд. – Он объяснил Ратлиджу, как туда проехать, и добавил: – Если мы еще чем-то можем вам помочь, скоро придет инспектор Томпкинс.

Коттедж Террила стоял на небольшой поляне перед рощицей. И дом, и сад были в таком хорошем состоянии, что стало ясно: после того, как сержант ушел со службы, ему трудно справиться с обилием свободного времени.

Хозяина Ратлидж нашел в огороде за домом; закатав рукава и наморщив лоб, бывший сержант усердно выпалывал сорняки.

Когда на него упала тень, Террил поднял голову, быстро выпрямился и сказал:

– Не думаю, что мы с вами знакомы.

– Мы с вами действительно незнакомы, – ответил Ратлидж. – Инспектор Ратлидж, Скотленд-Ярд. Дежурный констебль в Дедхэме объяснил, как вас найти.

Террил, явно успокоившись, спросил:

– Что привело вас в Эссекс, сэр?

– Любопытство, – ответил Ратлидж. – Я слышал, что несколько лет назад какой-то безумец вломился в дом, принадлежащий семье Френч, и угрожал хозяевам. Но его быстро схватили и куда-то увезли. Вы в то время уже служили в полиции?

– Да, был совсем молодым констеблем, зеленым новичком, можно сказать. Но вы-то как обо всем узнали?

– В тот вечер в доме, кроме владельцев, был посторонний человек. Он пришел устраиваться наставником к детям Френчей. Он помог справиться с незваным гостем.

– Вот как… Нам о нем ничего не рассказывали. Его бы тоже следовало допросить!

– Наверное, Френчи не хотели скандала… Что кажется мне довольно любопытным. Расскажите, пожалуйста, что именно тогда произошло.

Террил подвел Ратлиджа к двум лавкам, стоящим под деревом.

– Кто-то из прислуги, кажется горничная, прибежала в участок в Сент-Хилари, где в то время служил и я. Она была страшно перепугана. Я дал ей свой велосипед и велел ехать в Дедхэм и найти инспектора Уэйда. Ну а сам первым делом пошел к Френчам. Уже стемнело, но дверь была распахнута. Изнутри доносились громкие голоса; я очень обрадовался, когда вскоре приехал инспектор. Оказывается, горничная встретила его, когда он выходил из дому после ужина. Инспектор Уэйд поставил меня караулить дверь, а сам пошел внутрь. Шум стал еще громче, и он позвал меня. Я побежал на помощь. В гостиной… да, до сих пор помню! Перевернутые столы и стулья, старший мистер Френч стоит неподвижно, как статуя, а инспектор пытается надеть наручники на незнакомца. Волосы у него были черные, а лицо прямо багровое – я испугался, не хватил ли его удар. Я бросился на помощь к инспектору, и мы вдвоем скрутили того типа и усадили на стул. А Френч наблюдал за нами.

– Френч… Которого вы имеете в виду? Отца или деда нынешнего мистера Френча?

– Деда Луиса Френча, мистера Хауарда Френча. Он тогда только вернулся из Лондона. Его сын лежал на полу; лицо все в крови, а глаза… по-моему, если бы ему тогда позволили, он бы убил незваного гостя! Я нагнулся, чтобы помочь ему, но он выругался, оттолкнул меня и встал сам, слегка покачиваясь. Там был и врач; он осмотрел мистера Лоренса, а затем занялся мистером Хауардом – у того была разбита губа. На полу валялся окровавленный нож; видимо, его отшвырнули в сторону ногой.

– Продолжайте.

– Мне показалось, что мистер Френч-старший не очень нам обрадовался. Он объяснил, что напавший на них человек не в себе; его, мол, надо поместить в психиатрическую клинику, а не в тюрьму. Я не сомневался в его правоте. Тот тип не переставая ругался и кричал на иностранном языке; потом мистер Френч объяснил, что на португальском. Его знали и мистер Френч, и его отец. Мы попросили мистера Френча-старшего перевести, но ему быстро надоело, и он сказал, что с тем человеком бесполезно разговаривать. Он вломился к ним в дом и их же обвинил в краже. Одно было ясно: его придется куда-нибудь упрятать, иначе он вернется и закончит то, что начал. Даже я понимал, что так оно и есть. Он был словно одержимый; выкрикивал оскорбления и угрозы, несмотря на то что рядом стояли представители полиции. Тогда доктор дал ему что-то успокоительное. Инспектору Уэйду это не понравилось, но я не представляю, что еще можно сделать.

– Чем все закончилось?

– Слово взял мистер Хауард. Сказал, что просит прощения за беднягу – так он и выразился – и что он, мол, иностранец. Он сам заплатит за все, что потребуется. За уход, если нужно, за лечение. Инспектор по-прежнему желал знать, почему тот тип вломился к ним в дом. Тогда мистер Френч-младший объяснил, что отец того человека продал их семье участок земли на Мадейре, а сын, у которого давно непорядок с головой, вбил себе в голову, что землю у него украли и что отец не имел права действовать без его ведома. Когда отец заключал сделку с мистером Френчем, его сын сидел в тюрьме за участие в антиправительственных действиях.

– Это правда? Вам представили законные доказательства?

– Да ведь я особо не интересовался. По-моему, инспектор поверил мистеру Френчу на слово. И потом, мы ведь собственными глазами видели, что тот человек не в себе. Хотя ему дали лекарство, он все равно бушевал и жаждал крови.

– Его отвезли в полицейский участок и посадили под арест?

– Мистер Френч спросил мнение доктора, и доктор сказал: он не считает арест лучшим выходом; чтобы справиться с ним, нам придется все время давать ему успокоительное, поскольку он буйный. Кроме того, нам не удастся его допросить, потому что он не говорит по-английски.

– К Френчам тогда приходил доктор Таунсенд? – Ратлидж уже знал ответ от Макфарланда, но хотел убедиться наверняка.

– Нет, другой, тот, который был до него. Честно признаюсь, мне и самому не улыбалось кормить безумца и заботиться о нем, ведь у него только что пена не шла изо рта. Они немного посовещались, и врач предложил отвезти того типа в одну частную лечебницу возле Кембриджа. Я ничего о ней не знал, зато инспектор Уэйд слышал. Возник вопрос, кто заплатит за лечение. Мистер Френч сказал, что чувствует себя в ответе за несчастного и поэтому позаботится о том, чтобы тот ни в чем не нуждался. Врач ответил, что это очень великодушно с его стороны. Так оно и было. Ведь мистер Френч имел полное право подать на португальца в суд за покушение на убийство.

– Что было дальше?

– Мистер Френч позвонил в Кембридж. Кажется, в клинике сначала предложили, чтобы пациента привезли к ним для осмотра – пока они его не увидят, ничего обещать не могут. Поэтому мистер Хауард Френч и доктор погрузили того типа в карету и сразу же отправились в Кембридж. Инспектор Уэйд хотел, чтобы я вначале снял у всех показания, но, так как мистер Френч не выдвинул никаких обвинений, следствие по делу быстро закрыли.

– И Уэйд не был против?

– Нет. Он сказал: если бы тот человек не ввалился в дом без приглашения, а вел себя как полагается, пришел к мистеру Френчу и рассказал о своих претензиях, объяснил, что он считает, что его отца обманули, тогда другое дело. Тогда все было бы по закону, и сам инспектор позаботился бы о том, чтобы его выслушали. Но он не говорил по-английски, все улики, относящиеся к делу, находились за границей. К тому же его трудно было назвать нормальным – не в том он был состоянии. Мистер Лоренс напомнил всем, что в доме женщины и дети; если незваный гость вырвется на свободу, в следующий раз последствия могут оказаться куда серьезнее.

– Вы выяснили, как звали того человека?

– Да. И запомнил его имя на всю жизнь. Афонсо Диас.

– Его поместили в сумасшедший дом до конца жизни?

– Да, конечно. Но в наши дни к таким больным относятся по-другому. Я случайно узнал, что два года назад его выпустили. Врачи в клинике сказали, что он совершенно сломлен и больше не представляет угрозы ни для себя самого, ни для общества.

– Его выслали назад, в Португалию?

– Нет, сэр, в клинике он выучился ремеслу и охотно остался в Англии.

– Что за ремесло? – спросил Ратлидж, слушая недоверчивый вопрос Хэмиша: «Чем решил заняться Афонсо Диас? Он ведь приехал сюда, чтобы совершить убийство!»

– Он стал отличным садовником. Последние десять лет ухаживал за парком при клинике. Говорят, он разговаривал с растениями, но в остальном был кротким, как ягненок. В клинике сменился главный врач. Новый доктор решил, что Диас совершенно исцелился и нет необходимости держать его взаперти, – с некоторым сомнением продолжал сержант.

– Где он поселился после того, как вышел из клиники?

– Говорят, поехал в Суррей.

Вопрос заключается в том, представляет ли старик Диас по-прежнему угрозу для Френчей? Мог ли он убить Луиса Френча? Когда Диас явился к его отцу и деду, Луис Френч был совсем маленьким… И почему он убил не того человека? И как ему удалось загнать машину Френча в меловой карьер? Где он выучился водить машину? Одно ясно: даже если Диас забыл все остальное, он прекрасно помнит, где найти Френчей.

Ратлидж понимал, что у него не остается другого выхода. Ему придется выяснить, где был Афонсо Диас последние несколько недель. Но сержант, похоже, прав. В конце концов, его решили выписать из клиники сами врачи. Нельзя забывать и о возрасте Диаса… И все же Скотленд-Ярд не вправе игнорировать его отношения с семьей Френч.

Террил тем временем продолжал:

– Лично мне после того случая просто повезло. Не прошло и недели, как меня с повышением перевели из Сент-Хилари, а на мое место прислали другого констебля из Эссекса. Инспектора Уэйда перевели в Кембридж.

А горничной, которая тогда прибежала ко мне, велели больше никому о той ночи не рассказывать под угрозой немедленного увольнения. Она была умная девушка и понимала, что лучше держать язык за зубами и не расстраивать хозяев.

Таким образом, Френчи успешно замели все следы появления Афонсо Диаса в Сент-Хилари… Если не считать воспоминаний старика Макфарланда и сержанта Террила.

Может быть, Френчи чувствовали себя виноватыми? Или их больше заботила репутация фирмы? Если земля, благодаря которой прославились крепкие вина фирмы «Френч, Френч и Трейнор», когда-то принадлежала семейству Диас и была получена не совсем законным путем, последствия могли быть ужасающими. Хауард Френч действовал быстро и решительно; он спас и своих родных, и свою фирму.

Ратлидж не склонен был подозревать Френчей в мошенничестве. Хауард Френч был человеком солидным и не стал бы обманывать продавца.

Хэмиш заметил: «Да ведь сплетникам на правду наплевать».

От сержанта Ратлидж узнал много нового. Из Сент-Хилари он решил ехать прямо в Суррей. Но вначале нужно было разобраться с платком. Пока Афонсо Диас остается темной лошадкой; все улики же прямо указывают на Валери Уитмен. И до того, как он покинет Эссекс, ему придется нанести ей визит.