Текст книги "Очевидная метаморфоза. Путь воина"

Глава 18

Он сел на стул. Женщина стояла у двери. Дронго вздохнул.

– Убит Сиро, – повторил он. – И, мне кажется, я отчасти виноват в его смерти.

– Как это произошло? – спросила она.

– Он должен был ждать меня на другой улице, за домом Симуры. Но когда я там появился, он был уже убит. Кто-то подошел к его автомобилю и выстрелил в него трижды. И я, кажется, видел его убийц.

– Но почему? Кому он мог помешать?

– Не знаю. Я сам ничего не понимаю. Я приехал к Мицуо Мори, чтобы узнать, о чем они говорили с Тамакити. Перед смертью тот разговаривал с ним. А когда я вошел к Мори, оказалось, что меня уже ищет полиция. И он предложил мне воспользоваться служебным лифтом. Я спустился в гараж. А там меня уже ждали убийцы.

– Мицуо не мог тебя предать, – сразу сказала она. – Он не такой человек.

Дронго вспомнил уверенные руки Мори, его длинные пальцы и лошадиные зубы. Мрачно посмотрел на стоявшую перед ним женщину.

– Может быть, – согласился он, – но убийцы меня ждали. И я чудом спасся. Ты можешь выйти отсюда и сообщить, где я нахожусь. Меня заберут полицейские, а ты получишь их благодарность.

Она прищурила глаза. Подошла к нему ближе. Он поднял голову.

– Знаешь, почему я тебя не ударила? – спросила Фумико. – Потому что тебе и так плохо. Зачем ты разговариваешь со мной в подобном тоне?

– Извини, – пробормотал Дронго, – мне на самом деле плохо. И не смотри на меня сверху. Я не люблю, когда наблюдают за моей лысиной.

– Купи парик, – улыбнулась она, – или пересади волосы с затылка. Сейчас, говорят, это помогает.

– Может, еще поставить силиконовые груди? – невесело пошутил Дронго. – У меня пока нет комплексов. Просто немного неловко – в таком виде и в такой одежде рядом с тобой. Будто я пришел починить твой сортир. Чувствую себя каким-то отщепенцем.

– Зато от тебя пахнет твоим «Фаренгейтом», – засмеялась Фумико. – Правда, одежда действительно не твоя. Я обратила внимание на твои галстуки и костюмы, когда была у тебя в номере.

– И ты могла поверить Цубои? Думаешь, я действительно провел ночь с Сэцуко?

– Нет. Я знаю, что не провел. Просто мне не понравилось, как ты отвечал. Ты колебался, думал о чем-то своем. Вот я и взбесилась.

– Не завидую твоему будущему мужу, – пробормотал Дронго. – Ты мало похожа на японку, скорее на американку.

– Я думала, это комплимент.

– Ненавижу американских феминисток. Знаешь известный анекдот про рай и ад на земле? Так вот. Рай – это японская жена, американская зарплата, английский дом и китайский повар. А ад соответственно – американская жена, китайская зарплата, японский дом и английский повар.

Она начала беззвучно смеяться. Анекдот ей понравился.

– Насчет английских поваров я согласна, – смеясь, произнесла она, – а насчет японцев не совсем.

Он поднялся и подошел к окну. Посмотрел вниз.

– Что думаешь делать? – спросила она за его спиной.

– Мне нужно где-нибудь спрятаться до вечера, – сказал он, не оборачиваясь. – Вечером я должен получить новые сведения. Я могу переждать здесь?

– Нет, – услышал он ее ответ и обернулся. – Здесь нельзя оставаться, – объяснила Фумико, – сюда придут уборщицы и охранники. Наша система безопасности функционирует таким образом, что охранники зафиксируют тепловое излучение в этом кабинете. Это была идея Вадати. Здесь невозможно спрятаться. Через несколько часов, когда все уйдут, тебя обнаружат.

– Ясно, – он держал свою дурацкую шапочку в руке, – тогда пойду искать другое убежище.

– Подожди, – она остановила его, схватив за руку. – Извини, – она убрала руку, – не уходи. Я думаю, что могу тебе помочь. Может быть, вчера я действительно вела себя не слишком сдержанно. Ты должен был понять мое состояние. Мне не приходилось показываться раздетой перед полицейскими, которые на меня пялились. Меня впервые в жизни застали в такой обстановке.

– Понимаю, – кивнул Дронго, – значит, мы оба были не правы.

– Я подгоню свой «БМВ» к кабине лифта, и ты сядешь в машину, – предложила Фумико. – Я увезу тебя туда, где тебя не найдут.

– А если убийцы еще внизу? В таком случае я подвергаю тебя ненужному риску. Так нельзя. Лучше я сдамся полиции. В конце концов, Цубои произвел на меня впечатление благоразумного человека.

– Ты же сказал, что тебе нужно подождать до вечера. Почему ты боишься спуститься в гараж?

– Там могут быть убийцы. И у них есть оружие, а я безоружен.

– Ну, это как раз не проблема, – улыбнулась она. – У меня в кабинете есть небольшой дамский пистолет. Подарок одной оружейной фирмы. Он, правда, шестизарядный, и я из него никогда не стреляла. Но он у меня есть. И патроны есть. Если подождешь, я его принесу. Только я тебя запру, чтобы ты не убежал.

Он улыбнулся в ответ. Она вышла из комнаты, забрав с собой ключи. Она действительно заперла дверь и пошла по коридору к лифту. Очевидно, ее кабинет был на одном этаже с кабинетами руководителей банка. Он снова подошел к окну. Внизу стояли две машины полиции.

«Надеюсь, они не сообщат Кодзи Симуре о гибели его помощника, – подумал Дронго, – иначе старику станет совсем плохо».

Ему пришлось ждать минут пять, наконец появилась Фумико. Она открыла дверь и торжествующе протянула ему оружие.

– Из него ни разу не стреляли, – сказала она.

Дронго осмотрел пистолет. Вставил патроны. Теперь он чувствовал себя гораздо спокойнее. Прокурор Хасэгава даже не подозревал, насколько был прав, когда говорил об умении Дронго владеть оружием. Много лет назад Дронго даже принимал участие в международных соревнованиях.

Однажды в Москве он встретился с бывшим полковником милиции Владиславом Швецовым, который тоже занимался стрельбой из пистолета. Швецов, смеясь, рассказывал о своих многочасовых тренировках, когда в основном приходилось сгибать указательный палец правой руки. Полковник не стал продолжать свои занятия, получив звание мастера спорта. Но зато научился стрелять, как стреляют ковбои, навскидку. Дронго также не стал совершенствоваться в этом мастерстве, но научился стрелять, практически не целясь.

Проверив оружие, Дронго взглянул на Фумико.

– Когда мне спуститься вниз? – спросил он.

– Ровно через две минуты, – ответила она, – я подгоню свою машину. Только постарайся не стрелять. Будет лучше, если мы уедем тихо.

– Нет, – неожиданно решил Дронго, – мы спустимся вместе. Я не хочу терять и тебя.

Она посмотрела на него и ничего не сказала. Они вместе вышли в коридор. Проходивший мимо сотрудник поклонился Фумико, и она ответила кивком головы. Они дошли до служебного лифта, и Дронго вызвал кабину, стараясь не смотреть на Фумико. Когда они вошли в кабину лифта, он нажал на нижнюю кнопку и обернулся к ней.

– Странно, – сказала она, – все мужчины одинаковы. Как только вы добиваетесь женщины, сразу теряете к ней интерес. Или мне так кажется?

– Тебе так кажется.

В кабине было много места, но они стояли близко друг к другу. И он чувствовал волнующий аромат ее парфюма, смешанный с неповторимым запахом ее волос. Он даже чуть отстранился, испугавшись своих чувств. Створки кабины могли открыться в любой момент, и ему стало бы не до Фумико.

Но она неожиданно потянула его за куртку. И поцеловала его так, словно была мужчиной, не давая ему уклониться от этого темпераментного захвата. Кабина лифта наконец остановилась, и они отодвинулись друг от друга. Он придержал ее рукой, не позволяя ей выходить из лифта первой. Достал пистолет. На дальние расстояния такое оружие не годится, но в ближнем бою очень может помочь. В гараже было тихо. Он так и полагал. Убийцы наверняка ищут его в банке. Интересно, как они смогли попасть в банк? Им тоже выписали пропуска? И чем тогда занимается управление Удзавы, который так любил покойного Вадати? При последнем здесь наверняка не было такого бардака. Дронго выглянул в гараж. Все тихо. И все-таки нужно быть осторожнее. Хотя убийцы не станут ждать его в гараже. Им не придет в голову, что он может решиться на вторую попытку. Но как они вошли в банк?

Он вышел из лифта, Фумико следом за ним. Она огляделась и пошла к своему автомобилю. Он шел за ней, внимательно осматриваясь по сторонам, готовый к любой неожиданности. Но пока все было спокойно. Неожиданно где-то раздался громкий мужской голос, и Дронго инстинктивно шагнул вперед, прикрывая Фумико. Но это был всего лишь сотрудник банка, выходивший с женщиной из другой кабины лифта. Дронго быстро убрал пистолет, стараясь не обращать внимания на короткий смешок Фумико.

Они дошли до ее машины, и он сел на заднее сиденье. Она закрыла дверцу и села за руль. Автомобиль мягко выехал из гаража. Полицейские, стоявшие на улице, лишь проводили машину взглядом. Через некоторое время она остановила автомобиль, Дронго перебрался на переднее сиденье. Машина, набирая скорость, помчалась за город.

– Куда мы едем? – спросил Дронго.

– В японский дом, – улыбнулась Фумико, – хочу доказать тебе, что японский дом не такая плохая вещь. Мы едем в Никко, там у моего отца есть дом. Настоящий японский дом. Не беспокойся, отца там сейчас нет. А больше нас никто не посмеет беспокоить.

– Никогда не был в Никко, – признался Дронго. – Говорят, там очень красиво.

– У нас говорят, чтобы узнать Японию, нужно подняться на Фудзияму и увидеть Никко. Там находится храм Тосёгу. Японская пословица гласит: «Кто не был в Никко, не знает, что такое подлинная красота». Лучше всего ездить туда осенью, вокруг полыхают листвой огненные клены.

– Я был в Токио только раз, – сказал Дронго, – одиннадцать лет назад. Тогда мы прибыли на корабле, на котором насчитывалось четыреста человек. Три четверти из них были женщины. Такой был необычный рейс сторонников мира. Нас тогда возили даже в токийский Диснейленд. Но мне было интересно самому посмотреть Токио. Со мной тогда поехала в город одна молодая девушка из российского города Самары. Кажется, ее звали Ольгой. Мы объездили с ней весь город, это было так интересно.

– У тебя все воспоминания связаны с женщинами, – сказала Фумико.

– Мы просто вместе ездили по городу, и больше ничего не было. Она была очень интересным человеком. Это было давно, еще в прошлой жизни.

– Ты иногда употребляешь это выражение, – сказала Фумико, – «прошлая жизнь». Что значит «прошлая жизнь»? У тебя было две жизни?

– Да. В прошлой жизни я был молодым человеком, наивно верившим в свою страну и в идеалы, которые я защищал. Там все было совсем по-другому. Тогда я был отчаянным холериком и немного сангвиником. А в этой жизни я стал меланхоликом.

– Не похоже, – улыбнулась она, – мне кажется, ты остался холериком и немного сангвиником.

– Это я притворяюсь, – рассмеялся Дронго. Он смотрел на ее руки, на ее тонкие красивые пальцы. Почему-то опять вспомнил Мори. Прямо наваждение какое-то. Дронго покачал головой, отгоняя его образ. Нащупал в кармане бумажку с его телефоном. Глупо таскать ее с собой. Нужно было сразу запомнить и уничтожить. Но у него не было времени. Дронго достал бумажку и запомнил номер, после чего разорвал ее в клочья.

До места они добирались около трех часов. Где-то в середине пути он спросил у Фумико:

– Ты не устала? Я не очень хорошо вожу машину, но на ваших трассах смогу. Если хочешь, я тебя сменю.

– Нет, – улыбнулась Фумико, – на Бонда ты явно не тянешь. Он как раз водил машину очень хорошо.

– Одну серию снимали в Японии. Сколько тебе тогда было лет?

– Меня не было на свете, – сделала удивленные глаза Фумико. – Разве ты не знаешь, сколько мне лет? Этот фильм снимали еще в шестидесятые годы.

Они добрались до Никко в четвертом часу дня. Здесь действительно было очень красиво. А храм Тосёгу, о котором говорила Фумико, с его резными фигурами и украшениями, был подлинным шедевром зодчества. Попутно Дронго узнал, что «Никко» в переводе с японского означает – солнечный блеск. Правда, в Никко весенняя погода давала о себе знать. Он был в легкой куртке и основательно продрог на холодном, пронизывающем ветру.

Посмотрев храм, они поехали назад в сторону Токио и где-то на двадцатом километре свернули в сторону. Здесь была большая охраняемая зона, состоящая из разделенных на неровные лоскутки кусков земли. На каждом участке, огороженном символическим забором из живописной зелени, стояли японские дома. Дронго улыбнулся. Это были дома, какие он видел только в кино. У одного из таких домов Фумико остановилась.

– Здесь очень дорогая земля, – сказала она, показывая на домики, стоявшие в разных местах. – Пойдем.

У входа она сняла обувь. Появившаяся женщина приветствовала их глубоким поклоном. Фумико что-то сказала ей по-японски, и женщина удалилась.

– Я попросила ее подготовить нашу баню «фуро», чтобы ты мог согреться, – пояснила Фумико. – А потом мы с тобой будем пить чай. Я приглашаю тебя на нашу чайную церемонию.

Она показала на небольшой чайный павильон, стоявший рядом с домом. Дронго поклонился в ответ.

– Очень хорошо, – сказал он. – Мне всегда хотелось увидеть вашу чайную церемонию. И побывать в настоящем японском доме.

– Ты сказал, что пришел к Мори, – вспомнила Фумико. – Откуда ты его знаешь? Он ведь не был на приеме. Он вообще не ходит на наши приемы.

– Мы с ним познакомились вчера вечером, – пояснил Дронго. Он снял обувь, проходя в глубь дома.

– Раздвижные наружные двери в японском доме называются фусума, – пояснила Фумико, показывая на двери. – Они изготовлены из более плотной бумаги, а внутренние перегородки называются сёдзи.

– Значит, у вас наружные двери отличаются от внутренних, – усмехнулся Дронго. – Хотя они такие легкие, что я не понимаю, как вы живете зимой. Между прочим, мы простудимся, если будем ходить в одних носках.

– Не простудимся, – сказала Фумико, – не волнуйся. Тебе понравился Мицуо?

– Да, – честно ответил Дронго, – мы вчера с ним выпили. Кроме того, он нам очень помог.

– Чем он мог тебе помочь? – поинтересовалась она. Очевидно, ее действительно волновал этот вопрос.

– Он открыл мне доступ к вашим закрытым файлам. Мне нужна была информация по всем руководителям банка.

Она замерла. Взглянула на него, нахмурилась. Потом тряхнула головой.

– По всем? – Ему не понравился ее голос.

– Да, – кивнул Дронго, – а почему ты спрашиваешь?

– Это программа Вадати, – строго сказала она. – Ты читал данные и про меня?

– Да, – он понял, что ее волновало. Их отношения с Мори. Наверняка она знает, что эти отношения зафиксированы на сайте, подготовленном погибшим Вадати.

– Тогда ты все знаешь, – сказала она, глядя ему в глаза. – Почему ты не сказал мне об этом раньше?

Он вздохнул. Кажется, пора привыкать к подобной жизни. Наверно, труднее всего женатым мужчинам, подумал Дронго. Если жена считает, что у нее есть все права на своего мужа, то это очень печально. К счастью, Джил не такая.

– Я не считал нужным об этом говорить, – ответил Дронго, – твоя личная жизнь не должна меня интересовать. Я читал материалы, нужные мне для расследования, и случайно прочел о ваших встречах с Мицуо, если ты это имеешь в виду.

Она, ни слова не говоря, прошла в какую-то дальнюю комнату. Он хотел пройти следом, но она показала в другую сторону.

– Там ты можешь переодеться, – сказала она, глядя ему в глаза, – только сними с себя все. Для тебя приготовлен юката – это домашнее кимоно, в котором ты можешь пройти в баню.

Он послушался Фумико. Раздвижные бумажные двери вызывали у него досаду, смешанную с недоумением. Как можно жить в подобных домах? Правда, на полу есть какие-то матрасы, но без парового отопления и без электричества эти дома похожи на нелепые декорации. Ему и так холодно, а она советует ему надеть это короткое кимоно. Дронго раздевался, чувствуя, как начинает зябнуть. Пистолет лучше взять с собой, а нижнее белье не снимать, иначе он просто окоченеет. Он надел кимоно, заканчивающееся чуть ниже колен, и вышел в другую комнату. Хотя какие здесь комнаты, подумал он. Порви бумагу и пройди дальше. Его уже ждала Фумико. Она была в таком же кимоно.

– Мы идем в нашу баню, – торжественно сказала она.

– Подожди, – остановил ее Дронго, – я слышал, у вас купаются в бочке. Сначала мужчина, а потом все члены семьи. Так называемая баня «фуро». Это действительно так?

– Бочки не будет, – улыбнулась Фумико. – Иди за мной. Когда будем выходить, можешь надеть обувь, которую нам оставили перед домом. Это варадзи, специальная обувь из соломы.

– Я получу воспаление легких, – пробормотал Дронго, выходя из дома. Нужно было оставить носки, с неудовольствием подумал он.

Они прошли к небольшому строению, стоявшему в стороне от дома. Фумико вошла первой, Дронго следом за ней. Там уже стояла женщина, которую он видел. В небольшом помещении клубился пар. Женщина поклонилась и вышла. Фумико подошла к выложенному из камней небольшому бассейну. Над ним поднимались клубы пара. Дронго посмотрел на воду.

«Неужели вода кипит?» – с испугом подумал он.

Фумико обернулась на него. И улыбнулась.

– Это для тебя, – показала она на каменный бассейн с кипящей водой.

«Она, наверно, не знает сказки об Иване-царевиче, – неожиданно вспомнил Дронго, – там царя сварили в кипятке. Может, она меня тоже хочет сварить?»

Он подошел к бассейну, нагнулся и опустил туда палец. И тут же убрал руку. Вода была не просто горячей, это был действительно настоящий кипяток.

– Как здесь купаются? – спросил Дронго, взглянув на Фумико. – Здесь же можно свариться.

– Старики любили купаться в кипящей воде, – загадочно ответила она. – Когда под бочкой разводили огонь.

– К счастью, я не старик, – пробормотал он, – и я не люблю купаться в кипящей воде. Хотя мне нравится горячий душ… Что ты делаешь?

Фумико подошла к каменному бассейну и сбросила с себя кимоно. Под ним ничего не было. Дронго немного смущали некоторые вещи, например, совместное купание в сауне мужчин и женщин. Такая процедура казалась ему нарочито вызывающей. Но здесь больше никого не было. Он посмотрел на ее грудь, на ровные линии ее прекрасного, словно отполированного тела.

«Неужели она полезет в эту кипящую ванну?» – содрогнулся он от одной этой мысли.

Она встала под душ, капли воды оставались на ее теле. Фумико, не вытираясь, вышла к бассейну.

Молодая женщина улыбнулась и, встав на скамью, опустила в воду ногу.

– Не нужно экспериментов! – закричал Дронго. – Я верю, что вы так купаетесь. Но не нужно лезть в такой кипяток. Ты себе все обожжешь. Подожди…

Она неожиданно легко соскользнула в этот бассейн. От ужаса он чуть не зажмурился. И обнаружил, что сжимает в потной руке пистолет. Над каменным бассейном показалась ее голова в клубах пара.

– Иди сюда, – позвала его Фумико.

– Знаешь, Фумико, – осторожно сказал Дронго, – ты насмотрелась американских фильмов, которые крутят по каналам твоего отца. Это в Калифорнии, где все время лето и стоит мягкая погода, можно купаться в прохладных бассейнах, одновременно занимаясь сексом. Голливудские актеры делают это в каждом фильме. Не спорю, это приятно. Но в суровом японском климате принимать ванну из крутого кипятка и при этом быть рядом с красивой женщиной очень непросто. Ты знаешь, я могу обжечь себе все конечности. И не буду больше годен на что-либо подобное.

– Иди сюда, – снова сказала она, показывая на термометр, торчавший из воды, – здесь не так горячо. Только шестьдесят четыре градуса. Некоторые выдерживают гораздо больше.

– Только, – пробормотал он, – ничего себе только. Я сварюсь в этом кипятке. Неужели мне обязательно лезть в этот бассейн?

– Обязательно, – кивнула она, – только сначала прими душ.

– Никогда больше не приеду в эту страну, – прошептал Дронго. Он снял кимоно, стащил с себя майку, оставшись в одних трусах, и подошел к каменному бассейну, забрался на полку.

– Нет, – сказала Фумико, – снимай все.

– Ни за что на свете, – заорал он в ответ, – это уже пытка! Ты хочешь, чтобы я обжегся? Я не смогу.

– Прими душ. Иначе я буду считать тебя «гайдзином», – сказала она.

– Что это значит? – спросил Дронго, неохотно стягивая трусы и вставая под холодный душ. Он едва не заорал от неожиданности, громко чертыхнувшись.

– Иностранец, – пояснила она, улыбнувшись, – и не обязательно так долго стоять под холодной водой. Иди сюда.

«Черт побери, – подумал Дронго. – Она меня не предупредила, что будет такая вода. С другой стороны, делать нечего. Не уходить же отсюда. Да и куда? В бумажный японский дом, чтобы окончательно замерзнуть?» Она следила за ним с улыбкой. Он снова поднялся на полку, служившую некой подставкой для принимающих эту своеобразную ванну.

Дронго вновь дотронулся до воды. Какой ужас. Конечно, он не любит ледяной душ. Но каменный бассейн с кипящей водой нравится ему еще меньше. Осторожно опуская ногу, он чуть не закричал. Затем опустил вторую ногу. Вода была нестерпимо горячей.

– Смелее, – подбадривала его Фумико.

«Интересно, беременные женщины тоже принимают ванну из такого кипятка? – почему-то подумал Дронго. – Как можно в здравом уме залезать в такую воду?»

Она помахала ему рукой. Нет, он не сможет влезть в эту воду. Лучше встать под душ и уйти отсюда, чем предпринимать заведомо неудачную попытку. Он просто не выдержит такой температуры.

– Я не могу, – упрямо сказал он, – для меня слишком горячо.

– Ты боишься? – засмеялась Фумико.

Он махнул рукой и повернулся, пытаясь вылезти. Пусть думает что хочет. Неожиданно он потерял равновесие и соскользнул в горячий бассейн. Вода обожгла его, и он закричал, чуть не задохнувшись в этом кипятке. Затем тело начало привыкать. Целую минуту Дронго стоял не двигаясь. Через некоторое время он уже чувствовал, как прогревается все тело до костей. Целебные свойства такой бани были известны многим поколениям японцев. Он подошел к Фумико, сделав несколько неуверенных шагов. Вода в бассейне была ему по грудь. Она улыбнулась, протягивая руки.

– Нет, нет, – попросил он, отступая, – только не дотрагивайся до меня. Я не могу думать ни о чем в такой горячей воде.

Она рассмеялась и повернулась к нему спиной. Он подумал, что сказал неправду. Даже в такой горячей воде он мог любоваться ее красивым лицом, находившимся над водой, и смутно видневшимся телом.

Они пробыли в воде минут пятнадцать. После чего приняли душ и вытерлись большими суровыми полотенцами. Закончив этот обряд, снова надели свои кимоно и вернулись в дом. На этот раз ему не было холодно, даже когда он шел по двору.

В одной из комнат были приготовлены небольшие плоские подушки для сидения, называемые дзабутон. Женщина принесла им разноцветные матерчатые носки (Фумико назвала их таби), которые они надели на ноги. Потом поставила в комнату хибати – небольшую жаровню для обогрева.

С этой жаровней здесь неплохо, отметил Дронго, чувствуя истому в теле. Они отдыхали так не более десяти минут. Затем женщина снова куда-то их пригласила.

«Надеюсь, на этот раз не будет экспериментов, – подумал Дронго, – в виде ледяного бассейна, например. Хотя Фумико совсем не похожа на „моржа“.

Женщина первой вышла из дома и направилась к строению, стоявшему в глубине сада. Это был небольшой чайный павильон. Здесь было всего две комнаты. Одна для приема гостей и другая, называемая мидзуя. В ней мыли чайную утварь и готовили чай. Перед тем как начать известную чайную церемонию, женщина принесла им жаровню, называемую котацу. Это была домашняя жаровня, накрытая одеялом. Вся семья обычно просовывала ноги под такое одеяло в короткие зимние дни, согреваясь столь необычным способом. Дронго просунул ноги и коснулся прохладных пяток Фумико.

Следующие полчаса Дронго пил чай и наслаждался теплом котацу. Особую прелесть этой церемонии придавали ноги Фумико, которые он все время чувствовал рядом с собой. Она глядела на него и улыбалась. Когда им в очередной раз подали плоские чашечки с чаем, похожие на узбекские пиалы, он не выдержал.

– Чему ты все время улыбаешься? – спросил Дронго.

– Ты знаешь, как называется наша чайная церемония? – ответила она вопросом на вопрос.

– Просто чайная церемония, – буркнул Дронго. – Хотя у вас, наверно, она тоже называется как-то особенно. Должен признаться, ваша баня, эти жаровни и чай очень благотворно на меня подействовали. А как у вас называется эта церемония?

– Чайный обряд в Японии называется «ваби-саби», – пояснила Фумико, – и переводятся эти слова: «печальная прелесть обыденного».

Дронго замер. Не обязательно быть поэтом, чтобы почувствовать музыку этих слов. «Печальная прелесть обыденного», как красиво, подумал Дронго. Может быть, так можно назвать и нашу жизнь. Обыденность самой жизни, заключенная в ее уникальности и всегда смешанная с печалью, так как мы осознаем неотвратимость нашего ухода. Печальная прелесть обыденного. Мне нужно остаться здесь на годы, чтобы хотя бы попытаться понять этих людей. Их уникальную эстетику. Мудрость. Любовь к поэтическим образам. Их своеобразное мужество. Этику их отношений. Как странно мы себя ведем, отвергая все, что не можем понять.

– Ты была права, – сказал он. – Я начинаю находить удовольствие в ваших традициях, Фумико. Насчет японского дома беру свои слова обратно. Это самый теплый дом, какой может быть в вашем холодном климате. Теперь я это знаю.