Текст книги "Америка выбирает: от Трумэна до Трампа. Президентские выборы в США с 1948 г. Книга 1. Выборы 1948–1956 гг"

Приняв к сведению то, что историки Чарльз и Мэри Бёрд описали в своей фундаментальной «Истории Соединенных Штатов»¹⁹⁴ как подпольную политическую тактику, Томас Джефферсон написал обвинительный акт этим Законам и убедил штат Кентукки аннулировать их. На следующих выборах Томас Джефферсон был избран президентом Соединенных Штатов, и Федералистская партия была совершенно разгромлена. Джефферсон помиловал всех жертв этих Законов. Позже Конгресс компенсировал наказанным все уплаченные ими штрафы, и партия Томаса Джефферсона непрерывно находилась у власти в Соединенных Штатах в течение 20 лет.

Все это стало первой американской попыткой запретить идею с помощью закона. Но вы не можете сделать это. И вот теперь г-н Стассен носится со своей идеей об объявлении партии вне закона. Ни один американец больше никогда не должен стремиться дать нашему народу даже малейшего намека на то, что это можно сделать. Это саморазрушение.

Даже в разгар Гражданской войны генерал Бернсайд пытался закрыть газеты, враждебные правительству. Генерал Бернсайд разорил их, и Линкольн приказал ему уйти с должности, применив сильные выражения: «Лучше, чтобы люди слышали то, что они должны сказать, чем боялись того, что они могли бы сказать под давлением».

Да, у нас много коммунистов в Нью-Йорке. У нас их очень много, и они доставляют нам большие неприятности. Но мы их побеждаем. Их число в стране снизилось со 100 тыс. чел. 2 года назад – до 70 тыс, в прошлом году – до 68 тыс. В этом году в Нью-Йорке их влияние стало самым низким за всю его историю. Они объединились с демократами, Американской трудовой партией, Либеральной партией и Комитетом политических действий, чтобы победить нас. 2 года назад коммунисты называли меня своим «врагом № 1».

И мы выиграли у них с самым крупным большинством в истории. Почему? Потому что мы держали их на виду. Потому что мы всегда верим в Билль о правах. Потому что мы знаем, что если в этой стране мы всегда будем держать любую, даже самую опасную, идею на виду, мы ее одолеем. И она никогда не получит возможности распространения в Соединенных Штатах!»

Дебаты завершились. Кандидаты продолжили агитировать за себя в Орегоне, и Дьюи показал, что его еще рано списывать со счетов – и праймериз совсем еще тому не показатель. Тем более, Стассен, по замечаниям большинства наблюдавших за радио-дебатами аналитиков, свои позиции утратил. Его стали упрекать в непоследовательности. Либералы, ранее группировавшиеся вокруг него, были недовольны столь упрямо отстаиваемой им идеей запрета Компартии, в то время как Дьюи уже открыто многие называли настоящим «наследником идей Линкольна».

Что же до главной темы их со Стассеном дискуссии, то уже 19 мая одиозный Законопроект Никсона – Мундта был принят Палатой представителей 319 голосами против всего 58 (в основном, это были немногочисленные либеральные демократы и республиканцы Севера и Запада – демократический Юг опять целиком голосовал за документ). После этой новости 46 ведущих профессоров Гарвардского университета публично выступили против принятия Законопроекта. Требования их теперь были адресованы Сенату, куда поступил Законопроект.

21 мая наступил решающий день праймериз – обе партии открыли участки в Орегоне. Трумэн в Орегоне заручился полной поддержкой местных демократов, получив 93,8 % (113 тыс. голосов). В республиканском же бюллетене были только Дьюи и Стассен. Для обоих это был момент истины, тем более что впечатления от недавних их дебатов были еще свежи – потому жители Орегона просто повалили на праймериз толпами, обеспечив внушительную явку.

Итог голосования показал, что в соревновании двух губернаторов глава Нью-Йорка выглядит куда сильнее, чем его коллега из Миннесоты. Стассен выложился еще в Огайо, не сумев превзойти там Тафта, к тому же в целом провалил радио-дебаты, а потому, будучи уже к тому времени без ресурсов, проиграл, получив 47,6 % (почти 108 тыс. голосов). Для Дьюи это была всего лишь вторая победа после Нью-Джерси, но гораздо более важная – он получил 51,8 % (117,5 тыс. голосов).

Учитывая, что большинство республиканских парторганизаций, не проводивших в тот год праймериз, уже высказывались в пользу Дьюи, после победы в Орегоне он упрочил свои позиции, и если не окончательно обеспечил себе выдвижение, то избавился от главного конкурента – и это притом, что Стассен формально пока еще опережал его по популярности! Так что борьба не была еще окончена, хотя Стассен и лишился статуса формального лидера гонки. «На практике позиции Стассена, отделявшее его от остального поля республиканских кандидатов, определялись некоторыми тривиальными ошибками, которые он сделал, поддержав, например, Закон Тафта – Хартли, или его верой в то, что Коммунистическая партия США должна быть поставлена вне закона. Тем не менее, внешнеполитические достижения Стассена, его взгляды на национальные и международные проблемы, его агрессивное продвижение либерализма и либеральных взглядов – всего этого было достаточно, чтобы сделать его самым ярким либеральным республиканским кандидатом»¹⁹⁵.

27–30 мая Юридический комитет Сената провел первые слушания по Законопроекту Никсона – Мундта с целью получения показаний и мнений относительно его конституционности и правоприменения. Комитет заслушал показания как левых, так и правых политических и профсоюзных лидеров и видных американских юристов, среди которых были Джон Фрэнсис Кронин, Уильям Фостер, Джон Гейтс и др. На слушаниях в Сенате, которые, как и громкое дело «Голливудской десятки», вызвали широчайший резонанс, выступило множество политиков, включая и «звезд». Так, 30 мая в Сенат явился Генри Уоллес, действующий кандидат в президенты. Он смело и с явным вызовом заявил Комитету, что считает Законопроект Никсона – Мундта «оскорбительным примером «Холодной войны» против России»¹⁹⁶.

В итоговый отчет слушаний вошли сводные экспертные мнения, меморандумы, письма, резолюции и редакционные статьи от огромного числа экспертов, например, бывшего генерального солиситора США Чарльза Эванса Хьюза-мл., тогдашнего генпрокурора США Тома Кларка, представителей ACLU и даже могущественного директора ФБР Эдгара Гувера¹⁹⁷, к слову, поддержавшего Законопроект. Широкое общественное недовольство и угрозы со стороны прогрессистов и активистов ACLU прибегнуть к акциям протеста заставили сенаторов усомниться в необходимости скорого принятия Законопроекта.

1 июня парторганизация демократов Калифорнии выразила свою поддержку президенту – Трумэн, будучи единственным в бюллетене, получил все 100 % голосов, причем голосовало тогда по штату почти 812 тыс. человек – зарегистрированных демократов. А вот в Южной Дакоте президент набрал только 58,3 % (11,1 тыс. голосов), а остальные 41,7 % делегатов штата должны были быть распределены только на съезде.

Всего на праймериз Трумэн набрал более 1,3 млн голосов, получив 63,9 % всех разыгрывавшихся тогда там делегатов. 30,4 % делегатов так и остались нераспределенными, а остальные кандидаты (в основном заочно «вписанные» и не участвующие в кампании) вынуждены были довольствоваться крохами. Впрочем, формально на втором месте оказался главный герой войны, генерал Эйзенхауэр с 0,3 %, и Трумэн все же правильно рассудил еще в 1945 г., спрашивая генерала о его потенциальной возможности оказаться кандидатом в президенты – это в конце концов и произошло¹⁹⁸.

У республиканцев в бюллетенях в Калифорнии и Южной Дакоте были только «любимчики» этих штатов губернатор Эрл Уоррен и экс-сенатор Р. Хичкок. Оба они получили всех делегатов своих штатов, набрав по 100 % голосов местных избирателей, причем, в Калифорнии на участки пришло 769,5 тыс. человек, что формально сделало Уоррена лидером среди республиканцев по числу набранных на праймериз голосов (при этом у Уоррена был в запасе только 1 штат). Стассен с 627,3 тыс. голосов получил в итоге почти 22 % всех делегатов, распределяемых на праймериз 1948 г. (он победил в 4 штатах, и стал вторым – в 3). Третьим оказался Тафт с 464,7 тыс. (16,2 %) голосов, победивший только в родном Огайо. Дьюи шел лишь 4-м – набрав всего 330,7 тыс. голосов (или 11,5 %) и победив только в 2 штатах. Финальная борьба за выдвижение – в обоих партиях – предстояла теперь только на съездах.

4 июня, на фоне того, что Юридический комитет Сената все-таки принял решение не возобновлять слушания по Законопроекту Никсона – Мундта, что означало конец всей истории и фактическое отклонение документа Конгрессом, президент, не появлявшийся в штатах, проводивших у себя праймериз, начинает непосредственную кампанию по стране. Пока что она была заявлена как некий «неполитический» тур по провинции. Трумэн следовал разработанной его помощником Клиффордом особой стратегии: вместо того, чтобы использовать подготовленные тексты речей, решено было произносить их экспромтом (заранее согласовано было только общее направление речи).

Учитывая то, что тур решено было провести на поезде, для президента был подготовлен специальный вагон в конце состава. Конец вагона имел особую платформу, с которой удобно было выступать – на нем и проведен был первый «свисточный тур» Трумэна (whistle-stop tour) по железным дорогам – смысл его был в том, чтобы останавливаться (по свистку поезда) на каждой станции заранее выбранного маршрута (иногда даже на самой маленькой) и выступать перед местными жителями, собравшимися на железнодорожной платформе. Президент должен был обращаться напрямую к людям, демонстрируя дружелюбие и заинтересованность. Идея удалась: прибытие президентского поезда привлекло даже на совершенно неизвестных провинциальных станциях огромные восхищенные толпы слушателей.

Главным объектом нападок в своей кампании Трумэн – также согласно «стратегии Клиффорда» – избрал республиканский Конгресс, точнее его бездействие, «ничегонеделание», относительно социального и трудового законодательства. Объехать президент намеревался Северные штаты и весь регион Среднего Запада. Тур начался прямо в день отклонения Законопроекта Никсона – Мундта с Огайо, где еще совсем недавно прошли праймериз, и Индианы¹⁹⁹.

В полдень 4 июня Трумэн выступил на переполненной платформе станции Крестлайн, в Огайо.

«Спасибо. Большое спасибо. Мне очень приятно видеть вас здесь сегодня. Это удовольствие для меня. Вы знаете, насколько это интригующе и полезно для президента – выйти из Белого дома и увидеть людей такими, какие они есть.

Президент, вы знаете, живет практически, как в тюрьме. Он идет из своего кабинета… в свой кабинет, а потом обратно – из своего кабинета в свой кабинет, и у него там постоянно должна быть охрана. И она тоже знает свое дело – я сейчас не критикую охранников – но когда вы выйдете и увидите людей, и узнаете, о чем они думают, вы сможете работать в качестве президента Соединенных Штатов… намного лучше.

Пока что это самое приятное путешествие. Самый большой митинг из всех, который у меня когда-либо был», – заявил президент, несколько иронично назвав Огайо, к радости собравшихся, «центром мира».

Днем он уже был в Форт-Уэйне, Индиана. Там на железнодорожной станции Трумэн заговорил о внешней политике и сохранении воинского призыва в США:

«Сегодня люди спрашивают: установится ли, наконец, прочный мир? Я могу твердо сказать вам, что устойчивый мир будет тогда, когда Соединенные Штаты Америки возьмут на себя ту роль, которую Господь возложил на них еще в 1920 г. Есть три вещи, необходимые для мира во всем мире.

Во-первых, нужно заставить Организацию Объединенных Наций заработать, как того требует Устав ООН, – и это то, чем мы занимаемся с тех пор, как была принята эта Хартия.

Следующая самая важная вещь сейчас – это успех Европейской программы восстановления. Если 16 стран, которые согласились в Париже на ЕПВ, будут получать по ней помощь, и мы будем выполнять свои мирные обязательства, Европа выздоровеет, и у нас будет мир в Европе. Так же необходимо, чтобы у нас был мир в Азии, так же, как и в Европе, и, поскольку мы являемся лидерами в мире, мы видим, что мы исполняем эти соглашения полностью. И я искренне надеюсь, что Конгресс исполнит соглашение, в котором участвуют эти 16 стран, – исполнит его до последней буквы, а не будет придираться к нему.

Следующая самая важная проблема, с которой мы сталкиваемся, – это необходимость иметь силы для поддержания мира. В ноябре 1945 г. я попросил Конгресс продлить воинский призыв, чтобы после демобилизации мы могли поддерживать мир и дальше. В январе 1946 г., а потом и снова – в январе 1947 г., и в прошлом ноябре, и в январе этого года я просил Конгресс о том же, и по той же причине. Мы должны быть достаточно сильны, чтобы поддерживать мир, конечно, если мы ожидаем мира во всем мире. Если бы у нас не было полиции в Форт-Уэйне, способной поддерживать порядок в городе, вам бы было тут неспокойно. Это все, что я прошу, и это все, что нам нужно. И я искренне надеюсь, что этот Конгресс даст нам то временное продление всеобщей военной обязанности, которая необходима, чтобы удержать эту страну в качестве лидера. Это и означает мир во всем мире.

Если эти три вещи, на которые я обратил ваше внимание, будут доведены до логического завершения, будет мир, и будет постоянный мир, и будет процветание во всем мире, поскольку на этом старом земном шаре достаточно ресурсов, чтобы дать каждому (народу) свою справедливую долю ресурсов, и это все, ради чего работает правительство Соединенных Штатов. Большое спасибо».

После 14.40 ч президент выступил на станции Гари, Индиана. Тут Трумэн затронул самые животрепещущие внутренние проблемы страны – инфляцию и безработицу.

«Мне говорят, что это самый молодой город в Америке с населением более 100 тыс. человек. Это настоящий рекорд. Вы добились нескольких замечательных вещей здесь, в этом городе. Я провел здесь во время войны некоторые расследования, и достижения этого города внесли великолепный вклад в общие усилия страны.

Все были взволнованы и обеспокоены, когда война внезапно прекратилась в День капитуляции Японии в сентябре – и все задались вопросом, а будет ли теперь у них работа или нет, и все задались вопросом, будет ли теперь у них достаточно еды, и будут ли они в состоянии обеспечивать и дальше свою жизнь?

Ну, теперь это беспокойство о работе сошло на нет. В последнем отрезке прошлого года мы пересекли 60-миллионную отметку по числу рабочих мест в стране. В конце мая этого года в этой стране работало уже 61,8 млн человек. Но теперь у каждого из этих рабочих родилось другое беспокойство. Теперь они очень обеспокоены стоимостью жизни.

И эта стоимость жизни стремительно растет с июля 1946 г. Еще 30 июня 1946 г. Конгресс прислал мне законопроект о невозможности продления контроля над ценами, и я наложил на него вето. 30 дней спустя они прислали мне еще один почти такой же плохой законопроект, и мне пришлось принять его, или ничего бы не сдвинулось. Я предложил Конгрессу оставить полномочия у президента для постепенного ослабления контроля, поскольку производство догоняло потребление. Они в Конгрессе не сочли нужным сделать это. И, следовательно, стоимость жизни постепенно стала расти. Она сделала огромный скачок с августа 1946 г. по январь 1947 г. и с тех пор неуклонно растет. Я просил Конгресс в ноябре прошлого года в Послании на специальной сессии восстановить федеральный контроль со стороны президента над ценами – так, чтобы президент мог по своему усмотрению снижать стоимость жизни для обычного человека. Этот 80-й Конгресс не счел целесообразным предпринимать какие-либо действия. Они решили, что Национальная ассоциация производителей и Национальная торговая палата Соединенных Штатов знают все о ценах и контроле за ценами.

Что ж, теперь у нас есть контроль над ценами и нормирование, так же, как и раньше. Вот только этот контроль над ценами является денежным контролем, так что только человек, у которого есть деньги, может получить необходимое для жизни. Ваш доллар в настоящее время при покупке продуктов питания стоит всего лишь около 60 центов по сравнению со стоимостью вашего доллара в 1946 г., когда правительство полностью контролировало цены в пользу потребителя.

Таково состояние рынка, при котором мы сейчас живем. Стоимость жизни сейчас все еще растет. Но Конгресс, боюсь, отложит решение проблемы, опять ничего не делая с ней. И тогда мы столкнемся с постоянным ростом стоимости жизни. <…> Надеюсь, что когда мы получим новый состав Конгресса – а мы собираемся получить его этой осенью – тогда, возможно, мы получим тот Конгресс, который будет работать в интересах простых людей, а не в узких интересах крупного капитала.

Имейте это в виду при принятии решения, хотите ли вы новый Конгресс, или нет. Это абсолютно необходимо для благополучия страны, и нам нужен Конгресс, который верит в благополучие нации в целом, а не в благополучие узкой группы «особых интересов».

Благосостояние мира прямо зависит от благосостояния Соединенных Штатов. Сейчас мы, хотим мы того или нет, являемся мировыми лидерами, и для достижения прочного мира экономика этой страны должна быть абсолютно здоровой и прочной. Я призываю к этому с июля 1946 г., и я буду продолжать говорить об этом до тех пор, пока являюсь президентом Соединенных Штатов, и если вы поддержите меня, мы, вероятно, получим это. Большое спасибо», – заявил он.

Далее, 6 июня, президент выступил на станциях ряда городов (даже городков) в Небраске и Вайоминге²⁰⁰. Сначала он выступил в Гранд-Айленде, Небраска. Там ему вручили подарки:

трубку мира и памятную табличку от индейцев сиу Небраски с надписью «Мир всем», а также пару шпор, которую толпа тут же предложила президенту надеть. Трумэн остался от шпор в восторге, под рев толпы пообещав… «пришпорить ими Конгресс» по своему возращению в Вашингтон. Следующим пунктом в Небраске был Керни, а потом станции Норт-Платт и Сидни. В 17.55 ч поезд президента прибыл в Шайенн, Вайоминг. Трумэна провезли по городу, где в особняке губернатора прошел прием. Там президенту были вручены приглашение посетить штат еще и новая фетровая шляпа, при вручении которой Трумэн пошутил: «Теперь я собираюсь посмотреть, как работает эта шляпа. Все в порядке…». Вечером поезд прибыл в местечко Ларами. Поездка по Вайомингу завершилась в Роулинсе в 23 ч.

7 июня поезд президента проехал по штату Айдахо, а 8 июня Трумэн сделал ряд остановок в Монтане. В г. Бьютт президент произнес речь уже не на вокзале, а на переполненном городском стадионе. Эта была одна из больших программных речей президента.

«… Я не могу выразить вам, как я поражен тем приемом, который вы оказали мне сегодня днем. Даже в Канзас-Сити, на моей родине, меня никогда так не приветствовали. <…>

Я действительно счастлив быть здесь сегодня, чтобы сказать пару слов об этом великом городе в Монтане, городе, который внес столь большой вклад в победу в двух мировых войнах. Я был здесь раньше несколько раз. Однажды я был здесь в качестве кандидата на пост вице-президента США. И тут меня замечательно принимали. Конечно, это было совсем не так, потому что в то время я был… всего лишь кандидатом в вице-президенты. Но мне очень понравился тот визит, и он, очевидно, принес пользу. <…>

Я хотел бы немного поговорить с вами о некоторых вещах, с которыми сталкивается эта страна – здесь, дома. У нас двухпартийная внешняя политика, и я надеюсь, что двухпартийная внешняя политика всегда будет продолжаться. Сейчас мы – мировой лидер, и у нас должна быть внешняя политика, которая будет последовательна. Вот почему нашим политическим баталиям необходимо остановиться на самом берегу, у самой кромки воды.

Но есть и другие вещи, которые я могу обсудить, и вещи, которые вас чрезвычайно интересуют. Когда мировая война закончилась, когда Япония рухнула, все забеспокоились, что дела войдут в штопор – что не будет рабочих мест, и может снова возникнуть депрессия. 6 сентября 1945 г. я направил Послание в Конгресс Соединенных Штатов и, среди прочего, попросил его продлить контроль над ценами, срок действия которого истекал в 1946 г. И затем снова в январе 1946 г. я сделал то же самое – вновь попросив этот Конгресс. И снова, уже в мае, я обратился с той же просьбой к Конгрессу. Контроль за ценами не был продлен до 30 июня 1946 г., дня, когда он истек, и мне прислали законопроект, который я не смог подписать. Я должен был наложить вето. Им потребовалось 30 дней, чтобы издать еще один законопроект, который был почти таким же плохим, и мне пришлось подписать его…

Но ничего не сработало. Цены сразу начали расти, и я немедленно начал предупреждать Конгресс и страну, что произойдет, если мы не сможем контролировать цены. А в ноябре 1946 г. почти 66 % избирателей остались дома, и вы выбрали нынешний Конгресс. Вы выбрали «настоящий Конгресс». Недавно я получил телеграмму от группы рабочих с Западного побережья с просьбой не назначать коллегию для разрешения спора между ними и их работодателями, потому что согласно действующему трудовому законодательству²⁰¹, результат будет не в их пользу. Я послал им ответ и сказал, что я президент Соединенных Штатов, и я поклялся исполнять законы Соединенных Штатов, и я буду следовать закону. Они должны были подумать об этой ситуации в ноябре 1946 г., когда они не пошли на выборы…

Но меня чрезвычайно интересует нынешняя ситуация с ценами. Они все еще ползут вверх. Теперь, вот уже трижды с тех пор, как этот Конгресс у власти, я просил начать контролировать цены. В январе 1947 г., когда я созвал специальную сессию Конгресса, и снова в 1948 г. в Послании я попросил сделать что-нибудь с теми условиями, с которыми мы сталкиваемся. Вы знаете, что в итоге я получил? Мне сказали, что цены будут контролировать… «сами себя». Да, они будут. Теперь «контроль над ценами» устроен так, что люди, у которых много денег, могут получить все, чего хотят, а люди с очень маленькими заработками, не могут получить то, что хотят, а цены на продукты питания находятся на пределе. <…>

Фактически, один из наших кандидатов в президенты сказал, что лучший способ контроля за ценами – «ничего не покупать»²⁰². Я думаю, он позволил бы вам голодать… <…>

Сейчас у нас работает больше людей, чем когда-либо за всю историю страны, но пессимисты черными красками расписывали, что у нас люди будут без работы. Что ж, теперь, когда люди при работе, и у них есть деньги, которые они могут потратить, они хотят больше товаров и услуг, а когда эти товары и услуги недоступны, и нет потолка цен, чтобы сдержать их полет, тогда бедняк не может ничего получить из того, что ему нужно для жизни.

И если говорить о местах для проживания, то в Соединенных Штатах ощущается нехватка жилья. Многие дома были просто смыты разливом р. Колумбия. Мне сказали, что около 18 тыс. человек остались без крова в результате разлива. Часть этого буйства природы началась тут, в Силвер Боу Крик. Если бы мы могли контролировать эти притоки, которые образуют р. Колумбия, мы могли бы остановить наводнения. Это то, за что я боролся с тех пор, как пришел в Конгресс в 1935 г. Но состояние жилья – «это данность, а не теория», как однажды сказал г-н Кливленд. Когда я был в Сенате более 4 лет назад, был внесен законопроект под названием Законопроект Вагнера – Эллендера – Тафта²⁰³. Они (в Конгрессе) теперь переиначили название в другую сторону и называют его Законопроектом Тафта – Эллендера – Вагнера. <…> Это законопроект о жилье в интересах всей страны, а не только в интересах лобби застройщиков. Этот законопроект прошел Сенат уже 3 раза. Он прошел в Сенате усилиями многих хороших людей, которые знали, что делают. Но он был отложен в Палате, и все еще не принят, – и бедняк все еще будет лишен доступного жилья, ветеран будет лишен жилья, потому что не может позволить себе платить ту цену, которая существует на жилье сегодня, потому что цены взлетели и скрылись из виду, так же, как цены на еду и одежду.

Я просил дать ценовой контроль, и я просил принять Законопроект Вагнера – Эллендера – Тафта, но я не думаю, что дождусь этого. Я думаю, что Конгресс собирается провалить Законопроект. Думаю, что некоторые члены этого Конгресса собираются в Филадельфии²⁰⁴ попытаться обмануть людей, заставив их поверить, что они что-то сделали для них. Давайте подождем и посмотрим. Если этот Конгресс уйдет, не приняв Законопроект о сельском хозяйстве, не приняв Законопроект о госжилье, не сделав что-то с ценами, этот Конгресс ничего не сделает для страны. Они должны оставаться (на сессии) до тех пор, пока не примут эти вещи.

Теперь этот Конгресс обещает создать сильный Департамент труда. Но они в Конгрессе почти полностью упразднили Департамент труда! Они почти полностью упразднили Департамент труда! <…>

Они не остановились на этом. Они урезали ассигнования – или большую их часть – на Бюро статистики труда, которое показывает нам, какова экономическая ситуация в стране. <…> Они не хотят, чтобы мы точно знали, каковы цены, и как они влияют на страну.

Хотел бы я простоять здесь весь вечер и перечислять то, что должно быть сделано, но что не было сделано этим знаменитым 80-м Конгрессом. <…>

В прошлом году они сказали, что собираются сократить бюджет на миллиарды. И вы знаете, что они сделали? Они потратили на 200 млн долл. больше, чем я запрашивал. Вы знаете, как они «сэкономили» на бюджете? Казначейство каждый год должно делать возврат налогов людям, которые переплачивают налоги, и таких людей в стране много. Ежегодно мы возвращаем около 2,3 млрд долл. людям, которые платят слишком много налогов. И они взяли из суммы, необходимой для возвращения этим людям 800 млн долл., и сказали, что они… так экономят… Знаете, что они должны были сделать? Они должны были вернуть более миллиарда долларов, чтобы компенсировать 800 млн долл., которые привлекали под 6 %, в то время как у Казначейства не было денег для возврата налогов.

И если я что-то вообще понимаю, то это какая-то экономика наоборот…

Как я уже сказал, я бы хотел стоять здесь всю ночь и говорить с вами об этих вещах, потому что вы должны знать. Вот почему я здесь, чтобы сказать вам всю правду, о которой вы пока не знаете. (Бурные аплодисменты)

Они (в Конгрессе) много говорили вам о вашем президенте. Дескать, он не знает, что происходит (в стране), что он не может справиться с управлением. Мне кажется, что он работал довольно хорошо в течение последних 3 лет. У каждого теперь есть пропитание, и в кармане немного больше денег – больше, чем было когда-либо прежде. Бизнес переживает лучшие времена в истории. В банках больше денег на счетах, и они не будут лопаться, как раньше. Это то, чем вы можете гордиться.

Но я хочу сказать вам, что на карту поставлено благополучие этой страны. Я хочу, чтобы вы имели представление о фактах, какие они есть. <…>

Мне, безусловно, было приятно приехать сюда и обсудить эти вещи с вами. Я знаю, что вы заинтересованы в них. Я знаю, что вы – разумные слушатели, потому что я был здесь раньше, говорил с вами, а вы поверили в меня. Я надеюсь, что вы продолжите верить. Большое спасибо»,²⁰⁵ – говорил президент в той речи.

9 июня Трумэн выступал в городах штата Вашингтон²⁰⁶. В Спокане президент выступил перед местными рабочими-связистами, обрушившись на Закон Тафта – Хартли, но при этом опять несколько цинично напомнив людям, что они фактически сами виноваты в его принятии, так как не пришли на промежуточные выборы 1946 г. и не проголосовали за нужный состав Конгресса. «Людей тогда не интересовало, что с ними может случиться уже вскоре. У нас есть теперь этот Закон, и я президент, и я должен его исполнять, – говорил он. – Ваше единственное средство правовой защиты – это ноябрь 1948 г. И если вы продолжите действие этого Закона, то это будет ваша вина, а не моя, потому что я этого не хочу».

В той речи Трумэн решил нагнать явку на предстоящие выборы, разбудить людей, и вообще не церемонился с аудиторией, возложив вину за тогдашний состав Конгресса на избирателей и намекнув, что выбор опять всецело за ними:

«Если вы ничего не делаете с этим, вы не заслуживаете ничего, вот и все, что я могу вам сказать. Я сам был членом Конгресса, но я оказался членом Конгресса, который поддерживал многие вещи. Я был членом Конгресса, который начал работу еще в 1933 г., когда Франклин Рузвельт уже был президентом Соединенных Штатов. Меня избирали каждый раз – при Рузвельте, – и в последний раз меня избирали вместе с ним в одном списке, и я помогал создавать платформу партии. Я пытаюсь реализовать эту платформу и дальше, но мне не очень помогает этот Конгресс. И это отчасти ваша вина! Это отчасти ваша вина. На выборах 1946 г. вы поверили всей той лжи, которая публиковалась в отношении вашего президента. А 2/3 из вас даже не пришли и не проголосовали. Теперь посмотрите, что выбрала вам оставшаяся 1/3! Вы это заслужили!

Теперь, если вы позволите такой ситуации продолжаться – а у вас есть шанс исправить ситуацию этой осенью – если вы позволите ситуации продолжаться, я не буду испытывать к вам сочувствие. Вы получите только то, что заслуживаете…».

В Эфрате президент говорил о необходимости развивать атомную энергетику: «Я знаю, что атомная энергия может использоваться точно таким же мирным образом, и я, как президент Соединенных Штатов, хочу, чтобы это было сделано».

Далее поезд проследовал на станцию Уэнатчи, проехав через плотину Гранд-Кули на р. Колумбия, смытую недавним наводнением. В речи перед местными жителями президент вновь раскритиковал Конгресс и… избирателей: «Этот 80-й Конгресс не доверяет президенту-демократу… Может, в следующий раз нам понадобится Конгресс, который будет больше доверять президенту…»

Следующими пунктами тура по Вашингтону были Скайомиш и Эверетт, пострадавшие от наводнения.

«Я приехал сюда по предложению вашего губернатора, чтобы посмотреть, что можно сделать, чтобы завершить развитие р. Колумбия с точки зрения энергетики, мелиорации, ирригации и борьбы с наводнениями. <…> Думаю, что бассейны Колумбии, Миссури, Огайо и Миссисипи могут быть объединены вместе и по-настоящему работать в целях лучшего контроля и правильной программы развития энергетики. Я надеюсь, что так и будет. Я постараюсь воплотить это. И я думаю, что знаю кое-что о ситуации здесь и дома, в восточной части Соединенных Штатов.

В эту поездку я взял с собой множество репортеров, и осмелюсь сказать, что половина из них никогда не видела ничего к западу от Аппалачей. Теперь они откроют для себя страну! И узнают, откуда берутся ее ресурсы. И я надеюсь, что они расскажут своим восточным читателям и избирателям именно то, что они видели за последние 3 или 4 дня. Если они это сделают, у нас будет единая страна – для развития наших общих ресурсов и тех вещей, которые делают нас великими.