Текст книги "Америка выбирает: от Трумэна до Трампа. Президентские выборы в США с 1948 г. Книга 1. Выборы 1948–1956 гг"

Рейтинг Уоллеса не поднимался выше 7 %. Его кампанию преследовали неудачи. Пресса или игнорировала его, хотя Уоллес совершил к тому времени уже несколько туров по стране, объездив десятки штатов, или пыталась облить его грязью, выискивая в его кампании то, к чему можно было бы придраться и дискредитировать кандидата. Добавляла «огонька» и эксцентричность его будущего напарника, «Поющего ковбоя». Впрочем, часто поведение Тейлора характеризовалось недюжинной смелостью. Весной он активно стал агитировать против расовой сегрегации, заявив, что отправляется на Юг, чтобы «нести прогрессивные взгляды» и посрамить там «диксикратов». 1 мая его имя, а с ним и вся кампания Уоллеса прогремели на всю страну, когда «Поющий ковбой» был арестован в Бирмингеме, Алабама, местным комиссаром полиции Юджином Коннором по прозвищу «Бык». Тейлора повязали полицейские, когда он демонстративно попытался пройти в помещение, предназначенное только для черных, в то время как рядом была дверь с вывеской «Только для белых». Тейлор представлял в это время в Алабаме Прогрессивную партию на собрании общественного движения Конгресс негритянской молодежи Юга. Позже Тейлора осудили, согласно законам штата, за хулиганство. Пресса активно раздувала этот инцидент, отпугивая от прогрессистов избирателей.

На самого Уоллеса между тем предпринял намного более серьезную и чреватую полной дискредитацией атаку близкий к ADA крупный журналист Альфред Фрэндли из столичной «The Washington Post». Уже на следующий день после инцидента в Алабаме, 2 мая, он опубликовал разгромную для Уоллеса статью, широко распространявшуюся через местные отделения ADA по всем штатам.

Статья имела яркую антикоммунистическую окраску и, как считается, едва не «похоронила» всю кампанию бывшего вице-президента, связав его и его партию с коммунистами, расстроив его поддержку со стороны профсоюзов (прежде всего, КПП) и став важным документом президентских выборов того года:

«Коммунистическая партия в целях блокирования «Плана Маршалла» в октябре прошлого года приняла решение поддержать третью партию во главе с Генри Уоллесом, – и задолго до того, как бывший вице-президент сам объявил о своей кандидатуре.

Стратегия, принятая в октябре 1947 г. Центральным комитетом Компартии, заключалась в том, чтобы заставить КПП изменить позицию, принятую на прошлой неделе в поддержку Европейской программы восстановления (ЕПВ).

Таким образом Компартия надеялась, что Уоллес создаст большую и мощную рабочую группу интересов, направленную против действующей программы иностранной помощи.

Соображения русской внешней политики стали непосредственной причиной, побудившей коммунистов основать третью партию и поддержать Уоллеса в качестве кандидата.

Двумя основными целями были победа над «Планом Маршалла» и победа коммунистов на итальянских выборах.

Центральный комитет американской Компартии приказал организованным профсоюзам обеспечить одобрение кандидатуры Уоллеса, даже если это и вело бы к «расколу КПП надвое».

Представленные выше пункты являются основными моментами тщательно спланированной схемы, кульминацией которой стало официальное принятие Уоллесом на себя роли кандидата в декабре прошлого года.

Но ничто не говорит о том, что Уоллес был участником или непосредственно знал о начале и создании коммунистами третьей партии.

Теперь же есть предположение – не прямое, но, тем не менее, возможное, – что Компартия, использовавшая Уоллеса и не достигшая своих целей, думает о новой стратегии, предполагающей «проталкивание» кандидатуры Уоллеса. Эта возможность и будет описана ниже.

Поддержка коммунистами кампании Уоллеса и их ключевые роли в ней, конечно, были очевидны в течение уже многих месяцев. Но только на прошлой неделе (то есть еще в конце апреля – Д.О.) компетентный орган однозначно заявил, что коммунисты «несут прямую ответственность» за создание партийного движения Уоллеса.

Спикером был Филипп Мюррей, президент КПП, выступивший в среду на собрании Профсоюза работников текстильной промышленности в Атлантик-Сити, Нью-Джерси. По его словам, решение было принято на заседании Компартии в Нью-Йорке в октябре прошлого года. При этом он не рассказал никаких подробностей.

«The Washington Post» теперь может раскрыть некоторые детали данной истории, и с определенной точностью.

Информация по этому делу в основном поступила от лиц, которые принимали непосредственное участие в серии встреч, на которых были приняты решения и обсуждались планы. Кроме того, есть подтвержденная информация от лиц, близких к фактическим участникам встреч, которые и рассказали, что на них происходило.

Итак, вот хронология событий:

Национальный съезд КПП состоялся в Бостоне в прошлом году, открывшись 13 октября. Через два дня на съезде услышали речь госсекретаря Маршалла. Съезд завершил работу энергичным одобрением «Плана Маршалла».

Съезд воздерживался от поддержки кандидатуры президента Трумэна на 2-й срок, но он не породил никаких оснований и даже не предоставил возможности для поддержки какой-либо партии.

Но резолюция о поддержке ЕПВ и холодное отношение к новой третьей партии крайне обеспокоили Компартию.

Следует помнить, что массовая поддержка Компартии существует в 10 или дюжине левых профсоюзов – членов КПП. Ее (Компартии) главная надежда – на дальнейшую массовую поддержку в том числе и со стороны профсоюзов, – главным образом в структуре КПП. В течение вот уже 10 лет главной целью и надеждой Компартии становится получение полного и окончательного контроля над всем КПП.

Соответственно, итог работы съезда КПП стал тяжелым ударом. Лидеры Компартии сразу же созвали встречу руководства, рядовых членов и сочувствующих им профсоюзных чиновников. Встреча прошла через несколько дней после закрытия съезда КПП, когда профсоюзные лидеры все еще были поблизости.

Встреча в Нью-Йорке длилась весь день и до поздней ночи. Темой ее был вопрос: как восстановить позиции партии, только что поколебленные съездом КПП?

Долго обсуждали на встрече и то, как можно было оказать давление на профсоюзы и на их Конгресс, чтобы блокировать поддержку ими ЕПВ.

На этой встрече организация третьей партии непосредственно не обсуждалась. Но делегаты из Иллинойса и Калифорнии отметили, что они перейдут к организации отдельных кампаний в своих штатах.

В качестве возможного кандидата Уоллес был назван президентом Профсоюза работников транспорта Майклом А. Куиллом, который лишь в прошлом месяце порвал с коммунистами.

В общих чертах шла дискуссия о том, как заставить КПП изменить позицию съезда и согласиться с идеей выступить против Трумэна и оказать помощь третьей партии.

Очень скоро после этой встречи – еще в октябре – в Нью-Йорке состоялось собрание ЦК Компартии. Это партийный орган, который принимает все важные политические решения партии. Он состоит из Уильяма Фостера, председателя партии; Юджина Денниса, исполнительного секретаря; Джона Уильямсона, главного профсоюзного чиновника партии, и нескольких официальных представителей профсоюзов.

Центральный комитет решил создать третью партию и поддержать Уоллеса в качестве ее кандидата.

Наилучшим доказательством того, что происходило на этой встрече, являются данные, предоставленные «The Washington Post» со следующего собрания, на котором были озвучены официальные распоряжения ЦК. Это, возможно, произошло 15 декабря. Присутствовали на встрече лидеры прокоммунистических профсоюзов Нью-Йорка. Всего было около 26 человек. Там были от 1 до 3 представителей от каждого профсоюза – члена КПП из Нью-Йорка, за исключением Объединенного профсоюза работников одежной отрасли.

Председатель партии Фостер не присутствовал, но Деннис, которого считали «мозгом партии», был. Однако самой активной фигурой был Роберт Томпсон, председатель организации Коммунистической партии штата Нью-Йорк. Он открыл встречу длинной речью, сказав, что было решено создать третью партию с Уоллесом во главе.

Поэтому, продолжил он, Коммунистическая партия хотела бы, чтоб все профсоюзные лидеры занялись подготовкой петиций в поддержку его кандидатуры, а агитационная литература распространялась сразу после официального объявления кандидатуры Уоллеса. Это событие было ожидаемо – как в итоге и вышло – где-то в течение последующих нескольких недель после встречи.

Члены КПП, сказал Томпсон, должны быть готовы сразу после объявления кандидатуры Уоллеса начать оказывать ему поддержку.

Вслед за этим Куилл заявил то, что, по-видимому, и стало причиной его разрыва с Компартией. (Куилл всегда отрицал, что он когда-либо был официальным членом партии, но он никогда не отрицал, что он был вхож в ее руководство. Его окончательный разрыв с партией произошел недавно из-за повышения стоимости проезда на метро в Нью-Йорке. Компартия выступила против повышения, и было важно, чтобы члены профсоюза Куилла получили в качестве компенсации повышение зарплат. Куилл потерял бы свой профсоюз сразу же, если бы поддержал позицию коммунистов.)

«Красный Майк» – или, точнее, «Бывший Красный Майк» тогда на встрече потребовал огласить, кто принял такое решение. «Центральный комитет», – ответил ему Томпсон.

Тогда Куилл с горечью напустился на него. Он сказал, что ЦК не может приказать ему или его профсоюзу поддержать Уоллеса, и что ЦК не имеет на это никакого права. Он сказал, что не согласится на это, и что предложение ЦК может расколоть КПП.

Коммунисты в КПП и тех профсоюзах, на которые они смогли бы повлиять, должны оказать давление для поддержки Уоллеса, ответил Томпсон, «даже если это расколет КПП надвое». «Черт с вами и вашим Центральным комитетом», – парировал Куилл.

Он сказал Томпсону, чтобы тот передал эти слова «этому чокнутому» Фостеру…

Несмотря на его несогласие, встреча проходила, как и было запланировано. Стратегия была прояснена. Было объявлено, что оказываемое (на КПП) давление станет таким, что Филипп Мюррей не сможет ему противостоять. Он будет таким образом вынужден изменить позицию съезда. Чтобы сохранить единство КПП и свое положение в нем, он должен будет поддержать Уоллеса и осудить ЕПВ.

«Откреститесь от политики съезда как можно скорее, – так было приказано участникам встречи, – и не дайте «Плану Маршалла» вступить в силу».

Томпсон сказал, что коммунисты, а также профсоюзы и местные, которых они возглавляли, должны быть готовы поддержать Уоллеса. Он подчеркнул, что КПП быстро двигается вправо, и это необходимо остановить. Профсоюзы под руководством коммунистов теперь должны «встать и заявить о себе».

Томпсон продолжил, что коммунистические партии Франции и Италии якобы уже приняли решение восстать, и в течение буквально двух недель в обеих этих странах произойдут революции.

Принял ли кто-либо на той встрече всерьез слова Томпсона насчет якобы предстоящих революций, неизвестно. Но Томпсон сам отнесся вполне серьезно к своим словам. Поддержка Уоллеса и кампания, развернутая с этой целью КПП, должны были… «помочь революции».

Можно отметить, что та встреча состоялась примерно в конце того периода, когда волна серьезных забастовок во главе с коммунистами прокатилась по Франции и Италии.

На нью-йоркской встрече разговор продолжился еще и часовым обсуждением вопроса о том, «надежен» ли сам Уоллес. На встрече напомнили о явных колебаниях Уоллеса – примерно год назад, когда на митинге в Мэдисон-сквер-гарден он допустил пренебрежительные высказывания о коммунистах. Вопрос был теперь в том, будет ли он снова против коммунистов, или останется им верен?

У «The Washington Post» есть две версии, не противоречащие друг другу, относительно того, как этот вопрос был решен на той встрече.

Согласно одной версии, участники встречи признали, что Уоллес не был так последователен, как хотелось бы, но на него можно было влиять, пока коммунисты окружали его и работали с ним. Ответ в итоге был таков: «В зависимости от того, как мы на него влияем, он и будет действовать».

Согласно второй версии, на встрече было решено, что не будет большой опасности, даже если Уоллес, в конце концов, выступит против них. Аргументом было то, что Уоллес должен использоваться как инструмент или рычаг для коммунистического давления во внешней политике. Ближайшими целями были разгром «Плана Маршалла» и победа коммунистов на итальянских выборах¹⁸⁰. Уоллес может быть использован в качестве объединяющей точки для большого блока давления – ради этих целей. Он не думал быть избранным президентом, поэтому не имело значения, какую должность он может занять после.

Но коммунистические планы не исполнились. Реакция КПП не отличалась надежностью. Давление оказалось слабее – его было недостаточно, чтобы серьезно потревожить Мюррея. Оппозиция политике съезда КПП оказалась намного меньше, чем ожидалось. Только фракции нескольких профсоюзов последовали линии Компартии.

Когда дело дошло до руководства КПП на заседании его Исполнительного совета в конце января, совет проголосовал за решительное осуждение кандидатуры Уоллеса и третьей партии и решительную поддержку ЕПВ.

За резолюцию проголосовало 33 человека, и только 11 против, то есть намного меньше, чем надеялись коммунисты. Так что недостаточно было серьезно нарушить единство организации и недостаточно было создать эффективную группу по оказанию давления со стороны рабочего движения на американскую внешнюю политику.

За рубежом есть признаки того, что Россия проводит новую политику, чтобы приспособиться к своим поражениям в Италии и к работе ЕПВ. Левые социалистические группы уже предпринимают попытки присоединиться к «Плану Маршалла».

Некоторые исследователи коммунистической политики считают, что она действительно находится в состоянии перемен, и что вскоре будут видны доказательства этого сдвига.

Положение меняется. Недавно местные члены профсоюзов Объединенных офисных рабочих и Объединенных рабочих госпредприятий, придерживающиеся довольно левых взглядов, обнаружили, что давление со стороны их руководства быстро ослабло, когда рядовые члены профсоюзов отказались поддержать Уоллеса. Лидеры профсоюзов стали на удивление «мягкими». Они сказали, что «ради единства КПП» они откажутся от поддержки кандидатуры Уоллеса.

Эта же тема всплыла в одном интересном письме, недавно отправленном Филиппу Мюррею и подписанном младшим должностным лицом Профсоюза рабочих-меховщиков, одного из крайних прокоммунистических профсоюзов.

В письме говорится, что его содержание было рассмотрено и одобрено высокопоставленными заграничными руководителями профсоюза. Для придания ему веса письмо получило санкцию президента профсоюза Бена Голда, члена Центрального комитета, и руководителя совета профсоюза Объединенных меховщиков Нью-Йорка Ирвинга Поташа, важной фигуры в Компартии.

Письмо направлено на то, чтобы прийти от победителя к побежденному и предложить «сделку». На самом деле, ясно, что содержание письма следует понимать в обратном смысле. В письме говорится, что «в интересах единства КПП» обе партии могли бы пойти вместе, если бы Мюррей смог найти подходящего кандидата в президенты из числа членов Демократической партии.

Предположительно, письмо может быть «пробным шаром». Оно может означать, что коммунисты признаю́т поражение своих недавних планов, хотят сменить тактику и готовы забыть Уоллеса, – теперь, когда использование его кандидатуры стало бессмысленным»¹⁸¹.

После выхода статьи Фрэндли Уоллеса станут постоянно преследовать СМИ, требуя от него комментариев по поводу возможной причастности Компартии США к созданию его Прогрессивного движения и поддержки его кандидатуры. Многие профсоюзы – члены КПП отзовут поддержку Уоллесу, а рейтинг его начнет падать.

Тогда же на Уоллеса, как и на других кандидатов, обратил внимание Аллен Даллес¹⁸², младший брат главного внешнеполитического советника Дьюи Джона Ф. Даллеса, бывший глава резидентуры Управления стратегических служб США в Берлине и Берне, а ныне – видный республиканец. Даллес в ту пору консультировал вместе с братом не только кандидата Дьюи, но и Сводный Комитет Палаты представителей по вопросам внешней помощи, более известный как «Комитет Гертера», курировавший реализацию «Плана Маршалла». Выступив на конференции республиканцев Нью-Йорка, Аллен Даллес в программной речи поднял важнейшие вопросы внешней политики США, тему разрастания «Холодной воны» и советской угрозы и связь их с политикой внутренней на фоне выборов президента.

«Политика партий и их кандидаты в этот год выборов не имеют каких-либо ярко выраженных отличий. Это – год принятия и реализации решений по вопросу о мире и войне, в отношении которого между партиями нет разногласий. Сегодня по большому счету мы не делаем выбора между демократом и республиканцем. Мы хотим выбрать лидера или лидеров, независимо от их партийной принадлежности, которые наилучшим образом могли бы защитить наши жизни и собственность. Мы хотим, чтобы наше правительство выработало стратегию борьбы против советской агрессии. Далее, мы хотим сделать так, чтобы наше правительство выполнило свою задачу чего бы это ни стоило и любыми средствами», – начал Даллес, дав ясно понять, что выступление его¹⁸³ будет посвящено в основном теме внешней угрозы, в которой сходились тогда позиции обеих главных партий.

Примечательно, что спикер обратился к некоей возможности появления в Америке «реакционной политики», которую якобы ожидают и даже лелеют коммунисты за рубежом. В этой связи Даллес затронул эпизод с расколом Демократической партии – сначала с ее прогрессивным крылом. «Для каждого, кто наблюдает за деятельностью коммунистов в Соединенных Штатах после Победы, должно быть ясно, что целью Коминтерна оставалось привести к руководству американским правительством реакционные политические силы. Реакционное правительство здесь в Америке будет означать снижение американского влияния в Западной Европе и усилит в нашей стране влияние радикальных элементов за счет либералов. Для того, чтобы добиться этой цели, Коминтерн считает вполне приемлемым осуществить раскол Демократической партии», – заявил Даллес.

По его мнению, именно Коминтерн стоял за появлением, как он выразился «грызни» между двумя наиболее влиятельными лидерами партии – президентом Трумэном и Генри Уоллесом. А окончательный разрыв между ними, по мнению Даллеса, и вовсе был инспирирован Коминтерном «путем публикации в печати конфиденциального письма Уоллеса Трумэну», якобы отражающего враждебную тогдашнему госсекретарю Бёрнсу «коммунистическую точку зрения». Письмо якобы было выкрадено из личного архива Уоллеса в Департаменте торговли США, в котором он тогда служил, и передано прессе. «Так случилось, что я знаю об этих фактах из первых рук, а потому имею основания полагать, что письмо это было похищено советским агентом, и оказалась в руках газетчиков по воле Советов. После публикации этого письма Трумэн не имел другого выхода, кроме как потребовать отставки Уоллеса. Отлученный от Демократической партии Уоллес прилагал усилия к тому, чтобы найти политическую поддержку», – утверждал Даллес.

Словно бы вторя статье Фрэндли в «The Washington Post», Даллес также утверждал, что Уоллес пользовался поддержкой коммунистов, которые якобы «не упустили свой шанс, чтобы первый раз за всю политическую историю Соединенных Штатов приобрести в качестве союзника лидера столь высокого политического ранга». Далее, по его словам, коммунисты, обеспечив себе взаимодействие с Уоллесом, «продолжили деятельность, нацеленную на раскол Демократической партии». Тогда и была создана третья партия. Даллес ее называет «радикальной», хотя официально прогрессисты Уоллеса открещивались от политического радикализма. Эту партию Уоллеса спикер назвал «дружественной Советам».

Даллес пытался нагнать на своих слушателей страху, сообщив, что якобы после этого раскола шансы Демократической партии победить оказались проблематичными – и тут республиканцы, казалось бы, должны были обрадоваться, но Даллес грозил и им: грозил тем, что от такой деятельности коммунистов якобы «одновременно улучшились и шансы на выдвижение реакционера в качестве кандидата от Республиканской партии»…

Примечательно, что победой некоего «реакционера» Даллес пугал республиканцев в самом преддверии важных праймериз в Огайо – на вотчине Тафта, которого реакционером называли к тому времени после принятия Закона Тафта – Хартли в Америке все, кому не лень. Кандидата Даллеса Дьюи в списке в Огайо не было.

Далее Даллес обращается к теме расовой интеграции, отраженной в январском Послании президента Конгрессу. Оно, по его словам, оказалось неожиданностью, причем, довольно рискованной, поскольку продекларированная в Послании политика в поддержку черных могла дестабилизировать обстановку в партии и стране. Даллеса «не покидало желание выяснить, что подтолкнуло президента Трумэна направить свое знаменитое Послание Конгрессу». Тем более, что именно оно вызвало и второй раскол в Демократической партии – теперь уже с южанами. «Фразеология, выбранная для него (Послания) как раз в разгар праймериз, предваряющих выборы, как будто бы специально должна была спровоцировать раскол между южными демократами и администрацией», – заявил Даллес, предрекая, что «последствия раскола будут ощущаться и после ноябрьских выборов».

Даллес заверил, что пытался узнать, кто посоветовал президенту выступить с Посланием. И он даже кое-что узнал на сей счет. Ему будто бы стало известно, что Кабинет не рассматривал этот вопрос, что, конечно же, не было правдой. Но будто бы Послание, по словам Даллеса, не обсуждалась и с лидерами демократов в Конгрессе, и не обсуждалось и с председателем и исполнительным директором Национального комитета Демократической партии. «Могло ли быть так, что идея направить это Послание именно накануне выборов, была подсказана коммунистическим подпольем?», – задавался вопросом спикер, как будто не замечая, что скатывается тем самым в откровенную конспирологию и паранойю.

Более того, продолжая начатую статьей Фрэндли сомнительную «конспирологическую» линию, Даллес заявил, что коммунисты якобы захватили руководство в ряде профсоюзов – членов КПП, включая такие «ключевые с точки зрения организации шпионажа и саботажа, как Профсоюз рабочих морского транспорта, Горняков, Мясоконсервной промышленности и Электриков».

Оставшаяся часть речи целиком была посвящена внешней политике и вопросам разведки и контрразведки. «Холодную войну» Даллес предпочел назвать «неортодоксальной войной», сославшись на определение, данное в свое время Управлением стратегических служб (УСС) – такая война велась не только обычными средствами, но, прежде всего, с помощью пропаганды и разведки. «Я полагаю, что этот термин более полно отражает суть дела. Подобного рода военные действия в межвоенный период велись в Европе, Азии, Африке Италией и Германией, Японией, Англией и Советами. Пребывая в состоянии блестящей изоляции, мы только смутно догадывались, что неортодоксальная война активно велась и в нашем полушарии, на территории как Южной, так и Северной Америки. До войны мы являлись всего-навсего наблюдателями за ходом этой неортодоксальной войны, занимая места на галерке. Мы ничего не делали для того, чтобы быть готовыми защитить себя. Мы не создали ничего подобного СС или НКВД. Мы рассуждали только о терминах войны и мира, войны традиционной, ведущейся обычными вооруженными силами», – сказал он.

Даллес оправдывал создание в США новой разведывательной спецслужбы, какой после принятия Закона о нацбезопасности 1947 г. должно было стать ЦРУ, и оправдывал ведение ею неортодоксальной войны – войны с применением самых разных методов:

«Когда мы формально вступили в войну в 1941 г., наши разведывательные службы действовали только в качестве структурных подразделений армии и флота. Вместе с тем, было очевидно, что для того, чтобы участвовать в том, что мы тогда называли «тотальной войной», недостаточно иметь только вооруженные силы. Нам необходима была специальная служба пропаганды. Мы не могли обойтись без шпионов и диверсантов. Мы не могли также ограничиться войной против стран «оси». Мы должны были вести неортодоксальную войну в нейтральных странах Европы, на территории Африки и в нашем полушарии. Мы вынуждены были вести борьбу с врагом оружием, запрещенным правилами обычной войны».

«С тем, чтобы успешно противостоять Советам, мы должны быть также во всеоружии. Если мы хотим добиться успеха, наш план действий должен предусматривать срыв той кампании, которую проводит советское руководство. Для этого нам следует продумать вопрос о создании в рамках нашей государственной системы специальной службы неортодоксальной войны. Мы должны это сделать немедленно. Эта служба должна быть засекречена, свои операции она должна проводить, тщательно маскируя их и не останавливаясь перед использованием всех средств, способных принести успех», – говорил Даллес.

ЦРУ, по его мнению, должно быть подчинено не военным, а профессиональным разведчикам: «Каждый, кто был связан с УСС во время войны, оценивает по достоинству размер той великой ошибки, которая была допущена, когда УСС подчинили военным. Военный человек обучен искусству ортодоксальной войны. Это его дело. Оно нравится ему. Он относится к нему как к науке. Неортодоксальная война же не знает никаких законов, в ходе ее не применяется ортодоксальное оружие. Военные благодаря своему обучению, опыту и убеждениям отвергают идею ведения войны сомнительными, с их точки зрения, методами неортодоксальной войны. Англичане, немцы и Советы не подчиняли свои службы неортодоксальной войны военным. Я вижу все основания к тому, чтобы мы последовали их примеру». Сама жизнь, по мнению Даллеса, диктует правительству необходимость создания внутри его структуры особой службы внешней разведки, находящейся под контролем гражданских лиц и выполняющей задачу сбора разведданных – как военного, так и политического характера. Эта служба, уверял Даллес, обязательно должна действовать в режиме строгой секретности, причем, «у нее могут быть разные прикрытия, и она должна финансироваться по закрытым каналам»…

Чтобы такая спецслужба не становилась при этом тайной полицией, как это было в тоталитарных государствах, разведведомству, по мнению Даллеса, нельзя было вверять полицейские функции: «Когда вы соедините полицию и разведку воедино, тогда получается настоящее Гестапо. Если мы хотим обеспечить защиту гражданских прав американцев, то для этого разведка и контрразведка как государственные службы должны существовать отдельно от полиции. У последней свои обязанности. ФБР не должно превращаться в службу разведки и контрразведки США». Последнего, впрочем, в реальности не произошло…

Завершил свое выступление Даллес-младший довольно неожиданным пассажем:

«Мы должны искренне превратиться в космополитическое и одновременно демократическое общество. Мы должны создать демократическую в социальном, экономическом и политическом отношениях систему. Небольшой сегмент белой расы не может считать себя богоизбранным народом, и не следует пытаться настаивать на этом. Этот мир не будет миром белого человека. Возможно, что самой большой нашей слабостью в борьбе, которую мы ведем с Советами, является то, что мы все еще мыслим и действуем в социальном, экономическом отношениях, а иногда и в политическом отношении, как настоящие провинциальные снобы…»