Текст книги "Америка выбирает: от Трумэна до Трампа. Президентские выборы в США с 1948 г. Книга 1. Выборы 1948–1956 гг"

Такой же баланс может быть достигнут при использовании наших полей. Очевидно, мы не можем наводнить их буйволами и антилопами. Нам нужны огромные объемы производства овец и мясного скота, который так сильно способствует питанию нации. Если правительство, владельцы ранчо, эксперты и ученые будут работать вместе друг с другом и с потребностями земли, ее раны можно будет излечить, а саму ее – обогатить, увеличить водные ресурсы, и это послужит нации при постоянно игнорируемом вопросе изобилия продукции.

Словом, важно, чтобы у нас были стимулы для тех, кто с тревогой наблюдает за всеми действиями, наносящими ущерб нашим природным ресурсам. Они вносят очень ценный вклад в растущий и активизирующийся общественный интерес. Не менее важно признать тот огромный вклад, который внесли те люди, которые занимаются практической повседневной работой по производству продуктов питания, овощей, пиломатериалов и минералов для страны с населением в 140 млн человек. Только с растущей степенью взаимопонимания, доброй волей и взаимными уступками мы можем сохранить нашу почву и улучшить ее, сохранить наши леса и вырастить новые. Мы можем вычистить землю от отходов и начать возделывать ее заново. (Бурные аплодисменты)

Не менее сложной является проблема вод. На большей части территории страны уровень грунтовых вод неуклонно снижается, а в некоторых местах и серьезно. На Западе вода – сама жизнь. Миллионы акров земли всё ждут, когда чудесный приток воды заставит их расцвести до высокого плодородия.

На протяжении всей истории вода означала жизнь или смерть для народов. Из-за нехватки воды сегодня нет ничего, кроме пустынь, там, где, как считается, ранее цвел райский сад, и где процветала вся Вавилонская цивилизация. Она исчезла в ветрах пустыни.

При всей нашей политике сохранения ресурсов наши реки и ручьи – ценны, словно жидкое золото. Реки нашей страны могут и должны больше и больше использоваться для удовлетворения потребностей народа. Принимая во внимание постоянную роль, которую они играют в сложной природной системе, наши реки должны развиваться для мелиорации, ирригации, гидроэнергетики, навигации и борьбы с наводнениями.

Работая с природой как ее верные союзники и с уважением к той щедрости, которой она благословила нашу землю, мы можем сохранить то, что имеем. Наша свобода и земля – вот наше самое бесценное наследие. На короткое время мы их опекуны. Наш священный долг – сохранить и укрепить их ряди будущих поколений. (Бурные аплодисменты)

В равной степени наш долг – сохранять и укреплять их для великой цели сохранения сильной и свободной Америки в неспокойном мире. Я понимаю, что дискуссии в этот вечер должны были быть посвящены некоторым проблемам мира во всем мире. Ничто так не важно в этом деле, как сильные Соединенные Штаты Америки. (Бурные аплодисменты)

В эти дни миллионы мужчин и женщин во всем мире молятся, чтобы мощь Америки не подвела их. Современные тираны не питают иллюзий относительно ценности, которую свободные люди придают свободе. Они знают, что при свободном выборе никто нигде не подчинится бездушной тирании всемогущего государства. Враги человеческой свободы в этом мире могут в конце концов достичь своей цели только грубой силой. Но вся история показывает, что тираны не будут сдержаны слабостью. Мир никогда не будет куплен умиротворением. Мир во всем мире станет безопасным только тогда, когда силы, выступающие на стороне мира, окажутся сильнее сил на стороне зла. (Бурные аплодисменты)

В деле обеспечения мира и свободы Америка является решающей силой в мире. Мы не стремились к этой решающей роли. Мы неохотно принимаем на себя огромные обязанности, ложащиеся на нас тяжелым бременем. Но горечь жертв двух мировых войн и беспокойство о тревогах во всем мире научили нас раз и навсегда, что для Америки не может быть никакой изоляции. Не может быть никакого ухода из мира, где свобода и тирания ввязались в смертельную борьбу за выживание. (Бурные аплодисменты)

Как люди мы полны решимости принять ту великую мировую роль, которую провидение обозначило для нас. Мы полны решимости занять нашу позицию на стороне свободы и мира, чтобы сделать нашу позицию правильной и последовательной. (Бурные аплодисменты)

Мы принимаем эти решения не как республиканцы или демократы, а как американцы. Война нависает трагедией над всеми нами. Мир – это дар, который мы все разделяем. Раздоры и расколы являются приглашением для агрессора. Мы оставим их позади. Задача обеспечения мира должна быть выше партийных пристрастий. Америка предстанет перед всеми одной страной с одним народом, глубоко верящим в дело мира. (Бурные аплодисменты)

Наша сила для мира так же духовна и материальна. Мы вооружены уверенным знанием того, что наше дело правое. На протяжении всей истории циники хвастались, что мы могли бы сделать и больше. Но мы живем по более высоким принципам. На протяжении многих лет Соединенные Штаты являли миру бесподобный пример великой нации, использующей свою великую силу в целях дарения. На протяжении всей истории человечества нет подобных примеров тому, что сделала наша страна. (Бурные аплодисменты)

В лице Америки дело достижения свободы человека, справедливости и мира имеет могущественного союзника. Слишком долго мы учитывали наши слабости и шли на поводу наших страхов. Давайте теперь посмотрим на наши силы. Давайте действовать решительно, чтобы пробудить, укрепить и вселить уверенность в свободный мир, чтобы силы, борющиеся за мир, стали более сильными, чем силы, ведущие к войне. (Бурные аплодисменты)

Мы снова можем руководствоваться силой, а не слабостью. Мы можем дать понять всему миру, что Америка поддерживает свободные народы Европы, Северной и Южной Америки и других стран мира, которые полны решимости отстаивать дело человеческой свободы и способны всегда поддержать ее. (Бурные аплодисменты)

Если мы сможем объединить наши силы и сплотиться со всеми людьми, которые верят вместе с нами в мир с честью и справедливостью, мы сможем объединить такую великую силу, – таким образом вновь дело достижения свободы станет жизненно важной и растущей целью. Мы снова подарим надежду миллионам во всем мире. Мы будем укреплять нашу цель. Мы будем укреплять нашу политику. Мы будем поддерживать наших друзей. Мы построим мир такой крепкий и нерушимый, что сможем перейти к лучшей и счастливой жизни для каждого американца, к более безопасному и счастливому будущему для всех наших детей! (Бурные аплодисменты)»³⁰⁵, – заявил Дьюи.

Губернатору рукоплескали в его вотчине, и он был по-настоящему популярен среди нью-йоркцев. Но после выступления на форуме «The New York Herald Tribune» Дьюи умолк почти на целую неделю, в то время как Трумэн, наоборот, даже и не думал останавливаться. С Юга он в который уже раз переместился на промышленный Север, решив до конца бороться за голоса многочисленных местных рабочих. 23 октября президент выступил в Скрэнтоне, Пенсильвания, после чего провел большой тур по всему штату. В один день он побывал в Уилкс-Барре, Джонстауне и крупнейшем промышленном центре штата – Питтсбурге.

В произносимых там речах Трумэн неизменно призывал людей прийти на участки в ноябре, ссылаясь на необходимость защитить достижения «Нового курса» и политику его собственной администрации. Президент снова и снова обрушивался на Тома Дьюи, называя его «врачом-шарлатаном, всучивающим людям свое пустое волшебное лекарство». Однажды Дьюи был даже назван «желчным человеком», говорящим «двойным языком», то есть попросту говоря, лгуном…

Заочное столкновение кандидатов произошло, однако, в те дни по весьма серьезному международному вопросу. Еще 22 октября Томас Дьюи решил вновь прояснить свою позицию по вопросу о существовании Государства Израиль. Он прямо высказался о том, что «еврейский народ имеет полное право на родину в Палестине». Его точка зрения была изложена в письме Дину Альфанжу, председателю Американского христианского палестинского комитета в Нью-Йорке. Газеты тут же растиражировали событие, назвав Дьюи – «истинным защитником евреев в Палестине». Трумэн с этим мириться не собирался. 24 октября он сделал официальное письменное заявление о своей политике в Израиле. «Я надеялся, что наши внешние дела можно будет по-прежнему обсуждать беспристрастно, не затрагивая саму президентскую кампанию. Заявление кандидата от республиканцев, однако, заставляет меня подтвердить мою собственную позицию в отношении Палестины», – писал президент.

В послании он подчеркнул, что твердо стоит на тех положениях касаемо Израиля, которые прописаны в официальной демократической платформе. США, как указывал Трумэн, обязуются полностью признать Государство Израиль.

«Мы подтверждаем нашу гордость тем, что Соединенные Штаты под руководством президента Трумэна сыграли ведущую роль в принятии Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН от 29 ноября 1947 г. о создании Еврейского государства.

Мы одобряем претензии Государства Израиль на границы, указанные в Резолюции от 29 ноября, и считаем, что их изменения следует вносить только в том случае, если они полностью приемлемы для самого Государства Израиль.

Мы с нетерпением ожидаем принятия Государства Израиль в ООН и его всестороннего участия в международном сообществе наций. Мы обещаем соответствующую помощь Государству Израиль в развитии его экономики и ресурсов.

Мы выступаем за пересмотр политики эмбарго на поставки оружия, с тем чтобы предоставить Государству Израиль право на самооборону. Мы обязуемся работать над внесением поправок в любую резолюцию ООН в той мере, в которой она смогла бы обеспечить отмену эмбарго.

Мы продолжаем поддерживать в рамках ООН интернационализацию Иерусалима и защиту святых мест в Палестине», – говорилось в послании.

Трумэн к тому же отдельно оговорился, что хотел бы усилить целых 3 пункта платформы партии относительно Израиля. «14 мая 1948 г. эта страна признала существование независимого Государства Израиль. Достопочтенный Илия Эпштейн сообщал мне тогда, что в Израиле было создано временное правительство. Эта страна признала временное правительство де-факто властью нового Государства Израиль. Когда в Израиле будет избрано постоянное правительство, оно будет немедленно признано и де-юре.

Демократическая платформа заявляет, что мы одобряем претензии Израиля на границы, указанные в Резолюции ООН от 29 ноября 1947 г., и считаем, что их изменение должно быть сделано только в том случае, если оно полностью приемлемо для Государства Израиль.

Это было и остается моей позицией.

В настоящее время в ООН ведется разбирательство, направленное на дружественное урегулирование конфликтующих позиций сторон в Палестине. В интересах мира эта работа должна идти и дальше. Был представлен план, который обеспечивает основу для возобновления усилий по мирному урегулированию. Следует надеяться, что с использованием этого плана в качестве основы для переговоров могут быть урегулированы и противоположные требования сторон.

Что касается предоставления займа или займов Государству Израиль, то я поручил департаментам и учреждениям нашего правительства совместно работать над ускорением рассмотрения любых заявок на займы, которые могут быть направлены Государству Израиль.

Я надеюсь, что такая финансовая помощь будет вскоре предоставлена, и что она внесет существенный вклад в долгосрочное развитие и стабильность на Ближнем Востоке»³⁰⁶, – писал он в послании.

Заявление прозвучало веско, показав, что у президента в этом вопросе³⁰⁷ имеется куда больше рычагов влияния. Так что Трумэн мог теперь вновь сосредоточиться на выборах. 25 октября поезд его отправился в Индиану (вот уже второй раз с момента начала кампании). Тогда же президент заехал и в Иллинойс, выступив на Чикагском городском стадионе в присутствии ревущей от восторга 20-тысячной толпы. Далее, 26 октября, Трумэн отправился с поездкой по Огайо. Там он вновь выступил в кливлендском «Муниципальном аудиториуме». Потом решено было пересесть на самолет – президент совершил быстрый перелет на Восточное побережье, 27 октября выступив в Массачусетсе и Коннектикуте, – там Трумэн перемещался уже на автомобиле.

Как только президент отбыл из Огайо, туда прибыл Дьюи, не проявлявший активности несколько дней. Он также выступил (буквально вслед за Трумэном) в Кливленде, где обвинил президента в «мягкости к коммунизму и Советскому Союзу – как в стране, так и за рубежом». Дьюи утверждал, что «умиротворение агрессора» со стороны демократической администрации и «отсутствие твердой позиции помогло распространению коммунистического влияния примерно в половине мира»…

28 октября Дьюи, как и следовало ожидать, также прибыл на Восточное побережье. На поезде и авто он совершил поездки по Массачусетсу, выступив в городках Уорчестер и Фрамингем. В выступлении в Бостоне Дьюи вновь сделал внешнюю политику главной темой речи. В частности, он заявил, что при Трумэне «наши союзники на войне» рассматривались как «враги в мире». Увы, на беду губернатора, внимательные обозреватели уже тогда заметили, что такие обвинения не имели отношения к внешнеполитическим реалиям, а потому смотрелись нелепо. Впрочем, крупные СМИ по-прежнему изображали Дьюи фаворитом гонки.

Примечательно, что в этот день, 28 октября, оба кандидата (на какой-то момент) оказались недалеко друг от друга – практически рядом, и их туры даже могли пересечься. В конце дня президент из Массачусетса отбыл в Род-Айленд, а потом отправился в Коннектикут и, наконец, поздно вечером прибыл в Нью-Йорк.

Кампания по-настоящему подходила к концу, и штаб Трумэна решил завершить ее эффектно, энергично – прямо на вотчине оппонента. Президента ждала крупнейшая площадка города – крытая спортивная арена Мэдисон-сквер-гарден, вмещающая огромную аудиторию в 20,5 тыс. человек. К моменту прибытия туда президента, в 22.34 ч, арена была уже заполнена до отказа. Настроение и спикера, и зрителей было приподнятым – было заметно, что президент совершенно не ощущает себя проигрывающей стороной, тем более, что и встретили его жители Нью-Йорка громкими длительными аплодисментами.

«Большое вам спасибо! Спасибо! Конечно, хорошо быть здесь сегодня вечером. Вы знаете, я был здесь 4 года назад с той же целью. В этот великий город всегда приятно приезжать, особенно когда у тебя тут так много друзей. (Бурные аплодисменты)

Но есть особая причина, почему я рад быть здесь сегодня. Нью-Йорк является мощным источником силы в битве, которую мы ведем за сохранение либерального правительства в Соединенных Штатах. Это родина многих либеральных и прогрессивных программ, которые восстановили силу нации за последние 16 лет. Это штат таких истинных демократов и великих американцев, как Ал Смит, Боб Вагнер, Герберт Леман³⁰⁸ и, прежде всего, Франклин Рузвельт! (Бурные аплодисменты, овации)

Именно здесь, в этом штате, эти люди сделали так много, чтобы вдохнуть новую жизнь и новый смысл в демократию. И когда я говорю «демократия», я имею в виду демократию, как мы понимаем ее в этой стране. Благодаря их великой работе наша страна и весь мир стали лучшим местом для жизни. (Бурные аплодисменты, овации)

Мы пришли сюда сегодня на это великое собрание под знаменем Либеральной партии³⁰⁹ – партии, которая так много сделала для либеральной политики. И для меня честь находиться здесь сегодня под знаменем Либеральной партии! (Бурные аплодисменты, овации)

Мы пришли сюда сегодня с одной мыслью и одной целью. Мы вновь подтвердили нашу веру в либеральное правительство и вручили прочный контроль над нашими национальными делами в руки тех, кто всем сердцем верит в принципы Франклина Рузвельта. (Бурные аплодисменты)

Теперь я должен признаться вам. Последние 2 или 3 недели у меня было странное чувство, что за мной следят. Что кто-то меня преследует… (Смех) Я почувствовал это так сильно, что даже пошел на прием к врачу Белого дома. (Смех) И я сказал ему, что меня охватывает чувство, что везде, куда бы я ни шел, за мной кто-то следит. (Смех) Врач Белого дома сказал мне не беспокоиться. Он сказал: «Продолжайте в том же духе, потому что единственное место, куда этот парень не проследует за вами, – это Белый дом». (Бурные аплодисменты, овации)

Я думаю, что доктор прав. (Смех) Я собираюсь пробыть там и работать для людей еще 4 года, потому что вы верите, что я пытаюсь поступить правильно. (Бурные аплодисменты)

Но, кроме Белого дома, есть и другие места, куда этот джентльмен не проследует за мной. Он не проследует за мной, если я добьюсь успеха и у Демократической, и у Республиканской партии. (Бурные аплодисменты)

Кандидат от республиканцев может следовать за мной от Лос-Анджелеса до Мэдисон-сквер-гардена, но «дела» республиканцев уверенно доказывают, что он все равно отстанет, когда будут подсчитаны все голоса. Он делает все возможное, чтобы вы забыли эти «дела». Он даже не смеет говорить о них. Я ни разу в жизни не участвовал еще в кампании, в которой оппозиция категорически отказывалась бы обсуждать насущные вопросы! Я не могу понять такой подход. Но после того, как я проанализировал ситуацию, я пришел к выводу, что дела у Республиканской партии слишком пло́хи, чтобы о них говорить. Кандидат от республиканцев пытается баллотироваться, используя заслуги Демократической партии – Франклина Рузвельта и меня. Он человек «Я тоже». (Бурные аплодисменты)

Давайте посмотрим на их послужной список и увидим, почему он не может говорить в пользу Республиканской партии. Давайте вернемся на несколько лет назад. В 1928 г. республиканцы избрали известного успешного инженера по имени Герберт Гувер, и они обещали нам… всё. Они сказали, что если мы хотим процветания, мы должны проголосовать за Гувера. Хорошо, людям это понравилось. И я думаю, что этот новый кандидат – ну, он не новый кандидат – я думаю, что этот подержанный кандидат думает так же. (Смех) Вы знаете, какой горький опыт у вас был после них. (Бурные аплодисменты)

Многие из вас здесь сегодня вспоминают 1932 г. В Центральном парке мужчины и женщины жили в скоплениях маленьких хижин из картона и старых коробок. Они стали известны как «Гувервилли». Здесь, на Восьмой Авеню, ветераны продавали яблоки. «Оборванный индивидуализм»… Я полагаю, так бы вы назвали все это. Потери права выкупа ферм, выселения домовладельцев, нищенская зарплата, профсоюзы, разрушенные шпионами и головорезами компаний, – таков был послужной список республиканцев, когда они в последний раз были в правительстве. И, знаете, у этой кампании есть одна особенность. Я никогда не слышал в ее ходе ни об одном кандидате от республиканцев (на любую должность!), который с гордостью вступался бы за какую-либо республиканскую администрацию или какого-либо республиканского президента… (Бурные аплодисменты)

Потом – после того, как они были избраны в 1928 г. и создали ужасный беспорядок, в 1932 г. мы их обошли. Энергичные действия, которые спасли нацию и восстановили нашу веру, пришли с демократами, с «Новым курсом» и с Франклином Рузвельтом. (Бурные аплодисменты)

Мы спасли банки. И вот, за последние 3 года в США не было ни одного банкротства. (Бурные аплодисменты)

Мы спасли промышленность. В прошлом году и в этом промышленность получила самую большую прибыль за всю историю страны – 17 млрд в прошлом году и почти 20 млрд долл. в этом году чистой прибыли после уплаты налогов. (Бурные аплодисменты)

Мы спасли страховые компании. Мы спасли железные дороги. (Бурные аплодисменты)

В тот момент республиканцы сказали, что мы уже сделали достаточно. Но мы пошли дальше в деле спасения этой великой нации. Мы спасли людей – фермеров, рабочих, безработных, стариков, которые потеряли свои сбережения, и молодых людей, у которых никогда не было шансов подняться. И пока мы шли по этому пути, мы спасли Соединенные Штаты Америки. Мы пересадили леса, мы начали охранять почву, мы построили большие плотины, мы обустроили целые речные долины. Мы построили дороги и мосты, школьные дома и здания судов. Мы построили тротуары и канализацию, парки и игровые площадки, а также жилье с низкой арендной платой – и также немало линкоров. (Бурные аплодисменты)

И все время республиканцы продолжали стонать, что мы зашли слишком далеко. В те годы я был в Сенате и слышал их стоны. И Отчет Конгресса является лучшим доказательством политики, которую республиканцы хотели проводить, но не могли. Они сказали, что мы подрывали нашу собственную мораль – якобы мы уничтожали индивидуальную инициативу – что Рузвельт был диктатором – что мы были против свободного предпринимательства. Далее, еще в 1936 г., они начали говорить, что мы – коммунисты и социалисты, красные или радикалы, потому что мы заботились о людях, и люди это знали, и нам это нравилось. Они пытались напугать рабочих в 1936 г. – вы все это помните, – рассылая проплаченную пропаганду против системы соцобеспечения. Это не сработало. Они запустили новую пропаганду в 1940 г., и снова это не сработало. Люди лучше них знали. (Бурные аплодисменты)

Разразилась Вторая мировая война, и страна оказалась в опасности. Но это ничего не значило для республиканского руководства. В Конгрессе они единодушно проголосовали за роспуск нашей армии за 3 месяца до Пёрл-Харбора – и потратили тысячи долларов и уйму времени, пытаясь доказать, что Пёрл-Харбор сам был вызван одним из величайших президентов, когда-либо сидевших в Белом доме – и все это оказалось просто горой лжи! Они мешали нам и тормозили нашу работу по перевооружению. Никто не знает об этом больше, чем я, потому что я был там, наблюдая за ними. (Шум неодобрения)

И все время они продолжали стонать и стонать, якобы «Новый курс» ослабил Америку. «Ослабил Америку»? Только подумайте! Только вот Тодзё³¹⁰ и Гитлер знали об этом лучше, чем они. Они знали ответ на этот вопрос, но республиканцы нет! (Бурные аплодисменты)

Но республиканцы продолжали попытки остановить нас, остановить людей и «убить» «Новый курс». (Шум неодобрения)

В 1944 г. республиканцы снова попытались пробиться к власти. Они выдвинули человека, который был категорически против «Нового курса». На самом деле, он даже написал книгу об этом³¹¹. Они выдвинули того же человека, которого выдвинули и в этом году – вот почему я сказал, что он «подержанный кандидат». В 1944 г. он говорил то же самое, что говорит сегодня. Тогда он атаковал администрацию Франклина Рузвельта, а теперь он атакует мою администрацию. Он так делает, потому что я хочу говорить о реальных вещах, потому что я хочу говорить о проблемах, – вот какой я политический клеветник… Когда я выхожу к народу Соединенных Штатов в каждом уголке Соединенных Штатов, почти в каждом штате Союза, и рассказываю им, каковы на самом деле факты, – вот тогда я клеветник… Он терпеть не может факты – вот в чем проблема. (Бурные аплодисменты)

В 1944 г. он снова и снова говорил избирателям, что нам нужна «сила и единство». Он пообещал заменить – и я цитирую – «уставшую, измотанную, погрязшую в ссорах и сварах администрацию свежей и энергичной». Ну а теперь это не кажется вам знакомым? И он спросил, и я снова процитирую: «Неужели «Новый курс», этот надоевший и вздорный «Новый курс», вся Америка захочет продолжить?» «Должны ли мы вернуться, – спросил он, – должны ли мы вернуться к общественным работам и подачкам?» Ну, вы, люди, продлили «Новый курс» в 1944 г., и нам не пришлось возвращаться к общественным работам, пособиям по безработице или чему-то еще в этом роде. И причина, по которой нам не пришлось возвращаться в «Гувервилль», к очередям за хлебом и в столовые, состоит в том, что демократическая политика «Нового курса» – верная и правильная, и рассчитана для всех людей, а не только для «немногих привилегированных». (Бурные аплодисменты)

Я должен сказать, однако, что некоторые из вас отчасти сами виноваты, потому что вы не голосовали в 1946 г. Этот 80-й «ничего не делающий» Конгресс республиканцев сделал все возможное, чтобы заставить нас вернуться на этот мрачный путь.

Вот еще один пример. В Балтиморе незадолго до выборов 1944 г. кандидат от республиканцев сказал: «У нас должен быть президент, который может и будет работать с Конгрессом». Он сказал, что «хотел бы начать самую большую чистку в Вашингтоне». Звучит знакомо, не правда ли? Теперь он снова включил ту же старую пластинку, и пластинку заело на том же старом месте. (Смех) Как замечательно для народа Соединенных Штатов, что не оказалось президента, который бы объединился с этим бесполезным 80-м Конгрессом!

Теперь он говорит об администрации военного времени одного из величайших людей в истории, который привел единый народ к победе в величайшей войне всех времен. Рузвельт верил в людей, а люди верили в Рузвельта – и я тоже. Даже при миллионах людей за границей, вдали от своих домов список во главе с Рузвельтом победил в 1944 г. Позвольте мне сказать иначе: республиканцы проиграли, а народ снова выиграл в 1944 г.! (Бурные аплодисменты, овации)

Вы знаете, что случилось потом. Мы выиграли войну, одержав самую полную военную победу из всех, когда-либо известных истории. А после войны мы наслаждались величайшим мирным процветанием в истории.

Друзья мои, вот этот послужной список. И, как сказал Ал Смит: «Если вы посмотрите на настоящие дела, вы не ошибётесь». Список неудач республиканцев и успехов демократов – вот почему кандидат от республиканцев никак не угонится за мной! (Бурные аплодисменты)

Есть еще место, куда он не проследует за мной. Он не проследует за мной в обсуждении вопросов этой кампании. (Аплодисменты)

Он может пойти за мной во Фрамингем, Массачусетс, но он не пойдет за мной в повышении минимальной зарплаты по крайней мере до 75 центов в час. В этой кампании он сказал, что он за обязательный минимум зарплаты – и я думаю, что чем меньше будет этот минимум, тем больше он его устроит. (Шум неодобрения)

Он может пойти за мной в Кливленд, но он не пойдет за мной по пути расширения охвата наших законов о соцстраховании и увеличении пособий по ним на 50 %. Вы знаете, пожилая пара теперь получает только 40 долл. в месяц, и это очень мало – совсем как та минимальная зарплата – по 16 долл. в неделю. Я не раз говорил по всей стране, что хотел бы, чтобы конгрессменам-республиканцам пришлось какое-то время пожить в Вашингтоне на 16 долл. в неделю или на 40 долл. в месяц. Я думаю, что они немного бы переменили свои взгляды тогда… (Бурные аплодисменты)

Он может пойти за мной в Чикаго, но он не пойдет за мной в требовании, чтобы Конгресс принял законы о медстраховании и медобслуживании. Вы знаете, это стыд и позор, что страна, такая богатая и сильная, как эта – лидер всего мира, – не в состоянии предоставить людям надлежащую медпомощь. Я потребовал медстраховку, потому что медицинская страховка – это ответ здоровой нации – и однажды мы ее получим! (Бурные аплодисменты)

Он может пойти за мной в Бостон, но он не пойдет за мной в призывах федеральной помощи образованию, чтобы учителя могли получать гарантированный прожиточный минимум, чтобы можно было строить современные школы, и чтобы наши дети могли получить достойное образование. Это еще один позор для этой великой страны. А наш республиканский оппонент сказал, что учительское лобби – он назвал его «организация учителей», и он пытается работать против учителей, (Шум) – он сказал, что это «самая ужасная вещь в стране». «Ужасная» потому, что учителя хотят получать зарплату не ниже гарантированного минимума и потому, что хотят получить достойные школы для наших школьников! (Шум неодобрения)

Теперь мы даем деньги штатам на строительство дорог. Почему мы не можем также дать штатам федеральные деньги на строительство школ и оплату труда учителей? Я думаю, что гораздо важнее сегодня видеть, что дети, которые едут в автобусах по этим новым дорогам, получают надлежащее школьное образование, и что у нас обеспеченные учителя, чем видеть просто строительство дорог. Он не соглашается со мной в этом…

Он может пойти за мной в Питтсфилд и Провиденс, но когда он туда доберется, им не нужно ждать, что он окажет им какую-либо помощь в предоставлении жилья по низкой цене. Вы знаете, законопроекты о дешевом жилье лежали перед Конгрессом в течение 3 лет. Они прошли Сенат дважды. Сначала это был Законопроект Вагнера – Эллендера – Тафта. Его похоронили. А затем они представили новый законопроект и назвали его «Законопроект Тафта – Эллендера – Вагнера». И когда подошла очередь его рассмотреть, руководство республиканцев в Палате представителей даже не поставило его на рассмотрение, и члены нижней палаты даже не смогли проголосовать за него; и когда он вернулся на повторное рассмотрение в Сенат, г-н Тафт поторопился принять «свой» законопроект. Я этого не понимаю… (Бурные аплодисменты)

Он может пойти за мной в Нью-Йорк, и я не удивлюсь, если он последует за мной прямо в Мэдисон-сквер-гарден, но он не пойдет за мной в требовании отмены Закона Тафта – Хартли. Вы можете быть уверены в этом. Он может пойти за мной прямо сюда, на эту трибуну в следующую субботу вечером, но он не пойдет за мной в призывах принять закон, контролирующий высокие цены. Вы можете быть уверены в этом! (Бурные аплодисменты, овации)

По всем этим вопросам, когда речь идет о том, чтобы что-то сделать для людей, кандидат от республиканцев не пойдет за мной – вы можете быть в этом уверены! Иногда кажется, что его почти убедили следовать за мной в некоторых из этих вопросов, но это все, на что он готов пойти. Потому что каждый раз, когда кандидат республиканцев смотрит на платформу Демократической партии, он говорит: «Я тоже!», а деяния его партии гласят: «Ничего из этого!» «Деяния» его партии говорят все-таки громче, чем он… (Смех, аплодисменты)

Вы знаете, он пытается убедить население страны в том, что у слона новый облик, но это все тот же старый слон – вы можете быть в этом уверены! (Смех, аплодисменты)

Он смог следовать за мной по всей стране в своей «особой» кампании, но он так и не смог заставить свою «группу поддержки» следовать за мной и поддержать достойный закон для перемещенных лиц. (Бурные аплодисменты)

В общем, он не смог заставить того старого слона измениться до выборов, и мне интересно, как он собирается заставить его (слона) вести себя после выборов с тем же самым старым руководством в Конгрессе. Он не может этого сделать.

Теперь позвольте мне со всей серьезностью сказать, что я рад, что кандидат от республиканцев последовал за мной по всей стране, потому что он показал людям, как мало он может им предложить. И американский народ не будет обманут. Народ хочет услышать нечто большее, чем простые банальности. Вы знаете, «Великая старая партия» теперь означает «Великие старые банальности». (Смех, Бурные аплодисменты)