Текст книги "Дурни вавилонские"

– Кто все эти боги? Я их не знаю! – в ужасе воскликнул Гамид.

– Вы их знаете. Инанна – древняя и мощная ипостась богини Асторет, – объяснил юноша. – Сейчас я расскажу вам и о прочих ипостасях, только дайте нам воды…

Оказалось, что дыра от кирпича немногим выше, чем эти двое могут достать руками, и нам пришлось потрудиться, пока мы привязали веревку к кувшину, и расширили дыру, и кое-как пропихнули его.

Те двое напились и долго благодарили нас.

– Как вы туда попали? – спросили мы.

– Заблудились, – ответили они.

– Как можно заблудиться в башне? Если вы хотели спуститься на несколько ярусов по лестнице, вы должны были считать ее повороты, – возразил им Гамид. – Раз вы оказались на самом первом ярусе, значит, именно сюда хотели попасть.

– Не спрашивайте ни о чем, – ответили они. – Мы хотели выйти из башни так, чтобы нас не видели стражники. Мы думали, что на первом ярусе есть такие выходы, но человек, который рассказал нам о них, обманщик.

– Так поднимитесь наверх, найдите его и накормите сырой глиной, – посоветовал Гамид.

– Мы не можем, мы уже не знаем, где лестница.

– Так что же, вы будете бродить под Другой Башней, пока не состаритесь и не умрете? – спросил я.

– Где мы будем бродить? – удивились они.

– Под Другой Башней, – ответили мы.

– О боги, куда же мы попали?!

– А где вы находитесь, по-вашему?

– Под башней владыки Энлиля!

Тут уж мы растерялись. Мы впервые услышали, что существует такая башня.

– По-моему, это демоны, и мы напрасно давали им воду, – сказал Гамид.

– Нет, мы люди! Я Лилуэласу, сын сестры жреца Эаэласу, с двадцать четвертого яруса, а со мной девица с тридцать первого яруса.

– Зачем же вы полезли вниз? – удивились мы.

– На этот вопрос мы ответим только всемогущим богам.

– Ну и молчите, – рассердился Гамид. – А мы пойдем. Мне пора спать, а тебе, брат, к твоему хозяину. Ставь на место кирпич.

– Погодите, погодите, люди! – позвал нас Лилуэласу. – Не покидайте нас! Дайте нам какой-нибудь еды! Мы всё съели, что взяли с собой! Мы заплатим!

– Как заплатите?

– Как на двадцать четвертом ярусе! Принесите нам жареную курицу, овощи и мягкие белые лепешки, а мы заплатим сикль.

– Сикль? – повторили мы.

– Да, больше она не стоит! А если на двадцать девятом ярусе за обед из жареной курицы, овощей, лепешек, вина и фруктов просят два сикля, то это уже неслыханная наглость.

– Два сикля?!

– Где вы, люди? – позвал Лилуэласу, испугавшись нашего молчания.

– Думаем, где среди ночи взять для тебя жареную курицу, – ответил Гамид.

– Разве сейчас ночь?

– Уже наступила.

– Сколько же мы тут блуждаем?!

Ответить мы не могли. И совсем уйти мы не могли – нехорошо бросать тех, кто попал в беду.

– Может, вытащить их? – предложил Гамид. – Расширить эту дырку, пусть сын сестры жреца подаст нам женщину, а потом мы и его вытянем.

– А что будет, если утром эту дырку обнаружит кто-то с третьего яруса? Нам ведь нечем ее заделать. Один кирпич мы еще кое-как вставим, но тут нужно вытаскивать три или четыре. Погоди! Я, кажется, знаю, что нужно сделать. Ведь мой хозяин строил эту башню и знает, какие под ней ходы и помещения. Нужно спросить его!

– Кто твой хозяин?

– Господин Осейф Гумариэль! – гордо ответил я.

– Не смей его спрашивать! – раздалось из мрака.

– Этот сын сестры жреца совсем обнаглел, – сказал Гамид. – Пошли отсюда. Ему будет полезно поразмыслить в темноте о милостях и гневе богов. Пошли!

Он потащил меня прочь.

– Ты куда? Мне наверх надо! – возмутился я.

– Слушай, – зашептал он, – ты утром расскажешь про эту пару своему хозяину! Клянусь язычком Асторет, они сбежали, и их уже ищут! А твой хозяин знает всех на верхних ярусах, и мы еще получим награду за то, что нашли беглецов.

– Эй, люди, люди! – звал в отчаянии Лилуэласу. – Не покидайте нас!

– Жаль, что его нельзя разбудить прямо сейчас, – продолжал Гамид. – Как было бы здорово, если бы все узнали, что мы изловили беглецов!

– Тебе их не жаль? – спросил я.

– А ты заметил, как он с нами разговаривал? Этот сын сестры жреца помирал со своей женщиной от жажды, много часов не ел, но когда понял, что перед ним простые парни, сразу стал приказывать. С чего это я стану его жалеть?

– А женщину? Она ведь молчала.

– Богатые женщины с верхних ярусов редко сами обращаются к слугам, они передают приказания через мужчин.

Я подивился тому, как много успела рассказать Гамиду Таш.

Если вдуматься, он был прав – человек, умирающий от жажды, не должен быть таким высокомерным.

– Я поднимусь наверх. Там Бубук не спит и читает таблички про евнухов.

– Он ума лишился?

– С этим пусть хозяин разбирается. Конечно, евнухи в храме Асторет живут, как цари, и им хочется, чтобы мальчишки соглашались на это увечье, тем более грамотные, но вряд ли хозяин захочет отдать им Бубука.

– Так что ты хотел сделать?

– Закричать на Бубука – он жжет масло в светильнике, а если заснет над своими табличками, светильник может опрокинуться, и начнется пожар. Может, на шум выглянет хозяин.

– Выглянет! Ступай скорее! А я постерегу этих голодных.

Я поднялся наверх.

Бубук уже спал, и перед сном он погасил светильник. Зато, как выяснилось, не спал Абдад.

Он был в гостях у своей вышивальщицы, и вернулся через дверь, выходящую в нору, он заблаговременно уговорился с Арбуком, что тот не задвинет засов. Абдад впотьмах забрался в хозяйство женщины Фош, потому что хотел есть, и я тоже туда полез, и мы столкнулись, и заорали от неожиданности, и повалили друг друга на пол.

И тут выяснилось еще кое-что!

Арбук, тайно от всех, сговорился с женщиной Фош, и она осталась ночевать в его закутке. Услышав наши крики, она завизжала так, что, наверно, на тридцатом ярусе люди подскочили в своих постелях. Но мы-то об этом не знали и ничего не поняли! Мы закричали еще громче женщины Фош, разбудив Бубука и Бурче. Бубук клялся потом, что с перепугу заполз под стол и молчал, но Бурче затрубил так, как африканский зверь с трубой вместо носа, которого мы видели в городе.

Переполох был такой, как будто Другая Башня рушится.

Наконец появились с одной стороны стражники с факелом, а с другой – хозяин со светильником.

Ему стоило немалого труда утихомирить стражников. Когда они ушли, он, утверждая, что заснуть всё равно не сможет, стал разбираться и искать виновника всех этих воплей.

Все указали на меня.

– Господин, добрый господин, я скажу тебе такое, что ты оправдаешь меня! – закричал я. – Позволь мне говорить!

– Говори, сын, внук и правнук диких ослов, – позволил он. – Говори, ядовитая жаба! Говори, шелудивый верблюд, из-за которого погиб караван!

– Господин, я искал немного еды для людей, которые умирают от голода!

– Где ты взял этих людей?

– Они ему приснились, – вставил Арбук.

– Нет, господин. Мы с Гамидом сидели на лестнице, говорили о своих делах и вдруг услышали звук, как будто за стеной скребется большая крыса. Мы прислушались и услышали человеческие голоса. Эти люди говорили, что умирают от жажды. Тогда мы вынули кирпич из стены, позвали их, и они подошли…

– Где вы, бездельники, вынули кирпич?! О великие боги, эти два осла развалят башню, и все мы погибнем под обломками!

– Добрый господин, о добрый господин! Это был всего один кирпич! – Я старался говорить как можно убедительнее. – Мы сидели на ступеньках лестницы, и он был как раз на высоте моего плеча…

– Справа или слева?! Говори, ослиное охвостье, говори, мертвец, сбежавший из Кур-Нуги, зловещий посланец демона Хумут-Табала!

– Если сидеть на ступеньке, то слева! – Я поднял руку.

– О боги, за что вы караете меня? – проникновенно произнес хозяин. – За что вы исполняете мои глупые просьбы? Я желал бестолкового носильщика – я его получил! Тухлая падаль, ты говоришь – слева, а какую руку ты поднял?!

– Эту, господин!

– Убирайтесь все! – закричал хозяин, Арбук, Абдад, женщина Фош и Бубук выскочили. Я, замешкавшись, хотел выбежать последним, но услышал:

– Стой, осел!

Я остановился.

– Стой и молчи, если тебе дорога жизнь.

Я молчал очень долго.

Господин Осейф сидел и сопел, как человек, которого изнутри жжет пламя гнева. Но он успокоился и сказал уже совсем мирно:

– А теперь повтори всё сначала. Где вы сделали дыру в стене? На уровне которой ступеньки? Что было за стеной? Погоди, не говори. Я забыл, с кем имею дело. Сперва – один вопрос: где?

Я стал объяснять. Он сдерживал гнев и очень старался понять. И он понял!

– Вот оно что… – тихо сказал он. – Вот оно, оказывается, как… Вот что значит делать расчеты на глаз! Вот что значит, когда расчеты готовы и первые два яруса поднялись по замыслу, одобренному и нерушимому, приходит это порождение вонючего козла и чесоточной верблюдицы, приходит и говорит: а лестницу нужно сделать в толще стены вот тут! И ты отвечаешь сперва «нет, нет», а потом, прокляв его четыреста раз, «да, да»… О боги, как умно, как изумительно, с какой великолепной насмешкой вы покарали порождение вонючего козла и чесоточной верблюдицы!

Я ничего не понимал.

– Осленочек мой, сынок прекраснейшей из ослиц, какая носила на себе изваяние Асторет во время самого торжественного шествия! – так заговорил хозяин, обращаясь ко мне. – Через тебя пришло великое благо! Как я могу наградить тебя?

– Сыграй мою свадьбу, господин! – сразу сказал я.

– Этого еще недоставало… Ну, хорошо, будет тебе свадьба. Но сперва тебе придется поработать немного. Где эти несчастные?

– Внизу, в каком-то темном логове, господин!

– Я про Арбука, дурень, и прочих своих дармоедов!

По его приказу я пошел их искать и обнаружил всех на кухне, во владениях женщины Фош. Они с перепугу ели там пирожки.

– Очень хорошо, пусть там и сидят. А ты пойдешь со мной, – велел хозяин. – Ты поможешь мне спуститься по лестнице вниз. О, какое это тяжкое испытание! Я и на третий-то ярус еле сползаю…

– Я понесу тебя на спине, господин! – воскликнул я.

– Ты славный осленок.

Я взял его на спину так, как носят детей, и спустился с ним вниз, к Гамиду. Это было непросто – два раза я чуть не полетел с лестницы. Но я доставил хозяина к дыре в стене.

– Они там? – спросил Гамида господин Осейф.

– Да, скулят и хнычут, просят жареную курицу.

– Будет им курица… Позови их.

– Эй, голодные, пришел наш добрый господин! – крикнул в дыру Гамид. – Не отмалчивайтесь. Если он прикажет, мы расширим дыру и вытащим вас оттуда.

– Это я, Осейф Гумариэль, главный строитель башни. Только я знаю ее внутреннее устройство, – сказал хозяин. – Это ты, младший сын госпожи Беллиссуну? Я знаю тебя и знаю, что тебя ищут. Подай голос. Иначе я велю позвать стражников.

– Ты не сделаешь этого, – ответил Лилуэласу. – Этим ты погубишь знатную девицу, а потом себя.

– А все и так догадались, что госпожа Илумушигаль сбежала с тобой. Никто не удивится, если я вытащу вас из этого мрака и пинками пригоню в комнату стражников, – строго сказал хозяин. – Ты глупый мальчишка, мои носильщики умнее тебя. А о девице я вообще молчу. Совсем нужно обменять свой разум на ослиный, чтобы бежать со своего яруса с бездельником, которому не исполнилось и пятнадцати лет.

Ответа он не получил.

– Что скажете, ослятки мои? – обратился он к нам с Гамидом.

– Если ты знаешь, как оттуда выйти, господин, то выведи их, ради великих богов, – сказали мы.

– А потом? Ну, что присоветуете?

– Пусть идут, куда хотят, – присоветовали мы.

– Прекрасно, так мы и сделаем! – развеселился хозяин. – Только вот беда – двери, через которые можно до них добраться, для меня закрыты. Чтобы попасть к дверям, нужно пройти через комнаты, в которых счетное устройство Самариаха и прочие странные вещи… Эти вещи строго охраняют, ослятки, а делать большую дыру в стене, мимо которой чуть ли не каждый день проходят разумные и их помощники, глупо. Вам и этот камень придется вернуть на место.

– Может быть, рассказать про этих голодных разумным, господин? – предложил я.

– Можно и так, осленочек… – Мой хозяин явно затосковал.

– А что, если прокопаться к ним из-под лестницы? – спросил Гамид. – Там есть место, достаточное, чтобы улегся человек и еще хранил мешок со своим добром под ступеньками.

– Где это место? – быстро спросил господин Осейф.

– Вот тут, прямо под нами.

– Сами боги послали мне тебя! – воскликнул хозяин. – Та же самая стена, только на пару локтей ниже! Так, так… Эй, отрок Лилуэласу! Тебе с твоей красавицей придется просидеть там еще сутки. Пищу и воду вам принесут. Потерпите, верблюжатки мои! А вы, парни, слушайте. Сейчас вы втащите меня наверх, потом ты, Гамид, отнесешь этим узникам собственной дури пищу и воду, вернешь лопату с киркой на место, а сам пойдешь спать. И ты, Вагад, пойдешь спать. Тебя, Вагад, я завтра могу поберечь перед ночной работой, но Гамиду придется гонять тачку.

– Я справлюсь, господин, – сказал Гамид.

– Ты норовистый парень, осленочек. Когда-нибудь ты станешь надсмотрщиком, а с годами и подрядчиком, – пообещал хозяин. – Если у меня будет своя башня, намного лучше этой, ты непременно будешь там надсмотрщиком!

Мы всё сделали по его приказу, потом Гамид ушел в дом, где спали наши, а я лег в своем уголке.

Следующий день был обычным. Хозяин сдержал слово – мы внесли его на девятнадцатый ярус, потом на двадцать пятый, и там остались надолго. Абдад нашел уголок, где поставить носилки, я лег там на пол и заснул.

Потом мы отнесли хозяина вниз, в его жилище.

– Мне тоже нужен отдых перед бессонной ночью, – сказал он. – Если ты друг Гамиду, то пойди подмени его, сгоняй тачку вниз и вверх, а он пусть хоть немного поспит.

– Да, господин! – обрадовался я и побежал на третий ярус ждать наших.

– Умный у тебя хозяин. На такого и трудиться приятно, – заметил Гамид, отдавая мне тачку. А он редко называет человека умным.

– Вот бы он построил ту башню, где будет справедливость. Уж он-то знает, что это такое, – ответил я.

Потом, когда стемнело, мы встретились у лестницы. Я притащил вниз хозяина, Гамид принес кирку с лопатой, что опять стянул у землекопов, и еще широкий крепкий нож, чтобы проникал в щели. Нам предстояло вытащить шесть кирпичей, чтобы сын сестры жреца со своей женщиной могли вылезть наружу.

Работа была отвратительная. Следовало по очереди заползать под лестницу и ковырять стену, потому что размахнуться киркой было негде. А как мы вытаскивали кирпичи, даже вспоминать страшно. Даже господин Осейф помогал – он был малого роста, с узкими плечами, и мог поворачиваться там, где нам с Гамидом не удавалось.

Кончили мы эту возню на рассвете. Гамид уже ничего не соображал, я тоже ощущал себя ослом, всю ночь вращавшим крестовину. Хозяин держался за сердце. Но мы вытащили из дыры сперва женщину, потом Лилуэласу.

– Ну что же, вы свободны, ступайте, – сказал хозяин и подвел их к двери.

Я вышел из будки первым, огляделся, стражников не заметил и подал им знак. Сперва появился сын сестры жреца, потом его женщина. И я наконец смог их разглядеть.

Он был лет пятнадцати, как сказал хозяин, тощий, светлокожий, одетый в длинное зеленое платье с разрезом на боку, всё в бахроме. А она прятала лицо и на вид была тех же лет, худенькая, пугливая, не то что наши девушки из харчевен, которые могут и большой деревянной ложкой по лбу треснуть, если схватишь их за что-нибудь соблазнительное.

При них были два мешка из дорогой ткани и свернутые накидки. А на ногах у них такие нарядные сандалии на тонкой подошве, что ими только любоваться, но уж никак не ходить в них по каменистым дорогам.

Хозяин вышел следом.

– Ну вот, детки, – сказал он, – ступайте куда глаза глядят. Я вас задерживать не стану. Бегите скорее, пока здешние жители не проснулись. Времени у вас немного. Город вон там.

Лилуэласу взял Илумушигаль за руку и повел вдоль башенной стены.

– Не туда. Там ров копают, вы из него не выберетесь. Сюда, на дорогу, – показал хозяин. – А ты, Вагад, начинай вытаскивать кирпичи. Их нужно где-то спрятать, они еще могут пригодиться.

Я вошел в будку и увидел, что Гамид спит на лестнице, расположившись причудливым образом на четырех ступеньках. Будить его я не стал, а сам вытащил кирпич и отнес его в кусты.

Когда я вернулся к будке, хозяин смотрел, как уходят по дороге сын сестры жреца со своей женщиной.

– Тащи остальные кирпичи, Вагад, – сказал хозяин.

И тут я испугался – если все кирпичи унести, то ведь в стене под лестницей останется дырка!

– Ничего, что там останется дырка, господин? – неуверенно спросил я.

– Это очень хорошо, – успокоил он. – Она мне нужна. Только ты, осленочек, не вздумай рассказывать о ней. Никому, понял?

– Понял, господин.

Я извлек и спрятал в кустах второй кирпич.

– Поторапливайся, – велел хозяин. – Иначе нам придется объяснять стражникам, что это за кирпичи. Прекрасное время дня – ночная стража уже спит, дневная еще спит!

Я посмотрел вслед Лилуэласу и Илумушигаль. И подумал: им бы бежать прочь от башни изо всех сил, а они плетутся, как старая усталая ослица.

– Погоди, сейчас мы увидим кое-что любопытное, – сказал мне хозяин.

И мы увидели.

Эти двое повернулись и что есть духу помчались к башне! Они спотыкались, падали на колени, чуть не потеряли свои мешки и опомнились, лишь влетев в будку.

– Так я и знал. Сейчас придется долго с ними разговаривать, чтобы они поняли, что могут жить только в башне.

– Чего они испугались, господин? – спросил я.

– Простора, осленочек. Когда всю жизнь, с рождения, живешь в комнатах, узких коридорах, на лестницах, то в сотне шагов от башни чувствуешь себя, как посреди бескрайней пустыни. Это и со мной случается, когда я месяц не покидаю башни, а потом выезжаю, чтобы увидеть ее издали. А они, бедняжки, в ней всю жизнь. Идем, послушаем, что они скажут.

Эти двое стояли в будке и не знали, как быть – лестницу во всю ее ширину занял спящий Гамид.

– Пешком вы до города не дойдете, а другого способа для вас я не знаю, – сказал хозяин. – Вам придется остаться в башне.

– Мы не можем. Здесь нам не позволят быть вместе, господин, – ответил сын сестры жреца. – Ведь я с двадцать четвертого яруса, а госпожа – с тридцать первого. Ее не отдадут за меня. А мы любим друг друга.

– Как же вы познакомились, детки? Между вами столько ярусов! Как вы ухитрились?

– Когда нас привезли в Другую Башню, мы были маленькие и теперь не можем вспомнить, на каком ярусе мы жили. Но потом моя семья переехала на двадцатый ярус, ее семья – на двадцать второй. И моя семья переехала на двадцать третий ярус, а ее семья – на двадцать шестой. Тогда нам еще не запрещали играть вместе на лестницах. Но моя семья поднялась на двадцать четвертый, а ее семья – на тридцать первый, и тогда нам запретили встречаться. Госпоже хотели найти жениха на тридцать третьем или даже на тридцать четвертом ярусе…

– И вы решили бежать в город?

– Да, господин. Мы знали, что из башни трудно выйти, что там стоит отряд стражников на мулах и задерживает тех, у кого на шее нет таблички со знаками входа и выхода, и бросает в яму с гнилой водой. Даже если бы мы вышли – наши родители узнали бы об этом и догнали нас. Добрый человек объяснил, как спускаться по лестницам на первый ярус и тот, что под первым. Он сказал – там мы сразу найдем выход, и рассказал про повороты.

– Много ли вы заплатили доброму человеку? – нехорошим голосом осведомился хозяин.

– Много…

– Ох, детки… боги милостивы к вам, вы могли навеки остаться под Другой Башней…

– Это башня владыки Энлиля, господин, – поправил Лилуэласу.

– Да, я так ее назвал, чтобы умилостивить владыку и чтобы ветры не повредили ее, когда мы будем выше пятидесятого яруса. Но люди, которые приходили из разных мест, дали ей имя Другой Башни, и тут уж я ничего не мог поделать. Напрасно вы сбежали. В городе ничего бы у вас не вышло. Вы можете жить только в башнях.

– Почему? – спросили Лилуэласу и Илумушигаль.

– Потому что в городе вам пришлось бы что-то делать своими руками. А в башне… башня вас кормит и поит, вы даже не понимаете, как это происходит. Башня так устроена, что на верхних ярусах деньги порождают деньги. Но чтобы это получилось, нужно учиться пускать деньги в оборот, играть на разнице цен между ярусами, много чему нужно учиться. А вы ведь ничего не умеете.

– Я могу помогать жрецам! – похвастался Лилуэласу.

– В городе одних храмов Мардука – полсотни. Но в каждом свои жрецы, а у них сыновья и племянники. Вы там умрете от голода и от самого города – вас будут угнетать его широкие просторные улицы, вы будете шарахаться от верблюдов…

– Нет, – сказал сын сестры жреца. – Мы взяли с собой деньги. Этих денег нам хватит надолго. Пойдем, госпожа. Мы больше не испугаемся!

– Тогда торопитесь.

Они опять вышли из будки, взялись за руки и быстро пошли прочь, на сей раз – в нужную сторону.

– Неужели и я когда-то был таким же дурнем? – спросил хозяин.

Я не знал, что отвечать.

Потом хозяин назвал меня бездельником, я вынес и спрятал оставшиеся кирпичи, разбудил Гамида и внес хозяина на шестой ярус.

– Сейчас я буду спать, – сказал он. – А ты поешь и ступай помогать Гамиду. После бессонной ночи работник из него скверный. Сделай так, чтобы он поспал хотя бы несколько часов, и сам ухитрись отдохнуть. Этой ночью вы оба мне понадобитесь. И раздобудь хорошую крепкую палку с меня ростом.

Я подумал о «ноге», которую можно заработать, и обрадовался.

С Гамидом мы уговорились так – два подъема и два спуска делает он, потом два подъема и два спуска – я. Нужно было предупредить парней и Тахмада. Парни только пожали плечами. Я сказал им, что мы с Гамидом зарабатываем небольшие деньги, служа по вечерам моему хозяину, и заботимся о том, чтобы Гамид не слишком уставал, гоняя тачку, и этого хватило. Но Тахмад был сильно недоволен – как это мы вздумали что-то зарабатывать, не попросив разрешения у старшего. Он припомнил историю с дешевой кашей, Гамид ответил ему, что тут не деревня, что в деревне Тахмад был главным по праву рождения, а тут главный тот, кто лучше соображает. Этот разговор чуть не кончился дракой.

Когда стемнело, мы поднялись по лестнице в хозяйское жилище и спустили господина Осейфа вниз.

– Теперь наберитесь мужества, ослятки мои, – сказал он. – Я должен залезть с одним из вас в эту дыру, а второй останется снаружи, чтобы помочь нам выкарабкаться. Ты, Гамид, в плечах и в бедрах пошире, ты останься и вздремни. А ты, Вагад, лезь туда первым.

Я полез ногами вперед – мы уже знали, что дыра выше уровня пола. Потом хозяин подал мне светильник с палкой, и мы с Гамидом помогли ему проползти в дыру, не ободрав боков.

Мы оказались в узком и длинном помещении.

– Не бойся, дурень, – сказал хозяин. – Я знаю, где мы находимся, ведь я сам строил эту башню. То есть я думал, что я ее строю, но всякие ослиные отродья постоянно лезли со своими выдумками – изволь им отдельную лестницу поставить для счетного устройства Самариаха! Нет худа без добра. Я продлил эту лестницу до своего жилища… и всё получилось очень удачно…

Я шел за ним, с каждым шагом убеждаясь, что он действительно знает все эти коридоры и повороты. В них выходили двери, мимо которых мы по его приказу крались на цыпочках. Кроме того, мы трижды поднялись по лестнице, каждый раз на высоту яруса, а спустились только один раз.

– Вот эта дверь. Она закрыта, но попробуй вставить снизу палку, вот сюда, и приподнять край, – велел господин Осейф. – Так, хорошо, вот нужная мне щель. Так и держи!

Под длинным платьем на нем был пояс с ножом. Он задрал подол, взял нож и ввел его в щель. Видимо, ему уже случалось открывать таким способом двери. Всё получилось, и мы вошли.

– Стой тут с палкой и светильником, – сказал хозяин и пошел вперед, произнося слова, похожие на заклинание: – Дишон! Ришарид! Питир! Дишон! Ришарид! Питир!

Мне стало страшно – как бы он не обрушил Другую Башню своими заклинаниями. Но это оказались имена трех стариков, которые появились в коридоре и стали с ним обниматься.

Я никогда еще не видел таких высоких и плешивых стариков. Годы делают человека меньше и суше, вот мой хозяин – человек, постаревший правильно. А если прожитые годы прибавляют рост, но лишают волос, от такого человека лучше держаться подальше.

И лица у них были странные – длинные и бледные. И волосы были странные – редкие, седые, до плеч и совершенно прямые. Я всяких чужеземцев видал в Вавилоне, но такие еще не попадались.

– Осейф, Осейф, наконец-то! – твердили они. – Как ты нас нашел?!

– Найти вас было нетрудно. Главное – попасть в коридоры нижнего яруса вокруг Трубы. Пойдем, сядем, поговорим, ведь не всё можно выдавить на табличках.

– Идем, погляди, как мы тут живем, – сказали они. – Хочешь финиковой настойки? Отличная настойка!

Хозяин обернулся.

– Стой тут, у двери, с палкой наготове, – велел он. – Если появится кто-то из слуг, бей по голове, уложи его, потом разберемся.

Трое стариков со странными именами увели его, но впопыхах неплотно закрыли двери, и я слушал их речи.

– А вас тут неплохо содержат, – говорил мой хозяин. – Отличная мебель, прекрасные ковры.

– Жаль только, что окно выходит в Трубу, – ответили ему. – Если бы наружу – мы бы подзывали торговцев, а в Трубе только погонщик и ослы. Мы бы покупали не только финиковую настойку, но и крепкое вино из Кемта.

Выговор у этих людей был какой-то непривычный; впрочем, в Вавилоне говорят на сотне языков, и выговор того же Бурче разобрать можно, только если очень постараться.

– Я ничем не мог помочь, меня ведь к вам не пускали, – это опять заговорил хозяин. – Я думал увезти вас отсюда и спрятать в загородных домах одного храма, но не сумел договориться.

– А на что мы тебе? Что мы можем сделать для тебя? Только говорить с тобой? И пить с тобой вино?

– И это – немало. Вы мои учителя…

– И мы не всему успели тебя обучить? Да это же невозможно!

Они засмеялись, и этот смех был мне неприятен. Так хохочут неизвестно над чем люди, которые пьют, не давая себе времени протрезветь. Мы видали таких в Вавилоне: они околачиваются возле харчевен в надежде, что кто-то не допьет кружку с пивом.

– Если бы нам в молодости сказали, что мы научим людей строить счетное устройство величиной с дом и работать на нем, мы бы долго веселились. Осейф, этому устройству грош цена! Что еще можно было сделать, когда под рукой только глина? – говорили они наперебой. – Если бы ты видел настоящие счетные устройства! Они величиной с эту вот шкатулку и могут всё! Ты просил помочь тебе сделать расчеты для строительства новых ярусов. Откуда нам знать, как это делается? Осейф, Агенор с парнями выжали из этой старой телеги дурака Самариаха всё возможное! Больше глина не может дать!

Я слушал и ничего не понимал.

– Но вы же говорили, что счетное устройство Самариаха может выполнить все расчеты для башни сразу, чтобы одно число не противоречило другому!

– Наверно, может. Но для этого оно должно быть в десять раз больше. Ты представь, сколько понадобится табличек. Агенор и так сделал всё возможное для табличек с четырьмя дырками.

– Я знаю, что Амалек делал расчеты для табличек с шестью дырками! – сказал мой хозяин. – Я знаю, что он ходил к вам за советом, а вы его отговаривали.

– Осейф, выпей вина! – сказали ему эти старики. – Мы не помним – может, и отговаривали.

– Дишон! – воскликнул хозяин. – Ты же сам мне писал, что рад был бы увидеться со мной и поговорить!

– Ну да, рад… Поговорить за кружкой вина о давних годах, когда ты водил нас к храму Асторет знакомиться со жрицами, – ответил один из стариков. – Сколько нам тогда было? Мне… мне было двадцать два, а тебе – двадцать? Я тогда был старше тебя на два года, а теперь? Насколько я теперь старше тебя?..

– Что с вами сделало заточение?! – ужаснулся мой хозяин.

– Какое заточение? – спросили они.

– Агенор Лути и Авенир Бакти заперли вас тут, не дают ни с кем встречаться, кроме Амалека и Ровоама, никуда не выпускают! Мне, чтобы обменяться с вами парой слов, пришлось спускать на канате человека, который забросил табличку в окно, и мастерить целое устройство, чтобы принять от вас ответ!

– Погоди, Осейф, погоди… Почему ты решил, что мы хотим куда-то уходить отсюда и с кем-то встречаться? Мы ничего не хотим!

– Ришарид! И ты? – В голосе хозяина было отчаяние.

– А что Ришарид? И моя жизнь тоже близится к концу! – ответил один из стариков. – И я вовсе не хочу ломать голову, как перестроить эту старую телегу с четырехдырчатых табличек на шестидырчатые. Выпей, Осейф, это пальмовое вино. Да благословят Авенира ваши сумасшедшие боги, вином он нас снабжает в избытке. Мы не хотим думать про шесть тысяч табличек, которые придется делать заново. И про дырчатые кожаные полосы тоже думать не хотим!

– Но вы же сами говорили – развитие, движение вверх, и этот, как его… для которого нужно строить башни!..

И тут три старика захохотали.

Это был плохой смех, не от радости.

Мой хозяин ждал, пока они не успокоились.

– Давай наконец поговорим прямо и откровенно, – сказал один, не знаю который. – Мы по меньшей мере сорок лет твердим вам про ошибку, и никого не сумели убедить. И думали, что уже не удастся никогда Но раз ты попал сюда – это, наверно, наш последний шанс.

Я чуть было не спросил: «Что?!»

– Я еще буду приходить к вам, Питир, – упрямо ответил хозяин. – Я нашел возможность.

– И услышишь то же самое, – прозвучало в ответ. – Давай я попытаюсь.

– Попытайся, Дишон.

– Помнишь, как мы встретились?

– Да, помню, как сейчас. Я был писцом при помощнике главного строителя храма Мардука, и мы выехали в каменоломни – выбрать хороший камень для плит. А вас привезли из пустыни, где караванщики приняли вас за демонов. И вы не владели речью.

– Владели, Осейф, только своей, не вашей. Выпей вина, – предложил Питир. – Выпей. Только в нем утешение. Без вина мы бы сошли с ума.

– Глядя на то, что вы теперь вытворяете, мы чувствуем, что рассудок нас покидает, – добавил Дишон. – Даже хорошо, что наше окно выходит в Трубу. Если бы я каждый день видел эти ужасные башни, я бы однажды спрыгнул с самого высокого яруса.

– Вы сами научили нас строить башни! – воскликнул Осейф. – И не будем больше об этом! Давайте поговорим о том, как увеличить память счетного устройства и как сделать, чтобы в этой памяти хранились картинки и чертежи. Мне это очень важно.

– Давай еще раз вспомним, как мы встретились, – вмешался третий старик. – Нас привели связанных и просили твоего начальника взять нас в храм, чтобы жрецы решили, что с нами делать. И вы привезли нас, а потом мы встретились, когда мы уже знали три сотни слов на вашем языке.

– Вы объяснили, что злые демоны притащили вас из далекой страны и бросили посреди пустыни. Но потом, когда вы уже знали очень много слов, вы рассказали, что у себя дома жили в башне.

– Ошибка перевода, Осейф! И недоразумение! Мы могли сказать только то, что жили в очень высоком доме. А с башней мы сравнили дело, которым занимались в той стране. Мы не знали, как иначе объяснить вашим жрецам, что мы из денег делаем деньги, из маленьких денег – большие деньги, из больших – огромные. Кто мог предвидеть, что вы, дурни вавилонские, начнете строить эти кошмарные сооружения?! – закричал Дишон. – И что вы за шестьдесят лет понастроите их по меньшей мере два десятка! Мы не знали, как перевести на ваш язык простое слово «банк»!