Текст книги "Сводный ад"

Глава 27

Он целует меня невероятно нежно и отчаянно… Он весь свой внутренний мир вкладывает в этот поцелуй, будто и через него посылает мне извинения. Пытаюсь бороться, отстраниться, но в первые секунды поцелуя просто не могу прийти в себя.

Жар… Знойный, острый и невыносимый, затопил меня с головой, украв мой кислород, поработив мою душу и сердце.

Наконец, отталкиваю от себя Адама, тяжело дыша и трогая пальцами пульсирующие, влажные губы.

Адам шумно выдыхает, проведя ладонями по волосам. Его бомбит.

– Прости. Прости. Прости. Я рехнулся! Сорвался! Дебил, бл*ть!!!! Можешь ударить меня за поцелуй! Но я не смог остановиться… Ломает меня, Ника! Катком ты по мне ездишь, сутками напролёт, и я не могу ничего с собой сделать!

Я по-прежнему часто дышу, прижимаясь спиной к стене, как загнанная в ловушку овечка.

– А лучше глаза мне выцарапай, уши вырви, ноги оторви, чтобы я больше не смотрел на тебя, не слушал твой голос и не рвался к тебе, Вероника! Никогда…

В дверь раздаётся звонок, который приводит меня в чувства, отвлекая от осознания, того, что я нарушила своё главное правило.

Мы с Адамом целовались…

Как я могла это допустить?!

Срываюсь с места и бегу в прихожую.

Похоже, этот внезапный звонок меня спас…

Распахиваю дверь, вижу перед собой Михаила с лёгкой улыбкой.

Боже, я забыла…

Кино!

Через час у нас вечерний сеанс.

Михаил выглядит иначе. В джинсах, в рубашке, от него выражено пахнет одеколоном.

– Эммм… – неловко тянет он, рассматривая мой внешний вид. – Кино отменяется?

– Нет, нет, что ты! У меня кое-какой форс мажор произошёл. Кот чуть из окна не выпал… Достать пыталась. Я быстро! Мне только одеться.

Миша скромно мнется у двери.

– Ой, прости, проходи. Подождешь?

– Да.

Взглядом тут же натыкается на чужие мужские кроссовки, разбросанные по коридору.

– Ты не одна, что ли?

В проёме коридора появляется тень, объёмом до самого потолка.

– Да, Миш, у меня гость, но он уже уходит. Подожди, я сейчас.

Пулей лечу в кухню, врезаясь лбом в крепкое плечо.

– И что это такое? – руки Адама властно сжимаются на моих плечах, а в голосе появляются рычащие нотки.

– Это Миша, мой друг. Мы идём с ним в кино.

Сжимает челюсти, почти как пёс перед боксёрским поединком.

– Что? Что ты так смотришь на меня? Тебя это не касается, вообще-то. Если ещё раз посмеешь меня целовать так нагло, я и правда тебе глаза выцарапаю… А теперь иди. У меня дела! Миша ждёт.

Медлит. Как скала не двигается. Неужели мне придётся на полном серьёзе вызывать полицию? Собрался вечно меня преследовать?

– Ника, у тебя всё хорошо? – послышался голос Миши. Адам глянул в его сторону, напрягшись до твёрдости скалы.

– Просто уходи. И тогда… тогда я тебя прощу. Это будет моим условием. Ты оставляешь меня в покое, я тебя прощаю и мы расстаёмся как друзья, на хорошей ноте.

Внезапно его руки теряют напряжение и соскальзывают с моих плеч…

Становится как-то серо и холодно, когда я перестаю его чувствовать.

Всё холодней и холодней, когда он отдаляется…

Выходит на свет, проходя мимо Миши, якобы случайно задевает его плечом. Они окидывают друг друга отнюдь не дружелюбными взглядами. Даже не здороваются. Ни звука! Лишь с прищурами смотрят друг на друга. Их тяжёлые, мрачные взгляды говорят всё сами за себя.

Дверь хлопает.

Адам ушёл…

Внутри меня всё обрывается…

Будто я совершила ошибку.

* * *

Так странно себя чувствую…

Места себе не нахожу, бурный поток мыслей не могу унять совершенно.

В голове не просто каша, там настоящая солдатская кухня.

Вот мы сидим в кино, жуём попкорн, отдыхаем и расслабляемся, глядя динамичный фильм с погонями, мистикой, впечатляющими спецэффектами.

Якобы…

Только Миша, похоже, расслаблен, а я думаю только о НЁМ! Как робот смотрю на экран, не могу сосредоточится на картине вообще! И к попкорну не притронулась… полное ведро.

Вот теперь меня мучает совесть.

Только почему?

Я, что ли, в чём-то виновата?

Сколько бы я себя не переубеждала, не пыталась доказать, что я права, так и не смогла успокоиться.

Нехорошие чувства не давали мне покоя.

Как будто случилось что-то страшное…

На душе с каждым часом становилось всё тяжелей и тяжелей.

В какой-то момент я задела рукой стаканчик с попкорном, и он упал на пол, полностью опрокинувшись.

– Ника, у тебя всё нормально? Ты сегодня странная, – шепнул Миша из соседнего кресла.

– Да, нормально, – вру.

Миша опять погружается в фильм, а я в свои мысли. Чувствую вкус крови на языке – догадываюсь, что я всё-таки разгрызла губы до ранок.

Рука будто сама по себе тянется в карман сумочки, чтобы взять телефон, и… хотя бы смс ему написать, что ли?

Номер Адама я помню прекрасно.

Нажимаю на иконку с конвертом и долго смотрю на пустое поле.

Так и не решаюсь…

Борюсь с собой, борюсь.

В очередной раз превращая свою жизнь в пытку.

– Я думаю, что убийца, это уборщик! А ты? – вдруг дёргает меня за рукав Миша.

– А, что?

– А ты как думаешь?

– Тоже… – буркаю первое, что приходит на ум, понятия не имея, о чём он меня спросил.

В ответ слышу тяжёлый вздох.

– Ник, ты ведь фильм не смотришь? Не интересно?

– Что ты… – спешу соврать, чтобы не обидеть друга.

– Понятно, пошли.

Неожиданно Миша берёт меня за руку, выводит в холл и сажает за столик возле буфета.

– Постой! Что ты делаешь?

– Извини, больше так не могу, чувствую себя больше соседним креслом, чем твоим компаньоном на вечер. Ты меня для чего в кино позвала? Для мебели?

– Миша, ты…

– Ладно, не парься! – отмахивается он. – Я не обижаюсь, правда. Чувствам ведь не прикажешь. Не нужно себя заставлять, если тебе этого не хочется.

Честно, Миша меня сейчас удивил своим заявлением.

– Это всё из-за того парня, да? У тебя из-за него проблемы в жизни? Поэтому ты одна живешь и не хочешь о прошлом ничего рассказывать?

Вздыхаю.

– Ну хочешь, я с ним как мужик с мужиком поговорю? – хрустит кулаками.

– Нет, что ты! – быстро возражаю.

– Любишь его?

Молчу.

Люблю.

Люблю кретина такого проклятого до сих пор!

Хоть и всячески отрицаю.

Даже после того, что со мной случилось!

Пытаюсь вышвырнуть из головы, из души, из сердца – ни черта не выходит!

Он очень глубоко, намертво внутри меня засел…

Как болезнь какая-то! Как смертельно-опасный яд.

– Вижу по глазам… Кстати, а ты в курсе, что он въехал в наш дом недавно?

– В смысле?

– Квартиру над тобой снял!

– Как так?! – вскакиваю на ноги, задыхаясь от потрясения.

Так это Адам новый жилец?

Но я его ни разу не видела на районе.

Или он просто умеет быть невидимкой…

Придумал план, чтобы вновь меня вернуть?

– И я хотел тебе признаться. Сломанный душ, кнопка слива, лампочки, и всё остальное… Это не я починил. А он, вероятно. У меня руки вообще из задницы!

– Что?! Что ты такое говоришь? – перед глазами темнеет, быстро делаю несколько глотков прохладной воды.

– Я сначала не понял, почему ты меня постоянно нахваливала, но я хотел познакомиться с тобой. Ты мне понравилась, Ника. Поэтому стал поддакивать. Извини.

– С ума сойти… – сердце закололо.

– Ник, не знаю, что у вас там случилось, но он крутой парень, реально! Раз за тобой поехал в дебри такие и квартиру снял рядом, чтобы за тобой присматривать, помогать, оберегать. Сильный поступок. Говорю как мужчина. Я бы так точно не смог… И за котом бы не полез, сто процентов.

– Кофе, пирожное, цветы… – со слезами на ресницах шепчу, прикрыв ладонью рот.

– Это тоже не я. Увы.

– Я думала только у тебя есть ключи! Ты же внук Людмилы Ивановны!

– Вот это я не могу понять, как он их достал… Но он заходил к бабушке, раковину ей починил, с которой капало…

Возможно, он просто взял ключ каким-то образом от моей квартиру у неё?

Он же хитрец! Везде гад пролезет.

– Ну что ты сидишь, беги давай к рыцарю своему ненаглядному! Где живет, знаешь.

Не нужно повторять дважды.

Я срываюсь с места и лечу со всех ног домой!!!

* * *

Задыхаясь, добегаю до третьего этажа и настойчиво принимаюсь молотить в дверь кулаками.

– Адам! Адам, открой пожалуйста!

Стучу. Стучу. Стучу. Пару минут, так точно.

А в ответ тишина…

Обессиленно опускаю руки, лбом прижавшись к двери.

Неужели уехал?

Неужели ты, Адам, решил сдаться?

Разве это в твоём стиле?

Опускаюсь вниз на корточки, прижавшись спиной к двери, утыкаюсь лбом в колени.

Не права я…

Не права была.

Осознал он свои ошибки и правда, искренне не хотел.

Адам доказал поступками, что я ему дорога и что у него ко мне серьёзные намерения.

Он заслужил второй шанс.

Да, Господи, кого я обманываю?

Я и сама без него не могу…

Набираю номер Адама – абонент недоступен.

Неприятный холод жуткими щупальцами ползёт по спине.

Всё хорошо, Ник, просто поменял.

Значит, буду ждать здесь.

Прикрыв глаза, попыталась вздремнуть.

Так, я просидела часа три, если не больше, до глубокой ночи и поняла, что он не придет. Может завтра…

У меня затекло всё тело, и я замёрзла, так что пришлось спуститься к себе. Но уснуть я не смогла…

Звонила Адаму каждый час.

В ответ – всё тот же монотонный голос робота.

Утром пришлось выйти на работу.

Работала я как робот, на каком-то автомате, и очень медлительно.

Моё состояние не ускользнуло от начальника. Армен Арамович подошёл ко мне и сказал:

– Эй, Ника! Закругляйся и дуй домой. Плохо выглядишь, заболела, что ли?

– Ночь не спала, – смахиваю испарину со лба, плюхаясь на стул.

– Возьми и завтра выходной.

– Правда?

– Да. Ты и так за троих пашешь. Иди, иди. Я разберусь.

– Большое спасибо.

Снимаю передник, бегу в раздевалку, а потом пулей домой. Бегу к Адаму на этаж, в дверь долблюсь кулаками – и снова тишина.

Нет…

Ну не мог он сдаться, не мог!

– Адам, я передумала! Я не хочу, чтобы ты уезжал, я тебя прощаю! Только, пожалуйста, выйди и обними меня… – прошептала в дверную щель, но ответа, как обычно не услышала.

С поникшим видом отправилась обратно к себе.

На следующий день меня уже одолевает нешуточная паника.

Адам так и не объявился.

В квартире его нет, телефон не отвечает. Связь потеряна напрочь.

Я бегаю каждый час к нему на этаж.

И хозяйка квартиры ничего не знает.

Остаётся один вариант – позвонить Юрию. Вдруг он знает? Или вдруг Адам к ним вернулся.

Юрий отвечает с третьего гудка, волнение сдавливает горло так дико, что я еле-еле могу говорить.

– Юрий, здравствуйте.

– Ника? Привет… Что случилось?

– Где Адам?

Короткое молчание.

– Мы не нашли его ещё.

– Он всё это время был рядом со мной!

– Как?!

– Долгая история! Пожалуйста, найдите его, – беззвучно рыдаю.

– Так, хорошо, найдём! Только не нервничай! А теперь расскажи мне всё, что ты знаешь и всё, что что между вами происходило за последние несколько месяцев.

Разговор выдался крайне нелёгким.

Но Юрий выслушал меня молча и даже ни разу не осудил.

Затем скинул вызов, в скором темпе устремившись на поиски.

Юрий перезванивает мне ближе к обеду следующего дня. Пальцы трясутся, когда я нажимаю на зелёную кнопку.

– Ника…

Голос Юрия звучит безжизненно.

– Вы нашли его! Нашли?!

– Да…

– Что случилось?! Ну же, говорите!

Сегодня ночью мне приснился нехороший сон.

Что Адам… Стоял посреди просторной дороги, окружённой чёрной пустошью, и смотрел на меня. Будто хотел что-то важное сказать! Или попрощаться…

Но он молчал. Развернулся и ушёл, исчезнув в тумане. Его лицо в тот момент отражало болезненную грусть.

Реву беззвучно, трясясь, задыхаясь в истерике.

Господи, я так сильно боюсь!!!

Адам точно попал в беду, я так хорошо это чувствую!

– Адам… На него напали в переулке и сильно избили. Их было много… Человек семь. А он один…

– Господи, Юрий!!!

– Там ещё биты…

– ОН ЖИВОЙ?!

В трубке слышится мрачная тишина.

Глава 28

– Отвечайте немедленно, ну что вы молчите?! Он жив… Адам жив?! – в глазах туман и море слёз. Я даже не заметила, что оказалась на полу. Видимо, ноги подкосились, и я упала.

– Жив. Но досталось ему прилично.

Зажимаю ладонями рот, немо кричу.

Когда немного успокаиваюсь, спрашиваю:

– Как это произошло и кто главный подозреваемый?

– Три дня назад. Остановился, чтобы сигарет купить, в общем… напали. Их было слишком много.

– И что они хотели?! За что они с ним так?

– Сейчас всё выясняем.

Промелькнула мысль, что из-за меня…

Нет, вряд ли. Вряд ли я кому-нибудь нужна!

Только, чтобы поиздеваться – я про видео.

Может грабители?

Адам никогда не стеснялся носить дорогие вещи и разъезжать на дорогих тачках.

– Это грабители?

– Не думаю. Ничего не взяли. Скорей всего, сын перешёл кому-то дорогу.

– Где он сейчас? Я хочу немедленно его увидеть.

– В больнице.

Уже лечу к комоду с одеждой, впопыхах вытаскивая из него джинсы, футболку, кофточку.

– Я выезжаю. Я еду в город и хочу немедленно его увидеть! Какая больница?

– Пятая. Постой, Ника, давай машину отправлю!

– Нет времени, я на такси…

Вызов сбрасываю и через десять минут вылетаю на улицу, где меня поджидает такси.

Мне кажется, что эта поездка длилась вечность. В моих мыслях был только Адам, я думала о нём каждую секунду и не представляла, каким сейчас увижу.

Как сильно он пострадал на самом деле? Его красивое лицо изуродовано гематомами, его порезали или переломали ему битами ноги?

Юрий точно что-то не договаривает.

Заплакала, накрыв лицо ладонями.

Мне еще никогда не было так страшно…

Я этого точно не вынесу.

Какая же я была импульсивная!

Теперь до изнеможения жалею, что так холодно выставила Адама за дверь, несмотря на то, что он извинился и вообще доказал не словом, а делом, что он заслуживает прощения.

Нужно уметь прощать…

Вдруг Адам больше не откроет глаза?

А мы расстались на такой ужасной ноте.

Моя жизнь точно закончится, и я себя никогда не прощу.

Я накрутила себе уйму ужасов и думала, что уже точно сойду с ума. Наконец, мы приехали. Такси припарковалось возле большого белого здания с яркими жёлтыми окнами.

Поблагодарив водителя за поездку, я отдала ему все свои деньги, которые я накопила за несколько недель, иначе бы тряслась в автобусе до глубокой ночи.

Забегаю внутрь, направляясь к ресепшену. Там всё объясняю и прошу, чтобы меня срочно провели в палату.

– Пожалуйста, помогите мне! Умоляю, скажите, что с ним всё хорошо…

– Девушка, успокойтесь и отдышитесь. Вы кого ищите?

– Адам Боярский, мой брат.

Администратор что-то пробивает в базе данных на компьютере, незамедлительно отвечает.

– Да, есть такой. Несколько часов в реанимации провёл… Сейчас в палате.

Я представляюсь сестрой Адама Боярского, тогда меня без проблем пускают, сообщая, что он лежит в триста двадцать пятой палате и что состояние пациента стабильное.

Собираюсь срочно бежать туда, но женщина меня окликает:

– Вы не переживайте так, за ним первоклассный уход, море любви и заботы.

Смотрю на неё, удивляясь, не понимаю, к чему клонит.

– У его постели круглосуточно дежурит его девушка.

– Что?

– Симпатичная и стройная блондинка. Так что вы не переживайте за вашего брата. Похоже, у них там серьёзная любовь…

* * *

Ничего не понимаю, но разбираться нет времени, поскорей хочу его увидеть. Я уверена, женщина что-то перепутала, так как конец дня уже, голова чугунная, а через неё за день человек сто проходит, если не больше.

На лифте поднимаюсь на третий этаж, бегу по длинному светлому коридору, приближаясь к нужной палате. Но слова о некой симпатичной блондинке так и впились под корку мозга!

Нет, ошиблась, тётенька, ошиблась.

Может быть это моя мама навестить Адама приходила?

Вот и та самая палата!

Останавливаюсь напротив слегка приоткрытой двери.

Цепенею…

Впереди вижу кровать, на ней неподвижная фигура лежит, укрытая одеялом, а рядом, прямо на той самой кровати, сидит ещё одна фигура. Только принадлежащая девушке с длинными, блондинистыми волосами.

На стройное тело наброшен халат.

Присматриваюсь к ней и понимаю, что она мне кажется знакомой.

Я не могу тщательней рассмотреть Адама – блондинка закрывает собой весь обзор. Только замечаю, как она легонько гладит красными ноготками крепкую, мужскую руку, увитую трубкой катетера с синей, от побоев кожей.

Во рту пересыхает…

Я должна быть сильной и выдержать всё.

Толкнув дверь пошире, вхожу внутрь.

Услышав посторонний шорох, девушка оборачивается, и я… вижу в ней Вилену.

Меня будто бросают в ледяную прорубь, а потом в адский котёл.

Что…

Что она здесь делает и почему гладит руку Адама, сладко воркуя, пока он спит?

Она же сама мне говорила, что ненавидит его!

– Вилена, – шепчу одними губами, внезапно чувствуя сумасшедший прилив адреналина.

Её лицо резко бледнеет, а глаза, становятся как у кобры.

– Ты?!

Быстро пересекает комнату, пока без слов, замахнувшись, толкает меня в коридор. Оказавшись там, подальше от Адама, она показывает мне своё истинное лицо.

– Ты какого хера сюда припёрлась? Убирайся!

Такого я точно не ожидала.

Она бросается на меня и с какой-то необъяснимой агрессией и начинает толкать к выходу из отделения.

– Ты что творишь! С ума сошла?!

Вырываюсь, оказывая ей отпор.

Вилена на каблуках, так что ей сложнее.

Я шокирована настолько, что вообще ничего не понимаю.

Она же была такой милой со мной, мы стали лучшими подругами!

А что я наблюдаю сейчас?!

Она – самая настоящая змея, выползающая из дремучего леса, с единой целью – убить.

– Его из-за тебя избили, ты понимаешь! Сука конченная!

Вилена замахивается и обжигает мою щеку пощёчиной.

Я бью её в ответ, даже не чувствуя боли, на мощнейшем приливе ярости.

Потому что мне кажется, я начинаю догадываться насчёт неё.

Все эти смазливые рожицы, сюсюканья, немереная щедрость… не более чем игра, с целью получить определённую выгоду.

Сейчас на её лице, в её глазах я увидела чистейшую правду. Её истинное лицо по отношению ко мне. А всё остальное, что было? Неужели попытка мною манипулировать? Чтобы… чтобы от меня избавиться.

После моего ответного удара, рядом с нами незамедлительно появляются охранники, оттаскивая нас подальше друг от друга.

– Шваль проклятая! И чего тебе там в Мухожопинске своём не сиделось?! Крыша есть, еда, деньги, работа! От родаков подальше, как и хотела! И парень хороший уже подкатывать начал! Нет, ты решила взять и всё испортить! Как только я наладила с ним контакт!

Вилена рычит, плюётся, выкрикивая гадости, меня накрывает лавиной разочарования, что меня в очередной раз предали. Но на это раз прикрываясь благими намерениями.

– Я надеялась, ты больше никогда не вернёшься! Я так много для этого сделала, чтобы быть с Адамом! А он всё равно только о тебе и говорит! Даже во сне!

Меня вновь и вновь окунает то в лёд, то в пламя от её мерзких слов и тех подробностей, которые мне сейчас открываются.

Тварь!!!

Неужели… Неужели её доброта оказалась фальшью и игрой?!

Чтобы избавиться от соперницы.

– Я ухаживала за ним все эти дни! Пошла вон! Я для него безумно много сделала! А ты – едва не убила…

Собираюсь высказать подлой гадюке всё, что я о ней думаю, как вдруг за спиной слышу посторонний шум. Рефлекторно оборачиваюсь и вскрикиваю.

Прямо передо мной стоит Адам, держась рукой за дверной косяк. Невероятно слабый, бледный с припухшим лицом, разукрашенным синяками, в больничной пижаме светло-синего цвета.

Я всё на свете забываю, даже об этой чёртовой дуре, и бросаюсь к нему.

– Сумасшедший! Ты… т-т-ты зачем встал!

Замечаю, что по рукам тонкой струйкой кровь стекает. Он что, катетеры вытащил?

Двинулся ко мне, за руку поймал, на себя дёрнул, прижав к груди. В волосы носом уткнулся, втянув их запах. Я задрожала, от того, что почувствовала его так близко. Реального и живого!

– Ника… – слабо прошептал, – я боялся, что сдохну и больше никогда тебя не увижу.

Слов нет.

Только эмоции, дрожь, и напирающие гигантским водопадом слёзы.

– Молодой человек, вы в своём уме?! Вы что творите?! А-ну быстро в кровать! – послышался приближающийся женский голос с топотом.

Впереди я увидела полноватую женщину в белой робе, спешащую к нам, размахивающую руками.

– Сумасшедший… И как ты только до коридора дошёл? Ты прыгал, что ли? Вот артист! Марш в кровать, или мне сейчас выговор влепят!

Медсестра глянула на меня, затем на каракатицу Вилену, стоявшую чуть дальше с выражением лица, будто ей плеснули в лицо помоями.

– Ты только посмотри, что учудил, Казанова недоделанный!

– А что?

– Травма ноги у тебя, забыл? – хмыкает дамочка.

Адам лениво пожимает плечами, глядя только на меня, будто кругом вообще ничего не существует. Медленно перебирает пальцами мои волосы, как какое-то сокровище.

– Не заметил даже.

– И что, не больно?

Он за руку меня берёт и к груди своей прижимает. Там, где сердце…

– Нет. Уже нет. Больше не болит… Потому что она стоит прямо передо мной.

Глаза Адама словно блестят.

Пальцы в мои волосы запускает, притягивая к себе и с придыханием шепчет в мой висок:

– Я люблю тебя, Ника.

* * *

– Ты пришла…

Всхлипываю.

Больше не могу сдерживаться, сейчас разрыдаюсь!

Слёзы начинают скользить по щекам, игнорируя то, что я пытаюсь их подавить.

Медленно отстраняюсь, заглядывая Адаму в лицо. Лихорадочно его рассматриваю.

Что они с ним сделали…

– Очень больно?

– Не-а.

Осмеливаюсь кончиками пальцев прикоснуться к посиневшей щеке. Совсем чуть-чуть. Едва уловимо. Внутри всё обрывается! Как же мне страшно видеть его… в таком состоянии. Но Адам держится практически как ни в чём не бывало. Вылитый герой.

В принципе, его лицо не сильно пострадало. На щеках несколько синяков, губа немного разбита. Припухлость над бровью… Я догадалась, что его больше били по туловищу, а не по лицу.

Мне опять стало нехорошо. Захотелось на воздух. В голове вспыхнула кошмарная картина, как толпа здоровенных уродов летит на Адама и начинает избивать его ногами и битами.

– Тебе надо вернуться в палату и лечь обратно в кровать!

Приобнимаю Адама, веду туда. Спину покалывает, неприятно жжёт.

Бросаю мимолётный взгляд назад, вижу Вилену. Она стоит, сжав кулаки, и посылает мне потоки невидимых проклятий. Похожа сейчас на облезлую, оскалившуюся гиену. Я бы ей высказала ещё парочку “ласковых”, вот только наверно эти разговоры ни к чему! Я обо всём догадалась.

Кажется, она нарочно хотела отослать меня подальше, чтобы разлучить нас с Адамом и занять моё место. Какая же сообразительная, хитрая тварь. Подсуетилась и уже тут как тут, рядом стала ошиваться, корча из себя сестру милосердия. Фруктики ему носит, бульончики. Воркует, утешает. С ложечки ещё и наверно кормит…

Меня это так сильно задело и разозлило, что тревога сменилась яростью. Это могло значить одно – я ревную.

– Ненавижу, – зашипела она одними губами, посылая мне проклинающий взгляд исподлобья.

Развернулась и быстрым шагом направилась к выходу.