Текст книги "Сводный ад"

Глава 31

Адам

За руку её поймал, на себя рванул, вжав в своё тело, жадно втянув ноздрями запах её волос. Выдохнул с невероятным облегчением… Ника здесь. Может мне это сниться? Но она такая реальная. Я пальцами сжимаю её нежную кожу, запах её тела чувствую, даже дыхание на своей щеке, которую она обжигает хаотичными выдохами.

П*здец, мне так больно… Стоять с перебитой ногой и перебитыми рёбрами, но это того стоит. Я готов умереть за одно её прикосновение.

Слышу тихие всхлипы, замечаю, что Ника плачет. По слегка покрасневшим щекам скользят слёзы. Она всегда и везде красивая. Даже, когда плачет.

Так много хочу ей сказать, но получаю втык от Алексеевны с приказом вернуться в койку.

Переживала значит, за сотни километров приехала.

Простила.

Любит…

Кое-как, сжав зубы, возвращаюсь обратно.

Вилены и след простыл, оно и понятно, Ника ей не соперница.

Мне уже похрен на те слова, что мне Вилена про Нику с Мишей наговорила. Результат налицо. Слёзы в её глазах, как её лихо трусит, какими отчаянными глазами она на меня смотрит… Больше не нужно ни примеров, ни доказательств, ни даже вопросов, адресованных ей. Ясно с одного взгляда! Мишка Веронике никто. И он никогда не станет наравне со мной. Об этом так правдиво вопит её слёзный взгляд! В каждом действии чувствуется сильнейший ужас за меня и переживания.

Слова Вилены – ложь!

Вот тварь крашенная!

С ней я позже разберусь.

Но пожелал бы ей сейчас одно – валить как можно быстрей и дальше из города. Увижу – шею сверну. Ибо пахнет дело гнилью. Вилена что-то намутила, и я это выясню. С чего вдруг такой интерес ко мне проснулся, такая преданная забота?

Супчики она в баночках таскает. И так сладко по ушам ездит. Вот же ш курица! Я сам из неё суп сделаю. Выбесила меня. Больше, из-за того, что с Никой в дурном тоне разговаривала и за дверь выталкивала.

Мы проводим время, нежась в одной кровати, наверстывая все, что потеряла. Кровать хоть большая, это радует. Мы даже ночевали вместе, в обнимку. Это была лучшая ночь в моей жизни, разумеется, только после нашего первого раза.

Ника такая заботливая…

С ложечки меня кормила, постоянно спрашивала, как я? Болит ли что-то у меня? Может что-то принести, купить, врача позвать?

Крошка моя переживает…

И мне это так дьявольски сильно нравится!

Лучшие дни в моей жизни – это настоящее время.

Потом утро, завтрак, фильмы до обеда, болтовня о разном, сытный обед, и… приход наших родителей.

Никак не могу привыкнуть, что отец вовсе мне и не отец родной. Это было ужасающее потрясение, узнать такую новость. Интересно, он до самой смерти своей или моей планировал это скрывать? Почему же не рассказал?

– Адам, мы тебя уже навещали, но ты спал. Возле тебя Вилена крутилась, обещала присматривать. Потом меня по делам срочно вырвали… Как ты, сын?

– Сын? – переспрашиваю.

– Да, а что?

– Я знаю всё. Подслушал ваш с Ксенией разговор, перед тем, как она тебе минет сделала.

Видели бы вы их лица. Ха!

Не ну реально, я ведь сказал, что скоро буду! Хоть бы дверь на замок закрыли в комнате, раз уж так невтерпеж было почебурекаться. А то со стороны выглядит как неуважение. И кто из нас ещё распоясавшаяся молодежь? им уже давно за сорок, ведут себя как подростки.

– Так, ясно, чёрт… То есть ты это услышал и сбежал?

– Ой… Наверно мы выйдем с Никой. Не будем мешать, нам тоже нужно поговорить.

Я не хотел отпускать от себя Нику ни на шаг, ни на минуту, так как неистово сильно соскучился и был рад, что она меня простила. Я не мог ей насладиться. Упивался ей в захлёб, пытаясь наверстать то, что упустил.

Сейчас я просто кайфовал, наслаждаясь её объятиями, её лаской и особенно поцелуями, когда она мягко целовала меня в те места, где болело.

Не понимаю, как я мог быть таким кретином, не рассмотрел в ней раньше её светлую душу, которая меня так колоссально изменила? То, каким я стал сейчас, всё благодаря этой девчонке с добрым сердцем.

Ника с Ксенией вышли, я остался один на один с отцом. Сначала мы молчали, глядя друг на друга. Отец думал, я заговорю первым, а я думал – он. Забавно. В итоге, вздохнув, произнесли в унисон:

– Значит…

Усмехнулись.

Минуточку!

А Юрий точно не мой биологический отец?

Или это мы так просто… переобщались за столько лет, что стали что-то поневоле копировать. Действия, даже фразы.

– Рассказывай, как так вышло и почему ты скрывал это от меня.

– У нас с Еленой долго не получалось… Я в детский дом с визитом однажды приехал, тебя, карапуза, увидел там, что-то в груди всё сжалось и заныло. Я понял, ты – моя судьба. Не знаю, что меня толкнуло взять тебя в нашу семью и воспитать как родного! Но я сам не понял… Словно сила невидимая всё за меня решила. То чувство, когда ты раз на что-то посмотрел, и за секунду понял – это оно. Твоё.

Да, я его прекрасно понимаю. У меня же так с Никой было, когда я её возле светофора увидел. Потом отмахнулся от своего внутреннего голоса, потому что хотел делать всё наперекор отцу.

Нервно мну пальцы рук.

Гнев куда-то исчезает после слов отца.

Я увидел его глаза… Когда он рассказывал о том, как увидел меня в детском доме. Во мне тоже что-то изменилось. Растрогал его рассказ, что ли. Я вдруг понял, что я хочу забрать все свои неприятные слова, сказанные когда-либо Юрию, обратно.

– Так почему не сказал?

– Не знаю… Много раз пытался, но не знал, как ты отреагируешь. Мы и так не гладко общались. Я боялся, что ты вообще тогда психанешь конкретно и из дома уйдёшь навсегда. Сбежишь за границу! Или хуже! Что-то с собой сделаешь.

– Я понял. Не говори больше ничего. Давай… – глубокий выдох, – давай, знаешь что? Всё забудем. Всё плохое.

– Адам, я… я так рад! Ты серьёзно?

– Абсолютно.

Отец подошел ко мне и обнял, хлопнув по спине.

– Я люблю тебя, сын.

– Сын?

– Да, ты для меня сын! Всегда им был и останешься. Я тебя вырастил, воспитал… Да, как смог… Но я от тебя никогда не отвернусь и буду всегда считать сыном. Роднее тебя, у меня только твоя сестрёнка, которая пока ещё находится в животике.

– Сестрёнка? – сам не понял, как обрадовался.

– Да, на УЗИ сказали, будет девочка.

– Поздравляю!

У меня будет крошечная сестричка, вот это да!

Да, после разговора на душе стало еще легче. Как будто мешок с дерьмом с себя скинул, который много лет нес по крутому склону вверх.

За дверью послышался топот, и она открылась. В палату забежала Ксения, на которой не было лица, и закричала:

– Адам, Юрий! Б-беда с-случилась!!!

– Ксюша, успокойся присядь, выпей воды! Ты чего трясешься и рыдаешь, что такое?

Мать Ники выглядела так, словно её что-то очень сильно напугало. Она дрожала, всхлипывала, лицо всё в слезах, белое, как мел.

– Где Ника?! – перебил, оторвав спину от подушки.

Я почувствовал что-то неладное, по спине пробежал мерзкий холод. И мне не понравилось поведение матери. Ники Ответ Ксении унёс меня в пекло.

– Её похитили! Нику похитили прямо у меня на глазах!

* * *

– Огромная чёрная машина затормозила у обочины, оттуда два амбала выскочили. Схватили, и… утащили…

Ей тяжело говорить. Еле-еле слова произносит, захлёбывается в слезах.

– Ксюша, посмотри на меня! Смотри. Мне. В глаза! – отец встряхивает Ксению за плечи. – Успокойся и дыши, ладно? Мы найдём её, всё решим! Только расскажи, что ты ещё помнишь? Марка машины, внешность похитителей, в какую сторону её увезли?

– На улице было темно, – трясётся она, – я на секунду отвлеклась, чтобы к банкомату подойти, голову повернула на шум, увидела, как красная кофточка Ники мелькнула. Её затащиили в машину, я ничего не успела сделать… Даже закричать не смогла от ужаса, сковавшего меня…

– Дыши, милая, дыши… – поглаживает по спине. – Сейчас позову врача. Всё будет хорошо. Хорошо… Мы быстро её найдем!

– Машина огромная, черная! Бугаи здоровые, тоже в тёмной одежде, в спортивных костюмах, кажется. В чёрных медицинских масках и шапочках. Погнали на скорости в сторону выезда из города. Скрылись за поворотом, ведущим на улицу Лебедева.

– Я понял! Сейчас сделаю несколько звонков! Как давно это случилось?

– Семь минут назад.

– Проклятье…

– Ника! Доченька моя, Никаааа! Пожалуйста, Юра, найди её, пожалуйста, быстрей!!!

Я больше не слушаю речь отца. Моё тело действует само по себе. Я уже стою на ногах, натягиваю на себя штаны, не обращая внимания на боль, а следом и куртку.

Оказываюсь возле двери, дёргаю ручку.

– Адам, мать твою! Ты куда? Спятил??!

– Если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки – ошибаешься.

– Не пущу! Я сейчас ребят вызову, они разберутся!

– Уже может быть слишком поздно! Я чувствую, это моя вина… Это может быть Вилена, или Герман.

А может у них заговор.

Спокойно. Только спокойно, Ад.

Если позволишь демону вырваться – лишишься контроля. Герман только этого ждёт, чтобы вывести меня на эмоции, этим воспользоваться, это его цель. Ему нравится меня злить. Нравится видеть то, каким я неуправляемым психом становлюсь. Он питается моим гневом и отрицательными эмоциями. Добивается, чтобы я сделал что-то непоправимое и загремел в тюрьму, знатно прославившись. Ну и кто из нас ещё демон?

– Я сказал стой!

Дверь хлопает.

Хромая, я бегу по коридору к лифтам.

Кажется, нога сейчас отвалится, а рёбра вывалятся из живота поломанными кусками. Еле успеваю в лифт заскочить, прямо перед тучной фигурой Алексеевны, появившейся из-за угла.

Створки хлопают, она оборачивается.

Бл*ть…

Какой же грёбаный апокалипсис я сейчас чувствую.

Ника…

Пожалуйста, только продержись!

Пока лифт ползёт вниз, взревев, я бью кулаком по стене, опускаюсь на корточки, обхватив голову руками.

Мне так страшно…

Мне впервые в жизни становится реально страшно!

Оказываюсь на улице, как вдруг забываю, что я же без тачки! Бл******ть!

Быстро набираю номер Данила. Повезло, что он ответил почти сразу.

– Дэн, ты в городе?! Дело жизни и смерти! Нику похитители. Я подозреваю, что это кто-то из шайки Германа или Вилены.

– Что?! Что, блин? – шумно втягивает воздух. – Ад, держись! Я уже в пути, натягиваю штаны и за руль! Адрес назови.

Друг не знает, что я в больнице.

Называю.

– Это не очень далеко, буду через восемь минут.

– Пять минут, Смерч!

– Что б тебя, – друг пробухтел в трубку, отключился.

Я спрятался за углом здания, и, признаюсь, это были самые кошмарные минуты в моей жизни.

Почему она?!

Ну почему?!

Ему нужен я, это наши тёрки, наши дела личные! Ника здесь ни при чём!

Хотелось биться головой об стену от невозможности повлиять на ситуацию.

Какие только мысли в голову не лезут.

Я уже почти сам себя морально сожрал, как вдруг услышал звук тормозов, запах резины. Возле обочины затормозила красная Фер***и. Я рванул к тачке, таща за собой травмированную ногу.

Сцука, больно, но я на адреналине, плюю на боль.

Боль вернулась. У меня болело сейчас всё. Всё тело. Особенно диафрагма и нога. Но я не придавал этому значения. Отруби бы мне её сейчас вообще, я бы на последнем издыхании мчался искать Нику.

– Ты выглядишь хреново! Что произошло?

Даня толкает заднюю дверь, помогая мне сесть.

Я не хотел говорить об этом парням, это бы не добавило мне репутации. Я не хотел признавать свою слабость, пусть напавших на меня было много, а я один. Но это же я. Я не привык проигрывать. Лучше умереть, чем очнуться лузером на больничной койке.

Однако сейчас обстоятельства требовали того, чтобы я сказал правду.

– Драка. Напали на меня толпой… И вот я в больнице очнулся.

– Адам, ты оборзел?! Ты почему мне не сказал ничего?!

– Со словами, привет от Германа…

Дэн влупил кулаком по рулю.

– Охренеть! О таком нельзя было молчать, мы друзья, или кто?!

– Знаю. Вот я и не молчу больше.

– Ладно, об этом позже. Скорей всего, это он Нику похитил, чтобы тебя добить. Уже морально. Какой план?

– Поедем к дому Германа… Выбьем нахрен ему все окна! Дом подожжем!

– Ахуенный план! – с издёвкой прокомментировал друг, вжимая педаль газа в пол. Мотор прокаченного до одури спорткара рычит так, что люди в округе в разные стороны разбегаются, оглядываясь на нас.

– Собирай наших!

– Я уже. Все ждут только твоего сигнала. Только разумного, понимаешь?

Мой телефон оживает. На экране неизвестный номер. Отвечаю молниеносно.

– Да!

– Ну привет, ублюдок, как дела?!

– Герман… – рычу, чувствуя, как сосуды в глазах лопаются.

– Ты где, гнида?! А! ГДЕ ТЫ!

– Я тут видос пилить собрался, угадай с кем?

Звонок обрывается, я едва не разбиваю телефон в щепки, но спустя несколько секунд вижу, входящий видео звонок. Не дыша, принимаю вызов, боясь увидеть то, что не смогу никогда пережить.

На экране появляется Ника…

Она сидит на полу, со связанными руками. На ней джинсы, кроссовки. Только один кроссовок… Она в маечке, лямка которой оторвана, оголяя хрупкое плечо.

Цела. Пока ещё цела!

Если он хоть пальцем её тронул, я ему их переломаю. Все до единого. А потом руки. Ноги. Рёбра…

– Какая милашка! Развлечёмся?

Ника пытается отползти в угол, её окружает толпа.

Она молчит. Но по лицу видно, как сильно напугана.

Я не могу на это смотреть…

Всё готов сейчас сделать! ВСЁ! Лишь бы с ней местами поменяться.

Один из уёбков, выходит вперёд, начинает расстегивать ремень на джинсах.

– Прекрати это! Слышишь! Герман! Немедленно прекрати! Чего ты хочешь?!! ЧТО, мать твою ублюдок конченный!!!

Герман злорадно смеётся, появляясь в камере, и показывает мне в средний палец.

– Пошёл ты в жопу! Я буду её трахать на глазах у всех, понял? А ты попробуй меня найди…

Звонок обрывается. Слышатся гудки.

Затем приходит сообщение:

“Когда начнётся стрим, я тебя наберу. Тебе забил место в первых рядах. Как только мне надонатят миллион, я нагну твою девку раком и выдеру! А потом передам эстафету друзьям.”

Взревев, со всей силы начинаю бить кулаком по бардачку. Дэн мою руку перехватывает, накрывая мой кулак своим, с нажимом, до хруста.

– Адам остынь! Это провокация! Он специально тебя злит!

Дрожащими пальцами жму на кнопки телефона, набирая тот самый неизвестный номер. Пробую дозвониться три раза, но робот говорит мне, что номер больше не доступен.

Внезапно на экране мигает номер отца.

– Адам мы нашли машину! Мои люди по камерам отследили! Улица Макарова пятьдесят три. Там сейчас стоит. Я направил туда оперативную группу, ты где?!

– Это же совсем рядом! – шепнул Данилу.

– Также я выяснил, что соседи жаловались на постоянный шум из восьмой квартиры, её обычно на сутки сдают. Связался с хозяином, он подтвердил, что, в настоящий момент, квартира сдана группе молодых ребят.

– Это Герман. Герман все организовал! УБЬЮ ЕГО! – задыхаясь.

– Адам, притормози!

Да уж, притормози.

Ни. За. Что.

– Ребята уже рядом, за нами, – предупредил друг.

Глянул в зеркало, увидев вереницу знакомых автомобилей.

– Поднажми, Смерч! Давай уроем эту мразь!

Похоже, в прошлый раз недостаточно поучительно ему рыло начистил.

В этот раз, меня уже никто не остановит.

Друг кивает, его тёмно-синие глаза становятся почти чёрными. С силой сжимает ось руля, ещё ходу прибавляет. Данил водит как проклятый. Он – демон всех дорог. Сейчас мы словно на ралли. Да что там ралли! На взлётной полосе.

– Спасибо, папа. Я твой вечный должник. Прости меня за всё…

– Адам, Адам!

Сбрасываю вызов.

Мы подъезжаем.

Я уже вижу тот самый внедорожник… Представляю, как в него затащили мою девочку.

Дьявол внутри меня открывает глаза, пробуждаясь.

Я не собираюсь быть трусом и прятаться за спиной папочки. Любая секунда может быть решающей.

Ника!

Я иду за тобой…

Глава 32

Ника

В машине я провела не так много времени. Я была лишена зрения, напугана, обездвижена. Мне казалось, что это последние часы моей жизни… Вонючие уроды всё время хотели со мной что-то сделать.

Запугивали, пытались довести до слёз. Трогали меня в разных местах, нагоняя ужас. Один стянул с меня кофточку, оставив в майке, и срезал лезвием ножа одну лямку.

– Какая красивая цыпочка! Я бы такую на шампуре своём вертел и вертел!

Я молчала. Изо всех сил сдерживала слёзы, в мыслях искала план, как можно было бы спастись. Пробовала сопротивляться и брыкаться. Тщетно. Главное, я узнала, кто это сделал! Кто меня похитил посреди улицы, не задумываясь о последствиях!

Это Герман.

Кто ещё обожает придурошные стримы! И кто на голову отбитый дебил, мозг которого разъела наркота. Только он мог похитить меня так нелепо, не зная, кто мой парень и кто мой будущий отчим.

Я уверена, меня уже ищут. Адам скоро придет за мной и спасёт! А пока я молчала. Молчала нарочно, чтобы не спровоцировать их сильней. Почувствовала, как машина остановилась. Меня оторвали от сиденья и забросили на плечо. На голове по-прежнему мешок, абсолютная тьма. Только присутствует ощущение того, что моё сердце сейчас выскочит из груди.

– Лучше отпустите меня, кретины! Даю вам последний шанс!

Они заржали. Судя по звукам и эху, мы поднимались по ступенькам. Значит, мы в поезде. Интересно, что будет, если громко закричать?

– Вы даже не знаете, на что подписались, тронув меня. Вы знаете, кто мой отчим?!

– Заткнись. Ещё раз пикнешь, твой рот познакомиться с моим кулаком!

Щёлкнул замок, скрипнула дверь. Теперь я услышала незнакомые голоса и музыку – тяжёлый рэп. В горле защипало от отвратительного, удушающего запаха дыма. Здесь находится невыносимо! Даже мешок не спасет от вони.

– А вот и мы! Кто тут шлюху заказывал?

Меня грубо бросили на что-то твёрдое, после чего сорвали с головы мешок. Яркий свет прожекторов ударил в глаза, заставляя прикрыть их руками.

– Надо же! Кого я вижу! Как вам это удалось?

Услышала этот голос, меня затошнило. Глаза привыкли к свету, я увидела тяжёлые ботинки военного образца, которые расхаживали в метре от меня. Подняла голову выше. Напротив меня стоял Герман, зажав между пальцами дымящийся бычок.

Мерзавец…

Он был обнажён по пояс. Худой, с белой кожей, которая обтягивала его тощие кости, делая его похожим на анорексичную свинью.

Герман присел на корточки и растянул на своих тонких, потрескавшихся губах, отвратительную улыбку. Его зрачки опять были расширены на всю радужку. Вот почему в комнате такая ужасная вонь. Я обвела взглядом незнакомое помещение и увидела на столе пакеты, набитые травой.

Помимо шумных, грубых голосов, здесь гремела музыка. Повсюду были установлены камеры, а впереди большая плазма, на которой уже шёл стрим.

– Ника, Ника, Ника, – он поймал меня за волосы, грубо подтащил к себе.

– Пусти, – зарычала, пытаясь его или боднуть, или хотя бы укусить.

Сделал затяжку и выдул мне в лицо вонючую гарь, от которой я закашлялась и едва не потеряла сознание.

– Ты как раз во время! У нас тут вечеринка начинается! Мы уже в прямом эфире. Как ты думаешь, что мы сегодня будем делать?

– Жарить сочную курочку! – выкрикнул кто-то из толпы отморозков.

Один бугай из свиты Германа радостно присвистнул, подвигав бёдрами вперёд и назад, его собрат постучал кулаком по ладони. Они расхохотались.

Герман потянулся к ширинке, чтобы дёрнуть молнию. Там уже топорщился бугор.

– Сначала отсосёшь.

– Ты совершаешь большую ошибку… – упираясь. Паника начала выбивать из меня шок и дрожь.

– Да неужели? – сжал волосы так сильно, что корни затрещали.

– Зачем ты это делаешь? В чём я виновата?!

Пожал плечами.

– В том, что ты выбрала не того парня. Посмела МНЕ отказать. Унизила на камеру. Неужели не доперло?

– Я…

– Довольно! Хочу, чтобы Адом сдох! Морально! Физически не получилось, но я уничтожу его внутри.

– Тебя посадят! Ты это понимаешь?

Замахнулся.

От звонкого шлепка в ушах загудело, а кожу на лице словно кипятком ошпарило.

– Держите её. От одежды полностью избавьте.

На меня напали толпой со всех сторон. В какой-то момент я подумала, что всё… настало это осознание, что твоя жизнь сейчас закончится. Ты проживаешь последнюю её минуту. Позорно, грязно и будет очень больно вот так умереть. Даже, если и выживу, то не переживу этого, не переживу…

Двое держали меня за руки, прижав к полу, ручища ещё одного тянулись к моим бёдрам, чтобы сорвать с меня одежду. Герман возвышался сверху, он уже почти снял штаны, но шум позади его прервал.

Это был грохот, потом голоса. Они заставили всех напрячься, а меня встрепенуться, надеясь на чудо.

– Что за шум? Лысый, проверь.

Один из ублюдков двинулся в сторону прихожей. Он не успел скрыться из виду, как его, подобно резиновому мячу, отшвырнуло обратно. Бугай с глухим грохотом впечатался спиной в стену, сполз по ней, рухнув на пол, будто мешок с мукой.

Прежде, чем я поняла, что это был намеренный удар, в комнату ворвались ещё какие-то парни. А в центре толпы стоял он…

* * *

– Ника!

– Адам!

Дёргаюсь к нему, но меня оттаскивают назад.

Пришёл, неужели пришел?!

Я верила, знала, что он никому меня не отдаст!

Адам ещё один раз доказал, как сильно я ему дорога, что он… да он же с травмами, с травмированной ногой и сломанным ребром, пришёл мне на помощь!

Дурак…

Тебе же очень больно!

Но Адам не подаёт виду, его тёмные глаза полыхают смертоносным ураганом. Он несёт на себе разрушительную ауру опасности. Просто дух захватывает от того, сколько мощи излучает его сильное тело, с напряженными мышцами.

В области груди защемило так сильно, что я не смогла ничего больше сказать, лишь рвано всхлипнула.

Даже несмотря на то, что он сейчас был ослаблен, я видела по лицам остальных членов банды, как они терпят, чтобы не обмочиться от страха.

Потому что дьявольская сущность Адама… вырвалась наружу.

– Убрал от неё руки! Живо!!!

В комнате едва хватало места, её заполнили под завязку крепкие мужские тела, разделив помещение на две баррикады.

Назревала драка, в которой силы были равны.

Я думала, неужели кошмар закончился?

Похоже, он только набирал обороты.

Напряжение зашкаливает нешуточное, все на нервах, в агрессии и злобе, как две стаи диких волков, схлестнувшиеся между собой. Мамочки, хоть бы не дошло до кровавой бойни…

– Отпусти её, мразь! Я тебя убью! Герман, сука! Пусти её сейчас же!!!

Адам уверенно рвётся вперёд, в бой, но его тормозит крик.

– Стой!

Я не сразу поняла, как так быстро Герман оказался за моей спиной, а к моей шее прижалось что-то холодное и острое. Он вздёрнул меня на ноги, начал тянуть за собой, отступая к окну.

– Эй, чувак! Ты чё это? Мы так не договаривались, – произнес кто-то из его банды.

– Захлопнись! Какого хера ты здесь, Боярский?!

– Отпусти её и я обещаю, что оставлю тебе два зуба, не все выбью.

Адам сделал шаг вперёд, сжав кулаки, заняв боевую стойку. И тут я вспомнила, как он молотил грушу в домашнем спортзале, когда находился на взводе. Поняла, что ни у Германа, ни у его трусливой шайки клопов нет шансов. Поэтому он решил поступить подло. Как самый настоящий трус! Использовав меня как живой щит, чтобы сбежать, избежав страшной расправы.

Судя по тому, как полыхали глаза Адама, я поняла, что Германа ждёт пекло. Адам переполнен ненавистью. Боюсь представить, что будет, когда Адам доберётся до мерзавца. Размажет его. Прихлопнет, как ничтожного комара, без капли сожаления.

Острое лезвие сильней прижалось к моей шеи, меня окутало страхом и холодом. Герман невменяем! Он что-то принял… Не контролирует свои действия вообще! Теперь, когда моя жизнь наладилась, я очень, очень сильно хочу жить!!!

– Видео ты слил?

Герман мерзко рассмеялся, причиняя мне боль своей хваткой.

– Прошмандовка Вилена. У неё на тебя планы были. Она такую херню замутила, что я подумал, дура умом тронулась.

Умом сейчас тронулся Герман.

И это правда уже не шутки.

– Столько заморочек, и все ради чего? Ради какого-то смазливого куска дерьма, – схаркнул прямо на пол. – Тебе всегда всё самое лучшее доставалось. Семья, друзья, тёлки! Эго до небес раздул! Пришло время подвинуться или вообще испариться из нашей компании. Зря Вилена тебя на том видео обрезала. Ваши предки бы обрадовались. Идиотка по уши в тебя влюбилась. Ты для этих безмозглых овец медом намазан, я не пойму? Почему все бабы в универе хотят только тебя?!

Он дернул меня очень сильно за волосы. Я всхлипнула от боли, осознав, что мы стоим так близко к краю, что, если он сделает ещё один шаг, сорвемся. Окно в комнате большое, панорамное. От пола до потолка.

– СТОЙ! – тяжело дыша, Адам выбросил вперёд руку. – Что ты хочешь? Я всё сделаю, только отпусти её!

– Всё, говоришь? – затылком ощутила, как он выдавил мерзкую улыбочку. – Тогда на колени! Хочу твоих унижений, Адам! Признай себя ничтожеством на камеру, на весь мир, а меня… ну богом, наверно. А потом поцелуй меня в зад.

– Нет, не надо!!! – попыталась вырваться, Герман меня встряхнул.

– Уймись. Порежу!

– Он просто псих, Адам, не слушай его, нет!

Больной, Герман в самом деле слетел с катушек!

О чём тут говорить, когда от него травой за километр несет.

Он не адекватен, опасен для общества. Его ждёт тюрьма!

– Хорошо. Я сделаю это.

Слова Адама эхом, словно в отдалении, пронеслись в моем сознании.

Он ответил сразу же. Без колебаний.

– Нет. Пожалуйста… – я уже не могла говорить, лишь хрипела, потому что голос пропал.

Я понимала, что Адам сделает всё, что угодно ради меня! Даже жизнь отдаст, чтобы загладить вину. Да плевать уже на слитое видео! Я его простила. И я не желаю ему больше зла! Адам доказал, что он достоин меня, достоин моего прощения. Я просто хочу, чтобы наша жизнь наладилась. Я хочу жить нормально. Без страха, слёз… В гармонии и любви.

– Димон, держи её! – Герман подтянул меня в сторону другого парня и швырнул меня ему, а сам вышел вперёд.

– Давай, Ад! Мы в прямом эфире. Люди жаждут зрелища и твоего позора! – раскинул руки, словно здесь всё. – Приступай, умоляй меня! На коленях. И поцелуй меня в зад, у*бок.

Поворачивается спиной к Адаму, дёргает ремень на штанах. Спускает их вниз, выпячивая голый зад назад.

В моей голове тысяча ругательных слов, которые я собираюсь вылить на этого сумасшедшего недоноска, но мой рот запечатывает пропахшая куревом ладонь.

Неужели он это сделает?!

Меня разрывает на части, потому что я ничего не могу сделать, потому что всё это происходит, наверно, из-за меня! Я чувствую ужасную вину, и мне хочется немедленно умереть.

Адам делает шаг. Я зажмуриваюсь. Сил больше нет сопротивляться. Я бесполезна. Беспомощно обмякаю в руках тех, кто меня держит.

Не буду на это смотреть, не буду…

И немо плачу.

Но внезапно слышу шум, затем комната поразительно быстро наполняется дымом. Наступает хаос, неразбериха! Слышится лай собаки, топот, маты. Какая-то возня, похожая на драку.

Из-за дыма я лишаюсь зрения, закашливаюсь. Меня отшвыривают куда-то в сторону, я не знаю, куда лечу… В этот момент так хорошо слышу вой Германа, наполненный невыносимой болью. Будто ему что-то оторвали, может отрезали.

– Ах ты ж бл*ть!!!

Когда туман немного рассеивается, я размыто вижу Рудковского. Мне это кажется, или это происходит на самом деле? Может я тоже надышалась травы или странного дыма? Но сейчас я наблюдаю такую восхитительную картину: Герман стоит на коленях, пытается встать, а в его голый зад вцепилась немецкая овчарка и яростно его треплет.

– Молодец, Альма, ай молодец! Хорошая девочка!

В поле зрения появляются люди в чёрных одеждах, лица которых скрывают черные балаклавы. Их много, они безжалостно отлавливают других членов банды Германа, загоняя их в одну кучку. Там же ставят на колени, защёлкивая сзади на руках браслеты наручников.

Юрий…

Оперативно сработал.

Ещё бы минута, не представляю, чем бы всё закончилось.

Возможно, были бы реальные жертвы.

– Ты цела? – меня рывком поднимают с пола, прижимая к твёрдому телу, излучающему родное, любимое тепло.

– Адам!

Он тяжело дышит, будто пробежал марафон, его грудь часто вздымается и опадает, тесно прижимаясь к моей.

– Тшш, тише, тише, моя хорошая, это я! Всё закончилось, Ника. Надо уходить, здесь нечем дышать, – Адам гладит меня по волосам, пытаясь успокоить, но я прекрасно ощущаю, как дрожат его пальцы.

С неистовой жадностью ответно впиваюсь пальцами в его плечи, ответно обнимаю, наслаждаясь каждой секундой этого непередаваемого ощущения.

Я его чувствую.

Я слышу его голос.

Боже, как же дико сильно я его люблю!!!

– Всё нормально? – на мои щёки опускаются тёплые пальцы, нежно поглаживают.

– Пока не знаю.

– Нужно немедленно вывести тебя отсюда, но сначала… – Адам бросает взгляд на Рудковского, который позорно скулит, пытаясь отогнать от себя собаку. Альма загнала его в угол и продолжает лаять, пугая своими острыми клыками. – Доделаю то, что не успел доделать до конца. Ещё тогда, возле универа.

Адам на секунду меня оставляет, направляясь к Рудковскому. Герман так напуган, что не может даже обратно натянуть на себя штаны. Пытается, но они сваливаются. Довыпендривался!

Самое интересное, что всё это происходит в прямом эфире. Судя по звукам, донаты сыпятся с поразительной скоростью. Это будет пожертвование Герману на новую задницу! Уверена, что видео грандиозного клыкастого поцелуя, разлетится по всему интернету, как новость века.

Хотел поцелуй? Получил!

Герман решил, что он бог. Но я верила до последнего, что все поступки, хорошие они, или плохие – не имеет значения, возвращаются ответным бумерангом. Так и случилось.

– Как тебе поцелуй, Герман?

В ответ лишь слышится порция отборного мата.

Адам ничего больше не говорит, он замахивается и с впечатляющей силой бьёт подонка по лицу. Слышится хруст. Похоже, Адам сломал грязному ублюдку нос.

За ударом, следует ещё два, мощнее предыдущих. Безликие люди в темной одежде и бронежилетах чудом успевают оттащить Адама. Вероятно, еще пара ударов, и Герман отправился бы в ад. Но он должен и здесь ответить за свои поступки. Как насчёт десяти лет тюрьмы? Лучше двадцать. На его руках много отвратительных поступков.

– Ника!

На мои плечи опускается тёплый пиджак. В новом пришедшем спасителе я признаю Юрия.

– Как ты? Что-то успели сделать плохое?

– Нет, ничего такого…

Понемногу прихожу в себя. Уже наступает чёткое осознание, что я в безопасности, мне больше ничто не угрожает. Но нервы всё ещё натянуты до предела и сердце стучит, как автомат.

– Уходим.

Меня выводят на улицу, затем усаживают в салон бронированного внедорожника.

Вот теперь, когда адреналин растворился в крови, меня накрывает слабость и отвратительная тошнота.

Я продолжаю шептать и шептать имя Адама, всматриваясь в окно. Почему он не вышел следом за нами?! Паника возвращается.

Но спустя минуту, испытываю волнительный трепет в груди, – я вижу Адама. Его друг, Данил, помогает ему идти, подставив дружеское плечо. Он хромает, но держится мужественно, что вызывает безграничное уважение и восхищение его силой духа.

Адам садится в машину, я набрасываюсь на него с лютой жадностью, сжимая в объятиях. Целую его щёки, губы, всё лицо сумасшедшими поцелуями осыпаю, будто не могу насытиться, оторваться не могу! Просто не могу им надышаться…

Он поступает со мной точно также.

Уткнувшись носом в грудь Адама, только сейчас я позволяю себе как следует расплакаться.