Текст книги "Благословение"

Он смотрел на нее и думал о том, что она только что сказала. В ее словах была доля правды, но в основном он был с ней не согласен. Ведь работа ни в коей мере не сможет заменить детей и мужа.

– Ты не можешь мечтать остаться одинокой до конца жизни. Ты не должна чувствовать себя виноватой, Ди. И не должна что-то предпринимать. Так не делай себе еще больнее, становясь затворницей.

– Что заставляет тебя думать, что я сейчас одна? – сказала она, раздраженная его догадливостью.

– Потому что ты грызешь ногти, – горько усмехнулся Энди. – Ты никогда не делаешь этого, когда счастлива.

– Иди к черту! – Диана не смогла сдержаться и улыбнулась. – Мне приходится очень много работать.

Она посмотрела на бывшего мужа. Они уже говорили целый час, но все еще стояли посреди дороги возле ее машины. Ничего бы не случилось, если б она пригласила его войти ненадолго. В конце концов, они были женаты восемнадцать месяцев, а перед этим встречались довольно долго, так что она ничем не рискует, впустив его на несколько минут в гостиную.

Диана пригласила его войти, слегка удивив этим Энди, и поставила розы в вазу, поблагодарив его.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо. Знаешь, чего бы я действительно очень хотел?

– Что? – испуганно произнесла она.

– Прогуляться с тобой по берегу. Ты согласна?

Она кивнула, переодела туфли и накинула куртку потеплее, а для него она достала один из его старых свитеров, который забрала с собой.

– А я-то удивлялся, куда он запропастился, – улыбнулся Энди, надевая свитер. Он был теплый и привычный, как старый добрый друг, и Энди очень его любил.

– Ты давал мне его во время нашего последнего отдыха.

– Тогда я был гораздо лучше, чем сейчас.

– Наверное, это можно сказать про нас обоих, – добавила она.

Они стали спускаться по ступенькам, ведущим от террасы, и скоро оказались на пляже, который когда-то обоим очень понравился. Энди удивился, почему они в свое время не купили дом именно здесь. Побережье было очень красиво, и они так любили его, и теперь один только его вид успокаивал и радовал глаз. В округе мало сохранилось таких уединенных уголков природы.

Они шли молча, глядя на равномерно накатывающиеся на берег волны, и ветер обдувал их лица. Не говоря ни слова, Энди взял ее за руку, и они пошли дальше. Потом она посмотрела на него, как бы пытаясь вспомнить, каким он был. И это было очень легко сделать теперь, когда он шел рядом с ней. Он был человеком, которого она так любила… и который принес ей столько счастья… пока все не рухнуло.

– Об этом стоит подумать, правда? – сказал он, когда они уселись под дюной, довольно далеко от дома, который она снимала.

– Да, стоит. И ты был прав… Я одна… но зато я узнала про себя много интересного, много такого, о чем раньше даже не подозревала. Я была так озабочена мыслью о детях, что никогда не задумывалась и не спрашивала себя, кто я и чего хочу.

– И чего же ты хочешь, Ди?

– Я хочу прожить полноценную жизнь, я хочу выйти замуж за хорошего человека, и чтобы наши отношения не зависели от того, будут ли у нас дети. Я все еще хочу иметь детей, но теперь уже я не уверена, что буду всю жизнь страдать без них. Может быть, это самый главный урок, который я вынесла из этого кошмара. Я не знаю. Я еще не разобралась во всем до конца. – Но она проделала долгий и трудный путь с тех пор, как рассталась с ним. – Я всегда хотела понять, что собой представляют мои сестры, моя мать и я сама. Отличаюсь ли я от них или нет? Они всегда мне говорили, что я совсем не такая, как они, но мне самой так никогда не казалось. Меня всегда интересовало то же, что и их, – семья, дети. Но меня интересовали и другие вещи, и, может быть, этим-то я и отличалась. Я всегда больше внимания уделяла работе, чем домашним делам, мне необходимо было все доводить до конца и «быть лучше всех». Может быть, именно поэтому мне сейчас так плохо. На этот раз я не справилась. Я проиграла. Не получила того, к чему так стремилась. – Это была трезвая оценка происходящего, и Энди восхитила ее искренность.

– Ты совершенно особенная, – сказал он тихо, глядя на нее, – и ты вовсе не проиграла. Ты просто сделала все, что было в твоих силах. – Он с трудом сдерживался, чтобы не обнять ее. Забыв обо всех обещаниях, данных самому себе, наклонился и поцеловал ее. Диана не двинулась с места, только глаза ее засияли, как прежде.

– Я все еще люблю тебя, ты об этом знаешь, – прошептала она. – И это никогда не пройдет. Просто я считаю, что для нас будет хуже оставаться вместе. – И вдруг она рассмеялась, вспомнив про Ванду. – Ванда была ужасна, правда. У меня тогда не хватило чувства юмора, чтобы послать ее к черту. Только пару дней назад я поняла, как это все было смешно и отвратительно. Мне даже захотелось позвонить тебе.

– И надо было сделать это. – С тех пор как она ушла, он находился в таком подавленном состоянии, что ее телефонный звонок сразу бы вернул его к жизни. – Представляю, как ты меня из-за этого проклинала. Но у нас с тобой все равно не было шансов. Ванда выбрала другую пару. Как сказал ее муж, на нее отрицательно влияла твоя карма.

– Ну и прекрасно. Желаю ей родить четверых близнецов. Почему люди идут на такое? – спросила она, глядя на океан.

Солнце медленно садилось, и на горизонте появилась серая дымка.

– Ты имеешь в виду, ищут, кто бы им родил ребенка? Потому что они находятся в таком же отчаянии, в каком были мы. А Ванда, я думаю, чувствует себя, как мать Тереза, благодетельствующая несчастным.

– Я думаю, тут более важную роль играют деньги. На этом-то и строится игра: покупатель в отчаянии, а продавец знает это.

– Такова жизнь. И я рад, что твоя карма отпугнула тогда от нас эту бойкую красотку. А то могло бы случиться непоправимое.

– Я думаю, что я тогда наполовину сошла с ума или даже больше чем наполовину. – Но сейчас Диана выглядела очень спокойной и разумной, и в этот момент Энди почувствовал, что должен сделать все, чтобы вернуть ее.

Они медленно вернулись в ее дом и проболтали еще несколько часов, не касаясь запретных тем – беременности и детей. Это было похоже на то счастливое время, когда они были женаты.

Они даже не вспоминали в тот вечер, что не обедали, и, когда Энди наконец собрался уходить, оба удивились, что наступила полночь.

– Как насчет того, чтобы встретиться завтра вечером? – спросил он, испуганный тем, что Диана откажется, но она медленно кивнула головой.

– С удовольствием.

– Как насчет «Шанти»? – Это был простой итальянский ресторан в Мелроусе, там отлично готовили, и они оба любили его. – Может, потом сходим в кино?

– Отлично придумано.

Он снова поцеловал ее, и, когда уходил, они оба чувствовали себя умиротворенными, впервые за последнее время. Она смотрела, как он шел к машине, и помахала рукой. А потом вышла на террасу и долго стояла в задумчивости, глядя на океан.

Глава 14

Чарли несколько раз приходил в Палмз-парк в надежде увидеть Аннабел и Бесс, и в конце концов он их встретил. Они снова болтали и играли в мяч, но Чарли так и не осмелился попросить у Бесс номер телефона. Он представления не имел, замужем она или нет: правда, она не носила кольцо, но и о том, что она разведена, не было сказано ни слова. Ему очень нравилось наблюдать за ними, и Энни просто очаровала его своей беззубой улыбкой и непосредственным отношением к окружающему миру. С ее матерью тоже было всегда приятно поговорить. Чарли с завистью наблюдал, как они хорошо понимают друг друга, какие тесные родственные узы объединяют их.

Когда они встретились в начале марта в третий раз, он чувствовал себя так, будто они старые знакомые, и именно тогда Бесс немного пооткровенничала с Чарли. Она рассказала про детский сад, в который ходила Аннабел, и призналась, что она сама работает в медицинском центре при Лос-Анджелесском университете санитаркой. Она хотела стать дипломированной медсестрой, но не смогла закончить учебу. Они были знакомы всего несколько недель, но Чарли чувствовал себя с ней на удивление легко, когда они сидели вдвоем на скамейке и наблюдали за Аннабел, игравшей в классики. Он купил ей шоколадку, зная, что девочка любит сладкое. Сам он каждый день теперь завтракал в парке только для того, чтобы увидеть их.

– Я подхватила насморк, – заявила Аннабел, громко шмыгнув носом. Но пребывала она в отличном настроении. И уже через минуту побежала к качелям, что дало взрослым возможность продолжить разговор.

– Она – прелесть, – искренне сказал Чарли.

– Мне тоже так кажется. – Бесс с застенчивой улыбкой взглянула на Чарли. – Спасибо, что вы так добры к ней… конфеты, жвачка, теперь шоколад. Вы, наверное, любите детей.

– Да, – кивнул он.

– А у вас есть свои?

– Я… у меня… нет, пока нет… – Потом Чарли осознал то, что сказал, и заставил себя поправиться: – Нет, у меня нет детей. И, вероятно, никогда не будет, – произнес он загадочно, – но это длинная история.

«Может, его жена не может иметь детей, или у него вообще нет жены», – предположила Бесс, но, заметив его смущение, не стала ничего спрашивать.

– Мне бы хотелось усыновить когда-нибудь нескольких ребятишек. Я сам вырос в приюте и прекрасно знаю, что значит не иметь семьи и очень хотеть, чтобы она у тебя была.

Он не стал рассказывать ей, сколько приютов он сменил и сколько семей возвращали его обратно после нескольких безуспешных попыток справиться с болезнями Чарли. В самой лучшей из семей, в которой он побывал, был кот, и у Чарли начались приступы астмы. И они заявили, что если им придется избавиться от кота, то это разорвет их сердца. И решили избавиться от Чарли.

– В приютах грубо обращаются с детьми, и мне бы хотелось кого-нибудь избавить от этого, пока для него еще не все потеряно. – Он совсем недавно думал об этом. Чарли хотел усыновить малыша как отец-одиночка. Ему было известно, что некоторые так делают, и собирался осуществить свой план, когда скопит немного денег. А сейчас пока у него была своя маленькая команда, с которой он играл по выходным.

– Это очень хорошее дело, – улыбнулась Бесс. – Я тоже сирота. Мои родители умерли, когда мне было двенадцать. Меня воспитывала тетка. Я сбежала от нее, когда мне исполнилось шестнадцать, и вышла замуж. Это было ужасно глупо с моей стороны, и я получила хороший урок. Я связала свою жизнь с человеком, который пил и изменял мне, лгал, избивал меня при любом удобном случае. Теперь мне совершенно непонятно, почему я продолжала жить с ним, но к тому времени, когда я решила уйти от него, выяснилось, что я беременна. Когда родилась Энни, мне было восемнадцать. – Значит, теперь ей двадцать четыре, и это удивило Чарли – она выглядела взрослее других девушек в таком возрасте.

– И все-таки что произошло? Как вам удалось от него избавиться? – Чарли ужаснула сама мысль о том, что кто-то может ударить женщину, тем более такую милую, как Бесс.

– Он сам сбежал от меня, и я больше никогда его не видела. Конечно, у него кто-то был, а спустя полгода он погиб в драке в каком-то кабаке. Энни был тогда годик, и я вернулась сюда. С тех пор мы тут и живем. По ночам я работаю в больнице, поэтому весь день могу проводить с дочкой, а ночью за ней приглядывает наша соседка, так что мне не надо платить няне.

– Похоже, вы устроились неплохо, – улыбнулся Чарли.

– Да, пока все идет нормально. Я, конечно, очень хотела бы когда-нибудь возобновить учебу и получить диплом медсестры. Может быть, в будущем мне это удастся. – Слушая ее, Чарли очень хотел сделать что-нибудь, чтобы помочь ей.

– Где вы живете? – Ему вдруг показалось, что это очень важно – узнать о ней побольше.

– Всего лишь в нескольких кварталах отсюда, в Монтане. – Бесс сказала ему адрес, и он закивал головой. Это был один из самых бедных кварталов Санта-Моники, но довольно тихий, и вполне вероятно, что там можно спокойно жить.

– Может, как-нибудь пообедаем вместе? – спросил он, наблюдая, как Энни качается на качелях. – Втроем, вместе с Аннабел. Она любит пиццу?

– Обожает.

– А как насчет завтрашнего вечера?

– Это было бы здорово. Мне надо быть в больнице только в одиннадцать. Я выхожу из дома около десяти, а возвращаюсь в семь тридцать утра, собираю Энни и провожаю ее на занятия. Пока ее нет дома, я сплю. Это очень удобный распорядок. – Они выработали свою собственную систему, которая устраивала и мать, и дочь. Но Чарли стало жаль Бесс – слишком большая ответственность легла на ее плечи, и не было никого, кто бы помог ей.

– Похоже, вы мало спите, – сказал он мягко.

– А мне больше и не надо. Я привыкла. Сплю часа три утром, пока Энни на занятиях, а потом мне удается подремать еще немного вечером, когда я ее укладываю, перед тем как пойти на работу.

– Да, я вижу, для развлечений у вас времени совсем не остается, – заключил Чарли, и тут к нему подбежала Энни.

Бесс передала дочери предложение поесть пиццы.

– С Чарли? – Она казалась удивленной и обрадованной, и ее мама тоже была довольна, когда утвердительно кивнула головой. Она была молодой и симпатичной, но в ее сердце уже давно не было места для мужчин. И встреча с Чарли заставила ее вспомнить о том, что она прежде всего женщина. – А мы можем еще сходить поесть мороженого? – спросила его Энни, и он рассмеялся.

– Конечно! – Ему было радостно оттого, что он может доставить им это маленькое удовольствие.

Он смотрел вслед малышке, снова побежавшей к качелям, отчаянно желая, чтобы у него был свой собственный ребенок, но тут же вспомнил, что этому никогда не дано сбыться. На свете есть множество детей, и еще не один ребенок встретится ему на пути и согреет душу, как это сделала Энни. И позже он подумал о том, что много хорошего в том, чтобы сохранить свободу. Марк пытался ему это объяснить после разрыва с Барби, и вот теперь Чарли сам это понял. Он еще раз посмотрел на Аннабел, и они с Бесс обменялись нежными улыбками, и оба подумали в тот момент о будущем.

* * *

На этот раз у Пилар не было желания делать анализ на беременность. Она боялась, что он в любом случае окажется отрицательным, ведь организм еще не пришел в норму после выкидыша. Доктор сказала им, что шанс забеременеть с первого раза после внутриматочного оплодотворения, особенно теперь, очень мал. Поэтому она тянула и тянула. И когда прошла неделя, Брэд пригрозил, что сам сделает анализ, если она будет откладывать его и дальше.

– Я не хочу ничего знать, – жалобно сказала она.

– Зато я хочу.

– Я уверена, что не беременна. – Но действительно она вовсе не была в этом уверена. Она легко уставала, и грудь у нее немного увеличилась в размере.

– Сделай анализ! – убеждал он ее. Но Пилар сказала, что не сможет еще раз смотреть на все это, и ей не хотелось принимать хломифен. Правда, она его не пила с момента менструации, но если она не беременна, то ей снова придется принимать его. Она склонялась к мысли о том, что то состояние постоянного стресса, в котором она пребывает под действием лекарства, разрушает ее организм.

Брэд позвонил в конце концов ее старому гинекологу – Паркеру, и они пришли к выводу: нервное напряжение, в котором пребывает Пилар, необходимо как можно скорее снять. Доктор посоветовал Брэду привести жену к нему в кабинет, где бы он мог ее осмотреть, и, сделав это, подтвердил, что она беременна. Анализ мочи дал положительные результаты. Не было никаких сомнений в том, что Пилар ждет ребенка.

Пилар чуть не лишилась чувств от радости, и Брэд был поражен не меньше ее. После всего, что ей пришлось перенести, он очень хотел, чтобы она родила этого ребенка. Ей выписали соответствующие препараты, чтобы не дать прерваться беременности, а все остальное зависело от матери-природы. Доктор предупредил ее, что кровотечение может повториться, и вполне вероятно, что она не сможет доносить и этого ребенка. Никто не мог ей сказать точно, что же все-таки ее ожидает.

– Я готова следующие три месяца пролежать в постели, – говорила она с ужасом в глазах, но доктор Паркер настаивал, что этого делать не следует.

Потом они позвонили доктору Вард и сообщили ей, что оплодотворение было успешным. По дороге домой Брэд со смехом сказал, что это благодаря тому фильму.

– Ты безнадежен, – усмехнулась она, чувствуя себя одновременно испуганной, взволнованной и счастливой.

Пилар ужасно боялась того, что может потерять и этого ребенка, поэтому на этот раз они решили никому ничего не говорить, пока у нее не будет двенадцати недель и опасность выкидыша минует. Но в ту ночь она напомнила Брэду, что существует масса других опасностей: поздний выкидыш, рождение мертвого ребенка. Да мало ли что может случиться. В конце концов, ребенок может родиться с болезнью Дауна или с каким-нибудь другим тяжелым недугом, риск из-за ее возраста все-таки довольно велик. У нее прямо голова пошла кругом, когда она начала перечислять возможные болезни своего ребенка, а Брэд слушал ее и качал головой:

– Слушай, замолчи и не думай об этом. А как насчет плоскостопия или болезни Альцгеймера, когда ребенок уже вырастет? Успокойся, дорогая, а то к тому времени, когда тебе надо будет рожать, с тобой случится истерика.

Но когда через девять недель они сделали сонограмму, с ними обоими чуть не случилась истерика, так же как и с доктором Паркером. У нее обнаружили двойняшек, и в этом не было никакого сомнения. Пилар плакала от радости, когда смотрела, как бьются два маленьких сердечка.

– О господи, и что же теперь?! – с удивлением воскликнула Пилар. – Все, что мы хотели, мы получили в двойном размере, – проговорила она, совершенно ошеломленная тем, что у нее в животе целых два ребенка.

– Самое главное, – сказал доктор, – в ближайшие семь месяцев сохранять спокойствие, соблюдать режим и беречь себя. Надеюсь, это удастся вам обоим, иначе могут возникнуть проблемы. А мы же не хотим потерять и этих малышей.

– О боже, конечно, нет, – закрыв глаза, проговорила Пилар; она знала, что, если такое вдруг произойдет, она просто не переживет этого.

Глава 15

В марте Энди все больше и больше проводил времени на побережье вместе со своей женой. Диана наконец-то разрешила провести ему ночь в ее доме; это случилось только через месяц после того, как он разыскал ее.

– Я не хочу возвращаться в наш дом, – твердо сказала она, и Энди прекрасно понимал ее. Пока она к этому не готова. Пока. Ей все еще нужно было время, и они встречались в ее маленьком летнем домике в Малибу.

Он теперь ехал туда прямо с работы каждый день и покупал ей небольшие подарки и цветы. Иногда она готовила для него обед, иногда они обедали в своих самых любимых местах. Для них это было необыкновенное время, время восстановления сил и возвращения к самим себе прежним и к тем отношениям, которые у них были раньше.

Только в начале апреля Диана наконец согласилась вернуться домой и очень удивилась, когда поняла, что действительно соскучилась по нему.

– Прекрасный старый дом, правда? – произнесла она, оглядываясь вокруг и чувствуя себя гостьей. Три месяца она не была здесь.

– Мне кажется, именно об этом мы и думали, когда покупали его, – сказал Энди осторожно, и они провели в нем уик-энд.

Но к следующему уик-энду они почувствовали, что скучают по Малибу, и вернулись в домик, который снимали. Они отлично провели время, чувствуя себя молодыми и беспечными. Это была прекрасная пора, и Диана как-то в середине апреля очень удивила Энди, заявив, что ей по душе такая жизнь и никаких детей ей не надо.

– Ты действительно так считаешь? – спросил он. Уже в течение месяца они проводили вместе каждую ночь, и он был счастлив, как никогда. Да и Диана казалась довольной и спокойной и выглядела совершенно другим человеком.

– Да… мне кажется, что я теперь считаю именно так, – медленно произнесла она. – Мы абсолютно свободны. Мы делаем, что хотим, и ходим, куда хотим и когда хотим. Нам не надо думать ни о ком, кроме себя и друг друга. Я могу спокойно сидеть в парикмахерской и не думать о том, что надо мчаться домой, чтобы отпустить няньку, мы можем спокойно пойти пообедать в десять часов вечера и, ни о чем не думая, поехать куда-нибудь на уик-энд. Конечно, прожить так всю жизнь было бы в высшей степени эгоистично, но в настоящее время мне это определенно по душе.

– Аллилуйя! – воскликнул Энди, но тут зазвонил телефон.

Закончив разговор, он положил трубку и как-то странно посмотрел на жену.

– Кто это был?

– Старый знакомый. – Но он явно был чем-то встревожен, и она забеспокоилась:

– Что-то случилось?

– Не знаю, – честно ответил он, и ее поразила его интонация.

– В какое-то мгновение мне показалось, что это была милашка Ванда, – улыбнулась она, а Энди растерялся.

– Ты была не так уж далека от истины, – сказал он.

Энди прошелся по комнате, выражение лица у него было странным, и Диана, наблюдая за ним, вдруг забеспокоилась:

– Что все это значит? – Теперь она уже выглядела испуганной. – Что, еще одна добровольная мамаша? О, Энди… нет, мы не должны опять с этим связываться! Мы же договорились, что с этим вопросом покончено, во всяком случае, если не навсегда, то хотя бы на время. – Они еще не приняли твердого решения, но сейчас она все больше склонялась к мысли, что сможет счастливо прожить всю жизнь без детей.

– Нет, это не совсем то. – Энди сел и посмотрел на нее. – Тогда, в сентябре, когда выяснилось… когда доктор Джонстон…

– Сказал, что я бесплодна, – подсказала она.

– Я поговорил с одним моим старым школьным другом. У него несколько частных детских приютов в Сан-Франциско. Я сказал ему, что не хотел бы брать случайного ребенка, но если у него появится нормальный малыш от хорошей, здоровой матери, то нас это устроит. Я совсем забыл об этом разговоре, а он сейчас позвонил.

Энди смотрел на нее выжидающе. Он не хотел оказывать на нее давление, но решение надо было принять быстро. Было еще несколько пар на очереди, и его друг позвонил ему с информацией о ребенке первому. Они должны были дать ответ не позднее следующего утра, потому что ребенок мог появиться каждую минуту. Мать только недавно решила оставить его.

– Что он сказал? – Диана внешне казалась спокойной, но сидела очень прямо и внимательно слушала.

– Матери ребенка двадцать два года, это ее первый малыш. Она слишком долго тянула, и аборт было делать уже поздно. Она училась на последнем курсе Стэнфорда, и ее родители ничего не знали о случившемся. Отец ребенка – студент-медик Университета Сан-Франциско. Они оба сознавали, что не могут сейчас себе позволить завести ребенка, и решили отдать малыша, но только в хорошие руки.

И Эрик Джонс, школьный друг Энди, посчитал, что Диана с Энди – самая подходящая пара.

– А что, если они передумают? – с ужасом спросила Диана.

– Они имеют право сделать это, пока не подпишут окончательного соглашения, – честно сказал Энди, и она забеспокоилась еще больше.

– И сколько им на это дается времени?

– Обычно шесть месяцев, но если они захотят, могут сделать это раньше.

Диана кивнула, внимательно его слушая.

– Я не смогу этого вынести. Представь, что будет, если они заберут его… Энди, я не могу… – На глазах у нее появились слезы, и он кивнул. Он прекрасно все понимал и не хотел на нее давить.

– Все нормально, малыш. Я просто должен был сказать тебе. С моей стороны было бы нечестно промолчать.

– Да, знаю. А ты… ты очень будешь меня презирать, если мы не возьмем этого малыша? Мне кажется, что я действительно не смогу этого сделать. Это очень большой риск.

– Я никогда не стану презирать тебя. Просто я подумал, что если мы хотим усыновить ребенка, то это прекрасная возможность, но мы совсем не обязаны делать это. Ни сейчас, ни потом. Это полностью зависит от тебя.

– Я чувствую себя так, как будто только начала вставать на ноги… и мы оба только что восстановили наш брак. Я не могу подвергать все это такой опасности и снова рисковать очутиться на грани разочарования.

– Я понимаю, – сказал он.

Они провели ночь, наслаждаясь друг другом, но, когда Энди проснулся на следующее утро, Дианы рядом не было. Он поднялся и отправился на ее поиски. Он обнаружил ее на кухне. Выглядела она ужасно.

– С тобой все в порядке?

Диана была невероятно бледна, и он подумал, что она уже очень давно здесь сидит, а может, вообще не спала.

– Нет, не все, – ответила она.

– Ты что, заболела? – обеспокоенно спросил Энди, но тут она вымученно улыбнулась и покачала головой, и он почувствовал облегчение.

– Кажется, еще нет. Кажется, я просто до смерти боюсь. – Теперь он все понял и, улыбнувшись, посмотрел на нее. – Энди, я хочу это сделать.

– Взять ребенка? – Он затаил дыхание, ожидая ответа. Он тоже этого хотел, но не собирался влиять на ее решение. Теперь, когда она немного оправилась и пришла в себя, он знал, что малыш будет счастливым дополнением к их браку.

– Да. Позвони им. – Она едва смогла выговорить это.

Пока он набирал номер Эрика Джонса в Сан-Франциско, Диана ужасно нервничала. Эрик снял трубку после второго звонка, голос у него был сонный. Было восемь часов утра.

– Мы хотим взять ребенка, – без предисловий сказал Энди, надеясь, что они поступают правильно. Он молился про себя о том, чтобы родители не изменили своего решения в эти полгода. Он знал, что это может убить Диану и окончательно разрушить их брак.

– Вам нужно как можно быстрее приехать сюда, – ответил Эрик. – Час назад у нее начались схватки. Вы можете прилететь прямо сейчас?

– Конечно, – произнес Энди, стараясь говорить спокойно, хотя на самом деле он был как в бреду. Положив трубку, он кинулся целовать Диану. – У нее начались схватки, мы должны лететь в Сан-Франциско.

– Прямо сейчас? – Она была совершенно ошеломлена, а он уже звонил в аэропорт.

– Да, прямо сейчас.

Энди выпроводил ее из кухни и велел собирать вещи, а через пять минут уже был наверху, одной рукой выбирая нужные вещи из шкафа, а другой держа включенную бритву.

– Что мы делаем? – Диана вдруг рассмеялась, глядя на него. – Только вчера вечером я призналась тебе, что счастлива от того, что у нас нет детей, а теперь мы бегаем, как два идиота, собираясь лететь в Сан-Франциско, чтобы заполучить ребенка. – Потом она снова испугалась: – А что, если они нам не понравятся?.. Или мы им? Что тогда?

– Тогда мы вернемся домой, и я напомню тебе те слова, которые ты говорила вчера вечером. О том, как здорово жить без детей.

– Боже, зачем мы в это ввязываемся? – причитала она, надевая серые широкие брюки и легкие черные туфли. Ее жизнь опять понеслась, как тележка на «американских горках», и она не была уверена, что ей это по душе. И все же Диана знала, что хочет этого, что бы там она ни говорила накануне. Она чувствовала, как ее душа начала медленно приоткрываться, и это было одновременно страшно и больно. Но этой боли избежать было невозможно. Если она действительно хочет полюбить этого ребенка, она должна заставить себя быть откровенной до конца.

– Посмотри на это с другой стороны, – произнес Энди, засовывая бритву в чемодан и целуя жену, – мы теперь можем послать подальше всех Ванд со всеми их кармами и высокими гонорарами за услуги.

– Я люблю тебя, ты знаешь об этом? – Диана, улыбаясь, смотрела, как он застегивает чемоданы.

– Отлично, тогда застегни «молнию» на брюках и надень блузку.

– Не смей мною командовать, я уже без пяти минут мама. – Она надела розовую кофточку и схватила старый темно-синий свитер.

Это был самый прекрасный момент их жизни, и они не хотели забывать его. Домчавшись до аэропорта в рекордный срок, они заняли места в самолете и в одиннадцать тридцать утра уже были в Сан-Франциско.

Эрик объяснил им, как доехать до больницы. Роженицу поместили в клинику на Калифорния-стрит, Эрик, как и обещал, ждал Диану и Энди в вестибюле.

– Все идет отлично, – заверил он, проводил их наверх в приемный покой родильного отделения и куда-то исчез.

Энди шагал взад-вперед по комнате, а Диана сидела, неотрывно глядя на дверь и ожидая сама не зная чего. Через несколько минут Эрик возвратился с молодым человеком и представил его как Эдварда, отца ребенка. Этот симпатичный рослый парень, как ни смешно, был здорово похож на Энди.

Он был светловолосый, атлетически сложенный, с правильными чертами лица и открытой улыбкой. Он объяснил супругам, что Эрик почти все рассказал ему о них и им с Джейн по душе то, что Дугласы усыновят их малыша.

– Вы уверены, что не захотите забрать его? – напрямик спросила его Диана. – Я не хочу, чтобы мое сердце разорвалось на части, – произнесла она, и они все трое поняли, что она имеет в виду.

– Мы не сделаем этого, миссис Дуглас… Диана… Я клянусь вам. Джейн никак не может оставить этого ребенка. Она хотела бы сделать это, но Джейн мечтает получить диплом, да и мне еще учиться и учиться. Нас содержат родители, и они бы ни в коем случае не одобрили затею с ребенком. Я даже запретил ей говорить им об этом. Мы не хотим сейчас заводить ребенка, и это правда, поверьте. Нам нечего ему дать ни в эмоциональном отношении и ни в каком другом. Сейчас совсем неподходящее время, а потом у нас наверняка еще будет куча детей.

Это было похоже на браваду, что очень обеспокоило Диану; она всегда удивлялась, как люди могли быть так уверены в своем будущем. Как он мог знать, что в будущем все будет хорошо? Как они могут так запросто отдать ребенка, надеясь на то, что смогут в любой момент родить еще одного? Взять хотя бы, к примеру, ее, Диану.

– Мы уверены в этом, – снова пообещал Эдвард.

– Надеемся, что это так, – серьезно сказал Энди.

Потом они задали ему несколько вопросов о его здоровье, о вредных привычках, об их семьях. И Эдвард спросил их о том, как они живут, во что верят, об их семейных отношениях, об их отношении к детям. И в конце концов они согласились, что Эрик прав – они отлично подходили друг другу.

Вдруг Эдвард удивил их:

– Мне кажется, что Джейн будет приятно увидеть вас.

– Мы тоже хотим этого, – сказал Энди. Он думал, что увидит ее после родов, но Эдвард пригласил их следовать за ним в дверь, на которой было написано: «Родильное отделение. Не входить».

– Вы имеете в виду, прямо сейчас? – испуганно спросила Диана. Она представила себя на месте Джейн: если бы во время ее обследований присутствовал кто-нибудь посторонний, хотя, конечно, это был совсем другой случай.

– Не думаю, что она будет против.

К этому времени схватки продолжались уже шесть часов, но роды продвигались медленно, как объяснил Эдвард, и врачи уже хотели дать ей стимулирующие препараты, чтобы ускорить процесс.

Он предъявил свой пропуск и провел их по длинному коридору к родильной палате, где лежала Джейн. Они зашли туда втроем, оставив за дверью Эрика.

Джейн, симпатичная темноволосая девушка, протяжно застонала, и медсестра сказала несколько ободряющих слов. Когда схватки прекратились, Джейн замолчала и посмотрела на них. Она знала, кто они. Эдвард сказал ей, что приемные родители уже приехали, и она пожелала с ними встретиться.