Текст книги "Благословение"

* * *

В мае исполнилось уже три месяца, как Чарли и Бесс были знакомы, а ему казалось, что они были добрыми друзьями всю жизнь. Они могли разговаривать на любые темы, и он много рассказывал ей о своем детстве, о том, как оно определило всю его жизнь, и поэтому он так серьезно относится к семье, детям и дому. Он пожаловался на свою неудачу с Барбарой и на то зло, которое она причинила ему своим уходом. Но теперь Чарли уже спокойно относился к их разводу, все больше склоняясь к мысли, что они действительно просто не подходили друг другу.

И все-таки была одна вещь, которую он пока не мог сказать Бесс и, наверное, не скажет никогда. Он понимал, что не имеет права жениться, но так как об этом не было и речи, ему не следовало затрагивать эту тему. Ни к чему ей знать, что он бесплоден.

Бесс ему очень нравилась, и он страшился потерять ее. Он и без того очень многое потерял в своей жизни, очень многих людей, которые были ему небезразличны, чтобы потерять еще и Бесс с Энни.

Они втроем провели День матери, и Чарли повел их завтракать в «Марина Дел Рей». Но сперва они с Энни купили цветы для Бесс, и девочка вложила в букет рисунок, который сделала в школе. После обеда они отправились на пляж и прекрасно провели время. Чарли был очарован девчушкой, и, когда Энни играла с другими детьми, Бесс посмотрела на него и задала тот самый… самый страшный вопрос:

– Почему ты решил никогда не иметь детей, Чарли?

Они лежали на песке, ее голова покоилась у него на груди, и Бесс почувствовала, как он напрягся, когда она задала вопрос.

– Не знаю. У меня нет времени, нет денег.

Это было так не похоже на него. Чарли уже говорил ей раньше, что одним из самых главных разногласий у них с женой было то, что она не хотела рожать ребенка. Потом, правда, как он объяснил, она забеременела от кого-то другого, что окончательно разрушило их брак. Он не вдавался в подробности, сказал только, что был готов принять ребенка за своего, но к тому времени, когда сообщил ей об этом, она уже сделала аборт.

– Не думаю, что когда-нибудь я снова женюсь, – медленно произнес он. – Мне нельзя этого делать…

Бесс перевернулась и смущенно посмотрела на него, застенчиво улыбаясь. Она вовсе не преследовала никакой цели, задавая этот вполне невинный вопрос. Просто интересовалась его прошлым и вообще всем, что касалось его.

– Но я же спрашиваю совсем не об этом. Не нервничай так. Я вовсе не собираюсь тебе навязываться. Я просто спросила тебя, почему у тебя никогда не будет детей.

Она была совершенно спокойной, чего никак нельзя было сказать о Чарли. Бесс предположила, что сказала что-то не так, но он вдруг медленно поднялся, и она тоже встала и уставилась на него. Не было смысла обманывать ее. Она ему слишком нравилась. И было бы несправедливо встречаться с ней, а потом в один прекрасный день исчезнуть. Чарли решил, что должен сказать ей о своем несчастье сейчас. Она имеет право знать, с кем проводит время.

– Я не могу иметь детей, Бесс. Я узнал об этом полгода назад, как раз перед Рождеством. Меня обследовали, и, короче говоря, выяснилось, что я бесплоден. Для меня это было страшным ударом, – сказал он и сам испугался своего признания. Его ужаснула мысль о том, что теперь он потеряет ее. Бесс бросит его, зачем ей связывать свою жизнь с неполноценным мужчиной. Наверное, это делали почти все в его жизни. Но то, что он ей это сказал, было правильно, Чарли не сомневался в этом.

– О, Чарли… – сочувственно сказала Бесс, жалея, что завела этот разговор. Она протянула руку и дотронулась до его руки, но он никак не отреагировал на этот жест. Он вдруг сделался каким-то чужим и далеким.

– Конечно, мне надо было сказать тебе об этом раньше, но, согласись, о таких вещах не станешь откровенничать при первом свидании. – «А может, вообще никогда не станешь».

– Конечно, нет. – Бесс мягко улыбнулась и решила слегка поддразнить его: – Вообще-то ты мог хотя бы намекнуть, и нам обоим не надо бы было так тщательно предохраняться. – Они пользовались презервативами, что, как они оба считали, было вполне надежно при новом знакомстве. Но она еще пользовалась диафрагмой, и теперь это казалось ей смешным, но Чарли, однако, было не до веселья. – Не расстраивайся, – сказала она тихо, а потом вдруг нахмурилась. – А что это за ерунду ты нагородил насчет того, что никогда больше не женишься? Что все это значит?

– Мне кажется, что я просто не имею права жениться, Бесс. Вот взять, к примеру, тебя, у тебя прекрасная дочурка, тебе надо рожать еще детей.

– Кто тебе сказал, что я хочу еще детей? И могу ли я иметь их? – Она вопросительно посмотрела на него.

– Ты не хочешь? Не можешь? – Он очень удивился. Ведь она так любила Энни, он даже представить себе не мог, что Бесс больше не хочет детей.

– Нет, конечно, я могу рожать, – ответила она честно, – я полагаю, это будет зависеть от того человека, за которого я выйду замуж, если я вообще сделаю это. Но, сказать по правде, я совсем не уверена, что мне нужен еще один ребенок. Мне вполне хватает Энни. Мне и в голову не приходило иметь много детей. Я даже рада, что у меня только она одна. Я тоже была единственным ребенком в семье и нисколько не страдала от этого. К тому же я просто не могу позволить себе родить еще, во всяком случае, сейчас. Мне порой тяжело прокормить себя и дочку.

Чарли знал об этом и старался как мог деликатнее помочь ей: он приносил небольшие подарки, покупал продукты и водил их обедать.

– Но если ты выйдешь замуж, ты скорее всего захочешь родить еще. Этого бы хотел каждый… вот я, например… – говорил он с грустью. – Когда-нибудь я обязательно усыновлю хотя бы одного ребенка. Я поднакоплю немного денег за этот год и тогда смогу усыновить мальчика. Сейчас отцам-одиночкам разрешили брать детей, и я хочу найти малыша, такого же, каким был я сам, изнывающего в каком-нибудь бедном детском доме и не имеющего в целом мире никого, кто бы любил его. Я хочу изменить его безрадостную жизнь и, может быть, жизни еще нескольких ребятишек, если, конечно, потяну.

– И скольких ты думаешь усыновить? – растерянно спросила она.

– Двоих… троих… я не знаю. Это моя мечта. Я думал об этом, даже когда еще не знал, что у меня не будет своих детей.

– А ты точно уверен, что у тебя не будет своих? – серьезно спросила она.

– Абсолютно. Я ходил к одному очень надежному специалисту в Беверли-Хиллз, и он сказал, что у меня нет никаких шансов. И я думаю, что он прав. У меня в жизни было много возможностей, особенно когда я был моложе, но этого ни разу не произошло.

– Ты знаешь, это не самое страшное в жизни, – успокаивала она его. Конечно, ей было его очень жаль, но Бесс вовсе не считала, что это конец света. И эта его тайна вовсе не изменила ее к нему отношения. Она по-прежнему считала его добрым и мужественным, и именно эти качества подкупали ее.

– Это на какое-то время совершенно выбило меня из колеи, – продолжал объяснять Чарли, – ведь я всегда так хотел иметь своего собственного ребенка и так старался, чтобы Барби забеременела. Я надеялся, что это спасет наш брак. – Потом он вдруг горько рассмеялся: – В конце концов кто-то сделал это вместо меня.

Хотя теперь это его нисколько не волновало. Ему было немного грустно оттого, что у него ничего не получилось с Барби, но за последние несколько месяцев Чарли научился более трезво смотреть на все это, особенно после того, как встретил Бесс и Энни. Единственное, что его сейчас беспокоило, – это то, что его привязанность к Бесс может перерасти в сильное чувство. Он все еще думал, что не имеет права жениться на ней и лишать Бесс возможности иметь детей. Сейчас ей, может, и рано думать об этом, но она наверняка захочет этого потом.

– Мне кажется, что тебе не следует так переживать, – мягко сказала она. – Пойми, что та женщина, которая по-настоящему полюбит тебя, прекрасно все поймет, и ей будет безразлично, могут у тебя быть дети или нет.

– Ты так думаешь? – Чарли посмотрел на нее удивленно, и они снова легли на песок, ее голова опять покоилась на его плече. – Мне кажется, что ты не права, – сказал он после минутного размышления.

– Нет, права. Вот мне, например, было бы все равно.

– Ты говоришь это, чтобы меня утешить, – возразил Чарли.

Бесс села и посмотрела на него сверху вниз.

– Не указывайте, что мне делать, Чарли Винвуд. Я могу делать все, что мне, черт возьми, захочется, и могу заявить тебе прямо сейчас, что мне абсолютно наплевать на то, что ты бесплоден. – Она произнесла это неожиданно громко, и он вздрогнул и огляделся, но, казалось, никто не обращает на них никакого внимания, да и Энни не было рядом.

– Почему бы нам не написать об этом большое объявление?

– Извини. – Казалось, она успокоилась и снова улеглась рядом с Чарли. – Но я говорю искренне.

Он перевернулся на живот и, положив подбородок на руки, пристально посмотрел на нее.

– Ты говоришь искренне, Бесс?

– Да.

Это многое меняло для него и заставило серьезно задуматься об их будущем. Но все равно Чарли считал нечестным жениться на такой молодой женщине и не иметь возможности подарить ей ребенка. Он помнил о том, что существует донорская сперма, ведь именно это предлагал доктор Патенгилл, но он знал, что никогда не пойдет на это. Но если она искренне говорила и если у них будет Энни… или… они смогут усыновить несколько детишек.

Чарли лежал на песке и улыбался Бесс, а потом, не говоря ни слова, подвинулся ближе и поцеловал ее.

Глава 17

Годовщину своей свадьбы, свою вторую годовщину, Энди с Дианой праздновали дома. Они не хотели доверить свою малышку никому даже на непродолжительное время. Диана заверила мужа, что ей никуда не хочется идти.

– Ты не обманываешь? – Энди чувствовал себя слегка виноватым оттого, что не может ее никуда повести, но ему самому нравилась перспектива просидеть этот день дома с женой и девочкой.

Диана даже не вспоминала о работе, она все свое время проводила с Хилари и много думала о том, что делать, когда отпуск закончится. Ей нравилось исполнять материнские обязанности и хлопотать по дому, но она уже начала задумываться о том, что в конце концов ей надо будет снова начать работать, может быть, неполный день. Ей даже пришла идея найти себе другое место, где бы она могла сама планировать свое рабочее время. Но у нее в запасе было еще целых три месяца, чтобы принять окончательное решение.

Энди был занят в офисе как никогда. У него были новые сериалы, новые звезды, новые контракты.

Билл Беннингтон взял длительный отпуск, чтобы помочь жене в уходе за ребенком. Дениза родила раньше времени, не обошлось без осложнений, но сейчас малыш был уже дома.

Диана как-то навестила Денизу и предложила свою помощь. После двух месяцев забот о ребенке она чувствовала себя опытной мамашей. Она не пренебрегала всеми советами, которые давали ей Сэмми с Гейл, а также помощью педиатра. А в некоторых случаях полностью доверяла своей интуиции. Казалось, она очень разумно обращается с Хилари. Об этом сказал ей ее отец, когда в первый раз пришел взглянуть на внучку. Увидев ее, он не мог сдержать слез. Для него было невероятным облегчением сознавать, что его любимая дочь теперь спокойна и счастлива. Он заключил Диану в объятия, а потом улыбнулся, глядя на малышку.

– Ты сделала большое дело, – сказал он.

Диана с беспокойством взглянула на отца: может, он забыл, что она не рожала дочь. Провалы в памяти могли быть первым признаком того, что он начал сдавать. Такого за ним раньше не замечалось.

– Папочка, но это не я родила ее, – осторожно напомнила она, вызвав своим замечанием у отца ироническую усмешку.

– Я знаю об этом, глупышка. Но ты решилась на такой смелый шаг – стать матерью этой малютки. И она – дар божий для всех нас, а не только для вас с Энди. – Он долго стоял и смотрел на девочку, а потом наклонился над кроваткой и поцеловал внучку. Перед уходом он заверил родителей Хилари, что их дочь – самый прелестный ребенок, какого он когда-либо видел. Можно было не сомневаться, что отец Дианы говорит от чистого сердца.

В начале июня они крестили девочку и отпраздновали это событие в доме родителей Дианы в Пасадене. В те дни, казалось, они были полностью поглощены ребенком. Диана целиком отдавала себя уходу за дочерью и казалась совершенно измученной. Несомненно, сказывался недостаток сна: каждую ночь она вставала по три-четыре раза, и в первый месяц у Хилари были сильные колики. Но теперь девочка спала намного спокойнее и не доставляла таких хлопот, но это мало отразилось на Диане. Вечером, в годовщину своей свадьбы, когда они остались дома, Энди обратил внимание на то, что жена даже не наложила косметику. Ее бледность и утомленность заставили его пожалеть о том, что они отказались от летнего пляжного домика, который снимала Диана, когда они жили отдельно. Они очень полюбили его, но теперь, когда у них была Хилари, не могли себе позволить продолжать арендовать пляжный домик.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – Он с беспокойством смотрел на нее, но все-таки она выглядела счастливой.

– Да, отлично. Просто я устала. Хилари прошлой ночью просыпалась каждые два часа.

– Может, тебе следует нанять себе помощницу, знаешь, какую-нибудь приличную няню с рекомендациями?

– Даже не заикайся об этом. – Диана притворилась разозленной. Она никому не позволит заботиться о ее ребенке. Слишком долго она ждала это счастье и отдала за него слишком дорогую цену – часть своей души, чтобы позволить чужой женщине прикоснуться к девочке. Единственный, кому она позволяла помогать ей, – муж.

– Эту ночь я буду дежурным, – решил Энди. – Ты должна хорошенько выспаться.

В тот вечер он приготовил обед, пока жена укладывала малышку. А потом они долго сидели и разговаривали о том, как изменилась их жизнь и как многого они достигли за эти два года. Они с трудом могли вообразить себе, что было время, когда они жили без Хилари.

Спать они пошли рано, и Энди хотел заняться любовью с женой, но Диана уснула прежде, чем он вышел из ванной. Он постоял несколько секунд, улыбаясь, глядя на нее, а потом придвинул кроватку на колесиках к своей стороне кровати, так, чтобы услышать, когда малышка проснется для следующего кормления.

Но на следующее утро, крепко проспав всю ночь, Диана выглядела еще хуже, чем накануне. И наливая ей кофе, Энди с тревогой вглядывался в осунувшееся лицо жены.

– Мне кажется, я подцепила грипп, – пожаловалась она, а потом забеспокоилась, что может заразить малышку. – Может быть, мне лучше надеть повязку, – сказала Диана, и Энди рассмеялся.

– Послушай, она у нас закаленная. И потом, если у тебя действительно грипп, то она уже в любом случае заразилась.

Была суббота, и Энди вызвался ухаживать за дочкой весь день. Диана же проспала с полудня до вечера, и потом, когда она готовила обед, ее пошатывало от слабости. Энди с беспокойством заметил, что жена ничего не ест, сославшись на отсутствие аппетита.

К понедельнику ничего не изменилось. У Дианы не было температуры, но она была похожа на тень. Уходя на работу, он посоветовал ей вызвать врача.

– И не рассчитывай на это, – сказала она. Вид у нее был измученный, он не видел, чтобы она ела в эти выходные. – Я до конца жизни больше не желаю видеть ни одного доктора.

– Я же не сказал, что тебе надо позвонить гинекологу, я сказал – просто врачу. – Но Диана категорически отказалась.

Бывали дни, когда она выглядела немного лучше, но это случалось редко. Он уже начал серьезно опасаться за ее здоровье, но Диана абсолютно ничего не желала слушать.

– Послушай, глупышка, – сказал ей Энди как-то в начале июля, как раз накануне их семейного праздника в Пасадене. – Ты нужна и Хилари, и мне. Ты уже целый месяц чувствуешь себя отвратительно, в конце концов, сделай с этим что-то! Может, ты заработала себе анемию, потому что не спишь ночами и ничего не ешь.

– А как же другие матери? Мне кажется, они отлично со всем справляются. Вот Сэмми ухаживает за тремя детьми, и ничего. – Но ее действительно беспокоило, что она теперь постоянно пребывала в таком подавленном состоянии. Диана вынуждена была признать, что почти все время чувствует себя совершенно разбитой. И на следующий день, когда вся ее семья собралась на праздник, Энди поговорил со своим свояком Джеком и попросил его заставить Диану сходить к врачу.

Джеку удалось на несколько минут остаться с ней наедине сразу после завтрака, когда она кормила Хилари.

– Энди очень беспокоится за тебя, – прямо сказал он.

– Напрасно. Со мной все хорошо. – Диана попыталась отделаться от него, но это было не так-то просто, тем более что он перед этим поговорил с Энди и тот попросил Джека быть понастойчивей.

– Если учесть, что ты молодая красивая женщина и у тебя есть прекрасная дочурка, то выглядишь ты совсем неважно, – настаивал он.

Джек был искренне рад за них и вздохнул с облегчением, когда Гейл сказала ему, что они удочерили ребенка. Он знал, в каком плачевном состоянии пребывала Диана, и ужасно жалел их обоих.

– Почему бы тебе не сделать анализ крови? – предложил он, хотя сомневался, что ему удастся уговорить Диану, зная ее упрямый характер.

– Что мне это даст, Джек? Мне скажут, что я ослабела? Я и так это знаю. Я сделала в своей жизни столько анализов, что теперь сыта ими по горло.

– Но это же совсем другое, Диана, и ты знаешь это. Я говорю о том, чтобы просто провериться. Это же ерунда.

– Для тебя это, может быть, и ерунда, но я считаю иначе.

– Тогда почему бы тебе не прийти ко мне? Я бы мог сделать тебе анализ крови, чтобы узнать, не подцепила ли ты какую-нибудь инфекцию, из-за которой ты так утомляешься, а если у тебя действительно анемия, я выпишу тебе какие-нибудь витамины. Ничего страшного.

– Ну посмотрим, – поколебавшись, произнесла она. Когда они прощались, Джек снова попытался убедить ее:

– Я надеюсь увидеть тебя завтра утром в своем кабинете.

Ей все еще казалось, что в этом нет никакого смысла, но на следующее утро, когда Энди ушел на работу, Диане стало так плохо, что она упала прямо на полу в ванной и пролежала так, в полуобморочном состоянии, целый час, в то время как Хилари неистово кричала в спальне.

– Сейчас, дорогая… – шептала она, пытаясь собраться с силами, – я иду… иду…

И уже через час после этого она с Хилари входила в кабинет Джека.

Она неохотно рассказала ему о том, что произошло сегодня утром, и сказала, что такое случалось и раньше. У нее было смутное подозрение, что в результате всех прошлогодних событий она заработала себе язву.

Джек присматривался к ней, пока она ему все объясняла, а потом начал задавать вопросы, в частности, не рвало ли ее, и если рвало, то какого цвета была рвота: была ли она похожа на кофейную гущу, или, может быть, ее вообще рвало кровью.

Диана ответила отрицательно, и он кивнул.

– Что все это значит? – взволнованно спросила она. – У меня что-то серьезное?

– Я просто хочу проверить твои подозрения насчет язвы, и мне надо точно знать твои ощущения. – Джек был гинекологом и не очень хорошо разбирался в других болезнях. – Если действительно будут основания считать, что у тебя язва, тебе придется сдать еще кое-какие анализы. Но давай пока не будем заострять на этом внимание.

Он взял у нее кровь, сделал какие-то записи в истории болезни. Потом стал осматривать ее. И вдруг удивленно посмотрел на Диану поверх очков.

– Что это? – спросил он, заметив припухлость в нижней части ее живота. – Это было раньше?

– Я не знаю. – Диана выглядела испуганной, когда потрогала живот. Да, она заметила это недавно, но не могла вспомнить когда. Может быть, прошло уже несколько недель, или дней, или месяцев. Она так уставала, что ей некогда было думать об этом. – Думаю, не так уж давно. Примерно тогда, когда мы взяли ребенка.

Джек, нахмурившись, посмотрел на нее, потом исчез ненадолго и, вернувшись, сел на стул напротив нее со странным выражением на лице.

– Когда у тебя в последний раз была менструация? – спросил он, и она задумалась.

Диана попыталась ответить на его вопрос, но так и не смогла вспомнить.

– Не знаю, – напрягла она память, – может быть, еще до того, как появилась Хилари. Да, где-то два месяца назад. Но, ради бога, что-то действительно не в порядке? – Может быть, ко всем тем неприятностям с пищеварительной системой у нее еще и опухоль? – Ты что думаешь, это какая-то опухоль? – Боже, только этого не хватало! А вдруг у нее рак? И что же она скажет Энди? «Дорогой… мне действительно очень жаль… но я, наверное, скоро умру, и ты останешься один с нашей девочкой…»

Глаза у нее наполнились слезами, и зять похлопал ее по руке.

– Ну зачем делать такие скоропалительные выводы? Я полагаю, тут нечто другое. Как считаешь, может, ты беременна?

– Ну ты фантазер, Джек. – Она засмеялась и села. – Знаешь, что сказал доктор? У меня есть один шанс из десяти тысяч или нет, кажется, из десяти миллионов. Я не помню, да это и неважно.

– Я думаю, что это вполне возможно. И если бы ты не была моей свояченицей, я бы тебя осмотрел. Послушай, я сейчас приведу одного из моих коллег, он осмотрит тебя, мы быстро сделаем анализ мочи и постараемся все выяснить. Я не хочу делать преждевременные выводы, но налицо все симптомы.

– Ну да, конечно, – подозрительно посмотрела на него Диана, – и окажется, что это рак.

– Кончай болтать чепуху! – сказал Джек и вышел, а она вся кипела от злости. Он привел ее в бешенство тем, что коснулся этой темы. Диана достаточно натерпелась в жизни по этому поводу и теперь даже думать об этом не желала. Беременна… Чушь собачья! Она разозлилась, но тут в кабинет вошел Джек в сопровождении молодой миловидной женщины. Он представил ее Диане, которая еле удержалась, чтобы не нагрубить ей.

– Нам нужно подтвердить беременность, – объяснил он. – Дело в том, что после нескольких тщетных попыток забеременеть врачи сказали ей, что вероятность этого очень мала, ее почти не существует. Но некоторые симптомы, которые я обнаружил, подтверждают обратное.

– А вы сделали анализ? – спросила врач, и Джек отрицательно покачал головой, а потом попросил Диану снова лечь. Доктор прощупала Диану, нажала на живот. – Вам так больно?

– Да, – ответила она, отрешенно глядя на стену. Они не имели права так поступать с ней. Это похоже на страшный сон, от которого Диана хотела как можно скорее проснуться.

– Проверь, пожалуйста, хорошо, Луиза?

– Конечно.

Джек поблагодарил ее и вышел из комнаты, а Луиза помогла Диане устроиться в гинекологическом кресле. Диану била дрожь, но Луиза, притворившись, что ничего не замечает, надела перчатки и начала обследование.

– А кто сделал заключение, что вы бездетны? – спросила она, тщательно осматривая Диану.

– Александр Джонстон.

– О, он один из самых лучших специалистов. И что он сказал?

– Что я бесплодна почти на сто процентов.

– А он объяснил почему?

– Из-за спирали, которой я пользовалась, будучи еще в колледже, во всяком случае, так он предположил.

Обследование продолжалось, и Диану удивило, как долго оно тянется.

– Я думаю, что в этом случае применяют искусственное оплодотворение, – сказала Луиза, и Диана кивнула. – Он предлагал использовать донорскую яйцеклетку? – спросила врач, но Диана вздрогнула и покачала головой, это была реакция и на ее вопрос, и на ее действия. Ни то, ни другое не вызывало у Дианы приятных ощущений.

– Да, предлагал. Но это мне не понравилось. Мы удочерили в апреле новорожденную девочку.

– Да, я видела ее в приемной. Она просто красавица. – С этими словами Луиза закончила обследование. Она улыбнулась Диане, но прежде, чем успела что-либо сказать, вошел Джек.

– Ну, что? – с нетерпением спросил он.

Луиза посмотрела на своего коллегу.

– Мне бы очень не хотелось опровергать доводы специалиста, – застенчиво произнесла она, и Диана замерла, ожидая приговора – рак, – но, по-моему, доктор Джонстон ошибся. Кажется, у нее матка, как при десяти неделях. Если бы вы мне не сказали, я бы не сомневалась, но мне никогда не приходилось решать такие вопросы вот так сразу. Поэтому я думаю, что срок даже немного больше. Когда был последний менструальный период? – Диана прекрасно знала все эти термины, и ее приводило в ярость одно только упоминание о них. У нее закружилась голова, и она закрыла глаза.

– В конце марта – в начале апреля. Я не могу вспомнить.

– Значит, у нее приблизительно три месяца беременности.

– Что?! – Диана уставилась на них в изумлении. – Вы что, шутите? Джек, не смей так издеваться надо мной.

– Клянусь, Диана, я не шучу. Это действительно так. – Луиза попрощалась и ушла, а Джек попросил Диану пойти в ванную и собрать немного мочи, чтобы он мог сделать анализ.

Анализ подтвердил диагноз – не было никаких сомнений в том, что Диана беременна.

– Нет, я не могу… Такого не может быть… – снова и снова повторяла она, но это было так. Когда Диана уходила, она взяла с него слово не говорить об этом никому, пока она сама не сделает этого. Вид у нее был совершенно ошеломленный.

Из клиники Диана сразу поехала на радиостанцию, ей не терпелось увидеть мужа. Когда она ворвалась к нему в офис с Хилари, мирно спящей в багажной люльке, Энди был на совещании.

– Мне необходимо срочно его видеть, – объяснила она секретарше, – прямо сейчас! – И что-то в выражении ее лица подсказало девушке, что Диана не шутит. Секретарша вошла в кабинет, где шло совещание, и вскоре оттуда появился взволнованный Энди.

– Что случилось? С малышкой все в порядке? – Он был напуган ее смертельной бледностью.

– С ней все отлично. Мне нужно поговорить с тобой. Наедине.

– Пошли в мой кабинет. – Он забрал у нее Хилари, и она пошла за ним в его кабинет. – Что случилось, Ди? – Произошло действительно что-то ужасное. Он даже боялся предположить что.

Она не стала тянуть, только посмотрела на него в полном замешательстве:

– Я беременна.

– Ты серьезно? – Он уставился на нее и вдруг усмехнулся: – Ты что, смеешься надо мной? – Энди никак не ожидал услышать именно это, но Диана подтвердила:

– Три месяца… ты можешь в это поверить?

– Нет… То есть да… то есть, малыш, я так рад за тебя… и за себя… и за Хилари… Боже, три месяца! Это произошло скорее всего в тот день, когда мы как раз привезли ее из Сан-Франциско. Вот так удача!

Диана села, вид у нее был счастливый и немного застенчивый:

– Я тогда была такой взволнованной и счастливой, что даже не помню, чтобы мы занимались любовью в те дни.

– Надеюсь, что это все-таки был я, – поддразнил он. – А то кто знает? Может, произошло непорочное зачатие?

– Конечно, нет.

– Боже мой! Я не могу в это поверить. И когда ты родишь?

– Не знаю. Кажется, в январе. Я была в шоке и не слышала, что там говорил Джек. Кажется, в середине января.

– Не могу в это поверить. Мы должны позвонить доктору Джонстону и сказать ему об этом.

– К черту Джонстона, – сказала она сердито и встала, чтобы поцеловать мужа. И он в волнении подхватил ее и закружил по комнате.

– Да здравствуем мы… да здравствуешь ты! Ура, мы беременны! – Потом Энди вдруг посерьезнел: – Как ты себя чувствуешь? О господи, теперь понятно, почему тебе было так плохо.

– Да, но Джек сказал, что самое худшее уже позади. Он заверил, что я буду себя чувствовать лучше уже через неделю-две.

– Отлично. Давай сегодня вечером пообедаем в честь такого события. В «Л’Оранжери». Если понадобится, мы сможем оставить Хилари в гардеробе. – Он снова поцеловал ее и помчался на свое собрание.

А Диана долго стояла, глядя в окно, и с удивлением думала о том, что произошло.

* * *

Летом Пилар чувствовала себя хорошо. В июне ей сделали амниоскопию – врачу пришлось взять околоплодную жидкость из обоих зародышей двумя огромными иглами. Они уже получили результат анализов, и супруги знали, что у них будут девочка и мальчик и что оба плода развиваются нормально.

И узнав результаты анализа, Пилар решила, что пора позвонить матери. Она набрала ее номер в субботу после обеда, от души надеясь, что мать уже ушла с работы. Но оказалось, она сидела около телефона и после первого же звонка сняла трубку. В этот уик-энд она должна была принять двух очень больных детей.

– А, это ты, – сказала она удивленно, – я думала, это из больницы. Как ты там? – Пилар вдруг вспомнила, как, будучи ребенком, она всегда чувствовала себя помехой, ничтожной мелочью среди всех важных дел матери. Но сейчас она должна была сказать ей нечто важное, и ей было интересно, как мать это воспримет.

– Отлично, мам. А ты?

– Хорошо, только очень много работы. А как Брэд?

– У него все в порядке. – Пилар вдруг занервничала. – Мама, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ты что, заболела? – озабоченно спросила мать, и Пилар тронуло ее беспокойство.

– Нет, со мной все в порядке… Я… Мама, я беременна, – тихо произнесла она, улыбаясь и вдруг подумав, что ее мать воспримет это известие как чудо.

На другом конце провода последовало долгое молчание, а потом Элизабет Грэхем произнесла ледяным голосом:

– Какая глупость! Я же говорила тебе об этом, когда ты выходила замуж за Брэда. Вы оба слишком стары для того, чтобы даже думать о детях.

– Но врачи так не считают. Мы с ними все обсудили, прежде чем зачать ребенка.

– Так вы сделали это специально?

– Да.

– Совершеннейшая глупость! – Ей было уже шестьдесят девять, и некоторые ее взгляды на жизнь были далеко не современными.

Ответ матери прозвучал как пощечина, и разговаривать с ней дальше, как всегда, не имело смысла. Это была все та же старая игра по ее правилам. Пилар тщетно ожидала от матери, что в ней хоть на мгновение проснутся добрые чувства к дочери, но она напрасно надеялась на это.

– Даже еще большая, чем ты думаешь. – Если уж поражать мать, то до конца. Это даже начинало ей нравиться. – У меня будет двойня.

– О господи! Ты принимала таблетки?

– Да, – ответила Пилар вызывающе.

Брэд вошел в комнату, прислушался к разговору и погрозил ей пальцем. Она просто издевалась над матерью и наслаждалась этим подобно тому, как испорченный ребенок от души наслаждается какой-нибудь глупой шалостью.

– Ради всего святого, Пилар, кто этот кретин, который посоветовал вам сделать это?

– Мама, мы сами этого захотели. Но мы ездили к специалисту в Лос-Анджелес. Она – гений в своей области, и нам ее очень рекомендовали.

– Как ее имя? У меня не очень много знакомств в том кругу, но я могу узнать.

– Хелен Вард. Но тебе не стоит ничего узнавать. Мы уже делали это и не услышали ничего, кроме самых лучших отзывов.

– Не такая уж она гениальная, если поддержала нелепую затею сорокачетырехлетней женщины забеременеть. Я лично всегда стараюсь отговорить таких мамаш. Я постоянно сталкиваюсь с результатами поздних беременностей, и, поверь мне, они очень плачевны.

– Но, согласись, не у всех твоих пациентов сорокалетние матери. Наверняка среди них есть и молодые.