Текст книги "Креольская невеста"

Глава 15

Всегда ударяешься больным местом.

Французская пословица

На третий день своего свадебного заточения Камилла сидела в гостиной и пыталась читать. Саймон не шел у нее из головы. С той ужасной брачной ночи он даже не пробовал отговорить ее от решения расторгнуть их брак. По крайней мере не предпринимал для этого никаких видимых усилий: не пытался больше ее соблазнить, не спорил с ней. Но он применил более подлую тактику, и надо сказать, это уже порядком утомило Камиллу.

На второй день после свадьбы Саймон подстерёг ее и заявил, что, так как их брак фиктивен, он не видит никакого смысла пять дней безвылазно сидеть дома и бить баклуши. Камилла встревожилась и стала объяснять ему, что если он нарушит креольский обычай, то вскоре о них начнет сплетничать весь город. Глаза его блеснули, и он ответил, что ей-то какое дело – когда она подаст на расторжение брака, о них так или иначе будут сплетничать, так лучше уж пусть начинают прямо сейчас.

Таким образом он намеревался подавить сопротивление Камиллы. С этого момента, какие бы приказания она ни давала его слуге Луису, они выполнялись с точностью наоборот. Саймон за этим следил. Сам он с притворной учтивостью объяснил Камилле, что она под его крышей минутная гостья и что он хочет, чтобы все дела в доме велись так же, как до ее появления. Саймон приходил к обеду с опозданием, иногда вообще не приходил, а вечером на второй день после свадьбы Камилле показалось, что от него пахнет бренди. Днем он пропадал в армейской штаб-квартире, а половину ночи – в игорном доме. Сегодня он тоже вернулся поздно: скинул пиджак и направился прямиком на кухню.

Короче, Саймон вел себя так, как если бы он был холостяком, а Камилла – сестрой, приехавшей к нему погостить. Он не давал ей возможности вести домашнее хозяйство и ни в чем перед ней не отчитывался. Камиллу это жутко раздражало. Особенно по ночам. Она старалась не думать о том, чем Саймон занят в столь поздний час, но постоянно представляла его в игорном доме, в окружении красавиц, каждая из которых старается обратить на себя его внимание.

Мне все равно, где и с кем он ищет удовольствия, в котором я ему отказала, – подумала Камилла, презрительно фыркнув. – Если этот варвар решил, что ему приятнее быть с особами легкого поведения, чем со мной, пусть себе. Я нисколечко не ревную.

Камилла вздохнула и отложила книгу. Она ужасно ревновала. Сколько бы она ни твердила себе, что не имеет никакого права его ревновать, особенно если учесть, что их брак скоро будет расторгнут, ничего не помогало.

Камилла решила нанести ему ответный удар и забросить домашнее хозяйство. Если она просто минутная гостья, то зачем ей создавать в его доме уют?

Но она была слишком практична, чтобы сидеть без дела. Кроме того, она привыкла к труду. Проскучав целый день за вышивкой, Камилла принялась за домашнее хозяйство – по крайней мере, за ту его часть, до которой ее соблаговолил допустить высокомерный Луис. Вместе с Шушу, которая переехала на время к Камилле из дома Фонтейнов, они решили устроить генеральную чистку. Камилла отскребала и оттирала грязь, ворча, до какого состояния могут довести дом мужчины. Она даже готовила еду: из Шушу была никудышная кухарка, а Камиллу научила готовить мама еще в детстве, когда они жили в лагере Баратария.

За такими занятиями Камилла и проводила дни. И чем больше она занималась домашним хозяйством, тем больше входила во вкус. Ей уже расхотелось расторгать брак с Саймоном, к тому же она не горела желанием возвращаться обратно к Фонтейнам, даже если бы дядя Огаст ее и принял. Ей нравилось быть свободной и поступать во всем по своему усмотрению. К тому же, если Саймон все-таки арестует дядю Жака, Камилле совсем не к кому будет обратиться за помощью, а если она начнет самостоятельно зарабатывать деньги, то ей никогда больше не разрешат увидеться с тетей и кузенами.

Иногда ей даже хотелось сдаться, сказать Саймону, что ей все равно: если он намерен арестовать ее дядю и вздернуть его на виселице, быть посему. Но Камилла всякий раз находила в себе силы удерживаться от этого шага. Кроме того, ей не нравилось, какую тактику использовал Саймон, чтобы перетянуть ее на свою сторону. Вот подлец! Это же нечестно. Это просто нечестно!

Она не позволит ему сломить ее волю. Не позволит! Он должен понять, что не все будет так, как он хочет. Либо он пойдет ей на уступки, либо она подаст на развод.

В эту минуту в комнату быстрым шагом вошла Шушу и направилась к дубовому комоду, где хранились скатерти.

Камилла отложила книгу и взглянула на девушку, которая торопливо открывала ящик за ящиком и рылась в них.

– Что ты делаешь, Шушу? Мне казалось, что ты уже час как легла спать.

– Хозяину нужны кухонные полотенца, мадемуазель, то есть мадам. Луис велел мне их принести. А после того, как я принесу полотенца, я должна принести бутылку виски. Луис сказал, чтобы я поторопилась.

– Он не твой хозяин и не имеет права давать тебе распоряжения! – отрезала Камилла.

Она подошла к комоду, открыла нижний ящик и вынула из него целую охапку полотенец. Подумать только, какая наглость! Она ни слова не может сказать его слуге, а его слуга командует ее служанкой, как сочтет нужным. Это несправедливо! Она так ему сейчас и скажет.

– Я сама отнесу, Шушу. Иди спать.

Камилла, что-то ворча себе под нос, направилась к двери. Очевидно, Саймон и его слуга решили, что они в этом доме короли. Луис работает на Саймона всего несколько месяцев, а уже стал таким же задиристым и высокомерным, как его хозяин. Их обоих давно уже пора поставить на место. Хватит с нее их капризов!

Подойдя к кухне, Камилла заметила Луиса. Он сидел на перевернутом бочонке рядом с дверью, заложив за голову руки. Его лицо выражало полную безмятежность. Заметив Камиллу, он поднялся.

– Принесли хозяину полотенца? – отрывисто спросил он. – Дайте, я их ему отнесу.

– Нет уж, я сама отдам ему полотенца, Луис. А ты пока сходи за бутылкой виски, которую он заказывал.

– Но, мадам! Майор Вудворд, он же…

– Делай, что я сказала, – приказала Камилла. С этими словами она отворила дверь кухни и шагнула внутрь, намереваясь отчитать как следует Саймона.

Камилла не рассчитала только одного. Ей так хотелось прочитать Саймону нотацию, что она даже не подумала, зачем ему вдруг понадобились полотенца. Он принимал ванну, сидя посреди кухни всего в двух футах от нее, совершенно голый.

Камилла глубоко вдохнула и сразу же попятилась к двери. Но Саймон услышал, как открылась дверь. Пути к отступлению были отрезаны – он поднялся из ванны.

– Давно уже пора, Луис. Вода совсем остыла.

С этими словами Саймон обернулся и остолбенел, увидев в дверях Камиллу. Она смотрела на него, разинув рот.

Камилла никогда раньше не видела обнаженного мужчины. Правда, она видела обнаженных мальчиков – она часто помогала купать своих маленьких кузенов и знала, чем мужчина отличается от женщины. Но она никогда раньше не видела обнаженного взрослого мужчину. Никогда.

И какого мужчину! У него были могучие плечи и широкая, хорошо развитая грудь, а выправка и подтянутый живот выдавали настоящего военного, равно как и мелкие шрамики, которыми было усеяно его могучее тело.

У него были стройные волосатые бедра, а между ними… Камилла быстро перевела взгляд на лицо, но перед этим успела заметить, что некая часть его тела увеличилась от ее взгляда.

– Так ты подашь мне полотенца, – грубовато спросил он, – или будешь и дальше на меня пялиться? – Заметив, что Камилла зарделась, он добавил: – Да мне-то что, смотри, сколько вздумается. Жаль только, что я не пользуюсь теми же привилегиями.

Камилле потребовалось несколько секунд, чтобы осознать смысл его слов, а когда до нее наконец дошло сказанное, она залилась багровым румянцем. Нужно уйти отсюда побыстрее. Она стремительно повернулась к двери и пробормотала:

– Пойду попрошу Луиса тебе помочь.

– Боишься приближаться ко мне, принцесса? Вот уж никогда не думал, что ты окажешься такой трусихой.

При этих словах Камилла замерла. Она прекрасно понимала, чего ему нужно, но гордость ее была оскорблена. Она снова повернулась лицом к Саймону – пусть не думает, что она испугалась! – но старалась на него не смотреть.

С притворно-небрежным видом она подошла к Саймону и, держась от него как можно дальше – насколько это было возможно в такой маленькой кухне, – протянула ему полотенце. Саймон схватил ее за запястье и притянул к себе.

– Не хочешь ко мне присоединиться?

– Ты же говоришь, вода холодная. – Камилла попыталась вырваться, но Саймон не отпускал ее. Свободной рукой он взял ее за подбородок, приподнял ей голову и заставил посмотреть ему прямо в глаза. Сейчас его серые глаза были словно бы затянуты туманной дымкой. Они разожгли в Камилле ответный огонь, у нее свело живот точно судорогой.

– Ничего, скоро мы ее согреем, принцесса. А ты как думаешь?

Камилла молча смотрела на него во все глаза. Во взгляде Саймона было столько силы, что она потеряла дар речи. Она не могла больше стоять здесь, всего в нескольких дюймах от его обнаженного тела, но и уйти тоже не могла.

Саймон наклонился к ней и легко коснулся губами ее губ. Камилла дернулась, пытаясь вырваться. Она не хотела поддаваться его чарам. Но Саймон еще крепче схватил ее подбородок и запечатлел на губах такой чувственный поцелуй, что у Камиллы перехватило дыхание.

Она закрыла глаза, и Саймон воспользовался ее слабостью. Постепенно его рука оказалась на ее плече, он обнял ее и притянул к себе так близко, как только позволяла разделявшая их ванна.

Ее платье тут же намокло от прикосновения к его влажной коже, но Камилле было уже все равно. Она испытывала неземное блаженство, снова очутившись в объятиях Саймона. Он целовал ее все сильнее и сильнее, и она не сопротивлялась. Он просунул язык в ее полуоткрытый рот, и она прижалась к нему еще крепче.

Он целовал ее так, будто это был в их жизни последний поцелуй.

– Сладкая, сладкая Камилла, – прошептал Саймон, прижавшись к губам Камиллы и опустив одну руку ей на ягодицы. – Ты моя, принцесса… Ты целиком принадлежишь мне…

Она хотела было возразить, но он снова поцеловал ее. Его рука скользнула вверх к ее груди и слегка сдавила ее. По всему ее телу разлилась сладкая боль, ей хотелось еще… Камилла с удивлением обнаружила, что тоже прикасается к Саймону: к его сильным плечам, груди. Он становился все смелее, и она тоже. Сначала Камилла поглаживала рукой его живот, затем опустила руку ниже, на мускулистое бедро. Саймон блаженно застонал.

– Хозяин, я принес виски, – послышался в этот момент голос слуги Саймона, появившегося на пороге комнаты.

Камилла поспешно отшатнулась от Саймона и крикнула слуге, пятясь к двери:

– Не уходи, Луис, твой хозяин и я уже закончили.

– Черта с два! Ничего мы не закончили! – прокричал в ответ Саймон, но тут Камилла стремглав бросилась вон из комнаты.

Она пролетела мимо Луиса, который мялся на пороге с бутылкой виски в руках, и бросилась через двор к дому.

– Камилла, а ну вернись! – завопил Саймон.

Камилла обернулась и увидела, что он стоит на пороге кухни в чем мать родила. Она припустила во всю прыть. Лучше уж покинуть дом и нарушить все обычаи и традиции, как поступает Саймон, чем оставаться с ним наедине. Она не способна была ему противиться, но, чтобы победить, она готова на все. Даже провести еще ночь одной в холодной постели.

Черт бы побрал всех этих женщин! – думал Саймон на следующее утро, сидя за столом в пустой казарме. Была суббота, и никто не вышел на службу. Никто, кроме него. Рано утром он разбудил Робинсона под предлогом, что тот должен помочь ему с Лизаной составить план действий. Сейчас, мол, для этого самое подходящее время: генерал сидит дома и не станет им мешать. Но Робинсон быстро раскусил его и ушел, ворча себе под нос что-то про чокнутых, которым вечно нет покоя и которые работают утром в субботу.

На самом деле Саймон искал любой предлог, лишь бы поменьше бывать дома. Еще одна минута с Камиллой – и он окончательно сойдет с ума. Он решил, что работа поможет ему переключиться на другие мысли.

Но ничего не помогало. Он думал лишь о том, как Камилла смотрела на него прошлым вечером, когда застала обнаженным. Черт возьми, как же он ее тогда хотел! Саймон думал, что она наконец-то бросит свое дурацкое сопротивление и сдастся. Но она снова заперлась в спальне, а он провел еще одну беспокойную ночь.

Эта женщина – самое упрямое, самое своевольное создание из всех, с кем ему когда-либо приходилось иметь дело. Но фигура у нее…

Саймон мучительно простонал. Ему не давала покоя боль, которая была вызвана, во-первых, долгим сексуальным воздержанием, а во-вторых, похмельем от выпитой вчера бутылки виски. Он потер раскалывавшуюся от боли голову и снова попытался прогнать от себя мысли о Камилле. Бесполезно. Как он мог о ней не думать, когда все его помыслы были исключительно о ней?

Поначалу Саймону казалась превосходной его стратегия – пусть она поступает как знает, а он будет вести себя так, как если бы не был женат. Однако это не сработало. Камилла по-прежнему не обращала на него внимания.

В то же время все в доме говорило о ее присутствии: откуда-то появились цветы, салфетки, рюшки, оборочки и прочие приятные мелочи, делающие дом уютным и красивым.

А как эта женщина готовит! Камилла пекла пирожки с мясом из какого-то необыкновенного легкого теста, готовила рис так, что он просто таял во рту. И как это он раньше обходился без жены? Нет, не так: как это он раньше обходился без Камиллы? Она удивительная женщина. Как было бы приятно жить с ней! Саймон представил себе замечательную картину: семейный очаг, уют… Иногда ему даже хотелось упасть перед Камиллой ниц и поклясться, что он будет во всем уступать, только бы она не уходила от него.

Саймон досадливо ударил кулаком по столу. Нет, любовь и военный долг несовместимы. О каком долге может идти речь, если рядом такая соблазнительница?!

Да и женщине любовь тоже ничего хорошего не сулит: взять хотя бы Дезире, влюбившуюся в солдата. Саймон скривился: да что это он – ни в какого солдата Дезире не влюблялась. Они с Камиллой это уже выяснили. Ясно, что Дезире втюрилась в его родного брата.

Сразу же после свадьбы Саймон написал Нилу и сообщил, что женщина по имени Дезире Фонтейн ждет ребенка. Он не знал, как скоро дойдет до Нила письмо и поможет ли оно Дезире, но он сделал все, что мог.

Жаль, что нельзя рассказать об этом Камилле. Это ее только еще больше разозлит. Если она узнает, что Саймон с самого начала подозревал Нила и ничего ей не сказал, она возненавидит его еще больше. Кроме того, расскажи он ей это сейчас, она тут же начнет собираться в Виргинию, чтобы разыскать Нила. А это будет не самый лучший ход – может, Нил еще и не отец будущего ребенка ее кузины.

Нет, лучше уж подождать и посмотреть, как Нил воспримет известие. Чтобы брат понял, что дело не терпит отлагательств, Саймон написал ему и про месье Мишеля, который намерен жениться на Дезире.

Саймон начал было собираться домой, как кто-то забарабанил в дверь. Что за черт? Никто не знает, что он тут, кроме Робинсона, а тот час назад ушел домой. Он не ответил на стук, но человек с другой стороны двери, похоже, был настроен решительно. Дверь распахнулась.

На пороге стоял Лизана. Саймон еще никогда не видел пирата в такой ярости: его черные глаза метали молнии, губы плотно сжаты.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Саймон.

Он поднялся из-за стола и, повернувшись лицом к врагу, понизил голос и перешел на французский:

– Никто не должен знать, что у нас с тобой какие-то общие дела.

– Что я здесь делаю? – зло переспросил Лизана. – Это я у тебя хотел узнать: что ты здесь делаешь? Когда Робинсон сказал мне, что ты здесь, я сначала даже не поверил. Тебе полагается быть дома с моей племянницей! Ты не должен покидать дом до понедельника, а я возвращаюсь из Баратарии и слышу, что ты наведываешься сюда каждый день! И это сразу после свадьбы!

Саймон с досады заскрипел зубами. Значит, Лизана не по делу сюда явился. Сразу можно было догадаться.

– Пойми, Лизана: если я женился, это еще не значит, что я должен бросить работу. – Саймон снова присел за стол. В голосе его послышались резкие нотки. – Кроме того, тебя не касается, как я провожу время.

– Нет, касается, особенно когда я слышу, что вы с Камиллой спите в разных постелях!

Саймон вскочил на ноги:

– Кто тебе сказал?

Не могла же Камилла побежать жаловаться дядюшке! К тому же она строго придерживалась традиции пятидневного затворничества.

– У меня свои источники. – Лизана бросал на Саймона убийственные взгляды. – И, насколько мне известно, ты выгнал жену из своей постели, заставляешь спать в другой комнате, а сам гуляешь все ночи напролет и развлекаешься!

– Выгнал из своей постели?! – прорычал Саймон. – Ты невежественная, тупая скотина, мне следовало бы…

– По крайней мере я знаю, как сделать женщину счастливой. – Лизана прищурился. – А может, я заблуждался относительно тебя? Может, женщины тебя не интересуют?

При этих словах Саймона охватил такой гнев, что он готов был голыми руками задушить Лизану.

– Я вызываю тебя на дуэль, Лизана. Завтра на рассвете. Предоставляю тебе право выбора оружия и секундантов. Дай мне знать, где ты желаешь со мной встретиться.

Похоже, Лизана был поражен.

– Я не хочу сражаться с тобой, майор. Моя племянница не будет со мной разговаривать, если я убью тебя, пусть даже и в честном бою.

– Ты меня не убьешь, уверяю тебя! – отрезал Саймон, стиснув кулаки.

Лизана пожал плечами:

– Все может быть. Но, кто бы из нас ни погиб, это причинит Камилле боль, а я не хочу, чтобы она страдала.

Тут Саймон окончательно потерял терпение.

– Ах, не хочешь, чтобы она страдала? Неужели ты настолько слеп? Ведь это по твоей вине моя жена запирается в другой комнате и даже видеть меня не желает! А ты говоришь, что не хочешь, чтобы она страдала!

– По моей вине? – нахмурился Лизана. – Как такое может быть?

– Это из-за тебя она… – Саймон умолк. Он чуть не проговорился о том, что Камилла так холодна с ним, потому что не хочет, чтобы он изловил Лизану.

– В чем же это я виноват? – снова спросил Лизана.

– Ты виноват в том, что Камилле не нравится род твоих занятий. Она не хочет, чтобы я в это ввязывался. Вообще-то это тебя не касается, но… она не дает мне воспользоваться кое-какими привилегиями мужа, пока я не порву с тобой всякие отношения.

Лизана прищурился и потер подбородок:

– Камилла сама это сказала?

Саймон отвернулся и подошел к окну:

– Да, так и сказала.

Лизана расхохотался. Саймон хмуро посмотрел на него.

– Ох, извините, майор. Стыдно смеяться над таким горем. – Лизана перевел дыхание. – Но разве это не забавно, что такая малышка может быть такой…

– Упрямой? Настырной? Старающейся подчинить себе любыми средствами? – зло добавил Саймон. – Знаешь, я вовсе не нахожу это забавным.

– Ах, эта девочка просто чудо! – Саймон бросил на Лизану злобный взгляд. – Мне тебя искренне жаль. Как, должно быть, тяжело…

– Вон! Вон из моего кабинета, Лизана, а не то я…

– Ладно, я уйду. Но знай: я верю в тебя и не сомневаюсь, что ты сумеешь справиться с этой неприятной ситуацией.

– Вон! – прорычал Саймон.

Он долго смотрел Лизане вслед. Интересно, кто донес ему об их с Камиллой отношениях? Если окажется, что это сама Камилла нажаловалась дядюшке, он ей хребет переломит! Хотя нет. Лучше он поступит с ней по-другому. Хватит, достаточно он уже натерпелся! Саймон схватил пальто, вышел из барака и направился к дому. Он и так уже заждался брачной ночи. Теперь его не удержит даже сам сатана. Он получит то, что ему причитается.

Глава 16

Воды всегда текут к реке.

Креольская пословица

На четвертый день брачного затворничества Камилла ощутила смутную тревогу: она принималась за тысячу дел и ни одно не доводила до конца – постоянно что-то поправляла, смахивала невидимую пыль. Саймон ушел несколько часов назад – она слышала, как хлопнула дверь. Проведя утро в бесплодных занятиях, она зачем-то направилась в его спальню. Нужно же там прибраться, пока его нет дома, объяснила она сама себе. На самом же деле это был всего лишь предлог. Камилле хотелось побывать в той комнате, где сильнее всего ощущалось присутствие Саймона. Она огляделась: повсюду разбросанная одежда, на туалетном столике бутылка лавровишневой настойки. Камилла почему-то вспомнила, как выглядел Саймон тогда, в ванне… Он был божественно красив. На его мускулистой груди блестели капельки воды, влажные волосы приглажены назад так, что в глаза сразу же бросались его густые брови и слегка выпирающий, упрямый подбородок.

Камилла со вздохом опустилась на кровать и предалась сладостным воспоминаниям: вот его большая рука держит ее за грудь, губы приникли к ее губам. Этот миг казался Камилле вечностью. Саймон разжег в ней огонь страсти. Да, именно так. Заставил почувствовать желание, которого она раньше никогда не испытывала.

Камилла вскочила с постели. Нужно уходить отсюда как можно скорее, а не то она начнет чахнуть по Саймону сильнее прежнего. Она направилась к выходу, но тут дверь распахнулась с такой силой, что ударилась о стену и отскочила от нее. На пороге комнаты появился Саймон. Его лицо было напряжено, а глаза горели адским пламенем.

– Какого черта ты наплела обо мне своему дяде? – Он шагнул в комнату, сжав руки в кулаки.

Сейчас он более всего напоминал дикаря. Таким Камилла его еще не видела.

Она испуганно попятилась:

– Дяде?

– Лизане, этому чертовому пирату! – Саймон гневно сверкнул глазами и повернулся к постели. – Как он узнал, что мы спим отдельно?

– Откуда я знаю?!

Саймон направился к Камилле. Она прижалась спиной к стене. При взгляде на разъяренного Саймона ее охватил панический ужас.

– Почему ты решил, что ему это известно?

– Он только что побывал в моей конторе и обвинил меня в том, что я выгнал тебя из своей спальни!

– О нет! – Камилла побледнела как полотно. Она понимала, что ни одному мужчине не понравится, если про него станет известно такое. – Я ему ничего не говорила. Наверное… Должно быть, ему сказали слуги. Да, конечно же, слуги!.. Это единственное разумное объяснение. Шушу – ужасная сплетница, и…

– Знаешь что?! – Саймон стянул с себя мундир, бросил его на пол и принялся расстегивать серебряные пуговицы на жилетке. – Мне плевать, как он это узнал. Потому что положение скоро изменится, слышишь меня, Камилла? Никакого расторжения брака не будет! Никогда! Я этого не позволю!

Камилла с ужасом наблюдала, как вслед за жилеткой Саймон снял с себя белый галстук и бросил его на пол.

– Саймон, пожалуйста, успокойся!

Камилла окинула взглядом комнату, прикидывая, как бы удрать, но все пути к отступлению были отрезаны. Саймон загнал ее в угол.

– Я спокоен! – прорычал он. Теперь на нем оставались только помятая рубашка, брюки и ботинки. У Камиллы душа ушла в пятки. Он стал надвигаться на Камиллу, расстегивая на ходу рубашку. – Ты знаешь, что сегодня я вызвал твоего дядюшку на дуэль?

– Господи, нет! – воскликнула Камилла.

Саймон скинул с себя рубашку и забросил ее подальше.

– Не волнуйся, он отказался со мной драться. Хотя мне больше всего на свете хочется проткнуть его мечом! – Он изо всех сил ударил кулаком по стене. – Я еще никогда не дрался на дуэли из-за женщины! Никогда, понимаешь ты?!

Саймон приблизился и наклонился к Камилле:

– Лизана сказал, что ему меня жаль. Жаль! Меня! Раньше меня никогда не жалел ни один мужчина, Камилла! Мужчины дрались со мной, уважали меня, были и такие, кто меня ненавидел, но они никогда не испытывали ко мне жалости! И знаешь что? Мне это совсем не нравится!

– Нет, я… Я ничего не говорю… Конечно, кому такое понравится? – пролепетала Камилла.

– Знаешь, что мне еще не нравится? – продолжил Саймон. – Мне не нравится, когда женщина указывает мне, в чем состоит мой истинный долг. Не нравится, когда люди начинают сплетничать о том, что я ни на что не способен в постели. А больше всего мне не нравится, когда моя жена отказывает мне в удовольствиях!

– Но, Саймон… – проговорила Камилла.

– Никаких но! – прорычал Саймон, схватил ее за талию и привлек к себе. – Я хочу положить конец всем этим разговорам. Причем немедленно!

– Тогда тебе придется заставить меня силой, – прошептала Камилла.

– Я в этом сильно сомневаюсь, – решительно произнес Саймон и припал к ее губам.

Сперва Камилла сопротивлялась – скорее из гордости, чем по какой-либо другой причине.

Она уперлась руками Саймону в грудь и старалась увернуться от его поцелуев.

– Ты же не хочешь мне сопротивляться, принцесса, – прошептал Саймон ей прямо в ухо. Голос его был хрипловатым, и в нем слышалось такое страстное желание, что Камилла не могла больше оставаться равнодушной.

– Нет… Нет… – прошептала она, но ее протест был таким слабым и неубедительным.

Саймон прижал ее к стене так, что она не могла пошевелиться, и начал ласкать языком ее ухо. Его рука опускалась все ниже. Наконец она легла на грудь и крепко сжала ее.

– Ах, Саймон… Пожалуйста… Перестань… Так нечестно… Нечестно… – шептала Камилла.

Но ему, похоже, было все равно, честно это или нет: он осыпал ее страстными поцелуями. Камилла стояла, боясь пошевелиться.

– Тебе не будет больно, – шептал Саймон. – Обещаю, тебе не будет больно.

Он целовал ее медленно, глубоко, страстно; ласкал ее грудь, пока ее сосок не превратился в изнывающий от боли узелок, жаждущий его прикосновения. Внутри у Камиллы словно взорвался вулкан, который сжег остатки ее воли: она больше не в силах была сопротивляться и страстно ответила на поцелуй. Словно во сне, она чувствовала, как его пальцы ловко расстегивают крючки и пуговицы на ее платье, затем развязывают завязки на сорочке. Вскоре она была уже обнажена до самых бедер.

Саймон сомкнул свои горячие сладкие губы вокруг ее груди. Камилла едва не задохнулась от наслаждения. Его утонченные ласки превращали ее тело в податливый воск.

Наконец Саймон снял с Камиллы и платье, и сорочку и, опустившись на одно колено, принялся осыпать поцелуями ее грудь, живот… Камилла сладостно застонала и страстно стиснула руками его за плечи. Саймон выпрямился, взял ее на руки и понес к постели.

– Я собираюсь заняться с тобой любовью, принцесса, – прошептал он. – И ты не сможешь мне помешать. Ты хочешь этого не меньше, чем я.

Это правда, – подумала Камилла, глядя ему в лицо. – К сожалению.

Саймон присел на кровать рядом с Камиллой и торопливо стянул с себя ботинки, словно боялся, что она сбежит.

Но как она может сбежать? Он уже склонился над ней; и на лице у него застыло выражение такого страстного желания, что Камиллу охватила сладостная дрожь.

Его взгляд был осязаем, словно прикосновение, Камилла инстинктивно потянулась к простыне, чтобы укрыться, но Саймон перехватил ее руку.

– Не прячься от меня. Ты и так долго от меня пряталась.

Он поднялся и скинул с себя остальную одежду. Камилла отвела глаза.

– Пожалуйста, не отворачивайся от меня, – проговорил Саймон. – Вчера ты от меня не отворачивалась. Я не сделаю тебе больно, – снова пообещал он и лег рядом. – Прикоснись ко мне так, как прикасалась вчера. Я всю ночь сегодня не спал, вспоминая об этом и о том, как я к тебе прикасался.

Камилла робко притронулась к груди Саймона, почувствовав его твердые мышцы, потом к соску и потерла его большим пальцем. Услышав, как Саймон глубоко вдохнул в себя воздух, она испытала удовольствие. Значит, у него тоже есть свои слабые места.

Эта мысль придала Камилле смелости. Она скользнула рукой ниже, к животу. Дыхание Саймона стало прерывистым, а когда она начала поглаживать пальцами напряженную кожу, он издал тихий протяжный стон.

Камилла продолжала исследовать его тело. На нем было очень много шрамов. Проведя пальцем по одному из них, который проходил вдоль пупка, она спросила:

– Ты, наверное, побывал во многих сражениях?

Саймон схватил Камиллу за руку и опустил ее еще ниже.

– Да. Как и всякий солдат. Все солдаты сражаются в битвах.

Он прижал ее руку к чему-то длинному и твердому, что было между его ног, и вздохнул, когда она, повинуясь любопытству, сомкнула вокруг этого предмета свои пальцы.

– И ты всегда побеждал в бою, да? – спросила Камилла, думая о том, что из боя с ней он тоже вышел победителем.

– Не всегда. Похоже, из противостояния с тобой мне никогда не выйти победителем.

– Неправда! Ты уже вышел победителем!

Серые глаза Саймона потемнели и приобрели цвет стали.

– Правда?

Камилла продолжала поглаживать его отвердевшую плоть. Он снова застонал и отвел ее руку.

– Если я вышел победителем, значит, мне полагается награда.

Он провел своей рукой по ее груди и опустился ниже.

– И какую же награду ты хочешь получить? – спросила Камилла и от неожиданности едва не подпрыгнула, когда рука Саймона проскользнула у нее между ног. Она инстинктивно сомкнула ноги.

– Тебя, – ответил Саймон. – Раздвинь ноги, принцесса. Дай мне заняться с тобой любовью.

Он пальцем прикоснулся к какой-то чувствительной точке у нее между ног, и Камилла почувствовала, как всю ее охватывает жар.

Легкость, с которой Саймон подчинял ее себе, задела ее гордость.

– Ты не оставляешь мне… выбора, – выдохнула Камилла.

– Выбор всегда есть, – возразил Саймон, продолжая ее ласкать, и добавил шепотом: – Если, конечно, это правильный выбор.

Он снова принялся целовать Камиллу, просовывая язык между ее губ в том ритме, в каком его палец скользил у нее между ног. Камилла уже не могла его остановить – с тем же успехом можно было пытаться остановить вращение Земли.

Сама не заметив как, Камилла начала ласкать его тело, полностью отдавшись страсти. Теперь Саймон ввел внутрь ее уже два пальца.

Камилла чувствовала, что стоит на краю опасной пропасти. Ее пугала сила нахлынувшей страсти, но она ничего не могла с собой поделать. Она обнимала Саймона, извивалась под его рукой, желая, чтобы он проник еще глубже. В этот момент он проскользнул у нее между ног и, широко раздвинув их, поднялся над ней, опираясь на свои сильные руки. Камилла почувствовала, как в нее проникло нечто, что было гораздо больше его пальцев. Ей хотелось, чтобы это вошло в нее. Камилла была уверена, что именно этого и ждала так долго.

Но Саймон вдруг остановился и пристально посмотрел ей в глаза:

– Ты моя жена, Камилла.

Она слегка изогнулась, как бы призывая его скорее продолжить то, что начал.

– Скажи это, – выдохнул Саймон. – Скажи, что ты моя жена.

– Я твоя жена… – Почему же он не двигается? Почему он не продолжает? Ей очень хотелось продолжения. – Саймон, пожалуйста…

– А я твой муж. Скажи это.

Камилла с изумлением посмотрела на Саймона: он заставляет ее выбирать – расторжение брака или он. Камилла понимала, что, если выберет расторжение брака, он оставит ее и больше никогда не вернется.