Текст книги "Креольская невеста"

Глава 9

Не стоит привязывать собаку связкой сосисок.

Креольская пословица

Юджиния штопала носки Огасту, когда тот ворвался в гостиную.

– Огаст, ты уже вернулся! – воскликнула она и взглянула на часы. Было еще только девять. Боже! Обычно муж не возвращался домой так рано, когда играл в кости с Мариньи.

– Я хочу поговорить с Камиллой. – Огаст быстро, резким движением ослабил узел на своем галстуке. Он раскраснелся от выпитого вина, но пьян не был. – Не поверишь, что я услышал от Мариньи. И я докопаюсь до правды! Докопаюсь, да поможет мне Бог!

– Что ты услышал?

Не мог же месье де Мариньи знать, что Камилла сегодня приглашена на ужин к генералу и его супруге!

Огаст скинул пиджак. На лице его застыла суровая гримаса.

– Этот американский майоришка расспрашивал о Камилле.

Юджиния успокоилась и вновь принялась за носки.

– Вот видишь! Значит, он испытывает к ней серьезные чувства. Я так и знала. На том балу он был с ней так любезен…

– Мариньи тоже так говорит, но я этому не верю, ни слову не верю! Знаешь, когда майор расспрашивал Мариньи о Камилле? – Огаст положил пиджак на стул и бросил на жену проницательный взгляд. – В тот самый день, когда ее видели с этим мужчиной. Ну, разве это не интересно?

Юджиния старалась не смотреть мужу в глаза.

– Простое совпадение. Я же тебе говорила – весь тот день она провела со мной.

– Сейчас проверим. Я хочу услышать это из ее уст. Мне хочется узнать, что же такое она рассказала майору, что он так ею заинтересовался. Иди наверх и приведи ее ко мне.

Юджиния побледнела:

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Еще не поздно. Я хочу поговорить с ней.

О Боже! Что же теперь делать? Может, соврать, что Камилле нездоровится? Нет. Если муж случайно узнает о званом ужине и о том, что жена ему солгала, то впадет в ярость. К тому же, подумала Юджиния, встретившись с супругом взглядом, ей нечего скрывать. Камилла получила приглашение на обед от вполне респектабельных людей, и в этом нет ничего такого.

– Камиллы сейчас нет дома. Друзья пригласили ее на ужин, и, так как тебя не было, я разрешила ей пойти.

Господи, хоть бы он только не стал задавать вопросов, – взмолилась она про себя. Но сегодня ей явно не везло.

– Какие еще друзья?

Юджиния судорожно сглотнула и сделала над собой усилие, чтобы не отвести взгляд в сторону.

– Генерал Уилкинсон и его супруга.

Сначала Огаст был ошеломлен, затем его лицо покрылось красными пятнами.

– И ты ее отпустила?! Ты позволила ей одной пойти на ужин к этим америкашкам?!

– Да. А почему бы и нет? Полагаю, ей выпала большая честь.

– Большая честь?! – завопил Огаст. Он схватил со стула пиджак и принялся лихорадочно его натягивать. – Разве ты не знаешь, что генерал с майором Вудвордом закадычные приятели? На что угодно готов спорить, что майорт там! Он преследует Камиллу, как волк кролика!

Юджиния глубоко вдохнула. Она как-то не подумала, что майор тоже может быть в числе приглашенных. Даже если бы она и догадалась об этом, это ничего не изменило бы. Где еще встречаться молодым людям, если не под бдительным присмотром пожилой четы? Хотя, если бы был приглашен майор, жена генерала наверняка сообщила бы об этом.

– Уверена, что ты заблуждаешься, Огаст. Миссис Уилкинсон вполне приличная женщина. Она не допустит…

– Она американка, – огрызнулся Огаст и направился к двери. – Ты не знаешь этих американок. Для них не существует никаких правил приличия.

Юджиния вскочила со стула и бросилась за мужем вдогонку:

– Куда ты?

– К Уилкинсонам, конечно. Им это так не пройдет.

– Огаст, ты не посмеешь ворваться к ним в дом и устроить скандал! Мы же станем посмешищем всего Нового Орлеана!

– Возможно. Но лучше уж сейчас стать посмешищем, чем через девять месяцев качать в люльке незаконнорожденного ребенка моей племянницы.

– Огаст! Неужели ты полагаешь, что Уилкинсоны допустят…

Огаст крикнул слуге, чтобы тот седлал лошадь. Оставался единственный способ хоть как-то смягчить последствия бурного гнева мужа. Юджиния бросилась к шкафу и достала оттуда свой жакет.

– Тогда и я с тобой.

– Тебе незачем со мной ехать.

– Нет, есть зачем. Эта я отпустила к ним Камиллу, и, если что-нибудь случится, я просто обязана там быть.

– Но, Юджиния…

– Не отговаривай меня, Огаст. Если ты не позволишь мне поехать вместе с тобой, я возьму карету и отправлюсь вслед.

Похоже, Огаста поразила храбрость жены. Он решил не тратить время на спор с ней.

– Ладно, – проворчал он и крикнул слуге, что передумал: не надо коня, пусть запрягает карету. – Но разговаривать с ними буду я сам. Смотри не вмешивайся.

– Да, дорогой.

Но Юджиния непременно вмешается, если ее муж будет вести себя как последний болван. А о последствиях она подумает позже.

Камилла старалась не смотреть Саймону в глаза. Не нужно было его дразнить. То, что она упомянула имя дяди Жака, привело его в ярость. Она всего-навсего хотела прозрачно намекнуть Саймону, что не оставит его в покое, пока он не выполнит данного ей обещания. Камилла вспомнила, как смотрела Дезире на подарок ненавистного месье Мишеля, и еще больше укрепилась в своем решении.

Однако ей все-таки не стоило рисковать расположением Саймона и при генерале заводить разговор о дяде Жаке. Она не подумала, что генерала это так заинтересует. Почему он постоянно кидает на Саймона взгляды украдкой, будто хочет ему что-то сказать? Неужели генералу известно о сговоре Саймона? Неужели из-за нее у Саймона будут серьезные неприятности?

Камиллу начало подташнивать. Хотя она и не одобряла поступка Саймона, ей все же не хотелось, чтобы он попал в беду.

Когда десерт был съеден, генерал откинулся на спинку стула и улыбнулся своей жене:

– Поздравляю тебя, любимая: обед, как всегда, превосходен. И кухарке тоже передай мои комплименты.

Миссис Уилкинсон улыбнулась в ответ:

– Спасибо, Джеймс.

Генерал поднялся со стула и произнес, повелительно взглянув на Саймона:

– Не хотите ли выпить со мной портвейна и выкурить сигару, майор Вудворд? Оставим дам одних: пускай посплетничают вволю.

– Нет-нет! – воскликнула миссис Уилкинсон. – Такая чудесная ночь! Уже взошла луна. Я уверена, что после столь сытного обеда наши гости предпочтут прогулку по саду. Воздух там удивительно свежий.

Генерал Уилкинсон нахмурился:

– Может быть, но лично я предпочту портвейн. Уверен, что майор Вудворд…

– …Предпочтет прогулку по саду, – закончила за него миссис Уилкинсон, поднявшись из-за стола. – Пей себе спокойно свой портвейн, а я пойду посмотрю, как там справляются слуги. – Она взглянула на Саймона. – Полагаю, майор не откажется подышать свежим воздухом. Не правда ли, майор?

Саймон поднялся из-за стола:

– Да, мэм, я не прочь подышать свежим воздухом в приятной компании мадемуазель Гирон.

Только Камилла расслышала в его голосе сарказм. Она поспешно поднялась из-за стола:

– Не стоит отказывать из-за меня себе в удовольствии. Если вы предпочитаете выпить портвейн с генералом…

– Ну что вы! – Саймон обогнул стол и очутился рядом с Камиллой. – Пойдемте прогуляемся, мадемуазель.

Раньше она обрадовалась бы возможности остаться с ним наедине и высказать все, что о нем думает. Но теперь, когда она его разозлила, ее меньше привлекала такая возможность. Впрочем, у Камиллы не оставалось выбора. Миссис Уилкинсон не сводила с нее выжидательного взгляда, а Саймон всем видом давал понять, что все равно найдет предлог переговорить с ней с глазу на глаз.

– Это будет просто чудесно, – пробормотала Камилла и взяла Саймона под руку.

Уилкинсоны проводили их до дверей и остались там смотреть, как молодые люди направляются по коридору к черному ходу, ведущему в сад.

Когда Камилла осмелилась бросить взгляд на лицо Саймона и увидела его выражение, ее нежелание оставаться с ним наедине лишь усилилось.

Они спустились по ступенькам в сад и зашагали по дорожке сада.

– Для женщины, репутация которой пострадала из-за родственных связей с пиратами, вы как-то слишком охотно распространяетесь о своих родственниках, – проговорил Саймон. Голос его был тих, но полон желчи.

– А мне нечего скрывать. Не моя вина, что вы, позабыв о чести, вступили в преступный сговор с моим дядей.

– Какая же вы двуличная! Ваши дядя и отец в течение многих лет грабили корабли, а вы имеете наглость упрекать меня в преступном сговоре?

Камилла вздрогнула:

– Я никогда не одобряла то, чем занимались мои отец и дядя. А сама я ни в чем не виновата и имею право, как и все остальные люди, говорить о своих родственниках.

– Вы сделали это для того, чтобы меня позлить. – Вудворд схватил Камиллу за руку и заставил остановиться. – Вы решили, что я никого и не думал расспрашивать в Батон-Руж.

Камилла попыталась что-то сказать, но Саймон не дал ей произнести ни слова.

– Теперь моя очередь говорить, Камилла. Вы вбили себе в голову дурацкую мысль, будто я хочу изменить своему обещанию. На самом деле я пытался вам сказать – и сказал бы, если бы вы меня не перебили, – что я придумал, как узнать, кто любовник вашей кузины.

Камилла пристально посмотрела на него:

– Что вы имеете в виду? Мне показалось, вы сказали, что вам больше не удастся вывести солдат на откровенность.

Саймон отпустил ее руку.

– Да, не удастся. В любом случае это не лучший способ докопаться до истины. Я придумал более умную стратегию, которая, может, сработает. Если вы, конечно, измените своим принципам и хоть раз мне поверите.

– Какую еще умную стратегию?

Несколько минут Саймон молчал: очевидно, хотел помучить Камиллу в наказание за ее дерзость. Потом вздохнул:

– Единственный способ узнать, кто из них любовник Дезире, – это заставить ее открыть его имя.

– Но я же уже пробовала! Я…

– Дайте закончить, – перебил Камиллу Вудворд. – Если устроить ей встречу с этими молодыми людьми, думаете, она совладает с собой, увидев своего возлюбленного?

Камилла просияла. Как это ей самой, не пришло в голову?

– Но как это устроить?

– Прием вроде этого! Миссис Уилкинсон будет рада помочь. Она ничего не заподозрит и будет думать, что помогает мне.

– Помогает вам?

Саймон поспешно отвел глаза:

– Она согласилась устроить этот званый прием, потому что я наплел ей, будто ухаживаю за вами втайне от вашего дяди. Понимаете, миссис Уилкинсон мечтает поскорее меня сосватать.

Камилла фыркнула. Как будто он способен за ней ухаживать! Если только в шутку. Полапать ее он всегда не прочь, но чтобы ухаживать – никогда! Как, должно быть, ему трудно притворяться в том, что он питает к ней высокие и чистые чувства.

– Уверен, что сумею уговорить ее устроить бал или званый ужин и пригласить ваших родных, а также моих старых приятелей из Батон-Руж, – продолжил Саймон. – Она будет рада-радешенька помочь мне в моем сватовстве. Вы придете с кузиной. Понаблюдайте за ее реакцией, когда она увидит этих юнцов.

Было понятно, что за один вечер все это придумать нельзя. Значит, Саймон давно над этим думал. Камилле стало стыдно. Он так старался ради ее кузины, а она чуть не выдала его.

– Очевидно, мне нужно перед вами извиниться.

– За что? За то, что постарались, чтобы у меня были неприятности с генералом?

Камилла поморщилась и пробормотала:

– Простите меня. Вы правы. Я действительно сделала слишком поспешные выводы. Я… я не знала, что и думать. И вообще вы обещали помочь под моим давлением.

– Вот и нет. Я же сказал вам той ночью, что помогу просто потому, что хочу помочь. А уж если я за что-то взялся, то никогда не отступлю перед неудачей. Что бы вы обо мне ни думали, я всегда держу слово.

Тонкий месяц лил свой волшебный свет на камелии. В этой ночи было что-то волшебное. И опасное. Саймон, похоже, тоже это почувствовал. Он шагнул к Камилле.

– Я уже извинилась, – пробормотала она, слегка отступив назад.

– Этих извинений недостаточно, принцесса.

Его теплая сильная рука легла на ее талию. Саймон так резко притянул Камиллу к себе, что ей пришлось схватиться за его плечи, чтобы не упасть.

– Пожалуйста, Саймон, не надо. – Она посмотрела на освещенные окна дома. – Миссис Уилкинсон увидит.

– Миссис Уилкинсон не настолько низко пала, чтобы подсматривать за влюбленными.

Если бы он не произнес слово влюбленные с такой иронией, можно было бы подумать, что это все серьезно. Но нет. Он просто хотел взять то, что ему не принадлежит.

Камилла предприняла последнюю попытку спасти себя.

– Отпусти меня, Саймон, – твердым голосом произнесла она.

– Ни за что. Я заслуживаю вознаграждения за все то, что перенес по вашей милости за последние полторы недели. – У Камиллы от волнения задрожали колени. – Я уже смирился с вашими оскорблениями… – Саймон прикоснулся губами к ее лбу. – С вашими требованиями… И с тем, что вы всегда имеете собственное мнение о тех вещах, в которых ничего не смыслите. – В голосе его послышалась издевка. – Вы точно такая же, как и я.

Губы его были совсем близко к ее губам.

– Вы действительно считаете меня американским дикарем? Думаете, что я начисто лишен морали и совести. Считаете, что я не достоин быть с вами в одной комнате – с вами, дочерью пирата! – Саймон еще крепче сжал запястье Камиллы. – Ну что ж, принцесса, если вы так обо мне думаете, то остается только подтвердить ваше мнение. – И он впился губами в ее рот.

В его поцелуе не было ни мягкости, ни нежности. Он целовал Камиллу с такой ожесточенностью, с какой ее отец и дядя когда-то грабили побережья.

Вместо того чтобы испугаться его грубого поцелуя, она упала к нему в объятия. Кровь закипела в ее жилах, по венам ее разлилось томление, горячее и сладкое, как креольский кофе. Та дикая часть души, которую она унаследовала от отца, словно бы освободилась от оков.

Он провел языком по ее сомкнутым губам, и она открылась ему навстречу. Язык его вошел в ее рот. Камилла обняла Саймона за шею руками и притянула к себе. Он застонал и, отпустив ее талию, прижал спиной к широкому дубу и принялся нежно поглаживать ее по изгибу бедер. Потом просунул руку между их телами и схватил Камиллу за грудь. Она едва не задохнулась от ужаса и, схватив его за запястье, попыталась отвести его руку:

– Саймон, перестань!

– Обещаю, что перестану. Но только если тебе не понравится.

Не отводя взгляда от ее лица, Саймон начал мять ее грудь осторожными и волнующими движениями.

Камилла снова едва не задохнулась, на этот раз от удовольствия. Он просунул руку под платье и, оттянув вырез, освободил грудь. Потом начал так умело ласкать сосок, что Камилла не сдержала тихого стона наслаждения.

– Нравится, принцесса? – промурлыкал Саймон. – Все еще хочешь, чтобы я перестал?

Нравится? Камилла испытывала неземное блаженство. Она не могла приказать ему остановиться, если бы даже от этого зависела ее жизнь. Ей было очень стыдно, что он заставляет ее испытывать такие чувства, – стыдно и одновременно блаженно.

– Знаешь, ты такая же дикарка, как и я, – прошептал Саймон. – Ту дикость; которая в тебе есть, не смогут вытравить никакие уроки приличного поведения.

Саймон наклонился и прикоснулся к ее груди жаркими жадными губами. Тело Камиллы стало мягким, податливым как воск. Она почувствовала, что вот-вот растает и превратится в лужу прямо здесь, под деревом. Сама не заметив как, Камилла прижала голову Саймона к своей груди. Она не хотела терять ни капли драгоценных ощущений, разливавшихся по всему ее телу. Она не чувствовала, как грубая кора дерева расцарапала ей спину, не замечала мягкого лунного света, заливавшего сад. Она чувствовала только его губы, которые сосали ее грудь, дразнили ее, мучили, пока ей уже не начало казаться, что больше она не вынесет.

Когда Камилла готова уже была упасть в обморок, Саймон отстранился от нее и поднял голову:

– Господи, принцесса, как же ты сладка на вкус! Я должен остановиться. Прикажи мне остановиться.

Камилла смотрела на него широко распахнутыми глазами.

– Остановись, – прошептала она, а сама обняла Саймона и снова притянула к себе.

Застонав, он привлек ее к себе и стал страстно целовать. Затем отпустил ее грудь, скользнул рукой вниз по платью, схватил за колено, притянул к себе и крепко пристроился у нее между ног.

Через платье Камилла почувствовала, как к ней прижалось что-то твердое, и поняла, что она играет с огнем. Но она не могла оттолкнуть Саймона. Кровь, стучавшая у нее в висках, заглушала голос совести, страстные поцелуи лишали ее остатков воли.

Камилла была охвачена страстью и воспринимала все окружающее как в тумане. Она даже не услышала, как распахнулась дверь черного хода дома Уилкинсона, не увидела, как на пороге появились темные очертания хорошо знакомых фигур.

Только когда раздался грохот захлопнувшейся двери и пронзительные вопли дяди Огаста, они отскочили друг от друга и принялись поправлять на себе одежду. Саймон разразился вслух проклятиями, а Камилла поняла, что только что совершила самую большую в своей жизни ошибку.

Глава 10

Лучше заранее подумать о последствиях, чем после просить прощения.

Креольская пословица

Саймон инстинктивно встал впереди Камиллы и заслонил ее от глаз дяди, чтобы дать ей время привести себя в порядок. Но было уже слишком поздно что-то пытаться скрыть. Они все видели. У Саймона душа ушла в пятки: он понял, что во всем виноват только он один.

– Развратник! Дикарь! Да как ты смеешь! – шипел Фонтейн. Он придушил бы Саймона, если бы его не удерживал Уилкинсон. – Тебя нельзя пускать в приличное общество, скотина!

– Дядя Огаст! – Камилла вышла из-за спины Саймона. При свете луны ее лицо казалось особенно бледным. – Не говорите так! Ведь ничего не произошло!

– Ах, ничего не произошло! – Дядя в ярости выкатил глаза. – Ничего не произошло, говоришь?!

– Он ничего мне не сделал! Клянусь!

– Тише, Камилла, – предупредил ее Саймон, видя, что ее попытки оправдаться лишь подливают масла в огонь. – Думаю, что под словом ничего вы с вашим дядюшкой понимаете разные вещи.

– Ты задрала юбки и спустила лиф и после этого имеешь наглость говорить, что ничего не произошло?! – вопил дядя.

– Пожалуйста, Огаст, успокойся, – бормотала мадам Фонтейн.

– Как ты не понимаешь, что он погубил ее? – Фонтейн изо всех сил пытался вырваться, но генерал держал его железной хваткой. – Отпустите меня, сэр! Обещаю, что не стану убивать сегодня этого ублюдка! Это дело подождет до рассвета!

– Нет, Огаст! – Мадам Фонтейн вцепилась в руку мужа. – Ты не можешь вызвать его на дуэль! Он же военный! Он тебя убьет!

Саймон застонал, увидев, как подтянулся Фонтейн. Лицо его было перекошено от гнева. Ничто так не задевает мужчину, как намек на его неспособность защитить себя.

– Да будет вам известно, мадам, – огрызнулся Фонтейн, – что я достаточно хорошо владею мечом и сумею справиться с этим… С этим мерзавцем!

– Не нужно устраивать кровопролития, – сказал генерал и окинул Саймона суровым взглядом. – Уверен, майор Вудворд с радостью сделает все, что от него требуется, чтобы сгладить ситуацию. Не правда ли, майор?

– Да, сэр. – Саймон понял, к чему тот клонит. Это и следовало ожидать. С тех самых пор, как он стал встречаться с Камиллой, он руководствовался не головой, а животными инстинктами. Он мог бы выйти победителем из дуэли с Фонтейном, не убив его, а только ранив, но скандала это не разрешит. Репутация Камиллы будет погублена безвозвратно. Она этого не заслуживает! Это он привел ее в сад и заставил играть с огнем у всех на виду. Значит, ему и отвечать придется.

К тому же на карту поставлено не только их с Камиллой будущее. Если Саймон не выйдет с честью из этой ситуации, Лизана откажется иметь с ним дело, а этого он допустить никак не мог. Да еще эта сложная ситуация с креолами и американцами… Все усилия, положенные генералом на объединение наций, пойдут прахом: ведь если история с Камиллой станет известна, в креольской среде это воспримут как оскорбление.

Решение в данном случае было только одно. Саймон и генерал это понимали. И произнести заветные слова должен был именно Саймон. Он смерил Фонтейна взглядом:

– Месье Фонтейн, я готов жениться на Камилле. Надеюсь, это удовлетворит ваши представления о чести.

– Нет, – прошептала Камилла. – Ты не должен…

– Удовлетворит мои представления о чести! – воскликнул Фонтейн. – Нет, не удовлетворит, сэр! Вы оскорбляете мое семейство, совращаете мою племянницу и думаете, что за это я пожалую вам ее руку и сердце? Ее мать была представительницей одной из самых родовитых семей в Новом Орлеане! Чтобы ее дочь связала судьбу с мужчиной, чей отец когда-то ставил силки…

– Осторожнее месье, не стоит так расхваливать родословную вашей племянницы, – предостерег генерал. – Может, мать ее действительно была благородных кровей, но вот отец ее был пиратом. Не стоит об этом забывать.

– Я… я и не забываю, но… – Фонтейн запнулся: очевидно, не ожидал, что ему представят такой аргумент.

– Дорогой, если майор хочет на ней жениться, я не вижу причин для беспокойства, – вставила мадам Фонтейн.

Камилла перевела взгляд с Саймона на дядю, потом на тетю. Лицо ее выражало тревогу.

– Но я не желаю выходить замуж за майора!

– Камилла… – предупреждающе прошипел Саймон.

– Не желаешь? – взревел дядя. – Как это понимать? Задрать перед ним юбки ты желала, а замуж за него не желаешь? Ты что, хотела побыть для него бесплатной шлюхой?

Саймона охватила какая-то необъяснимая ярость.

– Не смейте называть ее шлюхой! – рявкнул он и шагнул вперед. – А не то мы все-таки встретимся с вами на рассвете.

Камилла схватила его за руку:

– Не надо, Саймон, я сама все улажу.

– Нечего тут улаживать. Мы поженимся, и дело с концом.

– Я предпочел бы с тобой сразиться, – огрызнулся Фонтейн. – Хорошо бы убить тебя, а ее отправить в монастырь. Тогда она больше не сможет позорить семью своими суч… своими скандальными выходками!

– Не пойду я ни в какой монастырь! – Камилла почти кричала. – Я сама сумею о себе позаботиться. Уйду жить к дяде Жаку и стану швеей, или гувернанткой, или…

– Только через мой труп! – прорычал дядя Огаст. – Если ты опозоришь семью, уйдешь жить к этому мерзавцу да еще и начнешь работать, тебе не видать больше своих кузенов и тетю! Ты слышишь? Ты для всех нас умрешь!

Камилла отступила на шаг назад. Она испытывала ужас перед неистовствами дяди.

Но Фонтейн, похоже, был намерен выплеснуть все, что накипело у него на душе:

– Я долго терпел намеки на твое скандальное прошлое. Видел, как ты всячески мешаешь мне устроить для Дезире подходящую партию. Своими дерзкими речами и неподобающим женщине поведением ты сумела настроить против меня мою жену! Хватит! У тебя один выбор: или замужество, или монастырь. Решай сама!

Саймон простонал, увидев, как ошеломлена и обижена Камилла. Какой же все-таки скотина ее дядя! Похоже, что с Саймоном ей будет лучше, чем в семействе этих ненормальных Фонтейнов.

– Могу я поговорить с Камиллой наедине? – спросил он, стиснув зубы.

– Ты уже достаточно наговорился с ней наедине, подонок! – огрызнулся Фонтейн.

– Огаст, – прошептала мадам Фонтейн, положив руку на плечо мужа. – Дай им поговорить минутку. Ничего не случится: мы ведь все тут.

Фонтейн насупился, но жену послушал.

– Так уж и быть. Минутку, не больше. Далеко не отходите.

Саймон кивнул и отвел Камиллу чуть подальше, где они могли говорить вдали от посторонних ушей.

– Послушай, принцесса: выйти за меня замуж – лучший выход. Ты сама это понимаешь.

Камилла подняла на Саймона умоляющий взгляд:

– Ну как ты можешь такое говорить? Ведь ты не хочешь на мне жениться, да и сама я не хочу выходить за тебя замуж. Так зачем же нам навеки связывать судьбы? Из-за того, что дядя Огаст меня ненавидит?

Саймона задело то, что Камилла не хочет выходить за него замуж. Впрочем, это ничего не изменит. Слишком многое было поставлено на карту.

– Если мы не поженимся, тебе худо придется. Ты будешь вынуждена работать, а ведь никогда не работала. Даже не знаешь, что это такое.

– Ты ошибаешься, если думаешь, что забота о детях и уборка в доме не работа. Уверяю тебя, за свою жизнь я достаточно наработалась и не вижу причин, почему бы мне не работать точно так же за деньги.

– Прости, не хотел тебя оскорбить. – Саймон пристально посмотрел на Камиллу. – Не сомневаюсь, ты в состоянии справиться с любой работой. Но ты же слышала, что сказал твой дядя: если ты будешь работать, он не позволит тебе видеться с родными. – Он понизил голос и предъявил решающий козырь: – К тому же тогда ты не сможешь помешать браку Дезире с месье Мишелем.

– Так нечестно. – При лунном свете было видно, что в глазах у Камиллы блестят слезы. – Моя кузина втайне бесстыдно отдается мужчине, а я просто поцеловалась, и что же? Меня застают и наказывают, будто я совершила такое же преступление, как и моя кузина.

При этих ее словах Саймона всего передернуло.

– Неужели брак со мной такое уж страшное наказание? Я тебе, наверное, очень неприятен?

– Нет, что ты… Я совсем другое имела в виду. Просто… – Камилла потупила взгляд и принялась нервно теребить в руках веер. – Просто я всегда думала, что выйду замуж за того, кто действительно этого захочет, а не за того, кто будет вынужден на мне жениться.

Он испытал облегчение. По крайней мере она не питает к нему ненависти.

– Но я хочу тебя, Камилла! Ты же сама в этом убедилась.

– Ах нет, я не то имела в виду, когда… В общем… как бы это сказать… Я знаю, что на самом-то деле ты меня не любишь. Ты много раз давал мне понять, что от меня только одни неприятности. Будь у тебя выбор, ты бы никогда на мне не женился. Ведь правда?

Саймон ответил не сразу. Он сознавал, что от его слов может зависеть их дальнейшая судьба.

– Не хочу тебе лгать, Камилла: я действительно пришел сегодня сюда не за тем, чтобы найти себе жену. Конечно, брак с тобой создаст множество проблем, которые… – Саймон запнулся. Как бы он хотел рассказать ей всю правду про Лизану! Но об этом не может быть и речи. – Ну, да это не важно. Важно другое: всякому мужчине рано или поздно надо обзавестись семьей. И, честно сказать, если уж мне пришло время жениться, из всех женщин, которых я когда-либо знал, я бы выбрал именно тебя.

Камилла прикусила губу и отвернулась. Саймон подошел к ней и положил ей руку на плечо:

– Знаю, ты, наверное, мечтала о более страстном признании в любви, но разве этого мало? Согласись: нас необъяснимо влечет друг к другу. Хотя мы иногда и ссоримся, однако в целом мы неплохо ладим друг с другом. Никто из нас не пользуется большим успехом в обществе, потому что мы оба привыкли делать то, что хотим, и говорить то, что думаем. Кроме того, в браке есть и другие удовольствия. Знаю, что тебя это смутит, но мы испытываем друг к другу некое влечение. А это хоть чего-нибудь да стоит.

– Да, но… – Камилла подняла на Саймона глаза. – Не знаю, смогу ли я сделать тебя счастливым. Я никогда не сумею стать робкой, покорной женой, о какой мечтают все мужчины, такой женой, которая никогда не высказывает своего мнения и ни на что не жалуется.

– Не все мужчины мечтают о таких женах, поверь мне. Только креолы помешаны на женской кротости. Лично я уже через два дня жизни с таким созданием соскучился бы до смерти. – Саймон улыбнулся. – Зато с тобой точно не соскучишься.

Несколько секунд Камилла молчала, затем вздохнула:

– Так мне и надо. Не нужно было тебя шантажировать. Теперь вот меня шантажируют, и мне это вовсе не нравится.

Саймон хотел было возразить, но Камилла остановила его:

– Не волнуйся, я выйду за тебя замуж. У меня ведь не остается другого выбора.

Это было правдой, но в первый раз за этот вечер Саймону захотелось, чтобы все было по-другому. Сам он не мечтал на ней жениться, но почему-то хотел, чтобы она желала выйти за него замуж. Конечно, это было несправедливо, но его гордость задевало то, что Камилла принимает свое предстоящее замужество как венец мученицы. Да может, если бы не он, она бы никогда и замуж-то не вышла, а все равно артачится! Может, когда они поженятся, она поймет, что брак с ним не так уж ужасен, как ей теперь представляется. Саймон об этом позаботится.

– Пошли скажем им о нашем решении, – предложил Саймон.

Камилла подняла на него глаза и робко улыбнулась. Они направились обратно, готовые предстать перед дядей и тетей Камиллы.

Дядя Огаст расхаживал взад-вперед по тропинке, сцепив за спиной руки. Когда Камилла и Саймон приблизились, он обернулся к ним:

– Ну? Так что ты выбираешь, Камилла? Монастырь? Или майора Вудворда?

Камилла вцепилась в руку Саймона:

– Я выйду замуж за майора.

Тетя Юджиния вся обмякла от облегчения, но тут Камилла добавила:

– Но только при одном условии.

Дядя зло стиснул кулаки:

– При одном условии? Ты не имеешь права ставить мне условия, девчонка!

– При каком условии? – спросил генерал. Было видно, что он хочет как можно скорее покончить с этим делом.

Рука Камиллы дрожала, но она храбро смотрела в лицо обоим мужчинам.

Молодец все-таки моя Камилла, – подумал Саймон. – Кем-кем, а трусихой ее точно не назовешь.

– Я знаю, что вы недолюбливаете американцев, дядя Огаст. Знаю и то, что вы не питаете особой симпатии к майору Вудворду. Но папа оставил мне маленькое приданое, и оно по праву должно перейти майору. Еще я хочу, чтобы его приняли в нашу семью. И пожалуйста, не разлучайте меня из-за этого глупого брака с моими кузенами!

У Саймона гора с плеч свалилась. Не нужно ему ее приданое, так он потом и скажет этому Фонтейну. Но его глубоко тронула просьба Камиллы, чтобы с ее будущим супругом обращались как с равным. Его ничуть не удивило, что во всей этой передряге она по-прежнему не забывала о кузине. Фонтейн ни словом не намекнул ей, сможет ли она видеться с домашними, даже если согласится выйти замуж. Поэтому-то она и сочла необходимым вырвать у него обещание не разлучать их с кузиной прежде, чем дать окончательное согласие на брак.

– Это уже не одно условие, а несколько… – начал было Фонтейн, но жена что-то прошептала ему на ухо, и он покорился. – Ну, так и быть. Получит майор твое приданое. И его будут принимать в нашем доме после того, как вы обвенчаетесь. Ну и перед тобой тоже двери не закроем, конечно.

Камилла была довольна. – Спасибо, дядюшка, – пробормотала она. Фонтейн обернулся к Саймону. Лицо его было мрачнее тучи.

– Соизвольте зайти ко мне завтра утром, майор. Мы обговорим условия брачного контракта. В следующий раз мы увидимся во вторник в церкви, когда вы поведете под венец мою племянницу.

– Но вы даете нам только четыре дня на подготовку! – воскликнула Камилла. – Этого же мало!

– Ты прекрасно знаешь, что венчают только по понедельникам и по вторникам, а я не хочу затягивать эту церемонию, – объяснил Фонтейн. – Почем мне знать: может, ты и раньше с ним тайком встречалась? О каком долгом ухаживании может идти речь? Возможно, он уже успел тебя скомпрометировать.

– Но я… – начала Камилла.

– Четырех дней нам вполне хватит, – перебил ее Саймон. Не хватало еще, чтобы Фонтейн опять начал оскорблять Камиллу.