Текст книги "Лед твоих объятий"

– Здравствуй, Себастиан, – кивнула ему Энн. – Присоединяйся.

– Я уже позавтракал, – ответил он, но не стал отказываться и занял место рядом с братом.

– Ничего не помню, – потерев лоб, признался он Артуру. – Как я у вас оказался? Вроде собирался домой.

При одной только мысли о доме, внутри что-то тревожно сжалось. Ребекка там одна. Вспомнилось, как он смалодушничал вчера, бросил ее, сбежал. Ему стало не по себе. Он смотрел на спокойного, даже расслабленного брата, на мило улыбающуюся Энн, а в душе все сильнее нарастало смятение. Казалось, что он должен быть совсем в другом месте, не здесь. Где? Ответ его удивил. «Рядом с женой», – жестко ответил внутренний голос.

– Ты рвался посмотреть владения Белой Девы и убеждал меня, что тебя в Сар-Тавал не пропустят, – добродушно усмехнулся Арт, отпил кофе и поставил тонкую изящную чашку на блюдце. – Пришлось доказывать опытным путем, что вход в Снежные чертоги открыт для всех.

– Да? Не помню, – рассеянно отозвался он, пытаясь отделаться от неприятного ноющего чувства, засевшего внутри. Казалось бы, что не так? Он снова рядом с родными, напротив сидит Энн, его обожаемая Энн… Так почему же он думает о Ребекке? И почему больше не чувствует того огня, что долгие годы сжигал его душу запретной любовью к Анне? Когда он исчез, этот огонь? Почему он ничего не заметил?

– Кофе, Себастиан?

Энн посмотрела на него вопросительно, не дожидаясь ответа, зажгла небольшую спиртовку и поставила на нее джезву. Да, у Анны получался исключительный кофе. Жена брата знала какой-то секрет – как иначе объяснить то, что никто больше не мог приготовить такой напиток: крепкий, ароматный, с тонким, неповторимо изысканным вкусом?

Он снова посмотрел на Анну и прислушался к себе. Странно. Энн была прекрасна, как и всегда. Тонкие черты лица, удивительные серо-золотистые глаза, брови вразлет, ровный носик. А пухлые, чувственные губы? Раньше он на них смотреть спокойно не мог! Сразу хотелось накрыть своими и заклеймить, присвоить, измучить поцелуями. А теперь внутри все молчало. Неужели его любовь умерла? Или это была не любовь? Он вспомнил страсть, сжигающую его дотла, вспомнил ненависть и зависть. Выходит, он никогда не любил Энн? Желал, но не любил?

Он пристально посмотрел в серый омут колдовского взгляда и увидел в нем понимание. Энн знала, о чем он думал! Знала и, казалось, говорила: «Помнишь, я ведь убеждала тебя, что так и будет? А ты не верил».

Он кашлянул и отвел глаза. Что-то похожее на стыд проснулось в душе, заставляя недовольно нахмуриться. Глупо. Как же глупо и бездарно он жил! Хотел могущества и власти, а получил проклятие. Вызывал иллюзии у Энн, а сам же в них и заблудился! Нет, хватит. Довольно горьких воспоминаний!

– Получается, домой я не заезжал? Сразу к вам? – взглянул он на Арта.

– Ты сказал, что тебя там никто не ждет, – ровно ответил Артур.

– Да? – переспросил он и, поймав встревоженный взгляд Энн, торопливо добавил: – А, ну да. Ребекка все равно собиралась к родителям.

Он сам не знал, почему солгал. Возможно, не хотел, чтобы его жалели. В доме Арта царили такой уют и семейное тепло, что признаваться в собственных неудачах не хотелось. Да, он сам виноват в том, что их с Ребеккой семейная жизнь не сложилась. Именно он сделал все, чтобы оттолкнуть от себя Бекки. И правильно, между прочим, поступил. Так проще. Вот только почему сейчас ему так тоскливо в обществе брата и его жены и хочется вернуться в Аракос, в просторный белый особняк, где раздается веселый голос Ребекки и слышится шумная возня Шанти?

– Дед, у меня не получается! – неожиданно раздался звонкий детский голос, и в комнату вбежал высокий белокурый мальчик. В руках он держал темный старинный фолиант. – Ты говорил, что полярность заряда не зависит от…

Увидев его, ребенок остановился и замолчал.

– Что такое, Юстас? – ласково спросила Анна.

– У нас гости?

Мальчик подошел ближе, с плохо скрытым любопытством глядя ему в лицо:

– Светлого дня.

– Это лорд Кимли, брат твоего прадедушки, – подсказала Энн.

– Светлого дня, лорд Кимли, – коротко поклонился мальчик и снова с интересом уставился ему в глаза. По пристальному взгляду он понял, что ребенок знаком с его историей.

– Светлого дня, – кивнул он, внимательно разглядывая своего внучатого племянника.

Высокий, хорошо сложенный, с красивыми чертами тонкого лица, мальчик неуловимо походил на Энн. Интересно, сколько ему? Восемь, десять?

– Юстас – внук Хлои, – пояснила Анна. – Приехал к нам погостить, пока родители в отъезде.

– Что там, Юстас? Что у тебя не получается? – вопросительно посмотрел на правнука Арт.

– Да так. Ничего важного, просто мне нужна твоя помощь, – не стал вдаваться в подробности Юстас. Видимо, стеснялся его присутствия.

– Дело терпит? – усмехнулся Артур.

– Да. Я подожду, пока ты позавтракаешь, – серьезно кивнул ребенок.

Он уселся рядом с Артом, раскрыл книгу и погрузился в чтение.

– А сама Хлоя? Где она сейчас?

Ему всегда было интересно узнать, что стало с девочкой, к судьбе которой он имел некоторое отношение. Если бы все вышло иначе, он вполне мог бы быть ее отцом.

– В Иреборе, – ответила Анна. – Они с мужем живут там уже много лет, занимаются исследованиями морских глубин. Их сын, Александр, тоже ученый, постоянно мотается по свету вместе с женой, поэтому Юстас часто остается у нас в Сар-Тавале.

Он хотел расспросить Энн о прошлом, о том, как они жили, но не успел.

– Лорд Кимли.

Рядом с ним оказалась горничная.

– Ваш виг-тон, милорд, – служанка протянула ему на подносе сверкающий синим виг-тон. – Вы забыли его на кровати, милорд.

Он протянул руку, собираясь взять переговорник, и ощутил, как дурное предчувствие снова сжало сердце. Да что с ним такое? Откуда взялась эта доргова тоска?

Откинув панель, он взглянул на экран и недоуменно нахмурился. Щуплый нескладный мужчина смотрел на него грустным взглядом, расхаживая по какому-то захламленному кабинету. Незнакомец был явно чем-то расстроен.

– Чем обязан? – холодно спросил он, пытаясь побороть неприятное ощущение, застрявшее в груди, точно заноза.

– Лорд Кимли, меня зовут Сирил Берри, – взволнованно представился неизвестный. – Я ведущий Больших королевских гонок. Ваша жена, леди Кимли, она…

– Ребекка участвовала в гонках?

– Да, лорд Кимли, и… Понимаете, так вышло… – мялся Сирил.

– Что с ней? – перебил он, уже зная, что услышит в ответ. Сердце заледенело.

– Понимаете, в Карденах бушевала гроза, а леди Кимли как раз была в том районе, – ведущий замолчал, избегая смотреть ему в глаза. – В общем, ваша жена пропала, – тихо договорил Берри, но тут же вскинул на него взгляд и горячо проговорил: – Но мы не теряем надежды. Леди Кимли – опытная двигорщица, она вполне могла посадить двиг и попытаться переждать непогоду в одной из расщелин.

Унаши сатар! Он почувствовал, как в душе поднимается неконтролируемая ярость. Какого дорга эту ненормальную понесло в горы? Отзываясь на его гнев, стены замка задрожали, посуда звякнула, комната наполнилась ледяным туманом. По языку разлилась горечь невыпитого кофе.

– Лорд Кимли, вы меня слышите? – лепетал Берри. – В Карденах до сих пор бушует гроза, и мы пока не можем начать полномасштабные поиски, но все службы наготове, как только позволит погода, они тут же вылетят на место.

– Понятно. Я скоро буду, – резко сказал он и отключил виг-тон.

– Тиан, еще ничего не ясно, – твердо посмотрел на него Артур. Брат одним движением руки рассеял непроницаемую белую пелену и положил ему на плечо тяжелую руку. – Организуем магический поиск, спасатели займутся своим делом. Мы ее найдем. Обязательно. Ребекка вполне могла попытаться переждать непогоду в какой-нибудь расщелине. Она отличный пилот, вряд ли обычная гроза способна застать ее врасплох.

– Не отчаивайся, Тиан, – поддержала мужа Анна. – Мы ее найдем. Живую и здоровую. Это всего лишь вопрос времени.

Она поднялась из-за стола и посмотрела на Арта:

– Идем? Нельзя терять ни минуты.

Артур кивнул:

– Мы пройдем порталом во дворец, а оттуда – в район гонок. Пошли, Себастиан. Не думай о плохом. С твоей женой все будет в порядке. Мы ее обязательно найдем.

* * *

– Ну что?

Он сложил ледяные крылья и устало посмотрел на Лефлера.

– Ничего, милорд, – виновато покачал головой секретарь главы разведки и уставился на острые грани, выступающие из-за его спины. – Никаких следов.

Унаши сатар! Поиски идут уже вторые сутки, но результата до сих пор нет.

– Кардены слишком сложный район, туда и в обычное-то время трудно добраться, а уж сейчас, когда бушуют грозы, и подавно, – не выдержав его взгляда, принялся оправдываться Лефлер. – Наши люди прочесывают каждый квадрат. Леди Кимли могло отнести к западу, там самые труднодоступные расщелины. Если ее двигор застрял в одной из них, то это как раз объясняет, почему мы не можем его обнаружить.

– Мои поиски тоже ничего не дали, – устало сказал он.

Перед глазами встало бесконечное снежное месиво. Он летел в этой белой круговерти, из которой неожиданно выныривали то острые каменные выступы, то черные вершины, то огромные ледяные наросты, оставшиеся в Карденах еще со времен полной изоляции Сартаны от остального мира, и ничего не чувствовал. Ни малейших проблесков. Ни одной живой искры на много рье вокруг.

Двое суток он провел в безжизненном ледяном пространстве, пытаясь найти жену. Раз за разом облетал неприступные пики, спускался в глубокие расщелины и поднимался выше облаков, испытывая свою ледяную сущность на прочность, но все напрасно. Ребекки нигде не было.

– Не отчаивайтесь, лорд Кимли. Мы делаем все возможное, – попытался утешить его Лефлер. – Мы обязательно найдем леди Кимли.

«Живую или мертвую», – про себя договорил он то, что не сказал секретарь.

Он пытался. Пытался понять, жива Ребекка или нет, но так и не смог. В голове шумело, сердце застыло в груди снежной глыбой и давило, давило, давило. Он сбивался и сам не понимал, что чувствует. То ему казалось, что он нащупал слабую ниточку жизни жены, но уже в следующую секунду его сковывал холод, и душа ощущала бесконечное одиночество.

Он не думал, что потерять истинную половину так больно. Теперь он хорошо понимал, что чувствовала Энн, когда погиб Артур. Мир потускнел, краски поблекли, все стало пресным и серым. И ладно Анна. Она любила мужа, но он… Он совсем не предполагал, что успеет так сродниться с искрящейся, фонтанирующей энергией Ребеккой. Еще пару дней назад, даже отстраняясь от супруги и держа ее на расстоянии, он чувствовал незримую связь с ней. А теперь… Теперь там, где раньше веяло ласковым теплом, зияла пустота. Страшная, холодная пустота. И он рвался заполнить ее, вернуть ту, что одним своим присутствием отгоняла всех его демонов.

Крев сатари! Бесполезно. Никакие заклинания не действовали. Ледяная магия оказалась бессильна, и это выводило его из себя.

Он скрипнул зубами и грязно выругался. Единый, какой же он глупец! Снова все потерял. Сам. По собственной воле. Прошлое ничему его не научило.

Он подпер рукой голову и стиснул зубы. Его угнетало собственное бессилие. Хотелось взорвать к доргу весь этот проклятый мир, разнести по камушку ненавистные Кардены, разметать все вокруг ледяной силой и громко закричать от безысходности. Боль, терзающая душу, искала выхода, а он ничего не мог сделать. Бекки пропала и не оставила ни малейшего следа.

Крылья яростно взметнулись, смахивая со стола бумаги и приборы. Лицо затянуло ледяной маской, ногти заострились, превращаясь в сверкающие тонкие когти. Секретарь испуганно вздрогнул, и он опомнился. Нельзя пугать простых людей.

Он вернул себе обычный облик и посмотрел на неподвижно лежащего у порога арса. Серебристая шерсть щенка потускнела, хвост уныло повис, глаза смотрели печально и безнадежно.

Ему стало не по себе. Шанти был связан с Ребеккой прочными узами, и если щенок так себя ведет, значит, с его шаэри все плохо. Шарг!

Он забрал арса у родителей Ребекки, где та его оставила, но малыш ни на что не реагировал и почти ничего не ел. Парное мясо так и оставалось нетронутым, хотя слуги постоянно меняли куски баранины на свежие. Всего однажды им удалось напоить щенка молоком, хотя для этого пришлось вспомнить прошлый опыт и воспользоваться бутылкой с соской. Той самой, из которой кормила арса Бекки.

– Шанти, где твоя хозяйка? – тихо спросил он.

Малыш подошел, молча положил свою лобастую голову к нему на колени и поднял грустные глаза. Во взгляде арса сквозила безнадежная тоска. От прежнего веселого и крепкого щенка почти ничего не осталось.

– Мы ее найдем, – убеждая скорее себя, чем арса, пообещал он и повторил: – Обязательно найдем.

Шанти уныло тявкнул и снова уткнулся в его колени.

– Лорд Кимли, – напомнил о себе секретарь. Голос его дрожал. – Я могу идти?

– Да, Лефлер, – ответил он. – Иди.

– Его величество просили напомнить, что ждут вас вечером на Совете.

– Я помню, – равнодушно кивнул он и погладил Шанти по голове.

Сейчас Шанти был для него самым близким существом и единственной ниточкой, связывающей его с Ребеккой.

Артур, Анна, Ричард – все они пытались поддерживать его, утешали, говорили правильные слова, но они не понимали, что он чувствует. И поэтому казались чужими и далекими. И только Шанти… Ее Шанти разделял с ним все эмоции.

А ведь он даже не предполагал, что столько всего чувствует по отношению к Ребекке. Когда она пропала… Он сам от себя не ожидал, что так испугается. И чем больше времени проходило, чем меньше оставалось надежды, что он сможет найти ее живой. Дорг подери! Он же не дурак. Он все понимает. Двое суток. Двое дорговых суток прошло с момента аварии! Двое суток в ледяном буране. Шансов, что Бекки выживет, практически нет. Но он упорно на что-то надеется. Потому что внезапно осознал то, что до этого не желал признавать, – ему нужна эта доргова девчонка. Вздорная, своенравная, резкая, как порох, и мягкая, как снег, веселая и заводная, не знающая страха, с вызовом глядящая в лицо опасности.

Поздно же он прозрел. Впрочем, он никогда не отличался проницательностью, когда дело касалось чувств.

– Лорд Кимли! – его раздумья снова прервал Лефлер.

Секретарь вошел в кабинет и застыл у двери, не решаясь пройти дальше.

– Что? – голос звучал сипло.

– Мы нашли место падения двигора, – не глядя ему в глаза, доложил Лефлер.

– Ребекка… Она…

Договорить он не смог. Горло неожиданно сжало, воздух стал тягучим и вязким, и он почувствовал, как сердце покрывается льдом.

– Двиг взорвался, – тихо сказал секретарь. – От тела ничего не осталось. Мне очень жаль, лорд Кимли.

Он смог лишь кивнуть.

– Лорд Кимли, если я могу вам чем-то помочь… – Лефлер смотрел на него с видимым беспокойством.

– Нет, Эрик. Я в порядке, – выговорил он.

В порядке… Он всегда в порядке, ведь ледяное сердце Проклятого не может испытывать боль, так ведь? Но почему же тогда так больно?

– Иди, Лефлер. Мне нужно побыть одному, – отпустил он секретаря.

Ну что ж, он хотел одиночества, хотел избавиться от навязанной богами жены – и вот он один. Один. Только отчего-то неожиданная свобода его не радует.

* * *

Место падения двигора обозначили натянутой белой лентой, но и без нее было понятно, что огромная воронка, образовавшаяся на склоне Боруса, осталась от взрыва эс-тора.

– Мы предполагаем, что двиг Симмонса тоже был здесь, – пояснил Лесли Паркинс, молодой и амбициозный следователь по особым делам. – Ширина воронки говорит о том, что тут взорвались сразу две машины. Вероятно, в результате ледяного смерча образовался провал, в который и утянуло двигоры, а соприкосновение с поверхностью закончилось взрывом. У леди Кимли не было ни единого шанса – в таких авариях не выживают.

Он слушал Паркинса, но ничего не слышал. Слова, словно камни, падали в серую пустоту его сознания и исчезали без следа. «Не выживают», – машинально повторил он, глядя на черные склоны Боруса. Вид огромного выжженного пространства убивал всякую надежду. Паркинс прав, в такой катастрофе остаться в живых невозможно. Он пнул носком туфли обломок камня. Ребекки больше нет. Какой бред… Его недавнее желание исполнилось дословно – посланная богами жена исчезла бесследно. Его подняла, а сама…

– Я не верю… Не верю! – тонкий женский вскрик заставил его обернуться.

А, мать Ребекки. Ее-то зачем сюда привезли? Леди Диана была бледна и едва стояла на ногах. Он покосился на тестя, поддерживающего супругу под руку, и наткнулся на ненавидящий взгляд.

– Где моя девочка? Где Бекки? Она должна быть здесь! – высокий голос леди Дианы перекрывал шум ветра и тихий гул эр-сата. – Алекс, почему ты ничего не делаешь? Нужно найти Ребекку! Здесь так холодно…

– Тихо, Ди. Успокойся, – глухо произнес Гринделл. Он выглядел усталым и постаревшим. – Я же говорил, что тебе не нужно сюда ехать.

– Алекс, это неправда, – вцепившись в руку супруга, громко сказала леди Диана. – Неправда, слышишь? Наша девочка не могла умереть!

Герцогиня глядела на гигантскую воронку, оставшуюся на месте взрыва, и по щекам ее бежали слезы.

– Неправда, – повторила женщина и неожиданно перевела взгляд, посмотрев ему прямо в глаза: – Себастиан!

Мать Ребекки протянула руку, вынуждая его подойти.

– Себастиан, вы должны знать… Вы же понимаете, что Бекки жива, ведь так, да? – леди Диана уставилась на него с сумасшедшей надеждой. – Вы с ней связаны. Что вы чувствуете? Она жива? Моя девочка жива?

Он опустил голову. Лютый холод, сковавший душу, не оставлял места надежде.

– Что он может чувствовать? – с ненавистью произнес Гринделл. – Если бы он любил Ребекку…

Тесть не договорил и безнадежно махнул рукой.

– Пойдем в эр-сат, Ди, – Александр настойчиво потянул жену к двигору. – Тебе не нужно здесь оставаться.

Леди Диана бросила на него растерянный взгляд. В ее голубых глазах, так похожих на глаза Ребекки, отражалось бесконечное небо Карден и еще не до конца осознанная боль потери.

– Алекс, ты не понимаешь, – шептала женщина. – Я не могу оставить свою девочку. Она где-то здесь. Бекки! Бекки, ты слышишь меня? – неожиданно выкрикнула леди Диана, и этот крик прошелся по его душе острым клинком.

Гринделл крепко обнял жену и повел ее к двигору, а та все оглядывалась, всматривалась в лица стоящих вокруг людей, пытаясь увидеть хоть в чьем-то взгляде толику надежды. Окружающие неловко отводили глаза.

Тихо заплакав, леди Диана покорно пошла к эр-сату. Он видел, как поникли ее плечи, как ссутулился идущий рядом с ней муж. Как плотно сжались губы вышедшего из приземлившегося двухместного эл-тона Мартина.

– Она сама виновата, – посмотрев на отца, резко сказал брат Ребекки. – Сколько раз ей говорили, что двиги не для женщин! Так нет же! Хотела всем доказать… – Мартин криво усмехнулся. – Доказала.

Услышав эти слова, он сжал кулаки. Как же ему хотелось дать самоуверенному щенку пощечину! Наглый, напыщенный, себялюбивый Мартин всегда вызывал в нем глухую неприязнь, а уж сейчас…

– Марти, что ты такое говоришь? – Леди Диана подняла на сына заплаканные глаза.

– Правду, мама, – жестко ответил тот. – Если бы вы обращались с Ребеккой построже и не потакали ее дурацкой прихоти, она была бы жива.

– Замолчи! – не сдержался Гринделл. – Пойдем, Ди. Тебе нужно отдохнуть.

Он наблюдал за семейной сценой издалека, не собираясь подходить к родственникам жены и пытаться разделить с ними общее горе. Знал, что его не примут. Трагедия произошедшего заставляла Гринделлов искать виноватых. Впрочем, он не сомневался, что скоро все они объединятся в одном общем чувстве – ненависти к нему. Ведь это он не оправдал ожиданий, не сумел заставить Ребекку остепениться, не ограничил ее рамками дома. И детьми не озаботился, как ожидал от него тесть, и в особняке бывал редко. Гринделл уверен, что если бы он проявил твердость и заставил Бекки стать примерной женой, та забыла бы о двигорах и посвятила себя семье. Глупая уверенность…

Он горько усмехнулся. Разве можно обуздать ветер? Разве удастся пленить неуловимый воздушный поток? Бекки никогда не стала бы домашней и покорной. Ее стихией было небо, ее сущность всегда рвалась к слиянию с двигорами, и жестоко было лишать ее полетов. Он чувствовал в ней эту тягу. Понимал. Пожалуй, где-то в глубине души даже немного завидовал. В жизни Бекки имелась страсть, которой она была беззаветно предана, и эта страсть помогала ей не чувствовать себя одинокой.

О, он многое понимал. Еще с той первой встречи, когда Ребекка предстала перед ним в образе Энн, он почувствовал, как много одиночества и боли она прячет под своей внешней бравадой. И как виртуозно прячет! Идет по жизни, смеясь и не обращая внимания на злобу и зависть. Его всегда поражало это ее умение отсекать неприятности, видеть в окружающих только хорошее, радоваться простым и привычным мелочам. Он никогда так не умел. И его завораживал сумасшедший коктейль ее эмоций, смелости, страсти. И любви. Кто ж знал, что страсть к небу, которую он поощрил, подарив Ребекке возможность получить лицензию, ее и убьет?

Да, Гринделлам есть за что его ненавидеть.

Он развернулся и пошел к обрыву. На душе было пусто. Он даже боль перестал чувствовать. Как говорил Лефлер, предлагая ему крепкий ракс, – анестезия? Его анестезия действует безо всякой выпивки.

Легко открыв портал, он шагнул в серебристое марево и оказался в пустыне. Ему никого не хотелось видеть. Слушать сочувствующие речи, что-то отвечать, куда-то идти и создавать видимость деятельности. Глупо. Обсуждать поминальную службу, количество приглашенных, выбирать надгробие…

Все это не имело отношения к Бекки. Его жена была слишком живой, веселой и бесшабашной, и все эти традиционные чопорные обряды не для нее. Лучшим памятником Ребекке стал бы двиг, установленный на месте ее гибели. А лучшими поминками – веселая вечеринка, устроенная в одном из ангаров двигорщиков. Он помнил, как Бекки ненавидела сартские условности. Она всей душой восставала против догм и правил. Порывистая, смелая, открытая. Он никогда не умел так искренне радоваться жизни. Никогда не чувствовал такой внутренней свободы. Никогда не мог быть настолько открытым и смелым. И при этом в его жене не было ни разнузданности, ни вульгарности. Ребекка, как никто, умела ходить по грани. И лишь однажды оступилась… бросив его одного.

Он почувствовал, как сбилось дыхание, как трудно стало дышать, как подступили к глазам предательские слезы.

Унаши сатар!

Он резко поднял руки и громко выкрикнул заклинание. Пустыня ответила утробным воем, и тучи песка устремились к западу, к черному обелиску Терроса. Буря… Он стоял среди беснующегося песчаного потока, стремясь выплеснуть все, что накопилось в душе, но боль не проходила. Ледяная глыба, застывшая на месте сердца, не исчезала. Вокруг него гудела пустыня, под ногами содрогалась потрескавшаяся почва, огромные смерчи поднимались в небо, повинуясь его безмолвному приказу, а он не мог изгнать из души едкую, разъедающую тоску.

– Ребекка! Бекки! Доргова девчонка, что ты со мной сделала? – выкрикнул он, и этот крик потерялся в беснующейся буре. – Как ты посмела забрать мое сердце и уйти?!

И в этот момент он почувствовал, как в душе что-то встрепенулось. Отклик был слабым, едва ощутимым, но он был… Был!

– Ребекка Гринделл-Кимли! Если ты вздумаешь меня обмануть…

Он принялся лихорадочно шептать заклинание поиска, но искра, слабо вспыхнувшая в груди, уже исчезла.

– Я все равно тебя найду, – вскинув руки, он растворился в песчаном смерче. – Найду, где бы ты ни была!