Текст книги "Лед твоих объятий"

Глава 13

Ребекка Гринделл

Я с трудом повернула голову на звук шагов.

– Давай, Бекки, нужно поесть.

Настойчивый голос Грега отозвался в затылке тупой болью. Шарг! Какая еда, когда меня тошнит от малейшего движения, а от окружающих запахов дико кружится голова?

– Отстань, Грег, – простонала я.

Но Симмонс не унимался:

– Бекки, перестань капризничать. Тебе нужны силы, чтобы поправиться.

Ага. Я понимаю. Только попробуй уговорить проклятый желудок! Третьи сутки меня полощет так, что я уже не могу ни сидеть, ни лежать. И уж тем более есть.

– Я сварил бульон из яртына. Он мигом поставит тебя на ноги, – оптимистично заявил друг, и я почувствовала, как моих губ коснулась деревянная ложка.

Острый аромат супа вызвал новый спазм, и я едва успела прикрыть рукой рот.

– Уйди, Грег! Я тебя прошу, оставь меня в покое! Просто дай мне умереть и не мучь больше…

– Перестань, Бекки! – в голосе друга послышалась непривычная растерянность. – Что за глупости ты несешь? Все будет хорошо. Как только ты немного поправишься, мы уедем к океану. Терей мигом вернет тебя к жизни, вот увидишь!

Я стиснула зубы. Шарг! Ненавижу слабость! Нужно попытаться встать…

– Грег, помоги мне подняться.

– Это не лучшая идея, Бекки!

– Дорг подери, ты можешь мне помочь или нет?! Я не хочу больше лежать, как тряпка. Мне нужно домой. Там родители с ума сходят…

– Бекки, ты уверена?

– О чем ты, Грег?

– Твои родители наверняка считают, что ты погибла. Думаю, они уже и церемонию прощания провели, и надгробие поставили.

– С чего это? Нас должны искать. Пока тело пилота не найдено, он считается живым.

Друг молчал, и мне не нравилось это его молчание.

– Грег?

– Что?

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Грегори замялся.

– Грег, что происходит? Почему ты так уверен, что нас сочли погибшими?

– Я взорвал двигоры, – тихо сказал друг.

– Что? Ты с ума сошел? Зачем?!

– Я не хотел, чтобы нас нашли. Не хотел, чтобы ты вернулась к мужу, – Грегори помолчал немного и тихо сказал: – Знаешь, когда мой двиг крутило в той серой мгле, я успел попрощаться с жизнью и единственное, о чем жалел, так это о том, что упустил свой шанс. Я ведь мог тогда жениться на тебе, мы были бы вместе, и ты каждое утро улыбалась бы мне так, как только ты умеешь. И мы бы любили друг друга – неспешно, жарко, страстно. У меня перед глазами пронеслась вся та жизнь, которой мы могли бы жить, и последние мои мысли были о тебе. А потом я очнулся и увидел… Бекки, я увидел твое лицо и понял, судьба дала мне еще один шанс. Нам дала. Мы уедем, Ребекка. Мы начнем все заново. Только ты и я, вдвоем, безо всех этих глупых условностей, без груза прошлого. Мы будем свободны, Бекки! И ты наконец-то сможешь жить, как обычная девчонка, не оглядываясь на то, что о тебе подумают. Ты ведь так мечтала об этом, Бекки!

Я застыла. Крев сатари! К глазам подступили слезы. Бедный Грегори! Что же он натворил! Я вспомнила наш разговор в ресторане, рассуждения приятеля о моей несчастной семейной жизни и обещание меня освободить. Вспомнила пристальный взгляд, упрямо сжатые губы…

– Ты с ума сошел, Грег! Нельзя думать только о себе. А твоя семья? Ты понимаешь, каково твоей матери? Она ведь считает тебя погибшим! А мои родители? А… Кимли?

Я почувствовала, как пересохло во рту.

– А что Кимли? У него все хорошо, – презрительно хмыкнул Грегори. – Этому ледяному говнюку все равно, где ты и что с тобой! Думаешь, я ничего не знаю? Ошибаешься! Он не любит тебя, Бекки! Ты для него всего лишь обуза. Запер дома и забыл. А с тобой так нельзя. Тебя нужно любить и на руках носить, таких, как ты, больше нет, а этот урод даже не понимает, какое счастье ему привалило.

– Грег!

– Что Грег? – взорвался Симмонс. – Можно подумать, ты ему нужна! Да он рад небось, что тебя больше нет в его жизни!

Раздался металлический стук и громкие ругательства. Видимо, друг в сердцах грохнул миску на стол и обжегся горячим супом.

– Я и не сомневаюсь, что Кимли счастлив, – хмыкнула я, стараясь сдержать подступающие слезы.

Почему-то слова Грега больно задели. И ведь я сама знала, что не нужна Тиану, но когда это озвучил Грегори… Внутри все сжалось, и мне захотелось громко выругаться или разбить что-нибудь. Все, что угодно, только бы выплеснуть скопившиеся в душе обиду и горечь. Забыть хоть на миг о боли, терзающей сердце. Избавиться от тоски, засевшей внутри, будто заноза.

– Бекки, успокойся. Плюнь ты на этого доргова засранца! Теперь мы вместе, и я никому не дам тебя в обиду.

Крепкая рука обхватила мою, и горячие губы коснулись ладони.

– Я люблю тебя, Бекки, – как безумный, шептал Симмонс. – Я на все готов ради тебя. Верь мне, я никогда тебя не брошу и не предам!

Бедняга Грег. Он не понимает. Ничего не понимает. Это сейчас он готов на все, а пройдет время, и я стану ему в тягость. Кому нужна слепая калека?

– Грегори, послушай, ты должен отвезти меня домой, – мягко ответила я, отстраняясь от друга. – Я успокою родителей, а потом, если ты не передумаешь, мы с тобой уедем к Терею.

– И ты бросишь своего мужа? – ревниво спросил Симмонс.

Брошу? Да он сам меня бросит! Я и раньше-то была ему не нужна, а уж сейчас…

Новый приступ тошноты заставил меня застонать. Невыносимо. По лицу и спине лился холодный пот, ладони стали липкими, голова кружилась все сильнее. Откат после запрещенной магии оказался слишком сильным.

– Бекки!

– Не кричи, Грег, – с трудом прошептала я.

– Прости. Что сделать? Чем тебе помочь? Может, воды?

– Не надо.

Я отдышалась и попыталась повернуться на бок. Тело не слушалось, оставаясь чужим и тяжелым. Нет, так не пойдет! Я не собираюсь лежать здесь безвольным овощем! Поднатужившись, приподнялась и встала на колени. Спинка кровати скрипнула под моей рукой, и я вздрогнула от этого громкого звука.

– Бекки! – встревоженно пробормотал Симмонс, поддерживая меня за талию.

– Все нормально, Грег. Я сама.

Чужие руки, касающиеся моего тела, вызывали странный диссонанс. И почему-то все сильнее хотелось плакать.

«Взбодрись, Ребекка! – приказала самой себе. – Не превращайся в жалкую неудачницу!»

Беспросветная темнота нервировала, заставляя чувствовать себя слабой. Шарг! Ненавижу это ощущение! Не хочу быть беспомощной и ущербной.

Я осторожно села, пережидая очередной приступ тошноты, и прислушалась. Когда-то я читала, что у слепых людей обостряется слух. Ерунда. Ничего у меня не обострилось. В голове стоит такой шум, что реагировать на окружающее попросту не получается.

– Помоги мне встать, Грегори, – попросила я друга.

– Бекки, тебе нельзя много двигаться. Я тебя отнесу, куда скажешь.

– Не надо меня никуда нести, сама дойду.

Я попыталась подняться и тут же застонала.

– Упрямица, – мягко прошептал Симмонс, подхватывая меня на руки. – Куда тебе нужно?

– Я хочу на воздух.

– Бекки, ты уверена, что это хорошая идея? Ты слишком слаба.

– Грег, не спорь.

Симмонс молча прижал меня к себе и понес к выходу.

Маленький коттедж, в котором мы остановились, затерялся в лесу у подножия Карден. Это был то ли охотничий домик, то ли просто заброшенная хозяевами усадьба. Грегори набрел на это место, когда ушел со мной с места аварии и брел по склону вниз.

– Вот, посиди здесь. – Грег опустил меня на ступени и помог прислониться к нагретой солнцем дощатой стене веранды.

– Когда ты уничтожил двиги? – уняв сбившееся дыхание, спросила я.

Мысль о том, что моей эсочки больше нет, вызывала тупую боль. Я представляла, как билось в огне ее смелое сердце, и мне хотелось убить Грега. Как он мог?!

– На следующий день после аварии. Вернулся на место, хотел взять что-нибудь из одежды, ты ведь вечно свое барахло в багажном отсеке хранишь, ну и… – он не договорил.

– Грег, ты ведь понимаешь, что нужно выбираться отсюда, – тихо сказала я.

Друг молчал.

– Грегори.

– Да все я понимаю, Бекки! – грустно произнес Симмонс, и мне показалось, что он горько усмехнулся. – Я прекрасно понимаю, что ты никогда не будешь моей! Думаешь, я не знаю, что, когда мы окажемся в Сарте, ты тут же вернешься к своему ублюдку мужу и снова будешь страдать от его равнодушия? Все я знаю. Только я ведь люблю тебя, Бекки. Люблю с того самого момента, как впервые увидел твою улыбку. Помнишь, пять лет назад? Ты пришла в ангар к Прескотту и заявила, что хочешь участвовать в гонках. Вот тогда я и пропал.

Грег тихо хмыкнул.

– Ты весело улыбалась, а я смотрел на тебя и думал, что сплю. Ведь в реальности же не бывает таких ослепительных красавиц? Я до сих пор помню, как ты стояла в лучах заката и вся светилась. А потом та авария… Помнишь, как хорошо нам было вместе?

Симмонс мягко коснулся моих волос, и я почувствовала, как к глазам снова подступили слезы. Бедный Грег. Ну отчего я не могу ответить на его чувства? Почему хороший парень должен страдать, в то время как Себастиану, которого я люблю, эта любовь совсем не нужна? Шарг! Как же все запутанно.

– Тебе нужно окрепнуть, Бекки. Я не смогу тащить тебя на руках до самого Транс-Тора, – тихо сказал Грегори, и я ощутила на щеке его мозолистую ладонь. – А когда ты немного наберешься сил, мы попробуем выбраться.

– Обещаешь?

– Детка, разве я когда-нибудь тебя обманывал?

Грег ласково провел пальцами по моему лицу и вздохнул.

– Ты только поправляйся поскорее, Колючка, – еле слышно прошептал он.

Себастиан Кимли

Унаши сатар! Ничего не получается!

Он в отчаянии ударил по столу кулаком. Это невозможно. Сколько ни пытается определить местонахождение Ребекки, поиск все время сбивается. Доргова девчонка! Какого реса она поставила защиту?! От кого прячется? И откуда в ней такая сила, что он при всем желании не может сломать выставленный заслон?

Он покосился на спящего в кресле Артура и вздохнул. Будить брата было жалко. Двое суток тот подпитывал его своим льдом, упорно поддерживая веру в то, что Ребекка найдется, но сегодня под утро сдался и потребовал сделать перерыв.

– Ты загонишь себя, Тиан, – сказал Артур, устало опускаясь в кресло. – Нужно отдохнуть, иначе мы просто выгорим.

Он согласился, но так и не смог заставить себя отступить. Когда Арт отключился, он снова поднял руки в призыве поиска.

– Себастиан, я же просил тебя отдохнуть, – Арт открыл глаза и посмотрел на него с укором. – Толку будет, если ты свалишься!

– Не могу отдыхать, – хрипло ответил он. – Как представлю, что Ребекка умирает где-то в этих проклятых горах, так и…

Он не договорил, да это было и не нужно. Брат понимал его, как никто другой. Когда-то Арт так же мучился, пытаясь освободить Анну от проклятия темного мага, не мог ни есть, ни спать, все искал выход.

– Давай попробуем еще раз, – Артур не стал его отговаривать. – Руку, Тиан.

В глазах брата светилась спокойная уверенность, и ему стало легче. Если Арт не подвергает его ощущения сомнениям, значит, Бекки жива. Себе он уже не доверял. Боялся, что принимает желаемое за действительное.

– У меня такое чувство, что Бекки выстроила в своем сознании глухую стену, и я никак не могу через эту стену пробиться, – устало пробормотал он и потер лоб.

Перед глазами заплясали белые круги. Несколько суток без сна не прошли даром, веки воспалились и горели, будто песком засыпанные.

Он встряхнул головой, пытаясь прогнать наплывающий вязкий дурман, но неожиданно отвлекся на тревожно заметавшегося по кабинету Шанти. Странно. Арс, три дня пролежавший без движения, внезапно ожил. Да еще как ожил! Малыш носился по комнате, задевая мебель и тонко повизгивая.

– Подожди, – он отвел руку брата и подозвал щенка. – Шанти! Иди сюда!

Арс посмотрел на него беспокойным взглядом и громко тявкнул.

– Ты ведь чувствуешь свою шаэри? Да? Ищи Ребекку, Шанти. Ищи!

Он уставился в мерцающие синим глаза и попытался проникнуть в сознание щенка. Дорг подери! Голову полоснуло болью. Ну, Бекки… Такой блок своему питомцу поставила! Сломав сопротивление магии, он слился с ледяной сущностью арса и почувствовал крепкую нить, связывающую зверя с Ребеккой.

Она слабо пульсировала жизнью.

– Есть. Я нашел ее, – тихо прошептал он. – Арт, мне нужно столько льда, сколько ты сможешь отдать.

– Бери, – сразу же, без возражений, согласился брат. Артур не стал предупреждать об опасности ритуала, не напоминал об осторожности, не подвергал его решение сомнению. Просто протянул руку, позволяя черпать силу напрямую, и он был ему за это благодарен.

В сознании ясно мелькнул образ небольшой поляны, посреди которой стоял ветхий охотничий дом, потом появились вековые сосны, легкая дымка тумана, и спустя секунду он уже оказался на месте. Теперь было важно как можно быстрее забрать Ребекку и вернуться. Ритуал отнимал слишком много сил, нельзя было терять ни минуты.

Он открыл покосившуюся дверь и вошел в темный, ничем не освещаемый холл. Под ногами скрипнула половица.

– Кто здесь? – тут же услышал он слабый голос жены. – Грег, это ты?

Он почувствовал, как горячо стало в груди. Жива… Слава Единому, жива!

Ледяная глыба, застывшая на месте сердца, раскололась, и он снова смог дышать полной грудью.

Он переступил порог комнаты и остановился, глядя на невысокий топчан и скрючившуюся на нем Ребекку. Та подняла голову и уставилась на него с каким-то странным выражением.

– Грег? Ты уже вернулся?

Ребекка вытянула руку и нащупала край кровати, а он застыл, растерянно ловя ее невидящий взгляд.

– Бекки! – слетело с его губ имя жены.

– Себастиан?

Бекки дернулась в его сторону, но потом устало вздохнула и упала на подушку.

– Снова галлюцинации, – отчаянно прошептала она и горько усмехнулась. – Привет, шизофрения! Похоже, я окончательно свихнулась.

– Что за глупости ты несешь? – очнулся он и, в два шага преодолев расстояние до топчана, подхватил жену на руки. – Какая шизофрения?

– Какая? Обыкновенная, – вяло ответила Ребекка. – А чем еще объяснить твое появление?

– Ладно. Не буду тебя разубеждать, у нас мало времени. Ты здесь одна?

– Грегори пошел на охоту.

– Я не могу ждать. Нужно уходить. Передадим Лефлеру координаты, за ним прилетят.

Он вышел из дома, крепко прижимая к себе жену, закрыл глаза и постарался настроиться, представляя собственный кабинет, но мысли сбивались. Руки все сильнее сжимали почти невесомое тело Ребекки, а сердце билось в груди гулко и встревоженно. Нельзя расслабляться. Нельзя терять нить силы. Он должен успеть. Но перед глазами, вместо знакомой обстановки, возникал невидящий взгляд жены, и он чувствовал, как внутренности обжигает болью бессилия. Он хорошо знал этот взгляд. Во время войны ему не раз приходилось наблюдать последствия огромного выброса силы и видеть беспомощных ослепших магов. Он очень хорошо помнил их остекленевшие, слепые глаза и знал, что зрение в таких случаях вернуть невозможно.

Дорг подери! Почему Бекки? Почему именно она? В груди все сильнее нарастала боль. Нет. Он сейчас не будет думать об этом. Потом. Все потом. Главное, Ребекка жива, а все остальное… Он найдет способ. Наизнанку вывернется, но сумеет излечить жену.

– Надо же, моя галлюцинация даже пахнет Себастианом, – чуть слышно хмыкнула Ребекка и уткнулась ему в шею. От этого ее прикосновения внутри потеплело, и лед, сковавший сердце, начал таять. – Ну да, все верно. Можжевельник, лимон, сандал и грейпфрут. Я определенно сошла с ума.

Жена как-то странно всхлипнула и обмякла в его руках.

Унаши сатар! Только ее обморока и не хватало!

Усилием воли вернув себя к образу брата, он рванулся к нему и мгновенно оказался в особняке. Только сил не хватило, и он, не устояв на ногах, рухнул рядом с Артуром. Крев сатари! Перед глазами все расплывалось, но он сумел уберечь Ребекку от удара.

– Возьми, – прохрипел брату. Тот мгновенно подхватил Бекки и что-то сказал, но он не расслышал. Откат прошелся по телу волной нестерпимой боли, лишая его способности двигаться. – Бекки… Позаботься… – слетело с пересохших губ, и клубящаяся тьма сомкнулась над его головой.

Ребекка Гринделл

– Шанти, отстань! Куда ты меня тянешь?

Я вяло отняла у щенка руку, но малыш не унимался. Он урчал, рычал, тявкал и упорно пытался заставить меня встать с постели. Глупыш. Были бы силы, я бы и сама встала…

«Ррр-ав!» – Острые клыки прикусили запястье.

– Ну, хорошо, хорошо, сейчас!

С трудом села на кровати и, переждав приступ тошноты, попробовала подняться. Голова закружилась. Шарг! Когда же закончится этот ад? Меня штормит, как пьяного двигорщика.

Шанти подвернулся под руку и подставил мне свою шею. Надо же! А малыш-то подрос. Не видела его несколько дней, а он уже достает мне почти до пояса.

Я ухватилась за ошейник, рывком поднялась с постели и сделала шаг. Потом еще один. И еще. Шанти терпеливо шел рядом, не пытаясь взбрыкнуть или убежать. Мой умница арс…

– Не торопись, малыш, – шепнула я ему.

Мысленно общаться не получалось. Голова болела так, что любая попытка наладить связь превращалась в настоящую пытку.

– Бекки! Ты зачем встала? – встревоженный голос мужа заставил меня вздрогнуть.

Шарг! Почему я не слышала, как Себастиан вошел в спальню?

Я пошатнулась от неожиданности и почувствовала, как резко закружилась голова и поплыл под ногами пол. Да что ж такое-то? Не хватало рухнуть на колени перед собственным мужем!

Кимли мгновенно оказался рядом и подхватил меня на руки.

– Тебе нельзя вставать, Бекки, – непривычно нежно сказал он и мягко коснулся губами моего лба. – Ты же слышала, что сказал Легрэ – полный покой.

– Легче сразу умереть, – проворчала я, утыкаясь в шею супруга.

Странная и нелогичная вещь – когда Себастиан был рядом, тошнота отступала. Аромат его парфюма, свежий, чуть горьковатый, стал для меня настоящим спасением. Причем с того самого дня, когда Кимли появился в Карденах, а я приняла его за плод своего больного воображения.

– Какая же ты упрямица, Бекки, – прошептал Тиан, укладывая меня в постель.

– Я тут ни при чем. Это все Шанти, – вяло отозвалась я.

Небольшая прогулка отняла все силы. Ужасно хотелось уткнуться мужу в плечо и лежать так, не шевелясь, но я понимала, что это глупо. Не хватало еще давить на жалость! Кимли и так со мной носится уже третий день, почти ни на минуту не оставляет. А я… Я не хочу, чтобы он видел меня такой слабой, больной, растрепанной. Представляю, как я сейчас выгляжу! Хотя нет, лучше не представлять. Я как-то видела слепую девушку, у нее был такой взгляд… Нет. Я не буду об этом думать. Я поправлюсь. Я знаю, никто в это не верит. Но я смогу. Вот только отдохну немного… И голова перестанет так кружиться.

Ладонь Кимли оказалась на моей щеке, и его пальцы нежно коснулись ресниц, погладили виски, обвели контур губ. Шарг! Какие же они у меня пересохшие и потрескавшиеся. Надо было смазать бальзамом.

Поймав себя на этой мысли, усмехнулась: «Бекки, ты сошла с ума! О чем ты думаешь? Какой бальзам, какие губы?»

– Выпей.

Мерзкий запах микстуры заставил меня скривиться и помотать головой.

– Я не хочу пить эту гадость.

– Бекки, не будь ребенком. Легрэ велел принимать лекарство каждые два часа.

– Вот пусть сам его и принимает.

– Перестань упрямиться.

– Себастиан, ты же прекрасно знаешь, что никакие лекарства мне не помогут. Слепота от магического истощения не лечится, ведь так?

– Кто сказал тебе такую глупость? – в голосе мужа проскользнуло возмущение.

– Не нужно, Тиан. Не лги мне. Я сама слышала ваш с Артуром разговор.

Да. Не далее как вчера. Дверь смежной комнаты оказалась прикрыта неплотно, а Кимли с Артуром не подозревали, что я слышу каждое слово. У слепых действительно тонкий слух, это я выяснила опытным путем.

– И что же ты успела подслушать?

– Что никакой надежды нет.

– Да? А знаешь, сколько раз я сам видел, как жизнь опровергает эту фразу? – Кимли хмыкнул и пригладил мои волосы. – Или ты не помнишь, откуда меня вытащила? Вообще-то, все знают, что смерть необратима, и что? Вот же я, живой и невредимый! – муж взял мои ладони и заставил коснуться своего лица, словно подтверждая собственные слова. – Анне когда-то тоже говорили, что из Снежных чертогов нет возврата, однако Артур вернулся. А ты говоришь, надежды нет. Глупости. Скажи, что просто струсила.

– Кто? Я струсила? – От возмущения у меня даже голова кружиться перестала.

– Ну не я же, – ответил Кимли, и по его голосу я поняла, что он усмехается.

– Бред! Я ничего не боюсь!

– Да? И даже выпить горькое лекарство?

Шарг! Подловил-таки.

Я молча открыла рот и позволила мужу влить две ложки микстуры. Странно. Она совсем ничем не пахла и на вкус оказалась вовсе не такой ужасной, как в прошлый раз, когда меня пичкал ею Легрэ.

– Как ты это сделал?

– Магия.

Кимли пожал плечами, и я ощутила это движение всем телом. И ужасно захотелось прижаться еще плотнее, обнять мужа, коснуться его губ.

– А теперь спи, – приказал Кимли. – Тебе нужно набраться сил.

Мне достался короткий поцелуй, и я провалилась в сон.

Себастиан Кимли

– Леди Диана, успокойтесь, – он посмотрел на мать жены. – Никакой опасности нет. Ребекке просто нужно набраться сил и восстановиться.

Леди Гринделл всхлипнула и принялась искать по карманам сигареты.

– Я не могу видеть ее такой, – дрожащими руками достав пачку, призналась женщина. – Не могу. Бекки никогда ничем не болела, она всегда была сильной девочкой, а сейчас… Это ужасно. И этот ее взгляд…

Леди Диана попыталась закурить, но у нее не получалось – зажигалка ходуном ходила в длинных, унизанных кольцами пальцах, и пламя все время гасло.

– Дай сюда, Ди, – раздраженно сказал Гринделл. – Сколько раз я просил тебя не смолить эти проклятые «Бресс» в моем присутствии!

Герцог забрал у жены сигареты и раздосадованно смял пачку.

– Себастиан, сделайте что-нибудь, нельзя же просто сидеть и смотреть, как моя дочь умирает! – не обратив внимания на поступок мужа, воскликнула леди Диана. Ее глаза были полны слез. – Вы должны что-то предпринять!

– Мы делаем все возможное, миледи, – как можно мягче ответил он.

Дорг подери, можно подумать, он бездействует! Подключил всех, кого можно, да только что толку, если Бекки не принимает магию? Ребекка словно в кокон завернута, и от нее отскакивает любое магическое воздействие.

– Знаете, Кимли, я уже третьи сутки слышу от вас, что Бекки нужно отдохнуть, но моя дочь не может подняться с постели, а эти ваши докторишки не в состоянии сказать, что с ней, – вмешался Гринделл. – Хватит! Мне это надоело. Я забираю Ребекку домой!

Лорд Александр выпрямился и окинул его неприязненным взглядом. Что ж, ничего удивительного. Он прекрасно понимал своего тестя. Герцог не привык бездействовать, и терпение определенно не входило в число его добродетелей.

– Вы не совершите этого, если не хотите навредить Ребекке, – спокойно ответил он. – Рядом с вашей дочерью все время дежурят самые лучшие врачи, ее состояние находится под постоянным контролем.

– И что толку? – вспылил Гринделл. – Ей не становится лучше!

– Но и хуже тоже, – парировал он. – А это уже неплохо.

Неплохо… Еще бы самому в это поверить. Крев сатари! Нужно верить. Нужно. Иначе все будет напрасно – и его возвращение к жизни, и сама жизнь. За те сутки, что Ребекка пробыла без сознания, он чего только не передумал. До мельчайших подробностей вспоминал прожитое с женой время, анализировал, пытался понять, что делал не так. Что говорить? Он все делал не так! Не захотел поверить собственному сердцу, цеплялся за прошлое и отталкивал от себя Бекки поступками и словами, гордился своей принципиальностью и не желал видеть реальность. Бедная Ребекка! Удивительно, как еще она терпела так долго и не бросила его? Как выносила равнодушие и грубость? Глупец! От чего он все время бежал? Почему не захотел остановиться и понять, что счастье – вот оно, рядом, только протяни руку и возьми. А он все гнался за эфемерным прошлым, тонул в воспоминаниях и не желал замечать очевидного: та, без кого невозможно жить, вовсе не Анна. Тогда, четыреста лет назад, когда он сходил с ума от страсти к Энн, ему казалось, что хуже быть уже не может. Как жестоко он ошибался! Энн никогда не была его сатой, его Истинной, и он даже не представлял, какая боль охватывает душу, когда страдает сата. Артур и Анна знали это, а он – нет.

Он устало потер лоб.

Брат с женой все время были в особняке, поддерживали его, пытались помочь Бекки. Анна даже Белую Деву попыталась попросить о помощи, но та, появившись у постели Бекки, лишь молча покачала головой и посмотрела на него с мягким сочувствием.

Крев сатари, в тот момент он потерял надежду. А сейчас… Он сам не знал, почему продолжает упорно надеяться на то, что Ребекка поправится. Может, потому, что верил в эту доргову девчонку. Верил в силу ее духа и неистребимую жажду жизни.

«Живи, Бекки! Ты должна жить! Небо опустеет, если тебя не станет! – тихо шептал он, сидя ночью у постели жены. – Мое сердце опустеет».

– Невыносимая ситуация, – пробормотал лорд Александр, отвлекая его от тягостных мыслей.

Гринделл отошел к окну и, достав из кармана конфискованную у жены смятую пачку, расправил ее, вытащил ароматную «Бресс» и закурил.

– Алекс! – с укором посмотрела на него леди Диана.

– А? Прости, Ди. Нервы никуда не годятся, – Гринделл затушил сигарету и виновато покосился на супругу. – Поехали домой. Все равно от нас тут никакого толка.

Герцог подошел к жене и заглянул ей в глаза. Леди Диана машинально погладила супруга по щеке и грустно вздохнула.

– Пойдем, Ди, – повторил герцог.

– Езжайте, леди Диана. Как только Ребекке станет лучше, я сразу вам сообщу, – поддержал он тестя.

За последние дни родители Ребекки изрядно его утомили. Да и Бекки тяжело давалось общение с ними. Жена изо всех сил пыталась бодриться и старалась доказать, что с ней все в порядке, но от этого было только хуже. Бледная до синевы, исхудавшая до прозрачности, с невидящим взглядом воспаленных глаз, Ребекка улыбалась, и от этой улыбки у всех наворачивались слезы. Дорг подери! Даже умирая, эта девчонка умудрялась подбадривать окружающих и шутить!

Он готов был на все, чтобы ей стало лучше, но ничего не мог сделать. Ребекка таяла, и ему казалось, что скоро она просто растворится в воздухе и исчезнет.

Унаши сатар! Дорговы врачи! Почему они не способны помочь? Хотя что они могут, если даже у Арта ничего не вышло? Дар брата забирать на себя чужую боль на Ребекку не подействовал.

Он сжал руки. Собственное бессилие угнетало. Да, он хорошо понимал тестя. Смотреть, как умирает Бекки, и не иметь возможности хоть что-то предпринять было невыносимо.

Он не заметил, как ушли Гринделлы, не видел, как за окном потемнело, как на комнату опустились сумерки, как стихли в доме все звуки, кроме хриплого, надсадного дыхания, раздающегося в соседней комнате.

– Тиан!

Негромкий голос брата и осторожное прикосновение вывели его из задумчивости.

– У меня есть предположение, почему Ребекка не принимает магию. – Артур глядел на него серьезно, с едва заметным сомнением.

– Что за предположение?

– Ребенок, – коротко сказал Арт.

– Что? – Он растерянно взглянул на брата, не понимая, о чем тот говорит.

– Если она в положении, то это все объясняет, – повторил Артур.

– Думаешь, врачи могли не заметить, что Бекки беременна? – Он недоверчиво покачал головой. – Вряд ли. У Легрэ огромный опыт.

– Легрэ не знает подробностей рождения Истинного, – в голосе брата послышалось напряжение.

– Подожди, ты думаешь, ребенок чувствует опасность и создает вокруг себя непроницаемую защиту?

– Да. В императорском роду такое случалось довольно часто. Кровь ледяных способна и на более странные вещи. Когда Аннет носила Ричарда, нам через многое пришлось пройти, так что я знаю это на собственном опыте.

– Получается, ее убивает мой ребенок?

Душу сковал лютый холод. По лицу, причиняя боль, пополз морозный узор.

– Он не убивает, он защищается от опасности, – поправил его брат. – Все маги в округе для него – угроза. Он их так чувствует и пытается закрыться. Но при этом невольно экранирует заклинания, направленные на помощь Ребекке.

– И что делать? – Он с безумной надеждой посмотрел Артуру в глаза и увидел там отражение собственных чаяний. – Есть же какой-то выход, да?

– Только ты можешь помочь жене. Вернее, кровный ритуал. Тебе нужно поделиться с Ребеккой своей силой.

– Так чего же мы ждем? – он вскинул голову. – Идем, проведем этот доргов ритуал!

– Подожди. Есть некоторые особенности, ты должен о них знать.

– К доргу особенности. Пошли. Нужно сделать все как можно быстрее! Она должна жить. – Он нетерпеливо посмотрел на Артура.

– Хорошо. Идем, – кивнул брат, но в глазах его так и осталась доля сомнения.

Ребекка Гринделл

Я проснулась и прислушалась к себе. Странно. Ничего не болит. И голова не кружится. Может, мне все приснилось? И сейчас я как ни в чем не бывало открою глаза и увижу нашу спальню, Шанти, Себастиана.

Надежда была такой сильной, что я испугалась. Страшно было разочаровываться.

«Ну же, Бекки, не трусь! Давай, посмотри вокруг!»

Увы. Привычная уже темнота встретила мой порыв и мигом его погасила. Я по-прежнему ничего не видела. Сев на постели, обхватила руками голову и замерла, не в силах сдвинуться с места. На душу накатила такая тоска, что я впервые не смогла посмотреть на ситуацию с оптимизмом. Шарг! Что ж так паршиво-то?

Мягкие лапы, обнявшие меня за ноги, заставили очнуться от ступора. Шанти. Мой верный и преданный Шанти.

– Привет, малыш! – Я почесала щенка за ухом. – Пойдем погуляем?

В ответ раздалось довольное тявканье, в котором проскальзывали басовитые нотки. Растет мой питомец. Скоро совсем большим станет.

Я нащупала спинку кровати, осторожно поднялась и прислушалась к себе. Вроде бы не тошнит. И голова не кружится. Чудеса!

– Идем, Шанти.

Первые шаги дались с трудом. Раньше мне казалось, что я хорошо знаю нашу с Себастианом спальню и могу пройти по ней с закрытыми глазами, но сейчас эта уверенность потихоньку улетучивалась, и мне всюду мерещились непроходимые препятствия.

Шарг! Я ударилась обо что-то ногой и зашипела от боли. Откуда здесь взялось это кресло? Оно же всегда стояло у камина.

«Ррр-ав!» – Шанти осторожно прикусил мою ладонь.

– Что, малыш?

Щенок тявкнул и потянул меня в противоположную сторону. А, понятно. Похоже, я ошиблась и выход совсем в другом конце комнаты.

– Давай, Шанти, помоги мне. На тебя вся надежда.

Я потрепала арса по холке, а тот, радостно взвизгнув, прыгнул на меня и повалил на пол. Вот же дурашка! Соскучился.

– Шанти! – неожиданно послышался строгий окрик Себастиана. – Немедленно отойди от Ребекки!

А чего это он моим арсом командует? Сердце забилось встревоженно, тяжело. Воздух куда-то исчез. И в то же время я почувствовала, как в руках оказалась крепкая блестящая нить. Я видела ее. Ощущала так явственно, что могла сказать, на что она похожа. Армирский шелк. Редкий, почти легендарный материал, изготавливаемый на шумном и далеком Востоке. Что за чудеса? Почему я ее вижу? Все вокруг черное и мутно-серое, а нить – вот она, пульсирует короткими толчками, горит в моих ладонях, переливается всеми цветами радуги. Правда, спустя секунду тонкий шелк резко вспыхнул нестерпимо белым светом и исчез. Ничего себе! Это что, какая-то магия? Или шуточки моего подсознания?