Текст книги "Я – другой. Книга 3"

Глава 33

– Гвоздь, пойдем внутрь. Опять начинается, – поднялся со своего места Рома.

Пабло пристроил беженцев в небольшом двухэтажном трактире. Кособокое зданьице было обмазано глиной и выбелено известкой. На первом этаже располагался обеденный зал, на втором – номера для гостей. Здесь же мексиканец предложил развернуть производство мути. На замечание Мефодия, что пространства в кабаке маловато, да и вообще негоже заниматься жутко тайными делишками в проходном месте, Пабло проводил его в подвал. Трактир был всего лишь верхушкой айсберга, под которой обнаружились гигантские ритуальные катакомбы, вырытые еще индейцами. По тоннелям носились местные, сворачивающие производство какого-то примитивного наркотика. Оно и понятно: по объемам продаж никакая дурь даже рядом с мутью не встала бы.

Проблем в закупке оборудования не возникло. Чорный Воин перед гибелью скинул на кошелек Гвоздева всю накопленную кассу. Два с лишним миллиона бонов и обширные связи мексиканского контрабандиста позволили запустить лабораторию за три дня. Проблема прилетела откуда не ждали, и причина ее крылась в излишне добром сердце Мефодия. Получив первую партию товара, он отправил ее на пробу Пабло. А вот вторую раздал местным детишкам, которых мучал постоянный дефицит мути. Двадцать доз разлетелись в мгновение ока.

Пабло ворчал, что глупая благотворительность привлечет всех побирушек в округе. Гвоздь понимал, что вслед за ними запросто могут заявиться Арбитры. Правда, Мефодий к их доводам оставался глух и продолжал подкармливать детей небольшими партиями мути, прикидываясь добродушным богатым туристом. Теперь каждый день в одно и то же время со всего небольшого городка собиралась ватага детворы и тянулась к трактиру, на террасе которого появлялся Мефодий с коробкой в руках. Он, как мог, организовывал процесс. Отказывая взрослым, потому что те сами могли о себе позаботиться. И выстраивая детей в очередь, выдавая строго одну дозу в одни руки.

На Рому этот акт благотворительности действовал удручающе. Отчасти потому, что, выцыганив у Мефодия всю муть, дети начинали табуном ходить за инженером, видя, что он тоже готов поделиться запасами. Однако Гвоздев пообещал оторвать ему руку, если он даст хоть одну ампулу. Один сумасбродный турист – это еще терпимо, но если они все начнут раздавать муть, то вызовут ненужные подозрения даже у местных.

– Перестань разыгрывать из себя неженку, садись. – Гвоздев толкнул Рому обратно на стул.

Как бы не пытался упорядочить раздачу мути Мефодий, не все шло по его плану. Гвоздев увидел, как худущего мальчонку лет пяти, уже слегка трясущегося от недостатка мути, затолкали за угол трактира четверо более старших парней. Мальчик ожесточенно сопротивлялся, сжимая в кулачке ампулу до последнего. Но его сбили с ног, а один из грабителей наступил на его ручонку, заставив разжать пальцы.

– Эй! Ну-ка, оставьте его в покое! – прикрикнул Гвоздь на хулиганов.

Но те уже вырвали из руки мальчика ампулу и юркнули в переулок. Ограбленный ребенок рыдал навзрыд, размазывая слезы по чумазому лицу и пытаясь приладить на место рукав оторванной рубахи.

– Твою ж! – зло выругался Гвоздев. – У тебя с собой муть есть?

– Каждый имп, думающий о своем будущем, должен носить с собой запас, – сумничал Рома.

– Дай одну ампулу. – Гвоздь протянул руку к инженеру.

– Но ты же сам говорил…

– Говорил. Я много чего говорил. Но ты погляди, как пацаненка колбасит! Это вообще больно?

– Адски! Ты представь, что твой организм отторгает сердце…

– Ампулу! – потребовал Гвоздь.

Получив от Ромы одну дозу мути, он спустился с террасы, присел возле плачущего пацана и протянул ему муть.

– Ты с ней не бегай. Прямо здесь себе введи, – поглаживая его по голове, произнес Гвоздев.

– Грасиас, сеньор. Но я не могу. Моя младшая сестренка… ей очень плохо. Я должен отнести муть ей… – У мальчонки оказался совсем не детский взгляд. На Гвоздева глядел старший брат, на костлявые плечики которого уже в его возрасте легла ответственность.

– Ромыч, кинь еще одну. – Гвоздев ловко поймал ампулу и протянул ее мальчишке: – Это – тебе! Не сестренке, не братишке и не соседскому мальчишке. Лично тебе!

Беспрестанно бормоча: «Грасиас, сеньор, грасиас!» – и кланяясь, мальчонка так и прошел всю улицу спиной вперед.

– Надо охрану организовать при раздаче мути, чтобы маленьких не обижали, – внес рацпредложение Рома.

– Толку? Не отберут возле трактира, накостыляют по дороге домой, мы же весь город под охрану не возьмем.

– А почему бы и нет? – не понял Рома. – Наведем здесь порядок…

– Ага, а потом придут Арбитры. Сколько этот малец протянет без мути? Неделю?

– Десять дней – без проблем. Потом да, желательно сделать себе инъекцию…

– Тот есть если через десять дней нас рядом не окажется, пацана опять начнет колбасить. А потом он умрет лютой смертью. Сколько таких пацанов по всей Мексике? А? А по всему миру сколько? Чтобы их всех уберечь, надо в каждом селе гуманитарный центр открывать. Или…

Гвоздев замолчал.

– Или? – подтолкнул его Рома к продолжению.

Пока они говорили, к ним, покачивая обтянутыми цветастыми бедрами, подошли девушки из-за соседнего столика.

– Сеньоры желают сделать вечер более интересными? – спросила одна из них, игриво потягивая коктейль из трубочки.

– Еще как желают! – ответил Гвоздь, и девушка начала опускаться на стул справа от него, многообещающе улыбаясь.

– Но… – протянул Гвоздев, и попка девушки зависла в пяти сантиметрах от сиденья стула, – у нас тут одно срочное дело наметилось.

– Какое, сеньор?

– Мир спасать надо, – произнес Гвоздев, с явным сожалением выливая на пол остатки текилы.

Глава 34

Он нашел этот дом не сразу. Ему, существу с идеальной навигационной системой, пришлось шесть часов беспрестанно кружить над городом. А все потому, что ему не могла помочь ни она позиционирующая система в мире. Он мог полагаться только на свою память. Точнее, на оставшиеся от нее обрывки.

На шестом заходе Харон заметил большую белую букву «Н» на одной из крыш. И снова озарение – он вспомнил эту крышу! Более того, он уже сажал на нее летательный аппарат!

Выпрыгнув из кабины на растрескавшееся от времени и солнца битумное покрытие, Харон застыл в нерешительности. Он не знал, куда ему идти дальше. Не оставалось ничего другого, как отдаться своим рефлексам. Если голова ничего не помнит, то, может быть, тело ей подскажет. Харон двигался по крыше, как лунатик, – руки по швам, глаза закрыты. Двадцать два шага прямо, повернуть налево. Еще шесть шагов, и он уперся в небольшую будку-надстройку, на двери которой висел проржавевший навесной замок.

Ремонтная станция в истребителе Харона была довольно примитивной и устраняла только грубые механические повреждения, но даже ее усилий хватило, чтобы довести работоспособность киллера до семидесяти трех процентов. Исправный на три четверти убийца Люминов все равно представлял собой неудержимую силищу. Что ему какая-то закрытая дверь, пусть и сваренная целиком из стали.

Он ухватился за замок и потянул его вниз. Дужка замка сантиметрового диаметра начала вытягиваться, как резиновая. Харон усилил давление, с пронзительным звуком лопнула проушина, вторую он вырвал с вместе с крепившими ее болтами из стены. Странно, киллер помнил, что раньше эта дверь закрывалась на более технологичный запор. Точно, вот и выгоревший паз в стене рядом с проемом. Внутри виднелись остатки проводки и какой-то электроники. Еще одна волна воспоминаний – Харон подходит к двери и прикладывает ладонь к сканеру, на месте которого теперь в стене выгоревшая дыра. Щелчок, дверь открывается внутрь.

В его реальности дверь неподвижна, он открыл ее мощным пинком. За дверью Харона поджидала покрытая пылью лестница и… биологический объект! Короткий ствол штурмового автомата дернулся, нацеливаясь. Крыса в панике заметалась по лестничному пролету и юркнула в трещину в стене.

Харон сверился со своими сканерами – других движущихся, живых или потенциально опасных объектов не обнаружено. Он осторожно двинулся вниз по лестнице, которая вывела его в большой холл, разбитый на отдельные кабинеты стеклянными перегородками. Большинство из которых до нашего времени не дожило – битое стекло противно скрежетало под бронированными ботинками Харона.

«Префектура Нагасаки. 17-й полицейский участок», – гласили бронзовые буквы на стене. Ментальный словарь тут же выдал подсказку: «Полиция – это служба, которая борется с преступностью». Моральные принципы старого мира относили убийство к преступлению. Убийство было смыслом жизни Харона, и скорее всего тогда он считался преступником и был частым гостем в полицейском участке. Он напряг память – ничего. Но ноги его несли прочь из холла. Один коридор, второй. Харон застыл перед не отличимой от десятка других дверью. Толкнул ее. Не заперто.

Он вошел в небольшой кабинет, рассчитанный на двух человек. Один из столов лежал перевернутым у стены, зато второй стоял на своем месте и выглядел так, как будто сидевший за ним сотрудник только что вышел из кабинета. Правда, бардак на столе царил страшенный, бумаги были перемешаны с канцелярскими принадлежностями в огромный ком, в котором мог разобраться только человек, его сотворивший. Харон подошел к столу и уселся в кресло, которое протестующе заскрипело под его весом. Немного рассмотрев хаос на столе, Харон взмахнул рукой и сгреб его на пол. Со стола слетело все, кроме небольшой медной таблички, на которой было выгравировано: «Шоджи Ямада, лейтенант криминальной полиции».

Харон сжал в руке табличку, превратив ее в бесформенный комок, который он швырнул в окно, пробив, как пулей, двойное стекло навылет. «Шоджи» пламенеющими буквами горело перед его глазами. Его зовут Шоджи Ямада. Микроскопическая брешь в непроницаемо-черной плотине, разделявшей его сознание и память, дала трещины во все стороны. Вслед за своим именем он вспомнил все. И первым его желанием было разнести себе череп выстрелом в висок.

Глава 35

Почти как в древних легендах, знание своего истинного имени дало Харону некую власть над собой. Как и Гвоздь, он решил дальнейшее расследование начать с мэрии. Ласка оказала Харону услугу, приведя серверы мэрии в рабочее состояние. Она даже взломала систему защиты, и поэтому Харону было достаточно сделать запрос: «Шоджи Ямада», – и получить то, за чем он сюда пришел.

Подлетая к искомому месту, Харон понял, что он бы и без точных координат отыскал его. Треугольный бассейн возле одного из домов в жилом квартале сразу привлек внимание своей необычной формой. Другого, похожего на него, не было, да и не могло быть – спроектировала бассейн Норико, а Шоджи построил его своими руками. На выложенное голубой, синей и серебристой мозаикой чудо приходили посмотреть соседи. Цокая языками, они восхваляли талант и тонкий вкус жены Шоджи.

Приземлившись, киллер заметил, что сейчас бассейн заполняла зловонная зеленовато-бурая жижа, скопившаяся там после осадков. Ему захотелось взять в руки тряпку и тереть мозаику до тех пор, пока она не засияет всеми цветами радуги. Внезапно вспыхнувшее желание навести порядок его сильно удивило, ведь в последнее время он был одержим всего двумя сигналами – искать и убивать.

С заднего двора в дом вела стеклянная дверь, завешенная шторками. Высадив ее плечом, Харон почувствовал некую неловкость. Он пробирался к себе домой, как вор, как преступник.

Внутри дом был абсолютно пуст. Не было ни мебели, ни любых других предметов быта. Со стен были даже сорваны плитки и деревянные панели. Потрясенный Харон ходил из комнаты в комнату, пытаясь найти хоть что-нибудь, любую вещь из прошлого. Но тщетно. Кто-то очень хорошо постарался, вычищая его с Норико жилище.

Он остановился возле прямоугольника, чуть-чуть отличавшегося по цвету от штукатурки стены. Здесь раньше находилось что-то очень важное. Харон чуть не сошел с ума и снова переполошил систему, стараясь вспомнить, что же здесь висело. Система самодиагностики вырубилась, сообщив о критической ошибке в ментальном ядре, и тут пришло воспоминание: здесь, над камином, висел их с Норико портрет. Воспоминание страшное, Ходжи помнил, как Норико рисовала этот портрет. Вспомнил и себя, улыбающегося, сидящего над речкой на мостике. И обнимающего жену за талию. Однако он никак не мог вспомнить ее лица!

Стремясь пробить барьер в своей памяти, он изо всех сил врезал кулаком в безликий прямоугольник, оставшийся от картины. Пробив вспененный пластик насквозь, Харон застыл. Образ жены так и остался серым размытым пятном.

Бесцельно побродив по дому еще какое-то время, Харон вышел на улицу через парадный вход. Брошенные автомобили, запущенные заросшие лужайки, облупившиеся фасады коттеджей. Когда-то дома здесь были образцово-показательными семейными гнездышками. Когда-то в них жили люди. Харон поднапрягся и вспомнил имена соседей. Что же выгнало их отсюда?

Его взгляд упал на ступеньку перед калиткой. Левый ее край был сколот сильным ударом. Харон наклонился и провел пальцами по разбитой каменой плите. Приложил к выбоине кулак… и застонал от вновь нахлынувших воспоминаний. Он сидит на крыльце и держит в руках недвижимое тело Норико. Он тихонько трясет ее, пытаясь привести в чувство. Убирает со лба пропитанную алым челку, стирает струйки крови с ее щеки. И умоляет открыть глаза. Хотя знает, что это тщетно. Встроенные в руки датчики давно сообщили ему, что у мозга его жены нулевая активность. Осознав, что Норико ушла за грань, из-за которой еще никто не возвращался, Шоджи, взревев, обрушил кулак на ступеньку крыльца. Брызнула каменная крошка, кожа на руке лопнула, обнажая сверкающую сталь костей. Рев перешел в тихое сипение.

Как самому успешному сотруднику полиции Шоджи имплантировали высокоуровневые моды одному из первых. Тогда он чувствовал себя суперменом. Для проведения силовых акций ему не нужен был спецназ, его тело стало точнейшей криминалистической лабораторией. Отпечатки пальцев, образцы крови и ДНК он анализировал одним лишь прикосновением. Ментальные импланты позволяли ему получать мгновенный доступ к любой картотеке или базе данных. Трепещи, преступность! Торжествуй, закон!

Только вот закон начал понемногу меняться. Получившие моды люди стали упиваться своим могуществом. Их все меньше и меньше сдерживали моральные и этические нормы, принятые в обществе. Вырвать с мясом сейфовую дверь в банке? Да пожалуйста! Получить тридцать пуль от полиции и при этом бежать сломя голову, перепрыгивая с крыши на крышу? Да легко! По какой-то нелепой случайности или по зловредному умыслу, кроме Шоджи, моды в полиции установили единицам. Обычные копы оказались не в состоянии противостоять беспределу, творимому импами. А Шоджи сбивался с ног, стараясь быть везде и всюду, раскрывая старые преступления и не давая совершиться новым. Он, как мог, защищал закон.

И не смог защитить свою жену. Отморозки напали на нее прямо перед калиткой их дома. Выстрелили в затылок и «изъяли» недавно установленное сердце семьдесят шестого уровня. Норико установила его ради манипуляторной системы, позволявшей ее золотым рукам дизайнера работать с точностью станка с числовым управлением. На который грабители не позарились – инструмент, позволявший создавать уникальные шедевры, оказался никому не нужен в новом жестоком мире.

Шоджи похоронил жену и нашел шайку из трех человек, убивших Норико. Он втоптал кровавые ошметки, оставшиеся от их тел, в асфальт. И на этом не остановился. В его помутившемся от горя рассудке все статьи Уголовного кодекса слились в одну. Зло должно быть наказано. Свой полицейский значок он положил в гроб Норико. Он перестал быть копом, он стал судьей, выносившим и тут же приводившим в исполнение приговоры.

Забирая у уничтоженных им преступников моды, он либо устанавливал их себе, либо продавал и обменивал на все более мощное оружие. Число убитых уже шло на сотни, но Шоджи не чувствовал никакого удовлетворения. Он стал бешеным псом, который хочет покусать весь мир.

Глава 36

– Да ну хорош уже! Шутка затянулась! – негодовал Гвоздь, пряча за спину стакан с апельсиновым соком.

– А что? Наш великий и могучий гемп наконец-то напился? – Ласка и там пыталась достать стакан горлышком бутылки с текилой.

– Я не пил!

– А чем ты занимался? – не сдавалась девушка.

– Думал! – прижимая стакан к нижней стороне столешницы, отбивался Гвоздь.

– Ну хватит! Что вы как дети малые? – не выдержал Рома.

Из его уст это звучало смешно, учитывая, что среди собравшихся за столом в закрытом трактире он был самым юным.

– И что выдумал? – наседала Ласка.

Деятельную натуру девушки продолжительный запой Гвоздева раздражал сильнее остальных его товарищей. Ждать, пока он придет в себя, она не стала. Наслушавшись баек от одного из местных пьянчужек, устроила целую экспедицию за тайным кладом, доверху набитым золотом инков. Правда, клад оказался заброшенным колодцем, в который Ласка провалилась. Просидев под землей пару часов и познакомившись поближе с мексиканской фауной в виде пауков и змей, она дико разозлилась. Причем разозлилась именно на Гвоздя.

– Я анализировал наши прошлые ошибки и выявлял слабости противника.

– Да? – удивилась Ласка и на мгновение потеряла концентрацию.

Гвоздь этим воспользовался и залпом выпил содержимое стакана. Месть за потерянное золото инков Ласка выбрала своеобразную, подливая Гвоздю текилу в питье и даже в еду. Пабло на ее проделки глядел с нескрываемой завистью. После того как Гвоздь рассказал ему истинную цель побега его гоп-компании в Мексику, Пабло испытывал непреодолимое желание напиться и забыться. Навсегда. Одно дело помогать скрываться нелегальным производителям мути. Очень рискованно, но и очень прибыльно. В силу своей профессии к риску мексиканец привык. Но совсем другое – узнать, что на Землю вторглись инопланетяне и единственный оставшийся оплот цивилизации – Люмины, носятся у них на побегушках. Когда Пабло услышал о геноциде, который криссы совершили на Надежде, отбирать бутылку у него пришлось силой. Сейчас же обычно чрезмерно жизнерадостный мексиканец сидел с пришибленным видом, видимо, высчитывая, сколько ему осталось жить, и составляя в уме пункты завещания.

– Мы не подумали вот о чем… – Гвоздь старательно делал вид, что не замечает подавленного состояния мексиканца. – Когда Люмины выходят со своего Острова в наш мир, их лишают памяти, и они не помнят, что их кодла окопалась на Мадагаскаре.

– Какое исключительно важное тайное знание! – кривлялась Ласка.

Мефодий с майором тоже присутствовали на судьбоносном собрании, но активно в обсуждение пока не лезли.

– Нам-то что, мы в курсе, что они разместились на Мадагаскаре. Толку-то? Нас наголову разгромили, а кто знает, какие силы сосредоточили на Острове Люмины? Куда нам к ним соваться?

– Вот! Именно! Мы еще до штурма можем существенно эти силы проредить!

– Атака с воздуха? Ракетные удары? Вирус туда зашлем? – оживился майор.

– Круче! Гораздо круче! Мы их выманим.

– Как? – не понял плана Гвоздева майор.

– И зачем? Разбегутся, как крысы, по всей Земле, потом лови их, – не оценила идею Ласка.

– Да в том весь смысл! Я удивляюсь, как мы раньше до этого не додумались. Хотели в лоб взять, чтобы с боями и парадами. А надо было похитрее извернуться. Глядите, устраиваем какую-нибудь бучу…

– Здесь? – упавшим голосом поинтересовался мексиканец, размышляя о том, как бы вежливо послать куда подальше и Гвоздева, и его затею.

– Вообще! Везде! Глобальную заварушку! Мировую революцию!

– А это не перебор? – захлопала глазами Ласка. – Мы же не потянем.

После побоища, устроенного им Арбитрами, в строю под началом Гвоздева оставалось чуть больше полусотни человек. Надеяться с такой с горсткой людей запалить костер мировой революции мог только очень наивный человек. Ну или индивидуум, который пил не просыхая последние две недели и словил манию величия вместе с белочкой. У остальных участников совещания выражение лица было тоже довольно кислым. Открытый масштабный мятеж против Люминов продлился бы день. Ну максимум два.

– Потянем! Я вас не зову грудью на амбразуры падать, нам надо просто создать впечатление, что в мире творится что-то неладное. В Мексике, к примеру, дирижабль с грузом мути собьют. По соседству в Штатах поезд под откос пустят. В Китае вброс информационный сделаем, что Землей правят пришельцы. Ничего конкретного, обычная желтая новость и конспирологические теории, люди даже и не поймут толком, о чем речь. Зато Люмины встрепенутся. Причем делаем это все под единым соусом. Скажем, все эти протесты и теракты связаны с некоей подпольной группировкой, которая борется за освобождение Земли. И называться она будет… – Гвоздев осмотрел присутствующих и снизил тон до заговорщицкого шепота, – «Группа Шести».

– «Группа Шести?» Что за бред? – Ласке показалось, что Гвоздя занесло совсем уж в далекие дали.

– Нас же шестеро! – пояснил очевидное Гвоздь и начал ножом что-то чертить на грубой деревянной столешнице. – Я уже и символ наш придумал.

Андрей нарисовал вскинутый в протестном жесте кулак. Отличие от десятков и сотен подобных эмблем было в том, что в сжатом в ярости кулаке насчитывалось шесть пальцев.

– А? Нравится? Необычно и запоминается легко, – возгордился своими художественными талантами Гвоздь.

– Я новый человек в вашей компании и не совсем понимаю, зачем ты хочешь разозлить Люминов. Мне кажется, ты хочешь намазать медом задницу, прежде чем сесть на муравейник! – высказался мексиканец.

– Не очень приятное сравнение, но я действительно хочу довести их до белого каления. Испугавшись, что люди могут узнать правду, Люмины начнут забрасывать агентов, чтобы понять, кто им противостоит. И чем больше, тем лучше! А мы потом оп – и ликвидируем все центры эвакуации! Только представьте: по улицам слоняются не знающие, куда им вернуться, Люмины! Толпами! А мы в это время атакуем полупустой Остров!

– Э… – вырвалось у Ласки.

– Может сработать, – покачал головой Максим.

– Если подключить медиа и раздуть шумиху вокруг «Группы Шести», враги человечества могут поверить в существование мощной подпольной организации. Змея высунет голову из норы, тут мы ее и отрубим. Кстати, у меня есть связи в медиабизнесе. Если мы располагаем достаточным бюджетом, то с информационной шумихой нам помогут. – Мексиканец говорил с явной заинтересованностью.

Все взгляды устремились на Мефодия. Тот со вздохом развел руками, мол, куда деваться – поднапрягусь, план выдам.

– Это не дело – постоянно на Мефодии кататься, – заметил Гвоздь. – Да и штуку мы затеваем глобальную, муть столько денег нам не даст. Надо подумать, где можно быстро раздобыть кучу денег. Большую кучу.

– Сеньоры, у меня есть для вас одно дельце. Принесет хороший доход, но… – Пабло сделал паузу в своей речи, – боюсь, оно сопряжено с большим риском.

– Ну так по-другому не бывает. Если надо быстро и много, то обычно это рисково и вредно для здоровья. Рассказывай. – Гвоздев подмигнул Пабло.