Текст книги "Красное Зеркало. Конец легенды"

– Тебе надо работать психоаналитиком у злодеев, тогда они все переключатся на позитив. – Он как-то странно заухал, будто филин, – наверное, он так смеялся. – Только одно запомни: по диалектике всегда одна крайность перетекает в другую, в каждом инь есть капелька ян. Так что твои неглупые людишки придушат кого-нибудь из лучших побуждений…

– Мне ни к чему с тобой спорить, старик, – хмыкнул я, ощущая волну странной радости.

– Знаешь, кого мне напоминают твои желания, вот это отсутствие прошлого с будущим? Эта неясная тяга захватить в ловушку мгновение, как у вашего Фауста, – пробубнил он.

– Ну? – вскинул я левую бровь.

– Это типичные повадки глюка! – Он попытался сделать акцент на этой фразе. – Ты – глюк, Странный, фантом, тебя просто не существует, пойми…

 
Ты квантом вышел из пространства,
В чернилах мрака ты умрешь,
В частице запертой упрямство
Ты вечным адом обретешь…
 

– Вот как дам тебе сейчас прямым правым в челюсть! – вырвалось у меня. – Это будет чисто по законам физики…

 
Да, дыры дуют вместо глаз…
И лед луны летит на нас,
Умри, пантограф, у часов…
Что спят на скалах мертвецов…
 

Он стал немного сероватым и съежился…

Я почувствовал, будто становлюсь больше комнаты, и щекочущее ощущение легкости только усиливается… Я вдруг громогласно захохотал в голос, и окружающий меня мир подернулся мелкой рябью, распавшись на тысячу кусков…

Было холодно, темно и тесно.

Тело мое было зажато между какими-то агрегатами, но некое удобство в позе присутствовало.

Я попытался пошевелить левой ногой – она уперлась в какой-то острый металлический угол. Дышать было тоже сложно – оказывается, мой шлем был герметично пристегнут к комбезу, и из дыхательных баллонов подавался воздух… Тело стыло от холода, хотя внутренний подогрев комбеза был включен.

– Да, Странный, дал ты нефти заводам, – услышал я в шлемофоне хрипловатый голос Джей.

– Где мы? – спросил я и сам удивился своему голосу – какому-то глухому, ватному, словно говорил не я.

– Ты еще спрашиваешь? – Голос Джей выразил легкое удивление. – Скажу тебе так, Дэн: если бы не ты, мы бы сейчас здесь не были… Да… Он еще спрашивает!

– Что я опять натворил? – Я попытался улыбнуться, но не смог – мышцы на лице онемели.

– Ну, как тебе сказать… – Джей задумалась. – Ты, как мне кажется, провел какую-то мощную ментальную атаку на краулере: я не знала, что ты такой колдун у нас… экстра… этот… сенс…

– Какой, на фиг, колдун, Джей, что ты несешь? – Из дыхательной трубки вырвался легкий аромат ментола. – У меня что-то дыхательная смесь ментолом пахнет.

– Это я тебе к шлангу баллончик прицепила с ментоловым стимулятором – мировая вещь! – Джей прищелкнула языком где-то в темноте. – Он тебе раз в пятнадцать минут по микродозе впрыскивает. Понравилось?

– Офигенно, – пробормотал я. – А ты сама-то где?

– Вопрос по теории относительности, – хмыкнула Джей. – Если бы я видела тебя, я бы сказала: слева там, справа или сверху, а учитывая, что я не вижу ни хрена, кроме какой-то металлической переборки с табличкой «Осторожно! Окислитель подается под давлением!», мне сложно сказать, где я конкретно. Одно с уверенностью могу заявить – я где-то рядом.

Я почувствовал, что у меня кружится голова и тело как-то болтается. Затем я понял, что место, в котором мы находимся, накреняется то вправо, то влево…

– А почему нас как-то странно болтает? – спросил я темноту перед собой.

– А потому, дружище, – с нервным смешком отозвалась Охотница, – что мы с тобой сейчас подвешены такелажными тросами к парочке дирижаблей и летим в неизвестном направлении. Скажи, что тебе стало легче от этой информации!

– Гораздо! – Я попытался поднять голову, но шлем звонко стукнулся обо что-то твердое. – Черт!

– Не раскачивай контейнер, – посоветовала Джей, – а то еще трос оборвется.

– А где Азиз? – спросил я вновь.

– Ты готов выслушать леденящую душу историю, полную мистики и дорогих три-дэ-эффектов? – зловещим голосом произнесла девушка.

– Джей, хватит прикалываться, – вяло потребовал я. – Кажется, я потерял сознание после того… После того… Короче, когда мы с Азизом в будке разговаривали…

– Я тебе говорила – не пей много перед заданием, – назидательно сказала Джей.

– Джей, – почти прошипел я. – Хватит уже, а? Что было там?

– Ну… – протянула она. – Короче, это выглядело так: когда Азиз спросил, что ты будешь делать, когда найдешь Ирину, ты разнервничался немного и сказал, что, как ее найдешь, останешься с нею, и точка, и что твоя задача делать жизнь, а не отбирать ее. Азиз долго молчал… Ты слушаешь?

– Да, – сказал я.

– Ну, и вот, – продолжила дочка Хмурого. – Ты потом как-то странно стал разговаривать – язык, что ли, заплетался… Звуки какие-то издавал между словами… Повизгивал и рычал… Страшновато было… В общем, Азиз как-то побледнел и сказал, что, видимо, и ему стоит поступить, как ты, – взять с собой Аиду и уехать на край света… А ты… Ты странно чирикал и гавкал… Но казалось, что Азиз тебя понимает, каждое слово твое… Стремно это выглядело, честно…

– Извиняюсь, – пробормотал я, – на меня что-то нашло…

– Да уж, что-то явно, – сказала Джей серьезно. – Потому что охрана была какой-то вялой и необщительной… Я, Дэн, такого не видела пока… В общем, если ты опасный психопат, это нам помогло… Я сама была в некоем трансе… Ну… вот твой негр сказал, что мы можем полететь в компрессорных будках, которые пристроены к цистернам… Как-то так… Вот мы тут и летим… Я с трудом помню, как мы сюда залезали…

– Элайя знает? – Я нервно облизнул губы.

– Я ей сообщение написала, да и пеленг включен – они в курсе, как мы летим.

– Черт, когда же это кончится? – спросил я в основном себя.

– Что? – переспросила Джей.

– Да меня рубит иногда, неясно почему… – Я вздохнул, и мой рот обожгло ментолом.

– Ты знаешь, – протянула Джей в своей манере. – Это дико, но задание мы выполнили на сто двадцать процентов…

– Меня напрягает то, что я отключаюсь… – сказал я.

– Слушай, Странный, – она рассмеялась, – может, ты и псих, но полезный…

– Я не хочу подводить твоего отца, а твой этот мент обещал проделать со мной страшные вещи, если я тебя не уберегу…

– Ой, разберемся мы с тобой, не дети же…

– Джей, не тупи! – Я стал слегка злиться. – Вот прилетим мы на базу, а дальше что? Будем отстреливаться? Прикинемся идиотами, которые случайно уснули в секретном контейнере? Что мы делать-то будем?!

– Ты справишься, Пастух Глюков, – невозмутимо ответила она. – А я помогу…

– Ты совсем ополоумела?! – Я почти кричал в микрофон. – Мы захватим базу вдвоем?!! Мы будем стрелять из пистолетов и убьем всех врагов?! Блин… Вот сразу у меня не лежало к этому заданию – самоубийство чистой воды… Все! Конец фильма… Ты что, не понимаешь? Или ты думаешь, что мы ловко спрячемся в грунте и нас никто не заметит? Ты не могла остановить меня?!

– Да что ты истерику закатываешь? – Джей тоже повысила голос. – Нам сейчас вот что? Обгадиться прикажешь?

– Да, – раздраженно ответил я. – Это бы нас здорово выручило. Скажи лучше, ты представляешь себе, как выглядит эта будка, в которой мы торчим, как капуэрка в геркулесовых консервах?

– Ну, короче, как я поняла, – ответила Джей, – это специальные компрессоры для окисления топлива. По центру крепится сам компрессор с насосом и трубы для подачи топлива и окислителя. По идее раз они от меня слева, от тебя справа…

– Да, вижу что-то трубообразное, – сказал я, напряженно всматриваясь в мутно-черную, зеленоватую мглу режима ПНВ[30]30
  Прибор ночного видения.


[Закрыть].

– С боков, – продолжила девушка, – панели контроля и управления. Вот между ними и насосом-то нас и втиснули. Надеюсь, ты не страдаешь клаустрофобией?

– Да есть в легкой форме, – ответил я, пытаясь подавить панику. – В пустыне-то привычнее.

– Потерпи немножко…

– Я потерплю, – заверил я, – только скажи сначала, где здесь выход?

– А тебе зачем? – ехидно спросила Джей. – Хочешь сойти с дирижабля?

– Да хочу купить пивка в ближайшем ларьке, – в тон ответил я. – И вообще всякий раз, когда меня кладут в железный гроб, мне любопытно знать: где выход? Это у меня с детства…

– Рабочий люк спереди и чуть влево, за силовым агрегатом, – отрапортовала Джей, почувствовав мой перевес в риторике.

– Лететь нам с тобой минимум часа три – три с половиной, – начал я рассуждать вслух. – Это только от города до горы, а там – марсианский леший только знает, куда мы попремся… От Элайи пока нет ничего?

– Пока молчит, – ответил голос моей напарницы в наушниках. – Они там, наверное, в панике перекраивают все планы… Конечно, если мы дадим им пеленг места назначения, это сильно ускорит процесс. Но тем не менее ждать их придется прилично…

– Если, конечно, у нас вообще получится их подождать, – мрачно произнес я.

– Ну, Странный, больше оптимизма! – посоветовала Джей.

– Что-то он у меня весь вышел, кажется, – проворчал я. – Как воздух из шарика…

– Я вот что думаю, Дэн, – перебила она меня. – Надо будет на высоте семь километров нам открыть рабочие люки и попробовать оглядеться: может, получится спрыгнуть?

– Ага, – ответил я, – и разбиться о камни. Как-то так я себе это все и представлял…

– С моей стороны есть катушка со шлангом для пневматики, метров на десять…

– Воздух из шарика… – повторил я медленно, – слушай! Можно из пистолета продырявить полотно баллона! Тогда дирижабль начнет терять высоту!

– Дэн! Я всегда подозревала, что ты гений! – воскликнула дочка Хмурого.

– Ну, что ты, – я скромно замялся, – всего лишь талант… Только пули разрывные нужны – если Азиз все отдал, значит, у меня есть. А вот высотомера на моем КПК нет, чтобы высоту определить, где сваливать пора…

– Не парься, – успокоила Джей, – у меня есть: я же по горам-то лазаю…

– Ну, это хоть как-то напоминает последовательный ряд продуманных действий, – удовлетворенно заметил я, вновь наслаждаясь ментоловым ароматом. – Главное – не попасть в зону сканеров наблюдения базы, не разбиться, не взорвать дирижабль, еще чтобы на этой высоте связь брала, и неплохо было бы не попасть в бурю, а самое важное – чтобы воздух в дыхательных баллонах не кончился. Да и автоматические винтовки не помешают, конечно, вкупе с теплой палаткой…

– Вот я никак в толк не возьму, – прервала мои философские рассуждения моя напарница. – Как ты с такими претензиями к жизни и внешнему комфорту дожил до текущего дня?

– Как-как, – передразнил я. – Страдая и мучаясь, естественно, – а ты как думала?

– Да, – голос Джей сочился сарказмом, – я и забыла – ты же землюк! Существо нежное…

– А еще я начитан, воспитан и являюсь субъектом с глубоко рефлексирующей натурой и тонкой и чувствительной системой мироощущения, – добавил я.

В эфире раздался протяжный вздох, и хоть я и не видел в темноте за компрессором, но я был убежден, что Джей закатила глаза.

– Интересную все же вещь сказал твой темнокожий друг под конец, – произнесла она через какое-то время.

– И что же он сказал? – полюбопытствовал я.

– Он сказал, что, скорее всего, прямо сейчас вернется к своей пани Аиде и поступит в точности как собирался ты…

– Как? – спросил я.

– Будет просто жить и чувствовать от этого счастье…

Плавно раскачивалась далеко внизу панорама каменистого склона. Под фиолетовым, со стальным отливом, небом с тяжелыми пластами облаков торчали камни, покрытые серо-коричневым льдом, между которыми причудливыми лентами волн витиевато переплетались полоски ярко-белого снега, искрящегося в редких всполохах электрических разрядов меж облаков.

Ветер крепчал, а я по плечи высунулся в рабочий люк, упершись одной ногой в силовой агрегат компрессора, а другой в контрольный пульт. Теперь я видел голову Джей, точащую из второго такого же люка, по ту сторону агрегата. Мы вертели головами по сторонам, зябко ежась на ветру. Это Олимп, высота семь километров. Воздуха мало, и он чертовски холодный – термометр показывал минус тридцать семь по Цельсию. Выше еще холоднее, пока наконец гора не пронзает атмосферу планеты, касаясь своей вершиной леденящего мрака космоса.

Я мысленно поблагодарил Азиза-Артуса за проявленную заботу: комбезы он нам выдал улучшенного армейского образца, для высоких широт. Они были сделаны из специальной многослойной ткани, снабжались легким и крепким бронежилетом, усиленным подогревом и аккумуляторами повышенной емкости. Я таких моделей даже и не встречал. Жаль, что он не выдал нам автоматических винтовок, но, как говорится, спасибо и на этом.

Медленно проплывала под нами унылая, холодная, мертвая горная пустыня, где, казалось, ничего живого быть просто не должно.

Прямо над нами, метрах в семи – десяти, плыла по воздуху темно-серая туша баллона дирижабля. Огромный дискообразный, с растопыренными по сторонам штангами моторных гондол, на которых крепились по две небольших турбины с вытянутыми металлическими топливными баками, почти примыкающими к корпусу. А над ними, чуть впереди, дрожали от натуги на ветру такие же темно-серые полотна крыльев-парусов, натянутых на каркас из сверхлегкого сплава. Ветер слегка изменился, и полотно одного из крыльев стало закручиваться невидимыми тонкими тросами на рею. В центре брюха аппарата виднелись такелажные фермы с укрепленными на них лебедками и небольшая кабина управления, тускло поблескивающая иллюминаторами. Там, наверное, тепло, комфорт и уют…

Сколько мы ни обшаривали мрачный и величественный пейзаж – вокруг ничто не указывало на малейшие следы человеческой жизнедеятельности. Ни дорог, ни тропинок, ни даже развалин поселков или остатков стоянок Охотников. Окажись мы сейчас там, внизу, на земле – это означало бы для нас стопроцентную смерть по истечении запасов воздуха и энергии на подогрев костюма. По карте ближайшее поселение, Терраса Ульмана, была в шестнадцати километрах на юго-востоке и являлась деревней геодезистов. Мы могли бы добраться дотуда, но… Много разных «но»… Прыгать с дирижабля, казалось, еще рано. Потом, не зная дорог, безопасных проходов… Все это выглядело весьма сомнительно.… А в том направлении, в котором мы летели сейчас, не было вообще обозначено никаких поселений или же объектов.

Нас немного качнуло, пошла в сторону однообразная каменистая земля, покрытая снежными заносами, слегка закружилась голова. Не то чтобы я боялся высоты, просто все это положение меня нервировало.

Даже не включая внешних микрофонов, было слышно, как завывает ветер в канатах и оснастке дирижабля, как ревут трубным гласом турбины и хлопают от порывов ветра паруса. Снег стал усиливаться: наш летательный аппарат захватила волна снежного шквала, отчего качка заметно возросла.

Казалось, что сквозь завесу налетевшего снежного облака воют на разные голоса древние заснеженные камни из легенд про Гунн-Шу: просто человек абсолютно не вписывался в этот пейзаж – здесь могли быть только сверхъестественные существа.

В тон гулу ветра надрывно взвыли турбины на мотогондолах дирижабля, и отчаянно завибрировали хлопками полоски ткани на крыльях. Воздух потемнел, став каким-то прозрачно-ультрамариновым, размеченный мириадами мельтешащих снежных хлопьев. На дирижабле зажгли мощные прожектора, в ярких лучах которых тысячами вспыхнули радужные яркие льдинки снега. Рядом с турбинами снег выписывал затейливые кренделя турбулентных завихрений. Обшивка шуршала, ветер сипло свистел на разные лады, а качка все возрастала…

– Авиалинии Лихоторо-Сити приносят свои извинения за доставленные неудобства во время полета в связи с ухудшением погодных условий! Желаем вам приятной посадки! Пользуйтесь услугами только нашей компании! – раздался в моих наушниках голос Джей, перекрываемый внешним шумом.

– Принесите мне горячего кофейку, пожалуйста, – ответил я.

– У тебя что, фляжка без подогрева? – съязвила Джей.

– Да уж, – вздохнул я, – не знаю даже, что хуже: замерзнуть тут, на земле, насмерть или по-простому разбиться о камни на этой бандуре, взорвавшись вместе с цистернами. Либо лед, либо огонь – почему нет каких-то средних вариантов? Может, я что-то не так в жизни делаю?

– Брось ты, Дэн, философствовать, сейчас не до этого, – одернула меня моя строгая напарница.

– Ну, тогда давай поговорим о том, как крепко мы впоролись, – предложил я. – Шансов выжить у нас примерно ноль целых двадцать пять тысячных процента.

– Значит, все в порядке, – бодро ответила Джей.

– Это оптимистический прогноз, – добавил я. – Подогрева с воздухом у нас часов на пять, и мы вольны распоряжаться этим как нам вздумается.

– Высота перестала расти, значит, он уже повернул и пошел вдоль горы, – успокоила она меня.

– Это я заметил, – согласился я. – Кажется, мы сейчас повернули на север, ближайший населенный пункт либо к югу, километров двадцать, либо к востоку, километров сорок – пятьдесят. Можно, конечно, начать спуск к западу, но там тоже не ближе тридцати кэмэ. А летим мы на север, и скоро нам станет все равно.

– Изменить мы уже ничего не сможем, – сказала Джей примирительным тоном. – Так что давай уж доедем до конечной.

– И сдадимся в плен военным? – спросил я. – Со словами, что мы перепутали свой экскурсионный дирижабль? Звучит заманчиво… Может, нас даже не расстреляют, а просто посадят на всю жизнь в тамошний карцер. Да, надежда есть…

– Странный, ты становишься брюзгой, – сказала Джей недовольно. – А что, с шагающими танками тебе было проще?

– И не вспоминай даже, – потребовал я. – Я вообще не люблю, когда всякая такая фигня происходит. На генетическом уровне я отчаянный трус и обыватель: мне бы сейчас сидеть в отеле с чашечкой горячего чая и пончиком…

– Пургу ты какую-то несешь, вот и все, – проворчала Джей.

– Так пурга вокруг и есть, – попытался я оправдаться.

– Но что верно, – продолжила Джей, – в таких местах и двадцать километров можно два сола пилить.

Некоторое время мы продолжали озираться по сторонам, пытаясь обшаривать местность в различных режимах видения. И все, что нам открывалось, не вызывало у нас приступов оптимизма. Да и снег залеплял экран забрала шлемов, так что приходилось счищать его перчатками: сильного обогрева на стекло мы подавать не стали из экономии.

Минут сорок молчали, раскачиваясь, словно на огромных качелях, наблюдая, как болтаются, подобные маятникам гигантских часов, такелажные тросы, которыми крепилась наша цистерна. Вцепившись до онемения в кромку люка и крепко упираясь подошвами сапог в оборудование, мы наблюдали, как черные линии тросов прорезают снежную мглу, изредка вспыхивая в лучах прожекторов, словно раскаленные прутья. Все, что нам сейчас оставалось, это внимательно наблюдать, ждать и надеяться.

Порывы ветра слегка ослабли, и я с тоской вскидывал голову, глядя на жирное брюхо дирижабля, ожидая, когда же мне придется его продырявить.

Неожиданно гул турбин изменил ноту на более низкий тон, и скорость нашего полета стала снижаться. Дирижабль медленно и величественно качнулся в кружении снежного марева и стал разворачиваться вместе с нами вокруг своей оси, продолжая медленно плыть вперед. Затем я заметил, что мы начинаем плавно снижаться.

– Тысяча бешеных дроидов, Джей! – вырвалось у меня. – Мы что, уже приехали?!

– Похоже на то, – в некотором замешательстве произнес голос девушки в наушниках.

– Но вокруг нас ни фига нет! – Сердце мое учащенно заколотилось, и я лихорадочно озирался вокруг.

– Под нами что-то вроде площадки, довольно ровной, – отозвалась Джей.

– Да, но, кажется, на ней и вокруг нее никаких признаков жизни. – Волнение мое возрастало. – Ты нигде не видишь таблички «Посторонним вход воспрещен – секретная военная база, охраняется церберами» или чего-то в этом духе?

– Ровно, как на скатерти, – ответила она. – Но площадка, кажется мне, искусственного происхождения.

– Да… – протянул я задумчиво.

Между тем спуск продолжился, и заснеженная площадка приблизилась к нам уже на высоту нескольких метров. Она была окружена невысокими камнями и ледяными наростами. Ни тропинок, ни просто следов человека на ней не наблюдалось.

– Осторожно! – предупредила Джей. – Держись крепче!

Почти в тот же момент раздался громкий металлический лязг, и автоматические крюки, которыми цистерны крепились к тросам, резко разжались, цистерны упали в снег дном, обитым толстыми кусками резины.

Высота падения была маленькой – около полутора метров, – но весь мир мотнулся у меня перед глазами, и я едва не свалился в люк, громко выругавшись и клацнув зубами, а дирижабль над нами, взревев турбинами, начал набирать высоту. Постепенно его очертания стали таять в снежной дымке метели, пока он не скрылся в туманном морозном небе, некоторое время мерцая мутными пятнами света прожекторов…

Прошло уже почти три часа… Метель сменилась снегопадом, и ветер между камнями уже не выл, а почти шелестел, приглушаемый падающими снежными хлопьями.

Мы с Джей начали понемногу паниковать – даже моя бесстрашная и упрямая напарница проявляла признаки волнения. Мы обошли несколько раз все пространство вокруг площадки, обшарили все вокруг цистерн, облазили близлежащие камни и скалистые холмики – ничего!

Не открылся потайной грузовой люк, не приехали на вездеходах военные – казалось, что авиационное топливо последнего поколения просто никому не нужно. А может быть, эти цистерны пролежат тут неделю – кто сможет их украсть отсюда? Учитывая то, что вокруг нас на многие километры простирался бескрайний, чуть пологий склон самой высокой в Солнечной системе горы, покрытый снегом и камнями, трещинами в породах, присыпанными сугробами, безжизненный, мертвый, таящий в себе смерть… Мы проживем тут не дольше трех, максимум пяти часов, и все – можно представить себе два замерзших бесформенных тела, лежащих на ледяной земле, укрывшей трупы заботливым и смертельным белым саваном снега.

От Элайи вестей мы так и не дождались, да и связь была слабой и фрагментарной – только спутники тут брали. Поэтому единственное верное решение было в постоянно включенном пеленгаторе. Его сигналы посылались непрерывно и доходили хотя бы иногда…

Мы рыли руками снег в любой подозрительной расселине, под туманом ряби снегопада, мы ползали по ближайшим трещинам в поисках минимально похожих на труд человека объектов.

С каждым движением сгребающей снег руки, с каждым отчаянным вздохом, с каждым обшаренным вокруг пятачком земли, с каждой минутой давящего ожидания, с каждым брошенным в сторону не оправдавших надежд цистерн взглядом приходили в голову липкие мысли, пропитанные страхом и суетой… Мы ошиблись… Ошибка – смерть. Да? Нет! Да…

В какой-то момент я споткнулся о каменный уступ, подошва заскользила, и я, раскинув руки, съехал на груди по узкому склону выветрившейся обледенелой породы. На секунду замер, слушая шум в ушах, стук своего сердца и чувствуя мертвенный холод, который пока лишь коснулся моего тела… Вдруг захотелось так и остаться здесь… расслабиться… уснуть… Плюнуть на все…

Сейчас почему-то финалом всей моей череды везения мне виделась такая вот нелепая смерть… Не сила характера, не инстинкт выживания – безнадега… Какой глупой выглядела теперь моя вспышка способностей и самонадеянности, когда я убедил Азиза, что мы добровольно ляжем в этот стальной гроб… Вообще после поезда я перестал себя узнавать…

Почему-то очередной впрыск мятного стимулятора вызвал у меня мрачную усмешку – как неуместен был сейчас этот маленький комфорт…

Я сидел, примостившись на резиновом основании контейнера с емкостью для топлива, а Джей, так и не примирившаяся с поражением, кружила около цистерн…

Я впал в некое оцепенение, ступор. Глядя на хаотичный танец снежинок, я словно бы пронизывал их насквозь, угадывая где-то там, в темноте, движение крупных угловатых силуэтов бездушных, холодных воинов каменного бога Гунн-Шу. Кожа под еще теплым комбезом пошла мурашками – было ощущение, что камни хотят мне сказать что-то…

Время неумолимо утекало вместе с энергией комбезов и кислородом в баллонах за спинами.

– Дэн! – Резкий окрик в наушниках заставил меня вздрогнуть. – Давай пойдем уже!

– Куда? – равнодушно спросил я.

– В сторону поселка! Не будем же мы подыхать тут просто так! Соберись! Ты же не тряпка! Давай!

– Джей, – спокойно ответил я, и мои мысли и даже тон, которым я это сказал, были мне противны. – До поселка мы не дойдем, ты прекрасно это знаешь…

– Ну, и что с того?! – закричал голос Джей в наушниках, надрывно звеня мембранами. – Ты хочешь умереть здесь? Просто так? Вот сидя?! Дэн! Вставай! Мать твою!

На меня продолжала наваливаться какая-то ватная усталость…

– Ну, хорошо, есть идея получше: давай замерзнем в пути, – медленно произнес я.

– Пошел ты на хрен, Охотник Странный! – выкрикнула Джей. – Ты сдаешься? ВСЕ?!!

– Понимаешь, Джей, – было ощущение, что моими губами шевелит кто-то другой, – люди слишком суетливы: лезут туда, где им не жить… Поэтому они часто умирают…

– Дэн, заткнись!!!

– Я и говорю, – бубнил я, – даже если мы согреемся в пути – без воздуха мы умрем…

– Ну, приедут же рано или поздно за этими цистернами??? – воскликнула Джей.

– Вот, ты очень верно расставила шкалу вероятности, – сказал я, возненавидев себя окончательно. – «Рано или поздно»…

– Дэн! Хватит!

– Надо уметь признать поражение, Джей…

– Это не ты говоришь! Дэн!

– Ладно, неугомонная ты, – проговорил я спокойно, ощущая себя персонажем одного из своих видений. – Есть план «Б», но никто не поручится, что он лучше…

– Ну-ка? Говори! – потребовала она. – Что у тебя на уме?

– Можно немного согреться, отключив питание комбезов, правда, ненадолго…

– Так…

– Привлечь к себе, так сказать, внимание…

– Ну? Это то, о чем я думаю?

– Окислитель в баллонах цистерн для дыхания непригоден… Значит… открыть штуцер цистерн, запитав компрессор от аккумуляторов комбеза, – говорил я на автомате, словно заученный текст. – Смесь поджечь… и… Даже не знаю, сколько времени будет у нас до взрыва… Если кто-то, кому нужны эти баки, успеет нас заметить… А может, и не успеет и просто припрется сюда, к раскуроченным горящим остаткам…

– Я же так и думала! – выкрикнула Джей. – Это же вариант!

– Это вариант получить пулю в лоб от сотрудников «Пантеона», – сказал я, будто стараясь выдать что-то умное. – Он мало отличается от тихой смерти в снегах, согласись…

– Соглашаюсь… – Джей подскочила ко второму люку контейнера, донесся приглушенный морозный лязг металла, и дочь Хмурого скрылась в контрольной будке…

Чувствуя себя полным слизняком и придурком, я спокойно восседал на резиновом буфере контейнера с цистернами, медитируя на кружащие вокруг снежинки. Я думал… правда, о чем конкретно, я не знал – просто думал, и все… Я вспоминал, как нас с Азизом повели на расстрел в «Изумруде», как я впервые поцеловал Ирину, как мы выползли из-под горящих танков у Башни… Как Ирина доставала пулю из моей руки… Йоргена, Сибиллу… Вспоминал дрезину и купе поезда… Где мне было так хорошо и я чувствовал счастье… И всякий раз до меня доходила досадная мысль: «Ты, Дэн, маленький слабый идиот, который вздумал мнить себя самым правильным и непогрешимым, – не смешно ли это, с твоей же точки зрения?»

А мог ли я иначе себя повести? Мог ли избежать своих ошибок? Отказаться от любви? Плюнуть на врагов? Мог конечно же… Все я могу. Значит…

– Вот здесь намудрили в каскадах, – сказал в моих ушах голос Джей.

Я взглянул на хронометр своего КПК – у нас оставалось кислорода ровно на один час одиннадцать минут… Красивая все же штука – этот снег, которым мы скоро станем… Так искрится и играет в лучах света…

Лучах? Света? Что это? Рычание, визг и хруст… Желтоватое пятно света резко выделялось в синей мгле ночи…

– И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а-а! – послышался резкий, леденящий душу окрик.

Даже у меня спала меланхолия. Достав револьвер из кобуры, я присел на корточки, соскользнув с буфера.

– И-и-и-и-йя-а-а-а-а-а – ху-у-у-у-у-у-у-у-у-у! – вновь повторился резкий звук, перемежаемый хриплым лаем церберов.

Пятно света во мгле превратилось в яркий кружок с ореолом снежинок, а на площадке показались изрыгающие пар морды собак-мутантов с обледенелой шерстью. На них были кожаные ремни с постромками, тянущиеся к легкой тележке на алюминиевых полозьях. Со стойки на ней и светил яркий фонарь, скрывающий в темноте седока. Я успел заметить, что на собак надеты специальные намордники с небольшими шлангами: собаки тоже имели аппараты для дыхания! Церберы! Мне почему-то стало обидно…

– Кел хар! – последовал громкий окрик.

Я скатился под буфер, выставив вперед револьвер, выданный Азизом, но в то же мгновение грянул громкий выстрел, и сугроб рядом со мной взметнулся мелкими многочисленными фонтанчиками снега.

Кучность этого дробовика меня испугала – больно уж рядом ложились дробинки.

Джей громко выругалась в эфире и, вынырнув из люка, замерла на одном колене со своим «стечкиным» в правой руке.

Медленно, поскрипывая снегом, большими войлочными сапогами, бесформенная фигура в огромной меховой шубе, будто сшитой на великана, с торчащей из-под меховой шапки дыхательной маской приближалась к нам.

Глухо рычали собаки, а мне примерно в область лобной кости был нацелен черной дыркой стальной раструб самодельного дробовика огромнейшего калибра.

– Гош тэ, се рэ? – последовал вопросительный возглас. – Бюшоро тохча?!

Кожа человека под стеклом была загорелой, но какого-то неестественного цвета, а дыхательная маска покоилась на широких скулах, обмотанных вязанным вручную шарфом.

– Хаар да! Шепера бестах! – быстро произнес он, и его собаки зарычали громче.

– Нам нужна помощь! – крикнул я, включив внешние динамики и опустив револьвер.

– Это что еще за чучело? – спросила Джей.

– Спроси его сама, – негромко произнес я.

– Бихта берембе, – сказал человек в шубе с задумчивыми интонациями и стал внимательно осматривать цистерны.

Он обошел их вокруг, сунул голову в один из люков компрессорного отсека, посветив туда налобным фонарем. Затем он пошарил в соседнем люке. Когда вернулся к нам, вид у него был немного разочарованный.

– Шепера тох дун ху! – сказал человек, указывая рукой на цистерны.

Чисто интуитивно я замотал головой и показал на себя ладонью.

– Охотник! – громко и четко произнес я через внешние динамики, указывая на себя.

– Тохча! – гордо выпятив меховой воротник, сказал пришелец.

Я показал себе за спину, туда, где были кислородные баллоны.

– Дышать! – сказал я.

– Бешме! – отрывисто произнес человек, назвавшийся «тохча».

– Да вот, как-то так вышло, – неуверенно произнес я, кивая в сторону контейнеров.

– А-а-а-а-а-а! – гортанно произнес пришелец, запрокинув голову. – Гурбаше, ушун?!

– Ну, – кивнул я, – наверно, как-то так…

– Тохча бесше! – сказал он, оторвав руку от приклада ружья и указывая на свои сани.

– Это типа он нас зовет?! – Джей прерывисто дышала.

– Я искренне надеюсь, – сказал я во внешние динамики, слегка повернув голову. – Жаль, я по-ихнему ни бельмеса, а ты?